Пару слов о творчестве
Для начала предлагаю Вашему вниманию статью от Гульмиры — «Почему машина не может мыслить творчески?». Между искусственным и живым интеллектом существует не просто количественная разница, которую можно преодолеть увеличением объема памяти и скорости вычислений. Между ними есть непреодолимая КАЧЕСТВЕННАЯ разница – способность живого существа к ТВОРЧЕСКОМУ мышлению, которое принципиально отличается от логического мышления машины. И в этой статье я хочу объяснить и показать на примерах, в чем эта разница заключается. Логическое мышление – это оперирование понятиями, данными, построение моделей, решение логических и математических задач. И это то, что умеет делать не только человек, но и вычислительная машина. Логическое мышление лишь помогает в познании мира. Это полезный инструмент. Но одного его все же недостаточно. Живое мышление – это, прежде всего, процесс познания реального мира. И это всегда процесс НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ и ТВОРЧЕСКИЙ. В чем же заключается «творчество познания»? Как мыслит творческий человек? Творческое мышление – это, в первую очередь, умение и, я бы даже сказала, потребность задавать вопросы. Человек, который не способен испытывать удивление, интерес, у которого не возникают новые вопросы, не способен к творческому мышлению. Дело в том, что процесс познания предполагает, что помимо того, что уже известно и доступно осознанию, есть нечто непознанное, недоступное восприятию. Вместе они образуют нечто целое – полное, целостное восприятие реальности, понимание мира. И в стремлении к достижению этого целостного восприятия заложена потребность всего живого к развитию. Это стремление создает «тягу», которая направляет и поддерживает движение жизни, ее развитие, эволюцию. Как только она пропадает, иссякает и жизнь. Человек перестает испытывать удивление, задавать вопросы, интересоваться происходящим. Он считает, что все уже познал и ничего нового и неизвестного для него не существует. С этого момента всякое творчество прекращается, жизнь увядает. Умеет ли машина задавать вопросы? Имеет ли она потребность в этом? (вопросы риторические). Идем далее. Допустим, творческий человек испытал удивление и задался вопросом. Как происходит дальнейший творческий поиск? Вот тут мы видим принципиальное отличие творческого мышления от логического. Творческое мышление не ищет ответа в прошлом, среди того, что уже известно. И не пытается вычислить, предугадать ответ, основываясь только на известных данных, на предыдущем опыте (но так делает ИИ, который обучается на множестве эталонных примеров, статистических данных).
Творческое мышление ищет НОВОЕ решение, более совершенный смысл, позволяющий более целостно понять мир, которого не хватало в прошлом, из-за чего и возникла потребность в познании. Именно поэтому оно способно рождать совершенно новые понятия и смыслы, меняющие не только восприятие мира, но и сам мир, самого познающего. Поэтому оно и называется творческим. Всего этого не умеет машина. Она работает только с известными данными, с имеющимися примерами. Она пытается найти в них закономерности и дать ответ на сформулированный человеком вопрос. Например, на основе предыдущих запросов пользователя предложить товары, которые смогут его заинтересовать. Допустим, человек искал в интернете автомобиль. Нейросеть может предложить ему автомобили, запчасти, фильм «Форсаж» и т.п. Аналогичным образом работает и стереотипное мышление у некоторых людей. «Если человек в очках, значит, он умный», — пример подобного мышления, основанного на имеющейся статистике. И очень часто оно работает, как ни странно! Но творческий подход заключается в том, чтобы предложить нечто новое, то, чего человеку не хватает, что могло бы, с учетом его предыдущего опыта, дополнить его, сделать более совершенным. А для этого надо иметь хотя бы примерное представление о том, что такое совершенство, единство, целостность. Без этого творческое мышление невозможно. Творческое мышление исходит из того, что мир целостен и познаваем. И в нем есть известное (проявленное, свершившееся, доступное восприятию и наблюдению) и неизвестное (непознанное, нереализованное, потенциальное). А вместе они образуют единое, совершенное целое. И так как эти части составляют вместе единое целое, то зная первое, можно попытаться вычислить недостающее второе. Задача творческого познания заключается именно в том, чтобы, зная известное, найти неизвестное, недостающее до полного совершенства, до целостного понимания. Вот эта способность ощущать целостность (и постоянную потребность в ней) и отличает живое сознание от искусственного интеллекта. Она является основой не только творческого мышления, но и нравственности, и даже самой жизни» (Гульмира). Короче говоря, по мнению Гульмиры, основной характеристикой любого человеческого творчества является ПОИСК НОВЫХ ИСТИН, и с этим трудно не согласиться. Но нет ответа на главный вопрос: «Откуда человеческое сознание черпает эти «новые истины?». И единственным логичным ответом на этот вопрос является такой: «ИЗ МИРОВОГО СОЗНАНИЯ», с которым каждый человек постоянно общается (обменивается информацией) на подсознательном уровне (интуитивно). И если человеческое сознание делится на подсознание, которое оперирует целыми образами, и разум, оперирующий понятиями (составными частями образа), то у мирового сознания такого разделения нет. Любой «целый для сознания человека образ» мировое сознание использует как «отдельное понятие».
Другими словами, более правильно называть это мировое сознание «МИРОВЫМ РАЗУМОМ», однако с точки зрения человеческого разума, оно является «МИРОВЫМ ПОДСОЗНАНИЕМ». Именно по этой причине, чтобы «не наводить тень на плетень», автор и называет его МИРОВЫМ СОЗНАНИЕМ. Каждый человек на Земле, засыпая, постоянно видит (но редко запоминает) различные сны, а иной раз даже размышляет над каким-нибудь волнующим его вопросом. И во сне он всегда находит ответ на него (причем, логичный и понятный), а проснувшись, вдруг осознает, что ничего логичного и понятного в его ночных размышлениях не было. Однако это не так, просто человеческий разум не в состоянии оперировать такими «огромными понятиями», какими оперирует мировое сознание. И пока сознание человека живо, оно стремится исправить данное обстоятельство. Именно это обстоятельство и является той самой «тягой» к творчеству, о которой пишет Гульмира. А главным подспорьем в этом стремлении является присущая человеку способность к «синхронистическому мышлению» (одновременному и синхронному мышлению всеми составными частями сознания – Верой, разумом и подсознанием), чего животные лишены (они способны лишь к «последовательному мышлению»). Последнее обстоятельство и объясняет неспособность животных к творчеству. Однако работа любого сознания требует огромных трудозатрат, именно по этой причине, мы и говорим о «лености мышления», что, по своей сути, является лишь свидетельством экономной работой всего живого организма в целом. Ибо главной целью представителей любой «активной жизни» (тех, кого люди называют живыми или «одушевленными существами») является САМА ЖИЗНЬ, ну а смерть является ее обязательным финишем, но не целью. Главным же отличием человеческой жизни от «животной», как раз и заключается в способности людей к «синхронистическому мышлению» и осознанному общению с Мировым сознанием. Люди привыкли описывать данное обстоятельство наличием Души именно у человека, хотя своя Душа есть у любой материальной сущности нашего мира. Однако все эти души (в том числе, и души высших животных) не способны к «осознанному общению» с Мировым сознанием. Впрочем, надо признать, что и многие современные люди подзабыли про эту особенность их сознания, и живут они как животные – без особой тяги к какому-либо творчеству. А главным преимуществом «синхронистического мышления» над «последовательным мышлением» является ПОЛНОЕ СООТВЕТСТВИЕ информации, заложенной в «матрицу Веры подсознания» (в виде единых образов), и информации, заложенной в «матрицу Веры разума» (в виде понятий или составных частей образов). Ну а когда такого соответствия не наблюдается у того или иного человека, такого человека называют шизофреником (шизофрения, в буквальном переводе, как раз и обозначает «расщепление сознания»).
Согласно Википедии, шизофрения (от др.-греч. σχίζω «расщеплять», «раскалывать» + φρήν «ум, мышление, мысль»), ранее — деменция прекокс или схизофрения — эндогенное полиморфное психическое расстройство (или группа психических расстройств), характеризующееся распадом процессов мышления и эмоциональных реакций. Шизофренические расстройства, в целом, отличаются характерными фундаментальными расстройствами мышления и восприятия, а также неадекватным или сниженным аффектом. Наиболее частыми проявлениями болезни являются слуховые псевдогаллюцинации, конфабуляции (ложные воспоминания), параноидный или фантастический бред либо дезорганизованность речи и мышления на фоне значительной социальной дисфункции и нарушения работоспособности. Многообразие симптоматики породило дебаты о том, является ли шизофрения единым заболеванием или представляет собой диагноз, за которым кроется ряд отдельных синдромов. Эта неоднозначность была отражена при выборе названия: Блейлер использовал множественное число, именуя болезнь шизофрениями. Этимология слова, от «расщепления рассудка», вызывает путаницу — в популярной культуре заболевание смешивают с «раздвоением личности» — неточным наименованием диссоциативного расстройства идентичности. Общий риск заболевания, по данным исследований, составляет 0,4-0,6% (4-6 случаев на 1000 человек). Мужчины и женщины заболевают примерно одинаково часто, но у женщин имеется тенденция к более позднему началу болезни. У больных шизофренией с большой вероятностью диагностируются коморбидные расстройства (сопутствующие болезни), в их числе: депрессии, тревожные расстройства, обсессивно-компульсивное расстройство. Сопутствующие соматические заболевания, включая диабет, сердечные и легочные заболевания, инфекционные заболевания, остеопороз, гиперлипидемия и гипогонадизм часто недооцениваются и недолечиваются; риск алкоголизма и наркомании составляет около 40 %. Часты социальные проблемы, такие как длительная безработица, бедность и бездомность. Повышенный риск самоубийства и проблемы со здоровьем обусловливают снижение продолжительности жизни, которая у больных на 10-12 лет меньше по сравнению с людьми, не страдающими шизофренией. Течение болезни обнаруживает значительное многообразие и не связано с неизбежностью хронического развития или прогрессирующего нарастания дефекта. Представление (прежде общепринятое), что шизофрения является постоянно прогрессирующим заболеванием, в настоящее время отвергается специалистами и не подтверждается методами нейровизуализации и исследованиями когнитивных функций, клиническими наблюдениями и патоморфологическими данными.
В некоторых случаях выздоровление бывает полным или почти полным. В числе факторов, обусловливающих более благоприятное течение болезни, можно отметить: Женский пол, преобладание позитивных (в противовес негативным) симптомов, больший возраст при первом эпизоде, хороший уровень функционирования до болезни, принятие и поддержка со стороны близких и знакомых и др. При тяжелом варианте течения заболевания (если больной представляет риск для себя и окружающих) может потребоваться госпитализация. Отсутствие осознания у индивида того, что он болен — анозогнозия, может наблюдаться при шизофрении, причем, не только самим больным шизофренией, но и его близкими родственниками, что встречается даже среди достаточно образованных людей. Описания шизофреноподобных симптомов встречаются уже в XVII веке до нашей эры, в «Книге Сердец», — части древнего египетского папируса Эберса. Симптомы, напоминающие шизофрению, отмечены в арабских медицинских и психологических текстах, датируемых Средними веками. К примеру, в Медицинском Каноне Авиценна описывает состояние, отчасти напоминающее шизофрению, которое он именует «джунун муфрит» («тяжелое безумие») и отделяет от других форм безумия — «джунун». В 1908 году швейцарский психиатр Эйген Блейлер описал шизофрению как самостоятельное заболевание, отличающееся от деменции и ввел этот термин в психиатрию. Он доказал, что болезнь не обязательно возникает в молодые годы, а может развиться и в зрелом возрасте. Ее главная особенность — не слабоумие, а «нарушение единства» психики, ее «схизис» (от др.-греч. σχίσις — «расщепление»), в том числе нарушение ассоциативного мышления. Старое название было отброшено также по причине того, что шизофрения не обязательно приводит к деградации личности. В качестве диагностических критериев сам Блейер выделял четыре «А»: снижение Аффекта, Аутизм, нарушение Ассоциаций и Амбивалентность. Основным признаком шизофрении он считал при этом именно амбивалентность и рассматривал три ее типа: Эмоциональную: одновременно позитивное и негативное чувство к человеку, предмету, событию (например, в отношении детей к родителям). Волевую: бесконечные колебания между противоположными решениями, невозможность выбрать между ними, зачастую приводящая к отказу от принятия решения вообще. Интеллектуальную: чередование или одновременное существование противоречащих друг другу, взаимоисключающих идей в рассуждениях человека. В 1956 году Грегори Бейтсон с коллегами Полом Вацлавиком, Дональдом Джексоном и Джеем Хейли создали теорию шизофрении, предполагающую возникновение расстройства в результате попадания человека в ситуации двойного послания, в которых он получает различные или противоречивые сообщения. Из этого следовало, что симптоматика шизофрении является выражением данного безвыходного положения.
По словам Томаса Саса, психиатрические пациенты не больны, они скорее являются личностями «с нестандартными мыслями и поведением», доставляющими неудобства обществу. Он считает, что общество нарушает справедливость в своем стремлении контролировать их, классифицируя их поведение как «болезнь» и подвергая лечению в попытке социального контроля. По мнению Саса, шизофрении в действительности не существует, это лишь социальный конструкт, основанный на представлениях общества о нормальном и ненормальном. «Шизофрении дано столь расплывчатое определение, — пишет Сас, — что в действительности этот термин часто применяется почти к любому виду поведения, которое не нравится окружающим». Сас также отрицает существование биохимических и патологических данных о шизофрении и не считает лечение шизофрении «научной деятельностью». Похожие взгляды излагали психиатры Рональд Лэйнг, Сильвано Ариети, Теодор Лидс и Колин Росс, полагавшие, что симптомы того, что принято называть душевной болезнью, являются реакциями на невыполнимые требования, накладываемые общественной и в особенности семейной жизнью на некоторых чувствительных людей. По мнению этих авторов, содержание психотических переживаний заслуживает интерпретации, в противовес представлению о них как о лишенных информационной значимости проявлениях психического расстройства. В частности, Лэйнг составил одиннадцать описаний больных шизофренией, доказывая, что содержание их действий и высказываний было наполнено смыслом и логикой в контексте их семейных и жизненных ситуаций. Выдвигается и еще одна альтернатива: использование в диагностике знаний о специфических нейрокогнитивных дефицитах. Такие дефициты проявляются в снижении или нарушении базовых психологических функций — памяти, внимания, управляющих функций и способности к решению проблем. Именно эти нарушения, а не яркие психотические симптомы (которые во многих случаях успешно контролируются с помощью антипсихотиков), как предполагается, обусловливают по большей части инвалидизирующий эффект шизофрении. Существует предположение, согласно которому шизофрения может быть эволюционной расплатой человечества за левополушарную специализацию, связанную с появлением языка, поскольку у пациентов с этим диагнозом наблюдается меньшая функциональная асимметрия полушарий мозга, чем у здоровых людей, а доминирование левого полушария мозга связано, прежде всего, с его языковой специализацией.
Ну а лучшим способом лечения данного «заболевания», на взгляд автора сайта, является освоение «больным» — «синхронистического мышления». Для чего ему необходимо, как можно чаще, «включать в работу» свое подсознание (эмоции), при решении любых логических задач, и свой разум, при осуществлении неосознаваемых обыденных действий. Признаки шизофрении при этом уйдут довольно быстро, однако полное освоение «синхронистического мышления» можно достичь, только тогда, когда определение «как можно чаще» трансформируется у обучающегося человека в определение «постоянно». А теперь, попробуем ответить на такие вопросы: «Почему люди предрасположены к поиску новых истин?» и «Как они узнают, что пришедшие к ним в голову мысли являются новыми и истинными?». Дело в том, что человек, освоивший «синхронистическое мышление», пробуждает в своем сознании дремлющее в нем чувство – «чувство истинности поступающей информации». С помощью этого чувства человек начинает ощущать резонанс своих мыслей с мыслями Мирового сознания, и это обстоятельство доставляет ему «физическое удовольствие» (за счет выработки дофамина — гормона счастья или радости, который вырабатывается в процессе предвкушения или получения желаемого продукта, а также совершения желаемого действия). А главное, такой резонанс четко свидетельствует, что данная конкретная мысль человека является истинной. Ну а новым для сознания человека является все, о чем раньше оно не задумывалось. Именно этот процесс автор и называет творчеством. Посмотрим, что по этому поводу думают авторы Википедии – «любители авторитетных мнений». Согласно Википедии, творчество — это процесс деятельности, в результате которого создаются качественно новые объекты, духовные ценности или итог создания объективно нового. Основной критерий, отличающий творчество от изготовления (производства), — уникальность его результата. Результат творчества невозможно прямо вывести из начальных условий. Никто, кроме, возможно, автора, не может получить в точности такой же результат, если создать для него ту же исходную ситуацию. Таким образом, в процессе творчества автор вкладывает в материал, кроме труда, некие несводимые к трудовым операциям или логическому выводу возможности, выражает в конечном результате какие-то аспекты своей личности. Именно этот факт придает продуктам творчества дополнительную ценность в сравнении с продуктами производства. В творчестве имеет ценность не только результат, но и сам процесс. Творческий человек способен своей интуицией воспринять гармонию природы в виде связи между колебательными процессами в природе, то есть — периодическими повторениями. После этого он способен осознать своей логикой форму этой связи и изложить на общедоступном языке. Иллюстрацией несводимости процесса и результата творчества к логическому выводу из известных положений могут служить слова Нильса Бора: «Эта теория недостаточно безумна, чтобы быть верной».
Творчество — умственный процесс свободной реализации мысли во внешнем мире, в том числе с помощью инструментов и внутренних ощущений человека, представляющий для него или для окружающих интерес и имеющий эстетическую ценность. Необходимым элементом творческой деятельности человека, выражающимся в построении образа продуктов труда, а также обеспечивающим создание программы поведения в тех случаях, когда проблемная ситуация характеризуется неопределенностью, является воображение. Знания, умения и навыки относятся к области подсознания, то есть к психологическому автоматизму, и не имеют решающего значения в творческом процессе. Для творчества нужно обладать базовым знанием, являющимся общей основой владения инструментом, а также необходимым минимумом знания, достаточным для совершения данного творческого процесса. Но для его совершения не существует необходимости иметь «энциклопедические» знания: как правило, овладение такими знаниями происходит, в определенной степени, за счет освобождения ума (логики) от интуиции; часто это — «копирующий» ум, который обычно следует чужой логике. При этом, из-за потери связи между умом и интуицией, осуществление творческого процесса, так или иначе, становится невозможным. Свободный же ум (или логика), например, является быстрым, изощренным, изворотливым, изобретательным и дерзким. Поэтому можно иметь безгранично большие знания, но не суметь сотворить ничего нового, если не работает интуиция. С другой стороны, можно иметь высокоразвитую интуицию, но все также не суметь сотворить нового, в случае, если нет знаний или инструмента, с помощью которых и требуется осознать интуитивно воспринятые образы, оформить их на языке логики и сделать доступными для других людей. В народе также говорят: «знаю и ведаю». Ведать — означает «заведовать, управлять знаниями». Важно понимать, что человек, который только знает, но не ведает, не сможет сотворить нового. Для творчества необходимо гармоничное сочетание знания и умения, а также логики и интуиции. Отраслью знания, изучающей творчество, является эвристика. Существуют разные виды творчества: — производственно-техническое; — изобретательское; — научное; — правовое; — политическое; — социальное; — организаторское; — предпринимательское; — философское; — культурное; — педагогическое; — художественное; — мифологическое; — религиозное; — музыкальное; — повседневно-бытовое; — спортивное; — игровое; — и другие. Иначе говоря, виды творчества соответствуют видам практической и духовной деятельности.
С. Л. Рубинштейн впервые правильно указал на характерные особенности изобретательского творчества: «Специфика изобретения, отличающая его от других форм творческой интеллектуальной деятельности, заключается в том, что оно должно создать вещь, реальный предмет, механизм или прием, который разрешает определенную проблему. Этим определяется своеобразие творческой работы изобретателя: изобретатель должен ввести что-то новое в контекст действительности, в реальное протекание какой-то деятельности. Это нечто существенно иное, чем разрешить теоретическую проблему, в которой нужно учесть ограниченное количество абстрактно выделенных условий. При этом действительность исторически опосредствована деятельностью человека, техникой: в ней воплощено историческое развитие научной мысли. Поэтому в процессе изобретения нужно исходить из контекста действительности, в который требуется ввести нечто новое, и учесть соответствующий научный контекст. Этим определяется общее направление и специфический характер различных звеньев в процессе изобретения». Еще в XIX веке Герман Гельмгольц в общем виде, описывал «изнутри» процесс совершения научных открытий. В этих его самонаблюдениях уже намечаются стадии подготовки, инкубации и озарения. Гельмгольц писал о том, как рождаются у него научные идеи: «Эти счастливые наития нередко вторгаются в голову так тихо, что не сразу заметишь их значение, иной раз только случайность укажет впоследствии, когда и при каких обстоятельствах они приходили: появляется мысль в голове, а откуда она — не знаешь сам. Но в других случаях мысль осеняет нас внезапно, без усилия, как вдохновение. Насколько могу судить по личному опыту, она никогда не рождается в усталом мозгу и никогда — за письменным столом. Каждый раз мне приходилось сперва всячески переворачивать мою задачу на все лады, так чтобы все ее изгибы и сплетения залегли прочно в голове и могли быть снова пройдены наизусть, без помощи письма. Дойти до этого обычно невозможно без продолжительной работы. Затем, когда прошло наступившее утомление, требовался часок полной телесной свежести и чувства спокойного благосостояния — и только тогда приходили хорошие идеи. Часто… они являлись утром, при пробуждении, как замечал и Гаусс». Анри Пуанкаре в своем докладе в Психологическом обществе в Париже (в 1908 году) описал процесс совершения им нескольких математических открытий и выявил стадии этого творческого процесса, которые впоследствии выделялись многими психологами. 1. Вначале ставится задача, и в течение некоторого времени делаются попытки решить ее. «В течение двух недель я пытался доказать, что не может существовать никакой функции, аналогичной той, которую я назвал впоследствии автоморфной. Я был, однако, совершенно неправ; каждый день я садился за рабочий стол, проводил за ним час или два, исследуя большое число комбинаций, и не приходил ни к какому результату».
- За этим следует более или менее продолжительный период, в течение которого человек не думает о так и не решенной пока задаче, отвлекается от нее. В это время, полагает Пуанкаре, происходит бессознательная работа над задачей. 3. И наконец, наступает момент, когда внезапно, без непосредственно предшествовавших этому размышлений о задаче, в случайной ситуации, не имеющей к задаче никакого отношения, в сознании возникает ключ к решению. «Однажды вечером, вопреки своей привычке, я выпил черного кофе; я не мог заснуть; идеи теснились, я чувствовал, как они сталкиваются, пока две из них не соединились, чтобы образовать устойчивую комбинацию». В противоположность обычным сообщениям такого рода, Пуанкаре описывает здесь не только момент появления в сознании решения, но и будто чудом ставшую видимой работу бессознательного, непосредственно предшествовавшую этому. Жак Адамар, обращая внимание на это описание, указывает на совершенную его исключительность: «Я никогда не испытывал этого чудесного чувства и я никогда не слышал, чтобы его испытывал кто-нибудь, кроме него [Пуанкаре]». 4. После этого, когда ключевая для решения идея уже известна, происходит завершение решения, его проверка, развитие. «К утру я установил существование одного класса этих функций, который соответствует гипергеометрическому ряду; мне оставалось лишь записать результаты, что заняло только несколько часов. Я хотел представить эти функции в виде отношения двух рядов, и эта идея была совершенно сознательной и обдуманной; мной руководила аналогия с эллиптическими функциями. Я спрашивал себя, какими свойствами должны обладать эти ряды, если они существуют, и мне без труда удалось построить эти ряды, которые я назвал тета-автоморфными». Размышляя о природе бессознательной фазы творческого процесса (на примере математического творчества), Пуанкаре представляет ее как результат работы двух механизмов, осуществляющих 1) комбинирование элементов будущих идей и 2) отбор полезных комбинаций. Возникают вопросы: что за частицы участвуют в бессознательном комбинировании и как происходит комбинирование; как действует «фильтр», и по каким признакам он отбирает «полезные» комбинации («и некоторые другие, имеющие признаки полезных, которые он [изобретатель] затем отбросит»), пропуская их в сознание? Пуанкаре дает следующий ответ. Первоначальная сознательная работа над задачей актуализирует, «приводит в движение» те элементы будущих комбинаций, которые имеют к ней отношение. Затем, если, конечно, задача не решается сразу, наступает период бессознательной работы над задачей. В то время как сознание занято совсем другими вещами, в подсознании получившие толчок частицы продолжают свой танец, сталкиваясь и образуя разнообразные комбинации.
Какие же из этих комбинаций попадают в сознание? Это комбинации «наиболее красивые, то есть те, которые больше всего воздействуют на это специальное чувство математической красоты, известное всем математикам и недоступное профанам до такой степени, что они часто склонны смеяться над ним». Каковы же характеристики этих красивых комбинаций? «Это те, элементы которых гармонически расположены таким образом, что ум без усилия может их охватывать целиком, угадывая детали. Эта гармония служит одновременно удовлетворением наших эстетических чувств и помощью для ума, она его поддерживает и ею он руководствуется. Эта гармония дает нам возможность предчувствовать математический закон», — пишет Пуанкаре. — «Таким образом, это специальное эстетическое чувство играет роль решета, и этим объясняется, почему тот, кто лишен его, никогда не станет настоящим изобретателем». Сходные с описанными Пуанкаре этапы выделял в процессе художественного творчества Б. А. Лезин в начале XX века. «Труд наполняет сферу сознания содержанием, которое затем будет перерабатываться бессознательной сферой. Бессознательная работа представляет собой отбор типичного; «но как та работа совершается, об этом, конечно, нельзя судить, это тайна, одна из семи мировых загадок». Вдохновение есть «перекладывание» из бессознательной сферы в сознание готового вывода». Американский исследователь в области теории личности Гарднер Линдсей выделил следующие свойства мышления, препятствующие творчеству: Конформизм — желание быть похожим на другого. Обычно это свойство является основным барьером для творческого мышления. Цензура, в особенности — внутренняя цензура. Последствия внешней цензуры идей бывают достаточно драматичными, но внутренняя цензура гораздо сильнее внешней. Люди, которые боятся собственных идей, склонны к пассивному реагированию на окружающее и не пытаются творчески решать возникающие проблемы. Иногда нежелательные мысли подавляются ими в такой степени, что вообще перестают осознаваться. Отвечающего за это в глубине человека «внутреннего цензора» известный психолог Зигмунд Фрейд назвал Суперэгом. Ригидность, жесткость мышления, часто приобретаемая в процессе школьного обучения. Типичные школьные методы помогают освоить и закрепить известные знания, но затрудняют постановку и решение новых проблем, улучшение существующих решений. Желание найти ответ немедленно. Чрезмерно высокая мотивация на скорость получения ответа часто способствует принятию непродуманных, неадекватных решений. В то же время поиск творческих решений требует выхода за пределы известного, туда, где результат никак не гарантирован, в том числе по времени его достижения. К этому списку можно добавить также боязнь новизны, лень. Выделяется и другая совокупность причин, препятствующих творческому мышлению: «В ситуациях, требующих творческого подхода, мозг обычно пытается дать отпор по одной из четырех причин, явных или скрытых, сознательных либо подсознательных: страх неизвестности, непереносимость неопределенности, смятение перед важностью задачи или ее сложностью».