Что делать?
Для начала мнения на этот счет от двух авторов ЭиМ. Первый – это Вазген Авагян со своей статьей: «Ненавязчивый сервис»: когда люди почувствовали себя людьми…». «Возьмем паровой котел. Всякий человек знает, что уровень давления в нем должен быть достаточным, но не чрезмерным. Поэтому если уровень давления падает ниже нормы – то давление нагоняют. А если поднимается выше нормы – стравливают. Почему? Потому что котел должен работать, но не взорваться. Казалось бы, причем тут СССР? Сейчас объясню. Вообразите, что никакой Америки и Западной Европы бы просто не было (ну, вот так сложились континенты!). И на всей планете один СССР. И вот он дожил до своих 70-х, и живет, как мы помним: строится, развивается, Бондарчуки и Михалковы снимают свои фильмы, Ефремов и Стругацкие пишут свои книги, новоселы въезжают в новые квартиры, пенсионеры кормят голубей в парках, малыши ходят в детские сады, школьники в школы, студенты сдают зачеты, и т.п. Оставим в стороне огромные расходы СССР на оборону: если бы не было Америки, то все эти силы, ресурсы и кадры можно было бы вкладывать в гражданскую жизнь, но оставим! Даже без учета этого фактора очевидно, что жизнь развивалась и восходила. Каждую пятилетку люди очевидным образом улучшали как текущую жизнь, так и стартовые позиции перед следующей пятилеткой. Подчеркну – я говорю только об экономике, оставляя в стороне психологические проблемы, нагноение мозга у советских людей, очевидное хотя бы по позднесоветскому кино. Я говорю только об экономике! Казалось бы, живи и радуйся! Как спел вполне себе современник событий В. Высоцкий:
…Условья, в общем, в колее
нормальные:
Никто не стукнет, не притрет —
не жалуйся!
Желаешь двигаться вперед —
пожалуйста!
Отказа нет в еде-питье
В уютной этой колее.
И я живо себя убедил:
Не один я в нее угодил.
Так держать — колесо в колесе! —
И доеду туда, куда все.
Но тут вдруг «нарисовался» Запад, который машины делает красивее «жигулей» и пылесосов больше…
Недаром говорят: «лучшее – враг хорошего». Если ты развиваешься, но кто-то развивается быстрее тебя, то получается, что ты как будто бы и не развиваешься. При этом мало кто задумывался об УСТОЙЧИВОСТИ развития, о том, что температура тела 39, конечно, выше, чем 36,6, но для организма-то какая лучше? Запад произвел с планетой что-то вроде «чернобыльского эксперимента»: а давайте еще повысим давление в котле, будет же вращаться все быстрее и мощнее! А давайте еще повысим! А давайте… Есть такой парадокс, над которым бьются многие умы, в том числе и на Конте: народы, заваленные всякой материальной шнягой, «почему-то» перестают размножаться. И начинают вымирать. Пресловутый «высокий уровень жизни» в современности вместо радости и торжества сулит, «почему-то», народу вымирание… С одной стороны все, кто учился в школе, знают: любой биологический вид, который перестает размножаться – находится в состоянии крайне неблагополучном для себя. По этому критерию т.н. «страны Запада» — это зона крайнего неблагополучия. С другой стороны – куда девать изобилие пылесосов и микроволновок и миллионы нищих мигрантов, которые ломятся на Запад? — Ребята, если у вас все так хорошо, то почему вы вымираете (все, как сговорившись?!). — А если вы вымираете – то как же у вас может быть «хорошо жить»?! И тут, чтобы понять этот кажущийся парадокс – нужно обратиться к природе человека. Дело в том, что радость жизни, ее благополучие – неразрывно связаны, в том числе, и с таким явлением, как «вахлачество». Если человеку по-настоящему хорошо, то у него есть очень сильный соблазн стать «вахлаком», то есть расслабится, работать спустя рукава, халтурить, и, говоря научным языком «нарушать трудовую дисциплину». Диалектика: максимальная сосредоточенность, максимальное напряжение свойственны человеку, попавшему в беду. Идет ледник – мобилизует творческий потенциал: человек, замерзая, умирая, в страшных муках, начинает изобретать каменные орудия, одежду из шкур… А в тропическом лесу, переполненном пищей, ничего ведь этого не нужно. Протянул лапку – сорвал банан… Все первые очаги цивилизации сложились в местах, крайне неблагоприятных для жизни человека. Что долина Нила, что Междуречье, что другие – это гибельные гнилые болота или, наоборот, неудобные горы, куда сильные племена загнали слабых. Оказавшись там на грани гибели – слабые племена стали думать, придумали ирригацию, государство и т.п. В итоге наваляли расслабившимся сильным, надавали тумаков тем, от кого когда-то в страхе бежали… Поняли теперь, зачем я начал с парового котла? Благополучие расслабляет. Беда – мобилизует. Из этого можно сделать сатанинский вывод (который Запад и сделал): чем больше ты человека плющишь и душишь, чем страшнее жизнь ему создаешь – тем активнее его мозги и руки.
Так бы он поспал до обеда – а тут вскочил, ни свет, ни заря, лоб морщит, думает, как улучшить дизайн выпускаемого авто! Не потому, что ему не хочется понежится в кровати, а потому что его волки гонят: проиграешь конкуренцию – смерть тебе. Причем капитализм ведь не просто убивает, он наловчился убивать медленно, десятилетиями. Если ты вылетел из обоймы, то ты уже не живешь, но еще и не мертвый. Жалкая жизнь еще теплится в тебе, но она, по сути своей – страшнее смерти… Кроме казни – есть еще и пытки. И человек, стремясь избегнуть казни, вместе с тем стремится избегнуть и пыток. Он из кожи вон лезет, чтобы не попасть в застенок, где его будут пытать. А пытать можно и голодом, и бездомностью, и нищетой, и холодом, и безнадежностью… Отсюда и выражение: «работает, как проклятый». Давление в котле капитализма чудовищное, люди – как загнанные лошади, все в пене, с безумными глазами – но и маховики всего механизма вращаются с немыслимой скоростью. Дай людям вдохнуть полной грудью – и они расслабятся (уж мы-то знаем, проходили!).И, вроде бы, хорошо, что они хорошо себя чувствуют, следуют своим желаниям… Но, с другой стороны, производство-то падает, качество снижается, меньше террора, меньше шантажа – менее очевиден и производственный результат! В итоге мы имеем западную экономику, которая снаружи – сверкающий дворец, а внутри – пыточный застенок. Он только потому так и сверкает, что людей там подвергают чудовищным физическим и психоэмоциональным перегрузкам. И возникает кажущийся парадокс: пылесосов все больше, они все эргономичнее, но человеку внутри этого «великолепия» все хреновее и хреновее. Ему все страшнее и страшнее. Его высокие производственные достижения (как в «Игре в Кальмара») – по сути, судороги агонии, бешенная активность задыхающегося, и пытающегося выплыть, утопленника. Но если бездумно сбрасывать давление в котле, делая человеку все лучше и лучше – маховики всей паровой машины остановятся. А вахлачество, наоборот, начнет нарастать до критического уровня паразитизма на системе. Это ведь Тойнби, система «вызов-ответ». Есть вызов – есть и ответ. Нет вызова – нет ответа. Чем страшнее и жестче вызов – тем качественнее ответ у выживших… Но с какой точки зрения качественней? С точки зрения дизайна пылесосов? Производители этих пылесосов в таком глубоком и безысходном стрессе, что боятся рожать детей, теряют способность к размножению. Им внутри «хорошей» экономики так плохо, что они голосуют вымиранием. Если биологический вид начал вымирать – это верный знак того, что жизнь ему кажется страшнее смерти… Когда Запад конкурировал с СССР, то, при всем нарастании вахлачества в СССР (обраставшего пьянчужками и гедонистами), у Запада были паровые клапаны сброса чрезмерного давления. Поймите, в логике парового котла формула «чем выше давление, тем лучше результат» — только до взрыва! Вначале линейно возрастаешь, и довольно быстро – но потом «бах» — и нет ничего…
Капитализм 70-х, хоть не сменил звериного оскала на что-то более человеческое, но обзавелся многими социалистическими институтами внутри себя. При этом такие бесом одержимые, как М. Тэтчер неустанно доказывали, что паровые клапаны, сбрасывающие давление в говнотрубах, «снижают эффективность экономики». В упоении своей победой над СССР (в которой вахлачество советских людей, не пожелавших ответственно относиться к самообеспечению, откровенно расслабившихся сыграло немалую роль) – Запад все свои паровые клапаны (элементы социализма в себе) намертво запаял. Получилось то, что получилось. Теперь уже и невооруженным глазом видно, что вооружившиеся до зубов капиталисты довели котел до предельного накала и пыхтения. «Ускорение», которое у Горбачева получалось куда хуже, чем у волков Уолл-Стрита перевело работу экономики в «бешеный» режим. И даже западные футурологи не видят уже ничего впереди, кроме неизбежного, с их точки зрения, апокалипсиса и провала в мир пост-апокалипсиса… Отношение к Госплану – это экзамен для человека на право называться «разумным». Есть определенные закономерности парового котла (например, чем выше в нем давление, тем быстрее вращаются маховики) – но разумное существо может подняться НАД механицизмом. Разум говорит нам: обе крайности плохи. Если человека совсем освободить, так, чтобы он очень хорошо себя почувствовал (про такое говорят – «человеком себя почувствовал»), то остановятся производственные маховики. Но если совсем уж сильно прессовать человека, добиваясь от него вымороченной «максимальной рыночной эффективности» — то мы просто потеряем человека! Он станет вымирать (уже вымирает!), он сойдет с ума от стресса. Вывод старого экономиста, который, как Гильгамеш – «все повидал»: нам не нужна ни остановка прогресса, ни его максимальная скорость. Нам нужно установить среднюю, нормальную скорость, среднее давление – и опыт СССР в этом большой помощник. Устойчивое развитие предполагает компромисс между человеком и производством, такой, при котором они не пожирали бы один другого. Но такой компромисс под силу только Госплану (да и то, если будет правильно работать). Нужно научно вычислить, сколько можно на человека давить, чтобы он не сломался. Вот, скажем, 8-часовой рабочий день или пенсия в 60 лет. Это же не какой-то, с потолка взятый акт гуманизма, а очень жесткое, но научное, на пределе знание о сбережении человека. 8 часов рабочего дня – это предельная величина, которую можно выжать из человека, чтобы он не начал распадаться физически и психически. Конечно, товарищ Сталин мечтал о 7-часовом рабочем дне, а потом, по мере НТП, и о 6, 5 часовом, но то мечты, и «далече от грешных спасение». Но надо же понимать, что 8 часов – вычислены капиталистическими волками, которые осознали (через исследования), что при 14-часовом рабочем дне человек превращается в труху, в психопата, в выжатый лимон! Что такой режим работы калечит человека…
Вот смотрите, два факта, просто сопоставьте их: в царской России 14-часовой рабочий день, и царскую семью расстреляли вместе с детьми, слугами, доктором, и никто даже не удивился. Вывод: люди, сварившиеся в горниле сверхтяжелых невыносимых условий жизни – не видят в детоубийстве ничего странного или предосудительного! В погоне за блестящими пылесосами капитализм осуществляет возгонку взаимной ненависти, которая раз за разом бьет рекорды жестокости, и обыденности этой жестокости. Мы видим, что за 30 лет «погони за эффективностью» человеческое сердце окаменело, что акты немыслимой еще недавно массовой жестокости – становятся заурядными, и – что характерно – общественно одобряемыми. И тут я выдаю желаемое за действительное: я очень хочу, чтобы «человек разумный» нашел в себе силы остановится, и сказать: я прекращаю возгонку взаимной ненависти – пусть даже это отрицательно скажется на скорости и качестве пылесосов! Пусть снаружи дворец экономики не так заманчиво сверкает – но и внутри него станет не так страшно находиться. Расскажу притчу. По легенде, в некоем государстве (по слухам, в Гонконге) за каждый окурок, брошенный мимо урны, расстреливали. И тем приучили граждан к завидной, поражающей гостей, чистоте улиц, которые, казалось, языками вылизаны. Вопрос о цене вылизывания улиц языками – философский вопрос. Я его оставляю открытым для наших читателей и их комментариев…» (Вазген Авагян, команда ЭиМ). А вот как примерно о том же самом времени пишет Николай Выхин – «1970-й год: «кризис потребностей» и конец «золотого века». «Мало найдется тех, кто откажется признать: 1970-й год есть пик человеческой цивилизации. Ее (правда, червивый изнутри) «золотой век» начинается во второй половине 40-х годов ХХ века и заканчивается к началу, или середине 80-х (где как, плюс-минус пару лет). Уже во второй половине 80-х начинается скольжение цивилизации вниз, ее разложение. Разложение с позиции сегодняшнего (печального) дня наблюдаем и в СССР, и на Западе. Довольно подробно описана та часть процесса разложения, в которой «лагеря» взаимосвязаны. Мы же хотим заострить внимание на другой, может быть, самой важной части процессов разложения, и там, и там, которая шла параллельно, независимо от принадлежности к «лагерю». По крайней мере, в определенной части Запад разлагался независимо от СССР, он бы это сделал и безо всякого СССР. И наоборот – существенная часть советского разложения произошла бы и безо всякого Запада, хоть бы его и вовсе не было. Почему? Попробуем аналитически разобрать.
«Удовлетворение человеческих потребностей начинается с их определения. Разумеется, это лишь начало пути, и желание обладать домом – вовсе не даст тебе сразу дома. Но оно даст тебе образ дома, образ желаемого жилища, в котором ты хочешь (но пока не можешь) жить. Определение потребностей неотделимо от процесса разделения нормальных потребностей от патологических. Всякому понятно, что список потребностей не может быть безразмерным, и, например, потребность выселить всех с планеты, кроме себя – не может быть удовлетворена. Для того, чтобы удовлетворить потребности – нужно сперва ограничить их круг Нормой. Этим и занимается цивилизация, неразрывно связанная с системообразующим для нее религиозным культом, определяя и сакрализируя список нормальных потребностей. Когда религия список нормальных потребностей составила, утвердила и даже сакрализировала – цивилизация с помощью прикладного придатка к вере, практической науки и техники, начинает их реализовывать в материальной реальности. От начальной точки до конечной – «дистанции огромного размера». Много поколений успевает смениться по дороге к заветной цели, и велик риск того, что дошедшие до ее воплощения – забудут, с чего начинали. Примерно к 1970-му году христианская цивилизация пришла к тому, что все ее материально-технические задачи были либо уже выполнены, либо находятся в состоянии несомненно-успешного решения. Мы наблюдаем пик цивилизации, которая много веков билась-билась, и добилась. Вода поступает по трубам, чай согревается электричеством, вокруг планеты можно облететь за пару часов (что и сделал Гагарин). Хлебом в столовках дети перекидываются, потому что утрачена сама память о его скудости. Кто не получил квартиру со всеми удобствами – в ближайшее время ее получит (потому что дома строятся в плановом режиме) и т.п. Однако моральное состояние общества, которое дошло до своей мечты – было уже совсем не тем, каким оно выходило в долгий путь. Прежде всего, это кризис религии, который начался ведь не в 1970-м году, а гораздо раньше. Но если человек утрачивает веру, создавшую его искусственный, рукотворный мир – то он неизбежно возвращается к «заводским настройкам», к естеству… А естество-то у него, пардон, древнее, косматое и доисторическое… Ведь удовлетворение любой из потребностей требует не только технического аппарата, но и подтверждения! Кроме водопровода есть еще и тот, кто открывает вентиль, и без этого «кого-то» водопровод – бессмыслица. И тут – неприятный (для атеистов) «сюрприз»: никакая человеческая потребность не является врожденной, кроме генетических, которые тоже не первородные, а выпестованы рядом поколений предков.
А. Зиновьев вспоминал, что когда он был комсомольцем, то представления его поколения о коммунизме ограничивались трехразовым питанием, чистым бельем и отдельной комнатой каждому. Не квартирой – подчеркивал он – для его поколения это было запредельно, а отдельной комнатой в коммунальной квартире, но доступной каждому. Комсомольцы 20-х годов полагали, что если этих трех вещей каждому добиться, то заветный коммунизм и наступит во всей красе… Проблема не в том, что желание иметь комнату выросло в желание иметь квартиру – это как раз нормальное количественное развитие, обусловленное прогрессом производительных сил. Проблема в том, что достаточно четкая грань, отделяющая у фанатика нормальные потребности от патологических у атеистов неизбежно размывается. Например, потребность в садизме – в какие рациональные рамки ее уложить?! Можно закрыть глаза и убеждать себя, что ее нет – но она же от этого никуда не денется. Близкая к садизму патологическая жажда доминировать, алкоголизм и наркомания, половые извращения. У кого-то потребность завести гарем, а у кого-то – рисовать калом картины и называть это «современной живописью»… Чем ближе христианская цивилизация подбиралась к реализации сложнейших по научно-техническому сопровождению потребностей своего адепта – тем больше эти потребности выпадали из спасительного круга церковной ограды, тем больше смешивались с психопатическими. Тут дело не только в утрате веры, четкости в разделении Добра и зла, но и в соблазне возрастающих возможностей, вырастающей из этого роста гордыни (матери всех грехов) и других факторах. В романе «Жизнь Клима Самгина» уже ХХ век на дворе – а его персонажи всерьез рассуждают, что всеобщая сытость – утопия, невозможное состояние, что накормить всех голодающих – никак не получится, сколько ни пыжься. В очень короткий срок «невозможность» стала обыденностью, наука и техника совершили качественный скачок после долгого количественного накопления в монастырях и религиозных общинах. Но именно тут и обнаружилась «отрывная линия» между технической возможностью удовлетворить потребность и ее сакрализацией. Оттого что есть ВОЗМОЖНОСТЬ всех завалить хлебом – вовсе не следует, что все тут же бросятся ее исполнять! Кто-то когда то мечтал об этом без возможности, а кто-то, наоборот, теперь с возможностью об этом не мечтает. Дело в том, что всякое техническое средство, каким бы сложным и восхитительным в своем строении ни было – неразрывно связано с породившим его целеполаганием. Пик 1970 года – это рай на Земле для тех, кто оставался в лоне христианской цивилизации, в кругу ею обозначенных «нормальными» потребностей. Много поколений они об этом мечтали – но не только мечтали. Крупица за крупицей, молекула за молекулой – они это строили. Им мешали, страшно мешали, и то, что строилось десятилетиями — порою сгорало за час, но они были упорны, и снова на пепелище принимались за свое.
Путь восхождения к возможностям 1970-го года не был прямым и ровным. Это была, пусть и ведущая вверх, но очень извилистая и запутанная дорога с массой гримас истории по пути. И вот наступил момент, когда на этом долгосрое можно разрезать красную ленточку! Все, о чем вы веками мечтали, ребята – оно теперь у вас в руках. За вас будут копать экскаваторы, тяжести поднимать – краны, вычислениями заниматься – компьютеры. На каждый день вы будете иметь для своей семьи не только вдосталь хлеба, но еще и мясо, и сыр, и все такое прочее… Если обобщать, то христианская цивилизация расчищала путь для своего адепта для духовной жизни, чтобы он не отвлекался на черные, грязные, утомительно-монотонные работы, а весь бы жил и горел… чем?! Фокус в том, что когда человек перегружен невыносимыми тяготами быта, то атеизм его – относительно безвреден для общества. Человек чертоломит с утра до ночи, приходя домой – падает на кровать и тут же засыпает, некогда ему заниматься философским онанизмом, ни времени, ни сил на это нет. Но вот происходит освобождение человека от грязи тяжкого быта. Духовые силы человека высвобождаются из-под страшного гнета безразмерного и низкопродуктивного труда. Раньше он, чтобы чаю попить, полдня колупал щепки для жарового самовара, и еще полдня их разжигал, кочегарил. А теперь на столе с виду точно такой же самовар – но электрический! Кнопочку нажми – он тебе чаек организует. Что же высвобождается вместе с электрочайником? Очень много сил и очень много времени. Раньше его катастрофически не хватало на дела благочестия, вот христианская цивилизация корячилась веками, чтобы наконец стало хватать! В ее расчетах (считайте их наивными или какими иными) все было очень четко и однозначно: человек, избавленный от мыслей, как ему себя согреть и пропитать – обратится всей душой и мыслями к высокому, горнему, светлому. И тогда каждый станет философом, творцом, архитектором (последние отголоски этой мечты – слышны в коммунистической идеологии). 1970-й год – как раз тот год, когда и в России-СССР, и в США еще достаточно семейств, крепких, традиционных, настоянных на вечных ценностях – для которых, собственно, и делался весь прогресс, и которые только одни и могли оценить по достоинству его плоды. Научно-техническое сопровождение нагнало уходящую веру. Там, где оно это сделало – там был рай земной, он и воспринимался как рай земной (сужу даже и по своей семье). В одной руке список потребностей, в другой список возможностей, опа! Они совпали! Но это совпадение возможно только в том случае, когда: — Потребности заранее известны, давным-давно определены. — Устойчивы и сакральны. — Надежно отделены от патологических потребностей.
Но как быть, если футболист заказал себе мяч, но пока Почта мяч везла – он ног лишился? Разложение и западного, и советского человека проходило параллельно (хотя бы отчасти) – потому что атеизм разъедает все и всяческие представления о Норме и Нормальности. Традиционное счастье – оно же только для традиционной семьи! А, скажем, для содомита, которого в нормальном обществе сажают в тюрьму, в психушку (а бывало, что и сжигали) – какое же оно счастье? Если твоя семья перестала жить традиционными ценностями, тогда все, что прогресс нагромоздил для обеспечения счастья таких семей к тебе уже не относится! Что нужно для больных потребностей? Такие же больные, патологические, как и эти потребности, механизмы реализации! Содомиту нужен институт однополых браков – а как вы себе представляете коммунизм с однополыми семьями?! Зачем садисту мир?! Садисту нужна война, только там он и удовлетворит свою жажду, жгучую потребность убивать и мучить. А чем прочнее и благостнее мир, тем меньше у садиста возможностей для личного счастья. Если в вашем коммунизме «каждому по потребностям» — тогда как быть с потребностями алкоголиков, наркоманов, они же имеют место, согласитесь! Когда в старом Китае молотком ломали ноги дочерям, чтобы потом срастить крошечную ножку – это продолжалось веками, и не было потребностью одинокого китайца, это была потребность всего общества на протяжении долгого времени. Когда индейцы Мезоамерики делали музыкальные инструменты из трупов, раздувшихся на солнцепеке – это же тоже было не одно столетие потребностью для индейского общества! Никакая потребность не существует сама по себе, вне системообразующего культа. Даже потребность в выживании, казалось бы, забронированная базовым инстинктом – опровергается множеством самоубийц. Если старательно воспитывать культ Смерти, то придешь к современному украинцу, который не хочет выживать, ни в какую не хочет реализовать свой инстинкт самосохранения – как бы его ни уговаривали… То, что у разумных существ абстрактный разум превалирует над инстинктами – сила разумного существа, но в случае психопатологии это же оказывается его слабостью, изъяном. Там, где животное, оценив обстановку, давно бы уж убежало – упрямый психопат стоит, врастая в землю, как дерево… В итоге мы узнали на собственной шкуре: одного научно-технического аппарата для удовлетворения нормальных потребностей мало. Он как бы есть (сейчас, правда, по сравнению с 1970-м годом изрядно разрушен), но он же аппарат, машина! Его никто не включает – он и не работает. Это объект, который при отсутствии заинтересованных в нем субъектов превращается в археологический артефакт, уходит в «культурный слой», откуда его (может быть) века спустя откопают археологи…
Современный мир переполнился патологическими и инфернальными потребностями. И потому, хотя в тысячах прекрасных книг подробно и со знанием дела описано, как готовить врачей, как учить детей, как выращивать хлеб и как собирать полезные механизмы – книги эти оказались на помойке. Совершенно лютое мракобесие и сатанинский сюрреализм, повсеместный театр абсурда – вылезают ведь не просто так. Их выползание из самых черных щелей самого страшного прошлого связано с деформацией матрицы потребностей у людей, мягко говоря, «желающих странного». Прежде всего: атеизм не может поставить какое-то действие выше или ниже какого-то другого действия. Все действия равны и тождественны друг другу, потому что у них равный, нулевой результат, единая могильная тьма для всех, кто что-то делал и всех, кто не делал ничего. В этом смысле нет никакой возможности при атеизме головного мозга как-то отличать благородные занятия от постыдных, героические от преступных, кроме крайнего, запредельного субъективизма-вкусовщины. При таком подходе не только разные формы жизни перестают различать, но даже и жизнь от смерти, потому что все едино, все ни для чего, из ниоткуда, все случайно, и потому необязательно, и все заканчивается ничем, тем же, с чего началось. К примеру, родители: одного своего ребенка убили абортом, а другого как бы любили, всю жизнь в него вкладывались. А как они их различили-то, это ж родные братья?! Каким образом они выносят решение – что вот этого любить, а того убить? Известно, каким: орлянка, орел или решка. Случайность рулит всем: тебе выпал орел, и ты прожил долгую, может быть, даже счастливую, (но все равно бессмысленную) жизнь. А твоему родному брату – выпала решка, и его того, на части крюком… Сразу… А может быть, именно твой убитый брат был бы лучше тебя, умнее, больше любил бы родителей-убийц? Отрицать этого нельзя, как и подтвердить. Ну, как теперь узнаешь, все, дело сделано… Разрушение базовых представлений о Норме и патологии (когда наличие потребности уже означает ее законность) – делает все эти экскаваторы, автомобили, АЭС и космодромы ненужными, лишними, пятым колесом в телеге. Потому никто из анти-цивилизационных дегенератов и не хочет о них заботится, а в терминальной стадии – попросту бомбит АЭС, как украинские выродки. Херанет на полконтинента радиацией – да невелика беда, все одно всем помирать! Технические приспособления для жизни семьи с традиционными ценностями – не удовлетворяют (и вообще непонятны) людям, которые давно утратили различение нормальных потребностей от патологических. Все, что делалось для Жизни – для смерти-то ненужно, помрешь и без всякого экскаватора, и отсутствие радио с газетами смерти твоей никак не помешают!
Потому (сухое резюме) возврат к цивилизации ХХ века невозможен без возвращения к списку нормальных потребностей, и решительному вычеркиванию оттуда всех патологических потребностей. Да, идеал «каждому по потребности» — но только в случае, если потребность в этом списке значится. Если тебе мало хлеба – возьми второй кусок. Но если тебе мало наркоты или проституток – извини, брат, не для того мы цивилизацию строили, чтобы ты ТАКИЕ потребности удовлетворял! Нужно совместными усилиями создать «Кодекс Чести Цивилизованного Человека» в котором будет четко прописано, что ему нужно, и чем он должен по праву обладать, но так же и то, что ему непотребно, ненужно и вредно, и отвергается им самим, а не потому что «возможности получить нет». А что в этом случае делать с «великим уравнителем» всего со всем, атеизмом – я ума не приложу…» (Николай Выхин, команда ЭиМ). Автор этого сайта одинаково хорошо относится, как к текстам Авагяна, так и к текстам Выхина, однако он очень сильно сомневается, что Госплан в состоянии, хоть как-то исправить нынешнее положение дел на планете (хотя он совсем не против самого государственного планирования). Не поможет делу и «Кодекс Чести Цивилизованного Человека», как не помог и созданный в Советские времена «Кодекс строителей коммунизма». А вот что может помочь, так это «правильные государственные законы», которые должны определять жизнеустройство, прежде всего, самих государственных чиновников, и только потом народа. А кто может написать такие законы? Только те люди, которые хорошо изучили «Естествознание» и знают как таблицу умножения все мировые законы (и философские, и физические, и психические), действующие, не только в мире вокруг нас, но и в нас самих. А что такое «хорошо изучить? Это – глубокое осознание человеком того или иного явления, и искренняя Вера в истинность своего осознания. А стало быть, преподавать основы «Естествознания» должны, прежде всего, родители, как самые авторитетные для любого ребенка люди. Эта дисциплина должна стать сакральной для всех людей того или иного общества, и частично (а не полностью, как атеизм) заменить собой религию. По крайней мере, отношение людей к «Естествознанию» должно быть таким же, как к религии. Только в этом случае в данном обществе будут приниматься законы, правильные для большинства граждан, а не для правящего меньшинства. Ну а главным тезисом «Естествознания» должен служить следующий: «Сознание и время являются свойствами любой материи. Окружающий нас мир является таким же живым существом, как и мы сами, однако его сознание (мировое сознание) на многие — многие порядки превосходит любое человеческое сознание. И именно оно и является Богом-Духом для всех людей на Земле. Бог-Отец – это Солнце, которое является источником нейтрино (ведь «нейтринные матрешки» являются материальным носителем мирового сознания). Ну а Бога-Сына каждый народ вправе выбирать для себя самостоятельно (как пример для подражания) И Христос в православии является примером братского отношения между людьми». Вот Вам, уважаемый читатель, прямой и конкретный ответ на извечный русский вопрос: «Что делать?».