Пару слов о компромиссах — 2
Продолжим обсуждать тему, начатую в прошлой главе. И в этом нам поможет Ростислав Ищенко со своей статьей «Они не готовы к компромиссу». «Мы не готовы к компромиссу», — сказал Ермак. Ермак — это человек, управляющий Украиной по мандату США от имени Зеленского. Поэтому говорит он не от своего имени и не от имени Зеленского, а от имени коллективного Запада: США и их уменьшившихся в количестве и просевших экономически, но все еще многочисленных финансово и промышленно мощных союзников. США, таким образом, играют классическую дипломатическую игру, оставляя себе руки развязанными. Когда ситуация станет критической, тогда и выяснится, что на компромисс не был готов «преступный киевский режим». Возможно, США даже «заметят» его нацистский характер. Или, чтобы не объяснять своим внутренним оппонентам, как случилось, что они десятилетие «не видели» на Украине нацистов, традиционно охарактеризуют его как «коррупционную тоталитарную диктатуру». Кто окажется ответственным за все преступления режима персонально: Ермак, Зеленский, оба, или, может быть, вспомнят Турчинова, Порошенко и прочих яценюков — это уж как карта ляжет. Сдавать свои карты американцы будут по одной (мало ли кто может пригодиться в будущем), но если припечет, то сдадут всех и еще доплатят сверху фюрерами нацистских партеек вроде полузабытого Тягныбока или ушедшего в тень Яроша. Это не так хорошо для США, как кажется. Вроде бы страдают только украинские клевреты, которых покупали по руб./ведро, потому не жалко. Но на деле подобного рода микрокатастрофы с бросанием своих на съедение победителям давно уже подорвали доверие к американцам в мире у всех более-менее системных политических сил, стремительно (с начала 70-х годов) сужая их глобальную политическую базу до тех самых «коррупционных тоталитарных диктатур». Пословица не случайно гласит: «Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Друзья США оказывали разлагающее влияние на те западные структуры, которые с ними работали. Поскольку же у европейских союзников Америки клиенты были такого же качества, Запад политически стремительно разлагался, разъедаемый своими собственными «опасными связями». В результате сегодня у власти в Европе и США такой же «коррупционный тоталитарный режим», как те, на которые США опирались в борьбе с коммунизмом «второго мира», глобальной наркомафией Латинской Америки и Юго-Восточной Азии и всепоглощающей коррупцией стран «третьего мира», только не праворадикальный, а леволиберальный. Красивая идея всеобщей свободы и зажиточности в рамках «американской мечты», которой США торговали весь ХХ век, выродилась в убогую «инклюзивность», силой навязывающую девиацию как норму.
В результате Запад теряет лучшие кадры, бегущие из такого «рая» куда глаза глядят, и погружается в состояние гражданской войны нормы с девиацией. Аналогичным образом отказ от политического компромисса, даже если ответственность возложена на наемных идиотов, которых не жалко, в первую очередь бьет не по внешней политике Украины (нельзя нанести ущерб тому, чего нет), но по внешней политике США. Ограничивая Вашингтону пространство для маневра, и заставляя его идти ва-банк даже в тех случаях, когда необходимость в политическом радикализме отсутствует напрочь. Дело в том, что отказ от компромисса свидетельствует об осознании структурой своей слабости (как на внутреннем, так и на внешнем контуре). Компромисс всегда выгоден сильному, поскольку позволяет без напряжения провести дальнейшее перераспределение возможностей в свою пользу. Поясню: 1. Компромисс предполагает взаимные уступки. 2. В исходном состоянии сильный и слабый обладают определенным ресурсом. 3. Сильный претендует на полное подчинение слабого, но слабый (в рамках компромисса) откупается частью ресурса. 4. В результате слабый, потерявший часть ресурса, становится слабее, а сильный, получивший то, что потерял слабый, сильнее. Компромисс выгоден слабому лишь в одном случае — если слабый уверен, что сильный не будет поглощать его целиком, и пытается за счет сдачи части ресурса выиграть время, в течение которого сильный должен будет ослабеть, и можно будет выиграть у него очередную геополитическую партию. То есть компромисс в пользу слабого — это стратегический компромисс, требующий дальнего расчета и всегда чреватый катастрофической ошибкой. Редко когда плоды стратегического компромисса пожинает то же поколение лидеров слабого государства, которое его посеяло. Так произошло с современной Россией. Но это не только заслуга Путина. Он-то как раз выигрывал время для будущих поколений российских лидеров, но и проигрыш США, неверно оценивших ситуацию и избравших вариант катализации кризиса во взаимоотношениях с Россией и Китаем, надеясь в зародыше задушить их поползновения к суверенности хотя бы рамках приграничных «зон исключительных интересов» ради обеспечения военной безопасности. США проворонили возможность в результате тактического компромисса (а он всегда в пользу сильного, см. выше) сохранить свое глобальное доминирование, признав региональные интересы «вассалов первого ранга», толкнув их на борьбу за полную самостоятельность. Чтобы было понятно. Александр Невский заключал с Ордой стратегический компромисс. Отдавая ей контроль над невзятыми Новгородом и Псковом, обеспечивая покорность Руси, исправную выплату дани и участие русских контингентов в монгольских походах, он получил передышку, возможность восстановить разоренное хозяйство, нарастить силы и когда-нибудь потом вернуться к вопросу о независимости.
Но он не мог знать точно, наступит ли когда-нибудь это «потом». Тем более он вряд ли предполагал, что «потом» будет заключаться в том, что младшая (московская) ветвь его потомков почти полностью уничтожит (с помощью Орды) старшую (тверскую), покорив ее остатки, и только после этого добьет Орду и начнет трехсотлетний процесс возвращения потерянных за время компромисса в пользу Литвы западных территорий Руси. Тем не менее, именно московские князья, продолжившие политику компромисса своего предка, через сто с четвертью лет после его смерти смогли разбить Орду в полевом сражении на Куликовом поле. А еще через сто лет не только сами стали суверенными великими государями (затем царями), но также заявили и реализовали претензию на суверенитет над всеми осколками Орды (бывшего Улуса Джучи). Остальные княжеские роды бескомпромиссно погибли, погубив заодно свои земли, или потеряли свои вотчины, вошедшие в состав западных соседей Руси (Венгрии, Польши, Литвы). Не случайно от русских Рюриковичей осталась практически одна лишь ветвь Александра Ярославича Невского, причем наиболее многочисленное потомство его младшего сына Даниила Александровича Московского. Орда, со своей стороны, заключала тактический компромисс, который на ближайшие сто с лишним лет принес ей одни лишь выгоды. Сопротивление Руси прекратилось. Не было необходимости тратить силы на походы в лесистую местность, которую монголы и их степные союзники физически не могли освоить. Освободились войска для похода на Европу. Русь начала платить дань. И чем богаче была Русь, тем обильнее была дань. А что будет «потом» — забота новых поколений ордынских политиков. Потомки Александра выиграли «потом». Но, заключая стратегический компромисс, он сильно рисковал. К моменту окончания компромисса от домонгольской Руси уцелели в качестве вассальных, но суверенных (в рамках феодального понимания суверенитета) единиц лишь Владимирская и Рязанская земли. Новгород и Псков к тому времени уже тяготели к Литве и Польше, и Иван III вынужден был их завоевывать. Так что, как видим, для слабого компромисс — вынужденная мера, чтобы просто уцелеть и иметь шанс на хоть какое-то «потом», сливки же с него здесь и сейчас снимает сильный. Именно поэтому отказ США от компромисса — лучшее свидетельство осознания ими собственной слабости — нисходящей траектории американской государственности и всей западной цивилизации. Если слабый по какой-то причине не хочет или не может пойти на компромисс (в надежде, что «потом» что-то изменится в его пользу), то он начинает играть в игру «все или ничего», ставя на кон не часть своего ресурса, а весь целиком. Это хорошо видно по Украине — юридически суверенной, а значит, в какой-то момент самостоятельно решившей передать свой суверенитет США и действовать исключительно в их интересах, считая их неотделимыми от своих.
До 2014 года Россия не планировала даже возвращать Крым. Московские власти играли вдолгую, пытаясь сохранить состояние стратегического компромисса с США, но взамен получить контроль над постсоветским пространством. Кремль логично полагал, что если удастся провести белоруссизацию (даже в таком неполноценном виде, как пресловутое «единое государство», а лучше в рамках полноценного экономического союза на манер улучшенного ЕС) всего постсоветского пространства, то по закону поглощения малого большим постепенно российская экономика подчинит себе все постсоветские экономики. А затем экономическая интеграция обязательно вызовет к жизни и интеграцию политическую (поэтому Кремль не особенно беспокоится относительно «независимства» Лукашенко — «бацька» не вечен, рано или поздно экономические интересы продиктуют Белоруссии и политические решения куда более радикальные, чем отказ Лукашенко от прозападной политики в рамках борьбы с попыткой переворота в 2020 году). Но отказ США и Украины от маленького компромисса неизбежно вел к большой конфронтации. Понимая это, США попытались полностью подчинить себе украинский плацдарм, получили российский ответ в виде «уплывшего в родную гавань» Крыма и предложение очередного компромисса: Оставить Украину в ее дохрущевских границах (без Крыма, но с Донбассом) при условии, что США признают, кроме права России на доминирование на постсоветском пространстве, также российский статус Крыма, уйдут с Украины (это щадяще для США называлось «возвращение Киева к политике нейтралитета») и прекратят военную деятельность в Восточной Европе. Россия одержала победу в Крыму, и условия компромисса для Запада ухудшились. После начала СВО (в связи с тем, что Запад вновь отказался от компромисса) линия границы в Новороссии дополнительно сдвинулась на Запад, а статус Украины де-факто выливался в российский протекторат (юридически Россия претендовала только на демилитаризацию, денацификацию и пресловутую нейтрализацию остатков Украины). Сейчас Украина находится на грани новых значительных территориальных потерь. Если Киев и Вашингтон не успеют вовремя согласиться на новый компромисс, отдающий России все левобережье, то на следующем этапе от Украины останется только «суверенное» правительство в изгнании, которым США попытаются еще какое-то время торговать. Возможно, американцам кажется, что они ничего не теряют, воюя против России на территории и силами бывшей российской провинции. Но кто бы ни терял территории, а поражение это США и их союзников, выступивших на стороне Украины, пообещавших наказать Россию и заставить ее капитулировать (какое-то время даже угрожали победить на поле боя).
Конечно, Россия не может воевать вечно (даже со всей Европой — это много). Но этого и не понадобится. Польша, готовая воевать против России в 2022–2023 годах, уже передумала и собирается подготовить армию только к 2027 году (или позже). Аналогичным образом куда более мирными и конструктивными стали позиции остальных европейских стран. Они, как украинцы: все вместе — за войну до победного конца, но каждый в отдельности не готов и пытается договориться с Россией по конкретным, интересным данному государству экономическим проблемам. Венгрия и Словакия за время СВО перешли от критики украинских властей по второстепенным вопросам к активному блокированию (по возможности) планов ЕС и НАТО по поддержке Украины и к открытому лоббированию восстановления добрососедских отношений с Россией, независимо от судьбы Украины. Полный разгром киевского режима в настоящих условиях дополнительно ослабит американское влияние в Европе. Компромисс, который рано или поздно «найдется» и выльется в программу урегулирования, просто зафиксирует новую реальность, значительно (более чем на порядок) худшую для США, чем предлагавшиеся им компромиссы 2014-го и даже 2022 года. Подчеркну, Россия предлагала и предлагает компромиссы, поскольку нисходящая траектория США очевидна, как и восходящая России. То есть компромисс в пользу сильного — компромисс в пользу России, расширяющий ее политическое влияние без необходимости ресурсных затрат на занятие и освоение территории, которая в рамках компромисса все равно стала бы Россией, только не сейчас, а лет через 50–100. Ту же Украину в рамках компромисса восстанавливали бы и осваивали за счет ее внутренних резервов, но под чутким российским руководством. Разница в том, что в этой несостоявшейся «прекрасной Украине будущего» нашлось бы место и для Медведчука, и даже для Порошенко, а Зеленский так и остался бы в меру популярным артистом разговорного жанра. Но теперь компромисс сдвинулся на Запад. Для «прекрасной Украины будущего» места в нем не осталось (как не осталось бы места потомкам Невского на Руси, если бы Батыю вместо похода на Европу пришлось в 1240–1242 годах брать Новгород и Псков, а потом умиротворять Литву и Орден в их болотах). Украинские политики больше существовать не могут. Кто рискнет и потянет, может стать политиком российским, остальные могут писать мемуары: кому повезет — на свободе, кому нет — под надежной охраной и на полном государственном обеспечении.
Америка же со своей несклонностью к компромиссам (которая так восхищает некоторых наших соотечественников) на полном ходу пролетает мимо «прекрасной Америки будущего», и шансов вовремя затормозить у нее почти не осталось. США, как на уровне политиков, так и на уровне общественного мнения готовы искать новые украины, чтобы натравить на Россию. США готовы организовать аналогичную проблему Китаю с Тайванем и Филиппинами, но никакой иной вариант, кроме усиления глобальной конфронтации в надежде уже не на экономический, а на психологический слом противников, которых они сами сделали таковыми, никем, кроме маргинальных экспертов, в Вашингтоне не рассматривается. В общем, компромисс — такая же необходимая составляющая геополитической борьбы, как конфронтация. Просто он сложнее в управлении, и для выигрыша при помощи компромисса требуется гораздо большая политическая квалификация, чем для тупого бодания. Выходить же на геополитическую арену, не освоив искусство компромисса, — все равно, что начинать войну, не имея на вооружении вертолетов и заявляя: «И так сойдет, зато у нас танков много». Ну а уж хвастаться своей неготовностью, ни к каким компромиссам, политик может лишь в одном случае — если он украинский (вымирающий вид, тупиковая ветвь эволюции)» (Ростислав Ищенко). Можно, конечно, поспорить с Ищенко по некоторым вопросам, но, в общем и целом, он абсолютно прав. Единственно, что автор подкорректировал бы в представленной выше статье, будь его воля, так это – объекты сравнения. Ищенко сравнивает США с Россией, и определить, кто здесь сильный, а кто – слабый, довольно проблематично (каждый спорщик станет доказывать свою собственную правоту). А вот если сравнивать Западный мир (США с их вассалами) с не западным миром (БРИКС с их союзниками), то в этом случае определить сильную сторону противостояния способен любой человек, и без малейшей запинки. Сильной стороной в нынешнем глобальном противостоянии является не западный мир (или «глобальный Юг», как его сегодня называют). Причем, по всем возможным параметрам – по общей площади отдельных стран, по общему населению, по экономическому развитию предприятий, производящих какие-то товары, а не услуги, по суммарной военной силе и т.д. и т.п. И с таким выводом не станет спорить ни один здравомыслящий человек. Другое дело, что «Глобальный Юг» сегодня не является единым целым, ну так и США со своими вассалами крайне далеки от своего единства и сплоченности. Тем паче, что все жители западного мира являются «ярыми индивидуалистами», а жители не западного мира – коллективистами, и они более привычны к компромиссам, чем западные жители (а это – скорее, плюс, чем минус).
Способ же «повышения ставок в игре» может приносить выигрыш только ВРЕМЕННО! При его постоянном использовании Вы, рано или поздно, обязательно проиграете. В теории вероятностей много различных нестыковок, однако, этот вывод данной теории — абсолютно справедлив. Так что, постоянное «тупое повышение ставок» заведомо ведет к проигрышу, причем, в любой игре. А именно этим делом Запад постоянно и занимается (и в отношении к России, и в отношении других не западных стран), правда, время от времени, заключая с ними различного рода компромиссы. И если в самом начале нынешней геополитической игры Западу крупно повезло (случился развал СССР и всей социалистической системы), то в последнее время Запад «убедил себя в своем совершенстве и непобедимости» и перестал идти на какие-либо компромиссы. В результате, «пруха» отвернулась от него и повернулась лицом к не западному миру. Тем не менее, Запад продолжает ТУПО ПОВЫШАТЬ СТАВКИ! О чем это говорит? Только об одном – Запад окончательно отупел, а тупым не рекомендуется играть в азартные игры, они, в любом случае, проиграют. Короче говоря, согласны Вы с этим или нет, но современный Западный мир стоит на пороге своей смерти (причем, по естественным причинам – от «глубокой старости»). И данный вывод подтверждается всей многовековой историей развития современного человечества. Где в роли нынешнего «отупевшего Запада» побывали и Вавилон, и древний Египет, и древняя Греция, и древний Рим. Причем, пока «тупела» какая-то одна «умирающая империя», будущие такие же империи удивлялись этому, а когда приходил их срок, удивлялись уже следующие за ними. И в это же самое время весь остальной «не западный мир» продолжал свое успешное развитие. Главным же симптомом начала «глубокой старости» как раз и является «полная уверенность в своей ПРАВОТЕ» и отказ от компромиссов со всем остальным миром. Именно поэтому, нынешний Запад, как и все прочие исторические «западные области», пораженные этим же недугом, можно назвать «само изолирующимися территориями». Ибо все они, почти «под копирку», само изолировались от остального мира путем отказа от любых компромиссов с ним. Что еще раз доказывает нам, что у любых компромиссов, как ни крути, больше плюсов, чем минусов. Современные психологи уверены: компромиссы – это лучший способ урегулирования споров и острых вопросов. Люди, идущие на уступки друг другу, доказывают: взаимоотношения могут развиваться, несмотря на серьезные разногласия. Очевидно, что политики, дипломаты, бизнесмены обучаются искусству находить общий язык со второй стороной. Но так как мы с Вами, уважаемый читатель, далеки от политики, мы будем говорить о способе улаживания конфликта между близкими людьми.
Ни для кого не секрет, что проблема, вставшая между супругами или родителями и детьми, может крайне обостриться и привести к полному разрыву взаимодействия. А все потому, то компромисс найден не был. Ни одна из сторон не пожелала идти на уступки или же одна из них не намерена уступать абсолютно ни в чем. Компромисс – это простыми словами уступка, договор, решение, которое устраивает все стороны, столкнувшихся с той или иной проблемой. Допустим, жена готова подать на развод из-за храпа мужа. Она не высыпается, у нее развивается хроническая усталость, самочувствие ухудшается день ото дня. В результате разговора супруги пришли к решению: они берут ипотеку, покупают большой дом за городом и спят в разных спальнях. Развода не состоялось. Более того, такое положение вещей сделало брак более крепким, так как интимная жизнь стала интересней. Муж и жена стали ходить друг к другу «в гости». Каждый стремился придумать что-то особенное и романтичное для любимого. Страсть возродилась с небывалой силой. Эта история подтверждает, как важно находить решение, устраивающее две стороны. Компромисс в психологии обозначен исключительно с положительной стороны. Психологи уверены – способ поиска общего знаменателя позволяет сторонам избежать деструктивных отношений, договориться и сохранить взаимовыгодное партнерство: любовь, семью, деловые отношения, взаимопонимание и т.д. Тем не менее, находятся те, кто выступает против компромиссных отношений. Они отмечают только отрицательные моменты подобного соглашения и считают, что в результате ни одна из сторон не получает нужного ей результата. Идти на компромисс – значит признать мнение партнера, супруга, соперника. Если люди согласны искать компромисс, полдела уже сделано. Они осознают ценность и значимость друг друга, говорят о том, что для них важно мнение спорящего, и они готовы смягчить свои условия, чтобы уже вместе, сообща, найти компромиссное решение. Важное условие компромисса: оно должно быть добровольным и взаимным. Возможно, окончательное решение – это не совсем то, чего хотел инициатор конфликта или спора, но он получает возможность решить проблему миром и продолжить отношения. Примеры компромиссов в принятии решений в жизни встречаются на каждом шагу. Например, компромисс, который касается конфликта двух поколений. Отец работает на заводе, в цеху. Когда он возвращается с работы, ему хочется побыть в тишине, отдохнуть от шума. Но подросток-сын убеждает отца, что он такой же член семьи и может делать в квартире все, что он хочет, а именно громко слушать музыку после завершения своих дел. Он только так может отдохнуть. Конфликт в семье не прекращался. Сын предпринимал попытки уйти из дома, «где его никто не любит», отец напрасно тратился на беруши, они не помогали. Компромиссный вариант предложила мудрая бабушка. Она подарила внуку дорогие и модные наушники. Теперь ее сын мог отдыхать в тишине, а внук наслаждаться любимыми музыкальными композициями.
Как видите, в таком компромиссе нет ни одной проигравшей стороны. А стало быть, утверждение Ищенко о том, что в любом компромиссе всегда выигрывает сильный и проигрывает слабый — не совсем точно – конечно, может быть и так, как говорит Ищенко, но далеко не всегда. Очевидно и то, что каждый отдельный человек кардинально отличается от любого человеческого сообщества. Причем, главное отличие между этими двумя сущностями состоит в том, во что многие современные люди и вовсе не верят – в наличие у сообщества, кроме суммы индивидуальных сознаний, еще и общего коллективного сознания. И это коллективное сознание, будучи составной частью «мирового сознания», четко подчиняется мировому закону: «Большинство всегда право, даже, когда оно не право». А потому, найти компромисс между двумя человеческими сообществами труднее, с одной стороны, и проще, с другой. Трудней потому, что при заключении любого компромисса, всегда найдутся отдельные люди, несогласные с ним. А проще потому, что коллективным сознаниям легче договориться друг с другом по причине схожести их внутреннего устройства – «справедливость» для них намного ближе к «мировой справедливости», чем у любого отдельного человеческого сознания. Любой же компромисс в человеческих отношениях опирается, прежде всего, на схожести понимания термина «справедливость» у договаривающихся сторон. А потому, без четкого осознания «общемировых законов» («Круг» которых и является «мировой справедливостью») достичь компромисса крайне трудно. Зато, если Вы хорошенько освоили их, Вам и думать особо не придется – общее решение любой проблемы придет «само по себе». И это решение будет выигрышным для всех сторон возникшего «конфликта интересов». А отказ современного Запада от заключения компромиссов говорит лишь об одном — о крайне высоком уровне незнания его жителями принципов «мировой справедливости». Именно это обстоятельство автор и называет «отупением». Ведь как ни крути, но человек является составной частью нашего Мироздания, а стало быть, что является справедливым для Мироздания, должно являться справедливым и для человека. Увы, сказать так про каждого современного человека крайне затруднительно, а про западных жителей, так и вообще — «язык не поворачивается». Чтобы избежать этого, человеку необходимо, время от времени, соразмерять свою логику с абсолютной логикой нашего мира и сделать это он может только через свое подсознание. Ведь человеческая логика неразделима с его интуитивными знаниями, точно так же, как абсолютная Мировая логика неразделима с Мировым сознанием. Именно Мировое сознание является главной причиной человеческих интуитивных знаний, а стало быть, и человеческая логика связана с Мировым сознанием.
Таким образом, изучая человеческую логику, мы, в какой-то степени, изучаем и Мировую логику. И этот мир невозможно познать, пока мы не познаем Мировую логику, ведь все в нашем мире подчиняется ей. И человек, и Земля, и Солнце, и все, все, все вокруг и внутри нас. Вместе с рождением человека рождается и новая реальность — его личная реальность. И ее основой является как раз Мировое сознание. Она взаимодействует с личными реальностями окружающих людей и в результате этого на свет появляется их общая реальность — одна на всех. Каждый человек, каждый момент своей жизни строит (выбирает) ту реальность, которая его больше удовлетворяет. Как только человек проживает этот момент (наблюдает и измеряет его), реальность становится историей, изменить которую уже никто не в силах. Человек может изменить только будущее, но никак не прошлое. абсолютной истины, как таковой, не существует, есть только относительные истины. А вместо абсолютной истины выступает истина «компромиссная», то есть, та истина, на которую согласились все разумные существа (в том числе и наше Мироздание), которые думают о ней в одно и то же время. Очевидно, что мысли непостоянны, а вместе с ними не постоянна и компромиссная истина. Однако сознание Мироздания значительно превосходит по своей мощи сознание человека, а потому, оно и диктует людям «абсолютную компромиссную истину». Другими словами, физический мир вокруг нас существует (это — наше мироздание), и он лишь в очень малой степени зависит от нашего сознания, но он не столько физический, сколько виртуальный. А раз существует компромиссная реальность, должны существовать и свои личные реальности у каждого отдельного сознания, то есть, у каждого живого существа нашего мира. Очевидно, что эти реальности сильно отличаются друг от друга и своими размерами, и своим содержание (в зависимости от сознания — их хозяина) — одна реальность у микроба, и совсем другая — у человека. Эти реальности могут взаимодействовать друг с другом, а могут и не взаимодействовать. В любом случае, они не могут постоянно перемешиваться, а стало быть, они должны как-то разделяться друг от друга. Единственно, что их может разделить, — это какие-то небольшие промежутки времени. Эти промежутки времени постоянно изменяются относительно друг друга, и когда две или более реальностей попадают в одно и то же время, они взаимодействуют друг с другом, а когда расходятся, живут своей самостоятельной жизнью. Другими словами, весь наш мир представляет собой слоистую структуру, состоящую из множества различных личных реальностей. И каждый человек, каждый миг своей жизни совершает выбор той или иной будущей реальности. Так что, за все, что происходит в жизни человека, в ответе только он один, и никто более. Наряду с вероятностными процессами, в нашем мире протекают и анти-хаотические процессы (процессы, обусловленные сознанием).
Другими словами, «история нашего мира пишется в результате борьбы этих двух процессов — вероятностные процессы (процессы, приводящие к хаосу) постоянно и непрерывно противостоят творческим, сознательным процессам (процессам, которые упорядочивают наш мир)», и наоборот. К слову сказать, именно это и является самым сильным доказательством существования сознания у нашего мироздания. Если бы оно отсутствовало, разумные существа, вроде людей, не появились бы во Вселенной никогда. Что такое полный хаос? Это полное смешение всех реальностей в одну единственную. Очевидно, что смешение реальностей это вероятностный процесс, и рано или поздно, но он обязательно приведет к «полному хаосу». Но мы этого не наблюдаем! А стало быть, что-то мешает этому процессу. Единственно, что может это сделать, это — неодновременность существования различных реальностей и их различное месторасположение. Тем не менее, их смешение все же происходит, а стало быть, временные интервалы между различными реальностями постоянно изменяются и, время от времени, реальности начинают совпадать по времени и по месту. Таким образом, если бы не происходила постоянная подпитка новыми реальностями, то мир все равно бы скатился к хаосу. Вот именно в этом как раз и заключается главная работа любого человека — все время генерировать новые реальности. Реальности смешиваются абсолютно случайным образом, но сами эти реальности создаются людьми (и всеми прочими живыми существами), и не являются случайными. А потому, результат их случайного перемешивания является далеко не случайным. Что же касается процесса перемешивания различных реальностей, то самый простой и понятный способ осуществления этого процесса (но не самый гуманный) является война. Таким образом, любая война, кроме вреда, приносит и очевидную пользу людям — в результате ее проведения окружающая реальность довольно быстро изменяется, и не случайным образом, а сознательно. Слава Богу, есть и другие способы, правда, не такие простые и прямолинейные, как этот. В любом случае, осознанно осуществить их может только человек, который хорошенько освоил логику мирового сознания (Бога). И такой человек постоянно ищет компромиссы, причем, не только с окружающими его людьми, но и со всем окружающим миром. Если у Вас, уважаемый читатель, есть какой-то домашний питомец, то вспоминая, как Вы его воспитывали, Вы наверняка вспомните целую «кучу компромиссов», на которые пошли сами. А если подумаете об этом непредвзято, то обнаружите в воспитательном процессе и «кучу компромиссов», на которые пошел Ваш питомец. Короче говоря, весь наш мир – это МИР КОМПРОМИССОВ.