Пару слов о черной магии
«РОЖДЕНИЕ «КАПИТАЛИЗМА»: КАК ЭТО БЫЛО?» (А. Леонидов). «Нетрудно увидеть, что экономически люди в реальной жизни делятся на 4 категории, и это не пресловутые «классы». Оглянувшись вокруг себя, мы без труда (любой из нас!) тут же обнаружим примеры всех 4-х типов людей и судеб: 1) Пассивные и бедные. 2) Активные, но бедные. 3) Активные и богатые. 4) Пассивные, но богатые. Первая категория – это побирушки, «клиентела», наполнитель «майданов», «профессиональные нищие». У них нет денег, и они не хотят работать. Вторая категория – «работяги». Они работают много, много и учатся, вообще, как говорится, «стараются», но платят им мало. Третья категория – это получатели т.н. «живой» ренты, предпринимательского дохода. Это люди, чьи доходы высоки, но неразрывно связаны с их профессиональной деятельностью. Прекратят свою активность – иссякнут и доходы. Четвертая категория – получатели «мертвой ренты», пассивные не столько в физическом смысле (иногда они танцуют ночи напролет), сколько в смысле общественной пользы. Для себя они делают только то, что хотят, а для общества – ничего (кроме капризов). Владельцы «мертвой ренты» формируют кастовое общество, в котором «владелец спит – а денежки идут». В наибольшей степени соответствует зоологическим инстинктам 4-я категория. То есть сочетание богатства и «свободы» (как незанятости делами, необязательность никакого занятия). Это идеал животного, потому что животное хочет одновременно доминировать и следовать инстинкту экономности действий. Если животное только доминирует, но не ленится, или только ленится, но не доминирует, то оно несчастно. Ты ничего не делал, и все твое время – свободное, но голодно. Или наоборот: у тебя горы злата, можешь себе позволить все, чего угодно, но некогда: все время на работе, все время загружен деловой активностью. Человеку не нравится ни то, ни другое, и он находит выход. Известный поэт Роберт Бернс написал об этом выходе так:
Вот этот шут — природный лорд.
Ему должны мы кланяться.
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется! В строках Бернса видны одновременно и презрение, и зависть. Именно так, по Бернсу, нарождавшийся «капитализм» («деловой парнишка» — как окрестил его В. Маяковский) рассматривал позднефеодальную знать. Ни Бернс, ни Маяковский не понимали, почему в конечном итоге активный деловой человек, «младокапиталист» в итоге стремиться стать феодалом, а не наоборот. Ответ дает зоопсихология: когда у тебя есть деньги, очень хочется «свободы». Не в религиозном, монашеском смысле «свободы от греха», которая для либерала вовсе не свобода (а даже «мракобесие»). Свободы в ее простейшем и примитивнейшем, понятном зоологическому инстинкту изводе, как «свободного времени». Как снижение нагрузки, занятости. Вплоть до буквального: не хочу таскать с собой везде мешок золота, оно тяжелое, как свинец, заменю этот мешок легкими бумажками-банкнотами… Одной из ошибок Маркса мне видится то, что Маркс полагал перерождение феодализма в капитализм, а я вижу прямо противоположное: деловой, активный капитализм есть недоразвитый феодализм. И если дать активному деловому капитализму спокойно развиваться, не вмешиваясь извне в логику его процессов, то он постепенно перерождается в кастовое общество позднефеодального типа. Потому что, как девочка у Ю. Олеши говорила, что ей «непременно нужны И дудочка, И кувшинчик», так и животному в человеке нужны непременно вместе И деньги, И свобода. То есть зоологический идеал животного – прийти в состояние, в котором оно и богато, и непринужденно. Всякий понимает, что легко получать деньги приятнее, чем тяжелым трудом, даже если речь идет об одной и той же сумме. Допустим, по условию задачки, вы не можете получить больше 100 рублей. Но у вас есть выбор: или получать их просто так, или ежедневно ради них вскакивать по будильнику, и пахать за них. Что приятнее, даже при условии что речь идет об одной и той же сумме? (то есть разница не в величине дохода, а в способе его получения). Люди захватывали власть, захватив ее – делали как им удобнее и приятнее всего, и в итоге этого процесса сложилось то, что так раздражало Бернса. То есть власть родовой аристократии, которая имеет право быть неумной и не активной, и – не сразу, но постепенно – все больше и больше этим правом пользуется. Одно дело, если школьника заставляют ходить на уроки. Другое – если ему предоставили выбор: не хочешь, не ходи. Никто тебя не накажет, и даже не отследит твоего прогула. Я вам скажу, что получится: большинство школьников не бросят уроки сразу и совсем. Они продолжат ходить, учиться по доброй воле, но… Постепенно расшатывая график. Делая себе поблажку то тут, то там (это же так по-человечески понятно!).
С аристократами то же самое. Нельзя сказать, что они сразу и все, в один день, стали паразитами общества. Они даже и после «вольности дворянству», перестав быть служилым сословием, еще лет двести поступали на службу. И не всегда ради жалования, а часто – из чувства долга. Но вода камень точит и зоология берет свое. Имея выбор между живой, активной рентой (предпринимательским доходом) и мертвой рентой, не предполагающей НИКАКОЙ активности, ответственности, занятости получателя – неумолимо побеждала мертвая рента. Животные такими вопросами не маются. У львов самец не охотится – заставляет охотиться более слабых самок своего прайда. Львицы ловят добычу, а лев величественно, медленно подходит к ней и жрет. Причем лучшие куски – на правах самого сильного. Потому у него и грива, а у самок нет – потому что грива мешает охоте, цеплялась бы за колючки и т.п. Вся «работа» льва – дождаться, пока львицы ему поймают добычу, и еще – когда ему захочется – удовлетворить с львицей свой половой инстинкт. Причем льву это нравится, ни охотником, ни скопцом он явно не желает быть. И тем и другим становится только по несчастью. А почему тогда Бернс возмущался? Потому что богатый и пассивный человек, в наибольшей степени соответствуя зоологическому идеалу жизни, в наименьшей степени соответствует идеалу цивилизации. Такое вот противоречие – и мы, рискуя надоесть читателям, снова и снова о нем говорим. Чем лучше человеку с точки зрения удовлетворения зоологических инстинктов, тем хуже для цивилизации. Даже в половых вопросах (которые мы, впрочем, рассматриваем так, для «клубнички», факультативно): с точки зрения цивилизации с ее строгой моногамной семьей самец – прежде всего отец, он не столько удовлетворяется, сколько служит. Его главная функция – вовсе не в том, чтобы «кончить» — а в том, чтобы многие годы нести ответственность за снабжение и воспитание будущего поколения, передавая ему материальные и духовные достижения Коллективного Разума цивилизации. А животному такое зачем? Пять минут удовольствия – а потом двадцать лет каторги? Скажите такое коту – он вас обсмеет! Ну, и во всем так. Цивилизации не нужны наслаждающиеся куски мяса. Ей нужны передатчики Наследия, которые сами носители знаний, и грядущим поколениям их поставщики. Которые по 20-30 лет учатся, чтобы разместить в себе хотя бы главные достижения Коллективного Разума. Не говоря уж о специфических, второстепенных его достижениях…
С точки зрения цивилизации богатый бездельник – бесполезен, как функционер, адски затратен, как потребитель и при этом катастрофически вреден, как дурной пример для подражания. Соответствуя идеалу животного существования – он категорически и вопиюще не соответствует идеалу цивилизованной жизни. Посему в недрах этого естественного уклада (который мы условно называем «феодальным», хотя это тоже неудачное имя, как и «капитализм») вызревают две альтернативы, порожденные силой знания. Да, друзья мои, Ф. Бэкон сделал открытие: «знание – сила». Об этом и до него догадывались, но после его трудов – стали твердо это знать. И вот ты беден, но у тебя в руках сила. А твой противник, которому ты завидуешь – богат, но этой силы лишен. И ты можешь эту силу использовать. Но, согласитесь, сила – такая вещь, которую можно использовать по-разному! Револьвер – сила, но в кого он стреляет (или направлен) – не револьверу решать. Токмо стрелку! Расскажу кратко долгую историю: человек вышел из животного состояния через храмы и их святыни. Там у него сформировалась этика служения и чувство долга, добровольно принимаемое самопожертвование ради высших (по отношению к его «я») начал. Это сложная история становления в голове абстрактного мышления, способности к обобщению идей, которые в обобщенном виде из консультантов хищника на охоте превращаются в его господ и повелителей, и мы ее расскажем в другой раз. Этика служения говорит, что ты должен служить высшим идеалам, а не дурака валять в тупом времяпрепровождении, наслаждаясь бездельем. И не потому, что тебя извне заставили палкой, а потому что ты сам себя контролируешь, направляешь в эту сторону. Потому и называется – «этика служения». Нетрудно понять, что выстроенная на сакралиях этика служения очень неприязненно относится к богатым бездельникам, прожигателям жизни, которые тратят на свои пустые забавы то, что должно быть потрачено на развитие Коллективного Разума человечества. Но сила – амбивалентна. Не всякий обладатель силы знаний обладает фанатичной и сакральной этикой служения. Другие носители тех же знаний – формировались в масонерии, становились «черными магами» (аллегорически говоря). Маг – это ученый, знания которого служат не человечеству, а только ему одному (и немножко тем, кого он произвольно отбирает облагодетельствовать). Магия – та же самая наука, только засекреченная для личного, или узко-коллективного использования. Большой знаток черной магии Папюс говорил об этом так: «больше всего новичков в магии удивляет то, что в ней нет ничего магического».
Отсюда – разумеется, как метафора – белая, серая и черная магии. Белая – это открытая наука, как таковая, Бойль, Мариотт и Менделеев. Серая – пассивна, превосходство в знаниях используется для создания себе уникального положения среди профанов. А черная – истребительная. Превосходство в знаниях используется для уничтожения других людей. Те, кто изучал историю масонства, знают, что на первых порах это был «заговор ученых секретарей» против венценосных болванов. У лорда-бревна есть умный библиотекарь. И, начитавшись всяких книг, этот библиотекарь спрашивает у себя: а почему лорду все, а мне так мало? И умный библиотекарь создает ловушки, комбинации (особенно если он объединился с другими, себе подобными умниками), чтобы поменяться с лордом местами. Возникает интересная ситуация: и черная, и белая магия – одинаково против «мертвой ренты». Потому что мертвую ренту получает, в буквальном смысле слова, пустое место. Рантье может лежать в коме, в состоянии «овоща», не осознавать даже самого себя – а пассивная рента все равно поступает на его банковский счет. Цивилизацию это не устраивает с точки зрения очевидного тупика умственного развития. А масонерию – это не устраивает с точки зрения личной зависти мага. «Эти деньги, поступающие «овощу» — должны идти в мой карман»! Когда марксизм говорит о прогрессивности раннебуржуазных революций, свергающих вконец окостенелый позднефеодальный отстой – мне кажется, в глубинном смысле имеется в виду именно это: цивилизация и масонерия сложили усилия, чтобы сбросить венценосных болванов, отнять богатство у тупых. Дальше – пути цивилизации и масонерий расходятся. Маги стараются только для себя, а если у них ложа – то только для своих. Как только они сделали для себя открытие, что знание – сила, они стараются монополизировать эту силу только и исключительно в своих руках. Их идеал вовсе не в том, чтобы из тупых сделать знающих (чего желает Коллективный Разум, для которого чем больше носителей, тем ему лучше), а чтобы сделать тупых вечными рабами знающих. Именно поэтому параллельно с социализацией возникает и другой, параллельный, и очевидным образом тупиковый для цивилизации процесс, который марксисты назвали (на мой взгляд, ошибочно) «капитализмом». На первых порах «подпевая Марсельезе», масонерия хочет стать новой аристократией, а вовсе не «свободы, равенства, братства» (фальшивый, потому что крайне противоречивый лозунг).
Для этой цели у масонерии есть 7 основных и 33 вспомогательных уровня посвящения (градусы), превращающая доступ к знаниям в квазифеодальную иерархию. Если знание – сила, то лучше не давать силу тем, кто может составить тебе потенциальную конкуренцию. Маг не учит – а наоборот, задуривает голову, уводит в сторону от адекватного понимания мира, «промывает мозги» профанов, чтобы сделать свое интеллектуальное превосходство над ними вечным. В ХХ веке к этому добавляются технологии сведения с ума, зомбирования, искусство превращать человека в недочеловека, яркий пример которых – Украина и украинствующие. Конечная цель масонерии – раздробить человеческий вид на 33 подвида, большая часть которых – служебные постчеловеки, узкофункциональные недоумки. Свергнув феодальную аристократию (а где-то, как в Англии, полюбовно слившись с ней в новую «черную» аристократию) – масонерия свергла и честный, прямой закон сословности. Власть тайного заговора для того и тайна, чтобы не признавать официально сословных привилегий своих бенефициаров. Номинально, формально – это демократия равноправных граждан, чего (как вы все видите) в реальности и близко не существует. Но смысл масонерии в том, что она – не власть меча, а власть хитрого, извращенного ума (меча тоже, но во вторую очередь). Потому масонерия упорно лепит картонные декорации «демократии» для дураков, которые верили бы в эти картонные муляжи, как в настоящую демократию. Формула масонерии – «чужой идиотизм – залог твоей власти». Если бы украинствуюшие не были идиотами, тогда англосаксам пришлось бы самим воевать с русскими или не воевать вовсе. И то, и другое для англосаксов неприятно. А тут нашли дегенератов, в силу идиотизма согласившихся умирать за чужие прибыли! И так у масонерии во всем… Власть масонерий, опирающихся на технологии лжи, и названная марксистами «капитализмом» для цивилизации опаснее, чем власть феодалов, опиравшихся на открытое и прямое, ни от кого не сокрытое грубое насилие. Одно дело – заковать человека в кандалы: внутри-то он остается человеком. Иное дело – с помощью хитрых технологий свести человека с ума, превратить в украинца, полоумное, вечно хихикающее, умственно-недоразвитое, суицидальное существо, которое не только само, без конвоя, придет на плаху, но и само себе голову отрубит, чтобы палачу не пачкаться. С другой стороны, очевидна конвергенция масонерий с «мертвой рентой», стремление в конечном итоге стать феодалами без кавычек, завершить процесс перехода феодального скипетра из чужих рук в свои. «Буржуазная демократия» 1980 года на Западе – на порядок сложнее, тоньше, изящнее, чем ее топорная имитация в наши дни. В «обществе спектакля» 1980-го года масонерия Запада еще играет на очень высоком уровне режиссуры и актерского ремесла.
Сегодня же симуляция «выборов» была бы смешной, когда бы ни была такой страшной: облетели цветы, осыпалась позолота, износились бархатные перчатки. Переход от «предпринимательского дохода», живого и деятельного, к мертвой ренте на Западе почти завершен. Столетия несменяемости власти на Западе растлили и разложили правящие масонерии, отупили и примитивизировали потомков Ротшильдов и Рокфеллеров. На современном уровне грубости имитация демократических процедур они попросту теряют свой смысл. Точно так же, как теряет смысл фокус, секрет которого всем зрителям известен и хорошо виден. Обман ведь полезен хитрецу, когда есть те, на кого он действует. А если всем все видно и понятно – тогда обман только раздражает публику, а обманутых не создает. Если на ранних стадиях, в борьбе с феодальным миром, масонерии опирались на интеллектуальное превосходство, то теперь они все больше и больше похожи на своих бывших соперников, венценосных болванов. Так проявляет себя конвергенция признаков, обусловленная «компасом» зоологических инстинктов (а конечный пункт, куда они ведут – это состояние всевластия при полной безответственности). Впрочем, и сам по себе интеллект, даже если и не отвергнут – не панацея, а всего лишь инструмент, как нож. В разных руках инструмент служит не только разным, но и порой противоположным по смыслу и содержанию целям. Подводя итоги, скажем кратко. Четыре экономических типа людей обуславливают и три состояния когнитивного процесса в обществе. 1) Примитивное, в котором Знание минимально используется, или вовсе отсутствует. Такое общество мало отличается от «мира животных». 2) Прогрессивное, когда Знание поставлено на службу обществу. Это именно то, чего ждет и требует от нас Коллективный Разум цивилизации с момента ее возникновения. 3) Дегенеративное, в котором Знание поставлено на службу индивиду, или групповому эгоизму правящей ложи, враждебно и даже смертельно для всех остальных, используется не как инструмент помощи ближним, а как инструмент их уничтожения, подавления, обезумливания. Вы и без меня прекрасно видите «из сегодня» — какого типа общество Запада, и куда оно ведет человечество» (А. Леонидов, команда ЭиМ). Кстати, Леонидов в своей статье, сам того не подозревая ответил на очень многие вопросы современности, например, на такой: «Почему нынешняя наука заблудилась «в трех соснах»?». Или «Так почему же все-таки за тепло сейчас отвечает молекулярно-кинетическая теория, а не лучистый теплород?» (Петр Иванович Дубровский). «Кто из моих современников не восторгался «Двенадцатью стульями» Ильи Ильфа и Евгения Петрова (младшего брата Валентина Петровича Катаева) или хотя бы не смотрел фильм 1971 года с Арчилом Гомиашвили в главной роли. Или, на худой конец, многосерийку с Андреем Мироновым. Но сама книга куда как познавательнее:
— Ах, — сказал Лоханкин проникновенно, — ведь в конце концов кто знает? Может быть, так надо. Может быть, именно в этом великая сермяжная правда. — Сермяжная? — задумчиво повторил Бендер. — Она же посконная, домотканая и кондовая? Так, так. В общем, скажите, из какого класса гимназии вас вытурили за неуспешность? Из шестого? — Из пятого, — ответил Лоханкин. — Золотой класс. Значит, до физики Краевича вы не дошли? И с тех пор вели исключительно интеллектуальный образ жизни? Впрочем, мне все равно. Живите, как хотите. Завтра я к вам переезжаю. Физика Краевича… Что ж, довольно интересно, что это за физика такая была? Обратимся к Барышне Вики за помощью. Читаем: Константин Дмитриевич Краевич (1833-1892) — русский педагог-физик, профессор, автор наиболее распространенного в Российской империи учебника физики для гимназий и коммерческих училищ. Вон оно как, оказывается. В библиографии Вики упоминает про следующие учебники физики: 1. Основания физики. Общепонятное изложение с 100 политипажами в тексте. Ч. 1-2, СПб., тип. Лермонтова и К0, 1862-1863.- 300 с. с ил. Хм-м-м-м… Середина XIX века — интересно бы почитать. Есть где в Интернете, кто знает? 2. Курс физики средних учебных заведений со многими политипажами в тексте и налитографированной таблицей 3-е издание. 1870. СПБ, в типографии Императорской академии наук. Так-так, 1870 год и уже — третье издание. То есть, первое издание было не позже 1868 года. Или первым изданием считаются ранее упос\мянутые «Основания физики»? 3. Учебник физики. Курс средних учебных заведений. 1880. Коломеа. Издательство Я. Оренштейна. Эту копию (7-е издание) я нашел — и, должен сказать, впечатлился при прочтении. 4. Учебник физики. Курс средних учебных заведений. XXV (14-е посмертное) издание перепечатанное без всяких изменений с издания XV, исправленного и дополненного А. Л. Гершуном. 1914. СПБ, склад издания К. Л. Риккера. Гляжу, учебник-то Краевича — долгожитель. Если считать с 1863 года — то уже полвека «в строю», пережил автора. 5. Учебник физики (полный курс). С 27-го (16-го посмертного) издания вновь переработанное А. П. Афанасьевым и Ф. Ф. Соколовым при участии проф. О. Д. Хвольсона.- Харьков: Изд-е Воен.-редакционного Совета У. В.О., 1922. 732 с. Ого, уже почти 60 лет «в строю», почти как «Элементарный учебник физики» под редакцией академика Г.С. Ландсберга (первое издание — 1948 год, последние издания, насколько я знаю, где-то 2010-ых годов). Одно интересно, а что именно переработали А. П. Афанасьев и Ф. Ф. Соколов? Что же меня зацепило в учебнике Краевича? Дело в том, что некоторые определения, данные Краевичем, без изменений переписываются и современными авторами в «классических учебниках физики» — теми же Мякишевым-Буховцевым-Сотским, например, про энергию.
Теперь смотрим современный классический учебник (2010 год). Все новое — это хорошо подзабытое старое. Уверен, что если поискать, то можно найти и полный аналог определения Краевича. Но об определениях энергии я бы хотел поговорить отдельно — в том числе и о совсем дебильном определении остолопов от физики Ландау и Лившица. А здесь я бы хотел сказать пару слов о «теплороде». Тут ситуация какая? Еще в далеком XVII веке некто Иоганн Бехер написал на латыни толстенный трактат с совершенно неудобоваримым названием и еще более неперевариваемым содержимым. В котором его ученик Георг Шталь (работавший тогда в г. Берлине на короля или еще кого-то из «величественных») все же умудрился найти кое-какие крупицы разума и выдал на-гора в самом начале XVIII века (это был 1703 год, если мне не изменяет память) «теорию» флогистона, которая была принята за основу понимания, что такое тепло и свет всеми ведущими естествоиспытателями (физики как науки еще не существовало) того времени. Я не буду вдаваться в разбор этой теории, скажу лишь, что в ней зияли огромные прорехи, на которые умнейшие ученые того времени, как это принято и среди современных ученых, не обращали никакого внимания, а всех, кто был не согласен с курсом партии флогистона, называли еретиками науки с последующей карой. Я уже писал об этом ранее, как в Берлине приговорили к сожжению француза Лавуазье, который сам устроил в Париже церемониальное сожжение книги Георга Шталя, возвестив таким образом идею кислородного горения и провозгласившем потом (вместе с друганами-академиками Бертолле, де Морво и де Фуркруа) существование двух невесомых элементов: света — люмьера и теплоты — теплорода. Умный Лавуазье на научное судилище в Берлин не поехал, поэтому немцы сожгли то ли его чучело, то ли портрет — научные диспуты, какая теория верна, они такие. И в наше время — тоже. А еще до Лавуазье, в далекой России трудился будущий академик Ломоносов, который в 1748 году (кажется) написал диссертацию «О причинах жары и стужи», в которой объяснял теплоту чисто механическими явлениями. Идея кислородного горения Лавуазье нашла массу экспериментальных и практических подтверждений, проблема была лишь в люмьере и теплороде — элементах, которые не имели ни вкуса, ни запаха, ни массы и легко проникали сквозь некоторые (стеклянные, например) стены. Перед самым началом XIX века Лавуазье все же казнили, но его идеи продолжали существовать. В 30-ых годах XIX века некто Клерк Максвелл выдвинул мыслю, что люмьер (свет) — ни что иное, как электро-магнитные волны. Ученые современники начали было смеяться над Максвеллом, но опыты все больше и больше подтверждали его правоту — и сейчас во всех школах рассказывают детишкам, что свет — это ЭМВ в определенном диапазоне частот.
К сожалению, мозгов у Максвелла не хватило признать и теплород таким же электро-магнитным излучением, только другой частоты, и он придумал такую глупость, как распределение Максвелла — типа, бедные газовые молекулы мечутся туда-сюда с агроменными скоростями. И когда они лупят своими степенями свободы по лысинам академиков и докторов физико-математических наук, то это и есть теплота. Чуть позже к Максвеллу присоединился и Больцман, назвав формулы Максвелла «божественными» — и понеслась победная скачка весьма глуповатой Молекулярно-кинетической теории (МКТ). Винить Ломоносова тут не за что — он вообще не знал, что такое электричество (а уж тем более электро-магнитные волны), электричество, которое к тому же убило его друга академика Рихмана (кажется, такая у него была фамилия), когда они во время грозы пытались наблюдать за проявлениями электричества. Молния, знаете ли… И, зная все это, я полагал, что и в России МКТ победило теплород Лавуазье, Бертолле, де Морво и де Фуркруа где-то во второй половине XIX века. Но вот, как оказывается, учебник Краевича даже в 1880 году учил, что тепло — это и есть теплород!!! И что, оказывается, существует не просто теплород, а ЛУЧИСТЫЙ ТЕПЛОРОД — то есть именно это я и говорю всем сейчас — что МКТ — это полная чушь, а теплород Лавуазье — это и есть электромагнитное излучение в инфракрасном и нижнем инфракрасном диапазонах, распространяющееся в т.ч. и внутри материальных тел — газов, жидкостей и твердых тел!!! И теперь у меня вопрос ко всем этим придуркам-академикам Ан СССР, РАН, ко всем этим дебилам-теоретикам — как же так получилось, что теория теплорода, лучистого теплорода, от которой был всего один шаг до нормального понимания «что такое тепло» — электромагнитное излучение в инфракрасном и нижнем инфракрасном диапазонах, распространяющееся в т.ч. и внутри материальных тел: газов, жидкостей и твердых тел — вдруг была заменена фантазиями Больцмана-Максвелла? Кто за это должен отвечать? Кроме того, в учебнике Николая Краевича я нашел еще много интересного, в частности, про существование эфира. Добавлю, что само существование эфира (эфирного ветра) было доказано полномасштабными опытами Дэйтона Миллера в 1920-1930-ых годах. Так почему вдруг теплород пропал из школьных учебников и вместо него в головенки школьников стали вливать еврейское гавно Эйнштейна и прочих еврейских «учОных». ТЕОРИЯ ЕВРЕЙСКОГО НАУЧНОГО ЗАГОВОРА, говорите?» (Петр Иванович Дубровский).
Ну а, по мнению автора этого сайта и Леонидова, сложившееся на сегодня положение дел на Земле есть результат заговора «черных магов» и торжества «мертвой ренты». А евреи – всего лишь самые умные представители этих самых «черных магов», которые из-за этой своей особенности предпочитают «мертвой ренте» — живую, или хотя бы «полуживую». Как ни крути, а свобода не может сочетаться с равенством – потому что если каждый свободен, то каждый добьется, чего сможет, а не единого стандарта. Братство тоже плохо сочетается с ними обоими, потому что любимому брату стараются отдать лучшее, а не поровну, да и любовь лишает свободы, как и свобода любви. Соединить все эти три сущности (свободу, равенство и братство) в одно целое можно только одним способом – заменив свободу на «допустимую свободу», а равенство – на «относительное равенство». «Бог вочеловечился, чтобы человек обожился» (Афанасий Великий) — что обозначает потенциальную возможность для каждого человека и историческую необходимость для человека вообще обрести нечеловеческое могущество в обладании самим собой и природным миром вокруг себя в органическом единстве с Богом (с Мирозданием). Торжество же «мертвой ренты» в сознании властной элиты означает во все времена только одно – близкий конец существующего в настоящий момент общественно-политического строя. Вот что по этому поводу пишет Виктор Николаевич Еремин — «Цицерон и Катилина». «Государства умирают сравнительно долго. Иногда агония затягивается на столетия, и граждане даже не подозревают, что живут в безнадежно больном обществе, спасения которому нет. Римская республика агонизировала более ста лет. Миазмы прижизненного гниения этого государственного механизма отравляли всю ойкумену, превращая Рим в рассадник разврата и неодолимой алчности. Взяточничество высших сановников, насмешки и надругательство над любым напоминанием о патриотизме (особенно в молодежной аристократической среде), столичное чванство, бесконечная демагогия на святые в далеком прошлом темы, глумление над памятью героических предков, недееспособность государственных механизмов, изъеденных коррупцией до состояния распада, — масштабы всего этого потрясают даже нас, людей XXI века. Но римскому обывателю в те времена даже в голову не могло прийти, что именно так подспудно готовилось основание для грядущих диктатур и устроения империи.
Первым из полководцев двинул свои легионы на Рим мудрый Сулла. Случилось это в 87 г. до н.э. Тогда же он провел первые проскрипции — истребил своих политических противников по специально подготовленным спискам. Следом за тем, как Сулла убыл на войну с Митридатом, Рим захватил в 86 г. до н.э. враждебный ему Гай Марий, который провел еще более обширные проскрипции сторонников Суллы. В 82 г. до н.э. запуганный Суллой сенат провозгласил его пожизненным диктатором, все решения которого заранее объявлялись законными. Одним из активных помощников Суллы тогда был молодой обедневший аристократ Луций Сергий Катилина (ок. 108-62 гг. до н.э.). После кончины Суллы Катилина воспылал жаждой любыми путями занять место диктатора и воцариться в Риме. В помощь себе он призвал два страшнейших порока, покоривших к тому времени Рим, — роскошь и алчность. Другими словами, «любой развратник, прелюбодей, завсегдатай харчевен, который игрой в кости, чревоугодием, распутством растратил отцовское имущество и погряз в долгах, дабы откупиться от позора или от суда, кроме того, все паррициды любого происхождения, святотатцы, все осужденные по суду или опасающиеся суда за свои деяния, как и те, кого кормили руки и язык лжесвидетельствами или убийствами граждан, наконец, все те, кому позор, нищета, дурная совесть не давали покоя, были близкими Катилине и своими людьми для него». О самом Катилине тогда ходили слухи, что ради женитьбы на некой Аврелии Орестилле, не желавшей иметь пасынка, он убил собственного сына. Якобы именно опасение, что убийство будет раскрыто, толкнуло негодяя на спешную подготовку государственного переворота. Катилина был популярен среди ветеранов Суллы, которые после смерти диктатора потеряли средства к существованию и были не прочь поучаствовать в новой гражданской войне. Благо как раз в это время Гней Помпей увел из Италии всю армию на войну с Митридатом. Вначале Катилина вознамерился через выборы заполучить консульскую власть, а уже тогда действовать согласно обстоятельствам. Многие сенаторы и знатные люди поддержали его. Поговаривали, что среди них был и победитель Спартака, самый богатый человек республики — Марк Лициний Красс, который рассчитывал в случае успеха заговора без труда перехватить власть из рук Катилины. Как назло, незадолго до выборов политические конкуренты уличили Катилину в получении крупной взятки, в связи с чем он по закону потерял право быть избранным в консулы. Тогда Катилина пошел ва-банк: стал готовить убийство обоих консулов и многих сенаторов, чтобы затем захватить власть. Сторонников заговора становилось все больше и больше, чему способствовали наглость и жадность сенаторов. Однако случилось так, что один из самых усердных участников заговора по имени Квинт Курий проговорился о затевавшемся перевороте своей любовнице Фульвии, а та побежала сплетничать о заговоре по всему Риму.
Вскоре слухи о готовящемся преступлении дошли до Марка Туллия Цицерона (106-43 гг. до н.э.), великого оратора, конкурента Катилины на выборах. Он быстро взял Фульвию в оборот, и женщина согласилась постоянно доносить Цицерону о Катилине и его сообщниках. И вот для переворота все было готово. Прежде всего, Катилина велел убить Цицерона, поскольку видел в нем единственную помеху заговору. Два знатных участника вызвались явиться к Цицерону на утренний прием и заколоть его кинжалами. Об этом сразу же стало известно Фульвии, и женщина поспешила предупредить консула. Преступление не состоялось — убийц просто не впустили в дом возможной жертвы. В тот же день Цицерон доложил сенату о готовящемся перевороте. Одновременно пришли известия, что заговорщики уже взбунтовали войска в провинции. Официальные власти стали срочно приводить Рим в боевую готовность. Чтобы ослабить напряжение и оградить заговор от окончательного разоблачения, в сенат явился Катилина. Возмущенный такой наглостью Цицерон произнес перед сенаторами речь против Катилины. Всего было четыре речи консула на эту тему. Позднее их опубликовали, и с того времени они считаются шедевром ораторского мастерства. В ответ на выпад консула Катилина заявил, что Цицерон клевещет, а он невинен перед людьми и богами, однако той же ночью бежал к взбунтовавшимся войскам. Оставшиеся в городе заговорщики решили поджечь Рим сразу в двенадцати местах и под шумок убить Цицерона. Но и эти планы были своевременно раскрыты хитрым консулом. В ходе следствия всплыло имя Красса. И тут сенаторы, в том числе и Цицерон, испугались — против самого богатого и влиятельного человека Рима выступить не посмел никто. Людей, которые показывали против Красса, срочно объявили лжецами и предателями, велели заковать их в цепи и не позволять общаться с народом. Позднее Красс всюду рассказывал, что свидетели эти были подосланы самим Цицероном, чтобы скомпрометировать его в глазах сенаторов. Чтобы не допустить беспорядков, сенаторы велели казнить главарей заговора — они были удавлены в тюрьме. Узнав о казни, большинство добровольцев, пришедших в армию Катилины, разбежались от греха подальше. Оказавшись в столь отчаянном положении, Катилина решил дать бой армии сената, которую возглавлял знаменитый ныне Марк Антоний. Заговорщики бились отчаянно, ни один не сдался в плен. Катилина погиб героем. Судьба догнала Цицерона в декабре 43 г. до н.э. Ярый приверженец Октавиана (будущего императора Августа), он в дни учреждения Второго Триумвирата между Октавианом, Марком Антонием и Лепидом был предан покровителем и отдан на волю своему злейшему недоброжелателю Марку Антонию. Имя его немедля внесли в проскрипционные списки врагов народа. Посланные за великим оратором убийцы отрезали ему голову и правую руку, которою Цицерон писал речи против политических врагов, и отнесли их в дар могущественному триумвиру» (Виктор Николаевич Еремин, «100 великих интриг», 2013г.).