О естественном и искусственном
Продолжение статьи Леонидова — «РАЗУМНЫМ КРИТИКАМ – ДОРОГУ К ДИАЛОГУ!». «Никаких особых требований к качеству рабочей силы у естественного строя нет, как нет у леса требований к своим обитателям: они живут, как живется, и умирают, когда умирается. Особые требования к качеству рабочей силы могут быть у милитаризма, сильного лидера, у Петра I или Бисмарка. Особые требования к качествам человека может предъявлять культурная среда. Но это ведь за пределами капитализма (естественного строя), по ту его сторону. Милитаризм лидерской группы – это плановое хозяйство, а культура – тем более. Можно, конечно, выводить милитаризм из естества (инстинкта доминирования) – но это будет сложный, многоступенчатый и гегелевски-«превращенный» вывод. А с культурой даже и так не получится. Естественный строй никого ничему не учит: в том и естество, что каждый учится сам, чему посчитает нужным, а если ошибся (оказалось ненужным) – то сам же за это и страдает. Тут все индивидуально: и учеба, и ее выбор, и личные прикидки «это мне в жизни пригодится», и горькое разочарование – «это мне в жизни не пригодилось». Если капитализм начнет заниматься целевыми наборами, распределением специалистов после ВУЗов, как в СССР, то это будет уже не капитализм. Согласитесь: ведь чтобы делать целевые наборы, и распределять специалистов – нужно же иметь план, и план на много лет! Если вы сейчас целевым образом принимаете первокурсников, то вы, стало быть, знаете, что через 5 или 6 лет вам там-то и там-то будут нужны именно вот эти. Естественный уклад жизни так не может. Ну, откуда естественный строй может знать, что с ним случится через 5 или 6 лет? Поэтому естественный строй (т.е. капитализм, который не в кабинетах профессора выдумали, а он сам сложился, как сложился) и предлагает: рискуйте, ребята, поступайте каждый со своим расчетом. А через 5 лет посмотрим, кто из вас угадал «тренды десятилетия». Никакого систематического развития в естественном строе быть не может, потому что целенаправленное движение – это колонна под конвоем. А свободные люди разбрелись каждый, кто куда, поэтому бывают периоды случайно сложившегося рывка прогресса, сменяемые столь же случайно сложившимися периодами регресса, и при этом: в каждом периоде разнонаправленное движение. Один провел к себе электричество – у него индивидуальный прогресс. Другому за неуплату провода обрезали – у него индивидуальный регресс. А сложить их – чего получится?
Поэтому и в XIX веке прогрессивные лидеры строили то же самое, что цивилизация всегда пытается построить – т.е. социализм. А некоторые, как Бисмарк – прямо так его и называли («практическое христианство» — еще один термин Бисмарка, который он считал синонимом социализму). А насколько у кого и докуда получалось ПРЕОДОЛЕТЬ естественный строй – другой вопрос. Потому что когда река течет свободно – то и течет, и тебя не спрашивает. А если ты ее запрудил инженерными средствами, то еще неизвестно, чего из твоей запруды получится. Иногда совсем не то, чего хотел – нам ли, советским людям этого не знать?! Естественный строй – решительно сопротивляется попыткам построить разумную жизнь. Причину мы видим в том, что разум (цивилизация, культура) ущемляет зоологические инстинкты, мешает их свободном отправлению. Естественный строй не хочет жертвовать чем-то сегодня ради завтра, планируя вдолгую: он хочет всего, здесь и сейчас. И только себе. Вы пишете: «Да, потом существование СССР заставляло Запад идти дальше в развитии социального государства». И это — правда, но, возможно, и само ядро христианской цивилизации заставляло Запад туда идти, пока не было расщеплено и распылено «тавистокскими мозгоправами»? Вы пишите: «Как только не стало СССР все программы демократии, свободы идей, да и социальные программы начали сворачивать (правда, и капитализм перешел в другую стадию развития — доминирования финансового капитала)». И тут возникает естественный вопрос: «часовню тоже я?», или переход капитализма в стадию доминирования финансового капитала» тоже СССР спровоцировал? Потому что если в самом капитализме, в его нутре, безотносительно советских экспериментов, имелась тенденция туда уйти – тогда перечислять успехи производственного капитализма ни к чему. Если он сам по себе склонен туда уходить – то сам, без чужой помощи, перечеркнет все свои производительные достижения. Была куколка – стала бабочка, и как бабочку обратно в куколку запихать? Мы говорим: капитализм всегда был плох. Вы говорите – нет, он раньше хорошим был, да сплыл». Формально мы говорим о разных вещах, но практически разницы никакой. Ну, допустим, он раньше был – а теперь-то что? Он мутировал, выродился, причем мутация предопределена самой его природой (потому что построенное на приоритете прибыли стремится к сверхприбыли, и не хочет оставаться в зоне «нормальной прибыли»). Далее вы пишите: «Но в гораздо большей степени СССР был вынужден увеличивать подачки населению именно вследствие примера более успешно развивавшегося Запада». Обыватель в СССР-то, может быть, и думал (он умом не отличался), что Запад «более успешно развивается». Да только мы-то видим, что Запад доразвивался до тотальной содомии, «души Америки в трансгендерах» и ювенальной торговли детьми. «Неправильный мед, неправильные пчелы». Сейчас он активно «Окнами Овертона» преодолевает табу на людоедство — такое вот «развитие»…
Что вы понимаете под «более успешным развитием»? То, что у кого-то температура быстрее растет, чем у другого? У одного 36,6, а у другого уже под 40, вот как у него жар быстро развивается! Опередил, нечего сказать, и крыть нечем! Вот, допустим, какой-то чудак решил сделать поезд быстрее, чем у соперников. И вот его поезд разгоняется в два раза быстрее, в четыре, в восемь, и все в восторге, а все пассажиры в поезде умерли от перегрузок, и кому такой рост скорости нужен? В чем прогрессивность такого линейного прогресса? Мы настаиваем на том, что мир капитала в ХХ веке всего себя построил на критике как мнимых, так и действительных проблем, перегибов, перекосов и извращений «советского проекта». При этом мир капитала в ХХ веке о САМОМ СЕБЕ не говорит вообще ничего, даже того немногого, что он о себе говорил в XIX веке! Это если бы кто-то считал верблюда очень порочным животным, и всюду бы доказывал, что он не верблюд. Но не более того! При этом никто не знает, суслик ли он, медведь или кобра. Не верблюд – и все, «этого достаточно». Если выстроить всего себя на «анти-», то оказываешься намертво зависимым от своего антипода. И если твой антипод куда-нибудь исчезнет, то вместе с ним исчезаешь и ты сам. Потому что бред «либеральной демократии», в которой любовь к выборам сочетается любовью к Пиночету и «нелегитимностью референдумов», а сменяемость презиков с несменяемостью Ротшильдов – это именно и только бред, всесмешение содомское (чем оно в итоге и предстало). И потому мы – ДА! – говорим, что проблемы общества неоднородны. Есть количественные проблемы, суть которых в том, что чего-то временно недостает. Его никто не запрещает, и не отрицает, его активно делают – но пока не успели доделать. Из этого понятно, что количественная проблема решается (быстрее или медленнее) техническими средствами. По той простой причине, что в обществе на этот счет консенсус. Говоря кратко: есть желание, нет возможности. Поскольку желание устойчивое — возможность найдется, ее уже ищут… Есть метафизические проблемы, решать которые у системы нет желания, даже при наличии всех технических возможностей. И мы говорим, что проблемы Госплана – количественные, технические, а проблемы капитализма – метафизические, внутри капитализма неразрешимые. Потому что капитализм их не только не думает решать, но и наоборот: активно их поддерживает, считая своими регуляторами, своими инструментами. Понять это нам помогут наши небратья-рынкофилы. Они дружно скажут, и думаю, даже подпишутся под таким вот: — Почему у вас нехватки? Да потому что ваш строй искусственный! Он придуман в кабинетах из башки! И потому в нем все время что-то длинно, а что-то коротко! А у нас нет нехваток, потому что у нас естественный строй, никем не придуманный, а сам собой сложившийся! И в нем природа все отрегулировала без нас. Кто выжил – тот выжил. А кто помер – тот помер. Кому хорошо – тому хорошо. А кому плохо – тому плохо.
Ну, вот ты зверь, тебе чего-то не хватает, броди по лесу и ищи. Найдешь – твое счастье. Не найдешь – твои проблемы. В естественном строе и в голову никому не придет какие-то потребности человека вешать на государство, систему, режим! Рынок автоматизировал удаление всех, кто в него не вписывается. А потому – как бы ни сложилось – но нехваток никогда нет. 90 из 100 вымрут, но оставшимся 10 всего хватать будет… Оппонент справедливо нас «подловил»: «Верхом наивности (или идеологизированности) является заявление, что проблемы СССР были лишь количественными». Да, писано так, что можно так прочитать. Наша вина! Потому что, разумеется, не все проблемы СССР были количественными. Так и надо говорить, уточняя: Все проблемы в ЭКОНОМИКЕ СССР были количественными. Экономика – это же не вся жизнь! Разумеется, проблема атеизма в школе, упорное до маниакальности насаждение материализма в СССР – были метафизической проблемой (в самом прямом и буквальном смысле слова). Этим он себя и угробил, духовно растлив человека. Но если сузить сферу изысканий, до экономических, снабженческих вопросов – то все они были количественными. Представляется пристрастным и контрпродуктивным высказанное оппонентом мнение о том, что «обществу типа брежневского развитие не характерно: нет стимула». Брежневское общество – всего лишь 18 лет. Как говорила внучка Брежнева – «вы даже покрасить не можете всего того, что мой дед построил». Спросите у миллионов получателей бесплатных квартир брежневских 18 лет – правда ли «обществу такого типа развитие не свойственно»? Если мы сегодня имели такую долю экономики в мире, как при Брежневе, или такое же политическое влияние, такую же военную силу – то было бы весьма хорошо. Если бы бесплатные квартиры раздавались теми же темпами – то к 2000-му году жилищный вопрос в России был бы исчерпан. А он и в 2023 году острее острого… И, тем не менее, оппонент прав, когда пишет: «Проблемы СССР при Брежневе не уменьшались (что было бы естественным в рамках вашей модели), а нарастали». Это действительно так, только не в экономической сфере, где накопление благ шло более (сравнительно с нашим временем) чем успешно. При Брежневе нарастал психологический кризис в обществе, психологический надлом, нарастало то психическое помешательство (причем массовое) – которое потом вышло гноем в «перестройку». Система надорвалась, потеряв смысл. Она превратилась в часы в руках дикаря, не имеющего понятия о времени. Часы тикают – а больше про них дикарь ничего понять не может. И вот тут мы видим задачу разделить (и это принципиально) – экономические успехи СССР, систему организации труда и планирования в экономике – от психологического надлома и распада психики масс. Очень важно понимать, что к 1985 году система не то, что не МОГЛА, а не ХОТЕЛА функционировать. По мощностям она вполне тянула (как-никак, вторая экономика мира даже по шулерским американским статданным). Но она психологически изжила себя.
А многие не понимают природы ее самоубийства, и думают – «по материальным причинам». Дескать, мало производили, медленно развивались… Всем бы так «мало и медленно»! Да чего там «всем» — отдельно взятой РФ сегодня бы темпы любой из советских пятилеток! В итоге система избавилась от всего хорошего, что в ней было (цивилизационно-перспективного), но все свое дерьмо бережно сохранила и приумножила. Когда оппонент пишет, что «Тависток, безусловно, занимался разработкой манипуляции общественным сознанием… но делать из него (и из франкфуртских марксистов) этакого закулисного монстра преувеличение» в чем-то он, возможно, и прав. Дело ведь не только в технологиях манипуляции сознанием (разработанных в Тавистоке), но и в той запредельной податливости, пластичности мозгов, которую явило позднесоветское общество. «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад». Некогда (еще в XIX веке) свт. Феофан Затворник писал, что «масонство – пузырь, надуваемый духом времени». В том смысле, что сила масонства – не столько его сила, сколько наша слабость. Для мышки и кошка зверь! Для того аморфного и разложившегося умственного субстрата, какой являло позднесоветское общество – и тавистокских технологий хватило (а на КНР нет, хотя пытались и там, Тяньаньмынь был). Легко ли цивилизации избавиться от естественного строя, основанного на прямом и быстром удовлетворении доисторических (во многом и дочеловеческих), но могучих инстинктов живого существа? Нет. Оттого все попытки «просто отменить» естественный строй (в просторечии капитализм) — так же нелепы, как и попытки его «просто принять». Это две крайности, и как положено крайностям, они смыкаются в бездонном и безграничном океане прямого и грубого животного насилия. Если вы указом отменяете естество – то вы теряете возможность выживания, как живое существо. Но если вы указом вводите его без корректив – то превращаетесь в животное, лишенное возможности быть человеком, как-то выделяться из животного мира. Вот мы и говорим, что вся цивилизация есть процесс постепенного избавления от естественного строя (естественного отбора в борьбе за существование) – процесс долгий или быстрый, успешный или не очень, но всегда ОДНОНАПРАВЛЕННЫЙ.
Практический капитализм лучше своих защитников-теоретиков понимает, что каждая книжка, каждое философское обобщение, каждый взгляд, поднятый к звездному небу – это ему смертный приговор. Доказать мы это можем попросту указав на современное поведение практического капитализма, на то, что он делает с культурой, образованием, космической мечтой человечества, с идеей правосознания, с нравственностью и т.п. Вышесказанное не значит, что мы сможем избавиться от капитализма прямо завтра. Даже Китай не смог этого сделать. Но нам будет несравненно легче идти, если мы будем понимать, куда, в каком направлении ведет нас цивилизация, и чего от нас нужно гегелевскому «Духу Истории»…» (А. Леонидов, команда ЭиМ). Как ни крути, а Леонидов и тут прав, впрочем, как и его оппонент. Говоря о любом общественно-политическом строе, необходимо, прежде всего, разобраться с населяющими этот строй людьми. А любой человек – это бинарное существо, и он включает в себя и естественное, и искусственное. Согласитесь, читатель, чтобы Вы ни сделали с человеком, он, пока жив, все равно будет есть, а после этого, гадить, и учить его делать это, никому не надо. Зато если Вы захотите увидеть перед собой «мыслящего человека», Вам придется приложить немало своих сил для обучения его разума и воспитания его подсознания. При этом вряд ли кто-нибудь из читателей скажет, что «гадить» — это хорошо, а «мыслить» — плохо. Наоборот, многим захочется сказать прямо противоположное. Однако сказать можно все, что угодно, а вот изменить естественное, ни у кого, и никогда не получится – человек, как гадил после приема пищи, так и будет делать это в дальнейшем. Любой же общественно-политический строй является следствием реализации самых разнообразных «пожеланий» всех, живущих при нем людей. А стало быть, и этот «строй» должен содержать в себе и искусственное, и естественное. И при Советском социализме, действительно, было очень много искусственного (надуманного), зато при нынешнем «бандитском капитализма» слишком много «естественного». А люди на нашей Земле устроены таким образом, что они всегда ищут «золотую середину», даже не осознавая этого. Полная же отмена всего «искусственного» (что мы наблюдаем сегодня на Западе) означает только одно – данный человек (или человеческое сообщество) находится «при смерти» (ведь смерть является самым естественным окончанием любой жизни). Даже те живые организмы, которые не умеют в своем генофонде «генов старения», неизбежно умирают, будучи съеденными другой жизнью «в полном расцвете своих сил».
Увы и ах, но любой общественно-политический строй обладает «генами старения», и неизбежно умирает примерно через 240 лет существования (время смены десяти поколений людей) после своего зарождения. Вот и нынешнему «бандитскому капитализму» пришла пора умирать, причем, как на Западе, так и у нас в России и во всех остальных не западных странах. Причем, если в прошлом смена одного строя другим происходила через такое же время, но везде по-разному, и практически независимо друг от друга, то сегодня такая «смена» происходит по всему миру разом. И тут уже ничего не поделаешь – слишком «глобализированным» (взаимозависимым) стал наш сегодняшний мир. А потому и последствия от такой «смены» будут значительно серьезней, чем в прошлом. На смену же нынешнему «бандитскому капитализму» должен прийти новый общественно-политический строй — строй «золотой середины», по крайней мере, в первом приближении. А через очередные 240 лет его должен сменить какой-то другой строй, назовем его строем «золотой середины» во втором приближении. Надо отметить особо, что менее «глобализированным» наш мир наверняка не станет, а потому, и все дальнейшие смены строя будут происходить одинаково — разом по всему нашему миру. Ну а нынешняя «смена» является самой первой в этом ряду. Главной же особенностью нынешней «смены общественно-политического строя» является то, что она является переходной от одной эпохи (Кали-юга) к другой (Двапара-юга). А потому, и ее продолжительность будет составлять все те же 240 лет (она началась за 120 лет до «конца света 2012 года», и закончится через 120 лет после этого «конца света»). Тем самым, наше Мироздание производит синхронизацию всех дальнейших «смен одного строя на другой». Если Вы еще не забыли школьную математику, то наверняка понимаете, что никак иначе такую синхронизацию не провести. Короче говоря, «все идет по плану», но не Путина или Байдена, а нашего Мироздания. А вот как назвать сие действа – «естественным» или «искусственным», автор затрудняется ответить. С одной стороны работает мироздание, а значит, оно — естественно, но с другой стороны, мироздание работает по плану, а значит, оно – искусственно. Впрочем, в соответствие с авторским мировоззрением, наше Мироздание обладает сознанием, а стало быть, все, даже самые «естественные» процессы, протекающие в мире, являются «искусственными» (надуманными). Данное обстоятельство хорошо описывается одним из мировых законов: «В нашем мире нет ничего случайного, и все зависит от всего».
Как ни крути, а если сдвинуть любую из Констант нашего мира вправо или влево, возникновение жизни в нем станет невозможным. Из чего следует только один вывод – наш мир является ЖИВОЙ субстанцией. Очевидно, что две его сущности – «живая материя» и «сознание» — неразделимы друг от друга, но так же неразделимы, и любая материя и сознание. Короче говоря, если есть что-то одно, обязательно есть и другое. Причем, данное утверждение снимает все возникающие нестыковки и парадоксы при описании мира, например, о бесконечности нашей Вселенной во времени и пространстве. А вот, как о нашем мире рассуждает «Nata_Urieva» – «Пазлы Вселенной. Фракталы». «Кто про что, а вшивые про баню»… Так живем ли мы в «Матрице», или не живем? И какая она из себя? Одноименный фильм «Матрица» (с продолжениями) братьев Вачовских (или все-таки сестер?), в свое время всколыхнул «общественность» всего мира по этой теме — поставил частокол вопросов по ее пластам, но на большинство из них не ответил. И, как водится в таких случаях, завернул интригу. Народ завелся. Основная волна обсуждений, конечно, схлынула, но латентно будоражит мозг неугомонных, вспыхивая брызгами в океане интернета. А о какой вообще матрице речь? Что это вообще за матрица такая? Матрица… это ведь что-то из математики… кажись. А «математика – это язык, на котором Бог написал Вселенную», — фраза, которую недавно кто-то из ныне живущих современников Галилея в своих воспоминаниях ему же и приписал! Не спорю, не присутствовала, им видней. Соглашусь. Ну а кто, кроме Бога это мог сделать? … Математика – это же язык Разума: логика, формулы, алгоритмы – это все его атрибуты. «Само-само» логике не подчиняется — это же хаос, так ведь?! А вот логика оперирует последовательностью причинно-следственных связей, двигаясь от исхода к цели. А если есть Цель, значит — есть и ЗАМЫСЕЛ! Кроме того, при движении к цели есть коридор ограничений (ресурсов, например) – ими служат законы природы, законоМЕРНОСТИ. Вот с мерностями математика и имеет дело! Самая древняя наука, понадобившаяся человечеству в чисто практических целях, это была – геометрия: участок там размежевать, дом построить, ну и всяко-разно. А от земли глаза рано или поздно устремлялись к небу… Какова геометрия Вселенной? Как и многие науки, геометрия тоже проходила свои стадии развития: линейную, нелинейную и фрактальную, которые опираются на трех гигантов/колоссов — Евклида Александрийского, Николая Лобачевского и Бенуа Мандельброта. Каждая из трех была призвана решать свои задачи, делая гигантский скачок в познании мира. Начиная с середины 20-ого века самой сложной и перспективной задачей теоретической физики является поиск так называемой «теории всего», которая объединит в себе общую теорию относительности и квантовую механику, тем самым дав точное объяснение всем наблюдаемым физическим явлениям. На роль такой теории претендуют многочисленные теории струн, теория квантовой петлевой гравитации и многие другие.
Профессор MIT (Массачусетского технологического института) Макс Тегмарк в своей книге «Наша математическая Вселенная» призывает нас задуматься о самом удивительном свойстве всех существующих физических теорий, которое обычно люди считают само собой разумеющимся — все наши физические теории описываются математикой. С точки зрения эмпиризма (философия первичности материи по отношению к идее) в этом нет ничего удивительного — человек изобретал язык математики, наблюдая за реальным миром. Мы изобрели цифры и счет, чтобы считать предметы, мы изобрели геометрию, чтобы строить прочные здания. Со временем наши математические инструменты становились все более сложными и отдаленными от повседневных нужд — мы изобретали дифференциалы, интегралы, математический анализ, теорию групп, топологию. Но, в конце концов, мы всегда находили физические явления, которые поразительно хорошо описывались с помощью этих самых инструментов. Но давайте взглянем на математичность физических законов с точки зрения идеализма (философия первичности идеи по отношению к материи). Все математические законы живут в пространстве идей и не зависят даже от существования нашей Вселенной. Если даже ничего не существовало бы, дважды два все также равнялось бы четырем. Рождение галактик и звезд, движение планет, химические реакции и генетические мутации строго следовали математическим формулам задолго до появления людей. Мы лишь открыли эти законы, но не изобрели их. Так что же будет с теорией относительности, квантовой механикой или пресловутой «теорией всего», если мы выкинем из них всю словесную шелуху, вроде слов «квант», «пространство», «свет». Там останутся только формулы, и ничего больше. И в этом месте рассуждений Макс Тегмарк задает интереснейший вопрос: что может полностью описываться чистой математикой? И он дает на него единственно разумный ответ. Чистой математикой может быть описана лишь сама чистая математика. Таким образом, Тегмарк приходит к одной из возможных гипотез: вся наша Вселенная — это математическая структура. Сначала эту структуру описывали с помощью линейной геометрии Евклида и многогранников по Платону. «Начала» Евклида являются, наверное, самой знаменитой и значимой книгой в истории науки. Достаточно сказать, что геометрию по ней преподавали более двух с лишним тысячелетий. В целом и нынешнее обучение следует положениям Евклида, а геометрия, которую мы используем в повседневной жизни, называется евклидовой. Книга этого ученого древности строится на аксиоматическом принципе. В начале ее дается ряд постулатов и аксиом, считающихся бесспорными, а из них с помощью строгих рассуждений выводятся новые положения, именуемые теоремами. Среди всех аксиом Евклида особое внимание ученых привлекал пятый постулат.
Если все остальные интуитивно понятны и сформулированы вполне ясно, то определение пятого постулата (звучащее в упрощенном виде: «Через не лежащую на данной прямой точку на плоскости можно провести одну и только одну прямую, параллельную данной») вызывала недоумение. У математиков возникло предположение, что утверждение это на самом деле теорема, то есть его можно доказать, беря за основу другие аксиомы. На протяжении веков многие великие математики — Птолемей и Омар Хайям, Ламберт и Лагранж — пытались доказать это утверждение. Однако успеха никто не достиг, и в 1816 Гаусс разочарованно писал: «В области математики немного проблем, над которыми так много работали бы, как над пробелом в началах геометрии. И все-таки мы, если признаться откровенно, за две тысячи лет не ушли дальше Евклида. Если мы посмотрим на то, что нас окружает, то условно сможем разделить все на две части: то, что создано человеком и то, что создала природа. То, что построено человеком — построено по постулатам евклидовой геометрии (круги, треугольники, квадраты, ромбы и т.д.). Но чем и как описать деревья, горы, реки? Как описать все то, что создала природа? Да, конечно, можно описать все, используя простые фигуры, меняя их масштаб, и положение, относительно друг друга …что-то подсказывает, что мир бы выглядел как в игре Майнкрафт. Но, если серьезно, то попытка описать мир таким принципом — это лишь попытка смоделировать, но не описать все так, как оно есть. Потом, уже в конце XIX века — с помощью нелинейной геометрии Лобачевского усложнили взгляд на геометрию природы. Образ стал выпукло-вогнутым. Это значительно приблизило наши представления к реальностям окружающего мира. Английский математик Уильям Клиффорд: «У Коперника и Лобачевского имеется интересная общая черта — оба они славяне по происхождению. Каждый из них произвел революцию в научных воззрениях, и обе эти революции имеют громадное значение — это революции в нашем понимании Космоса». 11 февраля 1826 навсегда осталось в истории математики. Именно в этот день в Казанском университете на очередном заседании физико-математического отделения Лобачевский зачитал доклад, в котором определил основные постулаты новой геометрии. Согласно его выводам являлось возможным построение геометрии, отрицающей пятый постулат Евклида. Самые простые свойства ее заключались в том, что через одну точку можно было провести множество прямых, не пересекающих заданную, а углы треугольника в сумме могли быть меньше 180 градусов. Разумеется, это находится в противоречии с нашими «бытовыми» представлениями, однако подобный мир, действительно оказался реализуем, соответствуя и законам физики, и логике. Коллеги же в открытии Николая Ивановича, совершившего переворот в представлении о природе пространства, не разобрались и, дабы поберечь самолюбие товарища, решили не давать никаких отзывов.
Лобачевский же будучи уверен в своей правоте, руки не опустил. В 1829 и в 1830 в «Казанском вестнике» он публиковал мемуар (как тогда называлась научная статья) под названием «О началах геометрии», который стал первым печатным вариантом новой теории. Далее последовала «Воображаемая геометрия», затем «Новые начала» и, в итоге, «Исследования по теории параллельных». В предисловии одной из работ великий ученый так сформулировал свою главную идею: «Всем ведомо, что теория параллельных в геометрии является до сих пор несовершенной. Тщетное старание со времен Евклида заставило меня думать, что в понятиях самих еще не содержится той истины, которую желали доказать… Основное мое заключение допускает наличие геометрии в более широком смысле, нежели ее нам представил Евклид». Стоит подчеркнуть, что Лобачевский не опровергал работ древнегреческого математика, а доказывал вероятность существования геометрии на базе иного предположения о природе параллельности. В частности, Николай Иванович считал, что его — неевклидова — геометрия может работать в микромире, то есть на молекулярном уровне. Наверняка, публикуя свои работы, Николай Иванович знал, что встретит некоторое непониманием а, возможно, и насмешки. Однако математик едва ли ожидал, что все они сольются в единый громкий хор. В ученом мире развернулась настоящая травля Лобачевского, академик Михаил Остроградский (к слову, самый видный российский математик той эпохи) оставил следующий уничижительный отзыв об одной из его работ: «По-видимому, автор задался целью таким образом писать, чтобы его было невозможно понять. И он этой цели достиг — большая часть его книги осталась для меня столь же неизвестной, как если б я ее никогда не видал…». Если в трудах не разобрались первые математики страны, то, что уж было говорить об остальных. Из всех российских ученых лишь профессор механики Петр Котельников выразил уверенность в том, что открытие Николая Ивановича еще найдет своих ценителей. К слову, не найдя на родине поддержки, Лобачевский опубликовал свои труды на немецком языке. Но и в Европе ученый, по сути, нашел единственного читателя, зато какого! Им оказался Карл Гаусс, восхищенный работами русского ученого и ходатайствовавший об избрании его членом-корреспондентом математического общества в Геттингене. Николай Иванович не дожил до триумфа своих трудов всего десять-двенадцать лет. Очень скоро ситуация в науке изменилась коренным образом. Появление модели Клейна обосновало тот факт, что геометрия Лобачевского настолько же непротиворечива, как и евклидова. Осмысление того, что геометрия древнего ученого имеет полноценную альтернативу, произвело на научный мир огромное впечатление, придав импульс множеству других идей, как в физике, так и в математике. В частности, замечательно «подошла» геометрия Лобачевского к созданной Эйнштейном общей теории относительности, одним из основных положений которой является искривление времени-пространства.
Если мы все-таки живем в математической модели, то в какой? Посмотрим на нашу Вселенную: она состоит из множества скоплений миллиардов галактик, галактики состоят из миллиардов звезд, у многих звезд есть несколько планет, а у многих планет есть некоторое количество спутников. Более того, согласно гипотезе вечной инфляции, являющейся объяснением и расширением инфляционной модели развития Вселенной, в отдаленном от нас пространстве ежесекундно происходят миллионы «больших взрывов», порождающих свои пузыри Вселенных, или фракталов — «по образу и подобию»!! Многообещающее сравнение. Идет постоянный итерационный процесс самовоспроизводства. Термин «фрактал» был введен относительно недавно — в 1975 году — математиком Бенуа Мандельбротом, в честь которого и назван самый популярный фрактал. Но вернемся к нашему миру: все скопления, галактики, звезды и планеты, в какой бы части Вселенной они не находились, очень похожи между собой, но все же уникальны. Какая математическая структура обладает такими свойствами? Это фрактал. А что это такое? — определение из интернета: «Фрактал — множество, обладающее свойством самоподобия». Или другими словами, фрактал – это фигура, которая строится за счет многократного повторения. Математики называют этот процесс «итерацией». Несмотря на то, что природа очень самобытна и нелинейна, но она состоит из подобных элементов. Возьмем самый распространенный пример фрактала в природе — дерево. Оно состоит из подобных элементов: меленькая веточка подобна ветке крупнее и т.д. Так же выглядит русло реки, так же выглядит коннектор мозга, также выглядит карта интернета, кровеносная система, и т.д. Кстати, как раз фрактальная структура нашей Вселенной открывает нам глаза на самую главную загадку современной физики — время. Идет ли время только вперед? Линейно ли оно? Современная физика говорит о существовании так называемой асимметрии времени или стрел времени. Первая стрела времени — психологическая: мы помним прошлое, но не будущее. Эта асимметрия является частным случаем более общей второй стрелы времени — причинно-следственной. Причины порождают следствия, но не наоборот. С другой стороны это может быть лишь частью нашего восприятия, и при обратном ходе времени мы бы приняли причины за следствия, а следствия за причины. Но существует третья абсолютно объективная асимметрия времени, также называемая вторым законом термодинамики — энтропия в замкнутой системе со временем всегда растет. То есть, при обратном ходе времени она бы падала. Вообще-то 2-й закон термодинамики противоречит закону эволюции!! Согласно закону эволюции, организмы по стреле времени усложняются. А закон гласит, что со временем все разрушается и наступает хаос. Так что, либо закон неправильный, либо система не замкнутая!
Как это можно объяснить? Одним из первых объяснение, согласующееся с гипотезой математической Вселенной, дал немецкий пионер компьютеростроения и автор первого языка программирования высокого уровня Конрад Цузе. Он предположил, что наша Вселенная является не статичной математической моделью, а постоянно вычисляющейся чистой рекурсивной функцией. На вход такой функции поступает результат вычисления предыдущей итерации (прим.: это ж прям — самообучающаяся система, нейросеть)! Каждый тик такой функции является планковским временем, а, проще говоря, мгновением. Такая гипотеза очень хорошо объясняет все стрелы времени. Результат вычисления такой функции зависит от ее входа — будущее зависит от прошлого, но не наоборот. Со временем количество информации в такой системе будет расти, а, значит, будет расти и энтропия. И главное, эта гипотеза очень хорошо согласуется с фрактальностью нашей Вселенной, ведь фрактал — результат вычисления рекуррентной (рекурсивной) функции. Таким образом, мы можем дать определение времени: время — это процесс вычисления чистой рекурсивной функции расчета развития нашей Вселенной. Также стоит учесть, что это время — не то же самое, что описывается в общей теории относительности Эйнштейна. Это абсолютное время — тики процессора, вычисляющего нашу Вселенную. Но если вся наша Вселенная — это вычислительная машина, то, как определить, что мы живем не в «Матрице»? С одной стороны это недоказуемо и неопровергаемо (фифти-на-фифти, т.е. – не знаю). С другой стороны, если мы живем в «Матрице», и крутимся на компе у какого-то программиста из реальной Вселенной, то его Вселенная тоже будет подчиняться законам математики и тоже может оказаться матрицей второго уровня, которая существует в реальном мире. Этот ряд можно продолжать до бесконечности и ни в одном уровне Матрицы не будет возможности доказать, существует или нет реальный мир более высокого уровня. В любом случае, у Макса Тегмарка есть более красивое объяснение математичности нашей Вселенной. Для начала зададимся вопросом: почему мы живем именно в такой математической структуре, а не в какой-то другой? Тегмарк находит ответ на этот вопрос в антропном принципе «методом от противного»: все непротиворечивые математические структуры существуют, но лишь в немногих из них может зародиться такая тонко настроенная Вселенная, которая позволяет существовать нейронным сетям, способным осознавать причинно-следственные связи» (Nata_Urieva). Не знаю, как Вам, уважаемый читатель, а автору этого сайта легче понять «живую Вселенную», чем «фрактальную».