Что такое «правильные» законы — 2
Как ни крути, но «Организация общества — это ограничение амбиций человека» (Вазген Авагян). Если бы какой-то чудак задумал создать направление «научного капитализма», то довольно быстро он бы обнаружил, что его исследовательские искания сливаются с «научным социализмом». Потому что в обоих случаях главный, фундаментальный, установочный вопрос научного изыскания – поиск баланса между качеством жизни и ее количеством. Именно поэтому направления «научный капитализм» и нет в науке: точнее говоря, он есть, но слился с «научным социализмом». В повышении качества жизни заинтересован, само собой, каждый человек, а именно повышение качества жизни и лежит в основе капитализма. Но (кстати сказать, далеко не сразу) люди заметили любопытный парадокс: при наращивании качества жизни человека выше определенного уровня начинает резко сокращаться количество жизней вокруг этого человека. По очень простой формуле: если один забрал себе все, то другим не остается ничего. В простейшем, демографическом виде это представлено в феномене капиталистического ВЫМИРАНИЯ наций. Ни для кого не секрет, что чем более нация капиталистическая – тем хуже в ней с деторождением. Это случайность? Нет, это погоня за качеством жизни. Если в семье один ребенок, то он наследует все, что заработали папа и мама вдвоем за две их жизни. Если же у такого ребенка есть еще бездетные дяди и тети, то он унаследует и все, что они заработали. Таким образом, в условиях малодетности ребенок сразу же, палец о палец не ударив, получает огромный капитал, на который не может рассчитывать ребенок из многодетной семьи. Отказ от деторождения – это простейшая, биологическая реакция человека на капитализм (подобная аллергическим реакциям). Чем более торжествует капитализм – тем меньше рождается детей. Это и есть простейшее (далеко не единственное) проявление философской основы капитализма (взятого в чистом виде): повышение качества жизни при сокращении его количества. Если человек разумен, а не просто дегенеративная либеральная потреблядь – то он без труда, логически вычислит, что это путь в никуда. То есть качество жизни отдельного человека все выше и выше, но самих этих «отдельных людей» — все меньше и меньше. Каждая конкурентная схватка одного человека удваивает, второго обнуляет – то есть из двух получается один. Этот один вступает в новую конкурентную схватку, в которой снова из двух останется только один…
Люди пришли к «научному социализму» (он же «научный капитализм») через понимание, что это нужно как-то отрегулировать, ограничить. Стремление каждого человека к лучшей жизни, к более высоким жизненным стандартам понятно каждому же (человеческое, слишком человеческое!) – но если человек обладает разумом сверх инстинктов, то он осознает: продленная в бесконечность логика конкуренции ведет к обнулению, аннигиляции всего рода человеческого. Человек, чтобы жить лучше, богаче – съел сперва одного конкурента, потом второго… В итоге остался один, потом умер – «и никого не стало» (как в чудовищной по своему цинизму английской народной считалочке для детей про десятерых негритят). Вот поэтому и нужен научный социализм или научный капитализм (называйте, как вам угодно) – чтобы вывести какой-то разумный, рациональный баланс между инстинктом повышения качества жизни и задачей разума сохранить общество, коллективность. С одной стороны, каждый понимает, что совсем удалить стремление человека жить в более комфортных условиях, иметь больше материальных благ – это уничтожить человека, выжечь его природу и сущность на самом глубинном уровне. Что же это за человек такой, который не хочет жить лучше?! Но с другой – если в стремлении жить все лучше и лучше, все богаче и богаче «человек человеку волк» сожрет всех ближних, то цивилизация погибнет, все ее достижения станут археологическими артефактами, и т.п. Значит, надо отыскать баланс! Баланс между постоянно растущим уровнем жизни, материальной обеспеченности человека – и его человечностью, человеческими качествами, эмпатией к ближним, его моралью (имеющей явное и очевидное религиозное, т.е. бесплотное, духовное происхождение). Ничего более совершенного, чем советский экономический строй, человечество в этом направлении (пока?) не придумало. Если мы закроем глаза на растлевающий души людей советский атеизм, и посмотрим на экономику СССР в чисто-экономическом (усеченно-лабораторном) виде, то увидим, что там эта цель (балансировка) была максимально, на данный момент, достигнута. Выше СССР в этом смысле пока еще никто не поднимался (хотя нет пределов совершенству – дерзайте, и станьте выше СССР!). В чём смысл? — С одной стороны, в СССР очень быстро и устойчиво растет материальный комфорт проживания. Раздаются бесплатные квартиры, бесплатны образование и здравоохранение, постоянно растут зарплаты, потребительские возможности. За считанные годы уровень жизни советских людей поднимается с невероятной скоростью. — Но с другой стороны – это достигается без людоедства, в отсутствии безработицы и конкурентной вражды, без чудовищной имущественной поляризации западного общества. То, что капитализм с гневом, ненавистью и презрением ругает «уравниловкой» — на самом деле следствие здравой мысли: если одним отдать все, то другим не останется ничего. Для того, чтобы не было жертв голода, холода, запредельной нищеты – не должно быть и запредельного сверхбогатства (ибо оно «съедает» все ресурсы общества, и делает положение за пределами своего владения – безнадежным).
Тут можно привести две модели, показывающие суть дела. 1. Работает бригада в 10 человек, фонд зарплаты – 100 тыс. Из этого ясно, что зарплата каждого в бригаде будет в районе 10 тыс. Чтобы избежать уравниловки, возможно, бригада одному даст 12, а другому 8, но все мы понимаем (и в СССР ощутили вполне), что 8 и 12 недалеко друг от друга и ТАКАЯ разница в оплате труда сильного разрыва в образе жизни не создаст. 2. Идет конкурс, участвуют 10 человек, фонд приза – 100 тыс. Победитель получает все, остальные игроки – ничего. При переходе от модели 2 к модели 1 самое трудное – убедить того, кто получал 100 тыс., в том, что получать 10 лучше, а может быть, его даже и премируют до 12. Он закономерно ответит: я не хочу ни 10, ни 12, у меня сейчас 100! В итоге получаем жесточайший террор. Разгадка 1917 года: люди, которым отказывали во всем – пришли к людям, привыкшим ни в чем себе не отказывать. В итоге случилась огромная катастрофа большого террора, которая, впрочем, была неизбежна. Потому что для ее избежания верхи общества должны научится хоть в чем-то себе отказывать, хоть как-то наступать на горло своей песне-капризу, а они проявили к этому полнейшую неспособность (неспособность даже понять проблему – не говоря уж о том, чтобы ее решить). Мы с вами снова и снова (и вчера, и сегодня) видим одно и то же: аутентичный капитализм (со смешанными формами экономики несколько сложнее) нисколько не способен сдерживать потребительские амбиции своих бенефициаров ради предотвращения человекоубийства. Он не только постоянно заряжает физические и экономические геноциды, но даже нисколько этого не стесняется! «Успешный» упырь, получая 100 тыс. в режиме конкурса, не только не хочет переходить на 12 тыс. в режиме бригады, но и напротив: совершенно очевидно его стремление вместо 100 получать 200, 300 тыс и так до бесконечности! Объяснять, как действует это хищное стремление додавить раздавленных, до-обобрать обобранных и до-обмануть обманутых на безопасность и стабильность в мире – думаю, не стоит. Понятно, что люди с такими стремлениями – создадут мир крайне опасный, крайне жестокий, крайне кровавый, преступный и безобразный. Потому что задача повышения качества жизни человека любой ценой, без задачи сохранения количества жизней (то есть собственно капитализм) – ведет к тотальному распаду всех общественных скреп, законов, институтов и традиций, к буквальному (в том числе и демографическому) пресечению жизни на земле…» (Вазген Авагян, команда ЭиМ). А вот, как на ту же проблему смотрит Николай Выхин – «НЕОКОММУНИСТЫ: «ОНИ ВСЕ ПУТАЮТ, И ИМЯ, И НАЗВАНЬЕ, И ТЫ БЫ, ВАНЯ, У НИХ БЫЛ «ВАНЬЯ»…
«У религии есть идеал жизни человека. Если человек разделяет этот идеал – то религия объявляет его «праведником». Движение к этому идеалу – именуется «прогрессом», отчего прогресс возможен только внутри религиозного общества. Потому что прогресс – это приближение к идеалу (регресс – удаление от него), а не просто перемены, идущие хаотично, без изначального плана. Нет праведности – нет и прогресса. Дело в том, что идеал верующего человека представляет собой умозрительную, воображаемую картину межчеловеческих отношений и быта. Реальность ей не соответствует – что и заставляет верующего человека перестраивать реальность под свою мечту. Вначале катастрофически не хватает знаний, научно-технического багажа. Для идеального (с точки зрения символа веры) мира нужно очень многое, чего в реальной жизни попросту нет, и взять неоткуда. Хочешь, чтобы все были сыты – а где возьмешь столько хлеба? Хочешь, чтобы все имели кров – а где возьмешь столько жилплощади, и т.п.? И вот человек, воодушевленный картинами НЕОБХОДИМОГО, НО ОТСУТСТВУЮЩЕГО – читает учебник за учебником, ставит опыт за опытом, гонит и гонит мяч реальности в ворота своей мечты. Только так и осуществляется прогресс (а не дебильные разнонаправленные перемены ради перемен), только так и может развиваться человеческая цивилизация… Огорчу коммунистов, но по этой части у них большие проблемы. На вопрос – «а зачем менять капитализм на коммунизм» у них вполне, по-человечески, понятный ответ: «потому что при коммунизме лучше». Но это детский сад! Понятие «жизнь лучше» — не только крайне субъективно (у каждого свои ощущения лучшего), но и вообще не имеет устойчивого содержания. Если пытаться строить прогресс не методом движения к догматическим идеалам веры, а методом «от худшего к лучшему», то наркоман назовет «прогрессом» постоянно растущую доступность наркотиков, алкоголик – море водки, садист – расширение доступности пыток и зверств, содомит – однополые браки и т.п. Кроме этого, мы явно недооцениваем количества сумасшедших в составе общества – а сумасшедшего вообще нельзя заранее предсказать. Алкоголику главное, чтобы постоянно пить водку, а что главное для сумасшедшего – он и сам не знает. Сегодня одно, завтра другое – все мы видели, как манипулируют психами конструкторы деструктивных майданов и «оранжевых путчей»… Невозможно вывести прогресс из «просто перемен»! Если мне отрежут ногу, то это, конечно, очень большая перемена в моем положении, но какой же тут прогресс?! Прогресс – только и исключительно перемены в заданном, изначально принятом направлении. Это когда летать хотели всегда – но не всегда умели, и когда, наконец, научились – говорят: «достигли прогресса». А не тогда, когда придумали, как менять человеку пол, и это называют «прогрессивным» (впрочем, «прогрессивным» бывает и паралич).
Если «бытие определяет сознание» — тогда свинья, которую перестали кормить помоями, и стали кормить исключительно ананасами и фуа-гра, перестает быть свиньёй и становится … человеком коммунистического завтра?! Суть цивилизации и прогресса в том, что сознание первично, оно определяет бытие, решает, каким бытие должно стать. Причем не сразу, не по мановению волшебной палочки, а преодолевая упорное сопротивление реального бытия умозрительному идеалу. 1) Вначале мы хотели, но не могли. 2) Мы много учились, изобретали, старались, работали, копили знания. 3) Теперь мы не только хотим, но и можем. 4) И самая большая угроза (убившая СССР) – это если мы войдем в фазу «еще можем, но уже не хотим». То есть, коли сознание наше откажется от того идеала, на котором построена цивилизация и который является измерительным прибором для прогресса (и регресса) – тогда все бытие, сколько бы оно цивилизованным и прогрессивным ни было, станет неинтересным, выйдет из употребления, и в итоге исчезнет. Речь ведь никогда не шла о том, что демшиза ВНАЧАЛЕ разучилась летать в космос, а ПОТОМ уже (чтобы обидно не было) – сказала: ну, раз не получается, то нам и не надо! Речь всегда шла о том, что вначале стало «не надо», и только потом, с большим опозданием по времени, стали терять космос, космодромы, космические технологии, то есть всю материальную составляющую космической эры. Потому что в основе бытия разумного существа лежит не возможность, а желание. Если я чего-то желаю, а его у меня нет – то я придумаю (рано или поздно), как его заполучить. Если же я этого не желаю – я к нему не притронусь, хоть бы оно и было в наличии, и в заводской смазке, и новехонькое, полностью готовое к употреблению… Коммунистическое движение получило роковой крен уже при самом основании. В «Немецкой идеологии» (1845) Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние». В этой цитате два очень важных момента деструкции. Во-первых, марксизм не знает куда идет, в чем открыто признается. Мы, мол, будем народ баламутить, делать революции – но при этом мы не знаем сами, «какое состояние в итоге должно быть установлено». Проще говоря – не знаем, зачем мы выводим людей на баррикады… Так вы ребята, прежде чем звать людей на борьбу за «то, не знаю что» — сперва определились бы, чего хотите! Но им нельзя: атеизм мешает. Догматический образ светлого будущего, в котором детально расписано, как должны жить люди, чтобы считаться праведниками – это же чуждо принципу случайности эволюционизма! Получается, что человек возник не просто так, а с изначально приданной ему миссией, он не просто блуждает под воздействием случайных факторов, но идет упорно к изначально определенной его верой цели…
Второй момент деструкции – борьба за коммунизм оказывается не созидательным, а разрушительным действием: «действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние». Ну, то есть – не на словах только за перемены в жизни, а чтобы перемены на деле! Мое «теперешнее состояние» — две ноги, две руки и два глаза. Действительно уничтожить это состояние можно двумя способами: отрезать мне одну ногу, или же отрастить мне третью (из какого места, спрашивается?!). Это будет «действительное», не на словах, «движение, которое уничтожает мое теперешнее состояние» — но зачем мне такое «действительное движение»?! К важнейшей функции религиозности относится функция стабилизации человеческой психики. Это функция объективизации или де-субъективизации представлений о добре и зле, о плохом и хорошем, желательном или отвратительном. Представления о добром и злом существуют объективно, записаны в скрижалях, и если кому-то кажется, что они неправильные, то это он неправильный, а не они. Конечно, в этом есть элемент навязывания извне, и порой грубого навязывания – но иначе НЕЛЬЗЯ, и не понимать этого – значит, отрицать вообще какое-либо правосознание и здравый смысл! Но материализм не может вывести представления о добре и зле за рамки субъективизма, вкусовщины! Он обречен сводить «хорошее» к внутреннему кайфу индивида, а «плохое» — к внутреннему дискомфорту его же. Садисту, скажем, нравится ломать пальцы – и он не может понять, почему это «плохо». И почему хорошо делать наоборот – то есть не ломать пальцы (или не ширятся наркотой, или не устраивать колониальное сафари со стрельбой по туземцам, и т.п.). Материалист прячется за теорию, что человек от природы добр, что лишь искажение условий воспитания делает человека злым. Приведем цитату Карла Маркса из совместного с Ф. Энгельсом произведения «Святое семейство или критика критической критики против Бруно Бауэра и компании» (сентябрь-ноябрь 1844 г.): «Если характер человека создается обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными». Мало того, что учение о природное доброте человека (всякого?!) нисколько не соответствует действительность, но очевидна и неизбежная для материалистов привязка человечности к состоянию «внутреннего кайфа» человека, которому она нравится. А если разонравится – тогда что?!
Между тем фундаментальная идея ЗАКОНОСТИ, правосознания – в том, что они отвязаны от субъективных ощущений особи. Закону нет никакого дела, нравится тебе его исполнять, или не нравится, кайфуешь ты в процессе, или страдаешь. Он требует себя исполнять ото всех одинаково – и в этом его главная идея (объективность, обезличенность). СССР дал огромное количество художественных фильмов и мультфильмов церковному телеканалу «СПАС» — где постоянно «крутят» это наследие, как бы атеистов, как бы врагов церкви. Отметим также, что папа Римский Иоанн Павел II считал советские мультфильмы самыми гуманными и христианскими в мире. Он рекомендовал использовать их для воспитания детей, так как, по его мнению, такие мультфильмы воспитывают в ребенке сочувствие, покровительство немощным и доброту. Как же так?! Очень просто: советская практика пришла к хорошо знакомому жителям православной цивилизации идеалу, который и пыталась воплощать в жизнь, «инкогнито», не вполне этого понимая. Почему? Потому что фундаментальные представления о добре и зле, правильном и неправильном за века глубоко въелись в русского человека, и он не представлял себе счастья иначе, чем это веками преподносила ему церковь. Оттого и мультики или художественные киноленты, которые можно без адаптации демонстрировать детям в воскресных школах (чем, собственно, канал «Спас» и занимается). Однако не будем недооценивать и растлевающее воздействие атеизма! Он, как вода, камень точит. Уже к 70-м года советское общество вошло в стадию глубокого морального разложения, включавшего, в том числе, и осмеяние, презрение по отношению к официальным советским идеалам. То, что строилось согласно представлениям православного человека о добре и зле – оказалось ненужным, и даже смешным, показалось примитивным и нелепым для атеистов. И тут снова вопрос «почему?», и снова несложен ответ на него: Уже в позднесоветские годы, до «перестройки» — жизнь обывателя погружалась в трясину погони за злое*учим «внутренним кайфом». Самое безобидное в такой погоне – стабильно растущая статистика разводов. Но всякое зло начинается с малого! В традиционном обществе развод супругов – редчайшее, уникальное явление, сопряженное с очень большими трудностями и немалыми репутационными потерями. Потому что брак традиционное общество рассматривает как долг служения, а не как получение удовольствия. Но по мере гонки за зло*учим «внутренним кайфом» приоритеты смещаются, разводы учащаются по формуле «мне надоело, мне расхотелось, я взял и ушел». Ну, а как иначе? Раз кайфовать перестал – значит, уже не добро и не хорошее дело… Это породило огромное множество полусирот при живых родителях, но куда страшнее сознательное детоубийство под предлогом «неполучения кайфа от материнства или отцовства».
Постепенно вослед этому «преодолению дискомфорта» разваливаются все социальные институты. Зачем, например, солдату продолжать служить – если он кайфа от армии не получает? Зачем исполнять какие-то законы, если они не приносят тебе личной выгоды и личного удовольствия от исполнения? Теория о том, что человек от природы добр – нелепа и беспочвенна. Человека можно сделать добрым только дисциплинируя его с раннего детства, в рамках очень строго воспитания, и, разумеется, внушая ему с колыбели, что добро и зло – объективные явления, никак не связанные с его удовольствием или неудобствами. Малейшая промашка в дисциплинирующих сознание программах – и вместо человека мы получаем чудовище, порой маньяка. Это связано с тем, что человеческая психика весьма лабильна (куда больше, чем многим кажется), она до ужаса пластична, и если изъять из нее дисциплинирующий каркас догм, то она непременно выдумает такое, отчего у окружающих волосы дыбом встанут! Если мы возьмем представителей разных вероисповеданий, то обнаружим, что и представления о «хорошем» или «плохом» обществе у них тоже будут очень разными. Если эти веры близки (например, единого авраамического корня) – то представления о «хорошей жизни» в них тоже будут близки. Но и различия станут выпирать! Например, какие половые отношения при коммунизме будут? Для русского советского человека как бы очевидно, что строгая моногамия. Но это вытекает из его православных импринтингов. Потому что западный левак считает, что при коммунизме будет господствовать промискуитет, позволяющий в наибольшей степени наслаждаться жизнью. То есть половые партнеры постоянно меняются (на это намекал уже Н. Чернышевский) – и в этом одно из отличий «свободы» от «деспотии». Теперь приходит мусульманин. А у него в голове модель гарема. У него рай праведника воображаем наподобие гарема. Если ему в светлом будущем не дадут десяток гурий – то для него это уже не светлое будущее. А какое-то темное, несовершенное… Можно над этим посмеяться – но извините: как же вы собираетесь строить светлое будущее, если не в состоянии определиться с формой половых отношений при нем? При коммунизме будут устойчивые семьи, или постоянные разводы, смены партнеров, или вообще отказ от института брака? Детей там будут растить в любящей семье – или сразу сдавать в интернат, для большего коллективизма и пресечения собственнических родительских инстинктов?! Понятно, что бездетность приведет к вымиранию, но будет ли идеалом многодетность? Или же включат программу «одна семья – один ребенок», и заблокируют рождение кого-то, кроме первенца?
И это касается всего. Коммунизм – это когда тебе на каждом углу бесплатно нальют рюмку водки? Или же наоборот – водка выйдет из употребления в светлом будущем? И если алкоголь вообще исчезнет – то всем ли такое будущее покажется «светлым»? Советские представления о «светлом будущем» — в целом довольно плотный плагиат с представлений о светлом будущем русского человека в лоне Православия. Он фантазирует о светлом пути так, как его веками учили представлять, воображать себе человеческое счастье. Притом наивно думает, что все люди представляют себе полноту счастья именно так, как он, забыв, что «всяк кулик свое болото хвалит». Догматическое богословие является не только удобным, но и единственным выходом из трясин субъективности, вкусовщины. Оно со своим «Бог велел жить так, а не иначе» — снимает все вопросы по поводу удобств или неудобств избранной формы жизни. Как говорят в армии – «нет такого слова «не хочу», а есть такое слово «надо». Но как быть с тем, что догматическое богословие дает подробную и обстоятельную картинку светлого будущего только для своих единоверцев? Пытаясь выйти из этого противоречия, писатель А. Леонидов создал теорию, согласно которой психическое здоровье определяется выживанием, самосохранением человека и общества. Социопатия в его теории – такая форма мышления, которая угрожает жизни, здоровью своего носителя и его близких. Согласно этой теории и получается, что русские – нормальные, а укропаты – психи (ибо все их идеи ведут к их самоуничтожению). Однако атеизм легко сломает и логику Леонидова (только на первый взгляд безупречную) – потому что смысла в жизни не видит, а потому и определенный Леонидовым главный мотив, сбережение жизни – имеет право рассматривать как разновидность навязчивых идей. Леонидов прав, если принять жизнь как какую-то великую ценность; а если не придавать ей никакой ценности, то какая тогда ценность в сберегающих ее идеях самосохранения? Кратко говоря, всякий образ счастья или несчастья вытекает из представлений человека о добре и зле, а для этого они должны быть унифицированными и устойчивыми. А это невозможно в погоне за личным кайфом, когда «человек есть мера всех вещей». Как финиш в гонке существует только для соревнующихся спортсменов, так и светлое будущее, прогресс – существуют только для верующих в их конкретную, предписанную верой форму. Мы строим свое будущее так, как мы его видим, а видим мы его так, как дает нам наша вера. Если этого нет – то ничего нет. Нет связности и последовательности ни между поколениями, ни в самом человеке. Начинается метафизическая катастрофа «перестройки» — потому что в погоне за личным кайфом для каждого можно прийти только к тотальному взаимоистреблению всех всеми…» (Николай Выхин, команда ЭиМ).
Как видите, чтобы построить действительно «светлое будущее» для большинства людей на Земле (принять «правильные» законы для этого большинства), нужно сначала разрешить огромное количество самых разнообразных вопросов, главным из которых является вопрос соотношения материи и сознания. И единственный способ, сделать это логично и понятно для всех людей на Земле состоит в том, чтобы большинство из них ПРИЗНАЛИ предельно простую аксиому и ПОВЕРИЛИ в ее истинность: «Всякая материя обладает своим сознанием, то есть, сознание есть неотъемлемое свойство материи». А чтобы это произошло, необходимо создать новую общественную науку под название «Естествознание (идеолистический материализм и психология)», которая должна включать в себя не только основы «реальной, а не выдуманной физики и психологии», но и религиоведение. Религиоведение — область научных исследований, посвященная исследованию религиозных убеждений, поведения и институтов. Она описывает, сравнивает, интерпретирует и объясняет религию, уделяя особое внимание систематическим, исторически обоснованным и межкультурным перспективам. В предмет изучения религиоведения входят закономерности возникновения, развития и функционирования религии, а также ее строения и различные компоненты, ее многообразные феномены. Чем, собственно, мы с Вами здесь и занимаемся. И главной аксиомой этой науки должна стать следующая: «Материя и пространство – это одна и та же СУЩНОСТЬ», а наше Мироздание – это Черная дыра — снаружи и Вселенная — изнутри, которая, питаясь материей и пространством «материнской Вселенной», постоянно воспроизводит внутри себя «дочерние Вселенные». Другими словами, наше Мироздание – ЖИВАЯ СУЩНОСТЬ. И каждая звездная система внутри любой Вселенной имеет свое мировое сознание (своего Бога). В качестве Бога-Отца выступает сама звезда, как источник нейтрино, в качестве Бога-Духа – эфир или «нейтринные матрешки», которые заполняют все пространство не только внутри самой звездной системы, но и всей Вселенной (в том числе, и внутри материальных тел). А в качестве Бога-Сына выступает коллективное сознание живых существ, проживающих на планетах вокруг этой звезды, если, конечно, они там есть. Зачем людям такая наука? – спросите Вы. А затем, что без нее, «правильные» законы им не придумать, и никто другой, кроме них, их придумать не может. Понятное дело, что все это происходит с подачи и активного участия мирового сознания, однако если нет разумных существ, то нет и «правильных» (именно для них) законов. В любом случае, единая участь для всех разумных существ состоит в их объединении. А опираясь на религии, можно придумать только такие законы, которые являются «правильными» для всех представителей какой-то одной религии, но никак не всех разумных существ, в целом. Ну а если разумные существа не сумели объединиться, то их обязательно будут преследовать войны друг с другом. Вот и выходит, что только «Естествознание» может позволить людям, избавиться от войн.
Не верите? Напрасно. Посмотрите, чем занимались на протяжении всей истории современного человечества религии. Они занимались, исключительно, разъединением людей, причем, не только по разным религиям, но и внутри какой-то одной из них, но по разным конфессиям. Конфессия (от лат. confessio — «исповедание») – особенность одной религии в пределах определенного учения, а также объединение верующих, придерживающихся этого вероисповедания. В общем значении слова, термин «конфессия» является синонимом определенного направления в рамках отдельной религии. Иногда данный термин отождествляется с термином «деноминация». И это, действительно, так, посмотрим, например, на христианство. Единого мнения о разделении христианства на исповедания и количество конфессий не существует. Однако широко распространено мнение, что христианство делится на три конфессии — католицизм, протестантизм и православие. Но с таким упрощенным делением в одной конфессии оказываются на самом деле разные по вероисповеданию группы. К протестантизму помимо лютеран, англикан и кальвинистов, отделившихся от Католической церкви во времена Реформации, относят и течения, возникшие позже в рамках уже самого протестантизма, например, баптистов, пятидесятников и других. Что касается адвентистов седьмого дня, то некоторые протестантские теологи относят их к культам, отмечая, впрочем, «зарождение в их рядах евангелического движения» с конца 1950-х годов. К протестантизму не относят некоторые из религиозных течений, возникших в XIX веке, например, свидетели Иеговы (и не относят сами себя), мормоны, а также в XX веке, например, мунисты. Не менее сложна ситуация и с историческими церквями. Так, относящие себя к католицизму старокатолики и другие группы, называющие себя «католическими», не признаются таковыми Католической церковью, поскольку основной признак католицизма состоит в признании папы римского — главою церкви. К православию себя относят две разные группы церквей, одинаково называющих себя «православными» — нехалкидонские Древневосточные православные церкви и халкидонские Восточные православные церкви византийской традиции. При этом взаимоотношения между ними варьируют от взаимопризнания до обвинений в ересях. Кроме того, в такую трехчастную схему не вписывается Ассирийская церковь Востока и Древняя Ассирийская церковь Востока — единственные церкви, исповедующие несторианство, а стало быть, в своем лице являющая отдельную христианскую конфессию. Несторианство — термин, используемый в христианском богословии и истории церкви как обозначение двух отличных по доктрине учений. Первое значение этого термина связано с диофизитским учением христианского богослова Нестория, который учил о двух природах, двух ипостасях и двух лицах Иисуса Христа (божественных и человеческих). Это учение было осуждено как ересь на Эфесском (Третьем Вселенском) соборе в 431 году. Второе значение термина относится к более позднему учению, которое традиционно называлось несторианским, но отличается от учения Нестория тем, что исповедует две природы, две кномы (ипостаси) в одном лице и одной воле Иисуса Христа. Как видите, природа человеческой психики такова, что она способна придумать что угодно. Мало того, что придумать, но и поверить в придуманное.