Что такое народ
Согласно Википедии, народ — это историческая социальная общность людей, определяемая совокупностью таких признаков, как общность языка и территории, близость культуры и быта, общность исторического развития и, в некоторых случаях, принадлежность к одному государству. Данный термин употребляется в научной литературе в двух основных значениях — в политическом и в культурно-этническом. Взятое в первом значении слово является синонимом понятия «нация», взятое во втором значении — синоним понятия «этнос». И его следует отличать от понятия население. Традиционно слово «народ» является центральным понятием в «народной этнологии», трактуемым на основе оппозиции «свой-чужой»: в фольклорных легендах и верованиях со своим народом связывается представление о норме, в то время как «чужие» народы рассматриваются как аномальные в физическом, социальном или моральном отношении. Термин «народ» изначально применяли для определения близкородственных групп, которые называли «племенами» или «родами». Которые, в свою очередь делились на «колена» и более мелкие образования. С появлением государств, слово стало приобретать более размытое значение. Например, многочисленные племена «варваров» римляне объединяли в галлов, франков, германцев, даков и т. п. При этом римляне прекрасно знали об их внутреннем делении на десятки крупных и мелких родов, что засвидетельствовано в многочисленных римских «хрониках». И с течением времени, термины «народ» и «этнос» расходились все дальше и дальше друг от друга. И сегодня наименование многочисленных народов, проживавших по берегам Средиземного моря — «древними греками», следует понимать как объединенные культурой эллинизма и языком, а вовсе не этническим (кровным) родством. Жители полиса Херсонес в Крыму давали клятву не отдавать город «ни варвару, ни эллину», так как были этническими выходцами из Малой Азии. В связи с имущественным и социальным разделением сообществ, слово «народ» приобрело и другие, не свойственные первоначальному, значения. Например, граждане Республики Индия разделены на множество народов, языков и каст, и потому считать их одним «народом» вряд ли корректно. Тем не менее, именно так их все и называют. Почему? А потому, что они «честно заслужили» право называться одним народом (и стали им) после продолжительной кровавой борьбы с англосаксами, в которой отстояли свой суверенитет. А потому, «отдельный народ», по мнению автора этого сайта – это историческая общность людей, проживающих на одной территории и имеющих общий язык, которые сумели отстоять свой суверенитет — абсолютное и исключительное право решать все свои внутренние вопросы независимо от воли других.
И согласно этому определению, только «имперский народ» является «единым и неделимым НАРОДОМ», все же «пограничные народы» представляют собой лишь «временные сообщества людей». Другими словами, термин «народ» напрямую и очень крепко связан с термином «суверенитет» — есть суверенитет, есть и народ, нет суверенитета, нет и народа. Так как суверенитет государства является комплексным и многоуровневым понятием, существует множество теорий, для которых характерны различные подходы к его пониманию. Все существующие сегодня теории суверенитета основываются на эмпирическом и нормативном подходе. В первом случае осуществляется изучение суверенитета как некоторой данности в рамках субъектов государства, самих государств и др. (в зависимости от уровня анализа), то есть происходит анализ конкретных существующих политических моделей. В рамках нормативного подхода рассматривается вопрос о необходимой форме проявления суверенитета, осуществляется поиск наиболее подходящего государственного органа, который бы стал проводником суверенитета. Кроме того, множество теорий сходятся в разделении суверенитета на разные уровни: внутригосударственный, то есть суверенитет отдельных субъектов и областей, государственный (суверенность центральной власти, независимость ее решений) и межгосударственный, то есть независимость от воздействия других государств. На уровне государства суверенитет различно понимается такими эмпирическими теориями, как конституционная и теория политической власти. В рамках первой предлагается выделять носителя суверенитета и само его определение, исходя из текста основного закона страны, то есть, чаще всего, конституции. В демократических государствах роль носителя суверенитета передается народу. Однако такой подход обнаруживает свой недостаток в том, что текст конституции далеко не всегда соответствует действительному положению в стране. А поэтому, с ним в полемику вступает теория суверенитета на основе политической власти, в рамках которой носителями суверенитета являются структуры, которые непосредственно влияют на принятие тех или иных решений, относительно свободны в проведении политики в своих интересах. В рамках же нормативного подхода осуществляется не констатация факта принадлежности суверенитета, но разработка концепций его должного вида. Так, в эпоху Просвещения множество политических философов занимались поиском идеальной модели. Например, для Жана Бодена носителем суверенитета на государственном уровне должен был быть монарх, как субъект, которому власть была передана Богом. Однако суверенитет монарха не должен быть абсолютным: он ограничен, с одной стороны, естественным правом, с другой — нормами подвластного ему народа и его неотчуждаемых прав.
Увы, но большинство современных западноевропейских стран (за исключением Великобритании) лишены своего суверенитета, причем, они сами отказались от него после образование Европейского Союза. А потому, бессмысленно говорить об их народах (автор называет их попросту — «западными жителями»). Понятное дело, что по первоначальному замыслу они хотели образовать новый «западноевропейский имперский народ», но у них ничего не получилось – свои национальные суверенитеты они отдали, а общенационального суверенитета выстроить так и не сумели, и стали вассалами англосаксонской «островной империи» во главе с США. Примерно то же самое произошло и со всеми бывшими республиками СССР (кроме Беларуси) после его развала. В ту же сторону катилась и Ельцинская Россия, однако само провидение послало ей монарха (В.В. Путина), который и восстановил почти утерянный суверенитет России. И если бы не он, то сегодня не было бы и «русского народа». Ну а дальше всех «укатилась» Украина, которая лишилась не только своего суверенитета, но и своего «права на существование». Вот что по этому поводу пишет Николай Выхин в своей статье – «СИЛА ДЕГЕНЕРАТОВ – В ИХ ЖАЖДЕ СМЕРТИ». «Нужно быть полным дегенератом, умственно-неполноценным имбецилом, чтобы заменить повестку «мир с Россией» на повестку «победа над Россией». Чтобы послать армию на Курск – докуда? До Москвы? До Урала? Те, кто такое планировали – понимают ли, что много лет (начиная с 1991 года, и с аннексии Тузлы, с засылки «экспедиционного корпуса» в Чечню) провоцируют людей, имеющих в руках средство абсолютного и тотального уничтожения провокаторов? Живет народ, который может в любой момент стереть тебя с лица земли; и ты не придумал ничего лучше, чем устроить геноцид этого народа? Можно назвать психически здоровым того, кто так себя ведет? Кто высказывает территориальные претензии к ядерной (!) державе, хотя бы уровня КНДР? О мотивациях, двигающих украинскими дегенератами, есть разные версии. Одни говорят: они настолько невменяемы, что не понимают своих действий. Другие: они настолько поверили в трусливую продажность Москвы, что убеждены в «контрольном пакете» у США, и в действенности американской индульгенции на любые действия. Третьи говорят: это абсолютная, фанатичная, незамутненная вера в русскую доброту. То есть украинский дебил настолько верит, что русские – добрые, что убежден: они скорее дадут себя убить, чем применят «оружие возмездия». У меня своя версия, которая, впрочем, не отрицает предыдущих. Как социопатолог, на базе широких исследований разного исторического материала, я убежден, что у выродков включается определенный механизм самоуничтожения, с помощью которого природа их устраняет. Сам не понимая, почему, выродок стремится к смерти – потому что процессы вырождения включают «мортидо», инстинкт смерти, дремлющий в организме на этот случай.
Так природа старается обрубить свои тупиковые ветви. То, что украинство – вырождение русскости и вообще славянства (в полноценном состоянии тяготеющего к панрусизму) – очевидность, лежащая на поверхности. Понятно, что мутант, предпочитающий вырожденные, боковые формы самореализации вместо полноценных, стволовых – очень нездоров и вряд ли жизнеспособен. Поэтому неудивительно, что система самоуничтожения, заложенная природой, сработала в ответ на критический уровень вырождения» (Николай Выхин). Короче говоря, хохлы (как и любой другой «пограничный народ») решили выстроить новую «хохляцкую империю», но вместо того, чтобы бороться за свой суверенитет, они отдали его (практически забесплатно) Западной англосаксонской империи (стали ее колонией). А та, взамен, «послала их на убой». «В естественном проявлении мортидо выродка работает на него самого, в первую очередь, на его самоликвидацию. Это, кстати, мы и видели, когда Украина занималась экономическим, социальным и культурологическим самоубийством в первые годы своей «незалежности». И если бы ее тогда оставили в покое – то мортидо устранило бы правивших бал выродков, а оставшиеся, менее дегенеративные, влились бы в Россию. Спокойно, тихо, естественным путем… Выродок не может сам себя содержать, сам себя обслуживать: оставь его в покое, и он умрет, околев от голода или от холода, бормоча о «копании Черного моря» и «шумерских корнях» в качестве последнего слова приговоренного самой природой… Но тут вмешались англосаксы, которые сами с русскими воевать побаиваются. И мы прекрасно понимаем, почему! Англосаксы стали подкармливать и стимулировать выродков духа, не давая им умереть естественным путем, так, как в природе устроено. Бройлер – урод, и если его отпустить в лес, в степь, на болото – он там не выживет. Бройлер даже и до взрослого состояния не добирается – он обычно умирает цыпленком (так и говорят – «цыпленок-бройлер»). Инстинкт самоуничтожения украинских выродков был перенаправлен (или, как модно говорить – «канализирован») в войну с русскими. Которая, конечно, гарантирует уничтожение выродков – но ведь им, в силу мортидо, того и надо! Если ты все равно не собираешься жить, детей растить и будущее иметь – отчего бы тебе и не повоевать? Даже и с заведомо более сильным противником? Он тебя убьет – но ведь ты же к этому всем существом и стремился (мортидо работает именно так!). Чем дальше, тем очевиднее, что украинское общество пронизано жаждой смерти, и негодует, что до сих пор не сожжено в ядерном пепле. Все маски мортидо, вроде «демократии», «сменяемости власти», «европейского уровня» и т.п. давно отвалились, и уже забыты. Украинство вымогает себе смерть. Настойчиво, настырно, когда мало – добавляет аргументов, изнывая от внутреннего голоса «да убьют ли меня, наконец, хоть как-нибудь?!» (Выхин).
Однако вернемся к народу. В полит-экономическом смысле, слово «народ» нередко употребляется как простонародье, близкое к понятию «мужики», «селяне» и т. п. Существует ряд подходов к оценке роли народных масс в истории, от пренебрежительного отношения к «толпе» до народничества, как признания за народом высшей, экзистенциальной ценности. В теории предполагается разделение социальных процессов на две фундаментальные группы: процессы «сверху вниз» и процессы «снизу вверх». Субъектами первых из них являются элиты (не обязательно — правящие), субъектом вторых — народ (базис). Например, споры о сущности Оранжевой революции 2004 года на Украине сводятся именно к этой дихотомии: были ли события кем-то организованы и оплачены («сверху вниз») или представляют собой реальное проявление воли украинского народа («снизу вверх»). Элиты здесь рассматриваются как носители определенных моделей реального мира (политических, идеологических, экономических, военных и т. д.). Народ (базис) сравнивает между собой не столько эти модели, сколько сами элиты, которые их предлагают, оценивая их довольно эмоционально (но при этом — весьма адекватно). В современном международном праве, помимо государственного суверенитета, сформировалось понятие национального суверенитета, понимаемого как «право каждой нации на самоопределение». Содержанием национального суверенитета является полновластие нации и ее политическая свобода выбирать свою государственно-правовую организацию и форму взаимоотношений с другими нациями. Обеспечивается суверенитет нации социально-экономическим и политическим устройством общества, то есть он не является изначально присущим любой нации. По своей сути национальный суверенитет является демократическим принципом, реализация которого зависит от осознания нацией своих жизненных интересов, объективно вытекающих из условий ее существования и развития. Однако принцип национального суверенитета не абсолютизирует нацию, а лишь придает государственному суверенитету новое качество. Право на государственный суверенитет на определенном историческом этапе становится правом нации, которое может реализовываться нацией, как в форме создания собственного государства, так и путем вхождения в состав более крупного государственного образования. И во втором случае возможны лишь два варианта развития дальнейших событий. Если более «крупным государственным образованием» стала «островная империя», то «пограничный народ» превращается в колонию. Ну а если им стала «континентальная империя», то по прошествии времени смены трех – четырех поколений, «пограничный народ» превращается в народ Метрополии (конвертируется или растворяется в нем).
Кроме национального суверенитета политологи часто используют и другой термин – народный суверенитет. Доктрина народного суверенитета была разработана в XVIII в. французским мыслителем Руссо, называвшим суверена ничем иным, как коллективным существом, образуемым из частных лиц, в совокупности получивших имя народа. Суть народного суверенитета заключается в верховенстве народа в государстве. При этом народ рассматривается как единственный законный и правомерный носитель верховной власти или как источник государственного суверенитета. Народный суверенитет является антагонистом суверенитета монарха, при котором монарх рассматривается не как член народа, а как индивидуальная личность — носитель суверенной (абсолютистской, самодержавной) государственной власти. Понятия народного суверенитета и государственного суверенитета также различны, но не противопоставлены друг другу, поскольку в первом случае раскрывается вопрос о высшей власти в государстве, а во втором — вопрос о верховности власти самого государства. В настоящее время доктрина народного суверенитета признана мировым сообществом, что нашло, в частности, свое отражение в ст. 21 Всеобщей декларации прав человека, согласно которой воля народа должна быть основой власти правительства и находить свое выражение в периодических и нефальсифицированных выборах при всеобщем и равном избирательном праве и свободном голосовании. Также доктрина народного суверенитета нашла свое выражение в праве народов на неотъемлемый суверенитет над их естественными богатствами и в иных формах. Однако на практике народным суверенитетом не обладает ни один народ современного мира. Современные «имперские народы» лишь приближаются к «народному суверенитету», да и то не все, а лишь «континентальные». А единственная нынешняя «западная англосаксонская островная империя» так и вовсе практически уничтожила в себе даже те зачатки «народного суверенитета», которыми она обладала в прошлом веке. Вместо него остались лишь одни «красивые слова». И если она так относится к своему собственному народу, то, как по-Вашему, она должна относиться к народам своих колоний? И ответ: «Гнобить их» является самым мягким. Что мы и наблюдаем на примере не только «майданутой Украины», но и западноевропейских стран, которые почему-то считают себя союзниками англосаксов, а не их колониями. А какие они, на хрен, союзники? Союзником может быть лишь сопоставимая по силам страна, обладающая своим суверенитетом. В любых других случаях, это не союзник, а вассал. Вот и выходит, что звание «НАРОДА» надо еще ЗАСЛУЖИТЬ (обрести подлинный государственный суверенитет, как можно ближе к «народному»). И сегодня это по силам лишь двум континентальным империям из трех существующих – России и Китаю. А Индия лишь приближается к этому состоянию. И в этом конкретном смысле, нельзя считать единым народом и англосаксов. Да, в прошлом они, действительно, были им, но сегодня они – «уходящий народ», которого вот-вот не станет.
В конце XX и начале XXI веков в области суверенитета появились новые аспекты, особенно в контексте обсуждения проблем глобализации и нового мирового порядка. Все активнее стала обсуждаться тема изменения, «размывания», «исчезновения» суверенитета. В последнее время все громче говорится об усилении взаимных связей и взаимозависимости между государствами. Что может привести, с одной стороны, к усилению роли наднациональных органов, которым государства частично делегируют свои суверенные права (пример — Европейский союз), с другой — к признанию ряда проблем (например, права человека) выходящими за рамки исключительного ведения отдельных государств и подлежащими международному регулированию. В политической науке в определенной мере осознается, что необходимы «комплексное переосмысление и переоценка понятия «суверенитет» как в связи с возникновением мирового политического сообщества, так и в связи с уточнением пределов частных суверенитетов, принципов их сочетания друг с другом и построения их иерархии». Глобализация в целом способствует изменению и сокращению суверенных полномочий государств, и при этом процесс является двусторонним: с одной стороны, усиливаются факторы, объективно уменьшающие суверенитет стран, а с другой — большинство государств добровольно и сознательно идет на его ограничение. И это вполне закономерный процесс в ходе реализации идеи «всеобщего человеческого суверенитета». Однако реализация данной идеи возможна лишь после появления на сцене какой-то иной инопланетной силы. А пока ее нет, наш мир, в обязательном порядке, будет поделен между «континентальными империями» на свои зоны влияния, которые будут мирно конкурировать друг с другом, ибо без конкуренции невозможно развитие человечества. Что же касается своей собственной КУЛЬТУРЫ, то она есть у любой достаточно крупной человеческой общности, как постоянной, так и временной. И в процессе глобализации, эти культуры все больше и больше приближаются друг к другу. И этот процесс уже точно не остановим, что неизбежно приведет к объединению самых разных человеческих сообществ – рас, народов, народностей и т.д. Однако все они, и всегда, будут иметь свои особенности, примерно так же, как и отдельные органы в организме человека. Ибо мы с Вами – ЖИВЫЕ, а главным принципом нормального существования всего живого является его «отгороженность» от окружающей среды. Более того, многие современные политологи утверждают, что капиталистические страны Запада не могут нормально существовать без наличия у них врагов. Однако то же самое можно сказать и обо всех других странах нашего мира, стоит лишь заменить слово «враги» на «противники» или «конкуренты». Ибо эта особенность (делить окружающих на «своих» и «чужих») является обязательным свойством сознания любой жизни на Земле и за ее пределами. А стало быть, понятие «отдельный народ» – это вечное понятие. И авторское определение этого понятия намного ближе к истине, чем многие другие.
Понятие же нации больше связано с политикой и устройством государства, чем с происхождением и культурой проживающих там людей. Для нее типично: национальное самосознание; общность экономики; развитая социальная структура; государственность. Например, россияне – это нация, широкое понятие, объединяющее все этнические группы на территории России. А русский, бурят, калмык, чуваш, еврей, осетин или аварец – это уже национальность. При этом они все так же остаются россиянами по нации, пока имеют российское гражданство и подданство, независимо от их этнической принадлежности. То есть понятие национальности в русском языке более узкое, чем нации, и стоит ближе к этносу и связано с их происхождением и общим языком. В любом случае, всякая общность людей управляется властью, и «поведение» этой общности определяется не только исторически сложившимися традициями и национальным самосознанием, но и управляющими командами власти. И в идеале любая власть должна состоять из лучших представителей НАРОДА и защищать его интересы. Увы, но такой идеал недостижим, ибо любая власть, как всякая «живая сущность», обязательно «отгораживается» от своего народа, и со временем теряет с ним связь и начинает защищать только свои интересы. Возникает вполне резонный вопрос: «Как сделать так, чтобы этого не происходило?». И однозначного ответа на этот вопрос нам не найти (его попросту нет). Однако попытки его решения были предприняты людьми уже достаточно давно, начиная с республик Древней Греции. Приблизительно с 594 по 321 г. до н. э. в Афинском полисе существовала демократическая форма правления. Ее называют первой в мире демократической системой. Любой гражданин имел право (и даже обязанность) участвовать в работе Народного собрания. Как отмечают, в эпоху расцвета афинской демократии около трети граждан одновременно занимали ту или иную государственную должность. Установление традиционных институтов афинской демократии связано с именем Клисфена. Его реформы были направлены на усиление афинского демоса и ослабление влияния аристократов. С этой целью было проведено преобразование территориального устройства полиса, который теперь составляло не четыре, а десять фил. Причем, деление на них осуществлялось по чисто территориальному признаку, в то время как до реформы аристократия каждой из четырех фил имела гораздо больший политический вес. История этих районов уходила корнями в древние царские времена, аристократы пользовались большим авторитетом, а сам факт разделения на такие крупные административные единицы затруднял развитие гражданского управления на местах. Теперь же, помимо деления полиса на 10 фил, сами эти административные единицы подразделялись еще на 30 триттий, на которые была разделена вся аттическая область, опять же, исключительно по территориальному признаку, чтобы перемешать сторонников различных групп интересов, на которые была расколота Аттика.
В каждую филу вошло по три триттии, охватывавшие разные участки аттической области, каждая из которых, в свою очередь, делилась на еще меньшие единицы — демы. Такая многоуровневая система должна была равномерно распределить политическую власть сверху вниз. Граждане каждого дема теперь могли решать насущные вопросы на местах, устраивая сходы и собрания. Они избирали на год главу дема, который принимал решения о созыве собраний, использовании местной казны, регулировал работу других местных чинов. В своих правах внутри дема граждане были равны, а их принадлежность к нему приписывалась к их имени, заменяя фамилию, что было сделано с целью устранить распри по поводу благородности чьей-либо фамилии. Даже сами Афины были разделены на несколько таких единиц, чтобы и внутри них ни одна партия не получила большего влияния. Более того, город был поделен между несколькими филами. Каждая фила имела свое представительство в Булэ, государственном совете, состав которого был расширен из-за увеличения количества самих фил. Государственными делами коллегии представителей управляли по очереди, которая определялась жребием. Эти коллегии назывались пританеями и ведали по очереди всеми текущими делами, лежавшими в рамках компетенций Совета. Более того, чтобы концентрация власти в одних руках была еще менее возможна, главы пританей избирались по жребию и ежедневно, что обеспечивало постоянную циркуляцию элит. Судя по всему, именно с реформ Клисфена в Афинах постепенно набрала популярность традиция коллегиального управления в составе 10 человек различными государственными делами, как то: распределение казенных средств, военные решения и др. С целью еще большего смешения граждан Клисфен санкционировал принятие в гражданство множества лиц, ранее не допускавшихся к этому. Стали гражданами многие метэки, а также отпущенные на волю рабы. Наконец, Клисфен, помня о судьбе реформ Солона, учредил т.н. «Суд черепков», в котором также участвовали простые граждане. Функцией этого суда было изгнание из государства лиц, которые подозревались в симпатиях к тирании и желании ее установить. На каждом заседании на суд выносилось несколько подозреваемых, и граждане писали имена тех, кого они считали нужным изгнать, на черепках.
Какие плюсы автор видит в реформах Клисфена? Главный плюс состоит в самой возможности проведения кардинальных реформ с помощью «революции сверху», а не «снизу». При этом сам Клисфен был выходцем из аристократической семьи и, судя по тому, как у него все лихо получилось, он был «автономом» — вершителем. Вторым очевидным плюсом является деление демоса на небольшие демы, в которых каждый гражданин лично знал практически всех остальных граждан демы. Что снижало возможность отрыва интересов «выборного сюзерена» от интересов народа, ибо его зависимость от окружающих была выше, чем от вышестоящего начальника. Третьим плюсом автор считает частое использование жребия, что означает передачу процесса осуществления какого-то выбора от конкретного человека, который может ошибаться в своем выборе, к мировому сознанию (к Богу или случаю), который никогда не ошибается. Ну и наконец, четвертым плюсом является использование при отборе «выборных сюзеренов», исключительно, «территориального принципа». И все эти плюсы можно и нужно использовать в «светлом будущем». Однако перед этим нужно реформировать саму системы выборов. Во-первых, управление этой системой необходимо передать из рук самой власти в руки какой-то «третьей Силы», обладающей собственными финансами, например, Церкви. При этом государство обязуется компенсировать Церкви все потраченные ей деньги на проведение выборной кампании сразу после оглашения ее результатов. Во-вторых, выбор кандидатов на должность «выборного сюзерена» должен осуществляться НАРОДОМ и ЖРЕБИЕМ, а не ВЛАСТЬЮ и какими-то ПАРТИЯМИ. Ну а самым главным условием является введение строгого ценза для кандидатов на должность «выборных сюзеренов» — им могут стать, исключительно, «автономы». А для этого каждый кандидат должен пройти соответствующий психологический тест с обязательным использованием «детектора лжи». Короче говоря, всякое будущее обязано учитывать «уроки прошлого», и «Афинская демократия» является очень хорошим таким УРОКОМ. Как ни крути, но любая исполнительная власть является самой «главной властью» (как философия – «наукой наук»), и работа в ней – это тяжелый труд в пользу народа, а не легкая прогулка для собственного удовольствия. А стало быть, она «по плечу» далеко не каждому человеку. Более того, исполнительная власть отличается от любых других видов власти своей строгой иерархичностью, иначе она не может быть эффективной. И за каждое ее решение отвечает конкретный человек. Ну а все остальные виды власти являются коллективными, и ответственность за их решения «размазана» на всех ее представителей. Вот и выходит, что к процессу отбора «выборных сюзеренов» надо подходить очень ответственно, недаром русские люди говорят, что «каков поп, таков и приход».
Увы, в современном мир – очень скверное положение е с этим делом, и чем быстрее мы его поменяем, тем лучше. И поменять «это дело» можно лишь с помощью Веры в нужность перемен. «Если признать, что Истина нам известна, то наука не нужна, потому что искать уже нечего. Если же признать, что Истины нет, то наука тоже не нужна, потому что искать вообще нечего» (А. Леонидов, роман «Стая»). «Для того чтобы наука искала истину, нужно твердо знать, что Истина есть, и в то же время понимать, что тебе она неизвестна. И вот ты делаешь к ней шаг за шагом, приближаешься… Диалектика, признавая борьбу научного скептицизма и религиозной догмы, признает и их единство, неразделимость. Убери одно – исчезнет и другое. Если мы перестанем сомневаться – мы начнем верить всему, а если будем только сомневаться – то не будем верить ничему. Итог будет один, как у сильного ожога и сильного обморожения. Вроде, с разных сторон зашли, а конечность одинаково почернела и отвалилась. Верующий именно верой ограничивает свою веру: он верит только в то, во что верит, а во всем остальном сомневается, проявляет скепсис, очистительную трезвость, при проверке на соответствие предмету его веры. Неверующий же верует во все (крайности смыкаются) – достаточно сказать ему заклинание «наукой доказано». Пора бы атеистам задуматься, и провести «работу над ошибками» (Николай Выхин). Короче говоря, любая работа, сделанная человеком, может принести ему пользу только тогда, когда он ВЕРИТ в полезность этой работы и хорошенько осознает ее возможные результаты, причем, как на подсознательном уровне, так и своим разумом. Вот мы и подошли к самому главному в отношении «элементарной частицы» любого народа — отдельному человеку. Для того чтобы быть счастливым (иначе говоря быть полезным и для себя, и для всего своего окружения), человек обязан использовать все составные части своего сознания – Веру, разум и подсознание. Причем, делать это не последовательно, а одновременно и синхронно (автор называет такое мышление «синхронистическим»). И если наш народ будет состоять, исключительно, из подобных людей, то русские станут самыми счастливыми в мире – «чем лучше всем, тем лучше каждому», и наоборот. И сделать это может только сам человек, никакие реформы не смогут помочь ему в этом. Зато, если большинство людей сподобятся-таки сделать это, то и необходимые реформы пройдут гладко и без задержек. Ну а, просто сидеть и ждать от власти нужных реформ – глупое занятие. Такое же глупое, как и «лезть во власть» или «против власти» с целью реализации этих реформ, невзирая ни на что. А не проще ли, уважаемый читатель, заставить себя, научиться «синхронистическому мышлению»? Тем паче, что освоение «синхронистического мышления» наверняка поможет любому человеку стать более счастливым, и не когда-то в «светлом будущем», а прямо сейчас.