Пару слов о «буржуинах»
Продолжение статьи А. Леонидова — «ФЕНОМЕН АНТИ-ДУШИ: ЧЕРНАЯ ГНИЛЬ УКРАИНСТВА». «Бесноватый не рассчитывает получить ничего хорошего по итогам своих беснований. Он вообще не в состоянии понять, что такое «итоги», не может понять связного движения времени, причин и следствий. Он утратил различение между хорошим и плохим – в том числе и для себя самого. Если друг-читатель считает, что я преувеличиваю – пусть вспомнит уроки истории. Индейцы и негры Габона делали себе ритуальные трепанации черепа, грубее говоря – сверлили башку самим себе в экстазе радений демонического культа. Жители Карфагена, беснуясь, сжигали младенцев в бронзовом быке, причем высшим шиком считалось запечь там СОБСТВЕННОГО первенца (для чего хитрые карфагенские дельцы усыновляли сирот до рождения собственных детей, и по закону усыновленный сирота считался «первенцем» семьи). А как вам древние дикости, модные и сегодня: покрыть себе кожу татуировками, проткнуть себе носовой хрящ толстой палкой, и потом ходить с ней в носу? Юн Чжан пишет в своем автобиографическом произведении о том, как ее бабушке «в детстве по древней китайской традиции спеленали ступни шестиметровым куском белой ткани, а потом сломали все кости. День и ночь ноги нужно было держать забинтованными — только тогда ножки девочки становятся идеально крошечными, а сама она «при ходьбе напоминает «нежный ивовый побег, овеваемый осенним ветерком». В те времена, когда женщина выходила замуж, семья жениха, прежде всего, проверяла, какие у нее ноги, большие, то есть нормальные ноги были губительны для репутации всего дома». Суть в том, что когда психика человека находится в состоянии бреда, то он не в состоянии соблюсти ни духовные, ни плотские приоритеты. Бред равно удаляет как Истину Вечности, так и Истину Кратковременности (при том, что они могут противоречить друг другу, но это другой вопрос). Состояние бесноватости есть ОДНОВРЕМЕННОЕ вредительство как цивилизации в целом, так и собственной плоти с кровью, в локальном пространстве. Оттого, что вы воткнете себе палку в нос, не будет лучше ни человечеству, ни вам лично. Но тогда зачем так много людей и так упорно, и даже без обезболивания, это делает?! Начнем с того, что всякий прибор, по мере усложнения увеличивает и риск поломок, повреждений в себе. Увеличиваются как варианты потенциальных поломок, так и общая «ранимость» усложняющегося прибора. В кувалде трудно что-то сломать пальцем, сковырнуть ногтем, а в компьютере достаточно мест, где одного движения ногтем достаточно, чтобы испортить его. Усложняется психика – усложняются и психические расстройства.
Хуже того, по мере усложнения психики появляются новые виды психических расстройств, которые просто не могли бы возникнуть в примитивном состоянии психики. Животное, например, лишено понятия «Родина». Потому ему нельзя навязать и ложной «родины», типа выдуманной Украины или Швамбрании. Даже пожилая овчарка не поймет, что вы перевезли ее в другую страну, или переименовали ту, в которой она служила конвойным псом. Но когда человек становится человеком, поднимаясь над животным миром, он формирует абстрактные идеи, они порождают сакральные идеалы, а после – возможны и извращения на почве служения «ложным богам». Пока револьвер не придумали – он не мог попасть в преступные руки. А как придумали, то появилась вероятность, что преступник его заполучит, и будет использовать совсем не так, как полицейский. Уже строго-логичное противоречие духа и плоти вполне достаточно, чтобы сделать историю человечества очень проблемной. Ведь вы только задумайтесь: даже и безо всякого сумасшествия один и тот же мозг одновременно и носитель Коллективного Разума, и охотничий прибор хищника, помогающий хищнику ловчее прицелится при нападении на других носителей Коллективного Разума! Должен ли Разум хранить в себе наследие предков? Да. А должен ли Разум помогать нам, жить лучше? Тоже да. Разум – он и общий (единый для меня и всех классиков, которые мной впитаны с детства), и в то же время лично, персонально мой. Как представишь – так волосы дыбом от ужаса! Вот персональный компьютер. Он к интернету подключен, как бы к тени мирового разума. Но в то же время он же лично вас обслуживает, добывает вам то, что лично вам интересно. А если вы его используете по работе, то лично вам, может быть, извлекаемое из мировой библиотеки и неинтересно, но нужно в рамках задания. Иногда с помощью личного компьютера исполняете долг служения, а иногда собственные желания. А с точки зрения «железа» и локации это же один и тот же прибор! Противоречие между Коллективным Разумом, размещающим себя в мозге конкретного носителя, и плотскими инстинктами этого носителя гораздо глубже и драматичнее, чем в вышеописанной схеме. Человек – спасатель или охотник? У него есть инструмент (интеллект), который может делать и то, и другое. Может придумать, как накормить миллионы, и может придумать, как их убить. Иногда он изменяет телу хищника, в котором живет с Коллективным Разумом. А иногда наоборот: изменяет Коллективному Разуму, вступив в коррупционную связь с домохозяином, тем хищником, в котором поселился. Марксисты, запутавшись в своих «классах» (неизбежная судьба всех материалистов), НА САМОМ ДЕЛЕ видели и пытались описать схватку между Коллективным Разумом Человечества и Охотничьим Прибором Хищника. Эта схватка рациональна с обеих сторон. Обе стороны в ней связно понимают, чего хотят, и у них есть понимание последствий своих действий.
Есть локальная логика (это выгодно здесь и сейчас), и есть всеобщая логика (это выгодно в долгосрочной перспективе). Они дают разные показания. Никто не удивляется, что спринтер, бегун на короткой дистанции, бежит совсем иначе, нежели марафонец. Всем понятно, что у забега на стометровке свои законы выкладки, а у марафонской дистанции – 42 км, и их нельзя пробежать в стиле спринтера. Поскольку в марксистском дискурсе ОБЕ СТОРОНЫ РАЗУМНЫ, появилась теория «конвергенции», весьма популярная на пике цивилизации (приходящемся примерно на 1970 год, после которого прогресс явно пошел «под гору»). Если у обеих сторон конфликта есть логика, рациональность, то можно же попытаться найти компромисс! Если убавлять у капиталистов циничный прагматизм, а у коммунистов розовый романтизм, то можно найти среднее состояние, в котором «и Богу богово, и кесарю кесарево». Человечество, как выделилось из животного мира (через храмовую этику служения тому, что выше него) – только тем и занимается, что ищет эту «золотую середину». Например, оно разделило время на «рабочее» и «свободное». Смысл в том, что в рабочее время ты делаешь то, что нужно от тебя обществу, а в свободное – то, чего сам хочешь. При таком раскладе ты и не раб, и не свободный, а нечто среднее, что всегда не устраивало максималистов. Рабов пытались сделать целиком рабами – чтобы никакого им свободного времени на «баловство». Свободных пытались сделать полностью свободными (т.е. полными паразитами общества), чтобы они следовали только своим личным желаниям, и никакой «принудиловки»… Но – к ужасу марксистов, доселе контуженных уроком, который преподала им жестокая история – мир не исчерпывается двумя логиками с их равно-разумным пониманием вещей. Кроме угнетателей «выгоды ради» и угнетеных «страха ради иудейска», в мире есть еще огромное множество бесноватых. То есть тех, кто ни общую картину мира, ни объективное положение собственной персоны в этом мире осознать средствами разума неспособен. Бесноватый крушит и свое, и чужое, не различая их, в экстазе и приступе бешенства. Рационалисты этого понять не могут. Не в состоянии понять хрупкости их мирка, возведенного веками просвещения, за пределами которого – черная зыбь клинического безумия, неспособного к здравому смыслу и даже простейшем расчету. В игру вмешивается «третья сторона», которая уже и не «правая» и не «левая», и описать которую в терминах политики нельзя – а токмо в терминах психиатрии. Это и есть тот «ад безумной толпы», которого так боялись и консерваторы, и революционеры, в равной мере приверженные пусть разным, даже противоположным, но рациональным схемам.
Если человек не безумен, то на любом уровне цинизма для него ложь остается ложью, глупость – глупостью, и маразм он трезво воспринимает только как маразм. Цинизм позволяет пользоваться ими, но не позволяет их переименовать. То есть босс-англосакс, не лезущий в пекло, и регулярно подчеркивающий, что лично в пекло не полезет (деньги возьму, а воевать не буду!) – прекрасно понимает, что украинцы – дебилы. Это понимание он беспощадно выражает в очевидной разнице между собственным и их поведением. Всякий, кто воюет чужими руками, подчеркивает, что собственные руки умного человека – не для этого. Украинцы нужны как дебилы, и используются как дебилы, с ясным пониманием, что они только дебилы и никто больше. Циничный человек разумен – что и оставляет возможность найти с ним какие-то точки соприкосновения. Например, активно используя дебилов, он сам не хочет стать им подобным, подчеркнуто дистанцируется от дебилизма. Даже самый махровый угнетатель, пока он не сошел с ума – умеет отличать средства от целей. Это искусство – в сущности, сформировало человеческий Разум. Гораздо хуже, если угнетатель «тронулся рассудком», превращаясь из вора в маньяка-потрошителя. Как мы уже неоднократно писали, для садиста зверство – само по себе награда. Садисту не нужны деньги за кровавую расчлененку – он наслаждается самой этой расчлененкой, как самоцелью. Мучает кого-то – значит, жизнь удалась, и никакой икры, ни черной, ни красной, поверх этого намазывать не требуется! Если духовный человек хочет блага для всех, а бездуховный только для себя, то бесноватый – живет по принципу «ни себе, ни людям», столь явно проявившемуся в кровавом садизме украинства. Бесноватый не понимает, «что такое хорошо, а что такое плохо». И не только в общественном, но и в личном смысле (почему циники никогда не бывают бесноватыми и наоборот). Циник захватит имущество – и, как только оно стало «моим» — оберегает свое, как зеницу ока. Трогательно заботится о частной собственности. Ну, а как иначе?! Она ж моя!!! То, что там нечто общественное за забором – так хрен бы с ним, не мой интерес, но мое-то должно храниться, как положено! Когда столкнулся с кровавым мурлом бесноватых – начинаешь мечтать о враге-цинике, как о сладком сне. Ведь оный все знает: что ему нужно, и зачем оно ему нужно, и что он делать с ним будет, и т.д., и т.п. Что касается украинствующего дегенерата, то мы видим, что он к своему столь же жесток, сколь и к чужому. Одержимый черным духом разрушения, эта апокалиптическая фигура вообще не делает различения, сокрушая все с неистовой слепой яростью на своем пути. Бешеная собака кусает всех: и тех, кто ей угрожает, и тех, кто просто мимом шел, и тех, кто от нее убегает…
Запад, как антицивилизация, обречен был сформировать носителей антидуши, что он и сделал в лице украинского фашизма, бессмысленного и беспощадного. Изначально-то антицивилизация хотела лишь защититься от Коллективного Разума Человечества, по мере своего развития превращающегося в приговор ее частной собственности. И устами вполне себе рационального, очень хорошо образованного юриста и политика Т. Маколея Запад сам и сформулировал этот приговор цивилизации. Удивительно – но страх помог ему сформулировать много лучше, чем его противникам! Т. Маколей был противником демократизации английского политического строя. В 1842 г. при обсуждении второй чартистской петиции, требовавшей всеобщего избирательного права, Маколей заявил, что это требование противоречит политическому строю Англии, поскольку последний основан на частной собственности. Маколей, как рационалист, видит в избирателях рациональные личности, и потому убежден: дай бедному большинству голос – и оно отберет собственность у богатого меньшинства. А как иначе-то?! – недоумевает рационалист Маколей. По-другому то никак! В их рациональном мирке, где они жили вдвоем с Марксом, в равной степени не понимая политической силы клинического безумия… Маколей поставил перед англосаксами эту дилемму: выбрать между общественным прогрессом и защитой частной собственности. Англосаксы помучились – и приняли решение. Если развитие цивилизации отрицает частную собственность – тем хуже для цивилизации! И дальше англосаксы стали делать то, что Маколей не мог себе представить: они стали разрушать разум, логику, здравый смысл, способность связно мыслить, понимать причинно-следственные связи, и т.п. Англосаксы поняли, что в рационализме Маколея живет обреченность их мира: Маколей не в состоянии выйти за грань разума, в зазеркалье безумия. А спасение только там: чтобы планета не стала коммуной, она должна стать сумасшедшим домом. Маколей на такое был пойти не способен – а вот его потомки сумели переступить грань. «Защита Маколея» — это заговор обреченных. Ну, вот представьте, что они бы и дальше так, честно и логично, отстаивали бы свою собственность против всеобщих выборов! Ну, ведь очевидно, что их бы сломали, к бабке не ходи… И тогда, на смену честному старику Маколею появляются такие, как А. Даллес, которые делают ставку на обезумливание масс. Мы защищаемся, чтобы выжить – говорит Даллес – и если для этого нужно будет свести с ума все человечество, то мы не остановимся, не дрогнем…Украинство с его антидушой – продукт курса на тоталитаризм безумия, на власть психиатрического диагноза. Украинство находится «по ту сторону» рационального диспута, к нему неприменимы аргументы критического разума, причем никакие. С украинским дегенератом не может дискутировать ни романтик, ни циник.
Потому что украинство живет в своих фантомах и галлюцинациях, и абсолютно глухо к любому голосу из объективной реальности. Украинство прошло долгий путь к подмене исторической науки жанром «фентези», к подмене экономической науки «симпатической магией», к подмене собственного «Я» (пусть даже и плотского, бездуховного) на антиличность беса, паразита, подселившегося в мозг из иномирья, зазеркалья, Преисподней. Противопоставив себя цивилизации, украинство противопоставило себя и человеку, со всеми его, даже примитивно-животными, представлениями о пользе, благе и выгоде. Бесноватый не ценит не только чужого, но и своего. Ведь давно известно, что цель беса – извести под корень род человеческий, толкнуть каждого на самоубийство. Что бесы на Украине и делают. А украинствующие юроды, забесовленные, им в этом помогают» (А. Леонидов, команда ЭиМ). Ну да черт с ними, с бесноватыми, поговорим лучше о «буржуинах». И в этом нам поможет Ал. Берберов со свое статьей — «МГЛА: СЖИГАЯ МОСТЫ ЗА СОБОЙ…». «Люди пришли к поддержке частной собственности методом аналогового мышления. Упрощенно говоря, это способ мыслить через подобия. Допустим, у меня есть дом. И я не хочу, чтобы его у меня отняли. Мысля через подобие, я переношу свои чувства на соседа. У него тоже есть дом, и он не хочет, чтобы дом отняли. Если у него отнимут дом (метод подобия), то и у меня могут отнять. Правда, есть одна закавыка. Подобие не предполагает полного тождества. Подобные дома – различны. Допустим, у меня крыша коньком, а у соседа плоская. Но это – для метода аналогий – неважно. У него дом, и у меня дом, а какая крыша – неважно. Допустим, он купил дом давно, и за советские рубли. А я недавно и за российские. Он купил за тысячу, а я за миллион, тоже, формально говоря, разница. Ну и что? Дома получены разными путями, у них можно найти архитектурные различия, они разного метража, но все это неважно: метод подобия настаивает на выделении главного: и то дом, и это. Остальное – несущественные детали. Можно поэтому говорить о «священной частной собственности», если включить ее в универсальное правило всех мировых религий, т.н. «золотое правило нравственности». Я не хочу, чтобы другого человека обобрали, потому что не хочу, чтобы обобрали меня. Если собственность находится органично внутри «золотого правила нравственности», то там она сочетается с запретом на воровство, насилие, шантаж, и т.п. Иначе говоря – украденное не становится собственностью вора, а «отжатое» силой – бандита. Когда вор требует, чтобы у него не конфисковали краденного, на основании принципа «священной частной собственности», то это аннулирует принцип в ничто. Разумеется, капитализм (т.е. естественный строй, закон джунглей) не дает частной собственности в рамках золотого правила нравственности. Здесь понятие о собственности предельно проституировано.
Глубинная и первичная философская основа собственности при т.н. «капитализме» (законе джунглей) – НОМИНАЛИЗМ. Ключевым предметом критики реализма (еще со времен Средневековья) для номиналистов является то, что общие имена применяются не только к классу вещей как к целому, а и порознь к каждой отдельной вещи из этого класса. «Универсалий (общих понятий) не существует, это химеры сознания». В приложении к собственности это означает, что «собственности вообще» (как и любой универсалии) не существует. Говорить про свой и чужой дом, что это «одно и то же», «собственность» — неправильно (с точки зрения номинализма). Если реализм опирается на метод подобий, игнорируя отсутствие тождества, то номинализм опирается на отсутствие тождества, игнорируя любую подобность «иллюзорное» приблизительное сходство. То есть не существует единого института собственности; у каждого собственника свой институт собственности. Практический вывод: если у меня что-то отбирают, то это очень плохо, а если я у другого отбираю – то это, может быть, очень даже и хорошо. Вдруг мне прибавится?! Реалист говорит: собственность либо священна, либо не священна. Одно из двух. Но для этого требуется обобщение всех подобных случаев владения, которое номинализм фундаментально отрицает! Нет «собственности вообще»! Есть моя и не моя! Моя, говорит номиналист, не спорю, священна, а чужая-то с какого хрена?! Оттого, что эти чудаки на буквы «м», реалисты увидели сходство некоторых черт в моем и чужом доме? Так это – настаивает номиналист – обманчивое сходство! Ночью все кошки серы, но не потому, что они серые, а потому что зрение наблюдателя слабое… Со времен Фомы Аквинского и его противников-номиналистов в Европе действуют два взгляда на частную собственность. Сущностный и номинальный. Сущностный построен на приоритете подобия, а номинальный – на имени, бумаге, печати. Кратко выражая формулу номинальной собственности – «что правящая сила признана (поименовала) твоей собственностью, то и есть твоя собственность». Такой подход не только враждебен томизму (в котором собственность есть частный случай общего «золотого правила нравственности»), но и стирает всякую грань между владением и хищением. Для того, чтобы утвердить номинализм в области частной собственности, англосаксам потребовалось даже отбросить традиционное для всей Европы «римское право» и выдумать свое собственное, англосаксонское (краткая суть которого – «судья всегда прав, не он служит закону, а любой закон лишь справочное необязательное пособие для судьи»).
Исторически это было связано с нормандским завоеванием Англии, когда земли захватывались заморскими разбойниками, а после объявлялись наследной «священной» собственностью. С римским правом такое проституирование собственности никак согласовать не получалось, и потому породили англосаксонскую систему «права». Ну, чтобы вы лучше понимали, вообразите модельную ситуацию. Жил да был очень ответственный и совестливый контролер ананасов. Он их на таможне проверял, и если ананасы гнилые, то не пускал в страну. А если качественные – то ставил свою печать, штемпель. Чисто для удобства, чтобы дважды одно и то же не проверять, подтверждая факт добросовестной экспертизы содержимого ящика по существу. Это называется «реализм» (иногда – «реализм средневековый», в честь первых философов-реалистов). А потом пришел другой контролер ананасов. И этому контролеру вообще было похрен – что внутри ящиков. Он сказал так: «вся сила в штемпеле». На что я ставлю штемпель – то годно. А на что не ставлю – то негодно. Что НА САМОМ ДЕЛЕ (в реальности) внутри ящика – не ваше собачье дело. Ваше дело – смотреть, есть штемпель или нету! Эта притча вкратце разъясняет разницу между римским и англосаксонским правом. Что британская корона признала (может быть, из симпатии, или за взятку, или по очевидной ошибке) ТВОЕЙ собственностью, то и есть твоя собственность. Штемпель поставлен — и все. И твои оппоненты могут не трудиться доказывать, что собственность украдена, что ее предыдущий владелец убит тобой, что нарушены те или иные (или вообще все) божьи и человеческие законы при ее силовом (или мошенническом) захвате. Вся эта байда интересует только томистов – а британцы номиналисты. У них есть инстанция, которая раздает имена – а почему, никому объяснять не обязана. Если она назвала ежа «оленем», то считай ежа оленем. Назвала фашизм «демократией» — значит, так и считай. Назвала самозащиту «агрессией» — значит, считай ее агрессией. Ну, и дальше, по Оруэллу (описывавшему АНГЛИЙСКОЕ общество): война – это мир, голод – это изобилие, правда – это ложь, и т.п. Дело не в том, что номиналисты лгут. А в том, что они философски, на уровне теории познания не считают объективную реальность возможной и существующей. В их картине мира правда не отвергнута – ее там просто изначально нет. А на нет – и суда нет, как говорит народная пословица. Нельзя предать или нарушить то, что отсутствует, как нельзя сожрать несуществующее яблоко. Философия рождает право. Право рождает отношения. Все Православие, и половина католицизма (томизм, реалисты) выстраивают общественные отношения на принципе подобия, превращая множество частных владений в общее, общественное достояние.
Звучит странно, даже парадоксально, но для томиста собственник потому владеет СВОЕЙ собственностью, что не покушается на ЧУЖУЮ. И за этот отказ от покушения он получает право иметь свое. Но англосаксонская правовая система предполагает НЕЧТО ОБРАТНОЕ: своя собственность как раз и складывается из расхищения чужих имуществ. Это и понятно: а как иначе может закрепить за собой собственность морской пират, колониальный мародер, лендлорд-«огораживатель», работорговец и рабовладелец? У всей этой публике, как писал Бродель «построившей себя из материала колоний» было только одно удостоверение собственности: номинал, королевская жалованная грамота. Как добыта собственность – не важно, а важно, чтобы печать была на месте, и не фальшивая, и бумага была гербовой, и т.п. То есть вся собственность была сведена к формальному соответствию формальным номиналам. Не к качеству поведения, практики, а к качеству бумаг. Так рождалось чудовище. Английская королева не стеснялась на людях ходить в бриллиантах, в буквальном смысле слова содранных с трупов династии Романовых в России. Как, впрочем, и бриллианта «Кохинор» в короне, добытого мародерами в Индии «со штыка»… Основополагающий принцип англосаксонского права (вновь проявившийся в наши дни беспрецедентным многомиллиардным и открытым разбоем) – священна не всякая собственность, а только твоя. И – отчасти – тех, кто с тобой в доле. Пока ты с ними не поссорился. Для сравнения: в России к собственности относятся совершенно иначе. В годы Крымской войны царь приказал продолжать выплаты по британским займам частных лиц, мотивируя это именно священностью частой собственности. Да, Англия подло напала на нас, но при чем тут ее граждане? У них есть права на собственность, и права эти священны, даже в воюющем с нами государстве… Я не говорю, что это хорошо – но это исторический факт. Реалист, если уж признает собственность священной, то не только свою. А, как говорил А. Райкин – «мы его не любим – он тоже пришел». Если мой дом – мой, то чужой дом – не мой. Что касается англосаксов, то для них «мой дом – моя крепость», а чужой – крепость, которую предстоит штурмовать. Понимая все это, мы нисколько не удивляемся, что торжество англоязычного мародера в деле защиты частной собственности стало защитой ТОЛЬКО ЕГО собственности, и больше ничьей. Новый мировой порядок» американского рейха не отрицает частную собственность, но и не защищает ее. Он занял наихудшую, наиболее криминальную из возможных позиций: отказ от единого закона по отношению к собственности. Она для США – как мед у Винни-Пуха «очень странный предмет: только вот был – и его сразу нет». Если некий субъект в странном колпаке (американский судья) тебе друг, или хотя бы не враг – то он стукнет молоточком, и дом твой.
А если нет – то таким же элегантным движением дом перестает быть твоим. Или многомиллиардные золотовалютные резервы в западном банке… Номинализм (номинальная демократия) строится на том, что сущность не важна, никому не интересна, и вообще ее нет (все относительно, все субъективно, у каждого свой взгляд, и т.п.). В этом хаосе, в котором объективной сущности нет, да она и не важна никому – особое значение принимает воля «имянарицателя». Реалист начнет ежа определять по лапкам, иголкам, мордочке, анатомии, тому-сему, пятому-десятому… А для номиналиста это ни к чему, он сразу спросит, где бирка и кто заверил. Потому как бирки бывают и фальшивые! Но если доказано, что бирка настоящая, и что штемпель на ней подлинный, то перед вами «северный олень», а весь в иголках и без рогов – потому что болел в детстве. Это действует в политике (номинальная демократическая система, «общество спектакля»), это же ТЕМ БОЛЕЕ действует в куда более важной, чем балаган якобы-выборов сфере собственности. Она и не ваша, и не общественная. И не частная, и не коллективная. Она не имеет функции обобщения, расширения единой нормы права на все свои случаи и проявления. Она служит тому, кому ее дала Сила, и только до тех пор, пока Сила не передумала. Есть, мол, в тундре никелевый комбинат мирового уровня, и хочу, чтобы его владельцем был некто Иванов! На каком основании? Да, признаться, без оснований… Я так хочу – вам мало, что ли? Берите бумагу и пишите: у комбината появился частный собственник, и его фамилия Иванов… То, что таким образом (через номинализм в системе правообладания) получено – точно таким же образом и отбирается. Надоел мне Иванов – пусть забирает свои игрушки, и не писает в мой горшок! Никогда такого не было – и тут опять: Иванов, который не имел к никелевому комбинату имени товарища Сталина никакого отношения, снова не имеет к нему никакого отношения… В последние десятилетия Запад завершает полный контур такой антисистемы, хотя корни ее, как мы видели, англосаксы заложили еще в Средние Века. Но на то и корни, чтобы идти глубоко! Сегодня то, что называется «беспределом» из эпизодических эксцессов (пусть даже и частых) превращается в базовый и постоянный принцип владения (точнее, невладения) частной собственностью на Западе. Не стройте иллюзий: ни у наследника, ни у покупателя собственности на Западе – очевидным образом НЕТ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ! Единственное, что у него теперь есть – это переменчивая благосклонность «банды Байдена», которая ПОКА ему разрешает чем-то попользоваться. Но, как уже сто раз доказано – в любой момент может перечеркнуть всякое право собственности легко и непринужденно, так же легко, как она перечеркивает результаты выборов в США. Некоторые люди за это называют западные правящие масонерии «троцкистами, леваками», строителями «казарменного социализма», подчеркивая то надругательство над правом частной собственности, которое у нас на глазах развернулось.
Вряд ли они, конечно, троцкисты идейные; но то, что они сгоняют бывших собственников в некие бесправные «трудармии» — факт. По принципу: у тебя нет ничего СВОЕГО, у тебя есть только то, что дала тебе «банда Байдена». В их идеале это должно касаться и мозга: никаких собственных мыслей, только те, которые тебе СМИ вложат в голову. Человеку с таким состоянием мышления будет легче принять свое бесправие и неимущее положение. Точнее, став зомби, он вообще не заметит, что ВСЕГО ЛИШЕН. Чего себе и вам НЕ ЖЕЛАЮ!» (Ал. Берберов, обозреватель ЭиМ). Как видите, И Берберов, и Леонидов описывают «буржуинов» очень похоже, однако причины их появления в человеческих обществах у них разные. У Леонидова – это локализм (концепция, используемая в политической философии для объяснения местного приоритета). А у Берберова – номинализм (философское учение, согласно которому названия таких понятий, как «человек» — это не собственные имена цельных сущностей, а общие имена или «универсалии»). И как ни крути, но правы оба автора, более того, вполне возможно найти и другие причины появления «буржуинства», как одной из сущностей нашего мира, было бы желание. И любое подобное объяснение будет опираться на «животную составляющую» психики человека (на его подсознание). Точно так же поступил и автор этого сайта, взяв за основу поведения людей особенности работы их подсознания, и разделив всех людей на шесть психологических категорий: «автономы», «свободные эксплуататоры», «ведомые эксплуататоры», «трудно эксплуатируемые», «легко эксплуатируемые» и «козлы отпущения». И вот, что интересно — «буржуинами» могут стать представители любой психологической категории (как с родителями повезет), за исключением «автономов». Ну а ядром всего «буржуинства» являются представители «свободных эксплуататоров», главными особенностями подсознания которых являются: — доминирование соревновательного инстинкта над социальным, во-первых, — и доминирование инстинкта собирания материальных ценностей над всеми остальными, во-вторых. Антагонистами этой категории людей являются «автономы», у которых социальный инстинкт доминирует над соревновательным. Именно между представителями этих категорий и идет «классовая борьба», о которой в свое время написали Маркс и Энгельс. Очевидно, что представители всех других категорий (если, конечно, они не стали «буржуинами») подвергаются эксплуатации со стороны свободных и ведомых эксплуататоров. И потому, они собираются на территории «автономов», где «эксплуататоры» их не могут достать. Вот и выходит, что ядром для всех эксплуатируемых людей являются «автономы». Ну а какое объяснение появления «буржуинства» выберете Вы, уважаемый читатель, дело исключительно Ваше.