Пару слов о психологии
«МИФОЛОГЕМА «КЛАССОВОЙ ВОЙНЫ»: БЕЗ БОГА И БЕЗ СМЫСЛА…» (Николай Выхин). «Никакой войны кроме классовой! » — частенько пишут радикалы из числа леваков. Как будто их, право слово, кто-то спрашивает! Ходит к ним консультироваться – под какими лозунгами человекоубийство устроить, а то, мол, у разжигателей собственной фантазии не хватает. А если бы и ходили спросить – что бы изменилось-то?! Рациональное зерно теории «классовой борьбы» очевидно всякому думающему и благонамеренному человеку: люди едят друг друга. Подметив это, античный Плавт заметил: «человек человеку волк» (лат. Homo homini lupus est). Томас Гоббс, один из величайших философов, сформулировал это как «война всех против всех» (лат. Bellum omnium contra omnes). «Рыба рыбою сыта, а человек человеком» — пословица, которую написал Владимир Иванович Даль в сборнике «Пословицы и поговорки русского народа». Мы имеем дело с объективной реальностью, которая что по латыни, что в русской деревне отражена сходными афоризмами. Ни Плавт, ни Гоббс, ни крестьяне, интервьюируемые дотошным Далем – ни про какие классы не говорят. Есть такое понятие «пятое колесо в телеге». Теория классовой вражды не то, чтобы ложна – она просто не нужна, потому что обозначает в каннибализме какой-то средний, и к тому же вымышленный уровень. Если человек сыт человеком на уровне микросоциологии, если народ убивает народ на уровне макросоциологии, то понятно, что и в среднем промежутки разные группировки будут друг друга пожирать, убивать. Эти средние группировки отражают лишь общий закон: борьбу человека с человеком за материальные блага. Она и ниже группировки идет, и выше, и внутри группировки, и снаружи. А раз так – то зачем выпячивать какую-то отдельную группировку? Упомяни через запятую, ну хотя бы так – «в войне всех против всех участвуют отдельные люди, классы общества, нации и народности, и т. п.» Идя навстречу оппонентам, мы даже готовы признать, что классы объективно существуют, но только через запятую, между «индивидуальными предпринимателями» и нацистами. По правде сказать, сами-то мы в классы мало верим: на наш взгляд уместно говорить о множестве асимметричных группировок, сбивающихся по принципу «против кого дружить будем?» и так же распадающихся. Например, банда разбойников – «сплоченный класс-антагонист» для проезжих купцов, но это не исключает драк внутри банды за добычу, и т. п. Крупные предприниматели могут сговориться против рабочих (картелизация). Рабочие — против крупного предпринимателя (профсоюзная солидарность). Но это не значит, что предприниматели или рабочие не воюют друг с другом ВНУТРИ своих картелей или профсоюзов.
Но, допустим, мы глупы, не видим всей картины, и – посыпая голову пеплом – готовы признать, что классовое деление есть реальность. Но признать его единственной линией разделения людей – это уже чистое безумие. Через запятую с индивидуализмом, оккультизмом, нацизмом – еще куда не шло. С формулировкой – «…а еще бывают и классовые баталии». Ну, имеется в виду, в числе прочих. Когда нация англосаксов не пожирает ирландскую нацию, внутри нации англосаксов может сложиться классовый конфликт. Допустим. Но как, в здравом уме и твердой памяти, объяснять через «классовый антагонизм» действия Кромвеля на Ямайке или гитлеровцев в России?! Каким боком к «классовому антагонизму» относится монолитная сплоченность немцев вокруг идеи геноцида и порабощения славян? Все немцы буржуи, а все славяне – пролетарии, так, что ли?! Даже если мы признаем, что социальные классы существуют (не в виде ассиметричных ситуационных кратковременных группировок, а так, как их Маркс описывал) – классовая борьба никак не будет ЕДИНСТВЕННОЙ. Одна из многих – все, что мы можем предложить, да и то ради «согласия и примирения», не настаивая на ситуационной кратковременности и уникальности каждой из враждующих в обществе группировок… Безусловная правота Маркса для простого человека – в том, что люди жрут друг друга. Поскольку простой и обделенный жизнью человек каждый день с этим сталкивается («… а меня пожирают… каждый день пожирают…» — писал об этом неплохой поэт), то этот человек говорит: — Ну вот же! Чего вы, проститутки буржуазии, мне тут затираете! Ваши лживые слова меня не переубедят, потому что меня жрут! И, чтобы это чувствовать в режиме бесконечной боли, мне не нужны никакие слова. Другой поэт сказал про такое – «мы диалектику учили не по Гегелю». Возражать на упрек несчастного лишенца у нас нет ни возможности, ни желания. Мы не будем спорить ни с Плавтом, ни с Гоббсом, ни с В. И. Далем – на предмет того, что «рыба рыбою сыта, а человек человеком». Тот, кто станет с этим спорить – во-первых, гарантированно проиграет под напором фактов, а, во-вторых, попросту нехороший, бесчестный человек, циничный и жестокий. Но именно из уважения, сострадания, сочувствия к повседневной трагедии «низов» мы и не дадим проституировать тему «войны всех против всех»! Человек жрет человека, это факт, доказанный «на все 100», но при чем тут классы-то?! Разве мы поможем несчастным (да и самим себе) – если уведем их ложным путем, далеко в сторону от решения их тягчайшей проблемы?! Если снять с марксизма то, что сам Маркс называл «сектантской оболочкой» (он писал, что очень многие прогрессивные движения в древности выступали в «сектантской оболочке», и, получилось, писал о себе), то получится истина, составленная из двух частей: Человек пожирает человека. И нужно это как-то преодолеть.
Первая часть этой истины – простая констатация факта. Вторая ее часть – это социальный смысл христианской цивилизации. То, что депутаты называют «наказами» избирателей, т. е. «наказ» религиозных людей, адресованный властям. Мол, человек пожирает человека, И придумайте, как с этим бороться, чтобы этого безобразия в будущем не было! Если мы убираем христианскую компоненту (то, что за «И»), то остается только простая констатация: человек пожирает человека. «Так было и так будет впредь» — сказал царский министр внутренних дел А. А. Макаров по поводу расстрела рабочих на Ленских золотых приисках (после которого Ульянов и стал Лениным). Это, если кто не понял, господина Макарова попросили обуздать сиониста Гинцбурга обуздать, дабы он на ленских приисках русских людей не жрал – а господин Макаров пообещал, что и впредь Гинцбургов поддерживать будет… Одиноки ли Гинцбург с Макаровым? Нет. Для Гитлера и всех гитлеровцев (а их на пике, напомню, было подавляющее число жителей Германии) пожирание людьми людей не является проблемой. Это «будни эволюции», это обыденность борьбы за существование, жизненное пространство – «так было, так будет и впредь». Для англичан, вырезавших под корень коренное население Америки и Тасмании, для бельгийцев, устроивших геноцид в Конго, для финнов, вырезавших поголовно русское население Выборга – «так было и так будет». Никакого повода для истерики. Если ты сильный – то убиваешь. Если слабый – то умираешь. Это не повод лить слезы, а закон биосферы – скажут вам они. А потому слова Плавта, Гоббса, Даля для них не кажутся трагическими, как для нас слова «Волга впадает в Каспийское море». Стоит ли плакать над тем, что катет короче гипотенузы? Плаксивый и тут найдет повод разреветься, а для социал-дарвиниста что «сумма квадратов катетов», что «человек сыт человеком» — просто житейские прописные истины. Чтобы понять, почему люди все время склоняются к каннибализму, давайте рассмотрим обратную ситуацию. Назовем ее так: «паритетная социальность». Ну, то есть, в некоем обществе силы людей равновесны (паритет силы) и люди друг друга удавить не могут. А раз не могут, то общаться и обмениваться благами им приходится без насилия, без шантажа и террора, на основе взаимовыгодных, обоюдно добровольных соглашений. Иначе говоря, ваш контрагент не будет для вас делать то, в чем собственной выгоды не видит. Заинтересуйте его – и тогда он сделает. А нет его интересу – нет и вам услуги. Он вам не раб – чтобы стал рабом, поработить нужно, а у вас сил его поработить нет. Он вам не лакей – чтобы он стал лакеем, нужно ваше доминирующее превосходство, а у вас сил доминировать нет.
И вот вам приходится ДОГОВАРИВАТЬСЯ. Не языком ультиматумов, не методом «предложения, от которого нельзя отказаться» (любимый метод капитализма), а НА САМОМ ДЕЛЕ. Вы его просите, торгуетесь, уступаете ему, он уступает вам, и в итоге приходите к соглашению, которое для обоих не унизительно. Прямо как в учебниках о рыночной экономике, которые в жизни никогда и нигде не работают! И вы, конечно, спрашиваете меня: а что же в этом плохого? Если у нас контракт ВЗАИМОВЫГОДНЫЙ – то ведь выгодно не только ему, но и мне тоже! Опять же – разве плохо жить без насилия, без страха, без шантажа и гнусного вымогательства, без выкручивания рук?! Хорошо. Я вас услышал. Теперь то же самое, медленно и раздельно, расскажите рабовладельцу. Плантатору. Владельцу ленских приисков Гинцбургу. Гитлеровцу расскажите. Бандеровской мрази – «надлюдыне» расскажите – как хорошо жить «без гнева и печали, на благо всей Земли». «Как мы давно мечтали – но так и не смогли». Почему?! Дело в том, что вся биосфера построена на взаимопожирании (а не на классах). В экономике взаимная выгода – оборотная сторона взаимного убытка. Мне – не тебе. Тебе – не мне. Пополам поделили – каждому только половина досталась. Наполовину выгодно, наполовину, как видите, нет. Иван взял квартиру – Петр обиделся. Петр взял квартиру – Иван обиделся. Поделили между ними квартиру – оба обиделись: мол, в коммуналке жить, не за этим нас мама родила! Если из 100 возможных рублей человек взял себе 50, то его упущенная прибыль составила 50 рублей. А можно было бы (думает он, плотоядно облизываясь) оставить другому не 50, а 10! И того много! Вообще ничего не оставлять! Зачем мне 10 рублей терять, что они мне, лишние, что ли?! И в итоге человек жрет человека. Он это делает и в советском бесклассовом обществе (вспоминаем фильм «Гараж» 1979 года). Никакие классы, ни социальные, ни школьные, человеку, который хочет обобрать другого человека, не нужны. Он, правда, может ими прикрываться. Но прикрываться можно вообще чем угодно: объявить обобранного «недочеловеком», «жидом», «негром», подчеркнуть, что обиженный тобой был рыжим – а еще Петр Великий говорил: «рыжим в судах слова не давать, ибо им веры нет, Бог шельму метит». Всем таким «докапываниям» цена одна: жертва виновата лишь в том, что волку хочется кушать. Скрывая эту единственную правду, волк врет, что жертва принадлежит к неправильному классу, или неправильной нации, или к неправильной расе. А бывает, что и вере. Жертва неправильно завтракает или неправильно ужинает. Она слишком «бескультурно-груба» или наоборот, слишком снобистски подчеркивает свое культурное превосходство.
Как вода дырочку найдет, так и каннибал, намереваясь схарчить ближнего – выдумает, на что свалить. Но за сложными теориями – обычный голод людоеда, примитивный, как рептилия. То, что люди едят людей – вообще не вопрос. Это факт, который никто в здравом уме оспаривать не станет. Вопрос-то совсем в другом: НОРМА ЭТО ИЛИ БЕЗОБРАЗИЕ?! Повторю: в рамках эволюционизма это НОРМА. Социал-дарвинизм не только не удаляет социального каннибализма, но и не ХОЧЕТ этого делать. Рыба же рыбой сыта? А вы чем лучше? Из рыб вышли в рыбу и вернетесь… «Драму закручивать» на почве каннибализма (который дикарей нисколько не волнует, если едят не их лично) начинает именно монотеистическая религия. По поводу отказа христианства от человеческих кровавых закланий Ф. Энгельс, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к христианству, писал, что это была «первая революционная…основополагающая идея христианства». Потому что раньше не только с хозяйственной целью, для личного обогащения убивали людей, но даже и «богов» умудрялись «подкармливать» этим же привычным способом. А религия начинает «накручивать драму». С точки зрения аутентичных атеистов (ибо у нас кто только атеистом себя не называет, не понимая сути этого учения) – драму накручивают на пустом месте. Чешут там, где не чешется. Чисто теоретически – может сказать атеист – «черт с вами», давайте без людоедства! Так вроде бы чище и мне спокойнее, я не против! Но это же не ситуация отказа от чего-то ненужного и бесполезного, от того, что и сам бы выбросил, если бы не умоляли выбросить. Каннибализм удален – и начинают нарастать убытки. В квартиру профессора Преображенского из 7 комнат подселяют каких-то бомжей, на том основании, что на улице они замерзнут. — А мне какое дело?! – ругается Филипп Филиппыч. — Но ведь каннибализм запрещен, понимаете! Убивать ближнего, себе подобного нельзя – вера-с! А если они там на улице, бездомные, замерзнут, то получится убийство… — И потому вы их ко мне тащите?! — Филипп Филиппыч, помилуйте-с, больше некуда! Вы бы уж связи напрягли, с начальством поговорили, чтоб разрешение ближних давить вернули, мы бы их вмиг обратно на помойку выставили! И еще, профессор, вашего Шарикова убивать нельзя… — Как нельзя, коли я сам его сделал?! — Ну вот, с этими верующими так: вход рубль, выход два! Пока собакой был, могли убить-с, а как человеком сделали – надобно жизнь сохранить, и прописать в квартире-с… И в этот момент наш атеист начинает понимать, что его под соусом отказа от каннибализма подписали на что-то весьма и весьма обременительное. Он-то, по доброте, думал – подумаешь, всего лишь ближних не жрать! А последствия-то пошли: и рабочим днем не мори, и условия на работе рабочим создай, и отпуск им, и пенсию, и… Из чьего кармана все идет?! Отказ от каннибализма требует, как выясняется на практике, большого самопожертвования. Даже сразу и не знал наш атеист, как много придется ему потерять благ за простой отказ от людоедства и людобойства! Начать с этой жилищной тесноты, с квартир-клетушек, типовух: когда всех стремишься расселить, тесно выходит. А чтобы просторно – то надо не всех. А тех, кто побоку – их куда девать?! Съели, а косточки под коврик замели – а был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было?!
Если ты даешь человеку почувствовать себя человеком – то это ужасно сказывается на качестве сервиса. Все, кто жил в СССР – прекрасно меня поймут. Вообрази, что будет, если продавщица, официантка, мойщик автомобиля или автослесарь – не рабы твои, которые тебя до смерти боятся, а равные тебе, свободные люди! Откуда ж тогда в них возьмутся холуйство, угодливость? Вот и становится сервис «ненавязчивым» — там, где людям дали себя почувствовать людьми… Жертва, однако… Нет кровавых жертв – такие вот, бескровные, одолевают, комфорта лишают… Для того, чтобы считать каннибализм большой бедой и нетерпимым явлением – нужна очень сильная вера. Фанатизм, я бы сказал. Для того, чтобы иметь решимость, преодолевая все неудобства, отстаивать отсутствие каннибализма в быту – нужна очень сильная вера. Фанатик на то и фанатик, что всегда верит в свою правоту. Его официантка обхамила (пользуясь равным с ним человеческим достоинством) – а он все равно гнет свое. И квартирка тесная, и сервис ненавязчивый, и в очередях стоять (ибо все ведь равноправные, кто тебя вперед себя пустит? ) – а фанатик все равно, свое гнет. Каннибализму, говорит, наше твердое нет – и хоть кол ему на лбу теши! Для того, чтобы люди перестали жрать людей – люди должны быть заряжены верой в это настоящим образом. Чтобы столкнувшись с бытовыми трудностями – не потянутся к привычному рычагу «удавливания ближних». Рыба рыбой сыта, человек человеком, а желание – желанием сыто. Желание преодолеть людоедство – пожирает желание стать богатым, стать господином, владыкой поместья и т. п. И весь вопрос – есть такое желание, готовое много принести в жертву – чтобы не приносить в жертву людей? Или нет? А социал-дарвинисты говорят – так и не надо! Мракобесие это все! Сильные слабых жрут – так всегда было, чего поперек рожна идти? Силен – так бери от жизни все, кто тебе запретит? А слаб – помирай, все одно этого не избежишь, годом раньше, годом позже, но так хоть уважаемых людей собой накормишь… Вот так обстоит дело у реалистов в области объективного понимания. Люди людей жрут – факт. Пожираемым больно – пожирателям сладко. Хочешь, чтобы другому не было больно – откажись от собственных сладостей. Поставь вопрос – на что ты готов ради преодоления каннибализма в твоем обществе. В зависимости от ответа – все и решится. А теперь внимание, вопрос: где тут место пресловутой «классовой войне»? Чтобы без Бога и гуртом опрокинуть вековечный принцип «рыба рыбой сыта, а человек человеком?» Да вы роффлите! У вас не только «как?» непонятно, но даже и «зачем?» — тоже непонятно…» (Николай Выхин, команда ЭиМ).
Уж больно простая картина получилась у Выхина – «всякий более сильный пожирает менее сильного». А между тем, излишне упрощать далеко не всегда означает находить истину, чаще, наоборот. Именно так получилось и в этом случае. Далеко не каждый более сильный пожирает более слабого, причем, это справедливо не только для человеческих сообществ, но даже для животных. И сие доказано зоопсихологами научным экспериментальным путем. На основании результатов таких экспериментов, они выделили среди группы крыс, живущих в замкнутом объеме, четыре психологические категории, которые назвали так: Первая категория (1/6 часть от численности группы) – «автономы», вторая (1/3) – «эксплуататоры», третья (1/3) – «эксплуатируемые», и четвертая (1/6) – «козлы отпущения». «Эксплуататоры» постоянно отбирали добытое зерно у «эксплуатируемых» и «козлов отпущения», при этом уже через несколько дней жизни в замкнутом объеме отказывались самостоятельно добывать зерно (им вполне хватало добычи других крыс). «Автономы» каждый день сами добывали зерно, однако ни с кем им не делились, а если дело доходило до драки, то они намного чаще одерживали верх над «эксплуататорами», так что, такие драки постепенно прекракращались. «Эксплуатируемые» тоже постоянно добывали зерно, однако часть своей добычи им приходилось отдавать «эксплуататорам», и эту часть они компенсировала путем грабежа «козлов отпущений». Ну а про последних и говорить не надо – они больше других работали и меньше всех получали. При этом они подкармливались за счет кражи запасов у «автономов», на что сытые «автономы» не обращали особого внимания. При этом и «эксплуатируемые», и «козлы отпущения» предпочитали жить на территории «автономов». А те, в свою очередь, не были против такого соседства, зато яростно защищали свою территорию от нападок любых «эксплуататоров». И верх всегда брали «автономы», ведь они помогали друг другу, в то время как эксплуататоры, несмотря на свое численное превосходство, жили «сами по себе» и свою территорию сообща не защищали. Как видите, «классовая борьба» НАЛИЦО даже внутри животных сообществ! Однако не между «эксплуататорами» и «эксплуатируемыми», как утверждал в свое время Маркс, а между «автономами» и «эксплуататорами». И деление на классы происходит не из-за «производственных отношений», а чисто из-за особенностей психики индивидуумов по сравнению друг с другом (один и тот же индивидуум может быть «эксплуатируемым» в одном сообществе, и «эксплуататором» — в другом).
Применительно же к человеческим сообществам, автор этого сайта ввел небольшие изменения в «зоологической классификации», и поделил пополам две средние группы, из-за чего все группы выровнялись по своей численности — по 1/6 от общей численности. «Эксплуататоры» стали «свободными» и «ведомыми эксплуататорами», а «эксплуатируемые» – «трудно» и «легко эксплуатируемые». Автор охарактеризовал каждую группу пятью различными природными инстинктами (из 11 основных инстинктов), которые явно доминировали в подсознании их представителей. Именно эти пять доминирующих инстинкта в своей совокупности, и определяют особенности психики людей и их «социальное поведение». И распределяют всех людей (которые «всегда и все разные») по шести группам, которые автор назвал «психологическими категориями». Понятное дело, что «производственные отношения» тоже влияют на «социальное поведение» людей, но они не являются определяющими. Например, из одиннадцати основных природных инстинктов, характерных, как для людей, так и для животных, есть два инстинкта-антагониста – социальный (альтруистический) и соревновательный. Первый инстинкт уравнивает отдельного человека в социуме со всеми остальными его участниками, а второй, наоборот, выделяет его из социума. И какими бы ни были «производственные отношения», человек с доминирующим соревновательным инстинктом будет всегда выделяться на фоне остальных людей, а с доминирующим социальным инстинктом – «сливаться с народными массами». Как видите, уважаемый читатель, все оказалось достаточно просто и понятно. Ведь, как ни крути, но если какой-то мужик – «бабник», то это означает только одно – среди первой пятерки доминирующих инстинктов у него особо выделяется инстинкт продолжения рода. Ну а если мужик трусоват, то значит, у него сильно доминирует инстинкт самосохранения. Поймите главное — любая привычная повседневная деятельность людей на Земле управляется, прежде всего, их подсознанием, а не разумом. Разум же включается в такую работу только тогда, когда подсознанию что-то непонятно. Автор называет подобное мышление «последовательным мышлением». И оно характерно для всех животных (мыслить по-другому они просто не могут) и, увы, для большинства современных людей. Люди же, в отличие от животных, способны мыслить и «синхронистически» (одновременно и синхронно всеми составными частями своего сознания – Верой, разумом и подсознанием), однако предпочитают животное «последовательное мышление». В любом случае, именно принадлежность человека к той или иной психологической категории и определяет, сможет ли он «сожрать» другого человека, или для него это – табу. При этом не стоит забывать, что человек – это разумное существо, и он в состоянии «перевоспитать» свое подсознание, используя для этого новые условные рефлексы, которые он может приобрести по приказу своего разума.
Короче говоря, каждый человек может «вылепить из себя» тот ИДЕАЛ ЧЕЛОВЕКА, к которому он стремится. Другое дело, что людям ЛЕНИВО это делать, ведь ЛЕНЬ – это тоже природный инстинкт (инстинкт сохранения энергии). И в этом плане, Выхин не совсем прав, когда говорит, что: «Сильные слабых жрут – так всегда было и всегда будет». И что виной тому служит один единственный атеизм. Хотя есть доля истины и в этих словах, а чтобы получить полную истину, надо заменить слово «атеизм» на словосочетание «животная природа человека», отказаться от которой человек не может, а вот управлять ей он в состоянии, было бы желание. Ну а основы психологического портрета человека (как и его национальность) закладываются в процессе «раннего базового воспитания», за которое отвечает только мать (и в этом вопросе евреи абсолютно правы – если мать еврейка, то и все ее дети тоже евреи, независимо от того, кто их отец). Вторым важнейшим этапом в становлении человека является его воспитание в начальной школе, ну а заканчивает этот процесс воспитанием социумом. В воспитании человека возможен еще один процесс – самовоспитание, однако этим делом люди занимаются неохотно и практически без участия в нем своего разума. И совершенно напрасно. Например, человек трусоват, и ему захотелось стать более храбрым. Что для этого нужно сделать? Правильно, уменьшить доминирование инстинкта самосохранения. А как это сделать? Нужно вырабатывать в своем подсознании новые условные рефлексы. А для этого нужно специально (и как можно чаще) попадать в ситуации, угрожающие жизни, и постоянно выбираться из них живым и здоровым. Очевидно, что если не будет «постоянства», то воспитуемый либо обретет обратный условный рефлекс, либо, вообще, помрет от несчастного случая. А стало быть, надо подходить к этому делу весьма и весьма постепенно, и с максимально включенным разумом. Что называется «семь раз отмерь, один раз отрежь». Однако дело того стоит — после двух — трех удачных попыток в подсознании человека утвердится новый условный рефлекс («Я всегда выхожу победителем из любой неприятной ситуации»), который заметно ограничит доминирование инстинкта самосохранения, и, в конце концов, вытеснит его из первой пятерки доминирующих инстинктов (человек станет бесстрашным). И так (включив свой разум) можно справиться с любым доминирующим, или, наоборот, недостаточно доминирующим инстинктом. И в идеале, из воспитуемого наверняка получится «автоном», у которого в первую пятерку доминирующих инстинктов входят следующие: инстинкт сохранения достоинства, инстинкт свободы, инстинкт доминирования, социальный и исследовательский инстинкты. Понятное дело, что у воспитуемого будут работать и все остальные природные инстинкты, но со значительно меньшей интенсивностью, чем эти пять. Короче говоря, так мы не устраняем инстинкты, а лишь устанавливаем их иерархию в своем подсознании.
«Самые интересные перемены в мире — те, которые поначалу не сильно заметны. Происходят они в головах, и только потом меняется и поведение: людей и целых стран. Сейчас таких ползучих психологических революций — сколько угодно, и вот вам пример с Японией и США. Точнее, с тем, кто они вообще сегодня такие, и по какому праву ведут себя так, как ведут. Япония засветилась на мировой арене потому, что там 27 октября пройдут парламентские выборы, но премьер-министр уже новый — Сигэру Исиба (со старым побоялись идти на голосование). Исиба успел провести дипломатическую премьеру — съездить в Лаос на серию саммитов АСЕАН с партнерами и выдвинуть там сильно неновую идею создания «Азиатской НАТО» плюс сказать многое другое. И вот сейчас в Japan Times появляется статья работающего в Токио американца, человека из структур Фонда Карнеги, Брэда Глоссермана. Он говорит: а что это вы, японцы, так активничаете? У вас системный и тотальный кризис. Вас же, к примеру, только что экономически обогнала Германия. И вот-вот обгонит Индия. А к 2050-му еще и Индонезия. Тут человек, знакомый с играми и причудами статистики, обнаруживает, что — да, в начале года Германия японцев обогнала. Но еще такой человек быстро вспомнит, что систем определения экономических рейтингов по ВВП целых три и они дают весьма разные результаты. По самой приличной системе, по паритету покупательной способности валют, Япония и Германия долго бились за относительно призовые места, тем временем немцев обогнала Россия. Хотя если Германия — с ее нынешним развалом и застоем экономики из-за известных событий с «украинским кризисом», взрывом «Северных потоков» и прочим — попутно обогнала Японию, то это и правда наводит на печальные мысли, на счет последней. Так ведь Глоссерман продолжает бить японцев по голове другими цифрами. У вас, ребята, было 18 процентов всего мирового ВВП в «золотые восьмидесятые», сейчас процента четыре, а к 2050-му будет три. Вы вообще кто? Логика понятна: американцам не очень нравится идея размывания колониального менталитета Токио. Но наш разговор не об этом: давайте посмотрим на такие же психологические битвы в США. Вот статья Нади Шедлоу, человека из трамповского лагеря, она объясняет публике, что Америке при Дональде придется восстанавливать свою глобальную конкурентоспособность самыми суровыми методами, выстроив такие вооруженные силы, что могут вести одновременно несколько войн. И — в самом конце публикации — вдруг сообщает: цель такой стратегии вовсе не в том, чтобы достичь первого места в мире, «эта эра позади». Надо учиться быть хотя бы вторыми.
А ведь они, и правда, давно вторые после Китая — по тому же паритету покупательной способности. И доля США в мировой экономике сейчас впервые опустилась ниже 15 процентов, хотя в 1990-м была 20,16 процента. А Китай сегодня — это 18,76 процента. И тут возникает вопрос на много триллионов долларов: ну и что? А хотя бы то, что и упомянутые Глоссерман и Шэдлоу, и несколько других довольно заметных публицистов говорят: Америке (Японии — и далее по списку) придется долго учиться вести себя как вторые или шестые, а не как первые или пятые. То есть все дело не в самих цифрах, а в их восприятии, в психологии — национальных лидеров и целых народов. И вот здесь-то и происходит самое интересное в нашу эпоху перемен. В прежнюю эпоху, относительно тихую и стабильную, сложился не сильно здоровый культ рейтингов. Рейтингов по ВВП, но также по военно-стратегической части или по части «мягкой силы», которую тоже некоторые пытаются оцифровать. То есть присудить каждому народу математические показатели даже по части влияния на зарубежные умы. И это не говоря о рейтингах финансовых, когда каждой стране группа непререкаемых товарищей присуждала негатив или позитив, а приговор обжалованию не подлежал. Мир, согласно такой системе, должен был напоминать жесткую и безнадежно стабильную пирамиду, где не потрепыхаешься. Что мы и наблюдали, пока неожиданно не оказалось, что всесильный Запад теряет свои призовые места на вершинах, а страны, входящие сегодня в БРИКС или желающие туда попасть, лидируют даже по вот этим рейтингам, которые задумывались совсем для других целей. В частности, для морального подавления. И что началось? Хаос, в том числе рейтинговый и статистический. Первой ласточкой стал в этом году Джо Байден, который начал объяснять, что США обгоняют китайцев. Систем подсчета ВВП, напомним, целых три, и Байден взял ту, которая ему больше понравилась. И еще до того вся его пропагандистская машина начала в глобальном масштабе объяснять, что в Китае на самом деле все плохо. Вывод: следует ожидать чьих угодно попыток пересчитать все мировые рейтинги заново, но лишь бы в свою пользу. Результатом может быть крах веры в любые рейтинги вообще, рывок из их психологической ловушки. Такое уже бывало — та же Япония, когда в декабре 1941-го напала на военные флоты США и Великобритании сразу, вряд ли сопоставляла ВВП. И целых четыре года причиняла державам много неприятностей. Повторим, главные перемены происходят в умах, особенно склонных вообще никак не подчиняться удушающей магии цифр, реальных или фальшивых. Недавно мне пришлось выслушать рассказ одного видного собаковода насчет того, что в обычной ситуации поведение собак предсказуемо строится в зависимости от того, кто большой, а кто маленький. Но бывают исключения, например, в лице (морде) скотчтерьера. Это маленький песик, который считает себя большим — и так себя и ведет. Итог: непредсказуемые сюжеты на собачьей площадке. Так вот эпоха перемен на мировой арене — это в том числе когда таких скотчей вдруг оказывается много. Да и большие собаки приходят в недоумение, не понимая, как им себя вести» (Дмитрий Косырев, РИА НОВОСТИ). Как видите, даже геополитические процессы, можно (и нужно) рассматривать с помощью человеческой психологии. На этом и закончим.