Коллективистский прагматизм
Предлагаю поговорить в этой главе о прагматизме. Согласно Википедии, прагматизм (от др.-греч. πράγμα, родительный падеж πράγματος — «дело, действие») — философское течение, базирующееся на практике как критерии истины и смысловой значимости. Его происхождение связывают с именем американского философа XIX века Чарльза Пирса, который первым сформулировал «максиму» прагматизма. Далее прагматизм развивался в трудах Уильяма Джеймса, Джона Дьюи и Джорджа Сантаяны. Среди основных направлений прагматизма известны инструментализм, фаллибилизм, антиреализм, радикальный эмпиризм, верификационизм и др. Философия прагматизма отрицает осмысленность метафизики и переопределяет истину в какой-то области знания как временный консенсус между людьми, которые эту область исследуют. С точки зрения прагматиков, «истинность той или иной идеи или теории состоит не в их соответствии реальному положению дел, а в их полезности для решения практических задач. Идеи и теории — не образы реального мира, а инструменты, предназначенные для выживания и достижения успеха. Если идея помогает решить стоящую перед нами практическую задачу, то она истинна» (А. Л. Никифоров). В бытовом смысле прагматик — это человек, который выстраивает свою систему поступков и взглядов на жизнь в аспекте получения практически полезных результатов. И в этом смысле все живущие на Земле люди – прагматики. Однако термин «практически полезные результаты» можно рассматривать по-разному, в зависимости от того, кому эти результаты полезны – отдельному человеку или обществу, в котором этот человек живет. Индивидуалисты на первое место ставят нужды и желания отдельного человека, коллективисты – нужды и желания общества. Прагматизм признает существование абсолютной и трансцендентной истины над познавательной деятельностью, которая стоит за действиями организма по поддержанию своей жизни. Таким образом, появляется некая экологическая составляющая познания: организм должен иметь представление об окружающей его среде. Понятия «реальное» и «истинное» в этом аспекте считаются терминами процесса познания и не имеют смысла вне этого процесса. Прагматизм, следовательно, признает существование объективной реальности, хотя и не в обычном строгом смысле этого слова (который был назван Патнемом метафизическим). В прагматизме ничто полезное или практичное не является обязательно истинным, так же как и то, что в какой-то краткий момент помогает организму выжить. Например, вера в то, что обманывающая супруга остается верна, помогает ее обманутому мужу лучше себя чувствовать в данный момент, но определенно не поможет ему в долгосрочной перспективе, если таковая вера не соответствует истине.
По Джемсу, высказанная истина не является окончательной, мы вместе с объективной реальностью «создаем» истины. Отсюда следуют две ее особенности: 1) истина изменчива и 2) истина зависит от концептуальной схемы, в которую мы ее помещаем. Среди философов-прагматиков нет единого мнения о том, могут ли верования из истинных превращаться в ложные, и наоборот. Для Джемса верования не являются истинными до тех пор, пока они не подтверждены в процессе верификации. Он считал, что предположения становятся истиной, если они в течение длительного времени доказывают свою полезность для конкретной личности. Противоположный процесс не является фальсификацией, просто вера выбывает из употребления. Ф. Шиллер прямо заявлял: «Если я хочу узнать, как попасть домой, правильным будет любой ответ, который поможет мне решить поставленную задачу. Если позже у меня будет другая задача, тот же ответ может оказаться ложным. Вместе с изменением задачи и способов ее решения меняются и свойства истины». Пирс не был согласен с тем, что одно и то же утверждение может быть истинным для одного человека и ложным для другого. Он требовал привязывать теоретические утверждения к практической верификации (то есть к проверке), а не к текущим задачам и нуждам. По Пирсу, истина есть конечный результат (а не любой промежуточный результат) исследования некоторым сообществом (обычно научным). Дьюи в целом соглашался с определением Пирса, но также характеризовал истину как некоторую ценность. Если нечто истинно, то это одновременно означает, что оно надежно, и на истину можно всегда положиться, так как она не меняется в зависимости от ситуации. Как Пирс, так и Дьюи связывали определение истины с гарантированной проверяемостью. Точно так же вызывает разногласия идея о зависимости истины от принятой концепции. Джемс и Шиллер утверждали, что мы делаем истину в процессе верификации, с чем другие философы-прагматики не соглашаются. Но практически все они согласны в том, что истина может быть выражена только в рамках некоторой концепции, вне которой она теряет смысл. В любом случае, «пока в друзьях согласья нет, на лад их дело не пойдет». Именно это обстоятельство и является основным для всех философов-прагматиков. Тем не менее, одну полезную вещь мы с Вами выяснили – прагматики бывают коллективными и индивидуальными. Коллективный прагматизм свойственен менталитету цивилизации «Русского мира», а индивидуальный – Западной цивилизации. Уяснив это главное различие между Россией и Западом, можно несколько иначе прочитать статью Юрия Борисова «Бремя государственного достоинства».
«Выдающемуся советскому полководцу периода Великой Отечественной войны Ивану Христофоровичу Баграмяну, армянину по национальности, приписывается такая фраза: «Если в подразделении больше половины нерусских, оно становится небоеспособным и подлежит расформированию». Я проштудировал десятки страниц Гугла с упоминанием этих слов, но так и не нашел ссылки на первоисточник, который можно считать исторически и научно достоверным. То есть велика вероятность, что советский генерал, а впоследствии маршал, такого никогда не говорил. Однако, даже если так, данная мысль отнюдь не лишена смысла. Более того, есть вполне достаточные основания для вывода о практически стопроцентном совпадении этих слов с объективной исторической и современной реальностью. И далеко не только в узком контексте национального состава отдельных армейских подразделений. Потому что в этой мысли, как в капле воды, нашла свое отражение, в сущности, основная проблема нашего времени. Во всяком случае, применительно к пространству, исторически занимаемому Русской цивилизацией. Неважно даже, в какой именно ее ипостаси – Российской империи, Советского Союза или аморфного постсоветского конгломерата. Суть этой проблемы заключается в том, что из всех народов бывшего СССР практически только один русский народ является таким народом, который сохранил многовековую и неразрывную преемственность своей государственной традиции. Что бы ни происходило с Россией за многие века ее бурной истории, она непрерывно оставалась государством. По большей части, большим и могучим. Народ, существовавший на протяжении столетий в таком неизменном в своей основе государственном формате, приобрел, несомненно, особые качества. Важнейшим среди них является его неискоренимая, закрепленная на генетическом уровне приверженность государственному способу существования. Именно поэтому русский солдат всегда выделялся своей непоколебимой стойкостью и, я бы сказал, государственным фатализмом. В том его понимании, что превыше государства не стояла даже его собственная жизнь. Именно из этого корня произрастает традиционный русский коллективизм, готовность к взаимопомощи, вплоть до «Сам погибай, а товарища выручай!», легендарные терпеливость и неприхотливость, идущие от самоотверженности нацеленного на общее дело русского сердца. И даже та легендарная доверчивость ко всем окружающим, которая, чего греха таить, самих же русских часто и губит.
Помните знаменитое путинское обращение к Западу? «Самая главная ошибка с нашей стороны в отношениях с Западом – мы слишком вам доверяли, а ваша ошибка заключается в том, что вы восприняли это доверие как слабость и злоупотребили этим доверием». Из такого особо прочного человеческого материала получаются лучшие в мире солдаты. То есть именно то, что является основой государственного величия России, ее уникальной способности объединять вокруг себе другие народы. В наши дни эта историческая уникальность русских видна особенно отчетливо. Развал Советского Союза (Большой России), привел к тому, что каждый народ, в ней обитающий, был предоставлен своей судьбе. И эта судьба испытала всех на прочность по самому большому счету. С полной определенностью могу утверждать, что это испытание с честью и достоинством, хотя и с большими потерями, выдержал только русский народ. Все остальные, как это подтверждает каждый новый день, оказались неудачниками на этом главном экзамене жизни. И вовсе не потому, что они «отсталые» или испорченные. Просто у них так сложилась историческая судьба. Примеры можно перечислять, двигаясь по всему периметру границ Российской Федерации. Прибалтика оказалась государственно несостоятельной и теперь бьется, как рыба об лед, в бесконечных, но тщетных попытках понравиться и оказаться полезной Западу. Чтобы заслужить вкусную косточку с его стола и грызть ее, тихо повизгивая, в теплом углу. Ни о какой самостоятельной государственной роли применительно к этим приблудным образованиям и говорить не приходится. Белоруссия. Здесь явное доминирование русского государственного элемента над ополяченным привело буквально на наших глазах к тому, что попытка фабрикации «альтернативного выбора» для этой части Исторической России, в виде ее разрыва на куски и пожирания алчными соседями, провалилась. Особо следует подчеркнуть, что это заслуга не столько вполне мифического «белорусского национального феномена», сколько русских в своей фундаментальной основе людей. Молдова. Вышибленная развалом Союза из привычной колеи общегосударственной русской жизни, где она имела свою вполне обустроенную нишу, эта бывшая часть Новороссийского генерал-губернаторства так и не нашла себя в «новом дивном мире». Где все, что потребуется тамошними господами, это делать мелкие гадости России и продавать свои почки, получая за это подаяние на скудное пропитание. Ни о какой государственности эта раздробленная на мелкие осколки бывшая Молдавская ССР даже мечтать не смеет. Именно ввиду полного бессилия местной «национальной идеи» русская в своей основе, Приднестровская Республика уже тридцать лет успешно противостоит вконец растерянной «титульной» популяции.
Украина. Аналогичная попытка нерусского элемента, поддержанного Западом, но не имеющего собственной прочной государственной традиции, наспех сколоченного из потомков всевозможных ошметков европейских империй прошлого, всегда бывших у них рабами, привела лишь к массовому нашествию в Европу мойщиков итальянских унитазов и сборщиков польской клубники. И одновременно натолкнулась на ожесточенное сопротивление государственно мыслящих русских людей, которые в таком бесхозяйственном растаскивании своей исторической Родины усмотрели состав тяжелого преступления и повод поставить на место зарвавшуюся галицийскую сволочь. И противостоят этому моровому поветрию по сей день. Ибо речь идет о процессах исторического масштаба, которые не укладываются в привычный для них формат очередного мыльного сериала. Примерно тот же самый иждивенческий инфантилизм наблюдается и на других окраинах постсоветского мира. Малые народы, там обитающие, веками существовали в безопасной тени Русской империи, пользовались всеми благами такого мало к чему обязывающего положения и, не без удовольствия и облегчения, передоверяли наиболее сложные и тяжелые обременения, связанные с поддержанием жизнедеятельности и обеспечением безопасности великого государства тем же безотказным и всегда готовым помочь русским. Такой инфантильно-безответственный, по большому счету, образ жизни в настоящее время привел к тому, что эти малые нации, столкнувшись с необходимостью решать взрослые проблемы целиком самостоятельно, оказались психологически и физически не готовы тащить этот воз. Отсюда постоянные майданы, склоки, всевозможные большие и малые драки и даже войны. То есть обычные проявления массовой истерики, проистекающие от собственной несостоятельности. Инфантильная грузинская власть не нашла ничего лучшего, как продаться за пару копеек Западу, который тут же натравил непутевую Грузию на Россию и ее союзников. И, что характерно, как только русский медведь только слегка на нее рыкнул, обученное лучшими натовскими инструкторами грузинское войско тут же бросилось наутек. А главного инфантильного политика Саакашвили хватило только на то, чтобы жевать галстук и в панике убегать от мифически русских бомбардировщиков. Вот такой детский сад!
Сегодня в очередной раз крепко передрались армяне с азербайджанцами. И на авансцене все тот же инфантильный балаган. Какие-то вопли, сопли, брызги эмоций, в которых они, похоже, сами разобраться не могут. Министерство обороны Армении устами своего официального пресс-секретаря, объявляет на весь мир о «причинении противнику значительных потерь животных» просто потому, что робот–переводчик Фейсбука так перевел с армянского выражение «живая сила противника». Вы только вдумайтесь! Военное ведомство целой суверенной державы, к тому же ведущей войну, не может найти во всей Армении человека владеющего русским языком лучше робота-переводчика! Чтобы вразумительно перевести военную сводку на язык своего главного стратегического союзника – России! Что это, если не густопсовый инфантилизм, которым там пронизано буквально все и вся?! Сначала в той же Армении скакали до упада на площадях под стандартные кричалки всех бездельников «Запад нам поможет!». Ибо сами они, по определению, помочь себе не могут. Кто-то обязательно должен сменить им памперсы. Потом, накричавшись вдоволь и просунув во власть через черный ход такого же инфантильного горлопана, стали «катить бочку» на Россию, которая, дескать, плохо помогает. Но как только на них в очередной раз пошел войной соседний «тюркостан», тут же вспомнили про только что обруганную Россию и стали требовать от нее немедленно прибыть «конно и оружно» на поле брани и спасти армянских братьев от страшного супостата! Не хочу даже вникать в детали, потому что корень всех этих «ужимок и прыжков» – в том же инфантилизме. В фатальной неспособности и неготовности этих малых народов, веками истории приученных к тому, что у них всегда рядом «старший брат», который их прикроет, защитит и накормит, к собственной ответственности государственного уровня. Ну, нет у них этого и все тут! Не сложилась государственность у них исторически. И только русский народ, испытавший за минувшие тридцать лет едва ли не больше всех всякоразных злоключений, вроде тех же чеченских войн, не стал искать себе покровителя, на которого можно спихнуть всю ответственность, не польстился на дармовщинку жизни за счет дешевой распродажи Родины (хотя нашлись и такие, кто в этом преуспел), но сжав зубы и собрав в кулак все оставшиеся силы продолжил отстаивать то главное и единственное, что у него есть, и всегда было – свое государство. Пусть даже искалеченное, оно было тем, без чего русский человек себя не представляет и без чего ему смерть.
Именно это сохранение и укрепление государственности России, то есть продолжение того пути, который не прерывался веками истории, и составляет главное отличие русского народа от всех прочих его окраинных спутников, всегда и во всем полагавшихся именно на Россию, и составляет главное содержание новейшего периода российской истории. Сегодня можно уже уверенно констатировать, что все эти народы-попутчики, по-своему хорошие и даже прекрасные, но не государственные в своей основе, без России существовать не могут. Сколько бы ни били себя в грудь их предводители, каких цветов радуги ни шили национальные флаги и какие «альтернативные сказки» не писали в своих учебниках, от истории и судьбы, которая этой историей предначертана, не уйдешь. И дело тут, еще раз подчеркиваю, не в том, что один народ лучше другого. Нет. Дело лишь в том, что если у тебя по жизни чего-то нет, а у другого есть, то это факт, с которым нужно считаться и принимать как данность. И если несломленная, генетически закрепленная государственность на этом огромном «постсоветском» пространстве есть только у одного – русского народа, значит, остальные должны сделать из этого соответствующие выводы. Иначе, если продолжать инфантильно хорохориться и не считаться с реальностью, эти выводы за них сделают другие» (Борисов). Ну а теперь вернемся к самому началу статьи, где говорится о боеготовности армейских подразделений. Все постсоветские республики всегда являлись границами Российской империи, и на них оказывали влияние, как сама Россия, так и весь остальной мир. А потому, их приверженность к коллективному прагматизму намного меньше, чем у тех же русских татар из центрального Татарстана. Именно преобладание коллективного прагматизма и является разгадкой повышенной боеспособности войск, в которых много русских. Кстати данный вывод хорошо подтверждается нынешними событиями в Киргизии, где единая оппозиция на сегодняшний день разбилась на несколько Координационных Советов, которые враждуют друг с другом. Главной виной тому служит индивидуальный прагматизм, который разъединяет людей («атомизирует общество»), а не объединяет. Как ни крути, а человек – это «общественное животное», и он не может существовать вне общества. Отсюда и возникают большие плюсы в обеспечении своей жизнедеятельности для людей, у которых доминирует «коллективный прагматизм». Другими словами, принося пользу обществу, в котором живет человек, он приносит пользу и себе лично. А принося пользу лишь себе, человек настраивает против себя общество, в котором доминирует этот самый «коллективный прагматизм». Ведь что такое коллективизм?
Согласно Википедии, коллективизм – это собирательный социально-психологический термин, характеризующий любую доктрину или другую социальную установку, делающую упор на важность и ценность коллектива. С философской точки зрения — главенство интересов коллектива или группы (общества, государства, нации или класса) над интересами личности, признающей приоритет общественного блага над личным и добровольно подчиняющей свои интересы интересам общества. Коллективизм также понимается как принцип совместной деятельности людей, проявляемый в осознанном подчинении личных интересов общественным интересам, в товарищеском сотрудничестве, готовности к взаимодействию и взаимопомощи, во взаимопонимании, доброжелательности и тактичности, интересе к проблемам и нуждам друг друга, особенно характерен для групп высокого уровня развития и коллективов, где сочетается с коллективным самоопределением и идентификацией, являясь основой группового единства и сплоченности. Согласно ряду исследователей (например, Парсонса Т.), существует переменная социального действия – «ориентация на себя — ориентация на коллектив». В разных культурах ориентация на коллектив требуется в разном объеме, при этом ни в одной культуре не требуется полного подчинения интересов личности интересам коллектива, так же как не существует культурная модель, позволяющая человеку, входящему в коллектив полностью игнорировать его интересы. Как историко-философская теория, коллективизм является точкой зрения, согласно которой ход истории определяется не великими личностями, а массами. Самым последовательным защитником коллективизма является марксизм. Как полагают марксисты, подлинный коллективизм не отрицает саморазвития и самоопределения человека, а является его основой, обеспечивает формирование индивидуальности, защищает интересы личности. Некоторые исследователи (например, Этциони и Амитай) обосновывают невозможность дихотомии и противопоставления коллективизма и индивидуализма, так как любое общество невозможно без их существования и баланса в той или иной форме. В этом аспекте предлагаются те или иные формы коммунитаризма, где индивидуальные права и устремления защищены, но в то же время внутренне согласованы с интересами сообщества, «включены» в моральные и культурные традиции общества. Противоположным понятием является индивидуализм — моральное, политическое и социальное мировоззрение (философия, идеология), которое подчеркивает индивидуальную свободу, первостепенное значение личности, личную независимость в рамках конституционного правопорядка. Индивидуализм противопоставляет себя идее и практике подавления личности обществом или государством. Видный исследователь индивидуализма Фридрих Хайек указывал на принципиальное отличие индивидуализма от анархизма. Это отличие, по Хайеку, заключается в отношении к государству: «Истинный индивидуализм — это, безусловно, не анархизм. Он не отрицает необходимости принудительной власти, но желает ограничить ее теми сферами, где она нужна для предотвращения насилия со стороны других, и для того, чтобы свести общую сумму насилия к минимуму».
В любом случае, упоминая о коллективизме и индивидуализме, мы с Вами говорим лишь о доминировании той или иной сущности. Более того, самой важной для человека (как и для любых животных) является, прежде всего, личная польза. Однако к ней можно подойти с разных сторон, например, используя коллектив в своих личных целях. Как ни удивительно, но именно такой подход и является главным в жизни коллективистов, а вовсе не «главенство интересов коллектива над интересами личности». Понятное дело, что у коллектива больше сил для принуждения индивидуумов, чем наоборот. Зато у индивидуумов больше ума и воли для достижения этого. В любом случае, в отношениях коллектива и отдельного человека, «принуждение», как таковое, применяется крайне редко. Скорее, наоборот – отдельные люди значительно чаще принуждают коллективы, пример – «государственное принуждение» народа со стороны отдельных представителей власти. В общем, как ни крути, а коллективный прагматизм всегда берет верх над прагматизмом индивидуальным. А потому, будьте уверены, Запад Россию никогда не победит, как и наши отечественные «либерасты» — русский народ! Отдельные индивидуумы всегда действуют быстрее, чем коллективы или сообщества, и могут на короткое время взять над ними верх, НО в исторической перспективе победу всегда одерживают общества, а не индивидуумы. Так и сегодняшний «бандитский индивидуальный капитализм» в России – явление лишь временное, и через десяток лет мы будем вспоминать о нем, как о неизбежном зле. Историческое развитие любой общности людей представляет собой ухабистую дорогу, а не автобан. И чтобы попасть с одной горной вершины на другую, надо сначала спуститься вниз, и только потом забираться наверх. До 2012 года мы с Вами спускались вниз, а сейчас пришла пора подниматься наверх, а дорога вверх всегда труднее спуска. Всякое общество существует в глобальном историческом процессе, являющемся частным процессом в жизни ноосферы Земли. Каждое общество обладает присущей ему культурой. Культура и направленность ее развития обусловлены нравственностью людей и их свободной самодисциплиной (и/или отсутствием таковых), что определяет их идеалы и пути их достижения. Направление же развития цивилизации «Русский мир» определяется, прежде всего, доминированием в ней коллективистского прагматизма. А потому, «индивидуальный капитализм» ей совсем не подходит (он противоположен менталитету большинства ее жителей).
В основе русского менталитета лежат четыре простых, но трудноисполнимых желаний: Справедливость, Равенство, Братство, Свобода. Ведь справедливость у каждого человека — своя, полное равенство попросту невозможно (как и братство), а свобода всегда относительна (чем ее больше у одного, тем меньше у других). И все эти желания могут исполниться (и то, частично) только в обществе, представляющем собой единый коллектив. Другими словами, в коммунистическом обществе («от каждого – по способности, каждому – по потребности») под жестким управлением центральной власти. А существование такого общества (по воззрениям Маркса и Энгельса) невозможно. Таким образом, первое, что мы должны сделать, это откорректировать воззрения Маркса и Энгельса, в противном случае, идеал коллективистского прагматизма так и останется недостижимым. Именно это мы с Вами и сделали, введя новый термин – «государственный коммунизм», другими словами, государственное принуждение к коммунизму. Если существует термин «принуждение к миру» (война и мир – это противоположные сущности, а «принуждение к миру» – это использование войны в мирных целях), то почему по-Вашему невозможно «государственное принуждение к коммунизму»? Сегодня это, действительно невозможно, но лишь потому, что наше государство еще не доросло до этого. А стало быть, второе, что мы должны сделать, это поменять нынешнюю власть в России на такую власть, которой поставленная цель не будет в тягость. В результате этого мы добиваемся очень многого. Смотрите сами, и справедливость, и равенство, и братство, и свободу будут определять не отдельные люди, а государство. И это определение — очень четкое – отсюда и досюда (без всяких «подводных камней»). Тем самым, мы убираем главное противоречие – неразрешимые трудности в исполнении подсознательных желаний русского народа. Понятное дело, что наверняка найдутся и многие другие трудности, но они будут уже разрешимыми. Таким образом, приемлемая дорога для русских только одна – к «государственному коммунизму», любая другая дорога ведет Россию в тупик. Русские люди уже попробовали жить при всех возможных формациях, разве что рабовладельцев в России никогда не было (хотя крепостное право и приближается к этой формации), и всякий раз приходилось поворачивать куда-то в сторону. Нетронутой осталась лишь одна дорога, вот по ней нам и придется топать, хотите Вы того или нет. А следом за Россией по этой дороге пойдут и все остальные страны мира, ведь это – единственный способ справиться с нынешним «кризисом ноосферы». Понятное дело, что нынешние богатеи многое потеряют, следуя этой дорогой, но они все равно останутся богатыми, правда, не такими, как прежде. Зато все остальные жители Земли (коих большинство) ничего не потеряют, а только приобретут – тоже станут богатыми (если захотят, конечно). В любом случае, нищеты, которую мы наблюдаем в сегодняшнем мире, точно не будет.
А теперь задайте себе вопрос – что Вас не устраивает в подобном мире? И если сумеете ответить на него, задайтесь другими вопросами – что лично Вы можете потерять в таком мире, и что – приобрести? Удивительно, но ответ на эти вопросы один и тот же – долгую счастливую жизнь. Вы наверняка ее потеряете, если не сможете построить коммунистического общества (ведь в нашем мире «кризис ноосферы», и он смертельно опасен для современного человечества), и, возможно, приобретете ее, если Ваша попытка удастся (по крайней мере, с этим кризисом Вы справитесь точно). А теперь можете порассуждать об утопичности авторской теории. И, если Вы, как следует, подумаете по данному поводу, то придете к тому же выводу, что и автор — утопична не авторская теория, а Ваша нынешняя жизнь. Ведь «конец света» наступил еще в декабре 2012 года, а Вы до сих пор живы. Кстати, все приведенные выше авторские рассуждения — абсолютно прагматичны, правда, прагматизм этот – коллективистский, а не индивидуальный. Ну, так и сам автор – русский человек, как, наверняка, и Вы, уважаемый читатель. А потому, давайте «зрить» вместе и «в корень». Для того чтобы стать прагматиком, совсем не нужно быть философом, хотя философы-прагматики с этим выводом точно не согласятся. И уж точно с ним не согласятся инструменталисты. Инструментализм — это направление в философии и методологии науки, рассматривающее научные понятия, теории и гипотезы как инструменты, необходимые для ориентации человека в его взаимодействии с природой и обществом. Ведь даже этническую идентичность они считают ситуативной ролью, которую делает человек или группа лиц лишь для достижения политической власти или целей экономического характера. Другими словами, большинство философов – очень оригинальные люди, а потому, автор настаивает на своем выводе. Более того, если Вы хотите стать прагматиком, ни в коем случае не становитесь философом. Философия – это всегда обобщения, а прагматизм обобщений не любит. Автор по своей сути – тоже прагматик, но он поставил перед собой задачу, убедить Вас, уважаемый читатель, в правоте своих взглядов. А потому, без философии ему никак не обойтись. На этом и закончим.