Homo Argenteus: Новое мировоззрение

Пару слов о науках и ученых

Объем научной деятельности с XVII века удваивается примерно каждые 10-15 лет (рост открытий, научной информации, числа научных работников). Слово «ученый» в современном понимании (scientist), сменившее словосочетание «философ, изучающий природу» (natural philosopher), появилось в середине XIX века. Именно тогда и появились в науке первые шулера (физики перестали понимать математиков, химиков и биологов, а те — физиков). Совокупность занимающихся наукой людей составляет научное сообщество. Научное сообщество представляет собой сложную самоорганизующуюся систему, в которой действуют и государственные учреждения, и общественные организации, и неформальные группы. Отличительной чертой этого сообщества является ПОВЫШЕННАЯ СТЕПЕНЬ ПРИЗНАНИЯ АВТОРИТЕТА, достигнутого научными успехами, и сниженный уровень признания авторитета властного, что порой приводит к конфликту государства и научного сообщества. Ну а, по мнению автора, настоящие ученые должны отличаться СНИЖЕННЫМ УРОВНЕМ ПРИЗНАНИЯ ЛЮБОГО АВТОРИТЕТА. Иначе наука наверняка попадет в «авторитетную ловушку», как это и произошло сегодня. Социолог Элайн Говард Экланд провела опрос 1646 преподавателей работающих в элитных университетах США, предложив им ответить на 36 вопросов на тему веры и духовных практиках, в ходе которого установила, что среди ученых естественно-научного направления (биология, физика и химия) атеистами являются 38 %, причем больше всего неверующих — 41 % оказалось среди биологов, в то время как у социологов — 31 %, а самое меньшее число — 27 % — у политологов. По данным, опубликованным в июне 2005 года исследователями из Чикагского университета, 76 % американских докторов считают себя верующими, а 59 % убеждены в существовании загробной жизни. Примерно такие же результаты получались и в прошлом веке. Как видите, история науки свидетельствует об изменчивости господствующих представлений и доктрин в науке, и их зависимости от политической конъюнктуры соответствующего государства или исторического периода. Однако отношение к Вере и религиям остается постоянным. Другими словами, ученые во все времена отделяли свои научные взгляды от общечеловеческих. А это означает только одно – ученые сообщества на подсознательном уровне понимают, что их научные концепции не соответствуют ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, а лишь как-то приближаются к ней, причем, на почтительном расстоянии.

Любой ученый является представителем науки, осуществляющим осмысленную деятельность по формированию научной картины мира, чья научная деятельность и квалификация в той или иной форме получили признание со стороны научного сообщества. Основной формальный признак признания квалификации — публикация материалов исследований в авторитетных научных изданиях и доклады на авторитетных научных конференциях. В России сделана формальная попытка отделить авторитетные научные издания от прочих в виде списка изданий, публикации в которых признаются ВАК. Однако даже среди авторитетных изданий и конференций существует понимаемая не вполне однозначно система приоритетов. Как правило, наибольшим приоритетом пользуются международные издания и конференции, и признание на международном уровне выше национального. Авторитет и признание квалификации ученого связан с его известностью в узких кругах специалистов. Существуют попытки выстроить рейтинги по числу ссылок на работы данного ученого из работ других ученых. Например, среди профессоров в одной и той же области знания лучшим экспертом по отдельному научному направлению считается тот, кто является автором публикаций именно по этому направлению. А если оба автора (в одном ученом звании) работают по одному и тому же направлению науки, то лучшим экспертом будет тот, на чьи работы ссылаются больше, следовательно, признают квалификацию другие авторы. Так формируется престиж специалиста в научном сообществе, а заодно и его ВЕРА В АВТОРИТЕТНОЕ МНЕНИЕ. Именно поэтому огромное количество современных ученых больше верят в авторитетные мнения, нежели своим собственным глазам. Автор этого сайта проработал в науке большую часть своей сознательной жизни, но так и не стал «большим ученым», как раз потому, что никогда не верил в авторитетные мнения. А ведь должно быть РОВНО НАОБОРОТ! Иначе у нас получается не наука, а Вера в какую-то виртуальную действительность. Что, собственно, сегодня и происходит с мировой наукой. С другой стороны, не только Мироздание влияет на мысли людей, но и наоборот. А стало быть, и нынешняя научная «виртуальная действительность» потихоньку превращается в реальность.

Предметный и объективный способ рассмотрения мира отличает науку от иных способов познания, таких как обыденное, художественное, религиозное, мифологическое, эзотерическое и т.д. Например, в искусстве отражение действительности происходит как сумма субъективного и объективного, когда воспроизведение реальности обычно предполагает эмоциональную оценку или реакцию. Следование научному методу формирует научный образ мышления. В структуру современного научного метода, то есть способа построения новых знаний, входят следующие процессы: Наблюдение фактов и измерение, количественное или качественное описание наблюдений. В таких описаниях с необходимостью используются различные абстракции. Анализ результатов наблюдения — их систематизация, вычленение значимого и второстепенного. Обобщение (синтез) и формулирование гипотез, теорий. Прогноз: формулирование следствий из предложенной гипотезы или принятой теории с помощью дедукции, индукции или других логических методов. Проверка прогнозируемых следствий с помощью эксперимента (по терминологии Карла Поппера — критического эксперимента). На каждом этапе принципиальное значение имеет критичное отношение, как к данным, так и к полученным результатам любого уровня. Необходимость все доказывать, обосновывать проверяемыми данными, подтверждать теоретические выводы результатами экспериментов отличает науку от других форм познания, в том числе от религии, которая основывается на вере в те или иные основные догматы. Однако «Вера в авторитетные мнения» значительно искажает прекрасную картину, нарисованную чуть выше. Впрочем, любой человек (в том числе, и ученый) не может существовать без Веры (в себя ли, в сверх естественные силы, в судьбу ли, в авторитетное мнение – без разницы). Так уж устроена его психика, остовом которой как раз и является Вера. А что такое Вера? Вера – это та часть полученной человеком информации (из самых разных источников), которую он считает истинной, и которая не нуждается в каких-то дополнительных доказательствах. Человек просто верит в нее, и все. Более того, ссылаясь на мнение какого-то ученого, представлять в своей работе все его выкладки и доказательства – абсолютно бессмысленная и ненужная работа. Он это уже сделал до Вас, Вы верите в его мнение, а Ваши читатели могут самостоятельно проверить все логические выкладки, как Вас самих, так и всех прочих, представленных в работе «авторитетов», и либо поверить в них, либо нет.

Но все это работает только в одном случае – если и Вы, и Ваши читатели разговаривают на одном и том же языке, используют одни и те же термины с их одинаковыми определениями. А потому, если Вы вносите в свои рассуждения какую-то новую сущность, Вы просто обязаны дать ей исчерпывающее определение, иначе Ваши читатели Вас не поймут. Другими словами, в этом случае Вы становитесь шулером! А теперь вспомните о «темной материи» и «темной энергии». Согласитесь, что это – «новые сущности», определение которых отсутствует. Из чего автор делает единственно верный вывод – авторы этих «новых сущностей» являются шулерами. То же самой можно сказать и о «сильном и слабом взаимодействии», которые потребовались ученым лишь для того, чтобы обосновать нарисованную им картину микромира. А вдруг эта картина неверна? Тогда и эти «взаимодействия» ни к чему. В общем случае можно выделить три основных направления в научных исследованиях: Фундаментальные научные исследования — это глубокое и всестороннее исследование предмета с целью получения новых основополагающих знаний, а также с целью выяснения закономерностей изучаемых явлений, результаты которых не предполагаются для непосредственного промышленного использования. Термин фундаментальность (лат. fundare — «основывать») отражает направленность этих наук на исследование первопричинных, основных законов природы. Прикладные научные исследования — это такие исследования, которые используют достижения фундаментальной науки для решения практических задач. Результатом исследования является создание и совершенствование новых технологий. Научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) — здесь соединяется наука с производством, тем самым обеспечивая как научные, так и технические и инженерные проработки данного проекта. Иногда полученные результаты могут привести к научно-технической революции. Философия науки представлена множеством оригинальных концепций, предлагающих те или иные модели познавательной деятельности и развития науки. Она сосредоточена на выявлении роли и значимости науки, характеристик науки, позволяющих отличить ее от других видов познавательной деятельности. Философия науки имеет статус исторического социокультурного знания независимо от того, ориентирована она на изучение естествознания или социально-гуманитарных наук. Философа науки интересует научный поиск, «алгоритм открытия», динамика развития научного знания, методы исследовательской деятельности. Если основная цель науки — получение истины, то философия науки является одной из важнейших для человечества областей применения его интеллекта, в рамках которой ведется обсуждение вопроса «как возможно достижение истины?»

Убежденность во всемогуществе науки (Вера в нее) и уверенность в том, что в силу непрерывности процесса накопления научного знания, непознанное остается таковым лишь временно, является непрерывным стимулом для продуктивной деятельности постоянно обновляющегося научного общества. Между тем этот постулат не может в рамках научного метода ни быть экспериментально опровергнутым, ни доказанным, и потому в силу критерия Поппера не считается научным. Однако имеется возможность отделить область, в которой наука компетентна в отношении познания объективно существующей реальности, от знаний о той части этой реальности, которая принципиально не может быть исследована при использовании научного метода. Этот раздел проходит по линии разграничения вопросов, задаваемых природе, на такие, которые подразумевают принципиальную возможность получить на них достоверные ответы опытным путем, и такие, которые таковыми лишь кажутся. Широко известна теорема Геделя о неполноте, согласно которой в рамках любой формальной системы, включающей арифметику натуральных чисел, если эта система непротиворечива, нельзя доказать ее непротиворечивость. Так Лобачевский еще в 1829 году в работе «О началах геометрии» представил неевклидову геометрию пространства, такую же свободную от противоречий, как и евклидова. Таким образом, он показал, что пространство, может быть описано двумя различными несовместимыми, но внутренне логически непротиворечивыми геометриями. Алан Тьюринг доказал в 1936 году, что проблема остановки неразрешима на универсальной вычислительной машине, не существует общего алгоритма решения этой проблемы даже при наличии точного логического описания. И как ни крути, но наука оперирует моделями реальных объектов, в той или иной степени отличающимися от реального мира. Возникающая при этом проблема носит название «соотношение карты и территории». Одной из проблем философии науки, гносеологии, является проблема достоверности научного знания. В общем случае эта проблема сводится к вопросу: «Объективно ли научное знание?». Наиболее распространенным ответом является «умеренно релятивистский»: достигнутое научное знание является достоверным (объективным), если на данный момент оно подтверждено множеством независимых источников и наблюдений. Как это ни парадоксально, но именно в эпоху Просвещения усиливается поток предостережений против науки. Например, Жан-Жак Руссо писал о том, что в научных исследованиях возникает множество опасностей и ложных путей. Перед тем как достичь пользы, которую принесет истина, приходится пройти множество ошибок — прежде чем она будет достигнута. Он считает, что если науки не в силах решить те задачи, которые они ставят, то они таят еще большие опасности, к которым зачастую и приводят.

«Науки рождены в праздности и питают потом праздность, при этом имея некомпенсируемые потери времени», — в этом Руссо видел неизбежный вред для общества. Основатель Берлинской Академии наук Лейбниц в памятной записке, которая легла в основу документа о создании Академии в 1700 г., писал, что ее деятельность не должна направляться только на удовлетворение жажды познаний и на бесполезные эксперименты: работу и науку надо совместно направлять на достижение пользы. Н. П. Огарев писал, что у науки пока еще нет такой повсеместности, чтобы общественность двигалась, исключительно, основываясь на ней. В науке нет той определенности и полноты содержания, чтобы каждый человек уверовал в нее. С тех пор прошло уже много десятков лет (а стало быть, и удвоений объема научных знаний), однако положение дел к сегодняшнему дню никак не изменилось – «в науке нет той определенности и полноты содержания, чтобы каждый человек уверовал в нее». Вопрос – почему? Ответ предельно прост – ученые и обычные люди разговаривают на разных языках, и потому, просто не могут понять друг друга. Суждения русских религиозных мыслителей, в частности Н. Бердяева (1874-1948), Л. Шестова (1866-1938), С. Франка (1877-1950), занимают особую страницу в критике науки. «Вера в бога науки ныне пошатнулась, — убежден Н. Бердяев, — доверие к абсолютной науке, к возможности построить научное мировоззрение, удовлетворяющее природу человека, подорвано». Причины того он видит в том, что «в область научного знания вторгаются новые явления, которые казенный догматизм ученых недавно еще отвергал как сверхъестественное… А с другой стороны, философия и гносеология выяснили, что наука сама себя не может обосновать, не может укрепить себя в пределах точного знания. Своими корнями наука уходит в глубь, которую нельзя исследовать просто научно, а верхами своими наука поднимается к небу. Даже для людей научного сознания становится все ясней и ясней, что наука просто некомпетентна в решении вопроса о вере, откровении, чуде и т. п. Да и какая наука возьмет на себя смелость решать эти вопросы? Ведь не физика же, не химия, не физиология, не политическая экономия или юриспруденция? Идея науки, единой и все разрешающей, переживает серьезный кризис, вера в этот миф пала. Наука есть лишь частная форма приспособления к частным формам бытия». Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисциентизма, замечая, что «никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука — неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука и научность — совсем разные вещи.

Научность есть перенесение критериев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно покоряться, что ее запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно. Научность предполагает существование единого метода. Но и тут можно указать на плюрализм научных методов, соответствующий плюрализму науки. Нельзя, например, перенести метод естественных наук в психологию и в науки общественные». И если науки, по мнению Н. Бердяева, есть сознание зависимости, то научность есть рабство духа у низших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от «мировой тяжести». Бердяев приходит к выводу, что научная общеобязательность — это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщенного. Л. Шестов пишет, что наука покорила и соблазнила человечество не своим всеведением и не доказательством невозможности удовлетворительного разрешения всех сомнений тревожащих людей, а житейскими благами, вскружившими голову столь долго бедствующему человечеству. Он ссылается на Толстого, Достоевского и других авторов, пытавшихся противопоставить мораль науке, но чьи старания не смогли этого сделать. «Закон или норма является отцом двух сестер — науки и нравственности. Они могут быть во вражде временами и порою даже ненавидеть друг друга, но рано или поздно скажется их общее родство, и они непременно помирятся». Еще Шестов указывает множество единичных фактов, выбрасываемых наукой за борт, словно ненужный и лишний балласт. Наука, по его мнению, обращает свой взор лишь на те явления, которые случаются постоянно. Самым драгоценным материалом для науки являются случаи, в которых явление может быть вызвано искусственно, то есть когда есть возможность эксперимента. Он задается вопросом, как же тогда быть с единичными, не повторяющимися и не вызываемыми случаями. Наука, по его мнению, требует молчать о них. Шестов обращается к современникам с тем, чтобы те забыли научное донкихотство и постарались довериться себе. Однако многие единичные явления (которые на определенном этапе истории только кажутся уникальными, что является одним из важных свойств исторического развития науки) могут быть изучены при накоплении фактов о них, которые, впоследствии могут обобщаться и систематизироваться в какую-либо теорию. Например, коренной перелом в представлениях о кометах произошел благодаря Э. Галлею: до него каждую из них считали посещающими Солнечную систему один раз (уникальными), ученый же, вычислив орбиты 24 комет, идентифицировал несколько как одну, названную потом его именем, и, главное, предсказал ее новое появление.

Представители интегрального традиционализма (к коим автор относит и себя) характеризуют современную науку как редукционистскую, натуралистскую, эволюционистскую, и рационалистическую, и считают ее необъективной и предубежденной. По мнению автора, современная наука — это догматическая система верований, базирующихся на непроверенной эпистемологии, которая не является знанием вообще или, как минимум, представляет собой существенно ограниченный взгляд на действительность, упускающий многое сугубо за счет своей методологии. Например, противники теории эфира всегда требовали от ее сторонников убедительных доказательств существования эфира, и когда те их предоставляли, «научно доказывали» несостоятельность таких доказательств. Сторонники теории так и не сумели экспериментально доказать существование эфира достаточно надежно, из чего противники теории сделали вывод об отсутствии эфира, как сущности, не приводя ни единого экспериментального доказательства этому. Ну и как Вам такой подход? Почему от одних требуют доказательств, а другие легко обходятся и без оных? Вы можете возразить, мол, эфир был «новой сущностью», и потому, нуждался в таких доказательствах. Однако это не так, теорию эфира разделяли многие ученые, жившие до «основного конфликта» между сторонниками и противниками существования эфира, случившегося в начале прошлого века. А сам «конфликт» произошел потому, что некоторым ученым (например, Эйнштейну) понадобилось полностью сломать прежнюю науку, и поставить на ее место новую науку. Зачем? Вот как на этот вопрос отвечает Станислав Лем: «из-за нашего неумения поставить Природе правильный вопрос. Человек задает Природе множество вопросов, с ее «точки зрения» бессмысленных, и желает получить ответы однозначные и укладывающиеся в любезные ему схемы. Одним словом, мы стремимся открыть не Порядок вообще, а лишь некоторый определенный порядок, наиболее экономный («бритва Оккама»), однозначный (не позволяющий интерпретировать себя различными способами), всеобщий (господствующий во всем Космосе), независимый от нас (независимый от того, как и кто его изучает) и неизменный (то есть такой, для которого законы Природы не изменяются с течением времени). Но все это постулаты, введенные исследователем, а не открывшиеся нам истины. Ни Космос не был создан для нас, ни мы для него. Мы — продукт эволюции нашей Вселенной, а такую продукцию она производила и производит в огромном количестве. Автор этого сайта всеми своими силами  стремится покинуть описанную в этой главе «научную тюрьму народов», однако и он ограничен рамками общепризнанной научной логики и общепризнанных научных взглядов. И хочет он того или нет, но в результате его воздействия на окружающий его мир (в том числе, и на Вас, уважаемый читатель), на выходе обязательно получается лишь «компромиссная реальность».

Ну а теперь, разобравшись и с микромиром, и с научным сообществом, переместимся в макромир и попытаемся разобраться с воздействием серебра на организм живых существ, в том числе, и человека. Изначально этот сайт задумывался, как настольная книга для людей, стоящих на пороге своей старости — основной упор в ней был сделан на проблеме долголетия. Первый год существования сайта (сайт открылся в августе 2010 года) показал, что основными его читателями являются молодые люди. Учитывая данное обстоятельство, автор начал постепенно смещать акценты книги с проблем долголетия на общечеловеческие проблемы, интересные, в первую очередь, именно молодежи. Теперь эта книга годится для прочтения людям любого возраста — и молодым, и старикам, любым неленивым и любопытным читателям. Итак, как обычно, начнем с самого начала. Физические и химические свойства серебра и его соединений. Плотность металлического серебра — 10,5 г/см³, молекулярный вес — 107,9 у.е., твердость (алмаз = 10) — 2,7, электропроводность (Нg = 1) — 59, теплопроводность (Нg = 1) — 49, температура плавления — 961⁰С, теплота плавления — 2,7 ккал/г-атом, температура кипения — 2160⁰ С. По своим химическим свойствам серебро относится к благородным металлам (подгруппа меди), его сплавы широко применяются при изготовлении ювелирных изделий. Международный монетный сплав содержит 90% серебра и 10% меди. Ювелирные сплавы серебра определяются пробой (число весовых частей серебра в 1000 частях сплава). Старые монеты и ювелирные изделия помечены числом золотников металла в фунте (96 золотников) сплава. Старые серебряные изделия изготовлялись обычно 84 пробы. Растворение серебра возможно лишь при использовании сильных окислителей (например, в водных растворах азотной кислоты): 3Ag + 4HNO₃ = 3AgNO₃ + NO + 2H₂O, в концентрированной азотной кислоте серебро не растворяется из-за образования на его поверхности тонкого защитного слоя оксидов серебра. Сплавы золота с серебром, содержащие более 50% золота (Au) в водных растворах азотной кислоты не растворяются. В ряду активности металлов серебро расположено правее водорода, поэтому при контакте серебра с водной средой самопроизвольное растворение металла с образованием его ионных форм (Ag⁺) не происходит. Однако поверхность металлического серебра и его сплавов практически всегда покрыта окисной пленкой. При контакте окисной пленки с водной средой, в воду поступают ионы серебра, однако скорость такого поступления — незначительна. Так что, если Вы, уважаемый читатель, бросаете в питьевую воду серебряную монету, то насыщаете ее лишь ионами меди, а не серебра. В таблице представлены основные химические соединения серебра и их растворимость в воде.

Основные химические соединения серебра

Гидроокись серебра – нестойкое химическое соединение и в водных растворах (особенно на свету) выпадает в осадок с образованием окиси серебра: AgOH + AgOH → Ag₂O + H₂O. Равновесие данной реакции практически нацело смещено в правую сторону. Диссоциация AgOH протекает в большей степени по основному типу (К_д^осн = 5 10^-3, К_д^кисл = 8 10^-13). В свою очередь, окись серебра (Ag₂О) – вполне устойчивое соединение, и в водных растворах гидролизуется очень незначительно. В нормальных условиях во всех своих соединениях серебро находится исключительно в одновалентном состоянии. Наиболее характерной особенностью большинства соединений серебра является чрезвычайная легкость их восстановления до металла. Известны также химические соединения двух- и трехвалентного серебра, но это уже — экзотика. Первые сообщения о бактерицидных свойствах некоторых металлов, в том числе и серебра, появились в конце ХIХ века. Специфическое свойство серебра — уничтожать при контакте с водой находящиеся в ней болезнетворные микроорганизмы, было открыто швейцарским ботаником Карлом Негели в 1893 г. Первые попытки практического использования бактерицидных свойств серебра представлены в работе Г.И. Серикова, опубликованной в 1907 году. В этой работе описан способ обеззараживания воды путем погружения в нее серебряных пластинок. Дальнейшие работы в этом направлении П.Е. Ермолаева, И.Ф. Александрова и других отечественных исследователей показали, что бактерицидный эффект металлического серебра проявляется только при наличии на его поверхности оксидной пленки или других химических соединений серебра. В своих опытах они помещали серебряную пластинку в чашку Петри на агар-агар, предварительно засеянный кишечной палочкой (бактерией коли). Если поверхность серебряной пластинки не была отмыта от окисной пленки и солей серебра, то через 48 часов вокруг серебряной пластинки на агар-агаре проявлялась видимая невооруженным глазом стерильная зона толщиной в 2-3 мм. В том случае, когда такую же пластинку тщательно отмывали водным раствором аммиака, стерильная зона вокруг нее не образовывалась. По результатам проведенных работ был сделан вывод о том, что бактерицидный эффект при контакте водной среды с металлическим серебром обуславливается его ионами, образующимися в результате диссоциации растворенных в воде соединений серебра. Л.А. Кульским при участии А.М. Когановского, О.К. Лебединцевой, и др. было детально изучены бактерицидные свойства серебряной воды. Исследователями было установлено, что серебряная вода, получаемая электролитическим методом, обладает большим бактерицидным эффектом (при одинаковой концентрации серебра), чем водные растворы хорошо растворимых солей серебра, например, AgNO₃.

Первые клинические и лабораторные исследования по использованию бактерицидных свойств серебра в медицине относятся к концу Х1Х в. В 1895 году Креде применил в хирургической практике органические соли серебра как антисептическое средство при лечении ран. Впоследствии Креде перешел на посеребренную марлю, которую впоследствии признали как хорошее антисептическое средство, пригодное как в домашнем обиходе, так и в военно-полевой практике. В Уфимском тубдиспансере серебряную воду использовали при лечении свищей и язв, образующихся в результате костного туберкулеза и туберкулеза лимфатических желез. Результаты лечения, как правило, были положительные: язвы и свищи, не закрывающиеся у некоторых больных в течение нескольких лет, несмотря на систематическое лечение рыбьим жиром, мазью Вишневского и другими препаратами, после применения серебряной воды на протяжении двух-пяти месяцев полностью заживали. Сотрудники Пермского мединститута рекомендуют аэрозоли и электроаэрозоли серебряной воды (с концентрацией серебра 5-10 мг/л) для применения в комплексной терапии острой хронической пневмонии и отмечают, что эти препараты не оказывают побочного действия и не вызывают аллергических реакций. В.В .Володкина применяла серебряную воду в виде орошений и аппликаций для лечения язвенного стоматита, экссудативной эритемы, длительно незаживающих язв, воспалительно-дистрофической формы пародонтоза. О.Е. Малевич с соавторами провели микробиологические исследования бактерицидного действия серебряной воды на смешанную флору ротовой полости человека. Орошение ротовой полости проводили серебряной водой (с концентрацией серебра до 25 мг/л) в течение 5-7 мин. Процедуры назначали больным с воспалительно-дистрофической формой пародонтоза I, II, III степени, катаральным, язвенным гингивитом. После курса лечения исследователи отмечали отсутствие серозно-гнойных выделений из патологических зубодесневых карманов, повышалась стойкость капилляров, исчезали болевые ощущения, уплотнялась слизистая десен. На основании полученных данных рекомендовано использование серебра в виде электролитической серебряной воды при самых различных воспалительных процессах в полости рта. В 1971 г. Ю.П. Мироненко разработал новый метод терапевтического воздействия — полостной электрофорез. Этот метод апробирован в ряде клиник и получил у специалистов положительную оценку. Полостной электрофорез ионизированным раствором серебра (концентрация 0,5 мг/л, объем от 500 до 1000 мл на одну процедуру, время 30-35 мин, сила тока 1,5-2,0 мА) применялся со стойким терапевтическим эффектом при дисбактериозах различного происхождения, болезни Боткина, для лечения инфекционного гепатита, при острых холециститах, холецистопанкреатите, дуодените, холангите и др. заболеваний.

С открытием антибиотиков и сульфаниламидов интерес к препаратам серебра снизился. Однако в 90-е годы ХХ столетия сотни разработанных к тому времени антибиотиков перестали оправдывать себя. У микроорганизмов, против которых был направлен тот или иной антибиотик, достаточно быстро возникала устойчивость к ним. Химические соединения серебра лишены данного недостатка, при этом спектр их действия распространяется на практически все изученные к настоящему времени виды бактерий (для сравнения — спектр действия любого современного антибиотика не превышает 5-10 видов бактерий). Таким образом, наличие в настоящее время большого количества различных сульфаниламидных препаратов и антибиотиков ни в коем случае не снижает значения использования в медицинской практике серебряной воды, которая является незаменимой при лечении очень многих заболеваний. Возможно применение серебра и для лечения онкологических заболеваний. Беккер описал пациента с хронической костной инфекцией, у которого возникла раковая опухоль на ране. Пациент отказался от ампутации как способа лечения, и настоял на лечении серебряной водой. Через три месяца инфекцию удалось взять под контроль и оказалось, что раковые клетки в ране стали снова здоровыми. Через восемь лет после лечения, когда Беккер последний раз услышал о своем пациенте, тот чувствовал себя прекрасно. Л.И. Таранов показал, что химические соединения серебра обладают значительной противоопухолевой активностью и могут применяться для лечения онкологических заболеваний различной природы. В настоящее время серебряная вода широко используется в различных онкологических центрах в качестве дополнительного лекарственного препарата при лечении больных методом химиотерапии.