Современный мир как результат работы различных эгрегоров
Предлагаю Вашему вниманию статью от ИноСМИ — «The Times Великобритания: У Запада проблемы не с Путиным, а со всей Россией». «Запад мало задумывается о том, как мирно сосуществовать с Россией, и это большая ошибка, пишет The Times. Дело не в «злом Путине», а в России в целом. США и Европе пора прекращать воевать с ней. Вместо этого нужно найти точки соприкосновения, которые и будут гарантиями безопасности в мире. Автор: Питер Конради (Peter Conradi) — шеф европейского бюро The Times. В ноябре 1991 года, когда Советский Союз был на грани распада, британский посол в Москве Родрик Брейтуэйт получил предупреждение от советника Михаила Горбачева, лидера-реформатора, которого вот-вот должны были смести вместе со страной, которую он пытался, и не смог спасти. «Возможно, Россия сейчас переживает не лучшие времена, — сказал советник Брейтуэйту. — Но реальность такова, что через одно или два десятилетия Россия вновь утвердит себя в качестве доминирующей силы на этом огромном географическом пространстве». Его слова, позже повторенные мне послом, предвещали напористый курс действий Владимира Путина с тех пор, как он стал президентом в 2000 году, кульминацией которого стала российская спецоперация на Украине. СВО началась шесть месяцев назад и продолжается до сих пор. Ставки в ней вряд ли могут быть выше. Боевые действия последних дней вокруг Запорожской атомной электростанции на реке Днепр побудили мировых лидеров предупредить об опасности ядерной катастрофы в самом сердце Европы. Катастрофы, похожей на аварию в Чернобыле в 1986 году, чуть более чем в 650 километрах к северо-западу. Эта авария одновременно высветила недостатки советской системы и ускорила ее упадок. Катастрофа в Запорожье стала бы таким же последствием напряженности, которая накалилась в регионе как прямой результат распада СССР. Международное сообщество должно каким-то образом найти способ разрядить эту напряженность. Тем не менее, похоже, что Запад мало задумывается о том, как он будет сосуществовать с Россией, если обе стороны будут сражаться друг с другом до конца.Было бы неправильно полагать, что перед нами на Западе лежит «проблема Путина». История показывает, что на самом деле это «проблема России», которая будет сохраняться еще долго и после того, как нынешний глава Кремля окончательно уйдет. Истоки нынешнего военного конфликта на Украине лежат в незавершенных событиях 1991 года. Распад Советского Союза на 15 входящих в его состав республик произошел по зачастую произвольно установленным внутренним «административным» границам, которые в одночасье превратились в границы между суверенными государствами.
Это оставило сложное наследие в виде 25 миллионов этнических русских, оказавшихся в чужих странах. Настолько острой была решимость Бориса Ельцина, лидера России, самого могущественного из 15 других лидеров, свергнуть Горбачева и порвать с коммунистическим прошлым, что он был готов принять вышеизложенное — тем самым избежав тогда кровопролития, которое ознаменовало, например, медленный крах в 1990-х годах Югославии, еще одного многонационального коммунистического государства. Но именно «потеря» Украины особенно беспокоила Путина из-за ее больших размеров и общей с Россией истории, начавшейся около тысячи лет назад еще в Киевской Руси. Контроль над территорией современной Украины сильно менялся от средневековья до советского периода, но с 1660-х годов ее большая часть управлялась из российских столиц — Москвы или Санкт-Петербурга. После 1991 года на Украине проживала наибольшая часть 25-миллионной заграничной русской диаспоры. По данным переписи, проведенной за два года до распада Советского Союза, 22,1% населения Украины — около 11,4 миллиона человек — назвали себя русскими. Эта цифра вырастала уже до 65,6% в Крыму, который был только номинально частью Украины, потому что Никита Хрущев, тогдашний кремлевский лидер, передал его из советской России УССР в 1954 году. В то время и Россия, и Украина были частью единого Советского Союза. В первые годы Путин был недостаточно силен, чтобы что-то сделать с проблемой русских на Украине. Да у него и не было в этом острой необходимости: хотя после «оранжевой революции» 2004 года страна повернула на запад, вскоре она развернулась назад в сторону Москвы при Викторе Януковиче, русскоязычном украинском президенте, пришедшем к власти шесть лет спустя. Реакция Кремля на спровоцированное Западом восстание на Майдане 2014 года, изгнавшее Януковича, была совершенно иной. <…> Убежденность Путина, повторенная накануне спецоперации, в том, что Украина «никогда не имела своей подлинной государственности», отражала не только его собственную точку зрения, но и точку зрения многих его соотечественников. Согласно опросу, проведенному в том же месяце, около 64% россиян считали себя и украинцев «одним народом» — плод не только десятилетий кремлевской пропаганды, но и столетий тесных культурных, исторических и языковых связей. На Украине же, напротив, с момента обретения независимости общественное мнение двигалось в противоположном направлении. Страна заново открыла для себя свое мятежное прошлое и развила собственную политическую культуру, сформированную в значительной степени воспоминаниями о «злодеяниях», якобы совершенных Москвой. Главным из них был «Голодомор», голод 1930-х годов, официально признанный в 2006 году украинским парламентом как геноцид, совершенный Сталиным.
В том же февральском опросе только 28% украинцев считали себя и русских одним целым. Хотя на преимущественно русскоязычном востоке страны эта цифра была значительно выше — 45%. В 1990-е годы предпринимались неуверенные попытки интегрировать Россию в Запад, но Кремль по-прежнему опасался вступать в какой-либо альянс в качестве младшего члена, хотя его ядерный арсенал в любом случае гарантировал бы ему место за мировым столом. Взгляды на причины российской военной спецоперации — и на то, как ее можно было предотвратить, — продолжают оставаться водоразделом между различными мнениями на Западе. Между теми, кто претендует на то, что лучше других знает Россию, и так называемыми «реалистами» во главе с Генри Киссинджером, обвиняющими Америку в провоцировании кровопролитного конфликта. Последние считают, что «кремлевского лидера загнали в угол, расширив НАТО вплоть до российских границ». 99-летний бывший госсекретарь США настаивает на том, что было бы лучше, если бы Украина с ее 44 миллионами жителей, проживающих на территории, большей, чем Франция, оставалась бы нейтральным буфером между Россией и Западом. «Я всегда был за полную независимость Украины, — сказал он The Wall Street Journal в июле. — Но всегда полагал, что лучшая ее роль — быть чем-то вроде Финляндии». По иронии судьбы, правительство в Хельсинки в результате украинского конфликта само дало себя убедить отказаться от десятилетий нейтралитета и присоединиться к НАТО. Но действительно ли «финляндизация» Украины предотвратила бы военный конфликт? <…> В любом случае Запад сам создал худший из вариантов мироустройства вокруг Украины. НАТО заявила еще в 2008 году, что Украина может присоединиться к альянсу — к большой ярости Путина, который в исторической речи в Мюнхене годом ранее ошеломил западных политиков, раскритиковав Америку за навязывание однополярного мира, «в котором есть один господин, один сюзерен». Более десяти лет спустя график вступления Украины в НАТО все еще не был согласован, да и вряд ли теперь он будет согласован когда-либо. Украина осталась в худшем положении, зажатой между двумя мирами. Кремль изображает ее марионеткой НАТО, но, несмотря на растущие потоки западного оружия, она не может быть полностью уверенной в защите, гарантированной членам альянса пятой статьей учредительного договора альянса. Получилось так, что она превратилась в цель с нарисованной на спине мишенью. С тех пор, как Россия начала спецоперацию на Украине, в мире мало обсуждались провалы западной политики в регионе. Вместо этого внимание медиапространства было сосредоточено на развитии конфликта, а также на Владимире Зеленском, президенте Украины и сопротивлении ВСУ.
Для Путина возвращение Крыма, который он назвал «святой землей России», стало знаковым достижением. Его потеря может создать экзистенциальную угрозу Кремлю и спровоцировать дальнейшую эскалацию — возможно, как опасаются некоторые, даже с применением ядерного оружия на поле боя, хотя министр обороны Сергей Шойгу заявил на прошлой неделе, что в этом «нет необходимости». Западные лидеры по большей части хранят молчание о том, как взаимодействовать с Россией и сейчас, и когда конфликт, в конце концов, закончится. Президент Франции Эммануэль Макрон оказался исключением, затронув эту тему в его начале. «Мы не можем просто стереть Россию с лица земли — она все еще здесь, — сказала Сильви Берман, посол Франции в Москве с 2017 по 2019 год, которая защищала решение Макрона продолжать переговоры с Путиным даже в первые недели спецоперации. — Мы не собираемся искать решение, изолируя Россию и не имея с ней никаких контактов». Позиция Макрона — и его предупреждение об опасности «унижения Путина» — привели к тому, что французского президента пригвоздили к позорному столбу «за умиротворение». Однако Джо Байден не изложил собственных военных целей Америки с тех пор, как в марте сказал, что Путин «не может оставаться» у власти, что вызвало поспешное опровержение Белым домом, заявившим, что президент не призывал к «смене режима». Политики в Вашингтоне и Лондоне, похоже, склонны надеяться на то, что украинцы сами решат за них проблему на поле боя, изгнав российские войска из своей страны. А вскоре после этого из Кремля уйдет униженный Путин. Это выглядит как принятие желаемого за действительное, и не только потому, что патовый вариант в развитии ситуации сегодня остается наиболее вероятным. Ни недовольные олигархи, ни недовольное население сейчас Путину явно не угрожают. Санкции как-то сказываются на российской экономике, но их полный эффект проявится еще очень нескоро. Напряженность между Востоком и Западом последних нескольких лет вряд ли когда-либо исчезнет, даже если Путин покинет Кремль. Почти наивное восхищение россиян всем западным, с которым я сталкивался за семь лет работы корреспондентом в Москве в конце 1980-х — начале 1990-х годов, давно исчезло. Вместо этого тот период вспоминается как время, когда Россия была слабой, погруженной в хаос и получившей от западников удар в спину. А теперь Запад вообще обвиняют в том, что он всегда «держал за спиной кинжал».
Популярность Путина в 2000-х была основана на его репутации человека, который навел в стране порядок и обеспечил людям процветание. Его стремление восстановить величие России с тех пор все больше основывалось на антагонизме по отношению к Западу, разжигаемому такими комментаторами, как Владимир Соловьев, который выступает по телевидению и призывает к ядерной войне. У Николая Патрушева, главы Совета безопасности России, и у других влиятельных фигур в Кремле преобладают такие же «ястребиные» идеи, как и у самого Путина. Не исключено, что спецоперация на Украине ослабит Россию и усилит ее изоляцию. Но кто бы ни стал преемником Путина, США и Европа должны будут найти способ конструктивно работать со страной, курс которой он определял на протяжении последних двух десятилетий. Западу нельзя допустить, чтобы Россия оставалась злобным и затаившимся образованием, которое отбрасывает мрачную тень на евразийский континент. Однако и сама Россия тоже должна измениться, как это сделали Германия и Япония после Второй мировой войны, и западноевропейские страны после потери своих колоний. Как и бывшие империи до нее, Россия должна отказаться от своего имперского мышления и признать, что Украина и другие ее бывшие земли пошли разными с ней путями. И она должен научиться доказывать свое величие своими внутренними достижениями. В этом состоит наша великая надежда» (ИноСМИ). Ну, а, по мнению автора этого сайта, у современного Запада, действительно, есть проблемы, но не с Путиным и Россией, а со всем «остальным миром». Короче говоря, агрессивное меньшинство жителей меньшинства стран на Земле (порядка 15%) захватили власть в свои руки и жестко управляют этими странами. Но им этого мало, и они хотят управлять всем миром, а мир не хочет этого, так как он привык управляться большинством. Откуда и появились все нынешние мировые проблемы. Однако хочет это меньшинство или нет, но оно проиграет, ведь «большинство всегда право, даже, когда оно не право» — так утверждает мировой закон. А вот что по этому поводу думает Н.Н. Александров, статья которого: «Как ЕС повторяет путь СССР» опубликована им еще в 2016 году. «Придет время, когда все наши нынешние понятия будут выглядеть грубо и приблизительно. Это нормально, поскольку новое всегда схватывается за какой-то участок и никогда не охватывается полностью. Скорее всего, мы так никогда и не узнаем, что скрывается за понятием «эгрегор», но оперировать этим понятием мы продолжаем все более и более активно. Это важно постольку, поскольку прочие ракурсы или говорят совсем не о том, или сильно искажают реальность с угоду старым схемам.
Сведем информацию к минимуму. Есть особый тип энергетики, который создает и удерживает человеческие общности. Мы называем его эгрегором и формой его существования считаем преимущественно энергию – энергетическое существо. Мы предполагаем (по действиям) что у эгрегоров есть «сознание» (известное как групповая психика, коллективное бессознательное, трансперсональность и т.д.). Народы, нации и прочие общности управляются этой энергетикой. Это первое, и второе – любые общности суть естественные образования, они без эгрегоров не существуют (вещество плюс энергия). Размер групп от двух человек до человечества. В минимуме, если вы не вырастили эгрегор семьи, брачный контракт вам не поможет – нет общности. Максимальная общность, пока что существовавшая на высших уровнях эгрегоров, это мировые религии. Эгрегоры потенциально бессмертны. Например, никаких египтян и греков давно нет, на этой территории живут совсем другие народы, но эгрегоры Древнего Египта и Древней Греции активно живут в культуре. «Молчащие» эгрегоры способны возрождаться, если правильно наполнять их новой ментальной энергетикой. Это, кстати, открывает поле для особой экспериментальной науки. Известны случаи, когда отдельные люди в результате сильных травм или стрессов соприкасаются с ними. Люди говорят и пишут на «мертвых» языках, иногда сразу на многих. А теперь о главной ошибке СССР. Приближается столетие Октября, и естественным было бы воздать должное этому колоссальному историческому событию, открывшему небывалый эксперимент по созданию нового общества. Если, скажем, США создали рациональное государство на новых основаниях на «расчищенном» месте и с нуля, то эксперимент СССР был другим. Народ не меняли, землю тоже, поменяли нечто другое. Я бы сказал, мечту. Цели существования. На этом пути мы вышли в космос, и это важно – именно для нас. Мир может и забыть, мы не забудем. Но погубило родину мечты обычное мещанство. О чем и поговорим. И сразу быка за рога: принципиальной ошибкой идеологии СССР была опора на всемирную «пролетарскую солидарность» – у этого рационального марксистского понятия не было и нет оснований в виде эгрегора. Поскольку «пролетарии» в устойчивые группы не объединены, за исключением трудовых коллективов, да и то не всех. Профсоюзное движение (тред-юнионы) взывало к этой самой групповой солидарности, но на деле опиралось скорее на экономические интересы.
Попытка активизировать «пролетарскую солидарность» рационально (через просвещение) изначально была ошибочной – рациональное в иррациональном почти не работает. Это, кстати, хорошо понимал А.А. Богданов, который иначе представлял себе формирование пролетарской общности, чем Ленин. Понимая, что такой общности в реальности нет, как нет и исходной пролетарской культуры, он проектировал ее поэтапное выращивание – такой эгрегор можно было вырастить, но постепенно и совсем другими методами. Богданов связывал процесс с общественным сознанием, за что его и громили недоучившиеся «марксисты». Опираться на «пролетарскую солидарность» изначально было невозможно – не на что опираться. Это стало ясно, когда немецкие рабочие (а они по революционной активности были иногда и впереди наших) пришли в СССР в военных касках и с оружием в руках. За короткий срок им в головы «закачали» совсем другую культуру, более примитивную, но работавшую на уровне образов и целеполагания. Зададимся вопросом – а откуда же была родом эта всеобщая вера и эйфория в настроениях первых лет революции? И будем отвечать постепенно. Сталин создал квазирелигиозную конструкцию идеологии, которая могла действовать только в СССР. Попытки переноса ее в прочие страны – хоть на запад, хоть на восток – воспринимались как набор ритуалов, которые победитель желает видеть у побежденных, или около того. Мы опирались на иллюзию эгрегора – и вот вам бунты в странах «народной демократии» через каждые 11 лет. И вот вам «кольцо ненависти» сейчас – маятник пошел в обратную сторону. Причем, большинство наших людей искренне не понимают, в чем тут дело. А дело в невыращенном эгрегоре «пролетарской солидарности» и его последующей рациональной имитации в идеологии. То же самое, но поменьше масштабом, связано с темой «советского человека». Этот эгрегор был спроектирован, он рос, но подпитка и срок его жизни оказались недостаточными, чтобы поднять людей в нужный момент кризиса. Это был «ненаполненный» эгрегор или недостаточно наполненный. Я так говорю, поскольку все жившие при СССР все-таки чувствуют себя исторической общностью. Пусть некоторые с минусом, через отрицание, но чувствуют. Принципиально важно следующее: эта объединяющая энергия имеет показатель мощности и на разных стадиях ментальных циклов — это разная мощность. В начале гигантская (если есть пассионарность), в конце нулевая. Огромная мощность ментальной энергетики на первоначальном этапе и создавала иллюзию эгрегора пролетариев. Вспомните у Маяковского «хоть вещи снесет задаром вам» – он априори предполагает, что носильщик с Запада полон запретной там «пролетарской солидарности». Но этой мощности энергии возникает СССР и его восхождение до сих пор кажется чудом истории.
Но Сталин имел цель сплотить народ с ориентацией на войну, и он достиг этого. Победа осталась для нас ключевым событием истории и ментальной опорой. Вот только ее цена была непомерно велика, что сильно снизило возможности подпитки эгрегора – погибли ведь лучшие. На длинный цикл этими методами людей сплачивать дальше не удавалось, да и мощность энергетики после пика 1970-го года падает. Тем не менее, если рассмотреть «лирического героя» песен Высоцкого, хоть из прошлого, хоть из его настоящего, это именно советский человек как он есть, без идеологического лака. У него есть потребность «служения» на грани подвига – «мы можем по году плевать на погоду» и т.д. И даже зеки и психбольные в этой панораме образов людей рассуждают в тех же категориях советской империи – они ее плоть и кровь. Сплоченность, достигнутая в 1960-х (равновесие МЫ-Я), начинает усиленно разрушаться извне: на Западе возникло «общество потребления» и яд Я-общества потек к нам через все каналы, фильмы и вещи. Неверно понимать дело так, что нарождавшееся единство советского народа предали и потом продали – а вы где были? Но здесь была допущена ключевая ошибка управления: в застое надо было менять структуру общественных институтов, под растущее Я. Вот как надо менять ее сейчас, когда стоит обратная задача – в ситуации главенства Я поменять ее под МЫ. Советские люди 1980-х мечутся – энергетика эгрегора иссякает, а правящая элита не только не озаботилась сменить политику, а вошла в заговор. Говорить об этом предательстве и недоумии больно, и не хочется. Важнее другое – мы теперь все немного «партизаны в тылу у врага». Мы чувствуем свою чужеродность этой текущей вакханалии и ожидаем только одного – призыва оттуда! Энергия советского эгрегора никуда не делась – она бессмертна, как и прочие эгрегоры. Ее нужно только правильно наполнять. А путь «домой» – в нашу уже имеющуюся общность – может быть весьма извилистым и зависит от обстоятельств, сил и ресурсов. Он проявляется иногда совершенно неожиданными зигзагами. Вчера случайно наткнулся на подборку видео – поселок в Донбассе, где я заканчивал школу, там одни немощные старики остались и живут без воды, обстреливают укры – от них 800 метров. Но эти полуживые люди в поселке сплотились, как могли, и живут, как их отцы в войну – второй год подряд. Поразили же меня даже не эти старики, поскольку шахтеры меня всегда восхищали, а молодые бойцы ЛНР. Ясные глаза, вера, веселье и сила. Я вдруг вспомнил, как в 60-х мы обожали Кубу и тех бородатых кубинцев в форме. От них веяло тем, чего нам тогда так не хватало: верой и духом борьбы на грани жизни и смерти. Романтикой Революции. Вот и от этих юных людей веет. Жив наш эгрегор, живы все нужные ценности – стоило их только разбудить и востребовать. И они возникли ниоткуда у совсем молодых чистых ребят. Причем, я слышу, что говорят они так, как будто пришли из будущего: социальная справедливость, служение, взаимопомощь, вера.
Представьте теперь, что вам историей позволено все исправить (а это так и есть). Теперь вы знаете, что на первом этапе нужна не только жесткая мобилизация, но и выращивание единого планетарного эгрегора (мощная надсистема для будущего). Миссия такая у нас есть, и она осознана – космос подсказал. И второе: если правильно учитывать соотношение МЫ-Я, нужно строить систему институтов государства как постоянно сменяемую. Консервация, очень естественная для людей (никто не хочет жить в эпоху перемен), в теперешней истории есть гибель. Рассказывать про это – лишнее, поскольку весь современный менеджмент (управление процессами, управление изменениями и т.д.) про это только и говорит. Единственное, чего не стоит забывать: эгрегоры разговаривают через образы, они и наполняются иррационально через образные каналы. Этот тип управления гораздо более исследован в целях манипуляции, а нам нужно использовать эгрегориальное управление в позитивную сторону – вдохновляя. Нам нужен эгрегор человечества. Почему? А по естественной логике: что за масштаб ждет людей после масштаба мировых религий? Планета в Солнечной системе. Привыкайте быть ее жителями. Ошибка объединенной Европы. Сказанное про эгрегоры в целом позволяет рассматривать сопоставительную картину современной ситуации на планете. Например, менее развившиеся в техническом отношении страны исламского мира демонстрируют высокую энергетику сплоченности и рождаемость (приоритет МЫ), а немецкие мужчины (по опросам более 40%) хотели бы быть «домохозяйками» – в энергетическом плане это близко к нулю, это закукливание (приоритет Я). Оказывается, можно быть богатыми и вот такими вот рогатыми. А потому, что Германия все еще по факту оккупирована США и не имеет самостоятельности в принятии решений (суверенитета). Британия – куда больше, что она и продемонстрировала. Но этот чудо-остров как всегда крутит свою темную игру. Все религии построены за счет эгрегоров, поэтому первоначально все большие государства имели в основании нечто, что удерживало духовное единство, общность менталитета. На этой основе можно построить государство, которое во времени почти не будет меняться, если стабильны внешние условия. В его основе лежит «азиатский способ производства», который смущал Маркса, поскольку мешал создать единую схему по поводу капитала. А здесь принуждение-то внеэкономическое, ментальное – на уровне подсознания. К сожалению, в Новом времени это приведет их в стан потенциальных колоний технократического Запада. Но сегодня их недостаток – ментальная сплоченность – становится скорее достоинством. Кстати, Запад быстро разрушил именно те государства, которые были искусственной сборкой разноконфессионального и разноплеменного – Ирак и Ливию. Только диктатура могла их удерживать, а потому «цельтесь в азиата» – убрали диктаторов, они и рухнули. С Сирией вот не дожали совсем немного, русские вмешались, заразы.
Зато в Иране все случилось наоборот: мир увидел возрождение исламского эгрегора и государства на его основе из ничего. Это уж враг, так враг, сюда Западу лучше не соваться. Ну и проектный – явно – ИГИЛ, особая тема. Эксперимент по запуску псевдомусульманского эгрегора с упрощением культуры до архаики, но с помощью СМИ и СМК – сетевая структура. Применительно ко дню сегодняшнему мы имеем все еще весьма сильный исламский эгрегор и полуразрушенный европейский. Почему так? Исламский эгрегор не был так скован рациональной машиной, даже вожделенный ныне халифат исторически существовал недолго и постоянно менялся. Османы – это уже совсем другое. А вот европейский мир попался в ловушку своей же рациональности: есть эгрегор Франции и Англии (что показывает великое искусство), но нет и не было эгрегора Европы. Точнее, в качестве духовного целого выступал католицизм во главе с Ватиканом (и тоже через искусство), но, как известно, протестанты разрушили его изнутри, выпустив на волю капитализм и идеологию рациональности. В Голландии церкви продают под рестораны. Евросоюз стал политической скороспелкой. Притягивая к себе сначала такие специфические отсталые окраины, как Греция, Португалия и Испания, Евросоюз окончательно лишался идейной однородности. Между югом Италии и севером Латвии нет вообще ничего духовно общего (в менталитете, а не в лозунгах и декларациях). Кроме Я-жадности, но она не сплачивает. Когда развалили СССР, Европа проглотила сначала все страны «народной демократии», а потом и доступную им часть бывших республик СССР. Переваривала она их четверть века, на чем немало расцвела. Проглотив постсоветское наследие, ЕС получил в экономике значительный съедобный ресурс, но при этом полностью разрушил остатки католического эгрегора. Полупропитанные советским духом бывшие «демократы» ныне в ужасе наблюдают реальность, которой они никак не ожидали. Квоты, доводящие до голодной рвоты. И еще НАТО им подкидывают на прокорм. Но вот переваривать стало как-то нечего. И начались игры с украми. Начались для евроамерики в общем неплохо, но заканчиваются далеко не так хорошо, как грезилось. От рыбки Украины остались одни обглоданные кости и желания ее заглотить не испытывает никто из способных это сделать: минусов больше, чем плюсов. Разве что землю плодородную забрать, но тогда население надо или кормить, или согнать, или уничтожать. Все варианты требуют подходящей ситуации и немалых средств, а этого пока нет. Ситуацию всячески пытаются создать, дергая Россию за гордость.
Итак, мы имеем де-жа-вю. Евросоюз влип туда же, куда поколением ранее СССР. ЕС принял рациональные декларации за единство европейского духа и соединился под шапкой всеми ненавидимой брюссельской бюрократии. А бюрократия – это вам не демократия, им не скажешь «мы вас не выбирали». Получилась не очень управляемая большая машина. У Евросоюза нет эгрегора. Есть только эта машина. И ее прочность проверяется тем, как скоро оттуда побегут, случись трудности. А они вот, подошли вплотную. Ресурс постсоветский доели. Куда теперь взор кинуть? Конечно, на Россию. Но последняя повела себя неправильно. Вместо распада взяла, и перевооружилась. И на санкции начихала. И кое-чего продемонстрировала там, где ее Запад никак не просил. Разборку с ней США отложили на послевыборы. Посмотрев на эту ситуацию с Европой, США решили, не теряя времени, поглотить старушку. Им тоже нужен ресурс для поедания. Европа брыкается, поскольку, сами понимаете, не так давно она была в роли большой рыбы. И печенками чует, что ее заманивают, чтобы съесть. Очень неприятная для нее ситуация. Уточним еще раз: Европа пока что способна удерживать общность на своей территории за счет машины цивилизации. Машина цивилизации, или мегамашина из людей, по Мэмфорду, это чисто техническое устройство. Социология описывает ее довольно бойко через совокупность институтов. А что есть институт – блок рациональных норм. Прежде всего, это институт собственности и институт права. Посетивший предвоенную Германию авиаконструктор А. Яковлев был поражен страстью немцев к форме – даже последний уборщик на улице имел свою форму и гордился ею. Но и у нас при Николае первом все ведомства и вузы имели свои шинели – что и описал Гоголь. Эта немецкая машинная организованность все еще очень сильна, а потому сильна и Германия. Но только в экономике, а не в политике. В политике она не суверенна. Это очень разрушительное для немцев раздвоение как раз и проходит по линии водораздела эгрегора (немецкий дух) и машины. Уроки Европы. Если смотреть на проблемы Европы геополитически, то она всегда находилась между некими предельными центрами силы. В упрощенном виде – морской и континентальной, это описано массой геополитиков в разных терминах. И хотя сегодня ситуация вроде как усложнилась, в ментальном поле она абсолютно та же самая, что и всегда. Европа между этими пределами висит и сегодня, только теперь на месте доминировавшей Великобритании – США и ее ручной блок НАТО. Британия стала империей раньше России. Но когда и Россия при Петре позиционировала себя как империя, уже два центра силы стали конкурировать за влияние на Европу, бдительно внедряясь в вечные европейские распри. Теперь единая империя в самой Европе была уже невозможна, поскольку не нужна этим силам, что закреплялось и юридически. Вот почему Европу периодически насильственно «консолидировали» именно диктаторы, то Наполеон, то Гитлер. Они действовали поверх законов и вопреки международным нормам. Происходило это в первой трети столетнего цикла и для Европы заканчивалось одинаково плохо: ее держали в раздробленности и под протекторатом. Россия даже считалась некоторое время жандармом Европы. А при Сталине и Рузвельте баланс сил еще более резко поменялся – ее просто поделили, установив прямую оккупацию. Мы недавно оттуда ушли, а США и не думали. Они и в Японии хорошо обосновались» (Н.Н. Александров). Продолжение статьи Александрова в следующей главе.