Пару слов об особенностях человеческой психики
И начнем мы этот разговор со статьи Николая Выхина — «ОСУЖДАЯ ТЕРРОР: К СОГЛАСИЮ И ПРИМИРЕНИЮ!». «Довольно странный вопрос: если в прошлом случилось что-то ужасное, нужно ли из этого извлекать уроки? Или прыгать на старых граблях, чтобы, по закону причинно-следственной связи, снова случилось то же самое ужасное? Казалось бы, любой здравомыслящий человек ответит: разумеется, нужно постараться извлечь уроки! А для чего еще нам история?! Это же не сборник волшебных сказок! Это – материалы для изучения причинно-следственных связей… Удивительная особенность антисталинистов, наблюдаемая нами десятилетиями – их решительный отказ извлекать уроки из того прошлого, которое им же, по их признанию, кажется страшным и чудовищным. Плакать, перебирая кости – они могут бесконечно, с истерическими всхлипами; извлечь уроки – нет, хоть ты тресни… Мы понимаем, что истерический антисталинизм был придуман вовсе не для извлечения уроков: у него совсем другая задача, убить народ, истерически воздействуя на его психику чаще всего вымышленными, и всегда выборочными кошмарами. Печальная необходимость государственной функции в чрезвычайных условиях берется в антисталинизме как «бессмыслення и беспощадная», и умножается на сто, если не больше. Диалог с этими кликушами уходит в «дурную бесконечность», на всякую статистику они притащат собственную, свежеизготовленную (как говорится, количество жертв сталинизма растет в XXI веке год от года!), на всякое мемуарное свидетельство выставят свое, и так до хрипоты и одури. Неблагодарное это дело – спорить о временах, живые свидетели которых уже померли! Все время приходится пересказывать то, что прочитал у других, сам ведь не видел… Да и Бог с ними – решили мы, наконец! Да примем, что все было, как они болтают – сделаем такую фору в дискуссии. Вот ваша страшная картинка, и пусть себе… Но возникает закономерный вопрос, уже не из скользкой исторической области, а из довольно твердой, логической: — Как бы оно там ни было – оно же было не беспричинно? Согласны?! Вот вы нас запугиваете, запугиваете «расстрельными полигонами» — а вы хотите, чтобы СНОВА все это повторилось? Взяв у самого забубенного либерала самый худший образ сталиниста – что мы ЛОГИЧЕСКИ в нем увидим? Перед нами человек, наполненный очень сильной, накаленной ненавистью, не так ли? И он одержим очень сильным страхом возвращения прошлого, разве нет? Вы его преступления умножили на сто – да хоть бы и так, картинка только выпуклостью наливается. Отчего он так сильно ненавидит свое прошлое, и почему так панически боится возвращения прежних порядков, прежних хозяев?!
Хотите осудить террор? Давайте осудим. И – как здравомыслящие люди, дальше подумаем о причинах. Если вы уже знаете, что бросая спичку в бочку с керосином, вы получите опаляющий рожу взрыв, надо ли снова бросать в новую бочку с керосином новую спичку? Я обращаюсь к господам хулителям Сталина: вы все хотите по новой? Вам прошлого раза не хватило? Избавьте же себя и нас от грядущего «большого террора»: Исследуйте причины и уберите их. Уберете причины – не будет и следствия! Это не зыбкая почва истории, в которой всяк кулик свое болото хвалит, а бетонный плац логики! Если у миллионов людей в душе поселилась великая ненависть, готовая «убивать, убивать, убивать» — это неспроста. За один день такую ненависть, сразу в миллионах душ – не взрастишь! Это надо долго и очень активно стараться, растравливать – как травят служебных собак на специальных полигонах, чтобы злее стали… Если миллионы людей испытывают острейший страх перед отвергнутым прошлым – значит, там было, чего бояться. Одинокий психопат может испытывать и беспричинный страх (впрочем, и это спорно). Но миллионы, синхронно?! Так что же это было, ребята? Нет, вы в книжки не лазьте, там бабушка надвое сказала, вы вокруг оглянитесь! На каждого горемыку достаточно его собственной эпохи, некогда чужие-то судить, со своей бы разобраться! Антисталинизм не содержит в себе никакой вакцины против сталинизма. И даже наоборот, но ограничимся оторванностью от причин. Возьмем материалы антисталинских пропагандистов. В них очевидны три группы жертв: 1) Заключенные, мученики лесоповалов. 2) Расстрелянные. 3) Замученные пытками, в застенках. Рассмотрим все три категории. Что у нас по заключенным? Давая фору оппонентам, мы не рассматриваем, сколько «художественного вымысла» в их описаниях реалий ГУЛАГа. В том виде, в каком ГУЛАГ ими описан он является довольно аутентичным описанием… капиталистической фабрики! Ну, судите сами, по признакам: униженные, забитые, бесправные рабы. Работают за миску баланды. Перспектив никаких – у капитализма заключение пожизненное (особенно после отмены пенсий, на которые многие рассчитывали, как зеки на амнистию). Тяжелый и безысходный труд человека, которого никто за человека не считает, безо всяких надежд на лучшее. Поработал – покушал. На квартиру не надейся – тебе на нее уже поздно начинать копить, жизни не хватит. Вместо учителей – надзиратели за малолетними рабами в классах. Вместо врачей – ветеринары. На вопрос «за что посадили?» — невинная жертва этого неоГУЛАГа с полным основанием отвечает: «ни за что». Просто родился я «не в той семье», и с детства из гетто сюда попал. Выйти? Конечно, хочу, ну, да как отсюда выйдешь? Больше и качественнее работать? Ну, так раньше свалишься от профзаболеваний, ведь больше труд тут ничего не дает…
На этот счет есть афоризм: «Ельцин широко распахнул ворота ГУЛАГа, но не для того, чтобы вывести оттуда узников, а чтобы загнать туда все население страны». В описаниях «зверств сталинизма» человек, который влачит такую жизнь, начинает узнавать собственную судьбу. То есть либералы хотят кинуть камень в Сталина и Берию, а камень летит в «господ эффективных менеджеров» сегодняшнего дня… Главное следствие: ценность человеческой жизни страшно девальвируется. Она уже и не дорога, и не важна, эта жизнь. Отчего, кстати, начинаешь понимать психологию рядовых большевиков, «тефлоновых» к ужасам войны: ну убьют, так убьют, семь бед, один ответ, все равно ничего не светило! Человек, доведенный до крайности – очень радикален, и это не вопрос истории, а вопрос логики. Универсальный, действующий и сегодня, как и в прошлом. Если человеку нечего терять – то он способен на страшное, нужно ли объяснять, почему? Значит, чтобы снизить уровень радикализма (избежать повторения страшных лет) – нужно заведомо, заранее и энергично сделать так, чтобы человеку БЫЛО ЧЕГО ТЕРЯТЬ. Нужно окружить его хотя бы минимальными благами и хотя бы элементарной заботой, чтобы он не стал радикалом. Чокнутые все равно уйдут в террористы, но это единицы, многомиллионного перехода не будет. Поскольку «зеки» у капитализма сидят пожизненно на баланде, без света и надежды, с потухшими глазами и в крайней депрессии – это естественным образом порождает и сопротивление. Человек эмоционально взрывается, и переходит к протестным действиям. Ну, по крайней мере, некоторые из «зеков», самые храбрые и активные… Это история? Нет – это логика. Это касается любого века. Вот и получается то, что у антисоветчиков именуется «активная контрреволюция», а с ней что делать? Ну, вот ни разу ни советскому, сплошь буржуазному государству – что делать с вооруженными боевиками? Вот вам и добавляются: расстрелянные и замученные в застенках. Только уже не сталинских, а буржуазных. Так от ГУЛАГа капиталистического предприятия мы «добираем» расстрелянных и запытанных жертв. Если вас это устраивает – то, какие претензии к «красному императору»? А если не устраивает – тогда что с этим делать? Вы бочка за бочкой завозите горючее в места курения, и надеетесь, что не рванет? Кто-то рано или поздно уронит окурок не туда – а горючего уже более чем накоплено… Если бы антисталинисты изучили как следует ПРИЧИНЫ сталинских репрессий (примем безусловно, что они были – мы щедры сегодня) – то они бы «топили» за социализм, как бешеные! — Надо – орали бы они, потрясая костями жертв – Немедленно дать человеку выход и перспективу! Надо снижать имущественное неравенство, наращивать равенство возможностей, удалять второсортность и бесправность труженика с нивы и фабрики! Ребята – кричали бы они – если мы сегодня не проведем нормацию – завтра рванет так, что мало никому не покажется!
Для избегания эксцессов 1917 или 1937 года нам необходимо срочно разминировать и ненависть и страх простого человека перед системой, вернуть ему возможности достойной жизни в достатке, вернуть ему права человека, защиту законом (иначе он начнет защищать себя беззаконно – ведь так уже было!!!), и т.п. Нам нужно построить общество, в котором каждый человек защищен и уважаем, ощущает свое равноправие – и нам нужно с этим поторопиться, потому что часики часовой мины тикают! Завтра как взорвется, а там уже поздно будет пить боржом благих намерений… Ничего подобного вы не найдете у клеймящих «кровавого Сталина» кликуш. Весь их пафос сводится к тому, что у Сталина был «неправильный» ГУЛАГ, а нужен наш, буржуинский, правильный. И расстрелы нужны, и массовые, как у Пиночета, на стадионах – но только «правильные» расстрелы, «кого надо»! Суть антисталинизма не в том, чтобы одолеть террор, а в том, чтобы собственным террором перешибить умозрительную угрозу неосталинизма. А для этого (у страха глаза велики!) – взять борозду массового террора с запасом, с гаком. Разумеется, социализм этими господами не рассматривается, как лекарство от террора, а наоборот: как злобное преступление злобных выродков, которое нужно любой ценой предотвратить. Особенно «доставляет» вот это «любой ценой», которое всем на свете пиночетам руки развязывает в полной мере… Мол, убивайте, сколько нужно, но чтоб быдло страх знало… Великий Макиавелли очень внимательно исследовал природу страха. Он писал, что страх – главное орудие государей, хотя и не лучшее. Любовь, вера, конечно, лучше, но не всегда получаются. А страх всегда под рукой. Поэтому, писал Макиавелли, не оставляя попыток вовлечь народ, чтобы он поверил тебе и полюбил – нужно и «подпугивать» периодически. Но – подчеркивал классик политологии – страх имеет одно свойство. Когда он достигает определенной критической черты – он внезапно (для пугающих) превращается в свою противоположность. Это с виду странно: человек боялся все сильнее, сильнее, уходил в себя все глубже и глубже, как сжимающаяся пружина. Потом – как правило, внезапно для посторонних – с запуганным происходит метаморфоза. Он вдруг становится патологически бесстрашным. Когда он осознает, что терять ему нечего, и к тому же прочувствует это настоящим образом – он из запуганной жертвы становится вдруг кровожадным львом…
И вот, друзья, я подозреваю, что в 1917-м так и было. И потом тоже. Пружину запугивания выжимали, выжимали, выжимали – и в итоге она выстрелила обратно. Когда речь идет о взрыве (в том числе о взрыве эмоций) – рассуждать о рационализации гнева нелепо. Гнев, накаленная ярость и дошедший до предела страх «возвращения прежних» — склонны действовать неизбирательно, крушить все вокруг, как слон в посудной лавке. То, что в замес попадает много случайных, много невинных – совершенно очевидное логическое следствие спонтанного, не направленного взрыва. Избавьте, господа, нас и себя, любимых, от этого в будущем! Не дожимайте – а начинайте потихоньку, методами экономиста Вагнера, строить «катедер-социализм». Ей Богу, всем будет лучше…» (Николай Выхин, команда ЭиМ). Следует отметить, что в переходе от страха к бесстрашию нет ничего удивительного. Самый обычный переход количественных изменений в качественные. Причем, этот переход происходит лишь у достаточно пассионарных людей. У людей — не пассионариев («индекс пассионарности» которых ниже 30-ти) он, чаще всего, заканчивается смертью от страха («смертью по естественным причинам»). Напомню тем, кто подзабыл, «индекс пассионарности» равен сумме порядковых номеров пяти самых первых доминирующих инстинктов (из одиннадцати основных) в списке, составленном по принципу – чем важней для жизни инстинкт, тем ближе он к чисто животным инстинктам, и тем меньший номер он имеет. Первым в этом списке стоит инстинкт самосохранения, вторым – инстинкт продолжения рода, третьим – инстинкт сохранения энергии (инстинкт лени), четвертым – инстинкт доминирования, пятым – социальный или альтруистический инстинкт. Шестым в списке стоит инстинкт веры в авторитетное мнение, седьмым – инстинкт собирания материальных ценностей, восьмым – исследовательский инстинкт, девятым – инстинкт свободы, десятым – инстинкт сохранения достоинства. А самым «человеческим» инстинктом (самым далеким от животных инстинктов) является одиннадцатый – соревновательный инстинкт. Минимум такого индекса составляет сумму в 15 баллов, максимум – в 45 баллов. Исходя из этого, индекс пассионарности «автономов» составляет 36 баллов, а «свободных эксплуататоров» — 41. Именно по этой причине во главе любой «революции снизу», чаще всего, стоят «свободные эксплуататоры», а не «автономы». А потому, крылатая фраза Томаса Карлейля о том, что «всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами отпетые негодяи», вряд ли соответствует реальности. Чаще всего, и задумывают, и осуществляют «всякую революции», и пользуются ее плодами, одни и те же люди – «свободные эксплуататоры».
И в этом плане России сильно повезло, ведь два самых ярких лидеров Великой Октябрьской революции (Ленин и Сталин) были «автономами». Правда, подавляющее большинство всех остальных «старых большевиков» составляли «свободные эксплуататоры». Коим, кстати, больше всех остальных, и «досталось на орехи» от товарища Сталина. И страх тут совсем не причем, ибо главная суть любой классовой борьбы как раз и заключается в борьбе «автономов» со «свободными эксплуататорами». И как ни крути, но придется признать, что с этой работой в предвоенную эпоху Сталин справился вполне успешно. Да, методы у него были не «самыми гуманными», однако и само то время было далеко «не сахар». А вот после Отечественной войны Сталин с этой работой уже не справился, и результаты этой неудачи налицо – он был тут же отправлен «за кулисы истории» или «к праотцам». Понятное дело, что и Ленин, и Сталин наделали много ошибок («человеку свойственно ошибаться»), но оба этих лидеров искренне хотели одного и того же – построить в России коммунизм. А все последующие «коммунистические лидеры» были «свободными эксплуататорами» (кроме «автонома» Андропова), и ни о каком коммунизме даже не мечтали. Ну а больше всего России повезло, когда на смену «свободного эксплуататора» Ельцина» пришел «автоном» Путин. Причем, это произошло не в результате классовой борьбы, а на добровольных началах! Что особенно ценно, ибо любая борьба подразумевает потери с обеих сторон, а в данном случае, эволюционные процессы заменили революционные, что всегда предпочтительней (даже в щадящих условиях «революции сверху»). Есть, конечно, отрицательные моменты и в такой ситуации (Ельцинский Центр в Екатеринбурге продолжает свою «подрывную работу»), однако плюсов все равно больше, чем минусов. Что же касается «уроков истории», то, как известно, «история учит людей только одному, что она ничему их не учит». И это очень печально, так как может привести к непредсказуемым последствиям. Вот что по этому поводу пишет Дмитрий Николаев в своей статье — «СМЕНА ПОЛЮСОВ»: РАЗГАДКА УКРАИНСКОГО МОРТИДО». «Есть такая теория, что полюса планеты изредка меняются местами: Южный становится Северным, и наоборот. Нам эта теория нужна только как аналогия для объяснения загадочного явления «обратной симметрии» украинства человечеству. Наблюдая за чудовищными в своем кровавом экстазе, и при этом очевидно бессмысленными потугами укропатологии (ведь даже в случае полной «победы» сил зла — украинцы лишь повторят судьбу индейских племен, помогавших англосаксам истребить другие индейские племена) – обнаруживаешь определенную логику.
Дело в том, что укропат, очевидным образом: Боится всего того, чего человек хочет (мира, благополучия, согласия, сотрудничества). И хочет всего того, чего человек боится (например, фашистского режима, террористической диктатуры, массовых репрессий, геноцидов, ядерной войны). Причем, тут не только обратная симметрия, но и точная пропорция: чем сильнее нормальный человек чего-то боится – тем желаннее оно же укропату. Чем сильнее нормальный человек к чему-то стремится (например, быть своим среди своих, в собственной семье) – тем ненавистнее это укропату. Отсюда и возникает предположение, что украинское торжествующее мортидо – это следствие «смены полюсов» в изуродованном сознании жертв психотропного подавления… Психиатры отделяют мортидо от сознательного стремления к смерти: мортидо – именно инстинкт, он действует из подсознания, как закрытый очаг возгорания. Одержимый мортидо может сам, субъективно, не понимать, что всеми своими действиями стремится к собственной смерти. Кажется, Украина именно эту симптоматику и обнаруживает… Некоторые авторы (не все) пишут, что мортидо изначально формировалось как совокупность наших страхов, памяти о боли и угрозах. Короче говоря, это банк памяти о том, чего нужно избегать. Если мы (конечно же, аллегорически, просто для удобства понимания) вообразим мозг человека в виде библиотеки, то мортидо – это «шкаф» с табличкой «опасности на жизненном пути». И там, как книжечки, аккуратненько расставлены все человеческие СТРАХИ, начиная с самого древнего – страха темноты, из которой когда-то к первобытным приходили самые страшные хищники. Нормальный человек, познакомившись с новым несчастьем, новым видом угроз – протоколирует его и заносит в «шкаф» мортидо. Чтобы иметь под рукой справочную информацию, и быстрее реагировать на угрозу при новой встрече. Чтобы угроза перестала быть «неведомой» и не застала врасплох. Ну, грубо говоря, появились в лесу саблезубые тигры. Раньше не было, а теперь откуда-то пришли (через Берингию?!). Человек, если не дурак, начинает собирать информацию – как с ними НЕ встретиться. А встретившись – избежать смерти. Например, если они не умеют лазать по деревьям – то в шкаф «мортидо» закладочка: увидел махайрода, лезь на ближайшее дерево. И пока шкаф мортидо используется по назначению – он очень полезен для жизни. Как в науке – «доказательства от противного». У нормального человека шкаф с мортидо – это совокупность того, чего не надо делать, и того, что страшно (даже если наивным и не кажется сперва страшным). Таким образом, до заражения укропатологией совокупность мортидо включена, как подсистема в жизнеобеспечение человека: она гармонично дополняет то, к чему человек стремится, чего он желает, уравновешивает некоторые желания напоминанием об опасности стремления к ним.
Но если мозг человека подвергся тяжелой травме нейролингвистического зомбирования, психотропного воздействия типов «Тависток» и «МК-Ультра», аудиовизуального помрачения, деструктивных внушений, мутации своей роли в организме – то в таком мозге мы предполагаем «переворот полюсов». То есть на шкафах перевешиваются таблички: шкаф с книжками об опасности становится «шкафом желаний», а бывший «шкаф желаний» — «страхом и ненавистью в Лас-Вегасе». Так возникает украинский феномен – т. е. иначе необъяснимое стремление психопатов, страдающих украинством головного мозга к нищете, бесправию, унижению, второсортности, самоиспользованию в чужих интересах, к войне вместо мира, к геноциду вместо согласия, и, как венец всего этого – к смерти вместо выживания. Тут трудно сказать: сознательно ли зомбификаторы украинцев делали их такими, или же «переворот полюсов» со сменой знаков (превращение всех «плюсов» в «минусы» и наоборот) оказался побочным следствием зомбирования. Но, как ни крути – а получилось то, что получилось. Нормальная структура логики в голове укропата полностью разрушена (патологическая неспособность к пониманию тождеств, подобий, противоречий, неспособность к исключению третьего и определению достаточного основания для утверждений). Но там, в этой голове мутантов – не то, чтобы полный хаос! Там другая, зазеркальная логика, логика мортидо, суть которой – «чем хуже, тем лучше». Если психически здоровый человек обжегся о раскаленную плиту – то он это запоминает и больше к раскаленным поверхностям голыми руками не прикасается. А если мазохист? Обжег палец, понял, что больно, приложил уже всю ладонь. Еще больнее – отлично, лег всей спиной… Так работает мортидо при «смене полюсов». Если первый майдан дегенератов – это лишь обожженные пальцы, то второй – это уже вся ладонь, прижимаемая к каленой сковороде. А если вести отсчет от 1991 года – тогда это уже третья, идущая по нарастанию, жажда получить боль от доказанного источника боли. Война на Донбассе с 2014 года – обожженные пальцы, и вместо мира – стремление лечь на огонь всей спиной, всем пузом, сгореть там нафиг – сколько ж это боли можно «на халяву» получить садомазохистам! Что же случилось? Видимо, дело было так: в процессе зомбирования (манкуртизации) русского человека делали не просто нерусским, но и заостренно-антирусским. А такое выворачивание наизнанку требует от человека начать ненавидеть самого себя. Тут ведь логика проста: если дано, что русских надо убить, а у тебя мама и папа русские, то, получается, убить надо себя. Или выйти из данности о необходимости убийства русских (а с ними и советских, и православных, в одном пакете) – но украинство на это неспособно.
При формировании выруси используется метод обратных приоритетов: все, что русскому хорошо, тебе должно стать плохо, и наоборот. Но, как ни крути, русские, сколь угодно ненавидимые – этнос, сформированный веками истории. И как таковой, он неизбежно включает в свою русскость жизненные необходимости, имеющие универсальный, общечеловеческий характер. Если все выворачивать на противоположное, то жизненные необходимости, актуальные для каждого человека (да будь он «хоть негром преклонных годов») – заменяются на противоположность, а это смерть. Рождается патологическая ненависть у «выверта» ко всему, что относится к сфере выживания биологической особи. В конечном итоге у зомбированных «перевернулись полюса» психики. Все, что человек считает злом, в их извращении оказалось «добром», и наоборот. То ли изначально был такой план, то ли так получилось (а задачи у зомбирования были скромнее) – мы не знаем, да это и неважно. «Вакцина» искусственной и дегенеративной дерусификации русских дала эффект конечного расчеловечивания, несовместимости полученного мутанта с жизнью, как таковой. Этот мутант убьется об стену теперь уже совершенно независимо от русских, даже если бы их и вовсе не было в природе. В нем вместе с русофобией, учитывая анамнез зомбирования, оказалась и просто ненависть ко всякой жизни. От этого поведенческая модель украинского дегенерата не просто отличается от единой модели антиколониальной борьбы народов мира, но и прямо противоположна ей. Народы совершенно разные, ничем между собой не связанные – в силу жизненной необходимости, следуя инстинкту выживания всего живого, ведут себя в антиколониальной борьбе одинаково. Негры центральной Африки, или латиноамериканец, или шри-ланкийцы (недавно избравшие себе лидером марксиста) – очень не похожи друг на друга, их объединяет только инстинкт самосохранения. То есть: всякое живое существо (не обязательно даже человек) – боится каннибалов и старается от них избавиться по мере сил и возможностей. Невелик умом маленький крокодильчик – да ведь и он изо всех сил улепетывает от крупного, понимая, чем закончится эта «встреча»… Но если речь идет о законченных дегенератах, у которых в процессе зомбирования поменялись «полюса» жизни и смерти, и возникла мощнейшая тяга к смерти, по силе аналогичная тяге к жизни у нормального человека, то мы имеем украинство. Чем больше и циничнее дегенератов убивают колониальные власти – тем радостнее и покорнее дегенераты отдаются в руки этих властей. Как это понять?
Ну, вот где-то раздают не очень вкусное. Туда устремляется толпа людей, но если в другом месте раздают что-то повкуснее, то она меняет направление. А больше всего она будет стремиться туда, где раздают самое для нее лакомое. Но если в силу «смены полюсов» в голове самым лакомым стала смерть, если некрофилия превратилась в «национальную идею» — тогда и максимум стремления будет именно туда, где «раздают смерть»… Страшно ли это? Очень страшно. Но как иначе объяснить нежелание дегенератов сдаваться в плен тем, кто мог бы легко и быстро предотвратить их гибель, закончить их страдания под властью убийц-колонизаторов, отбросивших нынче даже видимость «демократии», удерживающих «просроченных» наместников? Увы, при «смене полюсов» то, что нормальный человек считает «страданием» — воспринимается по закону обратного восприятия как «наслаждение». А. Леонидов сформулировал этот закон давным-давно, наблюдая за «перестроечной» субкультурой. Яркий внешний маркер психического дегенератизма в обратном восприятии прекрасного и безобразного. Сталкиваясь с дегенератом, вы вначале с изумлением, а потом и с ужасом видите, снова и снова: все, что вам, нормальному человеку, притягательно и приятно – для него отвратительно и невыносимо до рвоты. Наоборот, все, что вызывает у вас тошноту своим безобразием и мерзостью – для него словно медом помазано, притягивает его к себе с неумолимой силой… Вывихнутость человека на почве мортидо возникла не только раньше современной бандеровщины, но и раньше самой Украины (безусловного новодела). А. Леонидов полагает роман «Жизнь Клима Самгина» (на мой взгляд, не очень основательно) М. Горького «покаянной исповедью автора» и называет роман «четырьмя томами агонии атеизма». Психология смутьяна, мутная и зоологическая, описывается в «Климе» совсем не так, как, скажем, в «Матери». Одержимый бузотер, чья одержимость, в общем-то и не скрывается, вдруг атакует философский сборник «Вехи» такими словами: — Нет, сообрази — куда они зовут? Помнишь гимназию, молитву — как это? «Родителям на утешение, церкви и отечеству на пользу». Размахивая шапкой, он произнес тоном мальчишки, который дразнит товарища: — А я — человек без рода, без племени, и пользы никому, кроме себя, не желаю. С тем меня и возьмите… ». И невольно встает вопрос: чем ты гордишься? Если ненавидишь и церковь и отечество, мечтая навредить им, то что же плохого отыскал ты в утешении родителей своих?! Зачем вообще такая вывихнутая психология, и, главное, к чему она приведет?! То есть торжество мортидо побуждает дегенерата не просто действовать вопреки здравому смыслу и здоровому инстинкту выживания, но еще и делать это вызывающе, с восторгом, с гордостью за самого себя. Некрофилия в таком поведении очевидна, но дегенератов она не волнует и не тревожит, сколько в нее не указывай.
Живой мертвец своего добьется: уничтожит сам себя, не мытьем, так катаньем. Если не на фронте, умирая за чуждые ему интересы колонизаторов, так в экономике, созданной каннибалами, в которой его попросту съедят. Ну, вот гордится он, что не хочет родителям утешения, церкви и отечеству пользы! Очень стремится родителям на могилы насрать, а церкви и отечеству «настоящий вред сделать». Оттого «отрубатели рук» в пробковых шлемах, от которых бегут народы Африки и Азии – для дегенерата первейшие друзья, он им сам руку протягивает, и рад на плантациях их нормы выполнять. Дегенерат своего добьется в любом случае – т. е. жить не будет и род свой пресечет. Беда в том, что по дороге в свой бесславный скотомогильник (где он будет лежать проклятый ВСЕМИ народами Земли, как тупой пособник «насильников, грабителей, мучителей людей») он убьет очень многих хороших и благородных членов общества. Нет бы просто, тихонечко удавиться у себя в «вишневом садочке коло хаты», и никому мозги не компостировать! Нет ведь, перед смертью мутант будет убивать направо и налево, всех, до кого дотянется. Пока смерть не разлучит его с абсолютным, инфернальным злом, с которым он обручился по любви…» (Дмитрий Николаев, команда ЭиМ). Возможно, профессиональные психологи и станут возражать против концепции Николаева, но автор этого сайта вполне разделяет ее. Дело в том, что оба «шкафа с книжками об опасности» и «с книжками о желаниях» не изолированы друг от друга, и находятся в одной и той же «матрице Веры» подсознания. Более того, они крепко взаимосвязаны друг с другом, ибо содержат в себе не конкретные действия на тот или иной раздражитель, а их «общий образ на ту или иную совокупность раздражителей». Другими словами, отдельные части подобных «образов» могут быть одинаковыми, как для «шкафа с опасностями», так и для «шкафа с желаниями». И перепутать местами связи между ними – «плевое дело» для современных «форматоров выруси» и всех прочих мастеров зомбирования. А проделывается это так же, как и при воспитании подсознания – путем обретения новых условных рефлексов. Если какого-то человека награждать «какой-то вкусняшкой» всякий раз, когда он совершает плохое действие в отношении других людей, то через какое-то время он уверует, что все совершенные им действия – очень хорошие (ведь он получил за них «вкусняшки»). Короче говоря, принцип – тот же, что и у Павлова с его собаками.
Так что, единственное обстоятельство, которое не совсем верно в концепции Николаева, так это – изолирование одного «ящика» от другого. Но и это простительно, так как в сознании людей есть и такие «изолированные ящики», это «матрица Веры разума» и «матрица Веры» подсознания. И изолированы они лишь потому, что разум оперирует понятиями (мелкими составными частями образов), а подсознание – целыми образами и их крупными составными частями. Следует отметить особо, что понятия разума значительно меньше по своим размерам, чем составные части образов, которыми оперирует подсознание. Причем, и изоляция эта — далеко не полная, так как разум и подсознание постоянно обмениваются информацией друг с другом. И самым первым делом, которое совершает разум после получения информации из подсознания, является деление образов подсознания и их составных частей на более мелкие составные части – понятия. И только после этого происходит их анализ (сравнение с информацией, хранящейся в «матрице Веры» разума). Понятное дело, что доказать это автор не в силах (сие недоказуемо), однако и опровергнуть этого тоже нельзя (сие неопровержимо). А потому, уважаемый читатель, Вы можете либо согласиться с автором, либо нет, выбор, как всегда, остается за Вами. Ну а сама идея Николаева о «перевертывании полюсов» — довольно оригинальна и нова, хотя и она недоказуема. В любом случае, к ней стоит прислушаться. Да и описана она Николаевым очень красиво и ярко (автор этого сайта — «пишущий читатель» так не умеет). Зато книжек на своем веку он прочитал больше, чем сотня обычных людей. И вот что он оттуда вынес. Разум обязан управлять подсознанием, примерно так же, как хороший монарх управляет своим дружным народом. Пока в государстве все штатно, монарх народу и вовсе не нужен, ведь знаний у народа наверняка больше, чем у монарха, и каждый представитель этого народа знает, что и когда ему делать. Однако, как только ситуация в государстве становится нештатной, спасти его может только монарх, который один только знает, что нужно делать во внештатных ситуациях. В этом случае «дружный народ» четко исполняет полученные от монарха указания, и государство возвращается к штатному режиму работы. При этом монарх никогда не отдыхает, так же, как и его народ, и занят он тем же, чем занимается его народ. Именно так, и должен работать разум совместно с подсознанием. Автор называет такое мышление «синхронистическим».