Сегодняшнее положение дел на мировой «шахматной доске»
«Чем отличается текущая ситуация от Карибского кризиса 1962 года? Политолог ответил» (Ростислав Ищенко). «Политолог, историк и публицист Ростислав Ищенко, отвечая на вопросы читателей издания «Военное дело», объяснил разницу между Карибским кризисом 1962 года и противостоянием между Россией и Западом сегодня. – Некоторые эксперты сравнивают настоящую ситуацию противостояния России и Запада с Карибским кризисом 1962-го года, а другие считают, что сейчас все гораздо серьезнее, опаснее и страшнее. Какой позиции придерживаетесь Вы? Что, по Вашему мнению, нужно предпринять, чтобы избежать невиданной катастрофы всечеловеческого масштаба? – Каждый кризис опасен по-своему. В 1962 году в США большинство политиков выступали за силовое решение, даже несмотря на угрозу ядерного конфликта с СССР. Войну предотвратила сдержанность президента США Джона Кеннеди, решившего попытаться договориться с Хрущевым, а также готовность советского руководства к конструктивному диалогу с Вашингтоном. В настоящий же момент в США гораздо меньше политиков, желающих напрямую воевать с Россией, но зато гораздо больше тех, кто ошибочно считает, что любые действия США на третьих площадках не приведут к ядерной войне. Таким образом, Карибский кризис был опасен в моменте – жесткий ответ США практически неизбежно приводил к войне. Нынешний же кризис опасен в своем развитии. Он слишком долго тянется, ставки повышены до предела, отступать никто не хочет, а к устраивающему Россию компромиссу Запад не готов. В конечном итоге это может привести к попытке использовать ядерный аргумент (шантаж) и неспособности остановиться (по принципу одна бомба – еще не война, но за одной может последовать вторая, десятая, а там и до тысяч дело дойдет). Предпринять больше, чем мы предпринимаем, объясняя, что не надо заблуждаться, что Россия в критической ситуации готова к полномасштабной ядерной войне, а какая ситуация критическая она решит сама, ничего нельзя. Кризис либо завершится переговорами и компромиссом, либо будет развиваться дальше (до конца войны). Надеемся, что здравый смысл у наших оппонентов возобладает. Не мы это начинали» (Ростислав Ищенко). А между тем, «Мирные переговоры между Россией и Западом давно идут. И не прекращались они ни на один день. И хотя условий возможного мира пока выработать не удалось, стороны уже значительно продвинулись на так называемом «переговорном треке». Особенность проводимых переговоров в том, что их формат даже не предполагает личных встреч. Предложения выдвигает только одна из сторон. Западная. Москва в ответ молчит. А по тому, как молчит Москва, благосклонно или враждебно, Запад узнает, в правильном ли направлении он мыслит.
Сегодня можно уже сказать, что мыслит Запад в направлении правильном, но очень медленно. Запад поэтапно проходит все стадии — от отрицания к гневу. От гнева к торгу и поиску компромиссных, половинчатых вариантов. И неизменно — через депрессию — придет к принятию целей и задач СВО. Сейчас коллективный Запад затупил и завис где-то между торгом и депрессией. А значит, экватор переговорного трека пройден. Дальше — наклонная плоскость, по которой Запад может катиться вплоть до зеленого свистка, который прозвучит из Кремля. Если, конечно, этот Запад не фрагментируется, не развалится на разногабаритные обломки, именуемые в простонародье строительным мусором. Интересно проследить то, как менялись предложения Запада на протяжении трех лет хода СВО. Началось все с отрицания. Отрицания требований России и самой возможности проведения специальной военной операции. Представители Запада открыто заявляли, что безопасность России не ее дело. И она не может указывать, на какое расстояние надо от нее отойти. А киевский комик даже призывал не обращать на Россию внимания и ехать всем на шашлыки. Откровенное глумление продолжалось недолго. Как и отрицание возможности России применить силу. И тогда наступил гнев. Запад потребовал от России убрать армию на границы 1991 года и в подтверждение неизменности своей агрессивной политики в срочном порядке принял в НАТО Финляндию и Швецию. И даже несмотря на то, что киевский режим подумывал сдаться, Запад заявил устами Бориса Джонсона: давайте воевать. Началась истерическая накачка Украины деньгами и оружием. Киеву была предоставлена вся необходимая техника, высокоточное оружие и данные космической разведки. Современные системы связи и помощь инструкторов НАТО. По сути, прямое вмешательство НАТО на стороне украинского рейха. Мы победим Россию на поле боя! — вещали западные политики и чиновники. А в кулуарах шел деребан российских активов и еще не отнятых ресурсов. Самые неадекватные уже начали публично делить территорию Российской Федерации, подсчитывая размеры контрибуции, которую они взыщут с русского народа. Война со всем коллективным Западом никак не испугала Кремль. Более того, когда запасы на Западе стали подходить к концу, а военно-промышленный комплекс продемонстрировал неспособность восполнять потери техники и вооружений, стало понятно, что ни о каком «разгроме России на поле боя» не может быть и речи. Так Запад перешел к стадии торга. Первые предложения, прозвучавшие на многочисленных конференциях и саммитах, все еще несли в себе некую риторику «победителей». России предлагалось, и «возместить ущерб» и «отвести войска». Но делалось это уже без особого азарта. И вот прозвучало предложение отвода войск на позиции начала 2022 года. То есть, Крым и треть Донбасса было предложено забирать и войну прекращать.
Россия ответила безразличным молчанием. А президент Владимир Путин во время брифинга предположил, что переговоры можно было бы начать, если бы украинская армия покинула все четыре региона, принятые в состав Российской Федерации. Кроме того, Западу напомнили, что цели у России не территориальные, а политические. Демилитаризацию и денацификацию никто не отменял. Как и отвод войск НАТО на рубежи, которые они занимали до начала «расширения на восток». Так Запад перешел к формированию предложений по послевоенному устройству Украины. Часть предложений выдвигал фронтмен бандеровской Украины Вовчик Зеленский. Под видом информирования он предположил, что Россия хотела бы сокращения украинской армии до 50 тысяч и уничтожения наступательных вооружений. То есть, начал мыслить в правильном направлении. Еще не принял, но уже озвучил. Тут же встал вопрос о контроле постукраинской территории. Прозвучала цифра 200 тысяч военнослужащих НАТО. Вероятно, ощутив оглушительное молчание из Москвы, цифра снизилась до 50 тысяч. Но молчание осталось угрожающим. Они хотели заменить Зеленского (вбросил мысль сам Зеленский). Подельники по НАТО переглянулись и прислушались к кремлевскому молчанию. Неизвестно, что они дофантазировали, но поочередно на международной арене промелькнули украинские комики различного уровня и масштаба. Всякие Мураевы и Тимошенко, Залужные и Порошенки. И даже у Яценюка в Калифорнии сгорел особняк, что позволило разместить его мордочку на первых полосах заокеанской прессы. Все это не произвело впечатления на вечные стены Кремля. Тем более что чем дольше продолжается этот балаган, тем меньше солдат и территории остается под контролем Киева. А значит, и коллективного Запада. И если бы Запад был чуть более вменяем, то он бы заметил, что уже давно торгуется сам с собой, выдвигая самые невообразимые варианты уступок. Уступок, которых от него не просят и не ждут. Поэтому этап торга пора заканчивать и переходить к этапу принятия. Запад должен принять главное. Он должен убираться. Он должен отбежать на безопасное от России расстояние. Забрать своих украинских комиков. И прибалтийских забрать. И отбежать. И на глаза больше не попадаться. Потому что мы злые после этого раза. Конечно, педантичный Запад поинтересуется, а где та черта, за которую отходить? Где то место? Где кончается Россия? Можем огорчить: Россия не кончается нигде» (Валентин Филиппов). И «Путин поможет Трампу принять правильное решение» (Петр Акопов). «Дональд Трамп заявил о готовности встретиться с Владимиром Путиным «немедленно» — при этом снова сославшись на готовность российского президента: «Судя по тому, что я слышал, Путин хотел бы меня видеть, и мы отправимся, как только сможем».
Это заявление президента США стало продолжением его призывов «заключить сделку» и «прекратить эту нелепую войну» на Украине. Призывы сочетаются с угрозами сделать больно в случае отказа: ввести «санкции против всего, что Россия продает другим странам», — и обращением к странам ОПЕК снизить цены на нефть, чтобы «положить конец этому конфликту». Все вместе это создает ощущение классического метода кнута и пряника. Трамп прибегает к нему постоянно, и в данном случае он решил испробовать его на Путине. Проблема только в том, что никакого «пряника» Трамп России не предлагает, а поиски нового кнута бессмысленны. Россию уже три года пытаются если не сломать, то хотя бы «вразумить» с помощью жесточайших западных санкций — и придумать новые эффективные кнуты просто невозможно. Зачем же тогда Трамп постоянно твердит о скорой встрече с Путиным? Да, наш президент неоднократно говорил о готовности к переговорам по Украине с США, но речь шла о переговорах по способам урегулирования всей проблемы в целом, а не о временном прекращении огня, при котором ВСУ получат возможность восстановить силы. А сейчас Трамп требует немедленного прекращения огня, обещая в противном случае усилить давление. Неужели он думает, что это сработает? Может быть, таким образом, Трамп просто хочет сделать встречу невозможной — дождаться негативной реакции Путина и объявить, что Россия упрямится и «мир за 24 часа» или «100 дней» невозможен, хотя он приложил к его достижению все усилия? А потом начать передачу Украины на баланс Европы — пускай ЕС оплачивает для Киева оружие, предоставляет финансовую помощь и вообще занимается этой «европейской проблемой»? Подобная точка зрения весьма распространена, но неверна. Да, Трамп стремится переложить на ЕС ответственность за содержание Украины (того, что от нее останется), но при этом он хочет сам договориться с Путиным о мирном урегулировании. То есть Дональд собирается решить судьбу Украины, убедив Путина принять американские условия. Каковы они? Нейтральная Украина отказывается от членства в НАТО и военного пути возвращения территорий, которые контролирует Россия на момент заключения соглашения. Западные страны становятся гарантом безопасности Украины, а с России частично снимаются санкции. Эти условия неприемлемы для Москвы — и не только потому, что на Украине не сменится власть, а уже включенные в состав России территории еще не полностью контролируются нами. Подобный план оставляет Украину в зоне западного влияния — нейтралитет может быть в любой момент отменен, не говоря о том, что уже заключенные двусторонние соглашения о военном сотрудничестве со множеством стран НАТО продолжат действовать. То есть Путин никогда не согласится с таким «планом Трампа». Однако и от переговоров с ним не откажется.
Более того, первый контакт практически наверняка состоится уже в ближайшие дни. Это будут телефонные переговоры — и именно к ним сейчас Трамп и проводит информационную артподготовку. Все эти призывы «сохранить жизни» служат тому, чтобы поставить Путина в слабую позицию: пускай президент России объясняет, почему он не хочет «остановить бойню». Объясняет не Трампу — тут ведь речь о создании соответствующих настроений в мировом общественном мнении, в информационном пространстве. Понятно, что Путин не будет оправдываться, наша позиция хорошо известна и понятна: нам нужно не перемирие, а устранение причин конфликта. Запад должен не просто прекратить пугать собственные народы «русской угрозой» (а это продолжается: как раз в эти дни немецкие министры в рамках предвыборной кампании рассказывают избирателям о том, что Россия может ударить сначала по Польше, а потом и Германии), Запад должен оставить попытки продвижения на восток. США и Европа должны отказаться от планов интеграции Украины — то есть западной части русского мира — в свое геополитическое пространство. Это необсуждаемое условие. Никаких уступок со стороны России тут в принципе быть не может. Обо всем остальном можно говорить и договариваться, в том числе о той форме, в которую будет облечен отказ Запада от Украины. Никакие объяснения того, что Трамп не может этого сделать (или ему не позволят) по различным внутриполитическим или внешнеполитическим причинам, не имеют значения — не может, значит, будем дальше воевать. Мы знаем, за что мы воюем. При всей трагедии братоубийственной войны она является и войной России с Западом, а вот для Дональда Трампа это война не только «нелепа», но и крайне вредна. Потому что она ведется в интересах тех сил на Западе, для которых сам Трамп является противником немногим меньшим, чем Владимир Путин. И без выхода США из войны Трамп не сумеет продвинуться к достижению желаемых целей ни в своей стране, ни на мировой арене. Так что выбор сейчас за ним, а Владимир Путин может только помочь ему принять правильное решение. Правильное в данном случае для обоих президентов — и для этого и нужны будут и телефонные переговоры, и личные встречи, и те не просто прагматические, но и доверительные отношения, как их охарактеризовал вчера Путин. И огромное мужество — для признания неизбежного» (Петр Акопов). Что же касается противостояния США и Китая, то «Корни противостояния Пекина и Вашингтона находятся в Европе» (Михаил Николаевский). «Россия не сердится, Россия сосредотачивается» — так было написано в циркулярной депеше главы российского МИД А. Горчакова в 1856 г. Выражение обрело широкую известность и после этого не единожды прилагалось именно к отечественной политике, став своего рода визитной карточкой. В нынешнее время эту визитную характеристику Россия вполне может одолжить своему дальневосточному соседу — Китаю. Тем более, что оба соседа оценивают нынешние отношения России и Китая не иначе как «лучший период в истории».
Для Китая это «сейчас» в самом деле наиболее точная оценка его стратегии. Пекин действительно сосредотачивается, готовясь к новому акту большого мирового спектакля, поэтому будет нелишним понять его сильные и слабые стороны и позиции на начало 2025 г. Однако для этого надо правильно оценить диспозиции игроков на игровом поле. Китай после неоднозначных для него результатов форума «Один пояс, один путь» в октябре 2023 г. старается действовать очень осторожно. Буквально по одному крупному внешнеполитическому шагу в полугодие с паузой на анализ, затем следующий шаг и анализ, и т. д. Ни отечественная, ни западная (тем более) экспертиза не были бы сами собой, если бы не оценивали это как «слабость», в лучшем случае «нерешительность». Впрочем, что конкретно должен сделать «решительный Китай», чтобы убедить скептиков, обычно остается за скобками. Ахиллесовой пятой Китая принято описывать состояние китайского внутреннего рынка в условиях «пост-Ковида», а также давления и ограничений со стороны ЕС и США. Как на системную проблему часто указывают на очевидные сложности в продвижении Китаем глобальных концепций, альтернативных «демократическим ценностям». В последнем случае со скептиками не согласиться сложно, но вот другие якобы проблемные узлы надо еще разбирать и разбирать. Не все там так уж печально и грустно, как это подают. Готовится и сосредотачивается Китай не зря. Д. Трамп вместе с его командой и идеологами из фонда «Наследие» перед выборами создали вокруг будущих американо-китайских отношений довольно взрывоопасную атмосферу. Антикитайским тезисам в США, граничащим с алармизмом, в стиле «мы покупаем у них, они покупают нас», уже немало лет. В сборнике от «Heritage Foundation» «Мандат на лидерство 2025» (план Трампа) собраны просто-таки терминальные характеристики по отношению к «коммунистическому Китаю». Однако и при демократах отношения Пекина и Вашингтона были не просто натянутыми, но развивались в целом под флагами торговой войны. Т.е. «противодействие Китаю» — это часть американского элитного консенсуса, как любят говорить политологи. Консенсус был, но вот надписи «война» на флагах часто вводили в заблуждение относительно главных причин. Чем же трудолюбивые китайские рисоводы (теперь и сборщики электромобилей) так прогневили аж целый внутриэлитный консенсус в США, если, по сути, все, что делали китайцы, целиком и полностью соответствовало общей (принятой и США) модели глобализации, и при этом долгое время ими не оспаривался даже сам принцип «американского лидерства»?
Да, модель глобализации во многом не устраивала сами США, но так и Пекин не особо мешал Вашингтону ее менять, перестраивать, по принципу «чем бы американское дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Вопрос этот не столь уж риторичен, как может показаться. В год первого прихода «бога торговых войн» Д. Трампа в Белый дом обороты Китая и США закрылись на отметке 520 млрд. долл., с его уходом в 2020-м они закрылись на отметке уже 590 млрд. долл., а год 2024-й завершился вообще с показателем в 690 млрд. долл. Таковы «парадоксы войны». При этом пошлины вводили и Д. Трамп, и Дж. Байден, воевали на поле торговли с Китаем обе администрации, но в итоге все вместе «навоевали» с плюсом в 170 млрд. Дефицит торгового баланса как был в 2016, так остается и в 2024 г. Сравним, 2024 г. — 520 млрд. у США — это китайский импорт, 170 млрд. — американский экспорт (-75%), 2016-й год — 460 млрд. — китайский импорт, 60 млрд. — американский экспорт (-88%). Результат вроде от восьмилетних усилий есть, прирост внешней торговли идет больше за счет американского экспорта, чем от китайского импорта. Однако нехитрый подсчет показывает, что в таком темпе «ведения войны» стороны выйдут по балансу «в ноль» примерно к 2051-2052 гг. Как раз к этому времени неутомимый американский экспортный Ахиллес все-таки догонит свою китайскую импортную черепаху. Весьма популярны тезисы о том, что США будут всей мощью своих флотов противостоять Китаю в непримиримой борьбе «за рынки Юго-Восточной Азии». Накал борьбы был таков, что как раз к 2023–2024 гг. доля Китая и стран ЮВА между собой во внешней торговле достигла маркерных 50%. Т.е. регион де-факто сложился как полноценный макрокластер или кластер стоимостной. Выше показатели региональной торговой связанности только внутри Евросоюза и в треугольнике Канада-США-Мексика. Это, вне всякого сомнения, «исключительный» результат в борьбе США за ЮВА. Это по-своему забавная ситуация, которую теоретически можно списать на то, что Д. Трамп на первом сроке был якобы занят сражением с «глубинными трансгендерами» и последствиями «Ковид-19», а Дж. Байден ну так и просто банально проспал возможности восстановления после пандемии и все последние силы отдал Украине. Теоретически списать на это можно, но на практике это не так. Там, где США видели тарифные барьеры рациональными, там они их вводили и делали это довольно быстро и системно, что при Д. Трампе, что при Дж. Байдене. Ряд высокотехнологичных сегментов они полноценно обложили пошлинами — совокупно на оборот, близкий к 75 млрд. долл. И тут ни глубинные трансгендеры не помешали Д. Трампу, ни сны Дж. Байдена.
Еще Д. Трамп грозит карами и бедами супостатам, которые дерзнут покуситься на долларовые расчеты. Вот недавно он даже Испании намекнул, что ее нахождение в БРИКС+ может закончиться для Мадрида 100% торговыми пошлинами. Иран-Ирак, Испания-Индия, какая разница, это для США мелочи. Не мелочи то, что как раз Китай торгует преимущественно в долларах США. Доля Китая в мировой торговле держится на отметке 13–14% с расчетами в юане только на 4,5%. Т. е. те самые 45–47% именно долларовых расчетов в мире как раз и получены во многом именно через прямое китайское участие. Да, США никогда благосклонно не смотрели на то, что КНР в мировой торговле имеет долю 13–14%, а сами светочи демократии только 10,5–11%. Это, конечно, непорядок. Но говорить, что, дескать, Китай угрожает «долларовой гегемонии», было бы странно — не просто не угрожает, он ее, гегемонию, своей же торговлей и обеспечивает. Структура китайского импорта истинным патриотам «Сделаем Америку великой снова» однозначно не понравится: более 50 млрд. долл. американский потребитель отдает за смартфоны и 250 млрд. долл. за «цифровые системы». Это действительно много, хотя «тот самый Эппл» вообще-то американский, просто производится в Китае и так дешевле для американского же массового потребителя, да и мирового тоже. «Цифровые системы» — это, по сути, компьютерная и сетевая техника, что под китайскими брендами, что под брендами западных же ТНК. Нет, патриоту Америки это не понравится, однако возникает вопрос, насколько надо политически воевать с Китаем за эти поставки. Есть масса иных инструментов, и не только торговые пошлины. Хотя и они не столь уж воинственны, как может показаться. Когда ЕС ввел для Китая пошлины на электромобили (до 37%), оказалось, что китайские производители вполне могут снизить цены на 15–20%, оставаясь в стабильном плюсе. В случае с США цены вырастут на не самые существенные 10–15% на часть китайского импорта, а вот американский бюджет пополнится вполне весомыми 45 млрд. долл. Да, для китайских компаний и китайско-американских это неприятно, но это все что угодно, только не «мировая война». Да и зачем воевать, если эти товары Д. Трамп совсем не против возить, но только не на китайских, а на американских контейнеровозах. Вернуть эти производства в США тоже можно: с помощью субсидирования, налоговых ставок, прямых инвестиций, собственно, всего того, что ни администрация Дж. Байдена, ни «первого» Д. Трампа как раз не чуждалась в плане энергетики. Впрочем, демократы здесь шли в русле «климатической повестки» и могли бы сделать куда больше. С особым пиететом ряд экспертов говорят о том, что «германские производства уходят в США», ну если уж немцы, судя по словам экспертов, готовы разобрать и развинтить город Вольфсбург и на кораблях-плотах перевезти его в США, то особых проблем разобрать тайваньский TSMC или китайское производство Эппл быть не должно.
Это, конечно, юмористическая натяжка в плане описания вопроса, но не является юмором другое — где тут предмет для глобального противостояния Китая и США? С точки зрения мировой торговли Китай поддерживает американскую финансовую систему, с точки зрения конкретных направлений импорта дело больше за внутренней политикой США, а рынки ЮВА США отдали Китаю сами и делали это годами, хотя риторика и правда ужесточалась. Здесь для экономии места и времени приведены только несколько самых известных параметров во взаимодействии Китая и США, а ведь есть еще такая сфера, как взаимное инвестирование и финансовые рынки. Это исключительно интересное явление само по себе, но главное в данном случае то, что они у Китая и США друг друга поддерживают. Как-то не очень патриотично, на первый взгляд. Китай — это лидер по производству и торговле, только какая разница, кто этот лидер, если сама система глобализации опирается на американскую финансовую модель? Ладно бы Китай бросал ей вызов, так не бросает, ладно бы он предлагал альтернативы — не предлагает. Главное же тут в том, что здесь ничего и близко нет в виде реальной причины именно для глобального противостояния Китая и США. Но ведь конфликт есть. Европа как главная и ключевая проблема для США. Конечно, вполне себе открыто в США высказывались и высказываются опасения насчет того, что будет, если Китай в итоге предложит не альтернативу, а все ровно то же самое, что дали США в виде торгово-финансовой модели, но только под своим флагом. Доля шильдика «Сделано в Китае» в мире уже перевалила за 32%. В 1950–1960-х у США она была, когда и внедрялась их торгово-финансовая модель, — 45-47%. Еще 10–12 лет, и Китай может теоретически к этому порогу подойти. Такие опасения необоснованными назвать нельзя, но ведь Китаю кто-то должен в этом помочь, ведь достичь уровня этого Пекин может только в опоре на тех, кто ему эти возможности дал изначально: те самые США и их большие стратегические партнеры, которые сегодня именуются Евросоюз. Ключи от США находятся, собственно, в США, но теперь вопрос: а где ключи (и у кого) от Евросоюза? Сам по себе растущий и крепнущий Китай корневой угрозы для главного американского актива — торгово-финансовой модели — не представляет. Более того, он ее часть и ее укрепляет, но ровно до того момента, когда планеты экономик Китая и Европы сойдутся в одну систему. Здесь для США лежит та самая «игла Кащея», переломив которую созданная США модель инвертируется, и ее создатель и бенефициар автоматически становится ее простой частью, а связка Пекин-Брюссель — ее бенефициаром. Вот это угроза полноценная, можно сказать, для американской «гегемонии» действительно экзистенциальная.
То, что это понимание в Вашингтоне имеет довольно давние корни, подтверждает уже подзабытая порядком в России, но до сих пор наиболее проработанная программа Б. Обамы перед его вторым сроком. Это идеи «Транстихоокеанского» и «Трансатлантического» партнерств. При сохранении торгово-финансовой модели как таковой, с ее международными институтами вроде одиозных ВБ-МВФ и ВТО, в ее рамках создавался отдельный восточный и западный контуры с условиями преференциальными по отношению к остальным. ЕС терял часть своей политической и экономической субъектности, как и часть стран ЮВА, США уступали тоже, открывая свои рынки, но этим же прочерчивалась граница китайской экспансии, которая опиралась, в свою очередь, на ресурсы и ЕС, и ЮВА. Внедрение идеи затянулось, а Д. Трамп «дальновидно» ее похоронил. Именно это, а не абстрактную борьбу с либералами-глобалистами ему и ставили потом в вину. Следует признать, что идеи партнерств и второго контура были по-своему (с точки зрения США) здравыми, при этом не предполагая «лобового противостояния» и затратных прямых войн. Процесс подчинения Большой Европы США растянулся на довольно долгое время, но надо сказать, что он, по сути, не прекращался, просто менялись подходы. ЕС в 1990-е дали собраться в единый организм и общий полноценный рынок, при этом постепенно лишая военной составляющей, затем инкорпорировали туда Восточную Европу, размыв новоприбывшими политическое поле и размыв субъектность Старой Европы. После ЕС ослаблялся через политику Еврокомиссий, дальше шло отсечение от европейских рынков российских ресурсов. Собственно, уже не первый год экономический рост ЕС — это +0,5% в год. Хуже всех крупных игроков. Но ведь и Китай, крепко связанный с европейскими рынками, дышит довольно напряженно. Идей с партнерствами не сложилось, и теперь Д. Трампу придется уже в своей «канадской манере» игры в хоккей обозначать Пекину, Москве, Нью-Дели и всем остальным, что с историями «мы вместе с Европой за демократию» пора заканчивать и предъявить миру «купчую крепость», что Брюссель продал европейский рынок и его жителей США, и даже аналога «Юрьева дня» у ЕС не будет. Коллективный Д. Трамп будет Китай из Европы выгонять, а те европейские элиты, которые будут этому сопротивляться, — ломать. Если под это попадут и европейские рынки, не беда, и китайцам заодно достанется, а США переживут. Выходцев из своего же политического инкубатора США в ЕС теперь будут воспитывать и даже пороть на конюшне. Причем с опорой на часть других европейских же политиков. Кстати, все, что связано с «великой пандемией», лежит в области предположений и допущений, однако нельзя не отметить, что главными потерпевшими в плане экономических показателей оказались именно Китай и Евросоюз.
Не исключено, что США просто не рассчитывали на удар «бумерангом» и по себе, а может, и допускали как элемент допустимых потерь в отношении кабинета Д. Трампа. Однако, поскольку история Ковида еще однозначно у нового президента США всплывет, можно будет понаблюдать за тезисами. Если они будут в стиле «США и ЕС пострадали вместе от действий Китая», это будет неплохим маркером стратегии дальнейшей борьбы за свою европейскую собственность. Теперь понятно, в плане какой стратегии Китай сосредотачивается и готовится под самыми разными флагами и тезисами торговаться или конфликтовать с Вашингтоном в лице его нового лидера. Картина «Похищение Европы у России» уже почти завершена и сохнет, картину «Похищение Европы у Китая» США еще придется дорисовать. Именно китайско-европейские взаимосвязи попадут под американский каток, и именно от их сомнительной прочности будут зависеть уже внутренние проблемные узлы в самом Китае» (Михаил Николаевский). И автор этого сайта согласен с тезисами Николаевского – именно Европа и ее отношения со всем остальным миром, и прежде всего, с Россией и Китаем, и является тем самым «золотым ключиком», который и открывает для США дорогу к «светлому будущему», или, наоборот, запирает эту дорогу. В последнее время именно Западная Европа служит для США тем объектом, которым «достается на орехи» больше всего. И какие бы санкции США не накладывали на Россию и Китай, это, прежде всего, санкции против ЕС. Но вот беда, все это «работает» только до тех пор, пока существует сам Европейский Союз, а он уже «на ладан дышит». И как только он развалится (а рано или поздно, но это случится), США придется резко менять «правила игры», ища поддержку у другого мирового лидера – у Китая. А тот, как на зло, является КОММУНИСТИЧЕСКИМ лидером, и купить его, даже за очень большие бабки, не удастся. США постоянно прикупают для себя сильных экономических игроков Китая, а Китай их, время от времени, уничтожает. И тут никаких денег не хватит. А стало быть, современная история мира целеустремленно стремится к своему неизбежному ФИНИШУ с гибелью сначала ЕС, а потом и самих США. И трем «вечным континентальным империям» (России, Индии и Китаю) это только «на руку». А потому, поудобней усаживайтесь в партере, и мы с Вами будем дальше наблюдать увлекательнейший спектакль, под названием «Агония современного мира». Недаром Шекспир написал, в свое время: «Весь мир – театр, а люди в нем – актеры».