Разум – подсознание и «золотая середина»
А для начала автор предлагает своим читателям познакомиться с обзором Михаила Кунцева — «Англосаксы-миру: «убивая русских, не забывайте умирать сами». «На фоне глубочайшего экономического кризиса и деиндустриализации, а также массовых протестов в соседней Франции можно было бы предположить, что властям ФРГ пора задуматься. Но нет. Потому что нет ни властей у ФРГ, ни самой ФРГ. А есть захваченная и методично вымариваемая территория, населенная аналогом индейцев… Правительство Германии согласовало проект федерального бюджета на 2024 год. Сократили все, кроме военных расходов. Военные расходы на радость США впервые с 1991 года рассчитаны, исходя из целевого показателя НАТО в 2% от ВВП и составят порядка 70 млрд. евро. По сути — крупнейшие траты со времен Гитлера. Социальный сектор резали круто: особенно досталось мерам по поддержке демографии. Правящим Западом сатанистам не нужны дети вообще, ни отдельно взятые немецкие дети. И вот агент среднего уровня, жалкий и злобный Олаф Шольц лично выступил в поддержку статьи бюджета, предусматривающей сокращение выплат семьям с двумя и более детьми. Ребята, не русскими! Немецкими! Это они решили Россию так наказать — вымирать ей на зло, плодовитым мигрантам на радость! Плюс планируется понизить лимит совокупного дохода, после которого можно было бы рассчитывать на пособие по уходу за ребенком. Предыдущий «потолок» Шольц назвал «очень, очень высоким» и заслуживающим пересмотра. Здорово же, правда? Турок и арабов около 20% в Германии, а скоро будет больше половины. Немцы — вымирающий реликт. Смерть нации — плата за «демократию». Хотели на демократии покататься — любите и саночки с гробами возить! Согласно предварительным подсчетам, выплат лишатся порядка 435 тыс. семей. На чем планируется сэкономить около 290 млн. евро. На фоне раздутого военного бюджета, который в 24 раза больше, чем урезанные льготы, данная экономия выглядит достаточно нелепо. Учитывая и без того печальную демографическую ситуацию среди коренных немцев. Коэффициент рождаемости среди женщин с немецким гражданством составляет 1,49. А среди мигрантов — 2,01. Таким образом, даже последние не дотягивают до уровня воспроизводства. Немцы же и вовсе год от года сокращаются. Тут стоит отдельно отметить, что на сдвиг рождаемости в пользу мигрантов играют достаточно неплохие социальные пособия. О сокращении которых, к слову, Шольц не заикался. Они будут сохранены в полном объеме. Пожилых людей в стране становится все больше, чем молодых. В Германии в принципе наблюдается рекордная нехватка молодежи. По данным Федерального статистического управления за 2022 год, только 10% населения были людьми в возрасте от 15 до 24 лет.
Граждан же старше 65 лет в стране 20%. В общем-то ситуация для Европы классическая. И все это происходит параллельно с рецессией, ростом госдолга, расходы на обслуживание которого растут как на дрожжах. Так, если в 2021 году на это ушло 4 млрд. евро, то уже в 2024 году, по прогнозам, эта величина будет в (!) 10 раз больше — свыше 40 млрд. евро. Не забываем и о деиндустриализации, которая и не думает поворачивать вспять. Так, последним данным индекс PMI по промышленности уже составляет 40.6 пунктов (все, что ниже 50 — говорит о стагнации). Для понимания, это можно сравнить с показателями уровня наших «лихих» 90-ых. Конечно, это еще не самые жесткие 1991-92 годы (примерно сравнимо с PMI около 30). Но тренд идет куда-то туда. США не скрываясь, перетаскивают к себе энергоемкие предприятия из Германии. Логично предположить, что делается это вместе с инженерным корпусом. В итоге в дополнение к вышесказанным цифрам по спаду рождаемости, падает и доля образованного работоспособного населения. Перетекают и инвесторы, вероятно, потерявшие всякую веру. Так, отток инвестиций из экономики в прошлом году составил 135 млрд. евро. Для сравнения — вложили только 10 млрд. Разрыв колоссальный. Чем занимается в это время Шольц и компания? Закрыли АЭС, объем выработки которых ранее составлял 36,5 ТВтч. Для сравнения — это больше, чем годовой объем потребления электроэнергии в Ирландии. Про отказ от газа и вовсе говорить не приходится. Плюс наложили рестрикции на северную ветку нефтепровода «Дружба». И обещали довести долю ВИЭ до 80% к 2030 году. В общем, комбо. Зато приняли Стратегию национальной безопасности, в которой объявили Россию главной угрозой. Хотя на немецких интересах поставили крест уже после теракта на «Северных потоках». Германии нет. Есть уничтожаемая резервация «новых индейцев» (Михаил Кунцев, обзор новостей для ЭиМ). И это, в общем-то, понятно, — количество «арийцев» (обладателей гаплогруппы R1a) среди немцев составляет 15% – 25%. При этом среди англичан, испанцев, итальянцев и французов они практически не встречаются (больше всего среди итальянцев – 3%). А среди русских их количество колеблется в разных районах страны от 25 до 65%, кстати, в отдельных районах Индии и Пакистана их количество достигает 72%. А все «эрбешники» (англосаксы – обладатели гаплогруппы R1b) испытывают к «арийцам» чувство «ревности младшего брата по отношению к старшему брату». И их среднее количество составляет 70 – 95% у британцев, 70% — у испанцев, 60% — у французов, по 40% — у немцев и испанцев, и лишь 7% среди русских. Короче говоря, немцы – явно не русские, но и англосаксами их назвать никак нельзя (по мнению тех же англосаксов, немцы ближе к русским, чем к ним). Именно по этой причине, им «на орехи» и достается больше других. В любом случае, любое общество (и любой отдельный человек) является таким, каким он себя идентифицирует. А немцы почему-то решили, что они — «высшая раса», за что англосаксы, которые высшей расой считают себя, их и недолюбливают.
Согласно Википедии, «арийцы» или «арийская раса» (от арии) — псевдонаучный термин, раса, расовая группа, заявленная как включающая в себя индоевропейские народы и их предков. Часто утверждается, что «арийцы» физически и интеллектуально превосходят другие расы и являются культуртрегерами, распространителями высокой культуры и основателями великих цивилизаций древности и современности. Идея была выдвинута в XIX веке авторами расовых теорий, использовалась различными расистскими и антисемитскими авторами, была связана с нордизмом и получила широкое распространение в XX—XXI веках в рамках национал-социализма, определив его расовую теорию, неонацизма и неоязычества. В национал-социализме «арийцы» рассматривались как «раса господ», вершина «расовой иерархии». Короче говоря, данный термин носит в себе ярко выраженную негативную коннотацию. А между тем, если отбросить все представления о превосходстве одной расы над другой, ничего негативного в данном термине нет. Как ни крути, а наша планета представляет собой «общежитие» сразу для нескольких рас, отличающихся друг от друга на генетическом уровне. И согласитесь, что термины арийцы и англосаксы звучат лучше, чем «эрашники» и «эрбешники». Термин «арии» использовался в качестве этнокультурного самоназвания индоиранцев и создателей древний религиозных текстов Ригведы и Авесты, пользовавшихся санскритом и иранскими языками (индоиранской ветви индоевропейской языковой семьи) и живших в Древней Индии и Древнем Иране. Именно это обстоятельство автор и имеет в виду, когда говорит об арийцах. И главным носителем генетических отличий между различными расами являются женщины, а не мужчины. Одновременно, способность женских Х-хромосом обмениваться большими фрагментами молекулы ДНК, позволяет нивелировать различия между различными расами. Однако эта же способность затрудняет генетикам — определение предков по женской линии. Именно по этой причине, гаплогруппы у женщин определяются генетиками по особенностям строения молекулы ДНК митохондрий, живущих в их организме. В любом случае, психологические особенности той или иной расы определяются особенностями их «коллективного сознания» (менталитетом), а не генетикой. Тем не менее, свое влияние оказывает и генетика. Главной же психологической особенностью англосаксов, которая продиктована именно генетикой, является их стремление к доминированию. Другими словами, фашизм «в крови» англосаксов, а не немцев. Ну а немцы просто поддались «дурному примеру» англосаксонского (итальянского) фашизма. Ведь «дурной пример, как известно, заразителен», тем паче, что англосаксов и в Германии хватает. В общем, если бы генетика в фашистской Германии была бы на той же высоте, как сейчас, они обнаружили бы среди своих жителей достаточно много арийцев, и сильно бы удивились, что в России, Польше и прочих восточных странах Западной Европы (включая прибалтийские республики) их значительно больше, чем в самой Германии. Но самое удивительное заключается в том, что немцы не считали арийцами французов, где их по современным научным данным, действительно, практически нет.
А вот что по этому поводу (и не только) пишет Отец Василий в своем труде «Общая Теория Цивилизации»: «Важно понимать, что всякое деструктивное насилие, как физическое, так и духовное, есть продукт чьей-то чрезмерной личной свободы. Так мы определяем онтологическую пару: Необоснованная прихоть <=> Достаточное (убедительное) основание. Эти противоположности отличают здравые социальные нормы от деструктивных тираний. Подчеркнем: насилие применяют и те, и другие. Вопрос лишь об основаниях насилия: уважительны они или блажь психопата? Не всякое убедительное (для современников) основание есть абсолютная, объективная Истина. Кроме необходимого насилия и безумного произвола есть третье состояние: добросовестного заблуждения, ошибки в аргументации. Но добросовестное заблуждение опирается на Разум и преодолевается тоже средствами Разума в рамках научного мышления, конструктивной дискуссии. Одно дело, если бы китайцы ломали девочкам ноги, убежденные, что это необходимо для женского здоровья. И совсем другое – в силу каприза, нелепой прихоти императора, которому «нравилась походка лотоса». Добросовестное заблуждение – есть неправильное, но служение. Необоснованная прихоть – суть есть проявление самодурства, самоволия, животности. Цивилизация выдвигает и силой поддерживает нормы, которые для нее необходимы. И тут нет места для либеральных «свобод». Поощряемое поощряется, потому что признано нужным, а не потому, что кому-то так хочется. И вредное пресекается, потому что признано общественно-вредным, а не потому, что кому-то лично не симпатично. Наука в ОТЦ выступает средством коррекции поощрений и запретов внутри ЦОЖ. Одни запреты оправдывают себя и служат прогрессу. Другие нелепы, случайны, гримаса истории – и в ходе научных изысканий они выбраковываются, аккуратно (чтобы не повредить сакральности в целом) удаляются. Потому что у цивилизации есть три вещи, которые нельзя путать: 1) Идеал, к которому она стремится. 2) Добросовестные заблуждения, ошибки в пути к идеалу. 3) Злонамеренное отрицание идеала, продиктованное инстинктами особи, стремящейся вернуться из ЦОЖ в дикое, животное состояние. Например: 1) Есть представление о семье и семейных ценностях. 2) Есть контрпродуктивные формы контроля за семьёй и соблюдением семейных ценностей: чрезмерные или уводящие не в ту сторону. 3) А есть разнузданный блуд, отрицание семьи, как таковой. 1.9. Виды Цивилизаций: идеальная, реальная и антицивилизация. Советизм и либерализм на шкале цивилизованности.
Исходя из выше сказанного ясно, что существуют: 1) Идеальная цивилизация, как проект. 2) Реальные несовершенные формы, смешивающие в себе идеалы, ошибки, деформации, и деструктивные элементы-пережитки. 3) Антицивилизация – как движение в противоположную вектору социального прогресса сторону. Когда речь не идет о добросовестной ошибке, а именно о попытке регрессоров и патологических эгоцентриков «погреть руки на пожаре библиотек». Что тут важно понимать? Между вектором цивилизации и антицивилизацией — пропасть. Антицивилизация не заблудилась в пути, она не кричит «ау!», она вполне сознательно движется в обратную сторону (дорогой деградации и регресса). Между идеальным состоянием и добросовестным заблуждением нет пропасти. Весь прогресс истории – есть преодоление заблуждающимися своих заблуждений. «Мы думали, что это полезно, но потом опыт и логика доказали нам, что мы ошибались». Добросовестные заблуждения – не только тормоз на пути прогресса, но и сам путь. Чтобы найти – нужно искать. А не ошибается только тот, кто ничего не делает. Чем сложнее предмет поиска, тем сложнее и путь Разума к нему, тем больше разных сбоев и недочетов. Если ведутся поиски – то будут и ошибки. Если поисков не вести – ошибок не будет, как и вообще ничего не будет. Животный мир избежал всех ошибок цивилизации (у хомяков нет «движения чайлдфри», например) – но животный мир избежал и самой цивилизации. Поэтому наихудший выбор – это либерализм и либертарианство, поощряющие заведомо и скопом все человеческие слабости и низшие инстинкты. Это не ошибка поиска (которых, с лихвой, хватало у КПСС), а отказ от поиска. И в этом принципиальная разница между советизмом и либерализмом. Советизм имеет шанс вырасти вверх, к преодолевающим ошибки формам. Либерализм «растет вниз», у него сам вектор движения обратный, вектор сброса культурного наследия в угоду нарастающей и всепоглощающей животности. Потому успехи советизма – успехи цивилизации, хотя их, конечно, нельзя отождествлять: желудь не дуб, но из желудя, при ряде условий, может вырасти дуб. Провалы советизма – это провалы всечеловеческой цивилизации, неудача в ее многотысячелетних поисках. У либерализма обратная динамика. Его успехи – это провалы цивилизации. А его провалы – успехи цивилизации. Потому что если ехать в обратную от цели сторону, то чем хуже едешь, тем ближе к цели. Сложность ОТЦ в том, что она, как бы, между двух огней. С одной стороны, в целях прогресса нужно выдерживать основной вектор цивилизации (превращение убивающих друг друга особей в помогающих друг другу клеточек единого организма Человечества). С другой стороны, всякая реально-историческая форма обречена содержать в себе извращения и сектантские выходки, трагические пережитки мрачного прошлого, вкрапления дикости или маразма в сплав текущих реалий жизни. А потому всякая историческая форма, в которую отливается жизнь людей в конкретную эпоху – под прицелом критики ОТЦ.
Можно снизить долю посторонних примесей в социальном сплаве, но получить идеальный монолит – вряд ли в обозримом будущем возможно. Главное значение, посему, обретает ШКАЛА ЦИВИЛИЗОВАННОСТИ, по которой можно двигаться вверх или вниз. Разработка индикаторов для этой шкалы – важная задача ОТЦ. Чтобы двигаться вверх – надо сперва определить, где верх и что есть верх. Для того чтобы избежать сползания вниз (в мезозойские болота) – надо понимать, что есть человеческий низ, и что способствует его гипертрофии. Общество, лишенное ОТЦ, оказывается, в сущности, заложником случайно-господствующих в нем сил. Силы эти, в силу случайности их лидерства, грубы и животны. Они не управляют, а доминируют. Если у корабля нет курса, то корабль шарахается по воле волн и ветра, им рулят произвольно и бесцельно. Для того чтобы корабль имел смысл движения – нужно проложить ему курс движения. Иначе движение будет замкнуто в бессмысленные блуждания с выходом на изначальную точку. Прежде чем мы начнем получать от жизни, чего хотим, нужно ясно и четко сформулировать – чего мы хотим? Поставить условие задачи – без этого не может быть решения задачи. При бесцельности общественной жизни и наука и власть – деструктивны. Ведь решение узкоспециальных и текущих задач уводит их в сторону от «торной дороги цивилизации». Одна задача – «как сделать так, чтобы в будущем у каждого был достаток» и совсем другая – «как лично мне украсть миллион конкретно сейчас». Понятно, что вторая задача перечеркивает первую. А ставить задачи – не дело науки. Задачи ставит вера, а наука только их решает (как слуга исполняет приказание господина). Наука есть растущая сила, но без разума. Она подобна топору или ножу. Мощь орудия никак не связана с целями его использования. Наука одинаково-бесстрастно решает задачи снабжения или уничтожения человечества. Машины бывают медленными или быстрыми, надежными или ломкими, грузовыми или легковыми – но все они едут в ту сторону, в которую им велит водитель. Так и наука, наращивая мощь своего воздействия, ничего не знает, и не может знать о цели применения этой мощи. Так возникает конфликт «открытого общества», характеризующегося толерантностью, с разумом и целесообразностью, противопоставляющей произвольное верному (традиционализм). Если «открытое общество» принимает в себя все, то оно подобно организму, все глотающему. Такой организм долго не проживет, глотая, наравне с полезными продуктами, грязь и яды… Верное – имеет корнем «верность», а правильное – «правило». И то, и другое отсылают нас к догматическому ядру сложения человеческой личности, к аксиоматике того, чему должен быть верен, следуя правилам, человек, делающий умозаключения. Умозаключения нельзя делать просто так, не от чего, из произвольной точки. Отрицание аксиом (как недоказуемого, но являющегося исходной позицией разума) есть отрицание и всех выведенных оттуда теорем. Потому и личность, потерявшая догматическое ядро своего уклада, теряет способность связно мыслить.
Забыв, откуда вышла, мысль теряет и понимание, зачем и куда она идет. Ведь вне базовой системы координат – нельзя ни удаляться, ни приближаться никому, и ни к чему. Таким образом, свобода личности вырождается в ее произвол, а произвол становится антинаучным, антиразумным поведением. Если бы был только один верный ответ и один неверный, как в «орлянке», то произвол бы в 50% случаев давал бы верный ответ. Но ведь верный ответ один, а неверных – бесчисленное множество. Вероятность произвола попасть в верное решение близка к нолю. «Без Меня (Истины) не можете творить ничего» — именно об этом. Так достаточное основание в сфере разума заменяется страстным желанием, жизнь по законам разума – игрой по собственным правилам. Человек уравнивает нужное и желанное, а желанное подпитывается и подтапливается животными инстинктами снизу. И чем меньше человек понимает рациональную необходимость, чем больше в нем «свободы», тем в большей мере его страстные желания волочат его в примитивнейший животный мир. Тот, в котором они и сформировались когда-то; и для реалий которого они формировались. Трагедия чистого разума в том, что он совершенно не умеет брать в расчет животные начала и позывы (на чем и погорел СССР). Но есть и обратная трагедия животности, которая совершенно не умеет видеть и понимать разумное, противостоящее желаемому. А потому и стремиться подавить в себе Человека вновь став Зверем. Мотивация Зверя открыто говорит им: «пусть все горит, ведь нам-то лично хорошо, ведь мы взяли «золото Флинта»! А то, что это мы одни сделали – так вам не надо было клювом щелкать, впрочем, все помрем одинаково, наплевать!»… В рамках приватизаций (от Англии и США до РФ) криминальная, уголовная маргинальность, всегда ютившаяся в подполье цивилизованного общества, претендует стать государственной и всенародной идеологией, «символом веры» масс! Но как можно на уголовных антиценностях сохранить или тем более развивать цивилизацию?! Зверь и плененные им мировые правители нашли, что противопоставить идее рационального Разума. Они противопоставили ему идею Свободы. Свобода, в их понимании – это тщательно оберегаемое право человека на неразумные решения. Потребность в таком праве, в определенной степени, есть у любого живого существа, и у меня, и у вас, но следует понимать природу свободы и не слишком увлекаться правом на безумные поступки. Безумный выбор требует передышек, отката и корректировки общими нормами разума, — однако, если именно он проповедуется и проводится в течении 30 с лишним лет, переходя во все более и более тяжелые формы безумия — это, конечно, чревато гибелью всего живого.
Ведь рациональность, как таковая, никакой свободы в себе не содержит. Правильный ответ – всегда один (при множестве ошибочных). Логика действует (если действует) с необходимостью, которая суть есть противоположность свободе. Как можно голосованием установить верность или неверность таблиц Пифагора или Менделеева? Наша поддержка ничего им не прибавит, а наше отрицание – ничего у них не отнимет. В рациональности нет свободы. Ты делаешь то, что нужно – как велит тебе Разум. В рациональности нет никакой свободы – как нет ее в вычислениях. Нет свободы ученика в школе (иначе нет школы), нет свободы служащего в армии (иначе нет армии) и т.п. Много вариантов поведения может появиться, только если уравнять в правах верное решение с ошибочными» (Отец Василий). Мысли изложенные в этом многостраничном труде опираются на публикации в бывшей газете «Экономика и мы», о чем отец Василий и сообщает в предисловии к своему труду. Другими словами, он соглашается с главной мыслью всех публикаций этой газеты – «Бог – это разум, а Сатана – подсознание или животное начало в человеческой психике. С чем автор этого сайта категорически не согласен. Ни в разуме, ни в подсознании человека нет ничего хорошего или плохого, они различаются между собой лишь объектами своей работы – подсознание оперирует целыми образами, а разум – понятиями (составными частями образов). А потому, называть доминирование подсознания в работе сознания — сатанизмом, а доминирование разума – божественностью, в корне неверно. На взгляд автора, как раз наоборот – доминирование подсознания говорит лишь о естественном складе ума человека, а доминирование разума – о надуманности его сознания (или сатанизме). И если человек стремится к чему-то божественному, то он должен убрать из своего сознания ЛЮБОЕ ДОМИНИРОВАНИЕ разума или подсознания. Бог – это ТОЧНОЕ РАВНОВЕСИЕ между разумом и подсознанием и их синхронная работа. Другими словами, это подобие работы Мирового сознания, у которого нет пространственного разделения между разумом и подсознанием, и который одинаково хорошо оперирует и образами, и понятиями. А Сатана, выражаясь словами классика – это «горе от ума». Присущее же животным и большинству людей «последовательное мышление» (когда информация последовательно передается сначала из подсознания в разум, а потом из разума обратно в подсознание) отдаляет человека от Бога, но при этом, не приближает его к Сатане. К Сатане человека приближает лишь доминирование «Холодного Разума» над «Эмоциональным Подсознанием». Вот и получается, что постоянно развивая в себе один только разум, человек все дальше и дальше удаляется от Бога и приближается к Сатане. Тем паче, что научить чему-то разум намного проще и быстрее, чем воспитать подсознание. Ведь последнее достигается лишь через получение человеком новых условных рефлексов. И когда люди говорят, что «повторение – мать учения», они имеют в виду именно воспитание своего подсознания. Поймите автора правильно, он совсем не призывает Вас быть тупыми, наоборот, он призывает Вас быть умными (и чем умней, тем лучше), но при этом не забывать о воспитании своего подсознания. И если Вы научитесь «синхронистическому мышлению» (одновременному и синхронному мышлению и разумом, и подсознанием), то у Вас это «обучение разума и воспитание подсознания» будет получаться «на автомате».
И начинать такое обучение «синхронистическому мышлению» лучше всего с попыток «осознанного воспитания своего подсознания». Например, если Вы решили ослабить доминирование в своем подсознании инстинкта самосохранения, Вам необходимо четко рассчитать все Ваши действия при попадании в какую-то опасную для жизни ситуацию, после чего ОСОЗНАННО попасть в такую ситуацию. И повторить подобные попытки несколько раз, каждый раз усложняя эту ситуацию. Как видите, процесс воспитания своего подсознания намного сложнее, чем обучения своего разума. Однако он приводит не только к уменьшению (или, наоборот, усилению) доминирования каких-то природных инстинктов, но и к обучению Вашего сознания (как единого целого) «синхронистическому мышлению». Как только Вы попадаете в осознанную и созданную Вами ситуацию, Ваше мышление становится «синхронистическим». Сигналом же тому, что Вы уже достаточно хорошо освоили это мышление, должна стать «побудка» пока еще спящего у Вас чувства «истинности полученной информации» (получив такую информацию, Вы должны почувствовать резонанс своих мыслей с мыслями мирового сознания в виде появления в сознании «чувства полного удовлетворения» или даже «творческого экстаза»). Вот, собственно, и вся разница между авторским мировоззрением и мыслями авторов «ЭиМ». А потому продолжим чтение работы отца Василия: «Чтобы понять внутреннее устройство цивилизационного процесса, нам нужно ввести два термина: религаризм и уникализм. Понятие «религаризм» – новое, произведено от лат. religare — «связывать, соединять» и отсылает нас к пониманию центростремительной психической энергии человеческого мышления. Что связывает и соединяет людей в общность – если между людьми так много противоречий, различий, если они такие разные и так часто враждебны друг другу? Проще говоря – что в мировой истории противостоит ненависти? Напрашивается ответ «любовь», но это слово, имеющее множество значений (вплоть до эротического), не подходит для научного языка. Любовь, в общеупотребительном значении, чувственна, расплывчата – религаризм же явление рассудочное. Это мотивация единства с теми, с кем ты стоишь в одних рядах. Мотивация средствами разума. Не более того. Но и не менее.
Как может разум объяснить нам, что при всех наших противоречиях (мое не твое, твое не мое и т.п.) мы сообща делаем общее дело? Не можем же мы, его делать вместе, словно бы не замечая антагонизмов между людьми! Следовательно, религаризм, проявившийся в мировых религиях, а затем, в определенных формах светских идеологий – это существование человека в рамках формулы, единой как для меня так и для любого другого. Это круг представлений, обобщающих меня и других людей под общим именем-понятием «человек». А где одно имя – там права одни, и отношение к носителям одного имени одинаковое. Понятие «уникализм» проще – оно восходит к представлениям об уникальном и уникальности. Мы живем в мире, где, с одной стороны, все взаимосвязано, обладает подобием друг другу. С другой стороны, в этом мире все уникально, несмотря на подобие – не тождественно одно другому. Например, все яблоки подобны, но нет двух абсолютных копий среди яблок. Отыскав видовое (родовое) подобие, мы непременно найдем и отличия, делающие каждый предмет уникальным, неповторимым, единственным в своей окончательной форме. Тем более это касается мира людей. Все люди сходны, подобны, но нет двух абсолютно одинаковых. И тут возникает мега-вопрос, многие века (еще со времен античности и средних веков) терзавший философов мира: что важнее? Сходство, объединяющие предметы по принципу подобности, или отсутствие тождества, делающее их все уникальными? Понятно, что объединять в универсалии – это проявлять религаризм («связывающий», «соединяющий», «religare»). Отсюда и появляется в голове представление о единых интересах, объединяющих (связывающих) народ, рабочий класс, наконец, на высшей стадии абстрактного мышления – человечество. То есть представление о национальных интересах, классовых интересах, общечеловеческих ценностях. Согласитесь, для того, чтобы говорить про «интересы рабочего класса» надо иметь представление о множестве, как о единстве. Надо, прежде всего, в уме пренебречь различиями между кочегаром Петром и землекопом Иваном, и заводским мастером Сидором. Их нужно объединить по принципу подобия, пренебрегая их очевидными отличиями. Ошибка марксизма в том, что при всей безусловной реальности классового антагонизма нельзя сводить все только к классовому антагонизму. Линий раскола у людей более, чем достаточно. Люди могут угнетать друг друга внутри единого класса, по национальному и по расовому принципу, отрасль угнетает отрасль, город – село, и наоборот, интеллигенция – чернорабочих, и наоборот, и т.п. Человечество всегда близко к тому, чтобы в этих противоречиях расколоться на атомарные индивиды, впасть в состояние «войны всех против всех», описанной еще Т. Гоббсом.
Если центробежные силы, делающие упор на уникальности каждого человека победят центростремительные силы цивилизации, то так и будет. И так неоднократно бывало, достаточно вспомнить 90-е годы в России, чтобы не углубляться в историю. Конечно, подобие человека человеку – не миф, но и уникальность каждого – тоже не миф. Есть и то, и другое – вопрос в том, что мы ставим приоритетом. Религаризм (средневековый реализм – одна из исторических форм его проявления) выбирает приоритет подобия над уникальностью. Уникализм (средневековый номинализм – одна из исторических форм его проявления) – нечто противоположное. Это взгляд, предполагающий существование в уникальной комбинации, сложившейся только для меня, и не распространяемой на другие судьбы и других людей. То есть: существуют одни случайности, нет общих закономерностей, а раз так – то нет и обобщающих законов. В числе прочего можно отметить, что из религаризма естественным образом вырастает социализм, из уникализма – капитализм, но мы не будем тут зацикливаться на исторически краткой борьбе этих двух систем, ибо и во все остальные эпохи шла такая же борьба реального и номинального. По сути, номинальные системы всех видов – неизбежные в силу анатомии человека корыстные паразиты, налипающие на цивилизацию с ее проектами и планами, пытающиеся паразитировать на искренней вере тех, кто реально во что-то верит и реально, без двоедушия, стремится к тому, что декларируется. Где появляются институты цивилизации, там тут же появляются и мимикрировавшие под них паразиты-псевдоинституты, в которых не остается от исходной цели ничего, кроме имени (номена). Смысл введения понятий «религаризм» и «уникализм» вот в чем. Всякое случайное сборище людей есть скопище, и оно может двигаться двумя путями: — Путем объединения (связывания, соединения) в общество, обладающее коллективной личностью, групповой идентичностью. — Путем распада, скатывания в «войну всех против всех», когда все начальства думают только обобрать подчиненных, а никто из подчиненных не желает подчиняться начальствующим. И каждый у каждого старается отобрать все, что только может отнять. Приоритет подобия над уникальностью в голове – соединяет. Приоритет уникальности над подобиями (когда они кажутся лишь демагогией, пустословием, средством обмана простаков) – разъединяет. Сознательный выбор между подобием и уникальностью – не отрицает того, что обе они «имеют место быть» (Отец Василий). Короче говоря, и здесь та же самая картина – нужно придерживаться «золотой середины».