О сегодняшнем дне, как предвестнике завтрашнего дня
«Американский парадокс: континент беженцев и их судьба» (Ироничный Будда). «Америка стала местом, куда люди бежали от своих проблем. Но проблемы имеют свойство догонять» — из записей независимого аналитика, март 2024 года. В январе 2024 года в мои руки попал любопытный документ — аналитическая записка неизвестного европейского исследовательского центра, посвященная «энергетической карте» миграционных процессов в США. То, что в ней описывалось, заставило меня пересмотреть привычные представления о природе американского кризиса. Соединенные Штаты традиционно позиционируются как «страна иммигрантов», «плавильный котел наций». Но что, если взглянуть на эту историю под другим углом? Что, если Америка стала не столько землей возможностей, сколько континентом бегства? Проанализировав миграционные волны последних полутора столетий, можно выделить поразительную закономерность. Подавляющее большинство переселенцев прибывали в Америку не в поисках лучшей жизни, а спасаясь от худшей. Ирландцы бежали от голода 1840-х годов вместо того, чтобы искать внутренние решения аграрного кризиса. Немцы покидали родину после революционных потрясений 1848 года и позже — после двух мировых войн. Итальянцы спасались от нищеты на Юге, не дожидаясь реформ. Евреи Восточной Европы уходили от погромов и дискриминации. Китайцы — от политических катаклизмов и экономических потрясений. В XX веке эта тенденция только усилилась. Латиноамериканцы бегут от нищеты и войн. Африканцы — от диктатур и межплеменных конфликтов. Выходцы с постсоветского пространства — от распада привычного мира. Общий знаменатель всех этих потоков — стремление избежать последствий кризисов, а не преодолеть их на месте. Согласно концепции, изложенной в том самом документе, определенные территории могут накапливать «энергию избегания» — совокупность нерешенных проблем, которые люди пытались оставить в прошлом, меняя место жительства. По этой логике, к началу XXI века на территории США сконцентрировалось критическое количество людей, объединенных общим паттерном поведения: вместо того чтобы переживать кризисы и извлекать из них опыт, они предпочитали бегство. Их потомки унаследовали не только гены, но и глубинные модели поведения. Примечательно, что именно в последние два десятилетия США столкнулись с многочисленными кризисами, которые удивительным образом повторяют те самые проблемы, от которых бежали их предки:
Экономическое неравенство — проблема, от которой спасались ирландцы и итальянцы, — вернулась в виде растущего разрыва между богатыми и бедными. Расовые конфликты — вопрос, который должен был быть решен Гражданской войной, снова разделяет общество. Политическая нестабильность, от которой бежали немцы, проявилась в виде глубокой поляризации и кризиса демократических институтов. Религиозные противоречия, ставшие причиной эмиграции множества групп, вернулись в форме культурных войн. Проблемы идентичности, от размывания которой спасались представители многих народов, стали центральной темой американских дебатов. К 2020 году эти процессы достигли того, что можно назвать «точкой невозврата». Накопившиеся за столетия противоречия потребовали одновременного разрешения. Но общество, сформированное из потомков «беглецов», оказалось неспособным к конструктивному преодолению кризисов. Результат — хаос, который мы наблюдаем сегодня. Попытки решить проблемы путем дальнейшего бегства (от реальности в виртуальность, от ответственности в обвинения, от диалога в отмену) только усугубляют ситуацию. В отличие от американской модели, российская цивилизация исторически формировалась на основе иного принципа — принципа преодоления. Россияне не бежали от суровых условий Севера, а приспосабливались к ним. Не избегали испытаний, а проходили через них, с каждым разом становясь сильнее. Это фундаментальное различие в подходах объясняет, почему Россия сохраняет устойчивость даже в условиях санкций и международного давления, в то время как США демонстрируют растущую хрупкость при столкновении с внутренними противоречиями. Если эта теория верна, то американское общество ждет период интенсивного «переживания» всех тех кризисов, которых его предки пытались избежать. Это означает: Дальнейшее углубление внутренних противоречий. Неспособность выработать консенсус по ключевым вопросам. Попытки решить внутренние проблемы с помощью внешней агрессии. Возможный распад федеральной системы на отдельные регионы. Массовая эмиграция американцев в другие страны — новый виток «великого бегства». История США может стать важным уроком для человечества: географическое перемещение не решает фундаментальных проблем, а лишь откладывает их решение. Рано или поздно любому обществу, любой нации, любому человеку приходится сталкиваться с вызовами, определяющими путь развития. Вопрос лишь в том, произойдет ли это на родной земле, в окружении родной культуры, опираясь на исторический опыт предков, — или на чужбине, в условиях культурного разрыва и потери корней. Америка выбрала второй путь. Теперь мы видим его последствия» (Ироничный Будда). Как видите, Ироничный Будда видит главную проблему сегодняшнего гегемона Западного мира в попытках убежать от проблем, вместо их решения.
А вот как на эту проблему смотрит Николай Выхин — «Моделирование перспектив: у капитализма их нет…». «В пору детства моего, одноклассники, хулиганничая, говаривали: «принцип «ниппель»: туда дуй – оттуда «…й». Поскольку все мы были дети «перестройки», сыновья «Обманутого Поколения» — мы ТОГДА не понимали, каким образом эта шутка (и не совсем шутка) связана с потерянным нами социализмом. Мы же тогда не думали, не понимали: — что вместе с социализмом — теряем не только несколько раздражающих, сопутствующих ему, его маразмов, — но и всякую перспективу развития, всякую логику человеческой цивилизации. Всякий из нас был велосипедистом, и всякий понимал немецкое словечко «ниппель»: «туда дуй, оттуда «…й». Но какое отношение колесо нашего велосипеда имеет к цивилизации?! Есть такое поэтическое выражение: «в капле воды отражается небо». В колесе велосипеда, в его резиновой шине, «как в капле воды» отражается весь человеческий прогресс. В частном случае, имею я в виду, можно увидеть общие тенденции, частью которых этот случай является… Любой цивилизации – необходима своя «система ниппель», то есть обладание такими эффектами, как: Собирательный эффект. Накопительный эффект. Надо, чтобы усилия собирались, а не расточались, не распылялись в пустоту и бессвязную маету. Чтобы как можно больше людей сообща (солидарно) работали на какое-либо Общее Дело. Простите мне мое занудство, но меня же задолбали те, кто постоянно требуют «математической модели перспективности социализма и бесперспективности капитализма» — и я разжевываю, как будто в детском саду: действия множества людей должны собираться в один конструктивный замысел. Иначе получится, в лучшем случае – «лебедь, рак да щука». Но, как мы помним из басни, лебедь, рак да щука не были ВРАГАМИ друг другу. Они искренне хотели вытянуть воз – просто они в басне не обладали искусством грамотного планирования. Те, кто не создадут плановой координации действий, окажутся «лебедем, раком и щукой», но это полбеды. В условиях конкурентной экономики капитализма лебедь рак да щука к тому же ВРАЖДЕБНЫ друг другу, мечтают друг друга поглотить, уничтожить! То, что делают игроки рынка при идеальной конкуренции (которой, к счастью, в реале сполна никогда нельзя добиться) – они делают не для блага друг друга, а с намерением друг друга уничтожить. О каких цивилизационных перспективах системы можно говорить, если в системе все достижения прогресса поставлены на службу уничтожения одним элементом другого ее элемента?! Это все равно, что рассуждать о перспективах счастливого долголетия у раковой опухоли. Даже не человека, который болен раком (что тоже контрпродуктивно), а самой раковой метастазы! Клетки печени так хорошо и быстро жрут клетки легких – что это даст не только долголетие носителю, но и титул олимпийского чемпиона. Не так ли?! — Но ведь капитализм победил социалистов! — А скольких людей победил рак? Рак, может быть, и победительная штука, но ваша-то цель в чем? Равнодушно засчитывать победу на ринге между онкологией и человеческим иммунитетом?!
Если цивилизация невозможна без Коллективного Сознания, то, экономически, она невозможна без Общего Дела. Оно выступает как бы физической плотью Коллективного Разума. Нечто, нужное всем в равной степени – диктуется Коллективным Разумом, а на практике выступает Общим Делом. Ибо «ВЕРА БЕЗ ДЕЛ МЕРТВА» (Иак. 2.26). Усилия складываются, связные действия накапливаются. «Ниппель»: грубо, смешно, а поди-обойди! При его принципе даже очень слабый человек с очень плохим насосом сможет накачать колесо. Правда, его это очень утомит, и займет много времени – но в итоге колесо (не так быстро, как хотелось бы) будет накачено. Но даже самый сильный человек с самым мощным насосом – не сможет накачать колесо бен ниппеля! Если «входит и выходит», то оно сколько зашло – столько и вышло. Человек пыхтит, старается, дует, дует – а накачать колесо не может. Человек очень устанет, подорвет силы и здоровье, а в итоге окажется в той самой точке, с которой начинал… Парадокс – но свободная система оказывается бегом по замкнутому кругу. Все горести и опасности, которые преследовали пращуров – переходят их правнукам… Таким образом, очень слабый человек с очень плохим насосом, но обладающий системой «ниппель» — имеет очевидное преимущество перед человеком сильным, с прекрасным, новейшей модели насосом, но без системы «ниппель». Вот почему: — даже очень слабая и бедная, но социалистическая экономика имеет перспективы развития; — и даже очень сильная, всех превосходящая, с гигантскими накоплениями материальных ресурсов (после ограбления всей планеты), но капиталистическая экономика – перспектив развития не имеет. Конечно, хотелось бы, чтобы оно было УЖЕ накаченное! Но что делать, такова се ляви – всякие гитлеры тебе это колесо гвоздями проткнули и ножами порезали, так что ты еще и на «вулканизацию» сперва потратится был вынужден… Социализм – «ниппель» в том смысле, что имеет: — механизм взаимно полезной координации усилий: — и их накопления в системе. У капитализма нет ни того, ни другого (причем их отсутствие и составляет определение термина «капитализм»). Рыночный продавец (за исключением религиозного фанатика) не будет вычислять «справедливой цены», он выжмет максимальную из возможных. Точно так же рыночный покупатель думает не о том, как бы не обидеть продавца, а о том, как заплатить ему поменьше. Ведь так делают ВСЕ, включая и нас с вами – потому что система не оставляет другого выхода (есть только лазейка религиозного фанатизма – в нее-то человечество и сбежало из людоедской первобытности). Тут впору перефразировать поэтессу:
О конкуренция, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным. Согласитесь, вы же ищите из товаров равного качества тот, что подешевле? Ну, а как иначе, ведь иначе обанкротишься! Разумеется, всякий работодатель стремится заполучить того, кто берет поменьше, а работает побольше. Это и приводит к нищете выжатых как лимоны, людей в конвейерно-потогонной системе. Все понимают, что, когда человек истощен невыносимыми условиями труда и при этом ему едва хватает «на покушать» — это плохо. Но где вы найдете частника, который выбирал бы себе рабочих поленивее и подороже?! Либералы выставляют дело так, что это «злой тиран» погружает людей в нищету и безысходность. А вот если бы людям дали свободу, то они бы… Но любой из вас, и безо всякого тирана сверху (и без тирана сверху в наибольшей степени) будет в роли работодателя: — или гнобить рабочих; — или вылетит в трубу, как Р. Оуэн. Тут нужно и марксистам дать по губам, чтобы оставили все разговоры про либеральные «свободы», которыми они любят обвешиваться, как папуасы стеклянными бусами. Потому что в условиях частной собственности чем больше либеральных свобод дадено, чем чаще меняются «презики» наверху – тем внизу жестче рабство и гуще людоедство. Это работает только так, неумолимо, и многократно подтверждено историей. Не монархии, а именно либеральные демократии – самые жестокие и агрессивные режимы в истории человечества, и тому тоже есть математическая модель, но о ней в другой раз. О какой «взаимополезной координации усилий» может идти речь, если конкурирующие фирмы прямо и открыто видели друг друга в гробу, в белых тапочках? Если уровень дохода частника напрямую зависим от уровня жестокости того пресса, которым он выжимает свой доход из мяса и костей, крови, пота и слез других людей? Мы сейчас не даем моральной оценки, мы говорим техническим языком сухой математической модели: — Цивилизации нужно Общее Дело? — Нужно. — Она без него может существовать? — Нет. — Ну а какое общее дело в ситуации, когда конкурентная вражда доведена до исступления, до маниакальности, когда всякий жизненный успех (даже и нематериального свойства – типа популярности, карьеры) – поставлен в прямую зависимость от чужой неудачи, чужого несчастья?
Давайте теперь подумаем, как ЭТОЙ системе накапливать усилия во времени? Ответ: никак. Приходят кризисы, и разрушают в ноль все, что так упорно воздвигалось человеком в периоды экономических подъемов. Это не лестница, ведущая снизу вверх, а гребанное колесо, которое ЦИКЛИЧЕСКИ обнуляет всякий подъем, снова и снова с определенной точки начиная спуск, обратно к точке старта. Все животные так, в кольце Сансары, и живут – но именно потому они не создали цивилизации, и не смогли развивать зачатков разума! Как это объяснить детям? В некоей модели каменщики возводят стену. Их усилия накапливаются: стена день ото дня растет. За 10 дней она примерно в 10 (9-11) раз выше, чем была в первый день. Правда, остается риск, что каменщики кладут криво, и стена рухнет (что случилось с СССР). Это очень прискорбно, но сам принцип накопления укладки это не отменяет. Его НЕЧЕМ отменить. Чтобы стена росла – нужно изо дня в день докладывать ряд за рядом. Теперь возьмем модель капитализма. Два каменщика днем делают две кладки, каждый для себя. Ночью каждый идет к другому, ворует кирпичи, перетаскивает их к себе. Если их усилия паритетны, то получается: — Днем стена у каждого стала на 1 ряд выше. — За ночь стена у обоих стала на 1 ряд ниже. Днем они ее опять надбавят, а ночью взаимообразно сломают друг другу то, что надбавлено. Потому что они не хотят строить ВМЕСТЕ и воруют друг у друга стройматериалы. А получается – что и время, трудодни воруют друг у друга. Один делал, другой сломал, ломать – не строить. Не только объем, но и время труда ушло в ноль. Труд не накапливается, он распылен в никуда. Он был – а плодов его нет. Ни о какой «неизбежной победительности» социализма мы не говорим. Мы говорим о его перспективности – и бесперспективности его врагов. Очень часто бывает, что побеждает тупиковая ветвь развития (крокодил съел ротозея-человека). Победив, она не перестает быть тупиковой: просто она свою тупиковость распространяет на все вокруг. Именно так теоретик цивилизации говорит о перспективности человека для дела развития культуры, и бесперспективности животных в этом деле. Животные не то, чтобы совсем не участвуют в культуре: лошадь возит, собака сторожит, медведь танцует в цирке… Каким-то простейшим, нужным цивилизации вещам научить животных можно, но они все равно бесперспективны, ибо в самом лучшем случае остановятся только на начатках. Капитализм являет собой точный (чем далее, тем все более точный) слепок с зоологических, животных регуляций поведения особи. Это очень мощная модель, которая очень привлекательна, обладает «драйвом», она, как магнит, притягивает к себе биологические инстинкты: доминирования, экономности действий, половой и др. В первую очередь – поглотительный, пожирательный инстинкт: что может быть сожрано, то должно быть сожрано. Младенец тащит в рот все, что попадет к нему в руку, проверяет: а вдруг съедобное? Так в младенце действует пожирательный инстинкт.
Но если мы посмотрим вооруженным наукой взглядом, то за этой дремучей силой низших инстинктов увидим их полнейшую, удручающую бесперспективность. Только вмешательство разума, планирующего центра – может предотвратить нарастание энтропии в системе. Иначе энтропия нарастает неизбежно, а удовлетворение низших инстинктов не только не может, но и не пытается этот процесс остановить. Общим принципом нарастания энтропии выступает закон, действующий во всех без исключения сферах: наиболее вероятным состоянием неодушевленной (безмозглой) системы является наиболее примитивное ее состояние. То есть: коли некий сакральный культ или Госплан (а лучше, они оба) не планируют развития системы, то она движется в обратном порядке: из прогрессивных в примитивные, первобытные формы. Саморегуляция общества – залог нарастающей примитивности отношений в нем. Если сверху не давит Большой План, принуждающий развиваться – копится энтропия миллионов автономных самооблегчений. Она убивает цивилизацию и без конкурентной грызни – хотя грызня, конечно, очень помогает убить побыстрее. Люди при капитализме не только ближним зла желают, но и самим себе желают добра весьма специфическим образом: понимая под «добром себе» все более и более грубые, зоологические радости и удовольствия. Так человек оказывается другому человеку волком (как еще римляне подметили), а самому себе – растлителем и силой, подавляющей СОБСТВЕННЫЙ умственный рост. Если у такой системы может быть цивилизационная перспектива – скажите, какая она, и в чем?!» (Николай Выхин, команда ЭиМ). Подходы Ироничного Будды и Выхина хотя и разные, но они не противоречат друг другу. Если Вы, уважаемый читатель, думаете, что социализм и коммунизм не имеют внутри себя причин циклических кризисов, Вы глубоко заблуждаетесь. Они всегда есть, и их достаточно много, ибо «все люди разные» и у каждого из них есть свое мнение по любому возможному вопросу. И таких житейских вопросов всегда достаточно много, а стало быть, и разных ответов на них – еще больше. И всегда найдутся, как те люди, которые постараются убежать от возникших вопросов, так и те люди, которые постараются разрешить их. Причем последних всегда значительно больше, чем первых. И это обстоятельство работает не только в человеческих обществах, но и в животных – тоже. Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что США представляют собой не «плавильный котел» всего человечества, а лишь той его части, которая привыкла уходить от решения возникающих вопросов.
Американцы уже давно «все для себя решили», и они просто не в состоянии жить в каких-то новых для них условиях (например, они не могут нормально существовать, не будучи мировыми гегемонами). А между тем, современный мир подвержен серьезным изменениям и глобальной трансформации. Вот и выходит (по крайней мере, с позиций Ироничного Будды), что именно США станут первой страной Западного мира, которая быстрее других «развалится» во время происходящей сегодня трансформации мира. Впрочем, это не так и важно, кто первым развалится – сам гегемон или его вассалы. В любом случае, оба этих варианта ведут, в конечном счете, к одному исходу – к гибели всей нынешней Западной «островной империи». Просто потому, что эта империя состарилась, и для нее пришло «время умирать». Российскую же империю ждет совсем другая судьба. После развала СССР и всей социалистической системы, она резко обновилась, и стала искать выход из постигшего ее кризиса, и сегодня уже потихоньку «нащупывает» его. И этот выход заключается в создании на территории России «социального государства» — того самого «социализма», о котором пишет Николай Выхин. Впрочем, он постоянно допускает одну и ту же ошибку в своих статьях, когда отождествляет Советский социализм с «социальным государством». Да, наметки такого государства просматривались и в Советском социализме, однако «похоронили» СССР не эти «наметки», а ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЛОЖЬ, когда провозглашалось одно, а делалось совсем другое – противоположное провозглашенному. Впрочем, есть и другие мнения, Вот, например, как объясняет кризис нынешней Западной цивилизации Ростислав Ищенко – «Причины и смысл катастрофы западной цивилизации». «Главное противоречие отдельной личности и общества заключается в том, что личность стремится к стабильности, а общество к развитию. Безусловно, отдельный человек тоже учится, развивается, приобретает новые навыки, осваивает профессии. Но в большинстве случаев (за редким исключением) это все средства достижения цели, цель же – стабильная достойная жизнь для себя и близких. Именно поэтому человек воюет, чтобы не воевать, совершает героические подвиги, чтобы не совершать их. Солдат мечтает не о вечных битвах, а о возвращении домой с победой. «Хорошая жена, хороший дом – что еще надо человеку, чтобы встретить старость?» В противовес этому для общества развитие (движение) и есть жизнь. Именно поэтому сейчас так велико число людей, которые требуют, чтобы им на блюдце с голубой каемкой подали идеологию. Они совершенно правильно чувствуют и говорят об этом, что общество утратило цель развития.
Простой перехват глобального лидерства у США или повышение качества жизни до уровня сверхпотребления не могут быть целью общества, хоть вполне допустимы в качестве цели для большинства его членов. Ошибка просителей идеологии заключается в том, что идеология не может дать им требуемую цель. Все известные идеологии были неразрывно связаны с нынешней политико-экономической системой, которую принято обобщенно называть капитализмом, но которая неоднократно менялась, с конца XV – начала XVI века по сей день. Ее последние изменения произошли на наших глазах. Капитализм третьей четверти ХХ века, который многие из ныне живущих еще застали, серьезно отличается от современной организации общества и производства. Эти последние изменения позволяют нам говорить что нынешний кризис для данной системы последний – кризис самой системы, не преодолимый в ее рамках. Система базировалась на понятии «неприкосновенности частной собственности» и связанных с этим свобод (личных и экономических). Однако в современном мире, как неприкосновенность частной собственности, так и личные свободы постепенно деградировали. Общество, сталкиваясь с кризисом, вызванным исчерпанием возможностей системы, требует от государства более активного регулятивного вмешательства как в экономические, так и в социальные отношения. Фактически оно добровольно отказывается в пользу государства от своих прав и свобод и выдает государству карт-бланш на любые ограничения, при том условии, что государство будет жестко продвигать волю большинства. Это естественный подход. Сталкиваясь с кризисом традиционных структур, человек теряет чувство защищенности и стабильности. Стремясь их вернуть, он готов пожертвовать правами. Ровно так на заре темных веков, свободное крестьянство и мелкие землевладельцы «добровольно» передавали «сильным домам» свою землю (становясь на ней арендаторами, личная свобода которых тоже быстро урезалась). В условиях слабого государства, они меняли свободу и статус собственника на защиту и стабильность, предоставляемые им частными лицами – будущими феодалами. В наше время государство сильно, как никогда, поэтому защиту от теряющего привычные очертания мира, люди ищут у него, традиционно жертвуя ему за это свои права. Однако, так же как между сеньором и вассалом выстраивались отношения, основанные на взаимных обязательствах, народ, жертвуя правами в обмен на стабильность, хочет понять, как именно эта стабильность будет обеспечена. Поскольку же неотъемлемой частью обеспечения стабильности является общественное развитие (обездвиженное общество быстро деградирует, обращая энергию на внутренние конфликты, и становится опасным для своих челнов), народ и требует идеологии, желая знать, куда его поведут и какая стабильность ждет его в конце пути.
Но, как уже было сказано выше, все известные идеологии являются неотъемлемой частью отжившей системы. Более того, все они уже имели шанс для реализации своих идей и все более-менее кроваво провалились. Только что, на наших глазах завершился провал неолибералов, проповедовавших всеобщую толерантность, позитивную дискриминацию большинства и права меньшинств. Как правило, адепты старых идеологий (далеко не только наши неокоммунисты) утверждают, что они «были первыми», поэтому «допускали ошибки», а со второго раза не ошибутся. Но второй шанс им история не предоставит. Именно потому, что у них не было, и нет шансов, создать что-либо путное. Дело даже не в том, что они пытались насилием заставить всех, до кого могли дотянуться, принять их постоянно менявшуюся идеологию. Опять-таки идейные метания свойственны не только марксистам, но всем «идеологам». Дело в том, что на волне научного детерминизма конца XIX – начала ХХ века «идеологи» пришли к выводу, что новое общество можно создать по предварительному плану. Марксисты сакрализировали «научность» своей теории, но на сакральную «научность» претендовали и фашисты, современный неолиберализм и вовсе родился как плод длительных «научных» поисков университетов «Лиги плюща». Пожалуй, только нацисты напрямую (без промежуточного звена сакральной «научности») сакрализировали непосредственно своего вождя, который в их представлении и обладал «сверхзнанием». В конечном итоге все идеологии реализовывали схему: сакральный «гениальный» вождь, обладающий неким особым знанием и окруженный соратниками, проповедующими массам близкие и понятные им идеи: «отнять и поделить» (а по какому принципу: классовому, национальному или какому еще – не важно). Результат экспериментов «идеологов» с государственным строительством оказался плачевным – все «идеологические» системы рухнули или вернулись к нормальным доидеологическим системам, все доидеологические системы уцелели. В мире до сих пор можно найти и первобытнообщинный строй и разные формы военной демократии с более-менее сложной племенной организацией, и феодализм, и капитализм и то, что Маркс и Энгельс называли «восточным способом производства» и различные переходные общества. Проекты же «идеологов» рухнули, несмотря на огромные жертвы и невиданные ресурсные затраты, при помощи которых их пытались спасти. Последним на нашей памяти пытались спасти СССР. Народ интуитивно правильно чувствует, что Союз не был обречен, как государство. Но он был обречен как идеологический проект. Спасти Союз и провести успешные реформы, можно было, только отказавшись от идеологии. Но то, что понял и сделал Дэн Сяопин, заявивший, что цвет кошки не важен, если она ловит мышей, так и не поняли советские реформаторы – ни Горбачев с командой, ни их оппоненты. Спор между ними шел лишь том, какая идеология (коммунистическая или неолиберальная) нужна СССР.
А необходимо было деидеологизировать политику в принципе – не вырывать власть у партийных структур, а деидеологизировать партийные структуры, окончательно интегрировав их в государственный аппарат, как это сделал Дэн Сяопин. Сейчас Трамп пытается стать Дэн Сяопином для Запада. Но может стать и Горбачевым. Не случайно трампизм часто сравнивают с перестройкой. Американская элита идеологизирована не меньше, чем была постсоветская, а европейская намного больше. Поэтому Запад пока что идет по тому же пути, по которому вел СССР Горбачев. КПСС уже к началу 80-х осознала невозможность построения коммунизма, отсутствие не только плана, но и реальной научной базы, утопичность всего проекта. Но, вместо того, чтобы отказаться от не оправдавшейся идеологии и начать жить прагматичными государственными интересами, она решила законсервировать «достижения социализма», чтобы дождаться возможности совершить новый рывок к коммунизму. То же самое сейчас пытается предпринять Запад – законсервировать систему и дождаться лучших времен, когда можно будет начать все сначала. Но попытка консервация политической системы всегда бывает вызвана ее вступлением в системный кризис. То есть, система, исчерпавшая возможности развития, начинает испытывать острую ресурсную недостаточность. При этом консервация требует дополнительных ресурсов, поскольку помимо обслуживания работающих частей системы, которые требуют обычного расхода ресурсов, надо расходовать их еще и на содержание неработающих частей (законсервированных). По этой же причине дополнительный ресурс необходим и для реформ (надо обеспечивать не только существование старой системы, но и параллельное создание новой). Разница лишь в том, что реформы дают шанс на прорыв к новой, более эффективной, системе (или к модернизации старой, если у нее еще есть для этого ресурс), а консервация обеспечивает только стагнацию и быстрое разрушение нежизнеспособной системы в виду обострения ресурсной недостаточности. Собственно все это мы видели в последние годы СССР. Несмотря на гигантские усилия, прилагаемые для выправления ситуации, она деградировала на глазах, а ресурсы буквально растворялись, пожираемые бессмысленным попытками консервации. Сейчас то же самое происходит с Западом. Пытаясь законсервировать систему Трамп, смирившись с временной неспособностью США обеспечить ресурс за счет каннибализации системной периферии (России, Китая, других стран БРИКС), перешел к попыткам каннибалиации центра системы (ЕС и других ближайших союзников США). Современные отношения США и ЕС в определенной мере, хоть и не буквально напоминают взаимоотношения союзного центра и ельцинской РСФСР в последние полтора года СССР. Только в случае Союза РСФСР была инициатором борьбы с центром, а в случае США/ЕС Вашингтон инициировал борьбу со становым хребтом Запада – ЕС и НАТО.
Можно надеяться, что это пойдет на пользу США (хоть это сомнительно), но для системы (напомню, что это система американской гегемонии) такая борьба разрушительна, независимо от того, кто в ней победит и будет ли вообще победитель. Во-первых, она пожирает впустую и без того дефицитные ресурсы – США тратят на борьбу больше, чем смогут получить в результате гипотетической победы. Во-вторых, Вашингтон не сможет один вытянуть гегемонию, которую не смог вытащить вместе с союзниками. В-третьих, европейские элиты, спасаясь, могут сменить внешнеполитическую ориентацию, усилив противников США и сделав геополитическое положение Америки безнадежным (с точки зрения восстановления гегемонии). Впрочем, более вероятно, что сменятся сами европейские элиты, причем не исключено, что с применением силы и с неясным для США перспективами. В общем, ориентация «реформ Трампа» на консервацию системы, с неизбежностью ведет к нарастанию ресурсного дефицита и неизбежному ускоренному разрушению системы. Нас это радовать не должно, так как система глобальна и мы, являясь ее частью, так же ощутим последствия ее развала. Другое дело, что для России и Китая, являющихся периферией системы и не накопивших такого груза противоречий и обязательств, как Запад, являвшийся центром системы, последствия не должны быть настолько катастрофичны, как для американо-европейского центра системы. Более того, при минимуме удачи и грамотном подходе у нас могут оказаться хорошие шансы в новой системе, о которой мы пока не знаем ничего, кроме того, что она должна возникнуть на месте старой. Ибо никогда не было так, чтобы ничего не было» (Ростислав Ищенко). Впрочем, и позиция Ищенко не противоречит всем остальным представленным здесь подходам, включая авторский. Да, Ищенко имеет свою, чуть иную точку зрения на происходящие в мире процессы, однако она не подразумевает под собой отрицание других мнений. Однако автор этого сайта категорически против тезиса Ищенко о «новой системе, о которой мы пока не знаем ничего, кроме того, что она должна возникнуть на месте старой». Одно мы уже точно знаем – фундаментом новой системы должно стать «социальное государство».