О нынешнем положении мира и его причинах
«В эпицентре БУРИ». Американская ИМПЕРИЯ. Закат или трансформация?» (Ироничный Будда). «Америка переживает не просто политический кризис — это фундаментальная трансформация самой природы американского государства и общества». На закрытом заседании Совета по международным отношениям в Вашингтоне прозвучала фраза, которая отразила глубину американского кризиса. Фрэнсис Фукуяма, автор концепции «конца истории», обращаясь к ведущим американским стратегам, признал: «Тридцать лет назад я провозгласил триумф либеральной демократии. Сегодня я вижу, что сама Америка переживает кризис этой модели. Мы построили глобальную империю, но потеряли республику». Эти слова символизируют драматический поворот в самосознании американцев. Страна, которая в течение семидесяти пяти лет после Второй мировой войны считала себя «сияющим градом на холме» и образцом для всего мира, сегодня раздираема внутренними противоречиями и сомневается в собственных основах. Соединенные Штаты столкнулись с множеством кризисов: политическая поляризация достигла уровня гражданской войны, экономическое неравенство угрожает социальной стабильности, технологические гиганты бросают вызов государственной власти, а традиционные американские ценности подвергаются радикальному пересмотру. Ключевой вопрос современности: переживает ли Америка закат своей глобальной гегемонии или находится в процессе трансформации в нечто принципиально новое? От ответа на этот вопрос зависит будущее не только самих США, но и всей системы международных отношений. Сегодня Америка представляет собой две разные страны, живущие в одних границах, но существующие в параллельных реальностях. Политическая поляризация достигла уровня, невиданного со времен Гражданской войны 1861–1865 годов. Демократы и республиканцы не просто придерживаются разных политических взглядов — у них кардинально разное понимание реальности, истории, морали. То, что одна сторона считает фактом, другая воспринимает как ложь. То, что одни называют прогрессом, другие клеймят как деградацию. Этот раскол проходит не только по партийному, но и по географическому, образовательному, расовому и поколенческому признакам. Прибрежные мегаполисы живут по одним правилам, внутренние штаты — по другим. Университетская элита говорит на языке, непонятном рабочему классу.
Конфиденциальный источник в администрации президента отмечает: «Мы управляем не одной страной, а несколькими нациями, которые случайно оказались в одних границах. Единого американского народа больше не существует». Американские политические институты, созданные отцами-основателями для управления аграрной республикой XVIII века, оказались неспособными справиться с вызовами постиндустриального общества XXI века. Конгресс парализован партийной борьбой и не способен принимать серьезные решения. Верховный суд превратился в поле битвы между консерваторами и либералами. Федеральная бюрократия живет своей жизнью, слабо контролируемой избранными должностными лицами. Особенно остро стоит вопрос о легитимности власти. Избирательная система, основанная на коллегии выборщиков, регулярно приводит к власти президентов, не набравших большинства голосов населения. Джерримендеринг делает большинство избирательных округов неконкурентными. Доверие американцев к собственным институтам власти упало до исторического минимума. Согласно опросам, менее трети граждан доверяют федеральному правительству, Конгрессу и судебной системе. Америка превратилась в одно из самых неравноправных обществ в развитом мире. Разрыв между богатыми и бедными достиг уровня «позолоченного века» конца XIX века. Один процент самых богатых американцев контролирует более 40% национального богатства. Средний класс, традиционная опора американской демократии, сокращается. Миллионы американцев живут от зарплаты до зарплаты, не имея сбережений даже на случай чрезвычайных ситуаций. Особенно драматична ситуация с молодежью. Поколение миллениалов стало первым в американской истории поколением, которое живет хуже своих родителей. Стоимость образования, жилья, здравоохранения выросла в разы, а реальные доходы стагнируют. Экономист Пол Кругман предупреждает: «Америка рискует превратиться в олигархию, где экономическая элита контролирует политическую систему. Это противоречит самой сути американской идеи». Американские технологические гиганты — Google, Apple, Facebook, Amazon — накопили власть, сравнимую с государственной. Они контролируют информационные потоки, определяют, что люди видят и слышат, влияют на общественное мнение и политические процессы. Эти корпорации фактически стали частными правительствами, устанавливающими правила для миллиардов пользователей по всему миру. Их решения о блокировке аккаунтов или модерации контента оказывают большее влияние на свободу слова, чем решения судов. Особую тревогу вызывает способность технологических платформ влиять на выборы с помощью алгоритмов, определяющих, какую информацию видят пользователи. Выборы 2020 года показали, что социальные сети могут фактически определять исход голосования.
Парадокс в том, что эти корпорации, созданные в стране свободного рынка, стали угрозой для самой демократии. Они накопили монополистическую власть, которую используют для продвижения собственной политической повестки. Развитие искусственного интеллекта ставит перед американским обществом принципиально новые задачи. ИИ угрожает миллионам рабочих мест — от водителей грузовиков до юристов и врачей. Более фундаментальная проблема — утрата человеком контроля над ключевыми решениями. Алгоритмы уже определяют, кто получит кредит, кого возьмут на работу, кого арестует полиция. Люди становятся заложниками машин, которые они не понимают и не контролируют. Особую тревогу вызывает использование ИИ для массового наблюдения и контроля. Американские спецслужбы получили возможности, о которых не мечтали даже самые тоталитарные режимы прошлого. Илон Маск предупреждает: «ИИ представляет большую угрозу для человечества, чем ядерное оружие. Мы создаем демона, которого не сможем контролировать». Технологическая революция усугубляет социальное расслоение в Америке. Те, кто владеет цифровыми навыками и капиталом, процветают. Остальные становятся лишними. Целые регионы Америки — от промышленного Среднего Запада до сельского Юга — оказались исключены из цифровой экономики. Их жители не имеют доступа к высокоскоростному интернету, цифровому образованию и новым возможностям. Это создает новую форму классового разделения между «цифровой элитой» и «аналоговым пролетариатом»: первые живут в мире безграничных возможностей, вторые — в мире сокращающихся перспектив. Америка переживает глубокий кризис национальной идентичности. Традиционное понимание американской истории, ценностей и культуры подвергается радикальному пересмотру. «Прогрессивная» интерпретация представляет американскую историю как череду угнетений и несправедливостей: геноцид индейцев, рабство, расизм, империализм. Отцы-основатели из героев превратились в злодеев, а сама идея Америки как «исключительной нации» объявлена мифом. Консервативная часть общества видит в этом посягательство на основы американской цивилизации. Она отстаивает традиционную версию истории, согласно которой Америка — маяк свободы и демократии для всего мира. Эта борьба разворачивается во всех сферах: от школьных учебников до голливудских фильмов, от университетских кампусов до корпоративных офисов. Расовая проблема вновь вышла на первый план в американской политике. Движение Black Lives Matter, протесты 2020 года, концепция «системного расизма» кардинально изменили общественный дискурс. С одной стороны, это привело к долгожданному признанию исторической несправедливости и попыткам ее исправить. С другой стороны, это привело к новым формам расовой сегрегации под видом «позитивной дискриминации».
Особенно противоречивой стала «критическая расовая теория», которая рассматривает все социальные отношения через призму расы. Критики обвиняют ее в расизме наоборот и разрушении идеала «цветослепого» общества. Парадокс заключается в том, что попытки решить расовую проблему часто лишь усугубляют расовое разделение в американском обществе. Америка переживает радикальную трансформацию представлений о поле и гендере. То, что еще недавно считалось биологическим фактом, теперь объявлено «социальным конструктом». Движение за права трансгендеров приобрело огромное влияние, особенно среди молодежи. Дети и подростки все чаще подвергаются гормональной терапии и хирургическим операциям по смене пола. Это вызывает ожесточенное сопротивление консервативной части общества, которая видит в этом угрозу традиционной семье и самой природе человека. Гендерный вопрос стал новой линией фронта в американских культурных войнах. Америка теряет способность быть единственным глобальным лидером. Усиление Китая, возрождение России, укрепление других региональных держав создают многополярный мир, в котором США — лишь один из центров силы. Американские союзники все чаще ставят под сомнение решения Вашингтона. Европа стремится к «стратегической автономии». Азиатские страны балансируют между США и Китаем. Даже традиционные союзники, такие как Турция или Саудовская Аравия, проводят независимую политику. Особенно болезненным стал провал в Афганистане — символ бессилия американской военной машины перед партизанской войной. Двадцать лет войны завершились позорным бегством и возвращением талибов к власти. Это подорвало престиж Америки и веру в ее способность защищать союзников. Поддержание глобальной империи обходится Америке все дороже. Военные расходы превышают 800 миллиардов долларов в год — больше, чем у следующих десяти стран вместе взятых. При этом американская экономика теряет конкурентоспособность. Китай уже превосходит США по объему промышленного производства и торговли. Технологическое лидерство Америки также под вопросом. Особую проблему создает растущий государственный долг, который превысил 100 % ВВП. Обслуживание долга требует все больших ресурсов, которые нельзя потратить на развитие. Многие экономисты предупреждают об «имперской перегрузке» — ситуации, когда расходы на содержание империи превышают ее доходы. В американском обществе растут изоляционистские настроения. Всё больше американцев считают, что страна слишком много тратит на зарубежные авантюры в ущерб решению внутренних проблем.
Дональд Трамп выразил эти настроения лозунгом «Америка прежде всего». Даже среди демократов растет скептицизм в отношении военных интервенций и глобальных обязательств. Молодое поколение американцев, не помнящее холодной войны, не понимает, зачем Америке быть «мировым полицейским». Они предпочли бы направить ресурсы на образование, здравоохранение и инфраструктуру. Это оказывает давление на политическую элиту, вынуждая ее сокращать глобальные обязательства и сосредотачиваться на внутренних проблемах. Возможные сценарии трансформации. Сценарий 1: Мягкий закат. В этом сценарии Америка постепенно теряет глобальное доминирование, но остается влиятельной державой. Происходит управляемый переход к многополярному миру, в котором США делят влияние с Китаем, Россией и другими региональными лидерами. Внутри страны достигается новый консенсус на основе умеренного национализма и сосредоточенности на внутренних проблемах. Политическая система реформируется, но демократические институты сохраняются. Этот сценарий наиболее вероятен, если американская элита проявит мудрость и готовность к компромиссам. Сценарий 2: Имперская реставрация. В этом сценарии Америка пытается восстановить глобальную гегемонию силовыми методами. Это может привести к серии военных конфликтов с другими великими державами. Внутри страны устанавливается авторитарный режим под предлогом обеспечения национальной безопасности. Гражданские свободы ограничиваются, инакомыслие подавляется. Этот сценарий наиболее опасен для мира, поскольку может привести к глобальной войне. Сценарий 3: Распад федерации. При таком сценарии внутренние противоречия приводят к фактическому или формальному распаду Соединенных Штатов. Отдельные штаты или регионы провозглашают независимость или получают широкую автономию. «Красные» и «синие» штаты превращаются в отдельные политические образования с разными системами ценностей и управления. Этот сценарий становится все более вероятным по мере углубления политической поляризации. Сценарий 4: Технократическая трансформация. Согласно этому сценарию, власть в Америке переходит к технологическим корпорациям. Традиционные политические институты отмирают, их заменяют алгоритмы и искусственный интеллект. Общество превращается в высокотехнологичную олигархию, где небольшая группа «технолордов» управляет массами с помощью цифровых платформ. Этот сценарий уже частично реализуется по мере роста влияния технологических гигантов.
Одно из направлений трансформации Америки — возвращение к изначальным принципам республики. Это означает отказ от имперских амбиций и сосредоточение на внутреннем развитии. Сторонники этого подхода призывают восстановить конституционное правление, ограничить власть федерального правительства и вернуться к принципам отцов-основателей. Такая Америка была бы менее активной на мировой арене, но более стабильной внутри страны. Альтернативное направление — радикальная прогрессивная трансформация американского общества. Это включает в себя решение проблем неравенства, расизма и климатического кризиса. Сторонники этого подхода предлагают усилить роль государства в экономике, провести радикальные социальные реформы, переосмыслить американскую историю и идентичность. Такая Америка была бы более социально справедливой, но менее динамичной в экономическом плане. Третий путь — превращение Америки в лидера технологической революции. Это означает масштабные инвестиции в искусственный интеллект, биотехнологии, космические технологии и чистую энергетику. Америка могла бы сохранить глобальное лидерство не за счет военной силы, а за счет технологического превосходства. Но для этого требуется фундаментальная реформа образования и социальной системы. Империя на перепутье. Америка переживает один из самых драматичных периодов своей истории. Страна, которая на протяжении века считала себя образцом для всего мира, сегодня сама нуждается в глубоких преобразованиях. Ключевой вопрос заключается в том, сможет ли Америка найти новую модель, которая позволит ей оставаться влиятельной и процветающей державой в многополярном мире. Для этого необходимо отказаться от имперских амбиций и сосредоточиться на решении внутренних проблем. Америка должна выбрать между попыткой сохранить глобальную гегемонию любой ценой и поиском своего места в изменившемся мире. Первый путь ведет к конфликтам и возможному краху. Второй — к мягкой трансформации и долгосрочной стабильности. Судьба Америки важна не только для самих американцев, но и для всего мира. От того, как пройдет американская трансформация, зависит характер формирующегося мирового порядка. Империи в истории либо приспосабливались к изменившимся условиям, либо разрушались под тяжестью собственных противоречий. Америка стоит перед таким же выбором. Время покажет, какой путь она выберет. Но уже сейчас ясно: эпоха американской гегемонии подходит к концу. Вопрос лишь в том, что придет ей на смену — хаос конфликтующих держав или новый, более справедливый миропорядок» (Ироничный Будда).
Причина же такого положения дел в США – общая для всех стран современного мира: Просто пришла «пора перемен», когда «старый мир» умирает, а на его месте рождается «новый мир». И как ни крути, но любая смерть, равно, как и любое рождение, сопровождается муками. Именно в таком мире нам с Вами, уважаемый читатель, и «повезло» жить. Вот что по этому поводу думает один из авторов сайта «b17.ru» Время перемен Краснощеков Марк Александрович. «Перемены — страшное дело. Ты должен оставить все старое и начать нечто новое, где опыта не так много, как у тебя в прошлом. Именно поэтому, многие боятся перемен. «Пусть я буду в ветхом состоянии, но я уверен в себе, поскольку в моем мире все давно знакомо и пусть уже нет красок, и рассыпается, и мне мало… Я привык и все здесь уже родное!» Так многие рассуждают и таких людей называют «человек в футляре». Оно и понятно. Да, мало и скучно, но зато стабильно! Перемены же требуют рисковать своим временем, здоровьем, репутацией и проч. И не всегда человек будет в выигрыше…Тогда зачем перемены? Перемены — это нормальные действия нормального человека. В норме мы все рождаемся и растем, но никто не остается в пеленках и яслях… Мы, не без давления природы и социума, растем, развиваемся, общаемся с себе подобными и даже создаем свои семьи… И каждый момент наполнен риском, что образование может стать не востребованным, карьера не пойдет вверх, семья развалится, дети не вырастут такими, какими хотели мы. Многие риски человек не замечает и придает им внимания. А ведь: мы переходим через дорогу, не думая об опасности, мы уверены, что мы посмотрели по сторонам и оценили скорость и расстояние всех авто и спокойно переходим и делаем это успешно. Так и по жизни здоровый человек не боится рисковать и менять свою жизнь. Он понимает, что нынешнее положение доставляет ему дискомфорт, и мешают расти. Он начинает мыслить и понимает, что надо менять в жизни, потом решает каким образом следует провести перемены своей жизни к лучшему. И главное, он начинает действовать! Именно действие и отличает успешного человека от иных людей, которые порой годами сидят, и рассуждают, что и как следует поменять. Но не действуют, и жизнь у них вызывает множество жалоб, поскольку не меняю свою «пеленку», из которой они вырастают и которая им «мала», «жмет», «сдавливает до боли»… Человек всегда должен мыслить и обязательно действовать. Только так можно изменить вовремя свою жизнь к лучшему. Не следует забывать, «куй железо пока горячо». У всего есть свой срок годности. Иначе печально будет сидя на диване лет так в 85 говорить: «Вот, я бы сделал так». Потому, помните, что у Вас есть ресурсы — время, здоровье, опыт, знания. И Ваша жизнь — это здесь и сейчас! Не бойтесь рисковать — меняйте жизнь к лучшему! Даже если, что-то пойдет не так — Вы получите опыт, который никто у Вас не отнимет. Хватит читать эту статью — пора жить!» (Краснощеков Марк Александрович).
В общем и целом, последние слова статьи являются истинными, впрочем, далеко не для всех людей и человеческих сообществ. Увы, но для большинства современных стран и подавляющего большинства современных людей «пути вперед» попросту НЕТ. Вот как об этом пишет Ростислав Ищенко – «Меркантильная борьба с украинским православием как архетип украинства». «Окончательно победить Украину можно, только победив украинство. Победить украинство можно, только полностью отменив Украину. Чтобы отменить Украину полностью, необходимо не только занять ее территорию и демонтировать все государственные и общественные структуры, но и в обязательном порядке обеспечить жесткий внешний контроль любой местной власти, даже самой заслуженной и пророссийской, даже сплошь состоящей из честно партизанивших (грудь в орденах) совершено лояльных (лояльнее некуда) людей. Причина вовсе не в наследственной бандеровщине. Наследственных сознательных бандеровцев, готовых десятилетиями сидеть в схронах и тюрьмах «за волю», там после катастрофы украинской государственности окажется потрясающе мало, большинством будут «недовольные русские», которые моментально забудут, как они радостно скакали на майдане, забудут, что «Америка с нами» и «весь мир с нами», забудут про «москалей на ножи», про «Крым украинский или безлюдный», про «их детей», которые «будут сидеть в подвалах, когда наши пойдут в школу», и прочие свои «невинные шутки» последнего двадцатилетия. Они будут отчаянно не любить победителей просто за то, что те победили, а они, выходит, поставили не на ту лошадь: прощай мечта о «паре рабов и копанке». Кто-то, разумеется, будет ненавидеть не только за разрушенные мечты о европейском рае, но и за своих погибших на фронте родственников, за материальные потери. Но и эта ненависть не будет абсолютной, просто бытовая москвофобия займет место бытового антисемитизма. Пишу «москвофобия» потому, что это не будет в прямом смысле русофобией. Вернувшись в Россию, большинство из них вновь начнет считать себя русскими, разумеется, «со знаком качества» — «лучшими их русских», «единственными настоящими русскими». Для этого в украинской мифологии есть отдельная легенда, гласящая, что великороссы — это продукт финно-монгольского скрещивания, укравшие у своих славянских соседей (тех самых «великих укров») русское имя, что «великие укры» и есть «настоящие русские». Впрочем, псевдонаучные изыски о народе, создавшем все цивилизации, написавшем все книги, родившем всех великих людей и сделавшем все научные открытия, — забава рефлексирующей интеллигенции. Простой народ на Украине знает, что «москали» — практически один с ними народ. Прабабушки от них теряли голову и невинность, у всех полно родственников (даже родных сестер-братьев), переехавших «в москали» и ставших «москалями», которых оставшиеся на Украине никак не отличают от ранее живших в России «москалей».
Но родня родней, а самые «русские» (русее не бывает), надо понимать, все равно украинцы. Просто раньше (в 1990–2025 годах) они презирали «москалей» за то, что те слишком русские, а теперь будут презирать за то, что те «недостаточно русские». Мы еще прочтем книги о том, как украинцы «покорили Сибирь», «освоили Дальний Восток» и «спасли Россию, победив в СВО прозападных мятежников-галичан», все это, разумеется, без какого-либо участия «москалей», народа «братского, но не такого возвышенного». А на бытовом уровне рассказы о том, как ворвавшиеся на Украину «дикие орды москалей» вывозили невиданную в их дремучих лесах «роскошь»: пылесосы, микроволновки, стиральные машинки, унитазы и асфальт — будут обрастать все новыми «подробностями» «от очевидцев». Понятное дело, что такие карикатурные «москали» не могли победить «настоящих русских» — «великих укров». Легенда объяснит, что войну выиграли «бесчисленные орды» бурятов, якутов, корейцев, китайцев и иранцев. Последние очень важны, так как именно они, найдя по недосмотру американцев и израильтян забытые «древними украми» при строительстве Персеполиса чертежи атомной бомбы, снабдили «дикие орды» современным оружием, что не позволило безумно высокоразвитым, но крайне ответственным «украм» победить: пришлось проиграть, чтобы спасти человечество от ядерного апокалипсиса. В целом новый народный эпос решит три вопроса: Позволит «украм» комфортно и без рефлексии начать встраиваться с «свое» новое государство и претендовать в нем на лидерство. Вернет в зону комфорта взаимоотношения с русскими родственниками и знакомыми (что необходимо для адаптации к новым условиям), позволив при этом и дальше оплакивать «погибших героев» и проклинать их убивших «вороженьок» без какого бы то ни было когнитивного диссонанса и без ущерба хорошим и, главное, полезным отношениям с русскими родственниками. Позволит и дальше в условиях катастрофического экзистенциального поражения чувствовать себя «победителями» и «сверхчеловеками» — «единственными настоящими русскими». Таким образом, несмотря на поражение и полное преобразование окружающей политической среды, внутренняя структура — кристаллическая решетка украинского общества — не изменится. Она вообще крайне прочна, таковой ее сделали столетия пограничной жизни с постоянно сменяющимися идеологически диаметрально противоположными системами правления, к каждой из которых приходилось как-то приспосабливаться, чтобы выжить, сохраняя при этом некую внутреннюю оппозиционность каждой. Если коротко, то внутренняя суть украинства заключается в том, чтобы при любых внешних переменах, с какой бы скоростью они ни происходили, сохранять не только бытовой комфорт и максимально возможный материальный достаток, но и психическую устойчивость, базирующуюся на неуязвимом самоуважении. Что бы ни происходило, какие бы ошибки ни допускались, какие бы преступления ни совершались самим украинцем или от его имени, совесть должна быть спокойна, чувство собственного достоинства непоколебимо, уверенность в своей правоте незыблема.
На архетипическом уровне формула украинства заключается во фразе анекдотического приятеля, говорящего плюющему в него преданному им товарищу: «Тю, ты шо обидывся?» В русском есть далекий аналог: «Ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак», но последняя поговорка просто констатирует определенный распространенный в бюрократических иерархических системах тип рабочих отношений, она не обладает эсхатологической полнотой украинского аналога, одной фразой описывающей историю, стремления, цель и смыл жизни многих поколений общества, сформировавшегося на пограничной украйне Русского мира. В целом украинское общество можно охарактеризовать как предельно замкнутую, но способную к кооптации новых членов (интуитивно воспринимаемых обществом как свои) коррупционно-конформистскую структуру — коллектив эгоистов, ставший коллективным эгоистом. Одновременно нуждающиеся друг в друге для противостояния окружающему миру с целью охраны своего образа жизни и сражающиеся друг с другом за повышение своего благосостояния за счет остальных членов общества. Как работает этот механизм, прекрасно видно на примере борьбы украинского государства с УПЦ. Самые жесткие репрессии против УПЦ организовали два президента, один из которых сам был ее прихожанином и даже служил в алтаре (Порошенко), второй, будучи атеистом, тем не менее в ходе своей предвыборной кампании выступал с критикой давления на УПЦ (Зеленский). Сама УПЦ была и остается вполне лояльной украинским властям, а ее прихожане (по крайней мере крещеные ею люди) составляют большую часть украинских военных на фронте. На Западе есть жесткие противники православия в целом и УПЦ в частности, но есть и влиятельные силы, считающие, что репрессии против УПЦ компрометируют режим и поддерживающие его страны Запада. Трамп, в отличие от Байдена, украинской религиозной повесткой в принципе не интересуется. Вроде бы как никакого смысла в репрессиях против УПЦ нет, но они продолжаются. ТЦК уже начало хватать даже митрополитов подходящего для мобилизации возраста. А на тех, кто постарше, есть СБУ. Казалось бы, абсурд? Но только не с украинской точки зрения. На самом деле власти опробовали уже и блокаду Киево-Печерской и Почаевской лавры, и силовое давление на монахов и знают, что какого-то серьезного силового противодействия в случае силового закрытия они не встретят. Позиция большинства «православных» украинцев — позиция боксера Усика, который клялся, что будет защищать украинское православие от погрома, но потом «передумал», да и сами иерархи никогда не призовут (на уровне церкви, а не отдельных личностей) к силовому противостоянию властям.
Тем не менее крупные монастыри не захватываются, занятие отдельных приходов и перевод их в ПЦУ по большей части инициатива местных властей, а то и вовсе «активистов»-националистов-атеистов. На иерархов давят, но не додавливают, в то время как куда более влиятельных, имевших прекрасные связи и поддержку на Западе, обеспечивавших серьезные вливания в бюджет и рабочие места сотням тысяч людей олигархов давно разогнали. Это типичный украинский подход. Пару лет назад репрессии против церкви были востребованы американской администрацией Байдена. И они начались. Но УПЦ — организация богатая, и влиятельных друзей в украинской элите у нее полно. За так, друзья, конечно, ничего делать не будут, но за деньги всегда с кем надо договорятся и добычей с гонителями церкви поделятся, чтобы те не слишком усердствовали. В результате формируется экономический кластер, базирующийся на выкачивании из УПЦ денег в обмен на ограничение репрессий. Чтобы платили исправно, им говорят, что Лондон, Вашингтон и рептилоиды с Нибиру требуют закрытия и роспуска УПЦ «уже вчера» и ее «друзья» из последних сил сдерживают «девятый вал» репрессий. В то же время против слишком гордых, не желающих платить священнослужителей репрессии (в назидание другим) проводятся крайне жестко, да и в принципе они не останавливаются, ибо нет репрессий — нет дохода у «защитников УПЦ. Пока не проявится окончательный геополитический победитель, подобная подвешенная ситуация может длиться годами и даже десятилетиями. Чем дольше откупается жертва, тем сильнее ее друзья и враги привыкают к этому источнику дохода и тем меньше у них стимул менять что-либо в любую сторону. Украинская коррупционная система довела саботаж любой деятельности до степени высокого искусства. На Украине потому ничего и не работает, что задача заключается не в том, чтобы что-то работало, а в том, чтобы кто-то платил за сохранение неопределенной ситуации. В этой мутной воде почти каждый член общества ловит свою рыбу: кто-то крупную, кто-то сущую мелочь, но никто не уходит без добычи. Люди так привыкли в подобному взаимоотношению власти и общества, что анекдот про украинца, который на вопрос, что бы он сделал, если бы был царем, ответил: «Нацарював бы соби корову та й втик», — давно перестал быть анекдотом. Вот именно эту общественно-экономическую и одновременно психологическую основу украинства и предстоит нам сломать, чтобы больше никогда Русский мир и русские люди не становились жертвами какой-то «украинской идеи». И это будет не легче, чем победить на фронте, ибо в этом заключается «душа народа» — квинтэссенция украинства. Без внешнего давления этого не добиться» (Ростислав Ищенко). Из чего автор этого сайта делает такой вывод – увы, но нынешний украинский народ наверняка умрет, и главная причина этого заключается в том, что он НЕДОСТАТОЧНО РУССКИЙ, с одной стороны, и недостаточно западный, с другой. Иначе говоря, хохлы — яркий пример «пограничного народа». Именно пограничные народы и погибают в первую очередь в эпоху перемен. Только потом погибают проигравшие (отслужившие свой век) империи, а выигавшие империи обязательно трансформируются во что-то новое (в противном случае, погибают и они). Именно такой исход и ждет современный мир.