Люди и животные – в чем главная разница?
Для начала предлагаю Вашему вниманию статью Ал. Берберова — «Научный теизм: абсолютизация небытия отменяет бытие». «Атеисты, как нетрудно убедиться, так или иначе пытаются доказать два фундаментальных положения. Во-первых, то, что религиозные взгляды по тому или другому вопросу неверны, ошибочны, связаны с заблуждением. Во вторых – моральную нечистоплотность служителей культа. Какую бы из работ атеистов вы не открыли, все будет сводиться к первому или второму фундаментальному внушению: теоретическая неправота «клерикалов» или моральная их порочность. Только слепой и не владеющий логикой человек не заметит, что и тот, и другой тезис атеизма не выполнимы в принципе. И вовсе не потому, что все утверждения религиозных деятелей безукоризненно верны. И не потому, что все религиозные деятели обладают личной святостью. Никто в здравом уме и твердой памяти этого утверждать не будет. Но беда (для атеистов) в том, что и вопросы верности/неверности, и вопросы святости/греховности – внутренние вопросы религии, которые могут быть разрешены только в ее рамках. Доказать это можно тысячью способов, проще всего через тавтологию: — Если ничего нет, то ничего и нет. О каких преступлениях вы говорите? Нет, ну понятно, что если человеку его Бог что-то запретил, а человек переступил через запрет, то он преступник, но ведь для этой схемы нужен Бог! А у вас что? Пустота вам чего-то запретила? Но пустота ничего не запрещает и ничего не разрешает! Или один человек другому чего-то запретил? Ну, вот я, к примеру, увижу вас без бороды и скажу, что брить бороды – преступление: ощутите ли вы после этого себя преступником? Не логичнее ли предположить, что вы меня ощутите сумасшедшим, лезущим со своим никому не нужным и ничем не ценным мнением в вашу личную жизнь? Биосфера понятие «преступление» не имеет, хотя в ней все построено на взаимном пожирании, и взаимных бесконечной чередой идущих убийствах. Только безумец может криминализировать охоту волков на оленей, тигров на кабанов или крокодилов на буйволов. Когда атеисты, с их-то картиной Вселенной, начинают рассуждать о морали – они напоминают циклопа из «Одиссеи»: «кто обидел тебя? – Никто!» — Кто запрещает это делать? — Никто… — А тогда о чем речь?! Так что же нарушает преступник? Волю Никого и Ничего? Но нет такой воли, по определению: никто не хочет ничего. Или же преступник нарушает волю другого человека? А он что, этому другому раб, заложник, домашнее животное?! Но оставим вопросы морали в стороне, и зададим вопрос в области теории познания.
Может ли быть вне базовой догматики, что-то верное или неверное, правильное или ошибочное? Ответ все тот же: если ничего нет, то ничего и нет. Ничто не может быть верным или неверным само по себе. И человек, и решение задачи – верны какой-то доктрине, учению, другому человеку, какой-либо святыне. И неверны они могут быть только им. Говорить же о том, что «верное» или «неверное» знание может быть само по себе – абсурд! Только тяжким воздействием атеизма на психику можно объяснить тот факт, что очевидность этого абсурда не все видят сразу! Но давайте все же взглянем на жизнь незамутненным взглядом. Сделаем над собой усилие и поймем главное: Даже на простейшем уровне никакое формальное выражение не может быть верно или неверно само по себе. Например, детское, арифметическое выражение «2 > 1» существует только внутри узкой условности, в которой по умолчанию признано тождество единиц. Ведь очевидно же, что арбуз больше двух вишен, и по объему, и по весу, и по любым другим параметрам, и если мы сравниваем 1 арбуз с двумя вишнями, то выражение «2 > 1» не соответствует реальности и очевидности. Отсюда можно сделать вывод, что математика вообще неадекватна реальности, что, отчасти, и верно: ведь очевидно же, что великие математики не являются самыми богатыми или властными людьми в общественной иерархии. Великий ученый вполне может умереть в нищете, не умея управлять окружающей средой, потому что он живет в мире условностей, а вокруг него безусловный мир. Возьмем другое простейшее выражение: «таблетка лечит». С одной стороны, кажется, что он верно: ведь таблетки и производят именно для того, чтобы лечить, как лекарства. Но, с другой стороны, мы знаем, что таблетка может и лечить, и убивать, и быть ничем, пустышкой, в зависимости от того, каков состав таблетки, что ею пытаются лечить и иных условий контекста ситуации. Эти два простейших примера показывают нам: ничего «верного или неверного» вне контекста, вне догматической условности (выражаемой термином «допустим, что»), не существует. Всякое познание движется таким путем: 1) Вначале устанавливаются рамки. 2) Выходящих за эти рамки называют «неверными» (слово, как видите, вполне религиозное!). 3) И тогда внутри рамок, прошедших первичную процедуру сакрализации, возможно установление верности или неверности утверждения. Что касается атеистов, то у них нет никаких рамок (кроме остаточных, инерционных ФРЕЙМОВ), а потому весь процесс познания у них идет вразнос, подвергается пульверизации (распылению), и сходит на первобытное, зоологическое «нет». В стремлении к безусловности, сметая рамки условностей, неизбежно приходим к самому безусловному: к смерти, и к хищнику, который «не знает ни чинов, ни имен» и безусловен, как в своих убийствах, так и своей смерти.
Если жизнь перестанет быть «игрой по правилам», то она превращается в такую жуткую трясину, в которой никакой, сколько-нибудь развитый, обобщающий, выходящий за рамки актуальной сиюминутности и момента прямой реакции Разум выжить не в состоянии. Ты можешь быть умнее Сократа, но если твою лысину не защищают от удара дубиной гориллы – ты только труп, и больше ничего. — Но мы же не такие! – обижаются «научные» атеисты. «Научный» атеизм не есть беспредел, не есть распущенность и вседозволенность, не есть торжество самого циничного криминала! Мы – говорят «научные атеисты» — не только не отрицаем значения сложной абстрактной науки, но и наоборот, хотим ее развивать всеми силами, освободив от шелухи религиозных предрассудков! На такое святые отцы Церкви отвечали: — Слова опровергаются словами, но что опровергнет жизнь? Вы можете сколько угодно (впрочем, только до удара дубиной по темечку) рассказывать, чего вы хотите, а чего не хотите, как вы видите мир, а как не видите, что считаете правильным, верным, а что неправильным и неверным. Вот представьте два грузовика, скованные цепью: один грузовик хочет ехать налево, другой направо, цепь натягивается, и «композиция» едет туда, куда хотелось более мощному грузовику. Точно так же происходит и с человеческими представлениями о «правильном и неправильном», «нужном» и «предосудительным». Скажут: но я буду сильнее и перетяну оппонента в свою сторону, куда мне нужно! Допустим. Но что в этом перетягивании, кроме грубой силы? Разве в этом перетягивании есть место для правоты, морали, доброты, верности и всему прочему? Если один человек оказался сильнее другого человека, и принудил его силой идти направо, а не налево, в этом нет никакой разумности, ничего научного, да и просто устойчивого! Сегодня ты сильнее, а завтра, глядишь, и нет… Исторически период, в который тотально-атеизированное общество переходит к прямому людоедству – короток, невелик. Замеры в разных странах показывают, что он значительно меньше 100 лет. Но, чтобы объяснить существование переходных ступеней от культовой цивилизации до зоологического каннибализма, социологами придумана теория «фреймов». Фрейм — понятие, обозначающее в общем виде смысловую рамку, используемую человеком для понимания чего-либо и действий в рамках этого понимания, целостность, в рамках которой люди осмысливают себя в мире. Фреймы не осознаются, и попытки их экспликации приводят к дезорганизации восприятия. Например, попытки управления собственной речью приводят к тому, что она становится бессвязной, а анализ мотивов и целей поведения может приводить к девиациям в поведении. Проще говоря, чтобы рамка действовала – нужно не понимать, что в рамках, а как только нащупал свой предел, свою рамку – она перестает действовать. Несомненное существует только до тех пор, пока в нем никто не сомневается. Кто-то начал сомневаться – и оно уже не «несомненное»…
Мы полагаем, что фрейм – это неосознанная условность, осколок прежних верований, который человек субъективно, ошибочно принимает за нечто естественное, безусловное, за то, что само по себе существует. Например, т.н. «светкая этика» — это привычка, сформированная долгим и устойчивым религиозным культом, выдрессированная «до уровня условного рефлекса». В таком виде она может действовать в быту вообще безо всяких упоминаний Бога и религии, как бы сама по себе (но именно «как бы»). Например, полный царский титул в Российской Империи включает в себя страницу текста. Чтобы каждый раз, по любому поводу не перечислять все эти «царь казанский, астраханский, сибирский» подданные условились звать его просто «царь». Потому что в их быту им понятно, о ком они говорят. Но если в диалог попадет не вовлеченный в заранее оговоренную условность человек, то он, конечно, будет недоумевать: о каком царе речь? А вдруг о Вавилонском или Ассирийском? Или греческом? Точно так же действует и «светская этика» — которая просто ради экономности своего проявления не перечисляет всякий раз свои глубинные мотивации и обоснования, ограничиваясь кратким напоминанием о норме. — А разве нужна идея Бога, чтобы люди поняли, что нехорошо убивать и грабить друг друга?! Может быть, вас это удивит – но да, нужна. И необходима. Ни печенеги, ни викинги, ни ацтеки, ни майя, ни полпотовцы ХХ века вообще не поймут, о чем вы говорите, если вы говорите «убивать и грабить нехорошо». Потому что у них нет вашего фрейма, да и у вас его тоже скоро не будет… Отметим то, о чем говорят реже, чем нужно: теория фреймов – упадническая теория. В ней так выходит, что принципы познания существуют только пока себя не осознают, а как только осознали себя – так познание разваливается. Т.е.: я что-то делал, ТОЛЬКО потому, что не задумывался над смыслом этого дела. А задумался – и бросил делать, потому что сразу же потерял смысл, как только задался вопросом о нем…» (Ал. Берберов, команда ЭиМ). Согласно Википедии, фрейм (англ. frame — кадр, рамка) — в самом общем случае, структура, содержащую некоторую информацию, например отдельный кадр на кинопленке. Ну а, Берберов использует данный термин для понимания особенностей человеческой психики, и если перевести его слова в авторскую терминологию, фрейм – это отдельный образ, хранящийся в «матрице Веры» подсознания. Разум же может управлять подсознанием, исключительно, по его просьбе, когда подсознание не в состоянии самостоятельно разобраться с каким-то новым образом, поступившим к нему. И изменить такое положение дел может лишь «синхронистическое мышление» (одновременное и синхронное мышление всеми составными частями сознания – Верой, разумом и подсознанием). В этом случае, не только разум управляет подсознанием, но и подсознание – разумом. Увы, современные люди, хотя и могут освоить такое мышление (в отличие от животных, которым оно недоступно), ленятся это делать, и предпочитают использовать в жизни «последовательное» животное мышление.
Другими словами, когда у человека не получается управлять разумом своей речью, это говорит только о том, что он привык использовать в своей жизни «последовательное мышление», а не «синхронистическое», и атеизм здесь совсем не причем. Наоборот, атеисты намного чаще используют свой разум в повседневной жизни, чем верующие люди. Вот только используют они его не так, как нужно («забивают гвозди микроскопом»). Именно это обстоятельство и «портит людям жизнь». Вот что по этому поводу пишет Николай ВЫХИН – «ЕВРЕИ, БУРЖУИ И ДРУГАЯ «КОНСПИРОЛОГИЯ КУРИЛЬЩИКА». «К началу 30-х годов ХХ века Германия подошла с мощнейшей, огромной компартией, будучи наиболее приспособленной к марксистской революции. Идеи марксизма родились в Германии – то есть отвечали «гонору первородства» (ведь для других стран они импортные) и наиболее соответствовали немецкому типу мышления. Казалось, вот-вот, и Германия присоединится к СССР. Но случилось нечто странное… Огромная и очень влиятельная компартия словно бы растворилась, растаяла, как утренний туман. Её бесчисленные ряды «сознательных пролетариев» из страны образцового капитализма перетекли к нацистам. Э. Тельман остался чуть ли не в единственном числе… Людей, неспособных думать, это никогда не удивляло, но вообще-то думающий человек обязан задуматься: как же так получилось? Ведь возник нацистский монолит, не восставший против нацистов даже в безнадежной ситуации 1945 года. И он возник не на пустом месте! Он возник на фундаменте мощнейшего марксистского движения. Люди, которые шли в одном строю с Тельманом, Либкнехтом, Цеткин и Люксембург – за редчайшим исключением, и в кратчайшие сроки «передумали» — и пошли за Гитлером. Причем с огромным, фанатичным упорством… Дело в том (представляется нам), что антисемитизм и марксизм типологически очень сходны, обладают единым строением «заговора злобного меньшинства». Для того, чтобы марксизм стал антисемитизмом нужно только заменить слово «буржуй» на слово «еврей», а больше можно уже ничего не менять. Органично зайдет! Конспирологическая теория заговора злобного меньшинства – предполагает, что есть на свете какие-то особые люди (может быть, рептилоиды), которые сочетают сверхзлобу с некоей гениальностью. Их очень мало, и физически они не самые крепкие, и на боксерском ринге буржуй против рабочего, еврей против арийца долго не продержатся. Но они при этом такие дьявольски-умные, что веками обманывают большинство, и все время все обустраивают в свою пользу, а большинству в лютый вред… Евреи, насколько мне известно, очень любят читать антисемитскую литературу, потому что она тешит их самолюбие. В этой литературе они предстают суперменами, низвергателями миров, демиургами, которые всегда побеждают тупых недочеловеков, несмотря на численное превосходство последних.
У Маркса такие же сверхлюди – буржуи, и вообще эксплуататоры. На протяжении тысячелетий их страшное иго пытались свергнуть – но всякое восстание против эксплуататоров всегда заканчивалось поражением. Хотя – тут же подчеркивается – удельный вес угнетателей в обществе ничтожен! Помещики, например, тысячу лет дрючат крестьян способами, Богу и природе противным, и нет на них управы, хотя на одного помещика – 100 лапотников. И эти «100 к одному» так ничего и не смогли поделать, пока не явились буржуи, и только тогда помещики подвинулись… У антисемитов все то же самое, но только при количестве 1 к 100 побеждают евреи. Один еврей сильнее 100 арийцев. Один помещик сильнее 100 крестьян. Один буржуй сильнее 100 рабочих. Тут уж разведешь руками и скажешь невольно: ну, если уж они такие тупые, эти угнетенные, так может, власть над ними суперменов естественна и оправданна? Как можно 1000 лет жить под игом, и собственных интересов так и не осознать? Ведь осознай сотня собственный интерес – что может ей противопоставить одинокий угнетатель? Да будь он хоть мастер кунг-фу, но против 100 угнетенных с дубинами у него нет шансов… Человек, влипнув в теорию заговора злобного меньшинства, от которого самого себя решительно и метафизически отделяет (отнеся себя к угнетенному большинству) – легко меняет знаки и возглавья в этой теории. Вчера были буржуи, сегодня евреи, а завтра рептилоиды. Или наоборот? На самом деле конспирология злобного меньшинства – это «конспирология курильщика», причем опиума. Трезвым взглядом посмотришь – в ней со всех углов концы с концами не сходятся. Попробую рассказать, как на самом деле обстоял вопрос с угнетением человека человеком, и откуда взялись все эти теории «злобного меньшинства», пытающиеся объяснить жуткие страдания народов в Инферно угнетательских обществ. Для начала запомним три слова, они для нас ключевые в плане понимания жизни: «СКОТЫ, СВЯТЫЕ, МАГИ». Никаких евреев, буржуев, рептилоидов – это все наносное и пустое. Есть в объективной реальности такое явление, как РАЗУМ. Или он есть, или его нет. Ситуация отсутствия или крайней недоразвитости разума, способностей к мышлению порождает СКОТА. Он человекообразен, но настолько тупой и слабоумный, что живет как скот, за что его и ругают скотиной, быдлом и т. п. Человеческое скотство показывает нам безбрежный океан непосредственного, тупого и звериного зла. Это зло зоологическое, оно идет не от хитрого расчета, а от тупой носорожьей возбуждаемости. Недоразвитый человек легко и бездумно выходит из себя, бьет и калечит окружающих почем зря, все ломает и портит из хулиганских побуждений, себе же, дураку, в ущерб. Махни перед быком красной тряпкой – он тут же перевозбудится и давай рогами во все стороны тыкать!
И если разум не развивается, то люди так и живут, в зоологическом скотстве: бьют друг друга, терзают, гнобят, постоянно пребывают в злобном и примитивном изуверстве, данном с детской непосредственностью, без умения лгать. Но что будет, если разум развивается? Если он развивается, то осознает себя как мощнейшее орудие преобразование мира. Он сознает свою способность творить миры, творить то, чего в мире раньше не было. И это случается с любым, умственно развивающимся человеком, а не с отдельно взятыми евреями или буржуями. И тут – важнейшая развилка личного выбора человека, поднявшегося над скотами и скотством: культ или оккульт? Сила разума в твоих руках! Ты можешь стать святым, чтобы силой разума преодолеть скотство мира. Или ты можешь стать магом – чтобы силой разума поставить скотство мира себе на службу, поработить тупых, как человек поработил лошадь. Про святых мы знаем много, их жития подробно расписаны. Про магов куда меньше – ведь они стараются не выходить из тени… Человека можно убить по-разному. 90% убийств – «бытовые убийства», совершаемые скотами, которые потом не могут вспомнить, зачем это сделали. Это продукт простейшего скотства, отрыжка биосферы с ее взаимопожиранием всех всеми. Шла скотина, быдло по улице – а навстречу случайный прохожий. Скотина пырнула его ножом с пьяным гоготом. Поскольку скот туп, следов он заметать не умеет, лжет неумело, и быстро попался. Бессмысленное убийство на мотивах хулиганства не только отняло жизнь у несчастного прохожего, но и поломало жизнь самой скотине. Дальше суд, тюрьма, мрак, конец биографии – а зачем?! Чего хотел хулиган, чего добивался? Чего потерял бы – если бы не совершил своего необдуманного страшного хулиганства?! Так называемые «заказные» убийства составляют всего 1% в уголовной статистике. Их труднее всего раскрыть, потому что заказчик – хитрый, верткий, лживый, он хорошо продумал преступление, хорошо заметает следы и знает – зачем сделал то, что сделал. Для такого человека зло миру – не «дар» себе в убыток, а «товар», который он рассчитывает продать. И как можно дороже. А потом умный злодей никогда не занимается тупым беспочвенным хулиганством и не поощряет такого хулиганства. Сочетание развитого ума, интеллекта, ведущего сложные расчеты и «стратегии непрямых действий» со злоумышлением порождает скрытность, развивает лживость, двуличие. В итоге умственная деятельность человечества раскладывается на онтологические пары внутри себя. Если внешне ум, как таковой, противостоит отсутствию ума, а милосердие жестокости, то внутри они делятся иначе. 1) Ум делится на мудрость и хитрость. 2) Милосердие делится на искреннее и показное, лицемерное. Одно другому не противоречит, как вы понимаете, и в итоге интеллект, противостоящий скотству, оказывается лекарем или палачом для умственно-отсталых. Одни с помощью интеллекта пытаются поднять их до своего уровня, другие же запрягают и до смерти забивают в гужевой тяге.
Расчетливое зло, во-первых, коммерциализирует свои поползновения, удаляет из них бессмысленное хулиганство, во-вторых, мимикрирует под «самых человечных человеков», на словах и в образе для масс – благодетелей рода человеческого. В свое время просветители наивно полагали, что разум противостоит только неразумности, и если неграмотных сделать грамотными, то жизнь станет раем. Ленин говорил об этом: «коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». Вряд ли такой путь гарантирует становление коммуниста, потому что суперзлодеи идут тем же самым путем. Ну, обогатишь ты свою память «всеми богатствами мировой культуры» и что? Без веры в Бога получится суперхищник, отарк! Чем больше он знает, тем страшнее для общества его удар, рассчитанный по всем правилам науки, с привлечением всех мыслимых и немыслимых уловок. Люди малограмотные и тупые не совершат великих злодейств не потому, что не хотят – а просто технически не смогут: ума не хватит. У людей слабоумных – и злодейства слабоумные. А вот если человек «обогатил свою память всеми богатствами», как Ленин советовал комсомольцам – он, при условии злонравия, такое может выдумать, что держись, планета! Вывести человека из зоологического скотства, сделать из звероподобной агрессивной твари Человека с большой буквы и само-то по себе очень сложно. Но еще сложнее этот процесс, потому что из скотства, как на грех, есть две двери выхода. Так что еще и с выбором дверей нужно на выходе не ошибиться! Анализируя историю, мы все время видим процесс «развала-схождения» практически всех, придуманных цивилизацией, институтов антискотства. Невооруженным взглядом даже школьнику видно, с какой ИСХОДНОЙ целью святые люди, праведники мира создавали государство или законность, письменность и пропаганду идей. Исходной целью было взять скота и научить его жить по-человечески. Пресечь дурную бесконечность его одурелого пребывания в безразмерном бытовом зле, упорядочить его поведение, наказав за скверну и поощряя в нем ростки цивилизованности. Но как только любой инструмент цивилизации попадает в руки интеллектуального злодея – он волшебным образом меняет свое действие на противоположное, как будто по волшебству (потому и оккультизмом называется!). Святой взывает к милосердию, потому что в этом вся его жизнь, всю душу в это вкладывает. Лицемер же взывает к тому же самому, но с расчетом быть куда-то избранным, продвинутым, назначенным. А как изберут, как назначат – он всем этим дуракам покажет фунт лиха! Законы в руках хитрецов оказываются орудием вторичного беззакония. Государство – аппаратом насилия над теми, кто, казалось бы, уже вышел из первичного, зоологического насилия. Пропаганда, вместо того, чтобы «сеять разумное, доброе, вечное» — занимается обманом и манипуляцией.
И так за что ни возьмись! В борьбе с первородным злом цивилизация придумывает инструмент. Но попав в руки интеллектуального зла этот инструмент меняет смысл на противоположный. Как бы это попроще объяснить? Ну, вот вообразите: жили люди в окружении дикого, первобытного леса, и очень страдали от хищников. И для борьбы с хищниками умный, талантливый человек придумал рогатину. А другой человек взял рогатину и стал колоть ею уже не хищников, как изначально задумывалось, а жертв своего разбоя! Рогатина та же самая, но уже не в брюхо медведю-людоеду, а в брюхо соседу… Вот и получается ловушка для человеческого понимания. Добро неотделимо от Знания, и невозможно творить Добро с большой буквы, если не обладаешь широтой Знания. Просветители на этом остановились, а на этом останавливаться ни в коем случае нельзя! Потому что Знать и Верить – разные вещи. Можно вызубрить все формулы Добра так, что будут от зубов отлетать, и через то стать лидером «партии Добра». Но если сделать это с внутренним цинизмом, не веря ни слову из того, что изрекаешь – то получится… Зазеркалье! Жуткий антимир, в котором общество постоянно болтает о благе, но все глубже погружается в зло, причин и природы которого понять не может… Чем успешнее цивилизация борется с первородным злом, тупым и звериным в своей всеядной агрессии, тем больше оно дает слабину в борьбе со злом интеллектуальным. Поработительным, гипнотизирующим, вводящим в транс, в когнитивные диссонансы, в манипулятивные софизмы. Была в советское время такая пропагандистская книжка: «Поле битвы – сердца людей», пытавшаяся разоблачать западную пропаганду. С задачей своей книжка не справилась, но авторы, сами, может быть, этого не понимая, обозначили главную проблему. Борьба добра со злом проходит в сердце человека (в подсознании – авт.). Она параллельна войне знания с невежеством, и суть ее сводится к простому (хотя оно же и есть самое сложное): верит ли человек в Добро, или не верит. Человеку не хочется так ставить вопрос. Ему неприятна идея, что он борется сам с собой, одна часть его природы борется с другой частью его же природы, и обе универсально свойственны каждому человеку. И потому, особенно в период кризиса религиозности (которой, собственно мы и обязаны появлением цивилизации) родятся и множатся «теории заговора злобного меньшинства». Суть которых – что вот, мол, мы светлые, добрые и нас большинство, и мы бы построили такую жизнь, что ангелы бы с небес любовались! Но нас злобно гнетут какие-то носители зла, «не мы». И для бодрости примем, что их мало. Они-то и не дают нашей врожденной добродетели развернуться во всю ее белую пушистость! А вот если бы мы от них избавились – ух, какая бы жизнь настала! Не жизнь, малина!
На эту базовую колодку достаточно лишь набить конкретное имя, что никак не отразиться на общем ее строении. Злобные буржуи – такое же злобное меньшинство, как и злобные евреи, и много еще кто. В аграрных нациях очень модна теория о «противостоянии городу», который мучает «мировую деревню», а поскольку горожан там мало, то они тоже выступают «злобным меньшинством», всего зла заводчиками. Недаром говорят в народе, что нет дыма без огня, и какая-то подобная логике рационализация во всякой теории «злобного меньшинства» всегда присутствует. Бедные не на пустом месте подозревают, что богатые сплели против них какой-то заговор: иначе как бы так получилось, что все вокруг в лаптях, а эти, узкая группа – на «мерседесах»? Соответственно, и антисемиты в лице евреев сталкиваются с тем, что в потоках бреда оказывается рациональным зерном: «это древняя нация, издревле привычная к магии и волшебству» — сказано в одной антисемитской брошюре. Евреи значительно старше большинства народов, среди которых живут, а потому есть эффект прихода взрослого к детям. Если взрослый – хороший человек, то, и слава Богу, а если нет? Дети же наивны, они же всему верят, и взрослый с навыками лжеца, манипулятора – много чего от них добиться может… К тому же евреи не соотносят себя с местной культурой, у них своя, и они издревле были причастны к древним храмовым культам и мистериям еще Древнего Востока. Потому еврейская масонерия и еврейский оккультизм превосходят местные поделки – не потому, что уникальны, а просто, потому что старше, раньше (на несколько веков) начали свой генезис. Всякий раз (в том числе и в случае с «деревенщиками») снова и снова проявляется один закон: если взрослый, опытный человек пришел к наивным детям, то он их: — либо хорошему выучит, — либо на плохое наставит, пользуясь их детской девственностью ума. Интеллектуальное преимущество при контакте может стать для отстающих или великим благом, или страшной трагедией. Сила любого мага – не константа. Потому что любому искушению противостоит искушенность. Чем умнее, искушеннее в жизни те, кого ты хочешь обмануть, тем сложнее тебе их обмануть. Не то, чтобы совсем невозможно, но очень трудно. Если человек даже с зачаточной способностью лгать, попал в среду абсолютно честных, простых, как березовая доска, людей, у которых все всегда на лице написано – то он предстанет перед нами в итоге могучим магом, Гудвином, великим и ужасным. Он поднимется необычайно высоко и добьется для себя очень многого – потому что окружающие верят ему на слово, чего бы он ни наплел. Но тот же самый человек, попав в среду патентованных гешефтмахеров, скорее всего не только Гудвином не прослывет, но и сам окажется «глупенькой жертвой обмана и самообмана». Маг, попавший к искушенным, теряет силу. Маг, попавший к неискушенным, наивным, простым и незатейливым – умножает ее в меру их простоты и бесхитростности.
Именно поэтому «врагам народа» так трудно было обмануть товарища Сталина – который сам вышел из масонской среды, и варился в ней очень долго, и все изнутри там знал. И пошли «враги народа» по этапу, а не во власть, как хотели и прикидывали. Обмануть же царя или малограмотного мужика для масонов было – все равно что спереть конфетку с лотка пожертвований в обществе слепых! Можно, конечно, много пенять царю – что он сам не тому учился, и мужиков своих так мало учил, но чего уж, коли дело давно сделано? Надуть простака – двухходовая комбинация: сперва узнай, разведай, чего он больше всего на свете хочет, а потом пообещай, что принесешь ему это, если он сделает «Х». Ну, например, проголосует за тебя, как своего предводителя. Раз за разом (и в наши дни) – оккультисты делают «революции», которые, на словах, за все хорошее, против всего плохого, в которых якобы свет побеждает тьму, а в итоге получается какая-то невероятная, омерзительная гадость. То, о чем Ленин писал: «формально правильно, а по сути издевательство». Наивный, вроде бы, чего хотел, то и получил, но сердцем чует, что совсем не то получил, чего хотел. Идеалы социализма (равно как и демократии, их обычно заливают в одном флаконе) прекрасны, но где они – а где Троцкий с Бухариным?! Что за волшебный скотч связал великолепные, благородные, светлые идеалы – и этих проходимцев, на которых пробы негде ставить?! Они болтали одно – а сами лишь хотели власти и барахлишко из чужих рук в свои перекинуть… Тут бы поставить вопрос о том, верит ли человек в то, что говорит, или врет с корыстной целью? Вместо этого адепты «заговора злобного меньшинства» предлагают исследовать, к какому классу он принадлежит, или к какой нации, или еще какие-то формальные признаки ищут. На враге же где-то должно быть написано, что он враг. А если надписи на нем нет – то какой же он враг? Немаркированный-то! Правдивый человек говорит, что правдив, потому что правдив. Лжец говорит, что правдив, потому что лжец. И причины в обоих случаях ясны, и внешний результат одинаков. Не может лжец говорить, что он лжец – тогда он уже не будет лжецом! Человеческие институции выводят из зверства, из зоологии, из пещерной агрессии, но они отнюдь не гарантируют однозначного результата. Уже древние цивилизации доказали, что культ, дарующий силу, знание – вполне может оказаться и демоническим, «черным». «Знание-сила» — сказал Ф. Бэкон (в советское время этот лозунг висел в каждом книжном магазине). Но уже из самой формулировки видно, что речь идет о неопределенном назначении силы: сила ведь может быть и созидательной, и разрушительной. Созидательная сила наращивает производительные силы, поставив СВОЕ потребление в зависимость от ОБЩЕГО прогресса. Разрушительная сила выдавливает «деньги из воздуха» (т. е. наращивает свои возможности безотносительно общего прогресса), а в воздухе церковная традиция предполагает «воздушное царство бесов».
В обоих случаях речь идет о знании, как о силе, просто по-разному приложенной, с разными целями примененной. Мотор имеет мощность, но не рассуждает, куда ему ехать, кого перевозить и что ему, как силовой машине, обслуживать. Девственно-неграмотное человечество живет в «первобытном коммунизме», общинным стадом, но по мере накопления знаний из него выходит то, что марксисты называли «классовым обществом». «Классовое общество» отличается от каменного топора мародера тем, что топор у него невидимый, действие этого невидимого топора (невидимой руки) – непонятно его малограмотным жертвам. Созидательный настрой обогащает знаниями светлые культы, а разрушительный – темные. И пока одни думают, как им обустроить ко благу все человечество, другие настроены вышибать невидимым топором «деньги из воздуха». Так из вполне понятного желания человека «жить хорошо» и «хорошо устроиться в жизни» при моральной неразборчивости возникает социальное зло, которое в благоприятной для него среде умножается и создает «Инферно». Ужас перед инфернальностью черного знания, «черных орденов» заставляет человека, не разобравшегося в сути проблемы, создавать конспирологические теории о буржуазии, еврействе или рыжих. В них есть одна до смешного общая черта. Человек от ужаса перед самим собой пытается запихать собственное зло в какое-то гетто, отделить свою черную сторону от самого себя в какую-то прирожденно-злодейскую группировку. На самом деле познание – это и ключ к раю, и ключ к аду. Какую дверь открывать ключом – решает не познание, а его носитель, человек. Умственно развиваясь, он из первобытного примитива создает для себя электричество и паровое отопление, агрономию и механику, библиотеки и школы, больницы и крылатый транспорт. И он мог бы жить среди всего этого, как в раю, реставрировав рай – если бы не увлекся «деньгами из воздуха», манипуляционными технологиями, позволяющими извлекать власть и могущество из лжи и зла. А когда вместо рая получился ад – человек стремится выдумать «группу инородных злодеев», отчужденных от него классовой, национальной, какой-либо биологической (очень популярна теория Климова о дегенератах) принадлежностью. Исход таких попыток понятен сразу: если борьба увенчается успехом, и человек уберет ненавистную инородную группу, которая, по его мнению, «всего зла заводчик» — появится другая. Убрали буржуев – появились евреи в народном сознании, а когда евреи, в активном большинстве, сдрызнули на Запад – конспирология начала создавать новые концепты, в том же духе. Но удалить зло тайных заговоров, поймав их за какой-то формальный признак – невозможно. Уничтожая одну масонерию, люди расчищают путь для другой.
Когда буржуев для битья не осталось – Хрущев предложил «заговор сталинистов», но оказалось, что сам Хрущев принадлежит к зловещему оккультному заговору, отчего люди пришли к выводу о преступном заговоре самой КПСС, но ее удаление отнюдь не устранило мировое зло, а наоборот, умножило его. Чтобы понять источники и силовые механизмы мирового зла, нужно не искать «рыжих», а глядеть в корень. Сама по себе мыслительная деятельность ЛЮБОГО человека двояка, она способна вести «знатока жизни» как путем теозиса («обожения»), в Ноосферу, так и путем зомбирования окружающих, прямиком в ад. Рассмотрим схемы передачи знаний при межчеловеческой коммуникации: 0 => 0; 1 => 1; 1 => 0. В первом случае оба ничего не знают, и потому ничего друг другу передать не могут. Это печально, но не смертельно: если впоследствии узнают, так друг с другом поделятся. Во втором случае мы имеем дело с каналом коммуникации по имени «наука» (или «образование») в традиционном обществе. Человек, выступающий учителем, передает все, что знает, ученику. Это подобно тому, как текст, из единственного экземпляра рукописи, тиражируется в бесчисленном множестве копий, оставаясь все тем же текстом, с тем же, исходным, содержанием. В этом был главный, ныне почти утраченный, смысл научной книги или статьи: перенос знаний из одной головы в другую. Самый интересный для нас – третий случай. Это когда знание имеется, но передача его блокируется. Причем не из беспочвенного хулиганства, не ради непонятной вредности, а по причинам, в индивидуалистическом, либерально-рыночном обществе очень уважительным. Индивидуальное знание лежит в основе, как власти, так и материального богатства, обладание им дает возможность понимать, откуда взялась власть, для чего действует, и производить материальные блага. В таком случае «сорить» на сторону ценными знаниями – все равно, что деньгами разбрасываться. Если мы имеем дело с первичным, зоологическим индивидуализмом, то цивилизация вообще не может сложиться, в принципе. У животных, кроме набора инстинктов, общей копилки знаний нет. У тех, кто доселе живет в «каменном веке» — тоже. Если же индивидуализм особи торжествует в режиме «отрицания отрицания», как бы снимая предыдущую эпоху взаимной отзывчивости, то возникает внешне иная ситуация. Либерально-рыночный индивидуализм не может молчать глухо, как зоологическая первичности внутривидовой конкуренции. Он ведь опирается на фундамент «классического образования», с которым вынужден считаться. И потому он, в процессе подавления конкурентов, идет путем постоянно наращивающего свою патологическую составляющую бреда… И удивительно вовсе не это! Удивительно то, что было допрежь сего! Кому вообще пришло в голову вместо подавления и запутывания потенциальных конкурентов учить их уму-разуму, рассказывать им, как на духу, все, что знаешь о мире полезного?
Внутривидовая конкуренция – штука очень жесткая, самая жесткая из всех видов конкуренции. Чтобы ее сломать и повернуть вспять, от ненависти к ближнему перенастроить на любовь – нужна очень мощная энергия. Сегодня «единоверчество» кажется устаревшим словом, «единомыслие» и «единогласие» принято ругать, как признаки тоталитаризма. И не очень понятно, а где в этом ряду найти место для «единознания»? Ну, упрощенно говоря, того учебника средней школы, который един для элитной столичной гимназии и захолустной сибирской деревеньки? Существует ли «единознание», и возможно ли оно? В полном и буквальном смысле – конечно же, нет. У разных людей разная степень талантов и усердия, и знать все одно и то же они не могут. Но, когда мы говорим о единознании, мы говорим о непротиворечивом массиве, когда зачатки грамоты у самых простых людей не вступают в конфликт с широтой познания академиков. Один сделал на пути познания только первый шаг, другой прошел уже сто шагов – но все идут в одном направлении. Конечно же, свои тайные зловещие заговоры есть и у буржуев, и у евреев (издревле искусных в магии и волховании), и еще много у кого. Но корневая природа тайного зловещего заговора лежит в самой бинарности, биполярности мышления, в борьбе концепций теозиса и эволюционизма. Если человек не дурак – то ему остается только «два путя»: в святые, подвижники – или в маги, к демонической энергетике. А есть ли те, кто болтаются между двумя полюсами? – спросите вы. Конечно, есть! И большинство! Но, во-первых, пока они болтаются, не определившись, «с кем мы, мастера искусства» — они не оказывают на общественную жизнь никакого влияния, им бы с собой разобраться, куда им там до общества! Во-вторых, сколько ни болтайся, а веё равно к какому-то берегу в итоге принесет. Это и есть наука. Солидная, традиционная, изложившая свои основы еще на заре цивилизации в священных книгах. Все остальное – конспирология» (Николай ВЫХИН, команда ЭиМ). Короче говоря, «СИЛА не в знаниях» (не в разуме), а в единстве всего сознания. Ну а остальные выводы делайте сами, уважаемый читатель.