История Руси и мира -2
Продолжим цитирование книги Мартиросяна. «Необходимость централизации, – подчеркивал такой борец с самодержавием, как А.И. Герцен, – была очевидна, без нее не удалось бы ни свергнуть монгольское иго, ни спасти единство государства. События сложились в пользу самодержавия. Россия была спасена. Она стала сильной, великой…» (Герцен A.M. Сочинения. М., 1956. Т. 3.). За многие столетия самодержавие претерпело различные изменения по форме и названию, но, заметьте, не по сути! Никому не дано безнаказанно нарушать Высший Закон, тем более, когда это касается сути основы державы. Но здесь же сокрыта и великая «ахиллесова пята» России. Осознанно соглашаясь с выбором самодержавия как единственной формы власти, могущей гарантировать Безопасность каждого и всех, народ (народы) добровольно согласился (согласились) и с доминированием обязанностей перед государством вместо прав. Так вот, беда в том и заключается, что испокон веку верховная власть в России абсолютно персонифицированная и от специфики личностных характеристик конкретной персоны слишком многое зависит в судьбе государства и общества. Хорошо, если сия персона денно и нощно думает и эффективно заботится о державе и ее народах. Но дело-то в том, что выстраданное веками кровавой борьбы за физическое выживание народа самодержавие как система обеспечения Безопасности всех и каждого так же, как и любая монополия, подвержено коррозии со стороны алчности. Если, так сказать, в научных понятиях, то, пожалуй, придется обратиться к не столь уж и популярным ныне К. Марксу и Ф. Энгельсу. По их мнению, «вместе с возможностью удерживать товар как меновую стоимость или меновую стоимость как товар пробуждается алчность» (в поэтическом понимании прошлого, например, древнеримского поэта Вергилия – пробуждается «auri sacra fames», то есть «проклятая жажда золота»). Власть – товар, ее возможности – меновая стоимость. Итоговый вывод понятен, надеюсь, без подсказки. Но это та самая алчность, которая ставит под угрозу исчезновения в Небытии тот самый народ, за безопасность которого власть вроде бы отвечает. Хуже того. В ситуации, когда Олимпом власти в государстве, созданным не просто по соображениям Безопасности, а именно в тех самых конкретных условиях, что были описаны выше, овладевает алчность в виде «LIBIDO DOMINANDI» – «страсти к властвованию», общество сталкивается как с деспотизмом, так и с разгулом коррупции, являющейся экономическим вариантом проявления «LIBIDO DOMINANDI». Дуэт же деспотизма и коррупции автоматически ведет к разрушению государства и уничтожению народа. Деспотизм же, к слову сказать, характерен и для демократии. Однако «демократия… не нарушая своих принципов… может сочетать в себе все виды гнета политического, религиозного, социального.
Но при демократическом строе деспотизм становится неуловимым, так как он распыляется по различным учреждениям, он не воплощается ни в каком одном лице, он вездесущ и в то же время его нет нигде; оттого он как пар, наполняющий пространство, невидим, но удушлив, он как бы сливается с национальным климатом. Он раздражает, от него страдают, на него жалуются, но не на кого обрушиться. Люди обыкновенно привыкают к этому злу и подчиняются. Нельзя же сильно ненавидеть то, чего не видишь. При самодержавии же, наоборот, деспотизм проявляется в самом, так сказать, сгущенном, массивном, самом конкретном виде. Деспотизм тут воплощается в одном человеке и вызывает величайшую ненависть» (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. – М., 1991, репринт 1923 г.). Вот ее-то очень легко эксплуатировать в разрушительных целях – ведь когда национальное и социальное объединяются с персонифицированной ненавистью религиозного (идеологического) экстаза, то возникают подземные толчки такой небывало чудовищной мощи, что походя крушат не только самые могущественные империи, но даже цивилизации и эпохи. То же можно и нужно сказать о коррупции. Коррупция в условиях самодержавия – ярко персонифицирована и потому легко вызывает всеобщую ненависть. В условиях демократии же источником коррупции является режим власти, на помощь которой приходит, как это ни парадоксально, описанный выше деспотизм в условиях демократии. Едва только – к концу первого тысячелетия от Рождества Христова – завершилось еще и религиозное оформление цивилизаций, то основополагающее, глобальное, принципиально непримиримое, антагонистическое противоречие между Западом и Востоком (Россией) приобрело еще и все черты геополитического противоборства религиозно-цивилизационного характера и таким оно остается поныне. В 1018 г. произошел первый серьезный раунд геополитического противоборства религиозно-цивилизационного характера – консолидированные силы католического Запада в лице объединенного саксонско-венгерско-польского войска под предводительством известного польского бандита, но князя, а впоследствии еще и короля – Болеслава Великого, – напали на Русь и захватили Киев. Однако самым главным во всей этой истории является иное – то, что на тысячелетие вперед предрешило особую специфику проявления геополитического противоборства религиозно-цивилизационного характера между Западом и Русью. Ведь это нападение произошло в буквальном смысле «по горячим следам» Крещения Руси! Спустя всего двадцать девять лет после официально признаваемой даты Крещения – 988 г.! То есть уже тогда прельстивший Запад девиз «Дранг-нах-Остен» обрел ярко выраженную религиозно-цивилизационную окраску геополитического характера!
Все второе тысячелетие глобальный геополитический бандитизм Запада против России будет именно такой и в таком же виде перекочует даже в третье. Едва ли кто-либо задумывался над тем, что выбор стратегических целей по гитлеровскому «Плану Барбаросса» был предопределен именно этим. Все три стратегических направления имели не просто цель – определенные города. Каждый из них являл собой определенный символ в истории развития цивилизации и государственности Руси. Ленинград, то есть Санкт-Петербург, находится в непосредственной близи от праматери Русской цивилизации – Ладожской, Москва – символ Русского централизованного государства и соответствующей ему цивилизации Руси, Киев – символ цивилизации и государственности Киевской Руси! Эти цели символизировали собой кровавое геополитическое противоборство религиозно-цивилизационного характера. Главари нацистского режима во главу угла всех целей своего нападения на Советский Союз ставили продвижение далеко на Восток «сущности Европы». А какова она, эта самая «сущность Европы», мы уже знаем – АГРЕССИЯ! Но с тех же самых пор и без того до крайности специфичное геополитическое противоборство религиозно-цивилизационного характера между Западом и Русью обрело еще одну черту. Тогда же сложилась и особо уникальная из-за своей феноменальной подлости «традиция» Запада нападать на Русь в период либо уже начавшихся, либо в канун крутых цивилизационных изменений в ее судьбе, в том числе и тех, что либо прямо, либо исподволь провокационно инспирировались самим Западом. Если хотя бы бегло схематизировать обстоятельства, например, всех крупнейших столкновений Руси с Западом, то без труда увидим все доказательства наличия у Запада именно этой подлейшей «традиции», которая пустила слишком уж глубокие корни. Всякий раз, когда гибли предшествовавшие формы русской государственности, без труда можно обнаружить то или иное «содействие» Запада. Но точно так же и у истоков неизбежного на новом витке истории ренессанса русской цивилизации и государственности, тем более, если они изначально были сориентированы на новые фундаментальные принципы, опять можно обнаружить прямое (нередко и силовое) или косвенное «содействие» (если это было выгодно) или противодействие (если это было невыгодно) Запада. Вспомните историю XX в. Двукратное разрушение государства происходило в буквальном смысле на пороге новой эпохи не только в ее развитии и цивилизации, но и в целом земной цивилизации. К примеру, так называемая февральская революция 1917 г. произошла не только в канун уже ни у кого не вызывавшей сомнения феерической победы России в Первой мировой войне, но и, прежде всего, как превентивно ликвидирующая грядущее объективное возвышение России над всем миром в качестве закономерно обретающей статус мирового центра державы.
Собственно говоря, Запад для того и развязал ту войну, чтобы не допустить такого развития событий. И Вторую мировую войну в ускоренном темпе развязывали и усиленно провоцировали Гитлера на нападение на СССР, прежде всего, именно по этой же причине. В свою очередь и крушение СССР произошло в буквальном смысле на пороге новой эпохи в развитии не столько транспортных коммуникаций, в которой ведущая роль принадлежала бы Советскому Союзу, сколько в мировой цивилизации. То есть совершенно мирным путем глобальная монополия путей сообщения в мире объективно перешла бы в руки СССР со всеми вытекающими отсюда глобальными последствиями (речь идет об экранопланах, эпоху которых открыл именно Советский Союз). Воплощенный в них сплав высших достижений отечественной науки давал СССР неоспоримые преимущества как в военной сфере, поскольку на многие порядки повышал уровень мобильности едва ли не всех родов войск, так и в гражданской. Особенно в сфере экономически очень эффективного транспорта. Ведь в современном мире колоссальнейшую роль играет даже не столько сам торговый оборот, сколько его скорость. А экранопланы, в частности транспортные, с блеском решали эту задачу, да так, что во многие порядки могли повысить скорость оборота мировой торговли. Не говоря уже о сугубо транспортных выгодах и многом другом. Кстати, то же самое имело место и в начале XX в. Как обязательный атрибут вселенского бандитизма Запада, его освящение испокон веку обагренными кровью людской католическим крестом, и прочими «общечеловеческими ценностями», даже если на знаменах тех, кого в этих целях привлекал Запад, были начертаны отнюдь не христианские символы и уж тем более не резюме знаменитых десяти библейских заповедей! Как началось это с нападения на Киевскую Русь, так и продолжается до сих пор – меняются лишь формы да степень подлости, с которой Запад по-прежнему идет на это. Возьмем, к примеру, историю Куликовской битвы. Историческое и геополитическое значение той славной Победы не только в инициации ренессанса русской государственности в форме зарождения основ будущего Русского централизованного государства. Ее особое значение еще и в том, что она была одержана не над Золотой Ордой, и даже не над Мамаевой Ордой как таковой, а над наемными войсками под предводительством, если использовать современную терминологию, одного из крупнейших (естественно, по меркам тех времен) агентов военно-стратегического влияния Запада – все того же Мамая!
Не являясь чингиситом (то есть потомком Чингисхана), но всего лишь крымским темником, то есть предводителем расквартированного в Крыму 10-тысячного военного отряда, Мамай узурпировал власть в Крымской Орде – провозгласил себя ханом. По принципу «фифти-фифти» – т.е. наполовину инициативно, наполовину не без прямого воздействия на него ниже указываемых сил – стал исполнителем воли полномочных представителей средневекового аналога современной Америки – Генуи. Между тем в руках последней (наряду, правда, с Венецией) была сосредоточена едва ли не вся мировая торговля того времени (особенно по оси Запад – Юг и Запад – Восток). Генуэзский «доллар» того времени – золотой цехин, а также католический крест и внушительные, по-европейски вооруженные боевые отряды – генуэзская пехота – были проводниками политики Генуи в Крыму. Ее колонии с центром в Кафе (современная Феодосия) появились фактически во исполнение буллы римского папы о крестовом походе против подвергшейся тогда нашествию Батыя Руси еще в самом начале XIII века. Мамай осуществил свое нашествие не только вопреки воле хана Золотой Орды Тохтамыша, но и самой политики Золотой Орды в отношении Руси, поскольку преследовал цель ее подчинения своей личной власти, ради чего намеревался даже поселиться на Руси и разрушить православные храмы, чего Орда никогда не делала. Естественно, что в случае победы Мамая окатоличивание Руси подразумевалось как само собой разумеющееся, как, впрочем, и то, что захваченная им Русь должна была стать торговой колонией Генуи, – генуэзцы изначально поставили это условием своей помощи Мамаю, выторговав себе соответствующие права. Именно поэтому-то на Куликовом поле вместе с Мамаем в битве участвовала и генуэзская пехота как передовой отряд объединенного антирусского фронта Запада, простиравшегося тогда от Балтийского до Черного моря: на севере – шведы и крестоносцы, в центре – поляки, Литва и крестоносцы, на юге – сам Мамай. В союзе с Мамаем было и Великое княжество Литовское, объединенное 80-тысячное войско которого под командованием князя Ягайло должно было принять участие в Куликовской битве. Однако то ли нарочно – в расчете на то, что обессиленные стороны не смогут противостоять натиску войск Ягайло, имевшего прямое задание безальтернативно на тот момент окатоличившегося Запада окатоличить избравшую путь Православия Русь, – то ли по иным причинам, но Ягайло припозднился на 12 дней. Однако участие в битве он все-таки принял, самое что ни на есть подлое «участие» – напал на обоз с ранеными в ходе битвы новгородскими воинами и вырезал всех! Таков вот был союз этих двух шакалов против Руси!
Ну а после сокрушительного поражения в той битве Мамай нашел убежище, естественно, все у тех же генуэзцев в Кафе (Феодосия), откуда вновь и опять-таки на их же средства попытался взять реванш, выступив в 1381 г. в очередной поход против Руси. И вновь потерпел еще более унизительное поражение, на этот раз от самого Тохтамыша, который решил проучить зарвавшегося узурпатора ханской власти, как полагается. В поисках очередного убежища Мамай вновь сбежал к своим покровителям – генуэзцам, однако на этот раз алчные торгаши попросту прикончили своего агента влияния, посчитав это неким возмещением вложенных в этого авантюриста громадных по тем временам средств. Что ж, шакалу – шакалья смерть!.. Вся дальнейшая история взаимоотношений Руси-России с Западом протекала именно в этом, обозначенном указанными выше вехами, русле. Абсолютно ничем не отличается и современность. Ибо в основе этой истории и современности основополагающее, глобальное, принципиально неустранимое, антагонистическое геополитическое противоречие религиозно-цивилизационного характера между АГРЕССИЕЙ – как сущностью ЗАПАДА – И БЕЗОПАСНОСТЬЮ – как сущностью и базовой ценностью РОССИИ! С этим связана еще и такая «традиция» особой подлости Запада, как беспрерывное разыгрывание «русской карты» в мировом пасьянсе. То ей придают вид «русской угрозы» (в XX в. – «большевистской», а затем и «коммунистической» и, наконец, «советской угрозы»), то вид решающего козыря, но всякий раз Россия платит за это океанами крови людской и неисчислимыми иными потерями. Когда же Россия пытается избежать такого поворота событий, то ее начинают обвинять в некоем коварстве, или, того не чище, что имеет место быть в наше время, в нарушении «демократии» и «прав человека». Ну что еще можно ожидать от Запада?! Запад – он и есть Запад, итить его…» (Мартиросян). И главный вывод Мартиросяна постоянно подтверждается всей историей взаимодействия России и Западного мира. Поговорим, например, о забытой победе России – «Восточная война 1853-1856 гг.» (Юрий Максимов). «Благодаря воссоединению России и Крыма война, которую сегодня принято называть Крымской, стала известной широкой публике, которая историю знает «не очень». Однако тот факт, что та война шла не только в Крыму, но и недалеко от Петербурга: на Камчатке, на Соловецких островах и в других местах, знают уже далеко не все. А ведь именно поэтому ее в России и называли ранее «Восточной войной». Многое из того времени напомнит нам сегодняшние дни. Хочу напомнить, что тогда Англия, Франция и Сардиния (Италия) поддержали Турцию в конфликте с Петербургом, несмотря на то, что он имел характер защиты христианства со стороны России. Ради геополитики были забыты все остальные критерии. Австрия, которую незадолго до того Россия фактически спасла, оказав помощь в подавлении мятежа в Венгрии, в знак благодарности угрожала нам оружием, что привело к необходимости иметь в европейской части империи массу войск на случай удара австрияков. И только Пруссия была нейтральна.
Постоянный автор ресурса «nstarikov.ru» Юрий Максимов высказывает неожиданную точку зрения на итог этой войны. Ведь принято считать, что Россия ее проиграла. А так ли это? «Ровно 160 лет назад закончилась очередная война с участием России. Как это уже бывало не раз, в этой войне наша страна противостояла агрессии блока мощных государств. Боевые действия 1853-1856 гг. в Российской империи потом назвали Восточной войной, а на Западе — Крымской. Впрочем, в нашей стране оба названия со временем стали синонимами, а сейчас и в России про Восточную войну знают лишь специалисты и любители отечественной военной истории. Воссоединение РФ с Крымом вызвало кратковременный всплеск интереса общества к славным событиям середины 19 века, но важнейшие детали опять «выпали» из идеологического русла. В нашей официальной исторической науке Восточная война оказалась низведенной чуть ли не до уровня рядового локального конфликта, итогом которого без капли сомнения признано военно-дипломатическое поражение России. В советское время, когда проигранные сражения и войны царской армии старались использовать в качестве критерия оценки эффективности государственного строя, победа антироссийской коалиции в этой полузабытой войне признавалась безоговорочно. Конечно, оборона Севастополя в нашей стране всегда признавалась героической. Имена Нахимова, Корнилова и матроса Петра Кошки знали все советские школьники. Герои были, оборона была, но войну, как писалось и пишется в учебниках, мы все-таки проиграли. Но при первой же попытке ближайшего рассмотрения истории этой войны возникает ряд вопросов, которые плохо согласуются с общепринятой версией оценки событий того периода. Мне меньше всего хочется «грузить» читателя выдержками из документов и излишне подробным анализом, поэтому попробую обозначить лишь наиболее важные и интересные моменты в цепочке событий тех далеких дней. Итак, начнем с географии. Крым Крымом, но он был лишь одним из основных участков нанесения удара. Даже нынешним школьникам известно, что на Россию нападали издавна и с патологической регулярностью. И чаще всего объединявшиеся в союзы враги атаковали разом с разных сторон, прекрасно понимая о сложности войны огромной страны на несколько фронтов. Внимательный читатель в ответ может вспомнить про поход на Россию Франции в 1812 году, мол — войска Наполеона шли к Москве чуть ли не по одной дороге.
Но если вспомнить лучше, то выяснится высочайший уровень антироссийской военной активности на юге, причем как раз перед началом похода Великой Армии на Россию. Именно там, во время очередной русско-турецкой войны 1806-1812 гг. блестяще показал себя Кутузов. Он успел победно завершить компанию и принудить Турцию к миру буквально перед самым началом вторжения французов в Россию. Организаторы новой агрессии против России приняли к сведению все уроки прошлого. Предстоящие «мероприятия» были спланированы с учетом не только географических особенностей театров боевых действий, но и коммуникативно-транспортных возможностей того времени. Восточная война отнюдь не ограничилась Балканами и Крымом. Удар почти одновременно был нанесен с шести направлений. Помимо Крыма, сражения начались на Кавказе и трех морях — Черном, Балтийском и Белом (1941 год вам это не напоминает?). Важный элемент новизны — Россию атаковали также на малонаселенном и труднодоступном Дальнем Востоке. Казалось бы, зачем? Об этом ниже. Показателен и внушителен список противников России: три империи – Британская, Французская и Османская. Плюс здесь же до кучи оказалось Сардинское королевство (в будущем оно стало Италией, а в 1853 году это было приличное по европейским меркам государство с населением более 5 млн. человек). К этой теплой компании готовы были присоединиться и другие участники мировой политики, ожидавшие скорейшего крушения Российской Империи. И примкнули бы: в поражении России никто на Западе не сомневался. Восточная война выявила ряд объективных недостатков российской армии. И дело было отнюдь не в вооруженности. Здесь у нас как раз все было в порядке — вооружение у всех участников войны в целом было одинаковым, за исключением большего количества нарезного стрелкового оружия у армии коалиции. Серьезные проблемы были с взаимодействием между подразделениями. Никакой критики также не выдерживала выучка солдат и крайне низкой была квалификация командного состава Русской армии (хотя, как мы убедимся ниже, все было относительно и схожие трудности имели и войска союзников, о чем поговорим ниже). Безукоризненно показал себя только наш флот. Но у России было главное преимущество — лучшие в мире солдаты, о чем войскам коалиции в который раз предстояло убедиться на собственном опыте. Обратим внимание, что на тот момент сама по себе территория Крыма для России с военной точки зрения не имела приоритетного значения, ибо основной удар ждали из Европы. Поэтому и войск на полуострове было совсем немного. Но в Крыму стоял наш флот (!). И именно он, как гарант российского доминирования в Черном море (когда-то, напомню, именуемого Русским) и был главной целью Англии.
Теперь понимаете, почему Запад до сих пор не может успокоиться (и не успокоится никогда) после возвращение Крыма в состав России? Крымская эпопея в целом хорошо известна и продемонстрировала не только легендарную стойкость русского солдата, но и не самую лучшую подготовку солдат и комсостава союзников. Особенно в этом плане выделялись инициаторы войны — англичане, чья армия славилась покупными должностями и солдаты которой, по утверждению русского писателя Лескова, ружья кирпичом не чистили. Довольно известный современный английский историк-публицист Рон Судалтер в оправдание неудач англичан в Восточную компанию пишет о том, что «крымская война велась удручающе неумело». Захваченная у врага пушка – это символ победы. Помните ряды трофейных пушек в Кремле после изгнания французов в 1812 году? Так вот, взятие Севастополя для англичан стало событием чрезвычайной важности. Британцы разослали 4000 захваченных русских пушек по всем своим колониям (от Австралии до Канады). Мол – знай наших! Умолчав, конечно, что более 3800 из захваченных пушек были устаревшими, в боях не использовались и мирно хранились в арсеналах Севастополя. Шуму было много. Представьте себе — из этих же пушек начали отливать главную военную награду Британской империи – крест Виктории. Севастополь англичане помнят до сих пор! Раз мы коснулись вопросов пропаганды, то надо отметить, что именно с Восточной войной связаны первые действительно заметные проявления информационной войны. Английские газеты взахлеб писали о том, что при Синопе русские моряки якобы расстреливали тонущих турецких матросов и прочие «ужастики» (сегодня эти же английские газеты пишут о якобы тысячах жертв среди мирного населения Сирии в результате боевой работы российских ВСК). Тогда же британские журналисты оправдывали неуклюжие действия своей армии, между делом пиарили отдельных «нужных» полководцев и т.д. Короче, создавали нужное общественное мнение. Так же дело обстояло и с потерями врагов в той войне – англичане озвучивают и оплакивают только убитых непосредственно в бою: 2755 солдат. А про умерших в результате несчастных случаев, от ран и болезней еще почти 20 тысяч солдат – про это ни гу-гу. А ведь у англичан к концу крымской компании было еще около 20 тыс. раненых. Итого – общие потери более 40 тысяч человек. И это при численности английского экспедиционного корпуса менее чем в 98 тыс. человек. Чуть ли не половина армии! Французы тоже доблестью не блистали и вдобавок несли огромные потери. Именно с их армией связан один казусный эпизод крымской компании. Дело в том, что в составе французского экспедиционного корпуса находились наемники-зуавы — элитные подразделения легкой пехоты французских колониальных войск, формируемые из отбросов общества и отличавшиеся высоким уровнем подготовки, а также необычным разноцветным обмундированием восточного типа.
Из-за своего бесстрашия и беспощадности в бою зуавы действительно были грозным противником и, в зависимости от ситуации, выполняли задачи армейского спецназа или, если быть точнее, — штурмовых подразделений. В одном из критических эпизодов под Севастополем командование союзников бросило на русские войска тех самых распиаренных зуавов, рассчитывая на привычный успех. Но русские солдаты о зуавах банально ничего не знали и, узрев на «спецназовцах» яркие шаровары и фески, приняли их за «обычных» турецких солдат, которых к тому моменту били успешно и на регулярной основе. В итоге атаку знаменитого французского спецназа русские встретили мощным штыковым ударом, который выдержать не могла ни одна армия в мире. Не выдержали и зуавы. Но для них есть оправдание: они ведь до того момента тоже ничего не знали о русском рукопашном бое. Да, потом была блокада и взятие Севастополя союзниками, но на зуавов первая же встреча с регулярной русской армией впечатление произвела неизгладимое. Турков за людей и равноправных союзников англичане не считали, достаточно глянуть на карикатуры в тогдашних британских газетах. Впрочем, немцы во время ВОВ точно также относились к разным румынам и итальянцам, а сейчас американцы с такой же брезгливостью относятся к своим союзникам по НАТО. Но уже тогда войска Османской империи в той войне использовались как дешевое пушечное мясо. Впрочем, как и армия Франции. Англия же, как обычно, прислала на войну лишь относительно небольшой экспедиционный корпус. Мы не будем затрагивать боевые действия на Балтике («героическое» нападение британцев на Соловки и Колу) и на Кавказе (где русская армия нанесла туркам ряд серьезных поражений на суше, а Нахимов сжег турецкий флот под Синопом). Сразу перенесемся на Дальний Восток, где разворачивались относительно малоизвестные и впоследствии легкомысленно интерпретированные события войны 1853-1856 гг. Вы наверняка помните, что в августе 1854 года объединенная англо-французская эскадра напала на город-порт Петропавловск, где получила сокрушительный отпор. Для России этот неприметный эпизод закончился блистательной победой, но ее значение недооценено и до сих пор. Поэтому и итоги всей Восточной войны интерпретированы столь однобоко. О том, что глубокой осенью 1853 года началась война, на Дальнем востоке России узнали в мае 1854 года. Тогда же военный губернатор Камчатки генерал-майор В. С. Завойко (он же был командиром Петропавловского военного порта), получил от генерального консула России в США предупреждение о готовящейся интервенции на дальневосточные земли империи. Еще один достоверный сигнал о вторжении пришел той же весной с американским китобойным судном от короля Гавайских островов Камеамеа III. Да и без этого о готовящемся захвате российских дальневосточных территорий красноречиво говорили многочисленные факты активной английской разведки.
Укреплять Петропавловск еще в 1849 году предусмотрительно начал губернатор Восточной Сибири и Дальнего востока граф Н.Н. Муравьев. Хотя, с учетом отдаленности порта, его защита к 1954 году представляла лишь небольшой гарнизон из 230 человек при 7 старых пушках. Показательно мнение графа о военно-политических перспективах вверенного ему региона, отраженное в отчете министру внутренних дел Л. Перовскому: «…Я много видел портов в России и Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал; Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но Авачинской губы она нам не отдаст». Как видно, наши политики того времени ситуацию понимали прекрасно и что делать – знали хорошо. Назначение Управителем Камчатки опытного, умного и хваткого генерал-майора Василия Степановича Завойко стало одним из факторов будущей победы. Уверенные в своих силах и успешном исходе предприятия, англичане и французы в далеком 1854 году выдвигаться к Петропавловску не особо-то и спешили. Что дало гарнизону и населению города несколько месяцев для подготовки к отражению агрессии. К августу 1854 года в Петропавловске проживало около 1600 человек населения, из которого потом было сформировано несколько небольших ополченских команд. Гарнизон вместе с экипажами фрегата «Аврора» (только что вернувшимся из полукругосветного плаванья и имевшего цинготную команду) и транспорта «Двина» насчитывал около 920 человек. В их число входили 350 солдат, только что прибывших на «Двине» (в самом конце июля). На транспорте же доставили и полтора десятка пушек. Всего артиллерии, вместе со снятыми с «Авроры» орудиями, в Петропавловске к началу противостояния насчитывалось около 67 стволов, из которых примерно 38 находились на батареях вокруг порта и еще несколько пушек были негодными для стрельбы. Эскадра противника состояла из 6 кораблей. Малочисленному русскому гарнизону противостояло около 2700 человек в составе флотских экипажей и корпуса морской пехоты. В распоряжении союзников имелось 216 орудий. Противник появился на горизонте 17 августа 1854 года. Уже на следующий день начал обстрел укрепленного побережья. В ночь с 18 на 19 августа погиб командующий объединенной эскадрой адмирал Прайс и дальше у захватчиков все пошло наперекосяк. 20 августа огнем артиллерии противник смог временно подавить две наших батареи, что позволило союзникам высадить десант в благоприятных условиях. Первый десант насчитывал около 600 бойцов и был отбит контратакой гарнизона силами в 130 человек. Французы бежали, не приняв боя.
Бегство было таким стремительным, что русские солдаты даже не успели толком пострелять вслед уплывающим на шлюпках десантникам. Второй штурм состоялся 24 августа и был гораздо яростнее первого. В какой-то момент ситуация сложилась критическая. Но случилось почти невозможное — русский сводный отряд из 350 солдат, матросов и горожан успешно отбил атаку 950 англо-французских десантников. После чего штыковым ударом вверх по склону обратил их в паническое бегство. Вражеских солдат оттеснили к морю, и они разбивались, прыгая на побережье с 40-метровых скал. И гибли на штыках петропавловцев. По воспоминаниям одного русского офицера «…бегство врага было самое беспорядочное, гонимое каким-то особенным паническим страхом». Союзное командование полностью потеряло контроль над своими войсками. Разгром был полным, последствия для планов противника оказались катастрофическими. Общие потери англичан и французов составили около 400 человек убитыми и более 150 человек ранеными. С нашей стороны погибших насчитали 31 человека, раненых – 65. Среди трофеев русских оказалось и знамя Гибралтарского морского пехотного полка, которое и сегодня хранится в музее Петропавловска-Камчатского. Де Айи, один из иностранных наблюдателей, честно записал в своем дневнике: «Дождавшись союзную эскадру в пределах отдаленной Сибири и отразив ее нападение на полуострове, где никогда еще не раздавался звук европейской пушки… русские моряки доказали, что умеют сражаться, и сражаться счастливо». Ни одну из поставленных задач захватчики не выполнили и через пару дней ушли бесславно, позже став жертвами нападок европейской прессы и находя утешение в оправдательных рапортах и воспоминаниях. Казалось, гроза миновала. Тем не менее, русское руководство прекрасно понимало опасность жажды реванша со стороны противника. Поэтому в кратчайшие сроки Петропавловск был эвакуирован, были спасены и корабли русского флота. В мае 1855 года новая англо-французская эскадра из 14 кораблей на месте порта обнаружила безлюдный пустырь. Наши корабли также исчезли. Эскадра противника так и не смогла их перехватить.
Хвала вам, покорители мечты,
Творцы отважной и суровой сказки!
В честь вас скрипят могучие кресты
На берегах оскаленных Аляски… На тихоокеанское побережье Россия впервые вышла в 1639 году. Дальше все развивалось очень быстро, благо это дело долго «запрягали». Центром русского мира на Дальнем востоке стал Охотск, основанный в 1655 году. А с 1799 года его роль еще более усилилась: с появлением Российско-Американской компании на крохотный ясачный острог замкнулась вся российская экономика и политика на Тихом океане. Со временем Охотск потерял свое значение как порт. Так что Петропавловск, основанный в 1740 году, к 1854 году являлся главным городом нашего Дальнего востока (Владивосток будет основан только в 1860 году). Геополитическое значение Тихоокеанского региона прекрасно осознавали и в то время. Конечно, усиление России на Дальнем Востоке больше всего волновало Англию. Легко и быстро разгромив Китай в опиумной войне в 1840-1842 гг., Британская империя начала активную деятельность по подготовке ликвидации российского влияния в регионе. Результат нам известен: не получилось. Мало того, после окончания войны Англия не стала предъявлять к России каких-либо территориальных претензий – тяму не хватило. Очень быстро российский суверенитет был полностью восстановлен по всему Дальнему востоку. Но почему основной удар был все-таки нанесен именно по Петропавловску? Да, это был крупнейший центр русского влияния в регионе, по сути – наша дальневосточная столица. А еще? Есть что-то еще, что являлось одной из важнейших причин? Да, есть. Аляска. Если вспомнить, Аляска была продана Российской империей американцам в 1867 году. Регулярное сообщение евразийской России с американским континентом создавало для Англии целый ряд серьезных перспективных угроз. Такой расклад британцы всегда принимали в расчет и рано или поздно предприняли бы попытку ликвидировать эту проблему. А так как сообщение с Аляской шло непосредственно через Петропавловск, то Крымская война стала отличным поводом убить всех зайцев разом. Не срослось. Но и Аляску это не спасло. Хотя, судя по всему, решение продать эту землю было вынужденным, а вырученные деньги пригодились для последующего перевооружения русской армии на рубеже 1860-1870-х гг. Но так что же все-таки стало основной причиной грандиозной геополитической операции, ныне известной как Восточная война? Ответ, как обычно, должен крыться в экономике. До этого конфликта и еще довольно долго после него Россия как-то умудрялась обходиться без иностранных кредитов. Мы имели устойчивую валюту — серебряный рубль.
Золотой стандарт на тот момент уже принадлежал Ротшильдам, то есть — Англии. И потому задачи у британцев стояли вполне прозаические и конкретные – «подсадить» Россию на кредитную иглу, благо как делать деньги в по-настоящему серьезных объемах тогда уже давно знали прекрасно. И жалование английским войскам в русском Крыму платили те самые Ротшильды. Ожидаемая победа коалиции в Восточной войне неизбежно должна была повлечь за собой падение российской экономики, потом – неизбежные кредиты и стандартное финансовое закабаление. Нет денег – нет перевооружения армии. Нет боеспособной армии – нет суверенитета, со всеми вытекающими. Война стоила России 800 млн. тогдашних рублей, что вдвое обесценило нашу валюту и на полтора десятилетия не позволяло выйти на бездефицитный госбюджет. Но война в целом для британцев пошла сикось-накось, так что обломилась и финансовая тема. Что интересно, во время Восточной войны крупный заем в Англии сделала… Османская империя, что в итоге привело ее к финансовой катастрофе почти сразу же после окончания войны — в 1858 году. Стоит ли удивляться тому, что за последующим расчленением Османской империи стояла именно Англия, а последствия этой долгосрочной политики в этом регионе мы наблюдаем и на сегодняшний день? Поражение или победа? Что было дальше, всем хорошо известно. Но как быть с Восточной войной, которую обычно сводят только к локальному Крымскому эпизоду? Что это было, поражение России или некий паритет? А может это все-таки была ПОБЕДА? Звучит неожиданно, понимаю. Но давайте попробуем вместе проанализировать ситуацию. Что такое поражение в войне, в привычном понимании? Обычно проигрыш в военном конфликте влечет последующую потерю чего-либо значимого: суверенитета, территории, геополитического влияния. Авторитета, в конце концов. Причем – надолго, если не навсегда. Побежденный выплачивает победителю контрибуцию (Германия недавно рассчиталась с англосаксами только за поражение в Первой Мировой войне), компенсируя ему экономический и «моральный» ущерб. «Горе побежденным!» — так было всегда. И лишь в редких случаях победитель проявлял великодушие, обходясь с проигравшим — уважительно. В истории всякое бывало, удивить исследователя неординарными выходками исторических персонажей довольно сложно. Так что потеряла Россия по итогам Восточной войны?
25 февраля 1856 года начался Парижский конгресс, по итогам которого произошел «размен» территориями и были заключены международные договора, на несколько десятилетий определивших послевоенное мироустройство. Так, мы вернули туркам захваченную у них крепость Карс, но получили обратно завоеванные союзниками земли в Крыму. Река Дунай была объявлена свободной для прохода судов любой страны, при этом немного были отодвинуты русские границы. Черное море стало нейтральным, и поэтому нашей стране было запрещено иметь там военный флот. Россия также временно теряла протекторат над Молдавией и Валахией. Важнейший момент: обязательную в таких случаях контрибуцию мы никому не платили! Как правило, под основными негативными для России итогами войны обычно подразумевается именно ограничение нашего влияния на Балканах и ликвидация российского черноморского флота. Всех своих целей союзники так и не достигли, да и вырванные из России незначительные уступки буквально через пару десятилетий были «отыграны» военным и дипломатическим путем. На Кавказе в боях с флотом и армией Османской империи во время Восточной войны Россия имела только блестящие победы. В северных морях столкновения имели значение лишь для британских газет. На западных границах ожидаемый удар так и не был нанесен. Наши американские колонии остались в безопасности. На Дальнем востоке была одержана блестящая победа в лучших традициях русской армии и флота. Причем победа информационно громкая и с далеко идущими последствиями. Теперь о главном: а что бы случилось, если бы победа под Петропавловском досталась бы англо-французскому десанту? Ответ один: произошла бы катастрофа неимоверных масштабов. Россия разом лишилась бы всего Дальнего востока и, возможно, значительной части Восточной Сибири. От Российской империи сразу была бы отторгнута Аляска. И мы бы навсегда лишились выхода к Тихому океану, о важности которого для России так убедительно писали Ломоносов и Колчак. Крым бы нам не отдали, да и выход к Черному морю тоже забрали. Россия осталась бы без глобальных перспектив, замкнулась в пределах своей европейской части максимум с прихватом Урала и, «обкусанная» со всех сторон, быстро скатилась на уровень региональной державы среднего пошиба. И это – в лучшем случае. Не стоит полагать, что не будь наших побед над турками и на Тихом океане, условия Парижского договора были такими же. Ага, как же. Да «загнобили» бы по-черному, как позже измывались над Версальской Германией. Именно поэтому итоги Восточной войны для России никак не могут быть поражением.
Это была ПОБЕДА русского оружия, имеющая огромное значение и подкрепленная умной и национально ориентированной дипломатией. Были сделаны правильные выводы и приняты верные решения. Россию ждали новые войны и новые победы. Дальний восток еще не раз становился ареной боев, но здесь всегда пророчески сбывались слова императора Николая I: «Где раз поднят русский флаг, он никогда не должен спускаться» (Юрий Максимов). В общем, как ни крути, а стремление наших отечественных «либерастов» к «вечному миру с Западом», не только глупо, но и безумно по своей сути, ведь именно Запад и не хочет этого мира, в первую голову. Уничтожить весь Западный мир русские люди не могут, что называется, по определению, а пока существует Запад, он, время от времени, но постоянно и неизбежно будет атаковать Россию. И нам придется с этим смириться, и быть всегда готовыми к подобным атакам. Единственный вариант избежать этого – это полностью уничтожить весь Западный мир! НО, в этом случае, русские перестанут быть русскими, а потому, мы отбрасываем такой вариант. И авторский прогноз на дальнейшие взаимоотношения России с Западом таков: «столкновение – обеспечение безопасности России – успокоение – новое столкновение…». Эти циклы, как и все другие исторические циклы, зависят от «смены поколений Главного Заказчика будущего», но они характерны для каждого нового поколения (происходят каждые 15 – 30 лет) и оказывают достаточно сильное влияние друг на друга. А потому, временной разброс между ними значительно больше, чем между «похожими историческими событиями», происходящими с цикличностью в 48 лет. Последнее столкновение между Западом и Россией началось после Мюнхенской речью Путина (в 2007 году), и продолжается до сих пор. И сегодня Россия находится где-то посередине между «столкновением с Западом» и «обеспечением своей безопасности».