Разные взгляды на одни и те же события
Вот как по поводу современного положения дел в мире думает Ростислав Ищенко — «Америка никогда не будет вновь великой». «Судя по последним действиям Трампа, до американского руководства дошла простая истина: США больше не могут рассчитывать на свою способность вести два конфликта высокой интенсивности одновременно, как это было заложено в их военную доктрину в 90-е годы. Более того, они больше не способны даже к одновременному участию в нескольких кризисах средней и низкой интенсивности, не предполагающих вовлечения США в военные действия. В принципе, эта ситуация не нова. Даже в Римской империи времен ее расцвета знали, что война на два фронта, одновременно — крайне опасная затея, чреватая поражениями на обоих направлениях. Прежде чем приступить к созданию военного кризиса на одном направлении, императоры старались обеспечить спокойствие на всех остальных (даже ценой уступок). В трудах же византийских политиков (у тех же Константина Багрянородного и Анны Комнин) содержится прямое указание на необходимость концентрации сил на главном стратегическом направлении как ключевом условии победы. Такая концентрация не всегда была возможна раньше, не всегда возможна и сейчас, но к ней необходимо стремиться. Для России, исторически уязвимой для нападения со всех четырех (север, юг, запад, восток) направлений и постоянно рисковавшей оказаться перед лицом географически разнесенной коалиции с опасностью войны на два и более фронтов, идея концентрации сил за счет временных уступок на других направлениях давно превратилась в аксиому. Когда она нарушалась (Ливонская война, Прутский поход в условиях незавершенной Северной войны), наступала более или менее очевидная и более или менее масштабная катастрофа. Для США, обладавших гораздо меньшим историческим опытом, к тому же большую часть своей военной истории действовавших под прикрытием двух океанов против одного слабейшего противника (какой-нибудь из латиноамериканских стран), подобное представление о необходимости концентрации сил не было аксиоматичным. США никогда не испытывали необходимости предельного напряжения сил и ресурсов для сохранения своей национальной независимости. Что же касается внешней агрессии, тем более на заморском театре военных действий, то даже в случае катастрофического поражения угроза территории метрополии не наступала немедленно и неотвратимо. Сам же завоеватель, даже разгромленный в сражении, имел возможность вернуться через некоторое время. Например, разгром и гибель португальского короля Себастьяна при Эль-Ксар-эль-Кебире в 1578 году привели к династическому кризису в Португалии и даже временному ее объединению с Испанией в Иберийскую унию (но не сразу и ненадолго — 1580–1640 гг.).
При этом португальская экспансия в Марокко продолжалась. После распада унии она превратилась в испанскую, но не прекратилась. Сам же династический кризис был вызван не действиями марокканцев, а тем, что погибший король Португалии Себастьян и наследовавший ему брат его деда, кардинал-король Энрике, не имели прямых законных наследников. В общем, военно-политический опыт США рождался в специфических условиях. США вели исключительно экспансионистские войны, исключительно против многократно слабейших противников и исключительно в зоне своего безусловного господства. Именно поэтому американская армия накануне Гражданской войны США насчитывала около 15 тысяч регулярных военнослужащих под командованием генерал-майора. По сути, развертывание современных вооруженных сил в США началось во время Гражданской войны, а закончилось после Первой мировой. При этом до сих пор основной акцент Вашингтон делает на флот, стратегическую авиацию и экспедиционные силы (корпус морской пехоты и различного рода части специального назначения). То есть, США до сих пор сохраняют не оборонительную, а экспансионистскую модель вооруженных сил, а их военная стратегия опирается на идею, что, если с первого раза не вышло, не страшно, можно отступить за океан, собраться с силами и сделать новую попытку. Для такого стратегического подхода модель нескольких кризисов была даже в чем-то полезной: появлялась возможность как бы провести разведку боем без серьезных последствий для себя. Там, где наметился успех, можно развивать экспансию, там, где возникли трудности, необходимо либо зафиксировать позицию путем «заморозки» конфликта, либо отступить, чтобы вернуться потом с новыми силами и новыми союзниками. До последнего момента Трамп пытался играть с Россией и Китаем в рамках модели многоконфликтности: США оставались активным игроком в украинском кризисе, разогревали тайваньский и филиппинский кризисы и даже попытались зайти в качестве активного игрока в иранский кризис. Но Трамп у власти всего полгода, а уже стало ясно, что, пытаясь быть покойником на каждых похоронах и женихом на каждой свадьбе, США проигрывают везде. Взявшись играть в большом мире, США выползли из-за океанов, как улитка из раковины. У них появились заморские уязвимости, которые они не могут игнорировать, объекты-союзники, потеря которых ведет к стратегическим провалам и несет угрозу США как государству. Этот новый уровень опасности был незаметен в эпоху краткосрочной американской глобальной гегемонии. Но даже тогда США скорее казались неуязвимыми, чем были ими. Их неуязвимость фактически базировалась не на их силе, не на их собственных возможностях, а на временной слабости оппонентов, временном отсутствии возможностей у России и Китая. Как только Россия и Китай в достаточной степени нарастили свои силы, концепция одновременного участия США в нескольких кризисах стала сбоить. Выяснилось, что участвовать можно, побеждать нет.
В какой-то степени США столкнулись с государствами, столь же неуязвимыми, как они сами до второй половины ХХ века. Океаны защищали США не абсолютно, но трудность преодоления данных преград в условиях противодействия американских ВМС ставила под вопрос возможность поддержания боеспособности экспедиционных сил, достаточно многочисленных, чтобы справиться с Америкой в ее собственном логове. Россия и Китай защищены и горами, и пустынями, и морями, но не являются абсолютно недоступными для внешней экспансии. Их безопасность и неуязвимость обеспечивают мощные сухопутные силы, а также ядерное оружие. Возможности флота и авиации позволяют обеим странам проводить заморские экспедиционные операции, пусть не такие масштабные, как проводили США, но достаточные для того, чтобы заставить считаться с собой в любой точке планеты. Не имея достаточных возможностей для постоянного присутствия по всей планете, Россия и Китай приняли концепцию эвентуального присутствия. У них нет такого количества баз, как у США, позволяющих последним постоянно проецировать силу в любой точке планеты, но они имеют возможность в любой момент отправить необходимые и достаточные экспедиционные силы в любую точку планеты. Это стоит гораздо дешевле и является вполне эффективным методом до тех пор, пока вам не надо устанавливать свой повседневный контроль, а необходимо всего лишь подорвать повседневный контроль оппонента. Достаточно, чтобы слабое государство, где бы оно ни находилось, знало, что может рассчитывать на российскую или китайскую поддержку и любые угрозы США повисают в воздухе, так как воевать с ядерными державами они не будут (по крайней мере пока). Конечно, подобное размывание американской гегемонии не абсолютно — многое зависит от устойчивости и адекватности (способности опереться на поддержку своего народа) выступающих против США режимов (Сирия проиграла, а Венесуэла пока держится), но и сама гегемония прекращает быть абсолютной, а все, что не абсолютно, уже не гегемония. До начала июня Трамп придерживался основной американской стратегической концепции: пытался действовать везде, когда же стало понятно, что на Украине Запад проиграл, появилась настойчиво продвигаемая идея «заморозки» («корейского варианта»). Идея была высказана еще Байденом в конце 2023 года, но Трамп попытался при помощи мелких косметических уступок сделать ее более привлекательной для России. По идее, после того как Москва однозначно и окончательно отказалась от всех вариантов промежуточного мира, не фиксирующих нужные ей геополитические изменения, надо было ожидать от США перехода к конфронтационной политике (такова их традиция). Но внезапно Трамп начал буквально сдавать Украину, заявив о прекращении поставок Киеву самых необходимых ему видов оружия.
Можем сделать однозначный вывод: США окончательно перенапряглись и вынуждены бросать украинский плацдарм без какой-либо компенсации и без гарантии своего возвращения в будущем. Но не все так благостно, как может показаться из этой констатации. США бросают Украину, зная, что за ней стоит мощный русофобский европейский рубеж. Может быть, Британии и не удастся организовать нам войну на Балтике с членами НАТО и ЕС, хоть она эту идею пока и не оставила. Но даже в условиях относительного мира Европа будет сохранять умеренную, но очевидную враждебность. При этом ей будет все равно, останется ли что-то от Украины или не останется ничего. То есть, Трамп вынужден концентрировать все силы на китайском направлении. Поэтому он очень быстро завершил активную фазу конфликта с Ираном, осознав, что блицкриг не выйдет. По этой же причине он бросает Украину, не добившись успехов в попытке дипломатически отыграть потерянное на поле боя. Но главная идея сохраняется. Концентрация сил должна обеспечить победу над Китаем, после чего можно будет вернуться к борьбе с Россией. Разоренная Украина сможет усилить Россию не раньше, чем лет через 10–20, до этого она (при любом количестве присоединенных к России областей) будет существенным обременением. За три года построен новый красивый Мариуполь, за это же время объем разрушений и необходимого восстановления составил под сотню таких Мариуполей, и это еще не все — боевые действия еще идут. А ведь помимо жилья, школ и детских площадок, на новых территориях надо наладить нормальную рабочую экономику, дающую не только работу местным жителям, но и прибыль в федеральный бюджет. Это на порядок сложнее, чем за деньги федерального бюджета при помощи собранных из разных регионов России строителей построить новый красивый Мариуполь. Новая стратегия США еще более авантюрна, чем предыдущая. Вашингтон пытается выиграть на китайском направлении быстрее, чем проиграет на всех остальных, рассчитывая на то, что восстановление разоренной Украины и необходимость противостояния с Европой смогут в достаточной степени сдерживать Россию. Но и Китай не так просто победить, и Россия может, воспользовавшись затишьем на западном направлении, рискнуть переброской сил на Восток. Тем более что Китаю явно достаточно собственных сухопутных сил и ВМС, чтобы блокировать любую угрозу высадки на свою территорию. Ему может понадобиться только дополнительная ядерная поддержка, а также помощь расходными материалами (снарядами, ракетами, артиллерией, бронетехникой). Такую помощь Россия может оказывать, не ослабляя группировки своих сил на западном направлении.
В целом же вынужденное признание США, что они больше не могут сдерживать всех своих оппонентов одновременно и вынуждены делать ставку на их подавление по очереди, притом в условиях, когда у них больше нет «тихой гавани» за океаном, куда можно уползти зализать раны, убедительнее всего свидетельствует о неспособности Вашингтона поддерживать даже иллюзию гегемонии. Геополитический баланс выровнялся, при этом США продолжают терять, а Россия и Китай наращивать свои возможности. Что бы ни думал Трамп, а США уже больше никогда не будут вновь великими. Слишком большая ставка делалась на внешнюю политику, слишком многое в расстановке внутриполитических сил зависит от внешнеполитических успехов. Провал на внешнем фронте означает углубление внутриполитического кризиса без возможности вырваться из замкнутого круга великих потрясений. В целом, когда в Вашингтоне в 90-е годы говорили, что все империи распадаются — только одна вечна, они были правы. Только не угадали с тем, какая именно» (Ростислав Ищенко). А вот как по поводу того же самого явления рассуждал в свое время Збигнев Бжезинский — «Пан Бжезинский и Украина – стратегический просчет номер 5» (Алексей Подымов). «В одном из своих поздних прогнозов, еще до Майдана, небезызвестный ветеран внешней политики Вашингтона, ныне уже покойный Збигнев Бжезинский отдал Украине только пятое место среди наиболее геополитически уязвимых стран. Прогноз из нового произведения матерого политика – «Стратегический взгляд», правда, не слишком сильно напоминал что-то вроде руководства к действиям, как это было у Бжезинского в его «Великой шахматной доске» конца 90-х. На тот момент все это читалось немного странно, особенно после пресловутой «оранжевой революции», хотя президентство Виктора Януковича, взявшего курс на сотрудничество с Россией, оказалось не более чем паузой. Бжезинский, уже весьма престарелый, но все еще востребованный геополитический авторитет, умело напустил успокоительного флера, скорее всего, заказного. Не исключено, что взрывной потенциал проевропейского электората Незалежной тогда в Москве сильно недооценили, не в первый раз поверив пану Бжезинскому. Лидировала тогда Грузия, с которой у нас после то ли эпического, то ли комического ухода со сцены Михаила Саакашвили довольно оперативно восстанавливаются отношения. Дальше были Тайвань, Корея и Беларусь, и вовсе не было Сирии и Ирана. Украина же была, причем с предписанием от автора — должна снова ориентироваться на Европу. Пан Бжезинский сопроводил этот «почти приказ» убежденностью в том, что если Россия без Старого континента будет отброшена на азиатские задворки, то ее южная соседка вполне способна вписаться в Европу сама по себе.
Збигнев Бжезинский: «Главный момент, который необходимо иметь в виду, следующий: Россия не может быть в Европе без Украины, также входящей в состав Европы, в то время как Украина может существовать в Европе без ее соседа, входящей в состав Европы. И действительно, отношение Украины к Европе могло бы стать поворотным моментом для России. Выбор Киева в пользу Евросоюза поставит во главу угла принятие Москвой решения относительно следующего этапа ее исторического развития: стать либо также частью Европы, либо евразийским изгоем, то есть по-настоящему не принадлежать ни к Европе, ни к Азии и увязнуть в конфликтах со странами ближнего зарубежья». Конфликтов с соседями у России и вправду с избытком, хотя опыт партнёрства их явно превосходит. Сегодня история в который раз готова сверять постулаты геостратега с реальностью. Однако мир будущего в координатах Бжезинского, как оказалось, не устраивает буквально всех, кроме США. Гегемония североамериканской империи, которая, как было когда-то принято в Риме, должна быть единственной – тот самый постулат Бжезинского, основанный не только на военной мощи, но на финансовом и экономическом, индустриальном и идеологическом, наконец, культурном лидерстве. Кто не согласен, должен быть, если не уничтожен, то переформатирован. С Советским Союзом прокатило, но с выделившейся из него Россией пока не проходит. Вряд ли Збигнев Бжезинский был в числе тех, кто предупреждал, что Россия, избавившись от депрессивных окраин, может стать только сильнее. Но ведь об избавлении от такой окраины, как Украина, даже в нашумевшем исследовании Центра Стимсона не было и речи. Украина с ее ресурсным, индустриальным и кадровым потенциалом и на редкость удачным географическим положением, за что отдельное «спасибо» надо говорить Российской империи и русскому солдату, при всех постсоветских раскладах должна была оставаться в сфере влияния России. Да и сам распад СССР только в последние годы стал слишком уж сильно напоминать кровавыми разборками то, что произошло с другим «чересчур федеративным» (опять же определение пана Бжезинского) европейским государством – Югославией. А поначалу Бжезинский, можно сказать, потирал руки от удовольствия: «Появление независимого государства Украина не только вынудило всех россиян переосмыслить характер их собственной этнической и политической принадлежности, но и обозначило самую большую геополитическую неудачу Российского государства». Хотя, если бы не Беловежский сговор, возможно, могла бы осуществиться мечта многолетнего лидера Нурсултана Назарбаева о создании новой, не тоталитарной, а демократической версии Советского Союза.
Впрочем, первые шаги в направлении к нему, в виде Союзного государства и ЕАЭС, как бы к ним не относиться, все-таки сделаны. Впрочем, о тех самых «сферах влияния», которые Российская империя небезуспешно делила обычно с другой империей – Британской, в Вашингтоне даже слушать не хотят, а напрасно. Хотя бы потому, что русские привыкли и неплохо умеют играть по правилам, конечно, если и оппоненты их соблюдают. У Бжезинского, кстати, есть в той же «Великой шахматной доске» есть еще один очень показательный в этом отношении пассаж: «…Предпочтение отдается России, тесно связанной с Европой. Возможно, демократическая Россия с большим одобрением относилась бы к ценностям, которые разделяют Америка и Европа, и, следовательно, также весьма вероятно, стала бы младшим партнером в создании более стабильной и основанной на сотрудничестве Евразии». Когда показалось, что избрание президентом Виктора Януковича стало этаким русским реваншем, Бжезинский прямо охарактеризовал это как угрозу расширения российского влияния. Вполне очевидно, проспонсированный Западом майдан, призванный окончательно оторвать Украину от России и тем самым упрочить гегемонию США и НАТО, не принёс в Незалежную ни долгожданной демократии, ни открытия европейских границ. Позже это не помешало миллионам украинцев, точнее — жителей Украины, бежать в ту же Европу. Можно сколько угодно валить все на Москву, но Крым запросился домой сам, а Юго-Восток Украины де-факто оттолкнул Киев. Хотя главным многим тогда показалось — лишь бы москалям не достался. Збигнев Бжезинский в те дни твердил повсюду, что «в Киеве решается судьба Европы». На Крымскую весну он отреагировал нервно, используя свои же определения с «Шахматной доски»: «эти русские взяли под контроль часть «внутреннего полумесяца». Кажется, что сегодня великий, кто бы спорил, антисоветчик и русофоб, мог бы увидеть именно то, о чем он писал и чего так страстно желал. И Украина, хотя уже отнюдь не вся, оторвана от России, и Россия втянута в такое, и загнана под санкции. Но слабее она никак не хочет становиться, и рвется в лидеры новых интеграционных структур. Оторвать Украину от России, раздувая в ней национализм, спуская на тормозах почитание сомнительных кумиров, безусловно, стало едва ли не главной целью США и НАТО. То, что Украина потеряла еще далеко не все, может оказаться вообще временным явлением.
Чего не знал пан Збигнев? Сам по себе проект «Украина» — это же ни что иное, как реализация австро-германских планов ослабления России. Пятая по списку «рисковых» государств изначально больше подходила под обозначение «Страна 404», интересно, был ли знаком с ним глобалист Бжезинский? Не было в старой русской истории понятия «Украина» как субстанции, реально отдельной от России. Знал ли Бжезинский, что Московский государь Алексей Михайлович поручил принять под покровительство Москвы вовсе не польскую Окраину, а вольное казачество, готовое при случае сдаться хоть турецкому султану, лишь бы не оставаться «под панами»? Все, что было написано и сказано паном Бжезинским уже довольно много лет назад, можно считать и пророчествами, и составными частями глобальных планов по укреплению позиций мирового гегемона. Увы, но Советский Союз не устоял под согласованными и уже теперь понятно, что тщательно запланированными ударами по системе извне и изнутри. Планировал которые, вместе с прочими, красиво подавая их в виде политологических шедевров, и Збигнев Бжезинский. Устойчивость любого государства к подобным глубинным проектам сегодня становится даже более серьезной проблемой. Против России сейчас запланировано и уже осуществляется, скорее всего, даже больше планов, чем против СССР. Но от того, как дальше будет развиваться российская история, зависит не только Россия и даже не только бывший Союз и окрестности. Зависит весь мир, как зависит он и от того, что случается где-нибудь в Лесото или на Мальдивах. Соединенные Штаты при «повторном» Трампе пошли на конфронтацию со всеми, с кем только можно и нельзя. И хотя хозяин Белого дома на каждом перекрестке твердит про готовность заключать сделки, достается даже вечным вассалам вроде Канады, Мексики или Евросоюза. Неизменно независимые британцы, как видно, предчувствуя американский наезд, очень вовремя покинули ЕС. И здесь стоит напомнить, что задолго до Бжезинского Герберт Уэллс предсказывал войну Британии с Североамериканскими штатами. Среди сочинений великого фантаста отнюдь не затерялась «Россия во мгле», где нашей стране было не просто предсказано, а буквально прописано великое будущее. И хочется верить, что временные границы такого прогноза отнюдь не исчерпаны победой в мировой войне и полетами в космос» (Алексей Подымов). А вот как о тех же самых явлениях рассуждает Ироничный Будда – «Неделя дипломатических потрясений. Как за семь дней изменилась карта союзов».
Неделя с 30 июня по 6 июля 2025 года войдет в учебники по дипломатии как период фундаментального пересмотра союзов и противостояний, определяющих мировой порядок. Пока обыватели следили за курсом валют и народными приметами на Ивана Купалу, в кабинетах власти разыгрывалась драма, последствия которой будут ощущаться десятилетиями. Источники в дипломатических кругах раскрывают истинную картину: каждое крупное событие недели было частью тщательно продуманной стратегии по установлению нового баланса сил. Телефонный разговор Владимира Путина и Эммануэля Макрона 1 июля, ставший первым за 1024 дня, был не спонтанным дипломатическим жестом, а результатом многомесячных закулисных переговоров. Источники в Елисейском дворце подтверждают: инициатива исходила от французской стороны еще в мае, но окончательное решение о контакте было принято только после получения сигналов из Вашингтона. Содержание двухчасовой беседы кардинально отличается от официальных сводок. Конфиденциальные материалы свидетельствуют о том, что Макрон фактически предложил Путину роль посредника в урегулировании иранского кризиса в обмен на возобновление поставок российского газа через территорию Украины. Президент Франции, столкнувшийся с энергетическим кризисом и растущим недовольством населения, готов пойти на существенные уступки Москве. Особенно показательна реакция в Берлине. Источники в правительстве Германии сообщают о «крайнем раздражении» канцлера действиями Макрона. Франция фактически нарушила негласное соглашение ЕС о недопустимости односторонних контактов с Россией без согласования с партнерами. Это создает серьезную трещину во франко-германском тандеме, долгие годы определявшем политику Евросоюза. События в Азербайджане стали лишь вершиной айсберга, корни которого уходят в декабрьскую авиакатастрофу под Актау. Задержания азербайджанцев в Екатеринбурге 27 июня и последующий арест сотрудников российских СМИ в Баку — это не стихийная эскалация, а тщательно спланированная провокация. Инсайдеры в азербайджанских спецслужбах раскрывают информацию: операция по задержанию журналистов «Sputnik Азербайджан» готовилась с марта. Баку действовал не самостоятельно — координация велась с западными кураторами, заинтересованными в ослаблении российского влияния в Закавказье. Обвинения в работе на ФСБ были заготовлены заранее, а «доказательства» сфабрикованы с использованием материалов, переданных через третьи страны. Истинная цель операции — не протест против действий в Екатеринбурге, а попытка окончательно вывести Азербайджан из сферы влияния России. Источники в дипломатических кругах подтверждают: Ильхам Алиев получил гарантии альтернативных поставок энергоносителей и инвестиций в обмен на разрыв связей с Москвой.
Особенно циничной выглядит позиция Анкары. Турция, формально являющаяся союзником Азербайджана, тайно координирует свои действия с Россией. Эрдоган рассматривает азербайджано-российский конфликт как возможность укрепить собственные позиции в регионе, играя роль незаменимого посредника. Массированные ракетные удары России по территории Украины в ночь на 6 июля стали ответом не только на провокации ВСУ, но и на изменение позиции США. Источники в Пентагоне подтверждают: администрация Трампа тайно ограничила поставки высокоточного оружия Украине, несмотря на публичные заявления о поддержке. Конфиденциальные документы свидетельствуют о том, что Вашингтон готовится к «управляемому замораживанию» конфликта по корейскому сценарию. США больше не заинтересованы в полной победе Украины — им нужен контролируемый очаг напряженности, который позволит держать Европу в зависимости от американских гарантий безопасности. Владимир Зеленский, понимая, что настроения в США меняются, предпринимает отчаянные попытки интернационализации конфликта. Звонок президенту Азербайджана и активизация контактов с ближневосточными лидерами — это попытка создать новую коалицию поддержки в обход традиционных западных союзников. На фоне публичного обсуждения ударов США по иранским ядерным объектам разворачивается скрытая дипломатическая игра с участием России, Франции и самого Тегерана. Источники в МИД Ирана сообщают: власти Исламской Республики тайно ведут переговоры с Москвой о размещении российских ядерных технологий на территории Ирана под видом восстановления разрушенных объектов. Этот план, если он будет реализован, кардинально изменит баланс сил в регионе. Россия получит возможность влиять на ближневосточную политику непосредственно с территории Ирана, а Тегеран — надежную защиту от американских ударов. Франция готова выступить гарантом соглашения в обмен на доступ к иранским энергоресурсам. Вынесение приговора Тимуру Иванову — 13 лет колонии за растрату 3,9 миллиарда рублей — стало символическим завершением целой эпохи в российской политике. Но истинное значение этого события выходит далеко за рамки борьбы с коррупцией. Источники в российских силовых структурах подтверждают: дело Иванова использовалось как инструмент «зачистки» оборонного ведомства перед предстоящими переговорами о контроле над вооружениями. Арест экс-замминистра обороны был согласован с американской стороной как жест доброй воли в преддверии возможных соглашений об ограничении ядерных арсеналов. Переход Украины на новый стандарт напряжения — с 220 на 230 вольт — в ночь на 1 июля преподносился как техническая модернизация. На самом деле это была подготовка к интеграции украинской энергосистемы с европейской сетью в обход российских технологий.
Конфиденциальные документы свидетельствуют о том, что изменение стандартов было согласовано с Брюсселем ещё в 2024 году в рамках программы «энергетической деоккупации» Цель — создать техническую невозможность возврата к сотрудничеству с Россией даже после возможного урегулирования конфликта. Совместное заявление министров иностранных дел стран «Большой семерки» о поддержке прекращения огня между Ираном и Израилем скрывало глубокие разногласия внутри альянса. Источники в дипломатических кругах сообщают, что документ был принят только после ожесточённых споров, в ходе которых представители Франции и Италии открыто критиковали американскую политику на Ближнем Востоке. Особенно показательна позиция Японии, которая настояла на включении в заявление формулировки о «мирном использовании атомной энергии». Токио фактически поддержал право Ирана на ядерную программу, что прямо противоречит американской линии на полную денуклеаризацию страны. За публичными заявлениями и дипломатическими демаршами скрывались реальные переговоры о переделе сфер влияния. Источники в нескольких столицах подтверждают: в течение недели состоялись тайные контакты между представителями России, США, Китая и ключевых европейских стран. Повестка этих встреч включала: Новые принципы контроля над вооружениями. Переформатирование ближневосточных альянсов. Условия возможного урегулирования украинского кризиса. Механизмы предотвращения эскалации в Закавказье. Предварительные договоренности предполагают создание системы «региональных балансов», в рамках которой каждая великая держава получает признанную сферу преимущественного влияния в обмен на невмешательство в дела других регионов. События, произошедшие с 30 июня по 6 июля 2025 года, стали прологом к формированию принципиально новой системы международных отношений. Основные контуры этой архитектуры уже просматриваются: Многополярная дипломатия — отказ от принципа коллективного Запада в пользу ситуативных альянсов по конкретным вопросам. Региональная сферизация — формальное или неформальное признание «зон особых интересов» великих держав. Прагматичное партнерство — готовность к сотрудничеству даже с противниками при совпадении интересов. Контролируемые конфликты — использование локальных кризисов в качестве инструмента дипломатических переговоров. Энергетическая дипломатия — превращение контроля над ресурсами в главный аргумент в международных переговорах.
Что нас ждет дальше? Источники в разных столицах сходятся во мнении: неделя с 30 июня по 6 июля была лишь увертюрой к более масштабным изменениям. В ближайшие месяцы следует ожидать: Официальное оформление франко-российского энергетического диалога в обход санкций ЕС. Эскалация азербайджано-российского конфликта с возможным вовлечением Турции и Ирана. Начало «корейского сценария» на Украине с фактическим разделением территории. Новые форматы ближневосточного урегулирования с участием России. Пересмотр принципов работы международных организаций. Неделя с 30 июня по 6 июля 2025 года войдет в историю как момент окончательного краха послевоенного мирового порядка. Вестфальская система суверенных государств и Ялтинские принципы раздела сфер влияния уступают место новой реальности — миру управляемого хаоса, где стабильность достигается за счет постоянного балансирования на грани конфликта. Успех этой новой модели будет зависеть от способности ключевых игроков соблюдать негласные правила игры и не переходить критические «красные линии». История показывает, что такие системы могут быть удивительно устойчивыми — но только до тех пор, пока все участники помнят, чем грозит ошибка. Человечество вступает в эпоху «дипломатии на грани», когда каждое решение может стать роковым, а каждая неделя — переломной. И первые семь дней июля 2025 года показали, что мир уже научился жить по новым правилам, даже не успев до конца их осознать» (Ироничный Будда). Как видите, сколько авторов, столько и мнений. В чем-то эти мнения совпадают, а в чем–то расходятся. Мнение же самого автора опирается на принципы исторической теории «смены поколений», и в корне отличается от всех приведенных выше мнений. Как по срокам, так и по влиянию на мир событий, произошедших в последнюю неделю (никаких кардинальных изменений автор от них не ждет). Самым же главным событием за последнее время автор считает избрание Дональда Трампа президентом США (именно оттуда и выросли все события, последующие за главным событием).