Еще пару слов о терроризме
Продолжим разговор о терроризме, и поможет нам в этом Вазген Авагян со своей статьей – «Террористические причины экономических реалий». «Один мой знакомый как-то, от нечего делать, листал учебник экономики. Потом наморщил лоб и воскликнул, с незамутненной чистотой детского восприятия: — Рынок устанавливает цены? Без насилия? По добровольному договору сторон? Да это социализм! Действительно, что плохого в том, что человек сделал табуретку и пошел предлагать ее за деньги? При условии, что он никого не бьет по голове этой табуреткой, а предлагает «тихо-мирно»? Другой человек захотел-купил. Не захотел – не купил. Посчитал, что дорого – поторговались. Если производитель табуреток завысил цену – то, столкнувшись с нереализацией табуреток, он ее снизит. Или не снизит – его дело, пусть сам на них сидит, если ягодиц хватит. Чего тут деструктивного?! В общем, мой недалекий знакомый подтолкнул меня к той, в общем-то очевидной мысли, что «рыночная теория» — родная сестра «демократической теории». Они обе, сестрички-то, САМИ ПО СЕБЕ неплохи. И если бы они могли работать на практике – то никто бы и не возражал (разве что психопаты – но их мало, и зачем их слушать?). Проблема не в том, что рыночные отношения хозрасчета или демократические выборы плохи, а совсем в другом: ОНИ НЕ РАБОТАЮТ. Они суть есть perpetuum mobile, который легко и органично вытеснил бы все иные типы двигателей, ЕСЛИ БЫ ОН БЫЛ! Приходит к вам человек, и говорит: вот вы мучаетесь с дизелем, мазут закупаете, природу выхлопом травите! А у меня вот есть движок – он сам из себя энергию выделяет. Зачем вам «этих хлопотов»? Покупайте мой perpetuum mobile, и будет вам счастье… Вы «купились». И купили. Что характерно – большие деньги уплатили. Деньги ушли, продавец пропал, perpetuum mobile встал намертво. Он, конечно, мазута не жрет и выхлопом не травит, но, кроме этого, он вообще ничего не делает. Тот-то ваш старый, плохой дизель – движуху давал. А этот стоит, кирпич кирпичом, лампочки не горят, шестеренки не крутятся… Листаем мы дальше, вооружившись детским взглядом «капитана Очевидности» учебник экономики. Доходим до теории «Невидимая рука рынка». И тут же рождается детский вопрос: а почему, собственно, она невидимая? Зачем ей прятаться от глаз? Почему, если речь идет о том, чтобы договориться без обмана и насилия — нельзя «видимо»? Чего невидимого в том, что человек делает табуретки и предлагает их на продажу? Процесс производства – как на ладони, мотивации производителя тоже. Ему денежка нужна. Чего «невидимого» в его ценообразовании? Хочет он, понятное дело, побольше. Дают поменьше. Если ему сильно денежка нужна – согласится. Если не очень – то подождет. Что во всем этом невидимого?! Предлагаемый табурет можно не только увидеть. Его можно пощупать, посидеть на нем в процессе тестирования. Поднять, взвесить на руке. И рука эта никакая не «невидимая», а ваша собственная! И вы ее видите, а нет – так очки купите!
Фокус в том (почему его никто не замечает?!), что описанное в рыночной теории не является капитализмом. А является социализмом, с принципом «каждому по труду». И от каждого по способностям. Именно эти принципы работают, когда человек делает и продает табуреты, а вовсе не капиталистические… А зачем тогда капитализм выдает эти принципы за «свои»? Ответ прост: у него собственных нет. Он беспринципный. И когда его пытаются вывести на разговор о принципах – он вынужден заниматься плагиатом. Он приворовывает принципы из разных систем, и выдает за свои. Таковы, например, описываемые в его учебниках принципы рыночного ценообразования. От каждого по способности, каждому по труду, а по мере развития производительности – даже и по потребности. Это когда у нас так много табуретов, девать уже некуда, и мы начинаем их раздаривать в рамках «благотворительных акций»… Что свойственно реальному производителю и при гипер-развитии производственных мощностей… Вода и воздух бесплатны, потому что их много и всем хватает. То благо, которого станет так же много (чтобы всем с лихвой хватало) – будет распределяться наряду с водой и воздухом: по потребности. Хочется выпить стакан воды – выпил. А хочется два – выпил два. Стоимость двух стаканов воды (двух глотков воздуха) равна стоимости одного стакана и равна нулю… Это все прекрасно – вот только объясните мне, как это может действовать при капитализме?! Прикрывая свою реальную власть (каганат-паханат), капитализм говорит о «народовластии». Но это же тоже плагиат! Из какой конституции это списано, подсказать? А вот принцип «священной частной собственности» списан плагиаторами из другой системы. Он для капитализма тоже, говоря противным научным термином, «неаутентичен». Ребята, это же феодализм, это там (и только там) так было, что если родился графом, то всегда граф, и дети твои графья, неотчуждаемо. Феодалы даже «майорат» придумали. То есть порядок наследования имущества, при котором оно целиком переходит к старшему в роду. Зачем? Ну, принцип священной неприкосновенной собственности, чтобы не дробилась она, не распылялась… Какое отношение принцип «священной частной собственности» имеет к капитализму?! Да при нем собственность только и делает, что переходит из рук в руки, расхищается, распыляется, концентрируется в руках захватчика-рейдера, перемещается целиком или по частям в руки насильника или мошенника, и т.п. Собственность священна? Можно ли считать «священной» для гиен тушу коровы, которую гиены рвут и растаскивают? Поздний феодализм, нахлебавшись викингов, действительно, пытался сделать собственность неприкосновенной и неотчуждаемой. Это были его заморочки, вряд ли осуществимые на практике, но достаточно искренние (для поздних феодалов).
Принцип «легитимности» тоже феодальный, и придуман феодалами, причем с конкретной целью: возвращать народы изгнанным монархам. Если народ восстал и короля выгнал, то народ не прав, а короля надо вернуть усилиями всех других королей. Когда Талейран выдумывал для Венского Конгресса сам термин «легитимность» — он и в кошмарном сне не мог предположить, что маразм буржуазной философии сольет его выдумку с «народовластием». Потому что «легитимность» прямо и открыто была придумана ПРОТИВ народовластия, она не только содержала, но и подчеркивала свою ненависть и просто противоположность демократическим принципам! Либо «легитимность» (как неотчуждаемость сложившихся владений), либо народовластие, когда на каждом голосовании (референдумах, выборах) избиратели решают, кому и чем и как пользоваться – до следующего голосования. Но капитализму на это пофиг – потому что его единственный принцип – беспринципность. Он собрал в горсть все принципы всех противостоявших ему принципиальных противников, и так, горстью, вывалил на голову несчастным школьникам. Которых обязали думать, что «свобода, равенство и братство» идут в одном пакете, тогда как свобода несовместима с равенством, и оба они с братством. Брату-то, младшенькому, лучшее отдашь, какое же равенство? Ему получше, себе – что останется, таково братство. Равенство – всем одинаково, и никто не смеет вякать. Свобода – каждый делает, чего хочет, а получается это сделать только у самых сильных (потому свобода исторически всегда увязана с работорговлей, что в античных полисах, что в итальянских республиках, что в США). А когда вы свободу, равенство и братство сложили вместе – получается же бред. Точно так же, как при сложении «легитимности и народовластия». Народ решает все, но не решает ничего, потому что везде утыкается в легитимность. В итоге мы же видим, к чему это ведет: когда включать народовластие, а когда легитимность – решает Госдеп США, какие-то мутные заокеанские дельцы-мафиози… Когда нужно расчленять Чехословакию, Югославию, Судан – то «референдумы народа легитимны». А как речь про Украину – то сразу «нелегитимны»… Но мы не про политику (о ней за нас камни вопиют), мы про экономику. Про то, что описанный в буржуазных учебниках принцип ценообразования – тост в поддержку perpetuum mobile. То есть «оно было бы хорошо, коли бы…» и так далее. Капитализм – совсем не про то, что производитель табуреток честно и открыто установил свою цену на табуретку, и корректирует ее в зависимости от свободного, добровольного спроса на рынке табуретов. Такого рода ценообразование – Утопия Томаса Мора, вопрос, насколько она вообще возможна – остается открытым. Закрыт другой вопрос: к реальному капитализму она никакого отношения не имеет (кроме того, что он ею закрывается, как в театре декорациями).
Прежде всего, что очевидно в капитализме при ценообразовании: экономические реалии устанавливаются террором. Этот террор носит иногда открытый характер (как 9 января в царской России, 1 мая в США, у Пиночета и т.п.), но чаще закрыто-криминальный, мафиозный характер. Впрочем, одно другому не мешает, как артиллерия не отменяет стрелкового оружия, а оно – тяжелой артиллерии. Артиллерию (1 мая) подтягивают туда, где каратель не может справиться дубинкой, ножом и пистолетом, но это нужно сильно запустить проблему капитала, чтобы пушки потребовались! Для купирования проблем капитала на ранних стадиях средств индивидуального террора вполне достаточно. Черта с два – это я вам говорю со всей компетентностью – основная денежная масса капитализма берется с налогов, выплаченных производителем табуреток после их продаж! Доказать это легко: производитель табуреток сам денег не печатает. Как и его покупатели. Чтобы они отдали денежный знак – им его надо вначале дать. Потому что если они изготовят его сами, то их посадят за фальшивомонетчество… Основная денежная масса капитализма (особенно это видно по доллару США) не отражает ничего, кроме страха людей перед захватившей власть криминальной группировкой, распределяющей блага мира в режиме произвола. Напечатали из ниоткуда миллион долларов, и бросили его в производство табуреток: и табуреток стало много. А не бросили бы – и не было бы никаких табуретов. Или их продаж: когда покупатели без денег, то они не купят товар, как бы сильно он ни был им нужен. Желания приобрести блага мало – деньги нужны. А народ сам денег не печатает – это за него делают какие-то никем не избранные (народовластие, йопт!) и даже по именам не всегда ему известные жулики-банкиры… Процесс распределения благ при капитализме никак не связан ни с трудовым вкладом в их производство, ни с творческим подходом к нему, ни с умом, ни с талантом. По собственной воле ты производство табуреток, во-первых, и начать не сможешь. Во-вторых, даже если и ухитришься их в обход мафии наделать – получишь проблемы со сбытом, вплоть до летальных. Но даже если производителя табуреток каким-то образом, на роли «шестерки при паханах» кооптируют (то есть дадут ему нишу – «веселись, мужичина!»), то покупателей-то ему все равно предоставляет правящая мафия, а не он сам себе их делает! Даже если он сам может сделать свои табуретки (что уже большой вопрос при капитализме) – то уж денег и покупателей точно «производит» не он! Поскольку капитализм лжив до патологии, он иногда может создать «витрину» — некий островок, на котором частный производитель реальных благ создает инвестиционный контур. Но эта показуха никогда не превышает 1% инвестиционных контуров! 99% их (в лучшем случае, а то и все 100!%) – созданы силовыми структурами, которые всех под себя подмяли, всем руки выкрутили, пистолет к башке приставили (а некоторых подкупили) – и теперь, на основе насилия, решают – кому и сколько «инвестиций» полагается, по их произвольному разумению.
Вот вам и ответ на вопрос – «куда уехал цирк?» (т.е. куда пропал американский «средний класс»), столь обильный в 70-х, и отчасти даже в 90-х годах прошлого века. Под воздействием «советской угрозы» мировая мафия давала производителям реальных благ много, корректируя свой произвол под свой страх. Производитель табуреток (вина, сукна, зерна и т.п.) чувствовал себя нужным: ему казалось, что его труд высоко ценится, что «никуда они без табуреток не денутся», и что, если он будет хорошо работать – то всегда себе на хлеб с маслом и икрой заработает. Потому что он НАИВНО выводил свой заработок из «трудовой теории стоимости», из количества и качества своего труда. Но связь заработка человека с количеством и качеством общественной полезности – социалистическая утопия. Ее возможность не доказана (скорее, наоборот), и в любом случае (даже если она возможна) – к капитализму она не имеет никакого отношения. А когда «советская угроза» исчезла, все эти трудолюбивые пчелки, полагавшие, что «сами зарабатывают» — ощутили вдруг, что их прикладами гонят в барак концлагеря… Доходы пекаря, выпекающего торты, при капитализме не зависит ни от количества, ни от качества его труда. Супер-пекаря чаще всего встречаем в качестве бесправного и нищего раба при хозяине пекарни. А хозяин пекарни очень часто вообще не разбирается в пекарском деле – да ему и не нужно. Как учил Чубайс – чтобы руководить электрической отраслью, вовсе не нужно быть энергетиком! И обосновывал это тем, что финансовые потоки везде одинаковы – что у энергетиков, что у рыболовов. И этот тот редкий случай, когда Чубайс не врал. При капитализме действительно так. Ты управляешь (если повезло «попасть в обойму») вовсе не конкретным делом конкретного производства, а финансовыми потоками. Что же касается дела – то всегда найдутся «му-му», немые и жалкие, на которых можно свалить профессиональные компетенции при производстве табуреток… Это и дает возможность при капитализме владеть, например, химическим концерном: — Человеку без диплома химика; — Человеку, вообще ничего не знающему о химии; — Младенцу (если он наследник «в законе»). — Идиоту. — И т.п. Но как такое можно обеспечивать? Как можно за одну и ту же работу платить, у всех на глазах, кратно разные вознаграждения? Как может получать колоссальные деньги тот, кто очевидным образом ничего не делает? И как сохранять нищету того, кто упорно, сутками, без выходных и отпусков – работает? Ответ настолько очевиден, что его не видят только из-за его ужасности.
Основные экономические реалии при капитализме формируются террором. Деньги его обеспечены не продуктом, а страхом. Потому тот, за кого мафия «топит» — может ничего не делать, и все равно получать миллионы. А тот, кого мафия «топит» с камнем на шее, чего ни делай – все равно в долгу остается. Доллар США уже официально стоит на терроре, оставаясь в роли «мировых денег» — официально подтвердив (и давно), что за ним нет никакого экономического обеспечения. Но при этом его дельцы «на голубом глазу» рассказывают сказки, как священна (неотчуждаема и неотменна) собственность – которую только и делают, что воруют и расхищают в планетарном масштабе. Они рассказывают сказки о «трудовых доходах», что надо больше работать, и тогда… А что тогда? Мафия тебя заметит, умилиться твоему усердию, и сделает «витриной» пропаганды? Иногда и так бывает. Правда, очень редко. Уж верьте старому экономисту – очень-очень редко…» (Вазген Авагян, команда ЭиМ). А вот еще одна статья Авагяна примерно на ту же тему – «КАЖДАЯ КАПЛЯ — ЧАСТЬ ВОДЫ»: ГЕОПОЛИТИКА И МИКРОЭКОНОМИКА». «Для большинства трудящихся начальник выступает обладателем волшебной тумбочки имени Рабиновича из знаменитого (и бородатого) анекдота: — Рабинович, откуда вы берете деньги? — Из тумбочки. — А в тумбочке они откуда они берутся? — Сара кладет. — А Сара откуда берет деньги? — Я даю. — А вы-то откуда их берете?? — Из тумбочки. Ну, в самом деле, как еще может расценивать трудоустройство простой человек, которому, к тому же, либералы десятилетиями ходили в мозги жидким стулом? Вот он приходит наниматься. Ему говорят – если согласишься у нас работать, будешь получать «Х» рублей. Тут возможны эмоциональные варианты: «Х» — фу, как мало! И «Х» — ох, как повезло! А чего тут невозможно? Вывести завидные или незавидные деньги из труда! Если человека берут на работу, то, скорее всего, он умеет делать то, что будет делать. Есть вариант: не умеет. Значит, будут учить (доучивать). Значит, все равно будет уметь. Иначе выгонят. Зачем он нужен, если не умеет делать то, за что ему деньги платят?! И тут странный парадокс! Если он будет делать то же самое, что он умеет делать сам по себе, то не получит «Х» рублей. Получается, начальник имеет «тумбочку Рабиновича»? Иначе откуда: — деньги за работу, — за которую – если я ее буду выполнять вне рабочего места – денег не будет? И тут не важно, дворник ты, или журналист, или, скажем, математик! Пишешь (подметаешь, высчитываешь) по месту трудоустройства – из «тумбочки» поступают деньги. Делаешь абсолютно то же самое (тебе ли своей работы не знать?!) вне трудоустройства – ни копейки не вылетает, ни из под метлы, ни из под пера…
Мы настолько привыкли к этому бытовому парадоксу, что почти не замечаем его. Нам платят деньги за то, что мы делаем, но когда мы это делаем без найма – денег не платят. Это, кстати сказать, разрушает «трудовую теорию стоимости», восходящую к А. Смиту и К. Марксу, но не о том речь. А теория эта очень выгодна капиталу, потому что он регулярно ею парирует претензии трудящихся: — Да идите вы от меня, раз не нравится, и сами добывайте стоимость, я же рук у вас не отнимаю! Если вам не нравится чужой цех – кто вам мешает создать собственный?! Объединяйтесь в артель, в народное предприятие, и покажите мне, как нужно работать! И, пребывая в плену у «трудовой теории стоимости» — на это трудно возразить. Отчего, полагаю, марксизм и накрылся тазом. Мясистым, из тазобедренной области… — Чего ты липнешь к капиталисту, который тебя «нещадно эксплуатирует», если ты не крепостной, и запросто можешь делать свое дело у себя в гараже? Значит, ты (пролетарий) – просто недоумок и недотепа, который не может обойтись без внешней опеки заботливого угнетателя! — так говорили они… И врали. На самом деле, контроль рынков вовсе не предполагает конкуренции труда с трудом, производства с производством, компетенции с компетенцией между людьми. И, разумеется, труд, при всем уважении к нему – САМ ПО СЕБЕ никакой стоимости не создаст. Иначе мы бы не ходили на заводы, а толкли бы воду в ступе дома. Труд ведь? Вот, трудом бы и сыты были… Но что-то не получается конвертировать собственный труд в деньги без «тумбочки Рабиновича»… Главная ошибка теоретиков (не единственная, но главная) – в том, что они берут и рабочего, и хозяина фабрики, и саму фабрику как бы в вакууме, воображая их необитаемым островом, а их взаимоотношения – общением Робинзона и Пятницы. На самом деле ни богатство, ни бедность не формируются в замкнутом контуре трудовых отношений на предприятии, точно так же как рыба не формирует глубины того водоема, в котором плавает. Рыба не может предотвратить засуху интенсивным движением плавников, или запустить наводнение своими рыбьими плясками. Рыба живет в водной среде, не может выжить без воды – но не рыба создает водную среду. Точно так же и весь реальный сектор производства, с его капиталистами и пролетариями, ни они вместе взятые, в «единстве и борьбе», ни отдельно, «поклассово» – не столько создают среду своего обитания, сколько приспосабливаются к ней. Микроэкономика – это, грубо говоря, семейный бюджет, получка маленького человечка. Геополитика – вопрос о том, кто владеет континентами и являет собой силу геологического масштаба. Каким же образом они могут пересекаться? Каким образом зарплата маленького человечка на незавидном местечке – зависит от геополитических реалий?!
«Волшебная тумбочка Рабиновича», которая дает хозяину деньги за те ваши действия, которые без него вам денег не приносят – научным языком может быть описана как зональность приливов и отливов в океане мировых финансов. Подобно тому, как ветер перемещает воздушные массы из зон повышенного давления в разреженные зоны пониженного давления (попросту говоря, выдавливая туда воздух) – движутся и деньги (а за ними материальные блага). В зоне прилива возникает избыток денег и материальных благ. В зоне отлива – катастрофическая их нехватка. Поэтому возникают зоны сверхбогатства и зоны нищеты, которые расисты, и прочие нехорошие (и неумные) люди объясняют «ленью негров» и «неспособностью азиатов к творчеству», и т. п. Понятно ведь, чего они хотят сказать: мы богато живем, потому что много и качественно вкалываем, мы трудолюбивы, умны, обладаем развитым правосознанием и богатой культурой – и потому у нас высокий уровень жизни. Такой может быть и у вас – говорят они – если будете много и усердно работать («на нас» – забывают добавить). Но это – пропитанная расизмом и ницшеанским дерьмом «надлюдын» пропаганда колониализма, и только. Негр в Нигере ничуть не глупее, не хуже, и не бездуховнее французского пидорка, и даже, думаю, глядя на европейский Содом — негр даст ЭТИМ белым немалую умственную и нравственную фору в соревновании умов и духа. То, что у парижского пидора еще осталось из благ (а осталось от прежних благ уже немного) — не заработано им, а получено через колониальную ренту. Зоны приливов и отливов не зависят от рыбок, которые живут в этих бассейнах. Если из аквариума слить воду, то погибнут все рыбки – умные они или глупые, активные или ленивые. Богатство – это прежде всего захват власти, и захват силовой. Поэтому богатство не выражается в деньгах (деньги – просто бумага), оно не выражается в собственности (ее можно отобрать, и все время отбирают). Оно не достигается ни трудом, ни креативом, его нельзя получить, сделав великое открытие (никто не мешает посадить гения в зиндан и заставить там работать за хлеб и воду – куда он, без хлеба и воды, весь такой гениальный, денется?!). Обогащение есть свидетельство силового овладения властью, все остальное, что оно про себя болтает – лишь дымовая завеса, операция прикрытия. Возразят: «но ведь богатых же много». А кто и когда захватывал власть в одиночку? Ее всегда захватывают группой. Причем в этой группе есть лидер, фавориты, и далее, по мере удаления: близкие фаворитов, дальние родственники фаворитов, фавориты дальних родственников фаворитов, и т. п. Эта структура близости к власти и создает конфигурацию богатства (и бедности). Твои финансовые возможности прямо и грубо зависят от твоей близости (или удаленности) от действующей власти, и как только она захочет передать твои деньги, твой статус другому – она немедленно это сделает.
Все остальное о богатстве – или токсичная пропаганда обманщиков, или бред растерявшегося в «непонятках» сознания. Но давайте посмотрим, как это работает на практике, и создадим для этого упрощенную модель, дающую нам понимание логики процесса обогащения (равно как и обнищания): Некий «ашный терран», взяв власть в некоей Восточной империи, задумал организовать производство телевизоров «Радужка». А в Западной Империи ее ашные терраны давно уже опекают производителей ТВ в рамках фирмы «Хрюндик». Восточная империя могла бы не париться, не изобретать велосипедов, а просто покупать «Хрюндики». Но в этом случае она попадет в зависимость от Западной империи. Если у тебя нет своих телевизоров (или чего-то другого) – то тебя легко шантажировать на ввозе. Сделаешь что-то, нам неугодное – и остаешься без «Хрюндиков»! Служи, собака, апор, палку принеси, и в одно место себе вставь, а не то кормить перестанем! Если Восточная империя хочет избежать рабства у Западной – она должна освоить производство собственных ТВ (как и всего прочего, критически важного для самостояния). Телевизоры «Радужка» не рассматриваются, как товар на рынке, они рассматриваются, как геополитическая необходимость. Между собой они могут конкурировать – скажем, ижевская «Радужка» станет у покупателей популярнее моршанской сборки. Но конкурировать с «Хрюндиком» им нельзя: это было бы геополитической катастрофой, смертью нации. Но, само собой, производство ТВ «Радужка» — это огромный комплекс, в который вовлечено неимоверное множество людей. Директор и инженеры, рабочие и чернорабочие, мастера цехов и военпреды, инспектора контролирующих органов, бухгалтера и кассиры, и даже журналисты, пишущие о буднях «Радужки» — все кормятся от «Радужки»! Геополитика отгородила аквариум, в который запустили самых разных рыбок: больших и малых, ярких и серых, стремительных, как молнии, и почти не умеющих плавать коралловых… Какой-нибудь марксист станет описывать «производственные отношения» на «Радужке» как некое объективное явление – потому что ежедневное общение, конфликты и контакты людей – вот они, прямо перед глазами. Но мы-то понимаем, что весь красочный мир «Радужки» — порожден лишь волей «террана» к геополитическому сопротивлению! И если злой вихрь сдует «террана», и навалит на трон марионеточное говно – весь пестрый мир экономических и производственных отношений, конфликтов, всей аквариумной правды и неправды – испарится. Тут возникает закономерный вопрос: разумеется, сперва «Радужка» не может делать телевизоры лучше «Хрюндика», но после? Тот, кто только начал на пустом месте – сперва всегда проигрывает тому, у кого давно все поставлено и отработано (закон неравномерности, блокирующий догоняющее развитие, открыт и описан был В. И. Лениным).
Поэтому изоляционистский «терран» — необходим любому, сколько-нибудь сложному, сколько-нибудь удаленному от черного труда рабов на плантации делу, как инкубатор. Всякому, кто хочет стать чем-то больше, чем «двуногий скот» и «говорящее орудие» — нужно первым делом, силой изолироваться от тех, кто видит в нем этот скот и это орудие. Не одолеешь их силой — и они навяжут тебе свое «мнение»… Но вот, допустим, яйца насижены и вылупились. Телевизор «Радужка», преодолев все трудности начального становления, стал по целому ряду параметров объективно лучше, качественнее аналога «Хрюндик». Означает ли это, что он победоносно пойдет на рынки Западной империи и там… Нет. «Хрюндик» как марка – это не производство, а элемент властной вертикали, кирпич из фундамента власти. О нем Запад сложил поговорку: «слишком большой, чтобы упасть». Под разговоры о «необходимости банкротить неэффективных», ведомых для колоний, сам у себя Запад наплодил «компаний-зомби», составляющих около половины его активов. Если кто еще не знает – «компания-зомби» — это убыточное предприятие, выживающее за счет систематического финансирования, подпитки извне. Никакое объективное превосходство «Радужки» над моделями «Хрюндика» не заменит для власти Западной империи осознания по линии «свой – чужой». Отсюда вторая поговорка Запада: «если враг сильнее меня, это не значит, что он лучше меня; для меня это означает, что наоборот, он стал еще хуже». Самое интересное, хоть и невеселое, для «Радужки» и мира вовлеченных в ее производство людей (самых разных, включая и членов семей вовлеченных непосредственно) – совершенно неважно, лучше «Радужка» «Хрюндика» или хуже. Геополитическая логика требует от Запада уничтожить «Радужку», если она хуже «Хрюндика», а если она лучше, то… тем более уничтожить. Как некий султан сказал, сжигая, не читая, Александрийскую библиотеку: «Если эти книги повторяют Коран, то зачем они? А если противоречат Корану, то тем более, зачем они? Забудьте то, что вам рассказывали о «рыночных отношениях» вруны, и послушайте настоящую логику рыночных отношений: — Проигравший конкурент умирает своей смертью. Лучше это ускорить, а то мало ли? Вдруг больной на поправку пойдет? Поэтому любую форму отсталости «уважаемые партнеры» из-за бугра не преодолевают, а вгоняют все глубже, словно молотком по гвоздю. Мол, делали плохие телевизоры? Не будете вообще никаких! Телегу собрать своими руками – и то разучитесь, к нам за милостью приползете! — Выигрывающего гонку конкурента убивают. А что еще с ним делать? В лакеи к нему идти, ноги ему целовать, умоляя взять в подручные? Если чувствуешь, что тебя обыгрывают, а ставка в игре – твоя жизнь, то инстинкт самосохранения заставит тебя… и т. п. Что мы имеем в итоге? Сама по себе «Радужка», если брать ее без «террана-покровителя», имеет выбор типа «лосось или лосось».
Если «Радужка» лучше «Хрюндика» — «Хрюндик», опираясь на своего победительного террана-покровителя, ее уничтожит. У рынка много для этого средств – от рекламной компании по дискредитации, высмеиванию бренда, до рейдерского захвата, выкупа с поглощением или попросту бомбардировки. Если «Радужка» хуже «Хрюндика» — ее закроют по той же самой логике рынка, по которой ее разбомбили бы с воздуха, если бы она была лучше «Хрюндика». Рабочий на «Радужке» наивно думает, что получает деньги за свой труд, и не понимает, что на самом деле включен в иерархию власти (пусть и на низком уровне), и сама возможность работать на «Радужке» — есть вовсе не экономическая, не бухгалтерски-расчетная, а геополитическая и военная реальность. Рабочий на «Радужке» никогда не встречал «террана», не имеет с ним ничего общего, привычно называет его «кровавым» (не понимая, что это от слова «кров», крыша дома), и думает, что ничем «террану» не обязан: «я честно работал и честно получал за свой труд! Квартиру свою я ждал в очереди, и не милостью «террана», а выслугой лет, тра-та-та… А потом, не вооруженный теорией, рабочий с «Радужки» вдруг сталкивается с непонятной для него реальностью: он работает, как раньше, а деньги платить перестали. Стал бастовать – уволили. Стал кричать, что незаменимый специалист – получил ответ «у нас незаменимых нет». Да и квартиры «почему-то» упорный труд с утра до ночи больше не дает! Кто работает больше и грязнее «трудовых мигрантов» — а посмотри, живут в бараках и вагончиках, по 20 человек в одной комнате, и «че-то» труд их ничего им не приносит, кроме миски баланды… Ну, может, они не дома? Хорошо, давайте посмотрим колониальные страны, где туземцы «дома»: опачки, а и там, «дома» — домов у них нет! И тот же труд с утра до ночи за миску баланды… А сколько безработных, определенных «Хрюндиком» в «лишние» — ужс-ужс! Жертвы трудовой теории стоимости – до самой катастрофы не понимают геополитической составляющей любого заработка. В либеральных учебниках этого вообще нет – там розовые пони какают мятными лепешечками, «страшно далеки они от реальности». В марксистских учебниках это есть, но худо прописано, невнятно и разорвано. Ребята, отложите пока учебники и обратитесь к здравому смыслу, который и ребенку доступен: — Победитель получает все. — Побеждённый все теряет. Если побежденному чего-то и оставят, то только из милости победителя. И, само собой, победителю не нужное: чаще всего это такие формы грязного и низкооплачиваемого труда, которые нация-победитель навязывает порабощенным, колониальным нациям. Надеяться, что ты собственным трудом или оборотистостью что-то сам по себе заработаешь (если речь не идет о полностью подпольном, скрытом от глаз власти криминале) – наивно. Что власть видит – тем она и управляет. Побежденным геополитически — не светит ничего и экономически. Они теряют самоценность и превращаются в инструмент обслуживания нужд победителей (часто одноразовый, инструмент-то).
Наша условная «Радужка» (на ее место можете подставить любое производство высокой квалификации) существовала не потому, что делала хорошие телевизоры, или плохие. Она существовала, как продукт геополитической реальности, в которой «кровавый терран» прикрыл ее от «Хрюндика». Впрочем, и с «Хрюндиком» та же история: не качеством своим жив он, и не растащен по винтику, не квалификацией, не компетенцией, не кадрами, не традициями коллектива, не прибылью, ничем из именуемого «производственными отношениями». Жив он волей покрывающей его тирании… Аквариумы бывают разные – большие и маленькие, прекрасные и уродливые, скучные – и такие, что глаз не оторвать от царственных крупных золотых рыб… Но если слить воду – то это приговор для любого аквариума. Если слить империю – это приговор для всех «нерабов», т. е. не желающих быть рабами (а кто, кроме разве что украинцев, идет в рабы по собственному желанию?!). Судьба жителей колоний и полуколоний очень обильно, точно и красочно описана, и не буду состязаться с теми, кто это уже сделал. Об условиях их труда, быта, об их «перспективах в жизни», об их ужасе перед «белыми господами» — так много уже сказано, что если вы до сих пор этого не знаете, то ваш случай уже безнадежен» (Вазген Авагян, команда ЭиМ). Автор этого сайта разделяет мнения Авагяна по поводу того, что любая власть любого капиталистического государства – это террористическая группа по отношению к большинству жителей Земли. Ведь это – действительно, так. А потому, не стоит удивляться, что это «большинство» (Россия и страны «Глобального Юга) сплотилось сегодня, и достаточно активно участвует в войне, которую Россия объявила Западному меньшинству. И будет проводить эту войну до полного истребления «капиталистического терроризма» в нашем мире. Можете смело считать ее — «вторым освободительным походом против теперешних «татаро-монгол» в лице западных капиталистических террористов. Так что, хотите — верьте, хотите — нет, но Россия сегодня воюет не с Украиной, а с «глубинным государством» Западного англосаксонского мира. А что такое «глубинное государство»? Это – прежде всего, представители различных специальных служб, вроде ЦРУ или Ми-6. Именно поэтому, идущая сегодня война и приобрела такой удивительный облик. Как ее только не называют: и прокси-войной, и специальной военной операцией, и даже «русской агрессией». Но по своей сути – это антитеррористическая операция (АТО), где в роли террористической группы выступает «глубинное государство» Запада.