Коммунистическая идея
Давайте поговорим здесь обо всем нашем мире, а не об отдельных его частях. И для начала предлагаю Вашему вниманию статью С. Макарова «Неразумность капитализма». «Когда я впервые очутился на сытом Западе в уже далеком допутчевском августе 91-го, то, попав впервые в огромный парижский магазин размером с десяток тогдашних ленинградских «Универсамов», был просто ошарашен количеством наименований продуктов. Особенно впечатлили нескончаемые прилавки с сырами. Возник естественный вопрос: зачем столько? Ведь это такой перерасход производительной энергии, ресурсов. Понятно же, что 365 поставщиков расходуют больше, нежели два десятка, фабрикующие и поставляющие в сеть аналогичный тоннаж. Второе, что меня крайне разочаровало уже на вторую неделю пребывания там – качество овощей и фруктов. Да, они необычайно привлекательно выглядят, но вкус… В общем, за исключением яблок всю прочую плодо-овощную продукцию тогдашней Франции можно было смело отнести по вкусовым качествам… к картошке. Последняя тоже, кстати, гаденькая. Поразмышляв над этим феноменом, пришел к выводу: для капиталиста в этой отрасли главное – лежкость и внешняя привлекательность продукции. Все. А впоследствии один русскоговорящий армянин поделился своим опытом работы на одном голландском складе… груш. Которые там хранились… по два года! Третий, поразивший меня тогда момент, это массовое преобладание (по сравнению с СССР, конечно) одноразовой продукции. Зажигалки, тарелки, пластмассовые вилки-ложки, бумажные скатерки и т.п. Мощнейшая нагрузка на природу! А список впоследствии пополнился одноразовыми автомобилями, домами, бытовой техникой и… человеческими отношениями. Не раз задумываясь и анализируя происходящее вокруг, я всегда подмечал всю нелогичность и просто тотальнейшую нерациональность капиталистического способа производства. Допустим, заходим мы в магазин и видим 20 курток одной и той же модели, но с разными цветовыми оформлениями. Где-нибудь в Москве. Казалось бы, необходимо радоваться. Ведь наступило то самое, так превозносимое буржуазными пропагандистами «изобилие», и люди могут свободно «самовыражаться» — но нет. Если вглядеться чуть поглубже, то радоваться тут нечему. Во-первых, такое изобилие раскрасок курток просто не нужно. Оно не несет в себе никакой нагрузки. Можно сделать три варианта раскраски, четыре. Но не 20. Представьте, сколько уходит производственных ресурсов на подобное «разнообразие» (хотя правильнее это было бы назвать словом «безобразие»).
А ведь те средства, которые были потрачены на производство этих 15 расцветок, можно было бы направить, например, на открытие дополнительных больниц где-нибудь в провинции, где их катастрофически не хватает. Я думаю, что даже самые рьяные последователи «самовыражения» не стали бы спорить с такой постановкой вопроса. Да, в Москве курток много, но в провинции, чтобы поехать в медицинский пункт, люди вынуждены самостоятельно добираться до него по много часов. Неужели такой метод производства, который допускает такие перегибы, можно назвать как-нибудь иначе, кроме как «нерациональный»? Порой просто диву даешься, почему мы, люди, разумные существа, которые придумали столько сложнейших технических приспособлений, не можем выстроить такую экономическую систему, которая смогла бы сгладить подобные абсурдные противоречия. Иными словами, почему мы не переходим к коммунистическому способу производства? Еще одним из абсурдных проявлений капиталистической системы можно назвать запланированное устаревание, которое продиктовано исключительно примитивной, мещанской, эгоистической логикой сиюминутной наживы. Производитель выпускает товар, в жизненный цикл которого уже заранее включено устаревание продукта. То есть вместо того, чтобы экономить и без того ограниченные ресурсы нашей планеты и делать продукты, которыми можно пользоваться десятки лет, капиталист намеренно заставляет продукт «состариться» раньше времени, тем самым заставляя бездумно транжирить природные ресурсы, которые и без того непросто добывать. В свете всех вышеперечисленных фактов особенно абсурдно звучат заверения капиталистов о какой-то там «экологичности» своих товаров. О какой экологичности может идти речь, если сама логика капиталистического производства подразумевает бездумную трату ресурсов? Которая происходит лишь для того, чтобы насытить бездонное брюхо очередного толстосума-эксплуататора. Современный смартфон, который меняют чуть ли не каждые один-два года, чтобы быть в «тренде», вполне может работать и 10 и 15 лет. Только представьте, сколько можно было бы высвободить производственных мощностей, если вместо капиталистического способа производства мы бы перешли к коммунистическому, в котором срок службы вещей устанавливался бы не логикой сиюминутной наживы, но логикой научного планирования и здравого смысла. Помимо того, что запланированное устаревание и абсолютно бесполезное разнообразие есть настоящий абсурд, также привлекает внимание то огромное количество абсолютно лишних, бесполезных товаров и предметов обихода, которые нам предлагают современные капиталисты.
Для чего все это нужно? «Чтобы было комфортно», — ответят нам маркетологи и прочие менеджеры. Но ведь «комфорт» — понятие очень обширное и в него входят не только материальные ценности, но и вещи, которые нельзя «пощупать». Гораздо «комфортнее» будет жить в обществе, где отсутствуют капиталистические противоречия, где нет буржуазного абсурда, конкурентного людоедства и нет силиконовых держалок, чем жить в обществе, где этих самых держалок полно, но при этом люди готовы сожрать и уничтожить друг друга ради сиюминутной выгоды, где состояние перманентной войны «всех против всех» является нормальным явлением жизни. Где классовые противоречия опосредуют, так или иначе, каждого. Немного задуматься над происходящим, проанализировать буржуазные мифологемы о «важности выбора» и «товарном изобилии», и все встает на свои места. Это уже поняло поколение советских людей, которое на своей шкуре в 90-е годы сумело «почувствовать всю прелесть» подобных теоретических изысков на практике. Да, в магазинах появилось множество товарных безделушек, но в тоже время крупнейшие предприятия, созданные коллективным трудом советского общества, были уничтожены. А вместе с ними и экономика страны. Тезис Энгельса о неразумности и пагубности закона капитализма о частном присвоении коллективного труда был подтвержден реальностью. Неужели все эти безделушки, которые появились лишь благодаря уничтожению СССР, того стоят? Государственное образование на руинах СССР под названием «Российская Федерация» путем уничтожения принадлежащей рабочему классу собственности интегрировалось в мировую капиталистическую систему. Что потеряли люди, перечислять — смысла нет. «Зато» теперь они стали пролетариями и получили право выбирать один из двадцати цветов куртки, в котором будут стоять в огромной очереди в так успешно «оптимизированную» нашими менеджерами-рыночниками районную поликлинику. «Учиться, учиться и учиться коммунизму». Развивать в себе диалектическое мышление, постоянно самообразовываться, тренировать свой ум так, чтобы абсурдные моменты современного буржуазного мира не смогли пройти мимо нашего взора. И вести пропаганду, убеждать людей в правоте стремления к коммунизму. Кто знает, быть может, именно подобные подмеченные моменты позволят человеку задуматься над тем, что в мире твориться «что-то не то», и тем самым дать импульс долгому и тернистому пути к обретению достоверного научного мировоззрения» (Макаров).
Увы, люди уже достаточно давно поняли, что в мире «что-то не то». Это начали понимать даже сами жители Запада, которые и построили нынешний бандитский капитализм. Вот что по этому поводу пишет крупнейшая ежедневная газета Германии Süddeutsche Zeitung — «Раскол концептуального единства Запада». Эта газета вышла с редакционной статье, оценивающей перспективы Евросоюза в свете важных фундаментальных перемен, произошедших в американской внешней политике. «Анализ содержания выступлений ведущих политиков США приводит к мысли о принципиальной смене у Вашингтона базовой глобальной парадигмы. Доминировавшая почти столетие, с конца Первой мировой войны, концепция неоспоримости американского глобального лидерства сменяется на идею обычной конкуренции великих держав: Соединенных Штатов, Китая и России. По мнению издания, отсутствие в перечне Евросоюза означает прямое указание на непризнание за Брюсселем равенства с грандами по международному значению. Следовательно – отказ в праве, считаться великой державой, интересы которой остальные игроки в Большой партии должны (будут) учитывать. Это требует от ЕС серьезной внутренней модернизации, роста сплоченности и углубления интеграции. В настоящий момент политическое и экономическое будущее Европы опирается не столько на ее собственную мощь, сколько на инерцию традиционного мировосприятия и сохраняющиеся остатки эффективности международных бюрократических механизмов ООН. Целесообразность продолжения существования которых Белый дом публично отрицает. Президент Трамп вывел свою страну из участия в большинстве структур Объединенных Наций и множества других международных соглашений. Начиная с членства в ВОЗ и заканчивая «иранской ядерной сделкой». Тем самым Вашингтон настойчиво подрывает остатки традиционного мирового пиетета к основным институтам и гарантия межгосударственной безопасности. Вместе с этим разрушая и сложившиеся формы неофициального влияния, на которых зиждется экономическое и политическое благополучие европейских стран. Анализ складывающихся тенденций приводит к выводу о разрушении фундаментальной основы, обеспечивавшей концептуальное единство и коллективность условного Запада. Интересы и цели его основных составных частей вступают в прямые противоречия между собой гораздо глубже и масштабнее чем остается достижимый размер возможной прибыли от сохранения коллективности.
Главной причиной произошедшего является исчерпание свободного пространства для экономической экспансии, провал проекта неоколонизации Китая и кризис общей капиталистической модели свободного рынка. Впрочем, последний момент вызван не столько проблемами самой модели, как таковой, сколько очевидным (и уже слишком значительным) расхождением ее фактического устройства с сохраняющимися теоретическими представлениями о нем, отставшими от реальности минимум на полвека. В попытке новой колонизации Китая, и Европа и США в 90е годы упустили момент, когда процесс переноса капитала и промышленных мощностей в Азию стал приобретать необратимый характер. Изначально считалось, что открытие завода в условном Гуанчжоу, хоть и сопряжено с закрытием аналогичного производства в США, тем не менее, оставит предприятие в общей зоне американского контроля. Следовательно, извлекаемая прибыль по-прежнему продолжит оставаться в США. И в Европе, как надеялись там сторонники сохранения западной коллективности. В действительности развалить основы китайского государства и общества через либерализацию у Запада не получилось. А растущая мощь Пекина быстро исчерпала свободное экономическое пространство планеты. Зарабатывать на экспорте стало негде. Из-за чего европейская и американская часть трансатлантического объединения оказалась вынужденной конкурировать между собой. В очень неравной и неустойчивой конфигурации. Примерно с 2010 – 2012 годов Китай стал наращивать объемы внешней торговли с Европой и Америкой с увеличивающейся положительностью внешнеторгового баланса. Европа, потерявшая меньшую долю промпроизводства, в тот же период стала проигрывать, дойдя даже до некоторой отрицательности торгового сальдо с КНР, но сохранила 150 млрд. долл. профицита в экспорте в США. И только Вашингтон на китайском и европейском рынках покупал больше, чем туда продавал. До 2014 года существование Единой Европы сохраняло целесообразность в рамках американских интересов. Брюссель казался перспективным проводником политики Белого дома в рамках попытки поглощения Европы через подписание договора о трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (TTIP). Центральная бюрократия ЕС, в обмен на обещание рядя преференций, а также из-за ее заинтересованности в повышении собственной значимости в европейской политике, должна была помогать американским переговорщикам переломить сопротивление национальных правительств европейских стран. Уже в 2015 году внешнеполитический фокус Соединенных Штатом начал быстро смешаться с Брюсселя на столицы стран-членов. Например, гарантами по Минским соглашениям стали персонально Берлин и Париж, а не еще совсем недавно Единая Европа.
С приходом в Овальный кабинет Дональда Трампа эта линия еще больше усугубилась. За весь первый срок своего президентства с канцлером ФРГ Ангелой Меркель он лично встречался на двусторонних переговорах (как целевых, так и в рамках более широких мероприятий, например, «Большой двадцатки») не менее двенадцати раз, с президентом Франции Эммануэлем Макроном – около девяти, тогда как прямых встреч с председателем Еврокомиссии было всего четыре. При этом все они проходили строго на полях других больших мероприятий и всегда посвящались строго узкому кругу двусторонних торговых вопросов. Какие-либо актуальные темы большой международной повестки не затрагивались. 8 января 2019 года случился вообще громкий скандал. Аккредитованные в Брюсселе журналисты настойчиво просили пресс-службу Европейского союза прокомментировать решение США понизить статус ЕС до уровня исключительно международной организации. Причем отвечать было нечего, так как Вашингтон европейские власти о таком своем решении проинформировать не удосужился. Вскоре посол США при ЕС Гордон Сондланд прямо назвал эту организацию лишь архаичной и обструкционистской надстройкой, оторванной от реальности и занимающейся регулированием того, что в этом не нуждается, удушая своими действиями экономический рост и инновации в Европе. С этого момента Белый дом говорит с Европой лишь в категориях требований денег и обращаясь исключительно с избранными президентами. Из 26 формально равноправных лидеров европейских стран, некоторые, например, главы Испании, Португалии, Италии, Венгрии и Болгарии с лидером США не встречались вообще ни разу. Других, в частности президентов Литвы, Латвии и Эстонии, на встречу с Дональдом Трампом пускали только группой, так как по отдельности их страны американской внешней политикой не различаются. Выводы. Таким образом, становится понятным, что разногласия внутри трансатлатического сообщества носят системный принципиальный характер. От конкретных персоналий на командных должностях они не зависят, потому сохранятся при любом исходе президентских выборов в США в ноябре 2020 года. Европа интересует Америку лишь до тех пор, пока она соглашается платить Вашингтону хоть какие-то деньги. И пока остается не в состоянии противостоять политически мотивированным американским экономическим санкциям.
Более того, санкционное давление из-за Атлантики в ближайшее время, особенно после упомянутых выборов, будет только возрастать. В первую очередь в энергетической сфере. Особенно касательно любых, даже чисто коммерческих проектов Европы с Россией, а также везде, где Белый дом будет в силах выдавливать европейские компании со всех доступных рынков. В том числе на Ближнем Востоке. В первую очередь в Сирии, Иране, Пакистане и, вероятно, в Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратах, Кувейте, Катаре и Ираке. Важно отметить, что явное противоречие этой линии новой парадигме общения с Европой не как с Евросоюзом, а только как с лидерами наиболее ведущих (или геополитически важных) стран, в лице Германии, Франции и Польши, Вашингтоном игнорируется. При кажущейся нелогичности, в действительности это вполне последовательно вытекает из нового понимания американских интересов. На уровне США – ЕС, разница в экономической мощи оппонентов составляет всего 1,42 раза в пользу Америки, тогда как переход на национальный уровень приводит к превосходству ВВП США над Германией в 5,25 раз, над Францией – в 7,37 раза, над Польшей – в 35,3 раза. Даже если сложить экономики восточноевропейской части ЕС вместе, они все равно оказываются в 9 раз меньше американской. Что значительно упрощает для Вашингтона ведение переговоров с позиции силы. А также создает удобную возможность сталкивать интересы европейских стран между собой для их взаимного геополитического ослабления. Важно также отметить, что рост экономического и политического напряжения внутри коллективного Запада самым непосредственным образом негативно сказывается на всех им сформированных за послевоенный период международных органах. От ВТО в экономике и торговле, до НАТО в военной сфере. Если торговая часть, из-за участия в ней подавляющего большинства стран мира, значительно превышающего по количеству число трансатлантических государств, влиянию проблемы подвержена меньше, то перспективы сохранения Североатлантического военного альянса имеют самую негативную перспективу. В сущности, она уже проявляет себя в росте прямых противоречий между европейскими участниками военного блока на ближайшей периферии Евросоюза. Член НАТО – Турция, находится на грани прямого вооруженного столкновения с другим членом того же Альянса – Францией в Ливии. Кроме того, у нее назревает пограничный конфликт с другим союзником по Блоку – Грецией. Самоустранение Вашингтона с поста главной объединяющей и высшей руководящей инстанции НАТО вынуждает прочих союзников пытаться искать варианты разрешения взаимных споров самостоятельно. Но у них к этому нет ни опыта, ни единства, ни желания искать какие бы то ни было взаимоприемлемые компромиссы. Наиболее наглядно это проявляется в борьбе турок с греками и французами за нефтегазовые месторождения на шельфе Восточного Средиземноморья.
При этом собственно Евросоюз в настоящее время вошел в неустойчивое состояние внутренней трансформации. Что существенно осложняет условия по грамотному и эффективному реагированию на внешние вызовы. Продлившийся пять, вместо изначально планировавшихся двух, суток саммит лидеров ЕС по утверждению бюджета Единой Европы на 2021 – 2027 годы глубину внутреннего раскола показывает более чем рельефно. Сложившаяся обстановка заставляет задуматься над дальнейшей стратегической линией Российской Федерации. Анализ показывает, что помогать европейским странам, сохранить целостность Общей Европы к улучшению взаимных политических и экономических отношений не приведет. Дальнейшее выживание ЕС теснейшим образом зависит от успеха попытки восстановления мировой геополитической субъектности Европы. Что неизбежно приведет европейские элиты к прежней линии отношений с Россией с позиции их традиционного технологического, финансового и цивилизационного превосходства. Более того, в условиях прогрессирующей ресурсной бедности в энергетическом секторе (собственные нефтегазовые запасы в Северном море к 2030 – 2035 году будут окончательно исчерпаны), по мере увеличения международной политической самостоятельности Брюссель усилит попытки навязывания своих правил игры на энергорынке на всех внешних поставщиков энергоносителей. В первую очередь – на Россию. Что прямо противоречит российским экономическим и политическим интересам. Следовательно, в геополитической плоскости Москве целесообразно поддержать глобальную стратегическую идею на переформатирование мира с доминирования единственного лидера на обычную конкуренцию великих держав. С исключением Общей Европы из их списка. В том числе, по американскому принципу, с переносом фокуса взаимных отношений с Брюсселя на национальные столицы. Однако с определенным отличием. Если Вашингтон ориентируется только на Берлин, Париж и Варшаву, России необходимо преимущественно выделять Германию, Францию, Австрию, Бельгию и Нидерланды. Еще, косвенно, Швейцарию. Способствуя их трансформации в изначальный европейский интеграционный вариант Союза Угля и Стали. Тем самым мы поможем экономически успешной части западноевропейских стран скинуть с себя тяжелые обременения, целенаправленно нагруженные англосаксами на первоначальный проект для его торможения и блокирования. Это освободит их экономики, по меньшей мере, до 142 млрд. евро в год расходов по финансированию дотаций остальным членам нынешнего Евросоюза. К тому же это облегчит политическое формирование культурно однородного населения и взаимную диффузию правящих элит, без разрушительного влияния нахлебников с Востока и польских имперских амбиций.
Идея вернуть Европу к состоянию «до провозглашения ЕС» скорее всего технически невозможна. Правящие круги наиболее успешно развитых стран хорошо понимают, что при 5 – 7 кратной разнице с американским ВВП поодиночке им в новый этап глобальных отношений им не выйти. Да и разрыв в экономической мощи с Россией у Германии всего менее чем 2,5-кратный. Вариант возрождения Союза Угля и Стали, в составе перечисленных выше шести стран, позволит получить достаточно внутренне прочное объединение с примерным ВВП в 9,27 трлн. дол и практически без внутренних долгов. Тем самым сразу, и сильно, повышая общую доходность внутренней экономики, а также сохраняя за собой 90% общей промышленной мощи нынешнего ЕС. К тому же оставленные за бортом страны-реципиенты сформировать собственный успешный союз не сумеют, оставшись вынужденными максимально сохранять прежние экономические связи, ориентированные на тех же лидеров. В первую очередь – на Германию. Зато в новых условиях СУиС получит возможность выбирать, какие отношения и на каких условиях ему выгодно оставить, а какие можно не возрождать. В сущности, представленный вариант весьма близок к анонсированной Парижем и Берлином идеей «Европы двух скоростей», только в более жизнеспособной и технически явно легче реализуемой версии. В таком виде новое европейское объединений окажется более монолитным в части энергетических интересов и значительно менее уязвимым к разрушительному влиянию США, так как в составе СУиС не останется проводников американских геополитических интересов. Что обеспечит возможности к столь ими желаемой большей геополитической субъектности. В то же время, СУиС окажется в окружении гигантов, для уравновешивания влияния которых ему потребуется искать союзников со схожими геополитическими интересами. Одновременно полезных экономически, близких цивилизационно, рядом расположенных географически, и, что важно, не имеющих экспансионистских устремлений геополитическим. Из всех возможных перечисленным условиям соответствует только Россия. Что предопределяет неизбежность улучшения взаимных политических и экономических отношений. Польза для Москвы от реализации такого варианта заключается в серьезном снижении военной угрозы с запада. Продолжение существования НАТО в таких условиях возможно только в границах Польши и Прибалтики, что кардинально снижает военный масштаб организации, если она вообще сумеет сохраниться. Кроме того, удастся сохранить львиную долю важного для РФ европейского внешнеторгового рынка. В значительной степени обнулить негативное влияние «промежуточных стран».
В первую очередь Польши, которая в этом варианте, скорее всего, сохранится. И возможно даже сумеет создать столь давно ей желанную империю «от можа и до можа». Однако оказавшись за пределами новой Общей Европы, она потеряет геополитическое значение, сильно убавит в возможностях вмешательства в дела больших стран, и существенно просядет в материальном уровне внутренней жизни. Тем самым скатившись по масштабу возможностей создания проблем для России до уровня нынешней Литвы». А что же у нас в России? Да, то же самое, прочитайте, например, статью Любови Степушовой «Николай Стариков: «Наша дипломатия проигрывает, ведь у государства нет цели» (источник: https://nstarikov.ru/nikolaj-starikov-nasha-diplomatija-proigryvaet-ved-u-gosudarstva-net-celi-118910). «Есть ли у России цели во внутренней и международной политике? Или мы просто плывем по течению повестки, которую формируют и проводят другие государства? Почему наша дипломатия постоянно проигрывает, особенно в близких географически и духовно нам странах? Какие должны быть цели у нашей страны? Что нужно делать? Обо всем этом и многом другом в прямом эфире видеостудии «Правды.ру» рассказал общественный и политический деятель Николай Стариков. — Николай Викторович, почему у нашей дипломатии никогда не бывает запасных вариантов и даже нет никаких контактов с оппозиционными силами даже в близких нам странах? Ведь в результате этого они все больше уходят от нас. — Да, это, к сожалению, так. Лукашенко выжигает белорусских политиков? Прекрасно! Привечайте их в России. Давайте им эфир. Финансируйте, если надо. Но это надо делать не для того, чтобы осуществить государственный переворот, как это делают наши западные партнеры, а чтобы в определенный момент были политические силы, политические лидеры. Ведь Лукашенко не является пророссийским лидером. Он является пробелорусским, как мы думали до вчерашнего дня. Но оказалось, что и это не так. Оказалось, что он всегда был и будет только пролукашенковским. Это значит, что он не осуществляет действий, которые необходимы для союзного государства в целом. Он действует в интересах половины. В определенный момент он стал тормозом интеграции, хотя когда-то был ее инициатором. Вот здесь новые политики очень важны, но мы видим только прозападных, пророссийских нет. И никаких даже разговоров про один народ — российско-белорусский, мы не видим. В конце концов, физический век каждого политика когда-либо закончится, а политическое время может закончиться раньше.
Если в Белоруссии нет никаких оформленных патриотических сил, то Белоруссия неизбежно упадет к ногам националистов, которые там есть, и их становится все больше. Вот об этом-то стоит подумать нашему руководству. — Так почему мы не учимся на своих ошибках? — Украина, Армения, Белоруссия… Может быть, уже давно надо менять руководство МИДа? — Внешняя политика — целостная вещь. Мы видим, что в целом, внешняя политика России может быть названа рефлекторной. То есть — у нас нет четко выстроенной позиции по отношению ко всему, что происходит в мире. Мы только реагируем на то, что происходит. Но мы всегда плывем в повестке, которую нам навязывает Запад или какие-то другие государства. Это — действительно большая проблема. Она является следствием еще большей проблемы — нет четкой выстроенной цели у нашего государства. У США она есть. Пусть она — иллюзорная и даже лживая — строительство демократии во всем мире, но благодаря такой точки зрения у них появляется мерило добра и зла. Почему мы не поддерживаем Лукашенко? — говорят американцы. — Потому что он — не демократ. Вот и все. При этом они сами определяют — кто демократ, а кто нет. Удобный подход, размытый критерий. Любого можно назначить демократом и поддерживать. Даже если он там черт знает, что творит. И наоборот — назначил кого-то недемократом — все, какая же может быть поддержка? Есть ли у России цель? У нас этого нет. Мы просто существуем. Для чего? Куда мы двигаемся? Какие цели у нашего государства? Они не сформулированы. Их нужно обязательно сформулировать. Тогда все встанет на свои места и будет понятно, как действовать, что нужно делать. Мы с коллегами постоянно говорим, что украинец — малоросс, белорус, русский — это один народ. Нужно объединение нашего разделенного народа в одном государственном образовании. Вот — хорошая достойная цель. Все стало понятно. — Что мы хотим в Белоруссии и на Украине? Мы хотим политиков, которые выйдут на площадь и скажут: мы — один народ. В Германии люди выходили на площадь и заявляли, что немцы с запада и востока — это один народ. А у нас — разве разный? — У нас — тоже один народ. Почему он до сих пор разделен надуманными границами? Посмотрите на этих белорусских политиков, на рядовых белорусов — все говорят по-русски. Почему все это не проработано и не сформулировано? Это испугает кого-то. Может кого-то и испугает… — А кого-то наоборот. — Но, как видите, какую политику ведет абсолютно непуганый Лукашенко. Не надо бояться формулировать свои национальные интересы, их надо понимать и отстаивать. Без этого мы и дальше будет только терять, и терпеть поражения в дипломатии. А если они четко и ясно будут сформулированы, тогда каждому дипломату российскому будет понятно, что он должен делать. А сейчас мы за что? — За соблюдение международного законодательства. А что это такое? Это — очень абстрактные вещи».
Автор согласен со Стариковым в том, что сегодня пришла пора объединять «Русский мир», однако эта цель — чисто тактическая, и она никак не может стать «национальной идеей». А вот построение коммунистического общества (сначала в России, а потом и по всему миру), вполне может стать такой идеей. Более того, эта идея владела умами русского народа более полувека. Да, и Советский Союз развалился, прежде всего, потому, что русский народ отказался от нее. А отказался народ от этой идеи из-за того, что коммунизм (стараниями нашей партноменклатуры) из прекрасной Утопии превратился в надоевшую всем догму. Однако самая главная идея коммунизма («от каждого – по способности, каждому – по потребности»), как жила в нашем мире раньше (еще в доисторическую эпоху), так и продолжает жить сегодня. Просто современные люди стали значительно умнее своих предков, и прекрасно понимают, что «коммунизм по Марксу и Энгельсу» — это всего лишь недостижимая Утопия. Однако «государственный коммунизм» можно построить уже завтра (и для этого в современной России есть все необходимое). Нет только одного – желания власти и, увы, народа. Отсутствие же такого желания объясняется двумя причинами. Во-первых, в подсознании большинства современных людей «забита» невозможность построения коммунизма. А во-вторых, разум опять-таки большинства людей пока еще не до конца понимает, что современный мир находится в глубочайшем кризисе, и выйти из него он может только одним способом – построив коммунизм на всей Земле. Никак иначе нам из этого «кризиса ноосферы» не вылезти. Ведь человечеству надо перейти от «расширенного воспроизводства всего человеческого» к простому воспроизводству, а это по силам сделать только коммунистическим обществам. Понятное дело, что построение коммунизма на всей Земле – перспектива отдаленного будущего, а вот в России коммунизм можно построить уже в ближайшее десятилетие. Однако прежде чем строить, необходимо создать проект строительства, вот им мы с Вами здесь и занимаемся. А вместе с нами этим проектом (через «единое пси-поле Земли») занимаются еще миллионы русских людей. И мы, все вместе, создаем новое «общественное мнение» в России. А «общественное мнение» – великая Сила (смотри одноименную главу в этой книге сайта). И будущей «революцией сверху» в России будет управлять даже не ее президент, а само Мироздание.