Пару слов о либерализме
Ну а в этой главе, вспомним о либерализме, как о главном «столпе» современного мира. И поможет нам в этом опять Николай Выхин со своей статьей – «Либеральный морок: «магия с разоблачением». «Продолжая темы предыдущих статей, выделим не очень внятно прозвучавшие в нашей газете, но очень важные тезисы: 1) Достойная человеческая жизнь» есть комплекс элементов, сочетание которых ее и создает. 2) Часть элементов материальны – это вещи бытового обихода (дом, автомобиль, дача, мебель, бытовая техника и т. п.). 3) Другая часть элементов – интеллектуальная, это «человеческий капитал», содержание человеческой головы. 4) Первична в наборе именно духовная, интеллектуальная часть: знание, понимание, ответственность людей. Материальная часть без нее может сохраняться только по инерции, разваливаясь и разлагаясь на ходу. «Достойная человеческая жизнь» — это не только достойная получка, позволяющая купить на себя много «ништяков». Это, прежде всего – достойные образование и воспитание, которые человек сам стремится получить и стремится дать детям. То есть в основе всяческого благополучия (если понимать его сколько-нибудь рационально, а не как наркоманы) – лежит связное и развитое человеческое сознание. То, что поэты называют «войной либералов с книгами» — метафора, за которой стоит убеждение либералов о доступности материальных благ в полном отрыве и параллельно от развития и связности мышления. «Война с книгами», включающая в себе: — нежелание, неумение читать длинные связные тексты, «функциональная неграмотность»; — глумливое высмеивание, определение в «немодные» тех «ботаников», кто это делает, – лишь часть большой войны либералов (Культа Свободы) с цивилизацией (Культом Разума). В чем тут дело – и зачем этот, с виду нелепый, конфликт? Корни его очень глубоки. В глубине древности, в архаичных обществах поиск Объективной Истины рассматривался, как поиск Бога. В таком формате поиск не обязан быть легким, простым, не обязан подлаживаться под человека, который не себя, и даже не для себя познает. Атеизация общества шаг за шагом уравнивала Объективную Истину с субъективным удобством, удовольствием особи. Причем, история ясно показывает по этапам, как это было. Вначале истину свели с небес на землю, выдвинув тезис «разумного эгоизма», как гибрида разумности и удобства особи. Предполагалось, что особь, обладающая первоклассным образованием, будет делать, что ей хочется, что ей нравится с коррекцией на понимание всех последствий своих «хотелок». Это мода XIX века. Нетрудно доказать, что «разумный эгоизм» стремится к неразумному, а не наоборот (и этого не видят только самые мракобесные атеисты). Разумная компонента в нем постепенно разлагается, и единственной истиной становится наиболее простое, легкое, приятное решение в любой жизненной ситуации.
Это связано с тем, что классические образование и воспитание создавались и служат вовсе не для удобства человека, а чтобы его смирить, стреножить и дисциплинировать (потому и говорят «научная дисциплина» — нет дисциплины, нет и науки). Если человек в поисках Объективной Истины отрекается от удобства и наиболее очевидных текущих удовольствий, то ведь и наоборот: ради удобства отрекаются от Истины. Война либерализма с книгами (полноценным знанием, высокой культурой) начиналась не с отрицания всех книг сразу. Это был путь выбора от наиболее сложных и трудных в изучении книг в пользу более простых и адаптированных, более удобных для слабоумного. Авторам вменили в обязанность не тащить читателя наверх, а наоборот, максимально снисходить к нему и его тупости. Методом изгнания сложности умопостижения книги нисходили по мере деградации либерализованного общества. Они становились все проще и короче, все более тщательно «разжевывали» даже простейший материал – чтобы человеку было «легше»… В пору моего детства «интеллигент жил толстой книгой». По мере распада связного мышления (в котором одно вытекает из другого бесчисленное множество раз, что и отражает длинный связный текст) осуществился переход с «толстых книг» на статьи. Стали считать, что для описания/овладения предметом достаточно написать/прочитать статью. Это была эпоха «Живого Журнала», в котором разместить 300-страничную монографию невозможно (там есть ограничение по объему текста), но статью в пару десятков листов ЕЩЕ можно. Как далее развивалась коммуникация – вы, читатель, знаете лучше меня. Вослед библиотекам стали отмирать и «ЖЖ». Соцсети и СМИ двинулись путем сокращения объемов текста, что и отражает деградацию сознания их пользователей. Либеральный дегрод «открыл» для себя то, что никогда не было тайной для умственно-развитых людей: «свободное падение». Даже в материальном мире подъем не бывает свободным, его принуждают, нагнетают, силой нудят идти вверх (что в авиации, что на водопроводах). Падение же вполне может быть свободным – т. е. падающим безо всякого принуждения, с «естественной скоростью» своего падения. Социальная энтропия включает в себя вполне очевидную физиологическую сладость, момент наслаждения падением: до встречи с асфальтом падение кажется «полетом», и опьяняет. «Как-то так получилось», что все примитивное оказалось «вдруг» легким, простым, а зачастую и приятным. Напротив, подъем ужесточает требования к человеку по мере своего восхождения.
Стать академиком (в нормальном, не либеральном обществе) сложнее, чем «просто» получить высшее образование. А получить высшее – сложнее, чем среднее и т. п. Если не препятствовать социальной энтропии – то человек постепенно сходит до крайней, животной примитивности по «лесенке» упрощений и облегчений своих занятий. Не то, чтобы он сразу хочет стать обезьяной (полноценной обезьяной дегенерат и не станет) – но путь дегенератизма соткан из тысячи маленьких самооблегчений и самоупрощений. Каждый из этих шажочков сам по себе ничего не значит, в процесс деградации они складываются только в комплексе (но неотвратимо и неизбежно). Культ Свободы давно и открыто требует от человека жить «красиво», «сладко», «дорохо-бохато», но не требует от него быть умным и культурным. Кумиры либерального рынка – не только не лорды старого мира, но и презирают этих лордов, как людей, полных условностями, комплексами, воспитанными на жестком прессинге и даже телесных наказаниях, как бы замороженных и скованных строгими кандалами этикета. Кумиры либерального рынка – не просто богачи, а быдло-богачи, которым «повезло» сделать быстро и легко состояние на воровстве или дегенеративном поведении. Быдло-богачи очень любят роскошь и хвастаться роскошью, но при этом они умственно не только не превосходят бедняков из рабочих кварталов, но даже и отстают от них. Либерализм не любит богатых инженеров – для него они «рабы образования». Либерализм больше всего любит тех, кто нажил миллионы долларов, поколотив половым членом по клавишам рояля, демонстрируя голую задницу, покакав в эфире или проблевавшись в прямом эфире. Вот эти быдло-миллионеры для либерализма «настоящие», в отличие от всяких Фордов и Эдиссонов. Что – в картине мира атеизма и логично: деньги не пахнут, и голозадый шут шел к своему миллиону долларов куда более простым и быстрым путем, чем Форд или Эдиссон (оказавшихся, таким образом, перед ним дураками). Дегенеративное представление о богатстве, о «завидной судьбе» не видит в Разуме ни причины, ни следствия «бешеных денег» (отчего деньги становятся бешеными в прямом смысле слова). В Культе Свободы фундаментально заложено отрицание Разума (потому что свобода отвергает ограничения, а Разум накладывает ограничения, занимается прямо противоположным делом). Жаль тех, кто этого не понимает, кто искренне думает, что дети, с раннего детства предоставленные собственным поведенческим мотивациям – вырастут хорошо образованными и умными людьми… Главный обман либерализма в том, что, культивируя наиболее дегенеративные проявления свободы личности (свободу воровать и содомию) скрывает неразрывность связи между материальными благами цивилизации и человеческим Разумом, его становлением и развитием. В итоге возникает дебил, считающий, что он «всего достоин», «здесь и сейчас», и вообще «он здесь и власть, и собственник» – но ничуть не тяготящийся своей дебильностью, и даже не подозревающий о ней.
Если мы хорошенько подумаем, то поймем, что из Культа Свободы и нет никакого другого вывода, кроме как к амбициозному дебилу. Это касается не только современных майдаунов, куда более неадекватных умственно, чем самый первобытный дикарь. Путь вырождения дворянства по мере высвобождения его от обязанностей службы, когда дворянство стало предоставлено само себе – тоже рисует аналогичную картину вырождения всем обеспеченных, и ни в чем не видящих нужды детишек. Они тоже дошли до гильотины или расстрельных рвов в полной неадекватности крайнего инфантилизма… В традиционном обществе идеал богатства – продукт и награда за умственное развитие и общественно-полезную деятельность члена общества. Это богатство (достаток) – как орден или медаль, или как диплом тем, кто успешно сдал экзамены! Ум в Культе Разума – альфа и обмена: он и источник материальных благ, и то, за что награждают материальными благами, идущими к нему неотделимым приложением. В либеральном обществе Культ Свободы – а значит, идеалом являются богатства не заработанные, не выслуженные – а найденные, выигранные, случайно упавшие на голову. Они самые лучшие из богатств, потому что в Культе Свободы действует логика «линии наименьшего сопротивления». Как глупо платить 10 рублей за то, что стоит пять рублей, так же глупо долго и нудно зарабатывать то, что можно легко и весело украсть – вот ключевая мораль либерализма, сполна проявившаяся и у нас в «перестройку», и на Западе сегодня. Сложности высококвалифицированного и упорного труда представляются «явной и неоправданной переплатой» тому, кто рассчитывает получить большие деньги за молотьбу срамным удом по клавиатуре рояля. Итогом всех этих процессов становится «немодность» культуры, сперва высокой, а потом и любой – в хрюкающем либеральном обществе, которому помои в корыте интересны (и чтобы теплыми были), а источник и происхождение кормов в корыте – и непонятны, и неинтересны. Образованный и культурный человек представляется либералам не венцом творения, не образцом человеческих качеств, а калекой, уродом (что легко доказать его сутулостью, очкастостью, а часто и его бедностью, «горем от ума»). При этом считаться венцом творения и образцом для подражания претендует бодро скачущий и всегда веселый дебил. Особенно когда ему «с неба упало» что-то завидное…Традиционное представление о Свободе исходило из абсолютного приоритета процессов разделения Добра и зла. На религиозном языке это называется «свободой от греха», а на языке науки – формулирует теорию демократии, как строгого контроля над высокотехнологичной функциональностью лидеров. Иначе говоря: — Если Добро лишено свободы (подчинено злу) – то это плохо. — Если же зло свободно, и делает, чего хочет – то это еще хуже.
Гоббс подчеркивал в связи с этим, что анархия хуже Левиафана, хотя сам по себе Левиафан – чудовище, и не очень хорош собой. Либерализму это представление о свободе совершенно чуждо. Процесс разделение Добра и зла для либерала не только не приоритет, но и все более (по мере помутнения сознания) непостижим. Оттого и возникает дебильное представление о свободе, как «празднике непослушания». Ни Добра, ни зла вообще нет в этой картине мира – и «добром» и «злом» назначают большинством голосов электоров. Что делает «готтентотскую мораль» либеральной демократии неизбежной. Чтобы было понятнее читателю, в традиционной демократии: — Вначале очень четко определено, что Добро, а что зло. — Затем же ответственный гражданин следит, чтобы Добро насаждалось, а зло искоренялось. В либеральной же демократии: — Вначале толпа что-то для себя выбирает, неведомо на каких основаниях (часто в силу каприза или манипуляции). — Потом это решение, безо всякой корректировки со Скрижалями объявляется «добром» (яркий пример – содомизация Запада). В такой, дегенеративной демократии (анархической кальки с толчеи дикарей у племенного костра) нет, и не может быть того, с чего мы начали статью: — Достойной человеческой жизни. И причина этого очень проста: нет Образа. Перед тем, как что-то строить, нужно ВНАЧАЛЕ иметь образ желаемого итога. Причем, обладающий двумя качествами: 1) Изначальность, ясность и недвусмысленность. 2) Устойчивость, неизменность. Например, величайший, с точки зрения социального прогресса, советский план «каждой семье – отдельную квартиру к 2000-му году» не может быть реализован, если нет четкого образа – что такое семья и что такое квартира. Если семья традиционная, а квартира типовая – то все понятно. Но если институт семьи разрушен, а под «квартирой» понимают неизвестно что? Тогда невозможно узнать, достигнуто или не достигнуто запланированное! Например, американская статистика, гонясь за престижем империи, вносит в «жилую площадь» неотапливаемые фанерные постройки, и даже просто навесы. Дать человеку картонную коробку — вот–он уже и с квартирой! Или, наоборот, если человек видит под «квартирой» двухэтажный пентхаус, то тесная панельная конура «хрущевки» не покажется ему решением жилищного вопроса. Нет типовых квартир (когда ясно понятно, что имеется в виду) – нет и решения квартирного вопроса. Как и любого вопроса, который (вспоминаем незабвенную среднюю школу) является задачкой «с некорректно поставленным условием». Х + Y = 4 – это правда или неправда? Это и правда, и неправда, и вообще ничто, и никакого смысла это выражение не имеет.
Но Культ Свободы в принципе не может корректно поставить условие задачи, понимаете? Потому что у свободных людей цели по определению разные (какая — кому, захочется). А иметь общую цель для многих людей – уже тоталитаризм (причем в буквальном смысле слова). Но этого мало (хотя для развала достаточно): свободные люди могут в любой момент поменять цели, и кто им запретит? Диктата ведь над ними нет… А значит, цель не обладает не только неизменностью, но даже и сколько-нибудь продолжительной устойчивостью! То есть мы начали строить одно, на полпути передумали, бросили, стали строить другое, потом третье. Мы или вообще ничего не построим, или построим что-то неожиданное, нежеланное, то, чего в начале процесса никто и вообразить себе не мог! Люди в сумрачном состоянии сознания (либералы – яркий, но не единственный пример) – не могут построить «достойную человеческую жизнь» не только потому, что они полоумны и не понимают причинно-следственных связей. Вторая причина – они вообще не могут сформулировать, даже в идеале, что такое «достойная человеческая жизнь», а потому, даже случайно попав (пальцем в небо ткнув) – не поймут, что достигли ее. Потому что нет того идеала, сверкой с которым можно проверить реальность (определяя приближение или отдаление от идеала). Достойная человеческая жизнь включает в себя массовую наркоманию или нет? Либералы, везде «топящие» за «легалайз», и много где его введшие – СЧИТАЮТ, ЧТО ДА. То есть когда вокруг твоего дома ходят «синие» «торчки», и в твоем доме домочадцы – «торчки», это и есть достойная жизнь. Или, скажем, содомиты… Если ты не имеешь идеала, сверкой с которым ты проверяешь реальность на соответствие (адекватность!) – тогда слова «достойная жизнь» вообще теряют смысл, содержание. Так можно назвать что угодно – или ничего так не называть. Но именно в таком мире мы, увы, живем сегодня…» (Николай Выхин, команда ЭиМ). На взгляд автора этого сайта, главным в статье Выхина является короткое и емкое определение «достойной жизни»: «Достойная человеческая жизнь» есть комплекс элементов, сочетание которых ее и создает. Часть таких элементов материальна, другая часть элементов – интеллектуальна. Первична в наборе именно духовная, интеллектуальная часть: знание, понимание, ответственность людей». Короче говоря, достойная жизнь человека – это, прежде всего, благополучие его сознания. Хорошо сознанию, хорошо и человеку, который им обладает. Ну а нет «благополучного сознания», нет и «достойной жизни». А к чему стремится всякий человек? К достойной жизни, а стало быть, и к благополучному сознанию. Ну а «горе от ума» — это такое состояние человеческого сознания, когда оно не может четко определиться со своим благополучием. Другими словами, у такого человека неважно работают «матрицы Веры» его разума и подсознания, а стало быть, нет «опоры» для всего сознания в целом.
И первым симптомом этой болезни является отказ сознания от «допустимой свободы» (от осознаваемой несвободы) и переход к свободе «абсолютной», то есть, к неолиберализму, как высшей стадии либерализма. Короче говоря, это как раз то очевидное обстоятельство, которое Выхин описал такими словами: «разумный эгоизм» стремится к неразумному, а никак не наоборот». Вот и выходит, что либерализм – это болезнь человеческого сознания, причем, достаточно заразная. И лучшей прививкой от этой болезни служит коллективизм. Ну а впервые лозунг «Свобода, Равенство, Братство» (Liberté, Égalité, Fraternité) появляется в речи Максимильена Робеспьера «Об организации Национальной гвардии» (Discours sur l’organisation des gardes nationales), произнесенной 5 декабря 1790 года в национальной ассамблее и положенной в основу декрета 27-28 апреля 1791 года. Робеспьер предлагает девиз «свобода, равенство, братство» как надпись на 3-цветном знамени национальной гвардии — девиз, ставший девизом всей Великой французской революции. Речь была напечатана и распространена по всей Франции, способствуя популяризации лозунга. Первое слово этого республиканского девиза — свобода. В декларации прав человека и гражданина свобода определена следующим образом: «Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другим». То есть, в те далекие от нас времена люди прекрасно понимали, что возможна только «допустимая свобода». Второе слово девиза — равенство означает, что все равны перед законом: «Все граждане равны перед ним и поэтому имеют равный доступ ко всем постам, публичным должностям и занятиям сообразно их способностям и без каких-либо иных различий, кроме тех, что обусловлены их добродетелями и способностями». Короче говоря, и здесь речь идет об «относительном равенстве», которое распространяет на всех жителей, без единого исключения. Третье слово девиза — братство определено в декларации прав и обязанностей человека и гражданина 1795 года: «Не делай другим того, что не хотел бы получить сам; делай по отношению к другим такие благие поступки, какие хотел бы по отношению к себе». Другими словами, имелось в виду не просто Братство, а «всеобщее Братство», которое распространяется, опять-таки, на всех, без исключения. Однако достаточно быстро, люди забыли об этих обязательных прилагательных, и классический либерализм стал постепенно превращаться в неолиберализм, расцвет которого мы с Вами сегодня и наблюдаем. А вместе с ним и закат нынешней западной Цивилизации, не защищенной прививкой от этой болезни.
Ну а русский народ, как и многие другие народы «глобального большинства» является коллективистским, и неолиберализм для него не является чем-то приемлемым. И наш народ предпочитает авторитарный стиль управления (когда есть лидер нации, и он «за все в ответе»), а не «либерально-демократический» (когда не с кого спросить за допущенные ошибки в управлении), как его упорно называют на Западе, хотя демократией там и вовсе не пахнет. Ну а, по мнению авторов Википедии, либералиизм – это лишь философское и общественно-политическое течение, провозглашающее непоколебимость прав и свобод человека. Либерализм провозглашает права и свободы каждого отдельного человека высшей ценностью и устанавливает их основой общественного и экономического порядка. Либерализм — стремление к свободе человека от стеснений, налагаемых религией, традицией, государством и т. д., и к общественным реформам, имеющим целью свободу личности и общества. При этом возможности государства и церкви влиять на жизнь общества ограничиваются Конституцией. Важнейшими составляющими в современном либерализме признаются свобода слова (свобода публичного высказывания), свобода совести (отделение религии от государства, светское государство и общество), право на легальное участие в политической борьбе. В экономическом отношении принципами либерализма являются неприкосновенность частной собственности, свобода торговли и предпринимательства. В юридическом отношении принципами либерализма являются верховенство закона над волей правителей и равенство всех граждан перед законом вне зависимости от их богатства и социального положения. Ну а, по глубокому убеждению автора этого сайта, Равенство просто обязано быть «относительным». И если Вы занимаете высокое социальное положение в стране (а значит, несете на своих плечах множество обязанностей и недюжинную ответственность) и/или обладаете несметными богатствами, то, как Ваши права, так и Ваша ЗАВИСИМОСТЬ от Законов страны, должны быть большими, чем у обычных людей. Ведь результаты Ваших ошибок, и ошибок обычных людей, просто несопоставимы. А значит, за одно и то же совершенное преступление Вы должны быть наказаны намного сильнее, чем обычные люди. И прав у Вас должно быть больше, чем у них, это нужно, в первую очередь, для выполнения возложенных на Вас обязанностей. Ну а самое главное при таком положении дел, это отсутствие причин зависти представителей народа к представителям его властной элиты. Ведь каждый получает то, что он хотел получить. Представители власти – интересную и насыщенную жизнь, народ – спокойствие и уверенность в будущем. В любом случае, абсолютного равенства ДЛЯ ВСЕХ, людям никогда не добиться, ведь «все люди разные».
Посмотрите на свою семью, как на коммунистическую ячейку, Есть ли там абсолютное равенство? Конечно, нет. Пока дети маленькие, родители воспитывают их и полностью опекают, ну а когда родители постарели, их опекают уже дети. Ну а есть ли там полная свобода? Тоже нет. Но и сказать, что в семье нет, ни свободы, ни равенства, Вы тоже не сможете, они есть, но со своими определениями. Свобода — «допустимая», Равенство – «относительное», а Братство – «всеобщее». Именно такое отношение людей друг к другу и является коммунизмом, который можно построить, а не Утопией, невыполнимой для ее реализации (вроде коммунизма в определении Энгельса). А либерализм (причем, любой, даже классический) противоречит этим коммунистическим отношениям, именно поэтому, автор и называет его – болезнью человеческого сознания. Это понимают и сами либералы, и чтобы спрятать симптомы своей болезни, в том числе, и от самих себя, они и придумали различные течения в своей идеологии, например, либертарианство. Либертарианство — совокупность политических философий и движений, поддерживающих свободу как основной принцип жизни. Представители либертарианства стремятся максимизировать политическую свободу и автономию, подчеркивая свободу выбора, добровольное объединение и индивидуальное суждение. Они разделяют скептицизм по отношению к государственной власти, но расходятся в масштабах своей оппозиции по отношению к существующим экономическим и политическим системам. Различные школы либертарианской мысли предлагают различные взгляды относительно законных функций государственной и частной власти, часто призывая к ограничению или роспуску принудительных социальных институтов. Внутри либертарианства существует ряд течений, имеющих свою специфику. В частности, это правое и левое либертарианство, анархо-капитализм, минархизм, геолибертарианство (джорджизм), левый рыночный анархизм и либертарный социализм. Правые либертарианцы ставят на первый план право частной собственности. Левые либертарианцы считают, что абсолютизация частной собственности может нарушать свободу личности. Термин «либертарианец» (англ. libertarian) впервые появился в эссе «О свободе и необходимости» (1789) американского унитарианского философа Уильяма Белшама. Он был производным от «свободы» (англ. liberty) по аналогии с образованием слова «унитарий» (англ. unitarian) от «единства» (англ. unity) в английском языке и обозначал сторонников философской доктрины «свободы воли». В своем эссе Белшам осудил идеи, которые он приписывал либертарианству и противопоставил им религиозный детерминизм. Во второй половине XIX века термин «либертарий» (фр. la libertaire) в значении «анархист» взяли на вооружение представители французского анархизма. В 1858 году Жозеф Дежак начал издавать в США газету «Le Libertaire, Journal du Mouvement Social».
В 1880 году на конгрессе в Гавре анархо-коммунисты также употребили этот термин. Росту его популярности в конце XIX века способствовало введение направленных против анархизма ограничений на свободу печати во Франции после теракта, осуществленного Огюстом Вальяном в 1893 году. В результате анархисты начали широко использовать фр. libertaire как эвфемизм вместо слова фр. anarchiste, в частности, в 1895 году была учреждена газета «Le Libertaire». Впоследствии «либертарианство» и «анархизм» стали синонимами, также положив начало термину «либертарный социализм». В современном значении термин «либертарианство» впервые начал использовать американский политик и основатель Фонда экономического образования Леонард Рид, в 1940-е годы провозгласивший себя либертарианцем. Вслед за ним многие сторонники личной и экономической свободы также стали называть себя либертарианцами, чтобы отличать себя от «либералов», под которыми в США и некоторых других странах начиная с XX века понимают сторонников личной свободы и государственного перераспределения ресурсов (в частности, «нового курса» Рузвельта), включая социал-демократов и умеренных коммунистов. Тем не менее, многие сторонники либертарианских идей не называют себя либертарианцами, настаивая на традиционном обозначении своей идеологии («либерализм») или определяя себя как «классических либералов». Другие считают подобную приверженность старым терминам ошибочной, вносящей путаницу в политическую картину современного мира, что мешает распространению и пониманию либертарианских идей. Диаграмма Нолана, предложенная американским либертарианцем Дэвидом Ноланом в 1970 г., служит для иллюстрации его утверждения, что либертарианство пропагандирует как экономическую, так и личную свободу, ограничивая вмешательство государства в жизнь общества. По мнению Нолана, это контрастирует с левым «либерализмом», выступающим только за «личные свободы», правым «консерватизмом», выступающим только за «экономические свободы», а также с популистским «авторитаризмом», сторонники которого добиваются жесткого контроля государства за жизнью общества и перераспределения доходов от богатых к бедным. По мнению американского либертарного социалиста Мюррея Букчина, название «либертарианство» было украдено правыми, и правых либертарианцев, заинтересованных не в свободе, а в частной собственности, правильнее было бы называть пропертарианцами (от англ. property — собственность).
Между либертарианцами существуют споры относительно того, является ли государство легитимным. Часть либертарианцев (анархо-капиталисты) рассматривают запрет на «агрессивное насилие» как абсолютный и не допускающий исключений даже для государственных служащих. По их мнению, такие формы государственного вмешательства, как налогообложение и антимонопольное регулирование, являются примерами воровства и грабежа и поэтому подлежат упразднению. Защита граждан от насилия должна осуществляться частными охранными агентствами, а помощь неимущим должна быть задачей благотворительности. Другая часть либертарианцев (минархисты) принимает запрет на «агрессивное насилие» в качестве важного принципа, но считает нужным или неизбежным существование принудительно взимающего налоги государства, единственной задачей которого была бы защита жизни, здоровья и частной собственности граждан. Различие между этим и предыдущим подходом к либертарианству состоит в том, что в первом случае запрет является абсолютным и относится к каждому конкретному действию, а во втором — ставится задача минимизации насилия в обществе, для решения которой государство рассматривается как меньшее зло. Либертарианский философ Моше Крой (англ. Moshe Kroy) считал, что разногласие в том, является ли государство аморальным, между анархо-капиталистами, придерживающимися взглядов на человеческое сознание и природу ценностей Мюррея Ротбарда, и минархистами, придерживающимися взглядов на человеческое сознание и природу ценностей Айн Рэнд, возникает не из-за разных интерпретаций общей моральной позиции. Он утверждал, что разногласие между этими двумя течениями является результатом разных представлений о природе человеческого сознания и что каждое из течений делает правильные выводы из своих предпосылок. Таким образом, эти течения не совершают ошибок при выводе правильного толкования какой-либо этической позиции, поскольку общей этической позиции у них нет. Анархо-капитализм (также называемый анархизмом свободного рынка, рыночным анархизмом и анархизмом частной собственности) является политической философией, которая выступает за ликвидацию государства в пользу индивидуального суверенитета в рамках свободного рынка. В анархо-капиталистическом обществе правоохранительные органы, суды и все другие службы безопасности будут предоставляться конкурентами, финансируемыми из частных источников, а не путем налогообложения, а деньги будут предоставляться в частном порядке и на конкурсной открытой рыночной основе. Поэтому личная и экономическая деятельность при анархо-капитализме регулируется частным законом, а не политикой. Философия анархо-капитализма была сформулирована в середине двадцатого века экономистом австрийской школы и либертарианцем Мюрреем Ротбардом. Ну что тут скажешь? – «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Наличие в либерализме различных течений либертарианства говорит лишь об одном – эта идеология в КОРНЕ ОШИБОЧНА. На этом и закончим.