Об истории и материи
А для начала, давайте познакомимся со статьей Виктора Ханова — «Ресоветизация: «не дожидаясь перитонитов». «Современный антисоветизм выработал огромный, и, отметим, довольно эффективный нарратив шельмования советского прошлого. Однако же весь этот нарратив базируется на очень шатком основании, которое Марк Твен выразил в детской книжке: «чужого жука всяк норовит обхаять». Вы говорите «совки то сделали не так, это не эдак», и во многом даже правы. Но встает вопрос – «а что вы предлагаете взамен? », который повисает в воздухе немым упреком. Вы обхаяли людей, пытавшихся выстроить человеческую жизнь – а перед собой даже задачи такой, по-человечески жизнь обустроить, не поставили. Универсальный метод решения проблем капитализма – выморить не вписавшихся. Ему на помощь спешат фашистские геноциды, аборты, эвтаназия, но это вопрос новых технологий, не более. Он и при старых технологиях любую проблему решал «вымариванием не вписавшихся», причем, нисколько не стесняясь их количества. Половина ли народа вымрет, или большая его часть – главное, что оставшимся всего вдоволь будет! По мере того, как на наших глазах обрушиваются последние остатки декораций «общества спектакля» по имени «буржуазная демократия», все более и более очевидно даже наивным, что у капитализма собственного видения цивилизации – нет! Вообще никакого. Фильм про «постапокалипсис» — единственный Манифест Интернационала, если Интернационал черный… Выстроив себя на критике чужого – он так ничего и не смог выразить от себя, нарушив главный принцип конструктивности: «если критикуешь – то предлагай». Фокус деструктивной пропаганды заключается в том, что существует интервал между ПОСТАНОВКОЙ проблемы и ее ПРЕОДОЛЕНИЕМ. Это всякий должен понимать, тут большого ума не нужно! Если я озвучил свое желание иметь дом – это не значит, что он у меня сразу появится. Если я озвучил задачу построить мир без насилия – куда денется насилие мира? Уйдет по-английски, не прощаясь, и даже чаю на дорожку не попьет?! Если я сказал, что человек среди людей не должен быть голодным и нищим, и даже написал это на лозунг, и даже на стену лозунг такой повесил – я только начал путь, а отнюдь его не завершил. Постановка задачи – только старт, а не финиш, и я не знаю, какими еще словами это нужно доказывать (да и нужно ли?!). То есть: совершенно объективно и бесспорно существует интервал между формулировкой задачи и ее решением. Есть в математике такие уравнения, которые сто лет назад поставили – до сих пор решить не могут. Большие деньги предлагают тем, кто решит – а все как-то не получается…
Тут два пути: или продолжать решать задачу, которая не решается, снова и снова возобновляя попытки ее решить. Или же… снять ее и выкинуть в сортир. Тоже решение проблемы (деструктивная версия решения): просто не видеть, не замечать, не проблематизировать – ее как бы и нет! Вооружившись этим знанием, вы легко обнаружите подлог антисоветской пропаганды: она только и делает, что вклинивается в интервал между постановкой проблемы и ее решением. Причем всякий раз «виноват» оказывается тот, кто поставил вопрос, а не те, кто мешают на него ответить своими деструктивными диверсиями и вредительством. А если замести под коврик сам вопрос – то как бы и проблема исчезнет. Метод страуса (кстати говоря, страусы им не пользуются, только люди): засунуть голову в песок, ты льва не видишь – и лев тебя не видит?! В чем же виноват человек, ставящий наболевший и нагноившийся вопрос цивилизации ребром? Приведу такой пример: с точки зрения капитализма виновником голода является сам голодающий. С такой постановкой вопроса был не согласен даже царизм, который нельзя считать чистой формой капитализма. Царизм организовывал «комитеты помощи голодающим», подкармливал их («как животных» — сердито писал Лев Толстой). Везде, где есть церковь, всегда есть какой-то вариант «армии спасения» и «христорадничества», но это явления религиозные, вероисповедные, к схеме капитализма никакого отношения не имеющие. С точки зрения капитализма голод и нищета человека – это его, и только его одного вина. Это его проблема, и он сам должен с ней разбираться (а не сможет – так помереть) – при чем тут государство и общество?! И тут «на понтах» влетает советская власть – и обещает радикально проблему мирового голода решить. И надо же, какая «неожиданность»: в первый год решить ее не может! Проходит десять, двадцать лет – а голод остается. Не то, чтобы его раньше не было, он всю дорогу с человечеством шел – но раньше он не считался преступлением власти! Юристы называют это «декриминализация»: берем преступление, отменяем осуждение за него – и преступление становится «нормальным явлением», про которое Карлсон говорил малышу: «пустяки, дело-то житейское!». Нельзя сказать, что советская власть не решила проблему голода населения. Она ее решила, как обещала, но ей для этого потребовалось полвека, причем решала она эту проблему в состоянии до такой степени избитой и покалеченной, что человеку после таких побоев инвалидность дают! Давайте будем честны: она, эта несчастная советская власть, спокойные-то годы по пальцам пересчитать может, и то пальцы останутся! В какой, скажите, год, ее не били извне, норовя попасть топором по темечку?! А каким образом советских людей «испортил квартирный вопрос»? Почему он не-советских не «портил»? Потому что при капитализме в бездомности виноват сам бездомный, это окончательно и обжалованию не подлежит. А тут появилась власть, которая обещала решить квартирный вопрос, и энергично стала его решать. Возник, как и с голодом, ИНТЕРВАЛ: право на квартиру уже есть, уже объявлено, а самой квартиры тебе пока не хватает!
Из этой ситуации можно выйти двумя путями: Вопрос будет снят, когда человек, имеющий право на жилище, получит и само это жилище «в натуре». Вопрос будет снят, если лишить человека права на жилище. Нет права – не о чем и говорить. Тяни ипотеку, не можешь – сам виноват! У советской власти были какие-то графики в решении жилищной проблемы, какие-то очевидные подвижки в её решении. С 1965 по 1985 год бесплатное жилье получили 150 миллионов человек. А кто не хотел ждать – мог покупать, были и «кооперативные» квартиры с достаточно щадящей стоимостью (а не как сейчас). Относительно же капитализма я понял, что есть две новости, хорошая и плохая: Плохая — он не решит жилищной проблемы никогда. Хорошая – ему этого и не нужно. Он и задачи перед собой такой не ставил, чтобы не парится. Как говорил в годы оны сатирик Шендерович с присущим ему адским цинизмом – «все кому надо, все уже здоровы, а остальным уж поздно». Правда, он это про медицину говорил, но шаблон один: что по медицины, что по жилью… Интервал между постановкой социальной проблемы и ее преодолением – штука тяжкая, болезненная, ранящая, противоречивая, и не стоит недооценивать ее остроту. Человеку очень трудно жить в период, когда право у него УЖЕ есть, а реализовать это право ЕЩЕ не получается. Из этого сторонники капитализма делают ошеломляюще-бредовый вывод: надо лишить человека еще и права на блага, тогда ему станет жить легко и весело! Мы живем в ситуации, когда нам на полном серьезе предлагают решать социальные проблемы методом «забивания хера на них» — мол, не озвучивай, ее и не будет… Мы живем в эпоху чудовищных пост-советских геноцидов, когда истребляются целые народы просто в рамках зоологической борьбы за жизненное пространство. То, как истребляют русских на Украине или алавитов в Сирии (сербов в б. Югославии, армян в Карабахе, и т. д., и т. п.) очень напоминает истребление индейцев в США XIX века. И неспроста: одна система, и методы все те же! При этом нытье о «красном терроре» не прекращается, и даже усиливается в пропагандистских утюгах. Что и неудивительно: чем печальнее итоги хозяйничания новых господ, тем больше они нуждаются в шельмовании предшественников. Если говорить сухим научным языком, капиталистический глобализм проявил полную неспособность к решению любой из проблем человеческой цивилизации. Это признала даже американская правящая масонерия, отчего шоумен Трамп и был ею выдвинут, как аватарка «смены вех». Капитализм с его рыночным пенкоснимательством, хищничеством и пофигизмом разрушает все: образование и медицину, реальный сектор производства, экологическую среду, культуру, и (самое страшное) – даже простую вменяемость, психическую адекватность деградирующих людей.
Означает ли это, что «красный террор» — нестрашная выдумка, ложь врагов и не более того? Поставим вопрос иначе: боимся ли мы (конкретно автор, конкретно читатель) «красного террора»? Мой ответ: да, очень. Но нужно правильно понимать, что это такое и откуда взялось. Нет никаких сомнений, что огромная масса совершенно случайных людей попала под молох красного террора в первые годы советской власти. Это и в целом ужасно, и для каждой конкретной, переломанной судьбы – личная трагедия. Роман А. Леонидова «Апологет» дает напрашивающийся, но почему-то для многих неожиданный ответ на вопрос о природе и происхождении «красных зверств»: красный террор – это продукт буржуазно-капиталистического воспитания масс при старом режиме. Человек, который родился, допустим, в 1917 году, в 1918 был еще младенцем. А все, кто мог быть активными в 1918 и в 1928 году – имели, согласитесь, багаж воспитания предыдущим обществом. Ну, а как иначе, они там родились, воспитались и выросли! А чему может научить человека капитализм (особенно когда он освобождается от религиозных облаток и переходит к атеизму)? «Сиди в засаде и жди своего шанса». Появится шанс прорваться в хозяева, господа, начальники – вцепись в него зубами, ногтями, узлом завяжись, но не упусти! Второго шанса вырваться из безысходности нищих низов у тебя не будет! Человеку, воспитанному в волчьем логове «рыночных отношений» глубоко насрать – кто кого и с какой целью на верхах сверг. Человек, воспитанный в этом аду конкуренции – видит в любой революции только одно: шанс прорваться наверх, пока иерархию обратно не забетонировали. Ты всю жизнь был говном: униженным, второсортным, каторжно-истощенным на тяжелой, низкооплачиваемой и бесперспективной работе. Тебя били, чморили, над тобой издевались (Гоголь описывал, как одному такому на голову бумажки сыпали, и кричали – «снег пошел!»). Чтобы купить себе шинель – ты выворачивался наизнанку, и то, все же будучи чиновником. А те, кто под тобой, пролетарии, батраки – даже и вывернувшись наизнанку, шинели бы не купили никогда… И всегда были те, кто на тебя смотрел свысока, кто жил полной жизнью, брал от нее все, плевал на тебя сверху, а ты кланялся им, улыбался холуйски и кланялся… Нужно совсем утратить человеческую природу, чтобы не понимать, как это больно! И вдруг – «небо взорвалось, как граф Цепеллин». Дирижабль старого «прижима» разнесло в огненные клочки! И у человека, родившегося в яме и думавшего, что в этой яме ему суждено умереть – появилась «волшебная лесенка»… Если ему 30 или 40 лет, то он уже обладает достаточным опытом жизни при капитализме, чтобы понимать: это очень ненадолго! Или ты сейчас выпрыгнешь в открывшееся на секунду окошко, или не выпрыгнешь уже никогда, окончив свою жизнь в том же говне, в каком и начинал…
Конечно, в красном терроре есть компонента мести тем, кто 30 или 40 лет тебя унижал, причем не только словами, и даже не столько словами, сколько самим образом жизни. Очень хочется – чисто по человечески! – взять вот эту графиню или княжну в белом платье, и чтобы она почувствовала себя, как чувствовала себя десятилетиями твоя жена, твоя дочь на грошовой поденщине в грязном подвале… Но не будем переоценивать мотив мести (недооценивать тоже не будем) – главное в человеке капиталистического воспитания другое. Система рухнула, и у него появился шанс стать начальником. Этого шанса у тебя не было никогда прежде. И через пару лет его, скорее всего, тоже не станет. Потому что железо куют, пока горячо! Графа вы убили совместными усилиями, но дальше вы уже начинаете конкурировать друг с другом, два босяка на одно место! Где двое лезут в шлюпку, а место лишь одно – Там ближнему законный путь на дно… Да, где-то существует некий Сталин, размахивающий красным флагом и зовущий все человечество к светлому космическому будущему. Но воспитанный капитализмом босяк считает этого Сталина или лицемером, или блаженным дурачком, занятым херней вместо дела. Воспитанные капитализмом люди росли в обстановке обыденности людоедства, и они не приучены «сорить шансами». Их так учили. С пеленок, с колыбели. Вообразите, что девочка из рассказа Чехова «Спать хочется! » дожила до революции. Рассказ написан в 1888 году, следовательно, в 1917 девочке было бы 29 лет. Или 30. Да хоть бы и 35 – все равно ведь активный возраст, согласитесь! И вот она дожила, и получила в руки «маузер» (а после империалистической войны оружия по рукам ходило немеряно), и… что?! Снова переходим в «мир добрых советов»: не надо было девочку доводить до такого белого каления, надо было снижать накал, аккуратно разруливать ситуацию… Беда добрых советов в том, что их редко кто слушает! Когда старый мир взорвался – выплеснувшаяся масса ненависти и насилия относилась еще к нему, чисто по возрасту участников судя. Очень много таких, как Ягода или Ежов рвались к власти под любым поводом, и глубоко насрать им было, какова у этой власти ОБЩАЯ программа. У них в голове было одно: есть шанс и надо прыгать! Получить новый завидный статус при новой власти, и уничтожить всех тех, кто кажется для этого статуса опасным. Ребята, это не социализм, это чистой воды капитализм, капитализм всегда так и делает. Дожидается личного шанса, а потом прыгает с неистовой силой: не такого преступления, на которое он не пойдет ради 300% прибыли. Причем в наибольшей степени это относится именно к БОСЯКАМ капитализма, а не к его располневшим неповоротливым бонзам. Как ни парадоксально, но мотив «300%» богатый может иногда проигнорировать «чтобы не пачкаться», а у босяка выбора нет, ему или прыгать пантерой, или долгая, мучительная смерть в бараке безысходности…
Вот вам и ответ на вопрос – «а не боишься ли ты сам быть расстрелянным в новом 1937 году»? Конечно, боюсь. И сам боюсь, и вам советую. А еще советую – «не доводите до греха»! Не доводите ситуацию до того градуса, когда он таким вот кипятком плеваться начинает, направо и налево… Мы, чтобы оставаться честными исследователями, обязаны говорить и об ошибках, и о преступлениях КПСС. О множестве тех нелепостей, которые она втащила в жизнь, о долбанутости целого ряда поворотов, о позорном финале всей ее эпопеи… Мы обязаны, ради божеской правды, говорить и о тех, кого невинно расстреляли («шлепнули») полусумасшедшие вчерашние лакеи, дорвавшиеся до маузеров, и нацепившие красные звездочки на кепки ради шкурных соображений карьеризма. Мы обязаны говорить и о тех, кого обошли в очереди на получение квартиры, о тех, кого поломала цензура, о «забытых» в медвежьих углах, обойденных вниманием советской власти… Но, сколько бы мы не заламывали рук по поводу частностей и досадных «косяков» — мы же обязаны сказать: поставленные в СССР вопросы имеют для цивилизации фундаментальный и необходимый характер. И даже в тех случаях, когда их решали шиворот-навыворот, их самих-то это нисколько не отменяет! И если, подобно Западу, вместо стратегии решения ключевых вопросов цивилизации в режимах государственного планирования и сокращения частной собственности – «широко закрыть глаза» и делать вид, что «все пучком» — то цивилизация погибнет, обернувшись новыми «темными веками». Метод «депроблематизации» проблем, суть которого – «дайте вымирающим беспрепятственно вымирать» — ни с какой культурой не совместим. Даже с примитивными культурами древнего мира, в котором уже фараоны, как могли, как умели – общецивилизационные задачи пытались ставить и решать… Хорош или плох советский метод – но капитализм, современный Запад никакой альтернативы ему не предлагает. Это метод лечения чумы путем выявления устойчивых к ней иммунитетов. Что с гордостью объявлено «естественной эволюцией общества»…» (Виктор Ханов, команда ЭиМ). Ханов прав в том, что построить идеал невозможно (впереди всегда будет маячить какой-то новый идеал). В любом случае, жизнь любого человеческого общества как раз и направлена на достижение того идеала, который существует в коллективном сознании этого общества. А «разделенные народы» потому так и называются, что в их коллективном сознании присутствует сразу два идеала, а стало быть, и общества, как такового, НЕТ (существует два общества, живущих на одной территории). Вот и выходит, что главной целью любого человеческого сообщества является достижение единого для большинства этого общества ИДЕАЛА УСТРОЙСТВА ЖИЗНИ. И цель эта всегда НЕДОСТИЖИМА, так как этот ИДЕАЛ постоянно обновляется. Увы, но нынешние западные жители утратили свой идеал устройства жизни, и целью их существования является достижение того идеала, который им навязали их властные элиты (то есть, меньшинство). И подобные народы можно назвать «бесцельными». А между тем, отсутствие цели у представителей любой жизни означает только одно – эта жизнь подошла к своему финалу. А стало быть, у такого представителя нет мыслей о будущем, а есть мысли только о прошлом и настоящем. И ярким примером такого состояния общества является Советский народ перед развалом СССР.
Вот что по этому поводу пишет Николая Выхин — «Материалистическое понимание истории невозможно…». «Заголовок дан ради скандальной привлекательности: понимать историю можно как угодно, в том числе и материалистически, многие так и делают. Речь о том, что такое понимание будет неадекватным, оно заведет субъективное мнение в тупик конфликта с объективной реальностью. В полемическом задоре, несколько упрощенно, мы можем выдвинуть такой тезис: где материя, там еще нет истории, где история – там уже нет материи. Вот, скажем, есть у вас часы с кукушкой. У них движутся стрелки, и каждый час кукушка выскакивает из окошечка, кукует. Движение есть, но есть ли в нем история? Движение механизма предопределено. Когда стрелки опишут полный круг, они все начнут сначала. И кукушка, спрятавшись в один положенный срок, в другой положенный срок снова выскочит. История ли это? Думаем, что нет. Нам возразят, и справедливо возразят, что часы с кукушкой однажды сломаются. Это будет чрезвычайное явление, уже напоминающее исторический факт. Потому что оно случается однажды и неожиданно. Но когда мы отрицаем историю в предопределенных материальных процессах, мы же подчеркиваем, что полемически упрощаем! Да, поломка часов, в отличие от их кругооборота уже «почти история». Вот они были на ходу. А вот сломались. Но данная история – энтропическая история. Она отражает закон накопления энтропии в неодушевленном, материальном механизме. Казалось бы, он ходит по кругу и не может выйти из единожды заданного алгоритма. Ан нет! Однажды «металл устает» и ломается. Это уже не алгоритм, а как бы воля материи. Воля к неизбежному (вопрос только во времени) самоупрощению неуправляемой разумом системы. Если мы попытаемся понять историю материалистически (как нам активно навязывали) – то обречены будем видеть ее нисходящей в ничто. Она как бы еще есть – стрелки крутятся, кукушка выскакивает каждый час – но только пока завод часов не кончился или поломка не вышла. В итоге: были часы, и перестали быть часами. Как материальный предмет они остались, но двигательная активность в них заглохла. Если история человечества – такие вот часы, то она обречена нисходить в ноль. Открытым остается вопрос – как она вообще началась? Но, из сочувствия к материалистам, обходя этот вопрос (пусть как-то началась, давно было, никто из свидетелей не дожил до наших дней, так что дело темное) — спросим у них: а какова ее перспектива? Ну, ведь очевидно же, что накопление энтропии в механическом движении доконает его, сведет на нет! Никакого восхождения (и малопонятно – что материалисты понимают под этим словом?!) быть не может. Общественная система, если ее понимать материалистически, обречена упрощаться. То есть невозможно из феодализма попасть в капитализм, а вот обратный путь очень даже очевиден, и, собственно, материалистами реализуется (причем даже без их воли и сознания, объективным процессом).
Всякий собственник, даже если начал гиперактивным дельцом – стремится к покою. Он устает, выгорает, стареет, его одолевают хвори. Наконец, он умирает – и его собственность переходит к наследникам. А чего им хочется – балдеть на достигнутом, или трудится неистово, днем и ночью, развивая полученное в наследство производство?! Вопрос риторический… Кот, которого сытно кормят хозяева – все больше и больше спит. Из активного хищника, охотника он превращается в ленивого и тупого, сонного домашнего паразита. То же самое происходит и с богатыми по мере их усталости или наследования их богатств. Изначально, столкнувшись с вызовом нищеты, с угрозой голода и уничтожения, с жестокой борьбой за существование – капиталист, может быть, и «включает активного». Но в его победе заключено и его угасание. Он делает все, чтобы устранить угрозы, сделавшие его активным, а раз уходит причина активности, то гаснет и сама активность. Предпринимательский доход превращается в феодальную «мертвую ренту», получение которой так обустроено, что вообще не требует никаких личных качеств от получателя. Вкладчик в банке может не появляться годами – но, пока банк не надумает его «кинуть», процент на капитал там будет механически начисляться. Где при этом спит вкладчик (Обломов), встает ли он вообще с кровати – уже неважно. В конечном счете это формирует феодальную систему, в которой привилегии хозяина-собственника врожденные, от его личности и его личного вклада никак не зависящие. И это весьма понятно. В отличие от странной схемы, в которой, непонятно какой нуждой укушенный собственник вдруг превращается в гиперактивного инноватора, труженика, одержимого «протестантской трудовой этикой», и вместо снижения своей личной активности почему-то наращивает ее… Потому мы и говорим, что видеть в феодализме недоразвитый капитализм – неверно. Все с точностью до наоборот: капитализм есть недоразвитый феодализм. Это разворошенный какой-то палкой феодальный муравейник, в котором муравьи отчаянно и быстро снуют туда-сюда, восстанавливая разрушенные ходы. Как говорит Н. Дроздов – «не будем им мешать и просто понаблюдаем за ними». Они восстановят разрушенное, и снова возникнет состояние покоя, до следующей катастрофы… Материалистическое понимание истории допускает только два состояния: либо механическое исполнение вложенного алгоритма (механическая кукушка кукует каждый час), или поломку (кукушка перестала куковать).
А что еще может дать Сознание, если оно определяется материей, окружающим материальным миром? Если оно суть «отражение» происходящих в материи процессов? Если в зеркале стало отражаться то, чего в комнате нет – это уже мистика какая-то, привидения! Если на фотографии появляется то, чего не было перед фотографом – это пир для экстрасенсов! Если бы сознание формировалось бытием, если бы оно лишь отражало вторично то, что есть в материальном мире – то либо отразило бы механическое движение, либо поломку. И то, и другое – задним числом. Мы видим, что часы ходят – и через некоторое время понимаем: им свойственно ходить. Мы видим, что часы сломались – и через некоторое время понимаем, что они сломались. Не сразу! Некоторое время мы по привычке ждем, что стрелка передвинется, а она не двигается, и постепенно до нас доходит отражение материальной реальности: эти часы больше не ходят. Так же и капитализм при материалистическом понимании истории может или функционировать по алгоритму, или сломаться. Предположим, что все добросовестно исполняют свои обязанности – и он крутится, как в учебнике описано. Потом появляется один халтурщик, другой, там коррупция, тут халатность, и кругооборот капитала становится все более неровным, дерганным, нелепым… Но с чего, скажите, ему развиваться во что-то более сложное? Часы с кукушкой куковали-куковали, и стали вдруг электронными? Открываем – а там вместо колесиков микросхемы! Материалист объясняет, что «это они сами», потому что кукушка устала от эксплуатации, и перешла к новым производительным силам… Материя устать может. Факт! Но устав, материя сломается – и только. Поэтому мы и говорим (несколько упрощенно), что где материя – там еще нет истории, а где история появляется, там уже нет материи. Не в том смысле, что ее вообще нет, а в том смысле, что совсем не в ней дело. Упрощение наше заключается в том, что у материи есть собственная история, и суть этой истории – в стремлении материи к полному покою. Часы не хотят ходить. Если вы перестанете их заставлять, перестанете их заводить, перестанете в них лезть с отверткой при поломках – они остановятся. И без вас, часовых дел мастеров – навеки. Любая материальная система если и движется – то имея прицел на угасание движения. Это кажется отвлеченной и заумной философией, но, скажем, торжество материалистического понимания истории привело к тому, что СССР уснул, как рыба на берегу. Торжество материалистических взглядов привело к тому, что все процессы стали угасать, замедляться – а если материалисты этого субъективно не понимали, то тем горше их трагедия!
Что оборона, что производство, что культурное развитие: притупление вызова ведет и к притуплению ответа. Человек начала ХХ века побеждал лень инстинктом самосохранения. В непосредственной близости к своим убийцам он проявлял активность, подавляя свою лень… Но вызовы притупились. Каши стало досыта, а угрозу физического убийства вроде как отодвинул «ядерный щит»… И то, что в человеке побеждало «инстинкт экономности действий» (в просторечии «лень») – перестало ее побеждать… И потекли в советском обществе процессы ПРЯМО ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ ожиданиям Маркса и марксистов. «Технология, —-говорит Маркс («Капитал»), - вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений». «Проистекающих из них»! То есть человек плохой, потому что плохо живет, мало кушает, весь в нужде. А стал продуктивнее работать – стало посытнее, и он стал… подобрее? Дали хлеб – добрый, дали сыр с маслом, еще добрее, положили сверху икру – совсем раздобрел… в духовном смысле! Популяризировал это почтальон Печкин из Простоквашино, который был злой, пока у него велосипеда не было (есть версия – что седла на велосипеде не было – вот и был злой). А появился у Печкина велосипед («непосредственный процесс производства его жизни») и развился («Шариков» — зачеркнуто) Печкин развился в «чрезвычайно высокую психическую личность»! Простите за банальность, но для цивилизации важно не то, что Печкин или Шариков кушают, а то, во что они верят. Свинью можно кормить исключительно ананасами в шампанском – она свиньей и останется, только спьянеет. Цельную формулировку основных положений материализма, распространенного на человеческое общество и его историю, Маркс дал в предисловии к сочинению «К критике политической экономии» в следующих словах: «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие (?! — ЭиМ), отношения — производственные отношения. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Эта цитата – приговор всему марксизму, вкупе с другой, такой же безаппеляционной: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние».
Задача Маркса, как видим, весьма нелепа, но капитализм весьма ее облегчил. Он создал такое положение людей, при которым им ДЕЙСТВИТЕЛЬНО захотелось перемен по принципу «хуже не будет». Перефразируя Льва Толстого, скажем: уничтожить «теперешнее состояние», полное кричащих противоречий и крайне уродливое – «и несложно, и не почетно». Ну, сломаешь ты это уродство – а ради чего? Ради «идеала, с которым должна сообразоваться действительность»? Нет. Просто, чтобы сломать. Злой мальчик взял дурацкую, безобразную по виду игрушку и сломал ее. И что, мы теперь должны считать его великим конструктором и гениальным инженером на основании того, что сломанная игрушка была дурацкой и безобразной?! Комментируя Маркса, В. И. Ленин писал, что «… на известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями…Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции». То есть Ленин и сам верил, и за Марксом числил, что производительные силы толкают собой прогресс, восхождение, усложнение и совершенствование общества. Но закон накопления энтропии в неодушевленной материи говорит обратное: если мы дадим приоритет материальным орудиям, то они будут тянуть к упрощению, и общественные отношения потащат за собой вниз. Именно это и случилось с СССР при его очевидной деволюции 90-х годов. То есть общество материалистов, следуя за «зовом материальных отношений» пошло не вверх, а вниз (в некоторых республиках до феодализма, а в некоторых, таких, как УССР – до каменного века). Потому что материализм только так (накапливая энтропию) и работает! Удивительно было бы другое: если бы материализм породил в итоге не мрачных дегенератов, Ельцина с Чубайсом, а каких-то блистательных и благородных гениев восхождения… Чтобы накапливалась не энтропия, а энергия – нужно, чтобы сознание определяло бытие, а никак не наоборот. Чего бытие (материальное) может определить?! Вещь вчера была новенькой, а сегодня стала старенькой, и работает хуже, чем когда новенькой была! Вот и все, что материальное бытие способно предложить сознанию. С точки зрения материи не спит только то, чему злостно не дают спать. А то, что получило малейший шанс уснуть – тут же засыпает. И, если духом не будить, религиозно не накалять – с концами. Логика объясняет нам ту схему, которую мы и на практике по самим себе в позднем СССР помним: Если Бога нет – все бессмысленно. Если все бессмысленно – нужно стараться свести движения к минимуму (тогда будет минимум бессмыслицы). Сведешь свою активность к минимуму – тебя захватят с минимальными усилиями, чего сонную, дохлую рыбу не захватить?!
Соответственно, там, где материалист ждет социальную революцию – будет социальная деволюция (пример: 1991 год, торжество дегенератов). Если вся цель истории только в том, чтобы свернуться в ничто – тогда материалистическое ее понимание возможно. И тогда само начало истории воспринимается как какая-то патология, «безумие свихнувшейся обезьяны». Если же попытаться понять историю как-то иначе – то материалистическое ее понимание становится невозможным…» (Николай Выхин, команда ЭиМ). Ну а автор этого сайта является материалистом (субъективным материалистом, как он себя назвал), в основу которого положен ТЕЗИС О ТОМ, что сознание является неотъемлемым свойством любой материи. И рассуждая о мире, в том числе, и об его истории, нужно оперировать всеми свойствами материи, а не только отдельными и специально выбранными, как это сделали Маркс и Энгельс. Увы, человеческому сознанию это не по силам! Ибо в нашем мире «ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ВСЕГО», а учитывать ВСЕ никакое отдельное сознание (кроме мирового) не в состоянии. Вот людям и приходится, все действующие факторы того или иного процесса делить на первостепенные и второстепенные, и последние отбрасывать, причем, «вчистую». Если такое деление сделано ОТНОСИТЕЛЬНО ПРАВИЛЬНО, правильными будут и выводы из рассуждений. Ну а если неправильно, то «на нет, как известно, и суда нет», но выводы все равно окажутся неправильными. В любом случае, хотим мы того или нет, но любые выводы, даже правильные, были, есть и всегда будут лишь частично правильными. Ну а главный тезис Выхина: «где материя – там еще нет истории, а где история появляется, там уже нет материи» — неверен, что называется, по определению. О чем, кстати, догадывается и сам Выхин, недаром его статья начинается такими словами: «Заголовок дан ради скандальной привлекательности: понимать историю можно как угодно, в том числе и материалистически, многие так и делают». Действительно, материя существует, в том или ином виде, в зависимости от ее истории, а история существует лишь благодаря наличию материи (не было бы материи, не было бы и ее истории). Ну а во всем остальном автор этого сайта разделяет взгляды Выхина.