Пару слов о науке будущего
Начнем мы этот разговор с одной статьи Николая Выхина, а закончим другой его статьей. Итак, начнем — «СВИНЦОВОЕ ЗОЛОТО»: РОЛЬ «АЛХИМИИ» В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ». «Про алхимию мы в советское время знали три вещи: что это «примитивная химия» средневековых невежд, что целью она ставила получение золота из свинца, и что она антинаучна («как и всякая магия» — добавляли захватившие власть оккультисты, стремясь сохранить за собой монополию магических воздействий). Любимая песня всякого черного мага – то, что «магия антинаучна», и чем он чернее, тем активнее насаждает «здоровый скептицизм материалистов». Ибо нафиг не нужно ему, чтобы его манипуляции понимали в толпе, и нафиг не нужны ему конкуренты, которые не хуже него владеют его ремеслом. На самом деле схема «вначале была алхимия, а потом, по мере развития, из нее вышла научная химия» неверна во всех частях. Во-первых, алхимия существует не до химии, а параллельно химии. Это вовсе не исток и не приток, а отдельная река со своим руслом, разве что вода в обеих реках одинакова, да и то не всегда. Во-вторых, вопросы алхимии значительно шире вопросов научной химии, алхимия включает в себя ряд смежных дисциплин, в чем проявляется ключевая разница между наукой и магией. В центре науки – объект, ее цель – познание мира (по умолчанию – бескорыстное, для всех). В центре магии – субъект, и ее цель – личный успех мага (или групповой – если речь о герметической ложе). В итоге химия бесхитростно, открыто изучает вещества, а алхимия – возможности личного успеха алхимика на основе засекреченного знания о природе и свойствах вещества. В лоне герметической традиции алхимики действовали всюду, очевидно, возникая независимо друг от друга (автономными очагами, вытекающими из самой природы, логики бытия). Такие очаги были в Китае, Индии, средневековом исламском мире и Европе, в средневековье, и в Новое Время, и сегодня. То, что нам обычно рассказывают об алхимиках – тетрасомата, или попытки превращения неблагородных металлов (свинца) в благородные (золото) – очень узкая и частная задача, к тому же не имеющая для мага самоценности. Это в традиционной науке итог эксперимента – самоцель, и если бы задачу тетрасоматы решала бы научная химия, то она бы ее так и ставила: надо превратить свинец в золото. Но в магии итог эксперимента – вовсе не самоцель, целью магии является личный успех экспериментатора. То есть неважно, превратился ли свинец в золото или нет, важно, чтобы в итоге «превращатель» лично обогатился и продвинулся в общественной иерархии.
Не то, чтобы тетрасоматы вообще не было в реальной алхимии, но она была очень узкой, частной, вспомогательной задачей, и особенно запомнилась широким массам, видимо, по причине своей броскости (хотя причины могли быть и другими). Алхимики были представлены сумасшедшими, что нравилось толпе и вполне устраивало самих алхимиков. На самом деле в основе алхимии лежит не вопрос свинца или золота, а вопрос разной ценности разных веществ и перевода малоценных веществ в вещества с высокой ценностью. Ну, например, свинца в золото (что запомнилось простакам) – хотя такого рода полезных переходов можно с ходу назвать десятки. Поэтому алхимики работали над усовершенствованием или очисткой всей доступной им линейки материалов. При таком взгляде они кажутся куда менее сумасшедшими, и куда более опасными для общества, не так ли? Есть такая забавная детская задачка: «что тяжелее, килограмм ваты или свинца? ». Тянет ответить, что свинца, хотя килограмм равен килограмму (разные у них только объемы). То есть у разных веществ найдено общее, они подогнаны под единый вес (хотя разные). Если бы килограмм вещества, который стоит 1 рубль удалось бы превратить в килограмм другого вещества, который стоит 10 рублей (а лучше 100) – то прибыль очевидна. Но если это делать в рамках традиционной науки (той же химии) – то прибыль будет размазана по всему человечеству. То есть окажется в вашей точке очень и очень «тонкой». Потому что находкой все пользуются на равных основаниях, она же в открытом доступе. Известен закон экономики: чем доступнее ремесло широким массам, тем оно дешевле оценивается. С одной стороны, алхимия играет с веществами, превращая дешевые их формы в дорогие (и опираясь на атомное единство материального мира). Нет никакого чуда в том, что земля (поле) при правильных условиях обработки превращается в хлеб, люди издревле такими «превращениями» занимаются. И то, что из угля можно сделать алмаз – тоже не секрет. Вопрос совсем в другом: если ты это делаешь открыто, объясняя каждый свой шаг всем желающим, то твой личный успех утекает в их карманы. Великое открытие в области преобразования веществ – несет огромную пользу для всего человечества, но самому открывателю в лучшем случае даст лишь «Сталинскую премию», а чаще всего – вообще ничего: неблагодарность за уже оказанную услугу – один из самых распространенных человеческих пороков. Основа алхимии – вовсе не ее работа с веществами и сущностями (сходная с работами химика, физика, биолога, медика, психолога) а в засекречивании, монополизации полученных результатов. «Коммерческая тайна», «Авторское право» и «патентование» — отголоски этой основы.
В основе магии, как мы уже писали, лежит особое, «пунктирное» бытие, выходящее за грань бинарного «есть-нет» в традиционной, монотеистической науке с ее культом служения человечеству. Ни про что в магии нельзя сказать, что оно точно существует, но и что оно точно не существует – тоже сказать нельзя. Это гибрид бытия и небытия, сущность, которая то проявляется, то исчезает, совмещает в себе свойства бытия и свойства небытия. Любой магический прием одновременно и работает, и не работает. Обычно так говорят про гипноз: на одних он действует сильно, на других слабо, есть и такие, на которых он вообще не действует (их загипнотизировать невозможно). Поэтому гипноз и существует, и не существует, в зависимости от объекта приложения. Он то проявляет себя, то никак себя не проявляет. То же самое можно сказать и обо всех отраслях магии. Они есть, но их нет. Обыденному, тем более отравленному атеизмом сознанию это очень трудно принять, это кажется бредом. «Всякая вещь – либо есть, либо нет» — пел Винни Пух, но потом, если помните, сам себя опровергал… Но фокус в том, что магия воздействует на реальность тем лучше, чем активнее ее отрицают, отвергают, высмеивают и не верят в ее силу. Для оккультного достигаторского кванториума необходимо скептическое, атеистическое, пропитанное материализмом окружение, что было много раз доказано, в последний раз – в послесталинском СССР. Тут динамика проста: чем меньше простаки верят в магию, тем меньше способны отразить ее атаки, тем легче магам добиваться своих целей в их среде. Теперь уже и невооруженным взглядом видно, что верхушка СССР, начиная с Хрущева, была оккультной, использовала масонские приемы и методы (и даже терминологию, даже символику – как банда «черная кошка», для форсу бандитского). При этом успехи этой оккультной верхушки были грандиозны именно благодаря школьному атеизму масс, оказавшихся дремуче-невежественными (и потому катастрофически-беспомощными) в своих попытках материалистического объяснения оккультных кульбитов собственной «элиты». Потому алхимия, в отличие от химии, физики, биологии, сходных с ней материалом – двухканальна. Обосновывать «невозможность и немыслимость» своих манипуляция для нее ничуть не менее важно, чем сами эти манипуляции. Вот, допустим, сбылась мечта идиота – и ты научился переплавлять свинец в золото. И что? Если ты опубликуешь технологию – то все станут так делать, а нафига нужно столько золота? Это же металл бесполезный, мягкий, вся его ценность – только в его редкости! Если золота станет больше, чем свинца, то оно и стоить станет меньше, чем свинец. Потому не столь важно переплавить уголь в алмаз, сколько сохранить это искусство за одним собой, любимым, в режиме монопольного владения.
Это для наивной, религиозной химии важна задача перехода вещества в вещество, в силу ее детской открытости и бескорыстности. Для алхимии главное – переход человека из состояния в иное состояние, переход вещества в вещество тут только средство. Не получится с золотом – попробуем с алмазами. Не получится с алмазами – попробуем с фармакологией (Биг Фарма, одна из сильнейших мафий в нашем мире). Алхимия одновременно искала и тинктуру, и панацею, и эликсир бессмертия, что для науки странно, но ведь она не наука, понимаете? Ей неважно, химическим, биологическим или психологическим приемом она возвысит своего «достигатора», ей важен результат, собственно возвышение. Именно поэтому современное изучение и дискуссии об алхимии обычно делятся на два основных направления — исследование практических применений и изучение эзотерических духовных аспектов. Но ряд ученых, таких как Эрик Дж. Холмьярд и Мария-Луиза фон Франц, не без основания утверждают, что их следует понимать как взаимодополняющие. Нельзя изучать историю магии методами классификации, свойственными истории науки. Явления-то разные! Это в истории науки существует отдельно уровень физики или химии «века сего», отдельно медицина, отдельно шарлатанство, отдельно философский, и религиозный контекст. При попытке приложить эту матрицу к миру магии она рассыпается неразрешимыми противоречиями. Например, маг не врач и не шарлатан – потому что занимается не пациентом, а собой. У него могут быть исцеления или имитации исцелений чересполосно, а так же и плацебо-гибриды, когда имитация исцеления привела к реальному исцелению (а бывало и наоборот). Алхимию исследуют (точнее, пытаются) все: там есть материалы для историков эзотерики, психологов, философов и спиритуалистов, для литературоведов и культурологов (алхимическая тематика также оказала заметное влияние на литературу и искусство). Основная идея алхимии такова: в результате взаимодействия качественных принципов (начал) и состояний первоэлементов можно осуществлять любые трансмутации веществ. Реализация этой, безусловно, заслуживающей внимания идеи была зависима от двух факторов: развития науки в определённой эпохе и сознательным обманом, сокрытием достижений, с целью увести конкурентов по ложному пути. Проще говоря, иногда алхимики сами ошибались, делая ставку не на тот метод, но часто они вполне сознательно выносили в трактаты заведомую чушь, чтобы идущие следом сбились с пути.
Власть алхимиков, в том числе и сегодня (а сегодня – особенно) строится на разнице в стоимости веществ, которые для алхимика одно, а для его контрагентов – разные вещества. Если алхимик умеет превращать дешевое вещество в дорогое, и умеет это делать один – то все деньги стекаются к нему, как жидкость в низину. То, что для простого человека стоит, как золото – для алхимика стоит не дороже свинца. Причем речь идет далеко не только о золоте и свинце, а про общий принцип «двойных расчетов». Алхимия – это когда рыночная стоимость продукта многократно, во много раз превышает его себестоимость для производителя. Именно потому известный экономист М. Хазин сегодня говорит о «финансовой алхимии» ФРС США, эмитирующей доллар, и подчеркивает, что ФРС значительно превзошла алхимиков прошлого по эффективности. Если ты создал кванториум, в котором бесконечно дешевое для тебя в то же время безмерно дорогостоящее для другого человека – ты овладел базовой сущностью алхимии. Она не только о веществах (хотя, несомненно, с преобразований вещества начинала). Из всех приемов магии алхимия, пожалуй, самый безобидный (относимый к т. н. «серой» магии). С той оговоркой, что приемы магии часто перетекают один в другой, и потому чистых алхимиков, как и чистых некромантов, или чистых гадателей, не существует. Однако даже на примере самого безобидного метода «серой магии» можно увидеть, насколько оккультное действо опасно для цивилизации и человечества. Даже и «серая» магия (не говоря о черной! ) – создает «кванториумы» поддельной реальности, не способствующие ни благополучию человека, ни познанию им мира. В этих кванториумах все центрировано на маге и произволе его целей, а потому для них лучше всего подходят люди глупые, безумные, нищие, отчего глупость, безумие и нищету оккультные центры начинают искусственно фабриковать. Лживость и злоумышление, положенные в основу отношений внутри «кванториума» искажают объективную картину мира, набивают головы людей химерами, ложными мудрствованиями, превращают экономику для всех в хрематистику для «избранных». В повседневной жизни искусственно создаются проблемы, цель которых – «продать противоядие» от тобою же устроенного отравления. Порча приходит и в массовое образование: в нем все больше бессвязности, бессистемности, лжи и подлогов, сокрытия важного и навязывания нелепого. Деградирует под нужды «кванториума» и культура, СМИ.
Оккультный сгусток превращается в ненасытного паразита, который высасывает все соки из «внешней жизни», разрушая и ее материальную оптимальность, и духовную полноценность. Люди лишены возможности и зарабатывать, и понять жизнь – потому что и все деньги, и все знание оккультный сгусток пытается перетянуть к себе, внутрь себя. Задача увековечить свое превосходство оборачивается задачей воспитания неполноценных, умственно и нравственно отсталых поколений. Нравственный цинизм убивает религию, а умственный цинизм – науку. В этом причудливом мире, наполненном мороками, наваждениями, химерами, фантомами, придурями, извращениями и патологиями человек и его общество – не цель, а расходный материал кванториума, топливо для оккультной «машины достижений». Когда оккультисты захватывают власть – то граждане ощущают это как «теперь все через задницу» и «все не для людей». Нормальное течение жизни надламывается, чтобы все ценное в ней сливалось в оккультную воронку, «тайным хозяевам». Залогом усердия этих «хозяев» служит их очевидная и громадная материальная заинтересованность (вспомним «перестройку»!). Озвучиваемое – не происходит. Происходящее – не озвучивается. Сознание общества пребывает в одном мире (виртуальном, фантомном мороке), а его объективное тело – совсем в другом. Кванториум не будет сливать благ хозяевам, если жертвы кванториума («машины чудес») ясно и трезво осознают его устройство. Как откровенничает высокопоставленный глобалист, заместитель Шваба, Юваль Ной Харари – «Религия требует от нас поверить в нечто, а деньги – поверить в то, что другие люди верят в нечто». «Сила денег в том, что все верят в их силу, а сами по себе они ничто». Конечный вывод такой: настоящая химия может победить алхимию, но при условии, что практикующие химики не желают сами стать алхимиками. Если цель компетентно и квалифицированно разоблачить фокусы будет у них приоритетной перед целью самим поставить фокусы. А за эту мотивацию отвечает уже монотеистическая религия. Сама по себе химия (и вообще любая наука) в себе, с опорой на себя такой моральной мотивации выработать не в состоянии. Не верите – посмотрите, как перерождалась КПСС из партии пролетариата в оккультно-масонскую ложу, когда материальное стимулирование оккультных практик стало ее верхушке очевидным» (Николай Выхин, команда ЭиМ). Короче говоря, химия — для всех, алхимия — для отдельных людей. Изобретения – для большинства, патенты – для меньшинства. Экономика – для народа, хрематистика – для власти.
«Хрематистика», в переводе с греческого языка, означает «искусство накапливать запасы». Термин ввел в оборот Аристотель (4 век до н.э.). Этот мыслитель древности различал два вида хрематистики: а) накопление запасов, необходимых для ведения нормального хозяйства (экономики); б) накопление запасов сверх необходимых потребностей. При этом он объяснял, что накопление материальных запасов сверх необходимых потребностей имеет свои пределы: такие запасы портятся, они требуют места и расходов на хранение, могут быть похищены или уничтожены и т.п. Одним словом, чрезмерное увеличение таких запасов порождает лишь убытки и головную боль. Однако этот вывод не распространяется на запасы в виде денег: накопление денег не имеет той естественной границы, которая присуща материальным запасам. Исходя из этого, Аристотель сделал очень важное заключение: «Все занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить количество денег до бесконечности». И если Вы, уважаемый читатель, считаете, что патентную систему изобрели лишь для того, чтобы выплачивать ученым «большие деньги» за их изобретения, то Вы глубоко заблуждаетесь. В том-то весь и фокус, что патентная система служит для другого – препятствовать распространению знаний. А за «большие деньги» борются сами изобретатели, которые и придумали «финт ушами» под названием «Ноу Хау» — ««знать как», или «знаю, но не скажу», когда обладатель каких-то важных сведений принимает меры для соблюдения их конфиденциальности. Короче говоря, в рамках патентного права и сами изобретатели, и владельцы их патентов всегда занимались и занимаются исключительно хрематистикой. И в этом плане, Советские авторские свидетельства на изобретения были намного более «экономические», чем нынешние «хрематистические» патенты. Другое дело, что их размер «оставлял желать лучшего» — значительно большего, чем выплачивали изобретателям в Советские времена. Но это – лишь одна сторона дела, а другая его сторона намного трудней первой. Вот что по поводу нее пишет все тот же Выхин — «КОГДА ВОЖДИ МАТЕРЯТСЯ»: КАК ЛЕНИН ПРИКАЗАЛ В «НЕБОГА» ВЕРОВАТЬ». «В. И. Ленин был человеком отважным, и мало что могло его напугать. Но логика уничтожения объективной реальности атеизмом его по-настоящему напугала, заставила ругаться матом, бросить все дела, и в итоге в грубой форме приказать соратникам веровать в «небога». В непостижимый, выходящий за грань опыта Абсолют, про которого Ленин велел верить следующим образом: 1) Что он существует. 2) Что он не Бог. В марте 1908 Ленин писал из Женевы Горькому: «Дорогой А. М.! … Газету я забрасываю из-за своего философского запоя: сегодня прочту одного эмпириокритика и ругаюсь площадными словами, завтра другого и ругаюсь матерными».
Ленин посчитал, что нет ничего важнее, чем немедленно написать философскую «библию» большевиков — «Материализм и эмпириокритицизм». Поскольку других крупных работ по философии у Ленина нет – это, так сказать, его философское завещание и вся квитэссенция его философии. Которую он сам же и обозвал «безмозглой» (потому что она существует без мозга, дедушка умер, а дело живет, мыслей без мозга не бывает, а если читаете мысли Ленина – не верьте глазам своим). Ленин в свойственной ему резкой манере действует фельдфебельским окриком «не сметь!». Грубый тон призван компенсировать явную недостаточность аргументов, что Ленин и сам понимал, иначе бы не матерился, как сапожник. Своих ближайших соратников Ленин называет «носителями реакционной философии», а их деятельность «походом против философии марксизма». Хотя вся эта компания В. А. Базарова, А. А. Богданова, А. В. Луначарского, Бермана, Гельфанда, Юшкевича, С. А. Суворова, А. С. Юшкевича, Я. А. Бермана, Н. В. Валентинова ни против какого марксизма не ходила, а даже наоборот. У одних сборник статей назывался «Очерки по философии марксизма», у другого «Материализм и критический реализм», у третьего «Диалектика в свете современной теории познания», а у Валентинова — «Философские построения марксизма». Но у Ленина явно «подгорает»: забросив все, он специально приезжает в Лондон для завершения своей анафемы, где работает в читальном зале Британского музея. Причем, как указывает британский биограф Ленина Р. Сервис, «с утра до ночи», как одержимый. Что же такого случилось? Никакой практической угрозы делу революции эмпириокритицизм не представлял, вряд ли рабочие или крестьяне, акторы революции, смогли бы даже произнести, не то, что понять это слово. Не каких-то практических угроз Ленин испугался. Он испугался… себя! Дело в том, что соратники Ленина, в остальном думавшие, как он, сделали простой и очевидный вывод из собственного атеизма. Раз Бога нет, то и объективной реальности тоже нет. По той причине, что всякое человеческое познание субъективно, ограничено возможностями и органами чувств человека, его временной ограниченностью, а коли Бога нет – то познавать объективную реальность некому и невозможно. Потому ее, то ли вовсе нет (откуда нам знать?!), то ли она нечто непостижимое, «по ту сторону» человеческого бытия и сознания. Ну, то есть, ее все равно нет. Ленин Бога очень не любил. Как и Маркс. Может, в детстве какие-то импринтинги, откуда нам знать? Не любили они Бога очень сильно. Но эта их нелюбовь не распространялась на Объективную Реальность. Которая, как ни крути, Бог и есть, и ничем, кроме Бога (Абсолюта) быть не может. Ибо что не абсолютно, то относительно, а что относительно – то субъективно.
Отрицание Объективной Реальности, от которого в атеизме некуда деваться, превращало дело коммунизма Маркса-Ленина в какой-то буддизм с нирваной и брахманом. Мол, накурись опиума, и будет тебе коммунизм в ощущениях, такой кайф – ни с каким колхозным строительством не сравнится! Так хорошо тебе с «колес» вштырит, как даже верхом на тракторе не вштыривает! Чисто по-человечески понятно, что и Марксу, и особенно Ленину эта перспектива «коммунизма торчков в одной таблэтке» очень не нравилась, ибо всю их титаническую работу обесценивала и обессмысливала. Но нравится-не нравится, а куда от логики уйдешь? Идея Объективной Реальности, существующей (и познаваемой) вне и помимо человека – тащит за собой идею Бога, потому что и та, и другая идеи сводятся к Абсолюту. Например, объективное знание – это абсолютное знание, в отличие от субъективного, относительного, с элементами заблуждений и личной отсебятины субъекта… Оттого все эти Богдановы и Луначарские сдались логике, и написали, что Объективной Реальности нет, весь мир дан человеку в его субъективных ощущениях, а на большее Богдановы и Луначарские не замахивались. Ленин же сгоряча и матом им «поход против марксизма» припаял! Будь у Ильича больше аргументов – он был бы куда более ироничен (как всюду, где он чувствовал силу своего аргумента) и куда менее категоричен. Он, вообще-то любил дискуссии, особенно среди единомышленников. И такой, фельдфебельского тона, запрет на обсуждение темы – для него, скорее, исключение, чем правило. Эмпириокритицизм клеймится Лениным как «нелепая и реакционная теория», «учено-философская тарабарщина», «профессорская галиматья» и «беспросветная схоластика». Ленин настаивает на «непреклонном убеждении» существования земли до человека и признает, что подобная позиция – метафизическая, потому что суть есть за «выход за пределы опыта», за практику, в область чистой веры. Ленин разносит агностицизм Богданова, который отрицал объективный характер истины и усматривал в ней лишь «идеологическую форму». Ленин критикует это утверждение, так как оно допускает возможность разных, противоречащих друг другу истин. Далее Ленин дает свое ошеломляющее определение: «материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». Абсурд тут явный: Если что-то «дано человеку в ощущениях» — то оно не существует независимо от ощущений. Если же оно существует независимо от ощущений, то дано, как минимум, НЕ ТОЛЬКО в них (а честнее говоря – вообще не в них: иначе пришлось бы признать, что неощущаемое нами – испаряется в ничто).
Релятивизму современных ему атеистов Ленин противопоставляет диалектический материализм, который утверждает возможность постижения абсолютной истины. Между тем сам термин «абсолютное» неприменим к материализму, выходит за рамки материализма. У Ленина абсолютная истина – мягко говоря, приводится «странная»: примером абсолютной истины для него является тезис, что Наполеон умер 5 мая 1821 года. А если 4, и лишь записали 5-го? Ленин же сам не был при смерти Наполеона, да хоть бы и был – что это меняет? Чего абсолютного в дате смерти Наполеона? Дата смерти Наполеона – абсолютная истина?! А кто сказал?! А может – подделка, в архив «липовую» справку подсунули?! Далее Ленин пишет, что «критерием истины является практика», по сути, повторяя более объемный тезис Маркса о том же, но это возвращает их обоих к отвергнутому ими эмпириокритицизму… Недаром А. А. Богданов в своем ответе на критику его взглядов Лениным в «Материализме и эмпириокритицизме» указывал на религиозный характер мышления Ленина. Ленин настаивает, что «настоящие материалисты» (Людвиг Фейербах) начинают с признания «объективной реальности внешнего мира» и его закономерностей. Они, мол, не берут, как агностики (юмисты, кантианцы и махисты) опыт за первичную данность познания! Что, кстати сказать, чисто религиозный и теологический тезис: ведь апостол Павел учил: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (к Евреям 11:1). Когда у современных Ленину физиков создается впечатление, что «атом дематериализуется», а «материя исчезла», Ленин утверждает, что исчезает не сама материя. Исчезают лишь некоторые ее свойства (масса, инерция), присущие некоторым ее состояниям. Материя же сама по себе это объективная реальность. В итоге в шестой главе поднимается тема «партийности» в философии. Что, собственно, и доказывает сказанное Богдановым: Ленин настаивает на догматике новой религии (пророком которой себя считает), а вовсе не на атеизме. Последовательный марксист должен ставить вопрос только так: кому, какой общественной группе служит то или иное философское учение, теоретическое положение? Таким образом, вопрос об истинности или ложности утверждения снимается ВООБЩЕ, лишь бы оно культу, угодному Ильичу, служило.
Так что же существует – Единая Реальность, или бредовая множественность «реальностей», у каждого субъекта – своя? Для атеиста – естественно, разумеется, неизбежно второе. Начнем с того, что реальностей у атеиста как минимум, две: жизнь и смерть. В состоянии смерти не существует ничего: ни цветов, ни красок, ни галактик, ни планет, ни жары, ни холода, ни времени, ни пространства, словом, ничего. Причем эта реальность у атеиста существует бесконечно долгое время, тогда как альтернативная ей, различающая сущности, лишь краткий случайный мир. Отчего и вполне уместно предположить, что жизнь сама по себе – сон, галлюцинация, что в настоящей реальности ничего нет, и ничто от ничего не различается. Коммунизм называет себя «атеистическим учением», хотя на самом деле является христологической сектой (христианством без Христа). Это легко доказать: счастье человека в коммунизме рассматривается не как эйфория радости, а догматически строго определенный порядок вещей. Тогда как атеизм в чистом виде рассматривает удовольствие, эйфорию, наслаждение, субъективный комплекс радостных ощущений как очевидную свою цель: «смысл жизни в самой жизни, в том, чтобы радоваться». Смысл жизни религиозного человека (и аутентичного коммуниста) вовсе не в этом. Иначе все коммунисты стали бы кокаинистами и гедонистами. Смысл жизни религиозного человека – в близости к его умозрительному Идеалу, к догматически-правильному обустройству жизни. «Не для радости живут, а для совести» — говорят религиозные люди. Причем отчетливо возражая тезису «жизнь для радости дана, у каждого своя она». Коммунизм призван в конечном итоге освободить людей от горя, страданий, печали – и дать им счастье. Но что есть счастье? Религиозный человек печален, когда видит, что вокруг не выполняются заповеди его святого писания. Атеист печален – потому что у него в мозгу мало дофамина и много кортизола, и стоит лишь принять «правильную таблетку» — как тут же ощутишь себя на верху блаженства и в состоянии полнейшей эйфории. Тяжёлые и сложные работы по обустройству мира (предполагаемые, в том числе и ортодоксальным коммунизмом) – имеют смысл только если Вселенная Едина и Реальна. Она есть – вот ее и обустраивают «по писаниям». Как заповедано. А если ее нет? Есть принципиальная разница в стремлении: 1) Дать человеку счастье «по писаниям» (методом обожения человека), чем занимается и христологическая секта. 2) Дать человеку эйфорию восторга, доходящего до недержания ощущения радости.
Когда атеизм говорит, что Объективной Реальности не существует (что и понятно – ведь это лишь одно из имен Бога, и если нет Бога, то нет и ни одного из его определительных имен) – это приводит Маркса и Ленина в ярость. Потому что атеизм сводит всякую форму человеческого счастья, человеческих ощущения (равно как и их отсутствия) к биохимии мозга, к процессам брожения! В отсутствии Объективной Реальности коммунизм не нужно строить – его достаточно только вообразить, внушить, дать образом и ощущением – через наркотик, через очки виртуальной реальности, через нейролингвистическое и психотропное воздействие. Весь вопрос Счастья и Радости, и Горя – сводится к регулированию биохимических (бродильных) процессов в черепе! Аутентичных коммунистов такой мир «торчков» и лудоманов приводит не только в гнев, но и в ужас: «такой футбол нам не нужен!!!». Но если мир и счастье – нечто большее, чем видение, галлюцинация, то нужна объективная реальность. Ее приходится вытаскивать с матом, с площадной бранью на Луначарского и Богданова. А как только вытащил идею Объективной Реальности (не все в мире зыбкие галлюцинации, есть в нем и нечто абсолютно устойчивое сущее) – тут же за ней маячит Идея Бога, Абсолюта, Разумного Творца Вселенной. Ленин в МиЭ попросту ломает соратников об колена, впихивая невпихуемое: — Не верить в Объективность Реальности не смейте, веруйте! — Познать ее субъект иначе как субъективно не может – стало быть объективная реальность непознаваема. — Но она не Бог!!! Но если она непознаваема – робко спрашивали у Ленина большевики-богоискатели, то мы же не можем с уверенностью сказать, что она не Бог… Но Ленин неумолим «по ту сторону» логики и здравого смысла: — Веруйте, что она есть! — Веруйте, что она не Бог! Невозможно Бога (Абсолютную Идею) отрицать – а его определения и атрибуты выставлять к поклонению. Вы уж или крестик снимите, или трусы наденьте. А то получится как с ленинским «материализмом», в котором Ильич просто заменил словом «Материя» слово «Бог». Подобно тому, как некогда Спиноза заменил словом «Бог» слово «Природа» в своем трактате, чтобы казаться более благонамеренным. Боялся, что сожгут нафиг, написал трактат про природу, получил обвинение в атеизме – и сделал такую «хитрую» правку…» (Николай Выхин). Другими словами, НАУКА, которая служит для всех, без ВЕРЫ в Мировое сознание, попросту НЕВОЗМОЖНА. Ибо науку «делает» меньшинство, и, рано или поздно, но она обязательно превратится в хрематистику. И ярким примером такого превращения служит «переобувание на лету» Советских коммунистических лидеров (меньшинства) из ярых демократов и либералов — в таких же ярых хрематистов. Ведь любое меньшинство в нашем мире просто обречено быть НЕПРАВЫМ, если только оно не сумеет превратиться в большинство. А сделать это – весьма проблематично.
Намного проще, само изолироваться и возглавить большинство. Чем, собственно, и занимаются все нынешние меньшинства, независимо от условий, по которым они стали меньшинствами. Данное обстоятельство справедливо и для отечественной науки, в которой роль таких меньшинств играет не только РАН, но и нынешняя патентная система. К слову сказать, ученые тоже составляют свое «научное сообщество», а любое сообщество нуждается в управлении. Однако управлять чем-то и паразитировать на нем – совершенно разные процессы. И чтобы одно не превратилось в другое, нужно подчиниться «управлению свыше», то есть, поверить в Мировое сознание и исполнять его команды, прежде всего, по поводу различения Добра и Зла. Только в этом случае, любое меньшинство со временем превратится в большинство, КОТОРОЕ ВСЕГДА ПРАВО. И это совсем не означает, что представители меньшинства, которое превратилось в большинство, лишились своей свободы, наоборот, они ее приобрели. Ведь не только мировое сознание влияет на индивидуальные сознания, но и коллективные сознания – на мировое сознание. А что такое коллективное сознание? Это – единое мнение большинства по тому или иному вопросу. Именно по этой причине, большинство всегда и право, даже когда оно неправо. Вот и получается, что наука будущего должна непременно опираться на фундамент существования Бога-Абсолюта (мирового сознания). Вы можете возразить, мол, тогда наука превратится в религию. Но это не так. Ведь сегодняшнюю науку Вы не считаете религией, а между тем, она опирается на фундамент ВЕРЫ в авторитетные мнения, при этом сами же ученые и определяют, кто для них является авторитетом, а кто – нет. Такое же положение дел останется и в науке будущего, однако сами ученые изменятся в лучшую сторону – ведь, веря в мировое сознание, они, в конце концов, сумеют понять, что ограничивать распространение знаний – это ПЛОХО. Однако это станет возможным только в том случае, когда и власти поймут, что ученые – это лучшая и самая разумная часть общества, и экономить на них, значит, делать хуже не только ученым, но и всему обществу в целом, в том числе, и самой власти. Увы, сегодня это не так, и описание дел в современной науке сводится к общеизвестной фразе: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Вот, они и спасаются, «кто, как может», при этом экономика страны (большинства) превращается в хрематистику для меньшинства. Причем, сами ученые прекрасно осознают это обстоятельство, но ничего поделать с этим не могут (ведь в противном случае, они начнут бороться САМИ С СОБОЙ и превратятся в этаких «нанайских мальчиков»).