К вопросу о жизни и смерти
Автор предлагает поговорить в этой главе о смерти, как о неизбежном финале любой жизни. Согласно Википедии, смерть (гибель, кончина, летальный исход) — прекращение жизни, полная остановка биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма. Под «смертью» обычно имеют в виду биологическую смерть, которая необратима, в отличие от клинической смерти. Однако в таком чисто материалистическом определении нет ответов на очень многие вопросы, связанные со смертью. Например: «Почему смерть того или иного человека произошла именно сейчас, а не в какое-то другое время?». «Нужно ли считать смерть наказанием для человека и его близких (а если да, то за что), или следует воспринимать ее как «освобождение от жизни и возвращение человека к его исходной сущности (к Богу или в мировое сознание)»? и т. д. И, не ответив на эти (и подобные им вопросы), человек до самого конца своей жизни «остается в потемках». Смерть для него приобретает отпечаток таинственности и мистичности. Непредсказуемость, неизбежность, неожиданность, неизвестность и подчас незначительность причин, приводящих к смерти, выводит само понятие смерти за пределы его восприятия. Давайте попробуем ответить на них, а в качестве возможных ответов, автор предлагает Вашему вниманию свое отношение к смерти. По мнению автора, любая смерть одновременно является как наказанием «за грехи» (и самого умирающего, и близких ему жизней), так Даром от Бога (Мироздания), в виде его полного освобождения от всех обязанностей перед другими жизнями, которые он накопил за свою жизнь. В то время как для самих этих жизней, смерть данного человека является горем и, исключительно, наказанием за то, что они не сумели вовремя отказаться от данных им обязательств и «перевести их исполнение на самих себя». Короче говоря, смерть человека затрагивает не только и не столько его самого, сколько его близких. А для улучшения, как своей жизни, так и окружающих, человек должен научиться, не только с благодарностью принимать обязательства в отношении себя со стороны других жизней, но и вовремя отказываться от них, принимая их исполнение на себя. И в этом случае, наказание за смерть близкого человека станет значительно легче, как для окружающих его жизней, так и для него самого (ему будет проще «уйти с благодарностью за прожитые годы»). Впрочем, при таком отношении к смерти уменьшается и размер «Дара» от Мироздания. Однако ясно осознав ответы на поставленные выше вопросы, человеку станет вообще «по барабану» и «полная остановка биологических и физиологических процессов жизнедеятельности его организма», и «прекращение самой жизни», ведь его сознание никуда ни денется и продолжит свое существование в мировом сознании.
А главное, только такое отношение к смерти может значительно повысить качество жизни человека, осознавшего это. С другой стороны, «наплевательское отношение к своей жизни» может вызвать такое же отношением и к другим жизням. И в этом вопросе каждому человеку необходимо найти свою «золотую середину», чем люди подсознательно и занимаются на протяжении всей своей жизни. Отсюда и возникли, как геройские поступки, вроде само подрыва себя вместе с врагами, так и «удивительные мысли», вроде такой: «На миру, и смерть красна». Следует отметить особо, что осознание данного обстоятельства отменяет и БЕЗУСЛОВНОЕ ДОМИНИРОВАНИЕ в подсознании человека инстинкта самосохранения, и автоматически переводит его в более высокую психологическую категорию, например, из категории «легко эксплуатируемых» — в категорию «трудно эксплуатируемых». Короче говоря, помогает человеку ЖИТЬ, а не умирать. А с другой стороны, сдвигает границы допустимого, в отношении к другим жизням. Вот что по этому поводу пишет А. Берберов – «В тенетах лжецов: путь «за свободой» в никуда…». «Англо-американская доктрина «Шок и трепет» — больше, чем просто военная доктрина. Она в концентрированном виде отражает менталитет англосаксов, продукта пиратства, колониального разбоя, работорговли и наркоторговли. Суть доктрины (и менталитета) такая: если чего-то не получается, нужно усилить террористический нажим. Если жертвы не трепещут – значит, шок оказался недостаточным. Увеличиваем напряжение в шокере. А когда жертва надежно введена в состояние трепета – то напряжение в шокере можно и уменьшить. Подавляется именно сопротивление, а подавлять покорность – контрпродуктивно. Отсюда англо-американская «теория» о «своевременности и несвоевременности выборов». Когда ситуация полностью контролируется террористами, то можно провести выборы, поскольку их результат заранее известен. А раз результат известен заранее – чего бы их не проводить? Хуже дело, если ситуация не под полным контролем, и результат выборов может неприятно удивить их организаторов. Тогда их лучше не проводить – ибо «несвоевременно». Не созрели еще. Не подготовили почву. Англоязычное представление о «демократии» — удаление из выборной процедуры реальной компоненты выбора альтернатив, безальтернативность. При этом они очень комично рассуждают, что если альтернатива их «единственно верному» курсу не подавлена, а выборы уже проводятся, так это ж начнется неизвестно что, хаос какой-то! Как можно спрашивать человека о чем-то, если заранее не отрепетировал с ним его ответ? А ну как он ляпнет такое… такое…
Как не допустить хаоса во время реально-альтернативных выборов – «демократы» не знают. Обычно в голове у них набор бессвязных штампов, и добиться от них логической связности невозможно. А тем, кто их цинично использует – и не нужно. Есть весьма грозное предупреждение Евангелия (От Матфея 12:25-30): «…всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Тем, кто считает, что Евангелие устарело – напомним, чем кончилась «перестройка» в СССР: царство разделилось само в себе и развалилось. «Выборы» у англосаксов проходят довольно просто (и, если говорить с их цинизмом – «рационально»). Собирается правящая мафия и ставит вопрос: «давайте решим, чего у нас народ сегодня хочет?». Если представители правящей масонерии умные люди, то они в своем решении будут опираться на социологические выкладки, на результаты соцопросов, на анализ социальной среды. И в итоге то, чего мафия решит за народ – будет приблизительно похоже на то, чего народ на самом деле хотел. Если же мафия охренела, свихнулась, как на Западе после 200 лет несменяемого и бесконтрольного владычества – она никаких замеров производить не будет, а выскажется за народ безо всякой с ним консультации. Отчего и выйдет, что народ очень хотел ликвидации «среднего класса», массового обнищания, тяжелой войны и однополых браков… В том случае, если речь идет о ГЕОПОЛИТИЧЕСКОМ ПРОТИВНИКЕ Запада (уже взяв – англосаксов, их правящей масонерии) – тогда идет навязывание «демократии» во всем буквализме ее маразматической демагогии. Ну, то есть, как в СССР 90-х годов, просто бросить власть в площадную толпу, и посмотреть, куда вывезет… Что касается Запада, то для него это хорошо, потому что «чем хуже, тем лучше», а в данном случае власть геополитического противника попросту САМОЛИКВИДИРУЕТСЯ. Происходит именно то, о чем предупреждало Евангелие: царство делится в себе и пустеет. Почему народ не может избрать сам себе власть? Потому что «народ» — абстрактное понятие, придуманное теоретиками, выступающими как опекуны не рожденных потомков. Настоящий народ – не мы, а потомки, которые будут нам благодарны или неблагодарны за то, что мы сегодня делаем. Пытаясь эту благодарность предугадать средствами науки и логики, теоретики говорят от имени «народа». Чтобы «народ» стал реальностью, а не просто собирательным именем разнонаправленных систем и системок – нужен тоталитаризм. Единство, доведенное до уровня «синхронного плаванья», когда множество организмов слились в единый организм. Это как раз то, что «демократам» более всего ненавистно. А в том, что предлагают демократы-вредители, нет, и не может быть места, понятию «народ». Все разделились по интересам, распались на партии, увлеклись конкуренцией, активно «работают локтями», по Гоббсу – «война всех против всех». Где вы тут видите место понятию «народ»? Если в стране пять партий, и каждая кричит, что она «народная», то где народ в собирательном смысле?
В стране происходят хаос, развал, распад по линиям трайбализма и кланов, множественность центров, претендующих на власть – создает ситуацию гражданской войны (если в стране две власти, два медведя в одной берлоге – как они могут мирно ужиться?!). Именно этого Запад и добивается, именно это ему и лакомо у геополитических противников. Именно поэтому он и проталкивает «демократию» своим врагам в уши, одновременно отговаривая от нее всех своих союзников. «Демократию» западного типа внедряют там, где хотят развала и хаоса. В ситуации, когда власти нет – властью может стать каждый. А значит – каждый каждому враг. Хуже того: кто бы ни объявил себя властью – его власть по определению незаконна, потому что «мог быть я – а он первый выполз» и т.п. Отсюда крайняя неустойчивость даже тех режимов, которые каким-то чудом в этом хаосе умудрились установиться… Вопреки золотому правилу нравственности, анлосаксы хотят другим того, чего себе, любимым, категорически не желают. «На тебе, Боже, чего нам не гоже». Они дольше других вываривались в рыночном котле, а там закон столь же прост, сколь и жесток: «мое – не твое, твое – не мое». Я взял – ты потерял. Ты взял – я потерял. Вместе взяли – значит, какое-то «третье лицо» вместе грабанули… Потому «демократия на экспорт», адресованная в качестве токсичной заманухи для противников, в корне отличается от «доморощенной», для внутреннего пользования. Если от своих врагов англосаксы требуют «все разрешить» и «запретить запрещать», то у себя очень ревнивы по части запретов и разрешений. Люди, пожившие в США или Англии (да и вообще где-нибудь в Европе) – приезжают с круглыми глазами: такого количества запретов, ограничений, цензуры не встретишь нигде больше в мире! Но если законы США калькируются (просто переводятся) для другой страны – США начинают истерически протестовать, как это было в случае с законами об иноагентах. — Мы вправе преследовать любое иностранное вмешательство! – визжат США – но не вы! Вы – не мы! Вы должны, наоборот, с благодарностью принимать иноагентов у себя! Вообразите, что некий подлец подговорил дурака «вместе прыгнуть с моста». Дурак, как договаривались, прыгнул. А подлец помахал ему рукой вослед, и… остался на мосту. Планировали прыжок совместный, «но потом я передумал». Именно так устроена англоязычная «демократия» с двойным дном. Подносят два бокала с жидкостью одинакового цвета. Пьют вместе (но не чокаясь). В бокале врага англосаксов – яд. В бокале англосаксов – крюшон. Да, того же цвета, похожий на яд – но совершенно безопасный. Когда враг умер – англосакс пожимает плечами: — Пили одно и то же, я жив, так что это не от бокала, какие-то иные причины… Ну, неправильным был покойник, не с тем менталитетом, не готов к свободе и демократии…
Фундаментальные основы этой демократии «двойных стандартов» заложены философским спором реалистов и номиналистов в Средневековье. Это грандиозный (многовековой!) и весьма продуктивный спор, из которого выходит вся европейская философия, включая и все ее проблемы современности. Ничуть не претендуя здесь обрисовать все его последствия (на такое и толстой книги не хватит) – кратко обозначим лишь одно следствие. Реализм требует практического воплощения (в реальности) провозглашаемых деклараций. Или не провозглашай – или делай, что обещал. «Не давши слово – крепись, а давши – держись». Номинализм же (терминизм) говорит, что декларации самоценны, и никакой практической реализации не требуют. Ибо все суть есть – «имена собственные». Как кого назвали – тем тот и является. Кто такой Иван? Тот, кого родители назвали Иваном. А что такое «демократия»? То, что власти назвали «демократией» — то и демократия. Имя собственное же! Назвали бы джамахерией – была бы джамахерия. А назвали демократией – значит, демократия… Реалисты с этим не согласны, но кто спрашивает реалистов? Реалисты нудят, что «универсалии существуют», что «демократия» — не просто имя, как Иван или Сидор, а совокупность обобщающих признаков. И если нечто не плавает, как утка, не летает, как утка, не крякает, как утка – то это не утка. Причем тут «плавает» или «летает»? Для номиналиста утка – имя собственное. Назвал собаку уткой – значит, она и есть утка. Назвал фашизм демократией – значит, он демократия. И что же у нас получается. С виду одно и то же явление существует по-разному в реализме и номинализме. Хотя на бумаге они полностью идентичны. Подвох в том, что внедрив у себя чего-нибудь номинально – англосаксы от противника требуют этого же, но реально. Мол, мы полет на Луну изобразили в студии, нам можно – а вы летайте на самом деле, иначе мы вас разоблачим, полетят клочки по закоулочкам… И получается с хваленой демократией, как в анекдоте: — Доктор, у меня уже с женщинами совсем не получается… — Это нормально, вам ведь уже 80 лет! — Но все мои друзья, погодки, говорят, что у них активная половая жизнь! — Какие проблемы?! Вы тоже всем так говорите! «Идеалы Свободы» — это у американцев для их врагов. Как попытка взять все нужное без войны, с черного хода зайдя. А для тех, кого подминают – одна только доктрина «Шок и трепет». В чем мы многократно имели возможность убедиться…» (Ал. Берберов, команда ЭиМ).
Короче говоря, общее коллективное сознание англосаксов деформировано таким же образом, как и у отдельного человека – представителя психологической категории «свободных эксплуататоров». На одном из самых первых мест доминирования в подсознании таких людей стоит соревновательный инстинкт. Ну а в пятерке доминирующих инстинктов присутствует еще и инстинкт собирания материальных ценностей, но там совсем нет места социальному (альтруистическому) инстинкту. «Автономы» же отличаются от «свободных эксплуататоров» всего парочкой «перестановок» — на месте соревновательного инстинкта у них находится социальный инстинкт, а вместо инстинкта собирания материальных ценностей стоит инстинкт сохранения достоинства. При этом отношение к смерти и у тех, и у других — примерно одинаковое, зато резко разнятся между собой выбранные ими «золотые середины» их собственного отношения к смерти и его применения к другим жизням. А главной причиной этого является наличие среди пятерки доминирующих инстинктов именно СОЦИАЛЬНОГО ИНСТИНКТА, что характерно для «автономов» и представителей более низких психологических категорий (за исключением «козлов отпущения»), но совсем не свойственно «свободным эксплуататорам». Коллективное же сознание русского народа больше «смахивает» на сознание «автонома». Как видите, разница в психике совсем небольшая, зато отношение к смерти, и главное, его применение к другим жизням — кардинально различается. Короче говоря, современные люди незначительно отличаются по своему отношению к смерти (оно негативно для большинства людей), и кардинально различаются по своему отношению к жизни (оно позитивно для всех, но резко отличается по его применению к своей жизни и жизням других людей). Если для русских людей характерно такое отношение к жизни: «Чем лучше всем, тем лучше каждому». То для англосаксов оно звучит примерно так: «Чем лучше нам, тем лучше всем». И это различие ярче всего проявляется в отношении людей к либерализму. Вот как это обстоятельство описывает Николай Выхин – «Яд либерализма: «пожираемые будут смеяться…». «Всякая цивилизация ограждена запретами, строится на запретах и формулирует охранительные запреты. В случае массового безумия запреты будут безумны. При сохранении Разума запреты исходят из коллективного опыта, из исторической памяти – как инструкция по технике безопасности. Каждая такая инструкция – «написана кровью». Коллективный Опыт заплатил тяжелую и горькую цену, для того, чтобы узнать, какие грибы ядовиты, какие действия смертоносны, какие продукты болезнетворны.
В первую очередь, речь идет о мировых религиях. Уже одним тем, что они существуют много веков непрерывно – они доказали, что совместимы с жизнью рода и общества. И это – не чей-то субъективный домысел, а факт объективной реальности: «живи вот так, и жив останешься». Важнейшим понятием, краеугольным камнем цивилизации является понятие «недопустимого». И очень важно понять: недопустимое – не есть невозможное. Если бы оно было физически невозможным, то никакие запреты бы не потребовались. Раз этого не может быть, то запрещай — не запрещай, итог один, этого не случится! Недопустимое – смертоносно. Возможно физически (потому его и запрещают), но смертоносно. Для идиотов либерального типа физическая возможность недопустимого является «великим открытием»: смотрите, вы говорили, что это недопустимо, а вот мы сделали – и у нас получилось! Значит, вы врали! Вы – мракобесы, запрещавшие возможное! Вы говорили, что нельзя заплывать за буйки, а мы доказали, что можно! Вы говорили, что нельзя переходить дорогу на красный свет светофора – а мы доказали, что можно! Вы говорили, что нельзя превышать скорость на узкой трассе – а мы доказали, что можно, и т.п. Либеральные идиоты очень радуются своим «открытиям», которые для разумных людей никогда не были открытиями, и тем более, откровениями. Что значит – «нельзя прыгнуть с крыши небоскрёба»? Один-то раз можно, кто бы спорил?! Если удалить смерть из цензоров, если говорить об одноразовом действии, то очень многое «можно», чего в разумном обществе было «нельзя». То, что содомия возможна – традиционное общество всегда знало, потому и вводило статью «за мужеложество». Коли бы не знали, что в природе такое есть – как бы ввели за это наказание?! Содомия недопустима в рамках цивилизации не потому что невозможна: она убивает общество, вот о чем речь-то была изначально, на основе и базе коллективного опыта и Коллективного Разума! Как только двигательная активность человека отбрасывает критерий выживания общества – она «открывает для себя» широчайший спектр ранее закрытых «возможностей». Что приводит идиотов в восторг, и названо ими «Свободой». Деструктивная секта отличается от традиционной религии много чем, но в разрезе социальных отношений (в этом узком вопросе) – одним: традиционная религия, раз уж веками выживала, может быть, и сама-то не осознавая – но опирается на тысячелетний опыт выживания. Деструктивная секта ведет своих адептов к смерти, потому тысячелетний опыт выживания не только игнорирует, но и высмеивает, противопоставляет свои «возможности» традиционалистским «табу».
Если мы опять сузим вопрос, и будем говорить не обо всех деструктивных сектах, а об одной, деструктивной тоталитарной секте либерализма-глобализма, то сможем увидеть как бы «анатомию смерти», этапы, ступени «лестницы в небытие», по которым радостно спускается майданное общество, возглавляемое клоунами и наркоманами. Всякий сектант проходит различные стадии: вовлечения, обработки, использования, утилизации, забвения. На ранней стадии потенциальный сектант еще нуждается в аргументах, основаниях (пусть и недостаточных) своего выбора, потом уже нет, потому что мозги «промыты», и мир стал «окончательным». Начальные адепты тоталитарной деструктивной либерально-западнической секты еще не превратились для своих «гуру» в двуногий скот и мычащие орудия. Начальные адепты еще понимают, что расширение свободы расширяет и угрозу ошибки выбора. Мы, допустим, поверили в посулы «сверхвозможностей», а потом поняли, что ошиблись: что делать? — Как что? – отвечают им – У вас же есть выборы! Регулярные выборы, на которых вы снова и снова можете исправить ошибку своего выбора! Этот убаюкивающий мотив «снимает» (ложно, как увидим) ужас необратимости неверного выбора. Возможность в любой момент «перезагрузить игру» — обесценивает человеческую жизнь, ответственность выбора. В ошибке – говорят вам – нет ничего страшного, ничего рокового. Как только вы ее осознаете – вы переголосуете, и вернете потерянное! Только это и делает серьезный, очень опасный процесс выбора жизненной стратегии – карнавалом и клоунадой. Решая в буквальном смысле слова вопросы жизни и смерти, своей и своих детей – люди ведут себя как шаловливые недоросли, игривые шутники. Они начинают выбирать жизнь «по приколу» — потому что сейчас забавно, а потом… Потом я же всегда смогу отыграть назад, если припечет! Современность, однако же, поставила перед нами одновременно и во многих местах очевидный крах «выборности». Дурачков, которые думали, что всегда смогут «переиграть» — самих жестоко переиграли. Либерализм с выборами – это одно. Либерализм, в котором больше нет выборов, нет влияния избирателей на выбор пути – нечто, согласитесь, совсем другое. Одно дело – поиграть с одноклассниками в пиратов до «Спокойной ночи, малыши», а потом идти к маме ужинать. И совсем другое, когда понимаешь: мамы, ужина, дома больше нет! Твоя игра «в пиратов», сперва задуманная как озорство, для забавы – вдруг обернулась твоей жизнью. А жизнь одна и другой у тебя не будет. Ты перенесен в средневековье, в которое сперва просто играл ради шалости – и механизм вернуться назад утрачен… Не то, чтобы мы были марксистами (у нас к учению Маркса много интеллектуальных претензий) – но тут позволим себе высказаться марксистской терминологией: господа либералы, у ваших хваленых «выборов» нет никакого экономического базиса.
А то, что лишено экономического базиса – может существовать только как иллюзия, галлюцинация, только «понарошку». Если у вас нет ни кирпича, ни цемента, ни строительной площадки, ни бруса – то дом можно «построить» только воображаемый. Наврать про него, что он есть – «просто отсюда не видно» — тоже можно. А больше, пожалуй, без стройматериалов – ничего… Объясните, каким чудом раз в пять лет люди, живущие в жесточайшем, костоломном процессе поляризации на сверхбогатых и конченных нищих – будут вдруг на минутку становится равными, а проголосовав – опять превращаться во «все или ничего»? Это задачка со множеством «если». Допустим, если бы какие-то инопланетяне были бы столь могущественны, что им невозможно сопротивляться, и столь справедливы, что не преследовали бы никакой своей выгоды, и если бы раз в пять лет, на один день, они бы брали на себя всю полноту власти, всех уравнивая – тогда ваши выборы, пожалуй, могли состояться в той бредовой схеме, которую вы для них выдумали. Как «равенство неравных» — что чисто логически абсурд. А как по-другому осуществить вашу бредовую схему «чистых и честных выборов»? Если инопланетян нет, или они не очень сильны, или они не очень честны – то как? Только конченый идиот может считать, что выборным или майданно-митинговым процессом «демократизации» не будут управлять те же самые атаманы разбойных ватаг, которые управляют всей жизнью каждодневно. Куда они все в один день исчезнут? А даже если исчезнут – то откуда потом, на следующий день явятся, не запылятся, снова «управлять активами частной собственности»? Рыночный процесс содержит в себе неизбежную поляризацию, которая (значение слова «поляризация») рвет середину, перемычку, роет пропасть между группами. Крайности смыкаются – и чем больше на входе свободы, тем больше рабства на выходе. Чем свободнее конкуренция – тем она жестче. Конкуренция – борьба. Борьбы без победителей не бывает. Победителей не бывает без побежденных. Это и делает поляризацию неизбежной. Между тем, в цивилизации есть такие понятия как «середняк» и «средний класс». Одно относится к примитивному аграрному обществу, а второе – к развитому индустриальному. Между деревенским середняком и городским средним классом очень трудно отыскать общее: они живут по-разному, думают и говорят по-разному, одеваются по-разному, и т.п. Однако «проблема середняка» оказывается, как видим, для ЦОЖ (Цивилизованного Образа Жизни) метафизической: уклады меняются, а проблема снова и снова всплывает. Перед сельским, примитивным обществом стояла очень важная задача – сохранить середняка, не дать деревне порваться между сверхбогатыми кулаками и безземельными нищими батраками. Перед современным городским обществом стоит задача сохранить «средний класс», не дать урбанизированному, «продвинутому», «супер-пупер просвещенному» среднему классу иссякнуть в процессе поляризации общества.
Может быть, «среднему классу» и обидно сравнение с деревенским «середняком», однако на обиженных воду возят. А посему для науки «что тот, понимаешь, что этот». Середняк ли в деревне, «средний класс» в городе развитой робототехники – главная, и, по большому счету, единственная опора цивилизованного образа жизни. Он не слишком богат, чтобы «забуреть», порвать связь с реальностью от ожирения мозга, но и не слишком беден, чтобы свести всю жизнь к животному жалкому выживанию, не оставляющему времени на культурные занятия. То же самое можно сказать и о правосознании. Законы существуют для средних. Нищий не может уважать закон, потому что уже наказан «высшей мерой наказания» неизвестно за что, и обречен ненавидеть такой закон, который младенца с колыбели упекает в барак пораженного в правах. А будет ли сверхбогатый уважать закон? Вопрос, как вы понимаете, риторический! Зачем ему сверхбогатство – если он собирается «жить как все», на равных со всеми основаниях? Отсюда возникает ключевая задача цивилизации – сохранить, и по возможности, нарастить прослойку середняков в деревне, среднего класса в городах. Середняки – опора традиции и религии, науки и культуры, законности и человечности, «не жертвы и не палачи, не барины, не попрошайки». А рынок без границ и берегов – через неизбежную поляризацию выжирает середняка и средний класс, растаскивает людей по крайностям. И важно понять, почему он это делает (да еще с таким маниакальным упорством)? Байки про «Свободу» – оставим либеральным дурачкам. Речь идет о могучем и очень крепко въевшемся в биологическое существо механизме зоологического регулирования через звериные инстинкты. Когда либералы говорят про такую «свободу», что она «естественна» — они не врут (редкий случай, когда они не врут). Зоологические регуляторы действительно, естественны для дикой природы. Оттого человеческий «низ» так отзывчив, когда их включают. Он, низ, чует в них «свое, родное, природное». Другой вопрос: хотим ли мы, я и вы, читатель, жить в диком лесу, в первобытной саванне – то есть в тех местах, где рыночные регуляторы низовой животной свободы были адекватны реалиям? Интересно спросить себя: а не ушли ли мы оттуда? Пусть, с исторической точки зрения, недавно, лет эдак пять тысяч назад – но ведь ушли? А тогда могут ли быть адекватны реалиям регуляторы среды, которой больше нет? Если мы хотим вернуться в доисторические реалии – то ничего лучше либерализма для этого нет: самая короткая дорога. Но – как спрашивает компьютер – «вы действительно хотите запустить эту программу?». Тоталитарная секта либералов состоит из всякой шелухи, которая неизбежно отваливается, отшелушивается в процессе использования, и твердого тоталитарного ядра, имя которому – «вера в Зверя».
Либерализм с выборами не кажется страшным – но такой либерализм нежизнеспособен. От выборов он избавляется (вы же сами видите!), а когда они потеряют вообще всякое значение (и о них вообще забудут) – тогда что?! Одно дело – если Пиночета избрали, подержали пять лет – а потом разочаровались в нем и выпроводили. Но в том то и дело (если помните), что Пиночета не избирали! Он пришел с оружием, всем дал по шее, и приказал себя слушаться. За что и стал кумиром либералов (!) – потому что «спас» Чили от «ужасов социализма»… При этом либералы традиционно забывают спросить Чили – желала ли эта страна избежать «ужасов социализма», или не желала. Противоречия здесь нет, потому что свобода для себя, любимого – есть рабство для другого человека. А всеобщая свобода – дает ровно столько же общей свободы, сколько и несвободы для каждого. Принцип сообщающихся сосудов: стало у соседа побольше свободы, у тебя стало поменьше, и наоборот… Хотя Пиночет и кумир прозападных либералов – он не является для их тоталитарной секты идеалом. Пиночет старомоден: он действует через открытое насилие, ломает хребты, и не властен над душами, мыслями. Он порабощает человека – однако не высасывает из него человеческого содержания, всего комплекса дум, стремлений, потребностей и чувств, которые делают человека человеком. Для либералов-западников Пиночет – лекарство от запущенной болезни, которую, как им кажется, лучше не запускать. А лечить, так сказать, превентивно. С прогностическим опережением. «Вера в Зверя» как в идеал бытия, в звериность, как откровение – органично создает «либералам без выборов» (когда знамя демократических свобод уже необратимо выброшено за борт) «три источника, три составные части» западничества: 1) Терроризм, купирование всех угроз «маленькими», методами беззаконного и бессудного террора. Кто-то (неизвестно кто) пришел и убил активиста; выжившие поняли, что активничать не стоит. 2) Криминальная мафия, приоритет деятельности которой – хищения, набивание карманов ворованными деньгами. 3) Деструктивная секта со всем богатством методов промывания мозгов и зомбирования адепта, которые Запад старательно собрал у всех имевшихся в истории тоталитарных сект в свое единое «пси-самбо». Разделять Запад на эти три пункта может только теоретик, для удобства анализа. На практике, как вы понимаете, криминал огрпреступности неразделимо переплетается с террором, кормит террористов деньгами – а они устраняют проблемы «уважаемых людей». Что касается «промывания мозгов», то оно было бы затруднительно без устранения методами террора активистов протеста и финансовой подпитки от мафии.
Идеалом либерализма является не удаление выборов из жизни, а удаление выбора из выборов. Пиночет, с их точки зрения, конечно, молодец, в критической для мафии ситуации пресек опасную тенденцию – но действовал слишком открыто и грубо. — Нам – говорят либералы – нужен не такой Пиночет, который на танке въезжает во власть, а такой (в идеале), за которого зомби проголосовали! В устойчиво-либеральном обществе выборы проводятся тем регулярнее, чем меньше в них смысла. Оно и понятно: там где ситуация шатается, критическая для мафии – выборы лучше отменить. А там, где все прочно контролируют мафия и гуру деструктивной секты – как раз самое место развернуть шапито «борьбы понарошку» партий-клонов. Либералам мало запретить человеку голосовать за то, что ОН ХОЧЕТ. Они хотят принудить человека голосовать за то, чего ОНИ ХОТЯТ. Они хотят после каждого изнасилования бумажки от жертвы, в которой та расписалась бы, что «сама этого хотела». Они хотят не только снять шинель с Акакия Акакиевича в темной подворотне, но и потом заслушать доклад Акакия Акакиевича – как сильно он хотел отдать свою шинель грабителям, «ради свободы и демократии». Писатель Олдос Хаксли назвал такой идеальный для западников-либералов режим «диктатурой без слез». То есть, с одной стороны – человеку вспарывают живот ножом, но с другой – болевая реакция отключена, обезболивающие мощные, человек не чувствует, что его потрошат. Предусмотренная природой сигнальная система не подает человеку сигнал, стимулирующий инстинкт самосохранения. На форуме мировой «элиты» в Давосе в 2020 году была озвучена программа «Диктатуры без слез», только другими словами: «К 2030 году — у Вас ничего не будет, но вы будете счастливы!». То есть: криминальная мафия обворует человека до нитки. Террористы выбьют тех, кто этому активно сопротивляется. А «гуру» тоталитарной секты промоют мозги оставшимся, чтобы «счастливы были». Хули наркоману счастливым не быть – хоть в бараке, хоть бездомным – если ему щепоть белого порошка дали нюхнуть?! Никакого другого счастья, кроме этого (возбуждение в мозгу соответствующих центров эйфории, удовольствия) либералы не знают. А не знают – так и вам не принесут» (Николай Выхин, команда ЭиМ).
Ну а автор этого сайта называет западный показной либерализм тем, чем он является на самом деле – «вялотекущей шизофренией». Причем, этим заболеванием страдают не отдельные люди, а все Западное общество, в целом. Другими словами, главным пациентом «Большого дурдома» (нашего нынешнего мира) является коллективное сознание Запада. Причем, для самого Запада это – норма, а не заболевание. А стало быть, и излечению это заболевание не подлежит. И единственным эффективным способом борьбы с ним является изоляция Запада где-то на задворках нашего мира (в дурдоме, поменьше, чем сейчас). Вот и выходит, что объединение англосаксонского мира в блоки, типа AUKUS, является позитивным явлением, нам осталось лишь переселить их куда-нибудь подальше, например, в ту же Австралию, а еще лучше — в Антарктиду. Где они самостоятельно «дадут дуба», не вредя при этом людям остального мира. Однако «остатки здравого смысла» у них еще остались, а потому более вероятным является другой сценарий – «героический само подрыв со своими врагами», то есть, со всем остальным человечеством. А потому, самой главной задачей человечества на сегодня является ликвидация самой возможности подобного «геройства». И достичь этого можно лишь одним способом, который сами англосаксы называют «варкой лягушки на медленном огне». Что, собственно, Путин со своей командой и пытается сделать сегодня «руками и жизнями русских людей», а западные англосаксонские властные элиты пытаются сделать то же самое с Россией «руками и жизнями хохлов» и других своих Европейских вассалов. И это – тоже позитивное обстоятельство, ибо получается сие у Запада совсем плохо, и они вместо «медленной варки русских», медленно варят самих себя, а стало быть, уже перешли к заключительному этапу — «самостоятельно дают дуба». Ведь первый этап они уже исполнили – само изолировались по месту своего проживания. Короче говоря, прямо сейчас происходит «кардинальное самоизлечение» Западного англосаксонского мира, путем его «медленного естественного умирания от старости». И такой сценария является самым лучшим для человечества. А главное, что наше Мироздание идет по пути реализации именно его.
Вы, конечно, можете возразить, мол, это не так. На что автор лишь напомнит Вам любимые «шизофренические» лозунги (никак не соответствующие действительности) уже умирающей в конце прошлого века Советской власти: «Ленин и сегодня живее всех живых» или «Народ и партия едины». Ну а чем все это закончилось для СССР, Вы и сами знаете. А потому, лозунг: «Лишь бы не было войны» — очень вредный лозунг для современного человечества. Необходимо заменить его другим лозунгом: «Да здравствует «вялотекущая война» с Западом (или «варка Запада на медленном огне»), а заодно, пусть здравствует и его «вялотекущая шизофрения». И, как ни крути, но именно этим путем идет сегодня наше Мироздание, а оно всегда право, как и всякое большинство в любом человеческом сообществе. И лишь, идя таким путем, Мироздание может сохранить огромное количество человеческих жизней на нашей планете. Хотя за ПОБЕДУ «СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО» нынешнему человечеству все равно придется ЗАПЛАТИТЬ «СВОЮ ЦЕНУ»!