Пару слов об авторитаризме и тоталитаризме
А для начала предлагаю Вашему вниманию статью от Ироничного Будды — «Архитекторы Истории: Тысячелетняя преемственность теневой власти. Венецианская республика: совершенная система невидимого контроля». «В Венеции даже птицы на площади Сан-Марко не взлетают без разрешения «Совета Десяти» — из дневника французского дипломата, который вскоре после этой записи был найден мертвым в канале. Совпадение, разумеется. Если вы когда-нибудь бродили по лабиринту венецианских улочек, то наверняка испытывали странное чувство: будто кто-то наблюдает за вами из-за резных каменных масок, украшающих фасады палаццо. Это не паранойя. Это институциональная память места, где была создана самая совершенная система управления в истории человечества. Система настолько эффективная, что даже после формального исчезновения республики она продолжает функционировать, просто сменив декорации. Рождение на болотах: Случайность или расчет? Официальная история гласит, что Венеция была основана беженцами с материка, спасавшимися от нашествия варваров в V-VI веках нашей эры. Милая история о несчастных людях, вынужденных селиться на неудобных болотистых островах. Но давайте посмотрим на факты. Венецианская лагуна представляла собой идеальное оборонительное сооружение: достаточно глубокое для кораблей, но слишком мелкое для вражеского флота, не знающего точных фарватеров. Острова были недоступны для кавалерии — основной ударной силы средневековых армий. А навигация в лагуне требовала детального знания приливов и отливов. Случайно ли основатели выбрали именно это место? Или это был расчет людей, обладавших древними знаниями о мореплавании и стратегии? Малоизвестный факт: среди первых поселенцев на островах лагуны было необычно много представителей торговых и морских профессий, а также ремесленников, связанных с кораблестроением. Случайность? Или целенаправленная миграция определенных групп населения? Венецианская республика (официально называвшая себя Светлейшей — La Serenissima) просуществовала более тысячи лет без единой успешной революции или государственного переворота. Это абсолютный рекорд политической стабильности в мировой истории. Секрет этой стабильности — в уникальной системе сдержек и противовесов, где власть была распределена между несколькими институтами таким образом, что ни один из них не мог доминировать, но при этом система в целом оставалась эффективной. Формально во главе государства стоял дож — выборный правитель, избираемый пожизненно. Но процедура его избрания заслуживает отдельного внимания: это была невероятно сложная система из нескольких этапов, включавшая как голосование, так и жеребьевку, разработанная таким образом, чтобы исключить возможность подкупа или сговора фракций.
Документально подтвержденный факт: математический анализ венецианской избирательной системы, проведенный в 1980-х годах, показал, что вероятность успешного манипулирования результатами выборов стремилась к нулю благодаря рациональному сочетанию случайности и детерминизма в процедуре. Но самое интересное: после избрания дож приносил присягу, ограничивающую его власть настолько, что он становился скорее символической фигурой, чем реальным правителем. Один византийский дипломат метко заметил: «Дож на процессии выглядит как король, на совете — как сенатор, а за пределами Венеции — как обычный гражданин». Законодательная власть принадлежала Большому совету (Maggior Consiglio), в который входили все взрослые мужчины из семей, внесенных в Золотую книгу — своего рода реестр венецианской аристократии. К XV веку Совет насчитывал около 2500 членов. Исполнительную власть осуществляла Сеньория, состоявшая из дожа и шести советников, избираемых по одному от каждого района (сестиере) Венеции. Параллельно функционировал Сенат (Pregadi) из 60 членов, отвечавший за внешнюю политику и финансы. Судебная власть принадлежала Кварантии — совету сорока, который занимался уголовными и гражданскими делами. Позже были созданы отдельные Кварантии для уголовных и гражданских дел, а также для морских споров. Эта система выглядит логичной и сбалансированной, не так ли? Только вот незадача: в действительности ни Большой совет, ни Сеньория, ни даже Сенат не определяли политику республики в ключевых вопросах. Настоящая власть находилась в тени. В 1310 году, после неудавшегося заговора Баймонте Тьеполо, в Венеции был создан чрезвычайный орган — Совет Десяти (Consiglio dei Dieci) — для расследования государственных преступлений и защиты республики. Изначально временный, он вскоре стал постоянным и превратился в теневое правительство с практически неограниченными полномочиями. Совет состоял из десяти членов, избираемых Большим советом на один год, к которым присоединялись дож и шесть его советников. Однако реальная власть принадлежала трем главам Совета (Capi dei Dieci), которые сменяли друг друга по очереди каждый месяц. Документально подтвержденный факт: Совет Десяти имел право отменять решения всех остальных органов власти, включая Большой Совет, если считал, что они угрожают безопасности государства. Более того, сами обсуждения в Совете были строго засекречены, а разглашение информации о его работе каралось смертью. Особенно примечательная деталь: Совет Десяти располагал собственным бюджетом, размер которого не раскрывался другим органам власти. Он также контролировал специальную тюрьму в подвалах Дворца дожей, известную как Пьомби (Свинцовые камеры), куда заключенных помещали без суда и следствия по простому распоряжению Совета.
В 1539 году внутри Совета Десяти был создан еще более закрытый орган — Государственные инквизиторы (Inquisitori di Stato), состоявший всего из трех человек: двух членов Совета Десяти и одного советника дожа. Они имели право судить и казнить любого гражданина Венеции, включая самых высокопоставленных, без права апелляции. Малоизвестная, но задокументированная практика: инквизиторы могли выносить смертные приговоры простым большинством голосов (то есть фактически двумя голосами из трех) и приводить их в исполнение тайно, без публичного объявления. Жертву могли отравить, утопить в канале или задушить во сне — и все это официально считалось «актом правосудия», а не убийством. Особенно жуткая деталь: в распоряжении инквизиторов была сеть тайных агентов, известных как конфиденты, которых можно было завербовать из любого социального слоя — от нищих до аристократов. Венецианские архивы содержат записи о выплатах таким агентам, которых иногда можно идентифицировать только по кодовым именам или номерам. Если вы когда-нибудь посещали Палаццо Дукале в Венеции, вас наверняка поразила элегантность его архитектуры. Но мало кто задумывается о том, что это здание было спроектировано как идеальная машина власти и наблюдения. Интересный факт: в стенах дворца были устроены специальные акустические каналы, позволявшие инквизиторам подслушивать разговоры в определенных помещениях. Система была настолько эффективной, что даже шепот был отчетливо слышен. Еще одна показательная деталь: знаменитая Лестница гигантов, ведущая во внутренний двор дворца, была спроектирована таким образом, чтобы любой входящий был виден с нескольких точек наблюдения одновременно. А узкие коридоры, соединяющие различные залы заседаний, позволяли проводить тайные консультации, не привлекая внимания. Особенно символичен «Мост вздохов», соединяющий дворец с тюрьмой. Его название обычно объясняют вздохами заключенных, которые в последний раз видели Венецию. Однако исследователи венецианской архитектуры отмечают, что акустика моста устроена таким образом, что звуки не проникают наружу — идеальное решение для транспортировки секретных заключенных. Венецианская республика создала первую профессиональную разведывательную службу в современном понимании этого термина. В отличие от своих современников, которые полагались на случайных информаторов и дипломатов «по совместительству», Венеция разработала систематический подход к сбору и анализу информации. Сердцем этой системы был институт постоянных послов (ambassadorе), которые не только представляли интересы республики, но и собирали сведения о стране пребывания. Каждый посол был обязан отправлять в Венецию еженедельные отчеты о политической, экономической и военной ситуации.
Документально подтвержденный факт: по возвращении из миссии каждый посол представлял Сенату подробный доклад (relazione), содержавший систематический анализ страны, в которой он служил. Эти доклады были настолько информативными, что другие европейские державы пытались заполучить их копии любой ценой. Особенно примечательно то, что венецианские послы использовали сложные шифры для защиты своей корреспонденции. Республика создала специальное бюро шифровальщиков (cifra), которое разрабатывало уникальные коды для каждого посла и регулярно меняло их, чтобы предотвратить взлом. Но дипломатическая разведка была лишь верхушкой айсберга. Параллельно функционировала сеть неофициальных агентов различных категорий: «Эксплорейторы» — профессиональные разведчики, действовавшие под прикрытием коммерческих организаций. Confidenti — информаторы из местного населения в странах интереса. Osservatori — наблюдатели, отправляемые для краткосрочных миссий по сбору конкретной информации. Интересная деталь: все эти агенты подчинялись не послу, а напрямую Совету Десяти, что обеспечивало систему двойного контроля и не позволяло послу утаивать или искажать информацию. По всей Венеции были установлены специальные каменные ящики с прорезями в форме львиной пасти — Bocca di Leone («Пасть Льва»). В эти ящики любой гражданин мог опустить анонимное донесение о государственном преступлении или заговоре. На первый взгляд — типичная для Средневековья система доносов. Но венецианцы внесли в нее гениальное усовершенствование: анонимный донос рассматривался только в том случае, если информатор оставлял в ящике золотую монету определенного достоинства. Если обвинение подтверждалось, монета возвращалась с процентами. Если нет — она конфисковывалась. Этот простой механизм решал сразу несколько проблем: отсекал большинство ложных обвинений (доносчик рисковал деньгами), создавал финансовый стимул для информаторов и обеспечивал самофинансирование системы. Документально подтвержденный факт: около 20% всех дел Совета Десяти начинались с информации, полученной через «Пасть Льва». Эта система была настолько эффективной, что попытки организовать заговор в Венеции практически всегда пресекались на ранней стадии. Венеция была одним из центров европейского книгопечатания. К концу XV века в городе работало более 100 типографий, выпускавших книги на разных языках для всей Европы. Однако мало кто знает, что параллельно была создана первая систематическая служба цензуры. В 1515 году Совет Десяти учредил должность Riformatori dello Studio di Padova — трех цензоров, контролировавших все, что печаталось в Венеции. Каждая книга должна была получить официальное разрешение (imprimatur) перед публикацией.
Любопытная деталь: цензоры не просто запрещали «опасные» книги, но и активно поощряли публикацию тех, которые продвигали венецианскую точку зрения на международные события. По сути, это была первая задокументированная государственная программа информационного влияния. Еще интереснее: в архивах Совета Десяти сохранились записи о финансировании «дружественных» авторов и издателей в других европейских странах, которые публиковали материалы, выгодные для венецианской политики. Первый прототип современных «фабрик мысли» и операций влияния. Венеция создала первую современную банковскую систему в Европе. Банк Риальто, основанный в 1157 году, а затем Банк Пьяцца (позже переименованный в Банк Венеции), стали образцами для всех последующих европейских банков. Особенностью венецианской системы было тесное переплетение государственных и частных финансов. Банки управлялись частными лицами, но находились под строгим государственным контролем и выполняли многие функции современных центральных банков. Малоизвестный факт: венецианские банки разработали систему «невидимых переводов» (partita di giro), которая позволяла перемещать крупные суммы денег между счетами без физического перемещения монет и без оставления явных следов в общедоступных книгах. Эта система позволяла финансировать секретные операции республики по всей Европе и Средиземноморью. Еще более интригующий аспект: венецианские банки были пионерами финансовой разведки. Они систематически собирали информацию о финансовом положении иностранных государств и ключевых политических фигур, что позволяло республике точно определять оптимальные моменты для дипломатических или военных действий. Венецианская республика до совершенства довела принцип «баланса сил» в международной политике. Не обладая значительными сухопутными войсками, Венеция виртуозно сталкивала более сильных противников друг с другом, сохраняя собственные интересы. Документально подтвержденный пример: во время Итальянских войн (1494–1559) Венеция несколько раз меняла союзников, переходя от французской коалиции к испанской и обратно, всегда выбирая ту сторону, которая в данный момент была слабее. Это позволяло поддерживать баланс сил и предотвращать доминирование какой-либо из держав в Италии. Особенно интересна венецианская практика «двойной дипломатии»: наряду с официальными послами, аккредитованными при иностранных дворах, республика часто направляла неофициальных эмиссаров к оппозиционным группам в тех же странах. Таким образом, Венеция сохраняла каналы связи со всеми политическими силами одновременно.
Малоизвестный факт: для выполнения особо деликатных миссий Совет Десяти использовал специальных агентов, известных как «корреспонденты» (corrispondenti), которые не имели официального дипломатического статуса и часто действовали под прикрытием коммерческих организаций. Их настоящая роль была известна лишь узкому кругу высших руководителей республики. Венецианская республика создала, возможно, самую совершенную систему документирования в истории досовременной эпохи. Каждое решение, каждый отчет, каждое донесение тщательно архивировались и каталогизировались. Архивы республики хранились (и до сих пор хранятся) в специальных помещениях Дворца дожей и прилегающих зданий. Они содержат миллионы документов, многие из которых до сих пор не полностью изучены историками. Интересный факт: доступ к различным разделам архива был строго регламентирован в зависимости от уровня секретности. Документы особой важности хранились в специальных сейфах, ключи от которых находились у разных должностных лиц, так что ни один человек не мог получить к ним доступ самостоятельно. Еще более любопытная деталь: некоторые особо секретные документы были зашифрованы двойным шифром, так что даже в случае физического доступа к ним их могли прочитать только специально обученные дешифровщики. Малоизвестный факт: когда Наполеон захватил Венецию в 1797 году, одним из его первых действий была попытка конфисковать секретные архивы республики. Однако значительная часть наиболее важных документов таинственным образом исчезла перед самым вступлением французских войск в город. Куда они делись, и кто их вывез, до сих пор остаётся предметом исторических споров. Официальная история гласит, что Венецианская республика прекратила свое существование 12 мая 1797 года, когда последний дож Лодовико Манин отрекся от власти перед лицом наполеоновских войск. Но так ли это на самом деле? Документально подтвержденный факт: в течение нескольких десятилетий перед падением республики многие венецианские аристократические семьи систематически переводили свои капиталы и активы в другие европейские страны, особенно в Англию и Нидерланды. Еще более интересная деталь: значительное число венецианских дипломатов и разведчиков нашли убежище именно в Британии, где многие из них получили высокие посты в формирующейся британской дипломатической и разведывательной службе.
Особенно любопытно то, что в годы, предшествовавшие падению республики, наблюдался необычайно высокий уровень контактов между венецианской и британской элитами. Многие венецианские аристократы отправляли своих сыновей на обучение в британские университеты, а некоторые даже получали британское подданство задолго до кризиса 1797 года. После формального исчезновения республики венецианская элита не растворилась в истории. Многие семьи продолжали поддерживать тесные связи между собой, образуя своеобразную диаспору, рассеянную по всей Европе, но особенно концентрирующуюся в Британии. Документально подтвержденный факт: в Лондоне 1800–1830-х годов существовало несколько клубов и обществ, членство в которых фактически ограничивалось выходцами из бывшей венецианской элиты и их близкими британскими союзниками. Особенно показателен тот факт, что именно в этот период в британской политической системе начали формироваться институты, удивительно напоминающие венецианские — от системы кабинетного правления (аналог Сеньории) до специализированных парламентских комитетов (аналог различных советов республики). Но самое интересное: именно в этот период начинается становление британских секретных служб в их современном понимании. И среди их первых руководителей и организаторов было неожиданно много людей с венецианскими связями или происхождением. Самая изящная ирония истории заключается в том, что «исчезнувшие» системы часто продолжают существовать, просто меняя форму и адаптируясь к новым условиям. Венецианская модель управления, основанная на тщательном сборе информации, секретности принятия решений и финансовом влиянии, не могла просто исчезнуть. Она трансформировалась и нашла новое воплощение в британской системе, а затем, благодаря британскому влиянию, распространилась по всему миру. От венецианского Совета Десяти до британского Кабинета министров, от венецианских инквизиторов до офицеров МИ-6 — прямая линия преемственности, если знать, куда смотреть. Когда в следующий раз вы будете гулять по Венеции и увидите каменную львиную маску на фасаде палаццо, вспомните: львы не исчезают. Они просто находят новые охотничьи угодья» (Ироничный Будда). Вот Вам яркий пример с виду демократического, но при этом тоталитарного стиля управления, который не только просуществовал тысячу лет в Венеции, но и сегодня продолжает существовать в практически неизменном виде, лишь натянув на себя маскировку в виде либерализма. Автор этого сайта называет подобный стиль управления – Британским. Кстати, примерно так же работает и нынешняя Российская власть, которая отличается от Венецианской и Британской лишь одним — она в качестве маскировки использует, прежде всего, традиционализм и патриотизм.
Согласно Википедии, тоталитаризм (от лат. totalis «весь, целый, полный») — политический режим, подразумевающий абсолютный (тотальный) контроль государства над всеми аспектами общественной и частной жизни. Тоталитаризм в политологии — форма отношения общества и власти, при которой политическая власть стремится к полному (тотальному) контролю людей и общества, ставя задачу полностью контролировать все аспекты человеческой жизни. Проявления оппозиции в любой форме пресекаются или подавляются государством. Понятие «тоталитарное государство» (итал. stato totalitario) появилось в начале 1920-х для характеристики режима Бенито Муссолини. Тоталитарному государству были свойственны неограниченные полномочия власти, ликвидация конституционных прав и свобод, репрессии в отношении инакомыслящих, милитаризация общественной жизни. Правоведы итальянского фашизма и немецкого нацизма использовали термин в положительном ключе, а их критики — в отрицательном. В художественной литературе классиками изображения тоталитарного общества являются английские писатели О. Хаксли и Дж. Оруэлл; ранее образ тоталитарного общества создал Е. И. Замятин в романе «Мы» (опубликован в 1924 году в Нью-Йорке). Наибольшее распространение среди специалистов по сравнительной политологии получила модель тоталитаризма, которую в 1956 г. предложили Карл Фридрих и Збигнев Бжезинский. Фридрих и Бжезинский отказались от попыток дать краткое абстрактное определение и вместо этого применили идеологизаторский подход, согласно которому тоталитаризм представляет собой совокупность принципов, общих для фашистских режимов и СССР периода Сталина. Это позволило им уйти от выделения определяющих признаков, а также ввести в понимание тоталитаризма идею динамического развития, исключавшего системные изменения. В новой трактовке, тоталитаризм означал не столько полный контроль государства над деятельностью каждого человека, сколько принципиальное отсутствие ограничений для такого контроля. В своей работе «Тоталитарная диктатура и автократия» (1956 г.) Карл Фридрих и его бывший аспирант Збигнев Бжезинский на основе «эмпирического» сравнения сталинского СССР, нацистской Германии и фашистской Италии сформулировали ряд определяющих признаков тоталитарного общества. Исходный перечень состоял из шести признаков, но во втором издании книги авторы добавили еще два, а впоследствии другие исследователи также вносили уточнения:
- Наличие одной всеобъемлющей идеологии, на которой построена политическая система общества. 2. Наличие единственной партии, — как правило, руководимой диктатором, — которая сливается с государственным аппаратом и тайной полицией. 3. Крайне высокая роль государственного аппарата; проникновение государства практически во все сферы жизни общества. 4. Отсутствие плюрализма в средствах массовой информации. 5. Жесткая идеологическая цензура всех легальных каналов поступления информации, а также программ среднего и высшего образования. Уголовное наказание за распространение независимой информации. 6. Большая роль государственной пропаганды; манипуляция массовым сознанием. 7. Отрицание традиций (в том числе — традиционной морали) и полное подчинение выбора средств поставленным целям (построить «новое общество»). 8. Массовые репрессии и террор со стороны силовых структур. 9. Уничтожение индивидуальных гражданских прав и свобод. 10. Централизованное планирование экономики. 11. Почти всеобъемлющий контроль правящей партии над вооруженными силами. 12. Приверженность экспансионизму. 13. Административный контроль над отправлением правосудия. 14. Стремление стереть все границы между государством, гражданским обществом и личностью. Приведенный перечень не означает, что всякий режим, которому присуща хотя бы одна из указанных черт, следует относить к тоталитарным. В частности, некоторые из перечисленных черт в разное время были свойственны демократическим режимам. Аналогично, отсутствие какого-то одного признака не является основанием для классификации режима как не тоталитарного. Однако первые два признака, — по мнению исследователей тоталитарной модели, — являются ее наиболее яркими характеристиками. Отправной точкой тоталитарной модели является декларация некой высшей цели, во имя которой режим призывает общество расстаться со многими политическими, правовыми и общественными традициями. Изучение модели показало, что после подавления традиционных общественных институтов, людей легче сплотить в единое целое и убедить пожертвовать любыми другими целями ради достижения главной. Доминирующая в этих странах идеология объясняла выбор средств, трудности, опасности и т. п. в терминах все той же цели и обосновывала, почему государству нужны практически неограниченные полномочия. Пропаганда сочеталась с использованием передовых технологий политического сыска, для подавления любого инакомыслия. Результатом было обеспечение массовой мобилизации в поддержку режима.
Концентрация власти выражалась в монополизации процесса принятия окончательных решений во всех сферах деятельности, а также — принципиальном отсутствии ограничений на масштаб этих решений и на масштаб санкций. Все большее проникновение государства означало все большее сужение автономного пространства; вплоть до его полной ликвидации. Это приводило, с одной стороны, к атомизации общества, а с другой стороны — к слиянию всех политических сфер, в нем существовавших, в одно единое целое. Тоталитарная модель была долгое время предметом изучения со стороны историков и политологов, и при этом она оказала влияние на другие современные ей концепции. В частности, в своем труде «Открытое общество и его враги» (1945 г.) Карл Поппер противопоставлял тоталитаризм и либеральную демократию. Он исходил из того, что процесс накопления знаний непредсказуем, и теории идеального государственного управления (которая, по его мнению, лежит в фундаменте тоталитаризма) принципиально не существует. Следовательно, политическая система должна быть достаточно гибкой, чтобы правительство могло «плавно» менять свою политику и чтобы политическая элита могла быть отстранена от власти без кровопролития. Такой системой Поппер полагал «открытое общество» — общество, открытое для множества точек зрения и субкультур. Практическое осуществление абсолютного контроля государства над всей общественной жизнью и производством стало возможным только в XX веке, — благодаря экономическому развитию, распространению телекоммуникационных технологий и появлению эффективных методов управления обществом (в первую очередь — пропаганды). Эти технологии способны обеспечить гарантированную массовую поддержку целям руководства страны; в особенности — если во главе стоит харизматичный лидер. Макс Вебер полагал, что возникновению тоталитаризма предшествует глубокий кризис, выражающийся в обострении конфликта между стремлением к самореализации и преобладанием внешнего мира. Начиная с XIX века, этот конфликт проявляет себя на ряде уровней: социальном (личность против народа), экономическом (капитализм против социализма), идеологическом (либерализм против демократии) и так далее. Либеральная демократия представляет собой компромисс, который достигается за счет дифференциации сфер влияния — благодаря правовым ограничениям на власть общества и защите автономного пространства. Тоталитаризм предлагает другое решение, — состоящее в ликвидации как либеральных (рыночных), так и демократических институтов. Согласно идеологам режима, — тем самым исчезают предпосылки для системных конфликтов, а все общество объединяется в единое целое.
Ряд исследователей тоталитаризма (Ф. фон Хайек, А. Рэнд, Л. фон Мизес и др.) рассматривают его как крайнюю форму коллективизма и обращают внимание на то, что все три тоталитарные системы объединяет государственная поддержка коллективных интересов (нации — нацизм, государства — фашизм или трудящихся — коммунизм) в ущерб частным интересам и целям отдельного гражданина. Отсюда, — по их мнению, — вытекают свойства тоталитарных режимов: наличие системы подавления недовольных, всепроникающий контроль государства над частной жизнью граждан, отсутствие свободы слова и так далее. Социал-демократы объясняют рост тоталитаризма тем, что в период упадка люди ищут решение в диктатуре. Поэтому долгом государства должна быть защита экономического благополучия граждан: балансирование экономики. Как сказал Исайя Берлин: «Свобода для волков — означает смерть для овец». Схожих взглядов придерживаются сторонники социал-либерализма, — которые полагают, что лучшей «защитой» от тоталитаризма является экономически-благополучное и образованное население, обладающее широкими гражданскими правами. Неолибералы придерживаются отчасти противоположной точки зрения. В своем труде «Дорога к рабству» (1944 г.) Ф. фон Хайек утверждал, что тоталитаризм возник в результате чрезмерного регулирования рынка, которое привело к потере политических и гражданских свобод. Он предупреждал об опасности плановой экономики и полагал, что залогом сохранения либеральной демократии является экономическая свобода. Ну а на взгляд автора этого сайта, авторитаризм (и тоталитаризм, как его предельный случай) является самым эффективным устройством любой исполнительной власти, в том числе, и в «светлом будущем» — при «государственном коммунизме». При этом главным принципом работы исполнительной власти должно быть единоначалие, все «сюзерены» такой исполнительной власти должны быть избраны, и лишь после прохождения ими специального психологического теста на их принадлежность к «автономам». Все «выборные сюзерены» отвечают за свою работу только перед народом и Законом, хотя премию за хорошо выполненную работу им выплачивает вышестоящий сюзерен. Выборные сюзерены самостоятельно подбирают для себя штат своих помощников (государственных чиновников), и те отвечают за свою работу только перед своим сюзереном и Законом. Все остальные ветви власти должны быть коллективными и представлять в своем составе любые психологические категории. Ну а что собой представляет либеральная демократия, мы уже увидели на примере Западного мира в последние пять лет его существования, откуда следует только один вывод — Хайек не прав – либеральной демократии не справиться с тоталитаризмом. Это дело под силу лишь авторскому варианту автократии, при котором все «выборные сюзерены» являются исключительно «автономами». И если бы в Венеции Совет Десяти представляли только «автономы», то там бы построили «государственный коммунизм» еще в шестнадцатом веке. Ну а коммунизм Энгельса и Маркса является Утопией, и его людям НИКОГДА НЕ ПОСТРОИТЬ!