Что дальше?
Предлагаю Вашему вниманию статью 2017 года – «Апология русского хаоса» (jackomb, «Ящик Пандоры). «Просматривая современную политическую аналитику и пропаганду, вне зависимости от идеологического содержания, постоянно обращаешь внимание на тот факт, что абсолютное большинство авторов в своих выкладках полностью игнорирует народ как политический субъект. Многие говорят о его тяжбах, многие спекулируют апелляциями к его интересам, но реального субъекта в нем не видит никто. Либералы (по крайней мере, те, которые понимают, что «Болотная» публика -это еще не народ) считают, что народ по своей природе аморфен и в принципе неспособен к волеизъявлению, а потому примет любую власть — следовательно, спрашивать его мнения даже смысла нет. Патриоты в этом отношении более романтичны — они объясняют политическую пассивность народа его подавленностью, угнетенностью, врожденным патернализмом и христианским смирением, но и они понимают, что ждать пробуждения народа очень легкомысленно — надо позаботиться о нем самим. Есть еще «патриоты» на жаловании (к ним примыкают верноподданцы, демонстрирующие тот же восторженный образ мыслей, только почти или совсем за бесплатно, что, впрочем, не делает им чести, а лишь вызывает жалость и усмешку). Эта категория якобы не отказывает народу в политической субъектности, но настаивает на том, что субъектность свою народ целиком и полностью выражает в поддержке действующей власти, подтверждением чему являются и результаты самых честных в мире выборов, и рейтинги первого лица, постоянно бьющие рекорды. Об этой третьей категории говорить не будем — она достаточно красноречиво говорит сама за себя против себя же. Вот и получается, что и либералы, и патриоты (я сознательно сужаю политический спектр до двух обобщающих супер-групп), на самом деле, спорят сугубо о своем видении России, не выражая истинных чаяний народа. Это напоминает игру в шахматы без доски — есть фигуры, есть заготовленные комбинации, но нет главного — поля, фундамента, опоры, без чего фигуры как бы болтаются в воздухе, лишь имитируя игру. Поскольку массы являются носителем коллективного бессознательного, а элиты — соответственно, коллективного эго, можно охарактеризовать нынешнее состояние российского общества как психоз. Вылечить его возможно только обращением к народному началу — как известно, vox populi vox Dei, и в случае русских это имеет особый, отнюдь не банально-демократический, смысл. Здесь хотелось бы немного порассуждать о символике Русского флага. Имею в виду Имперский, или, как он назывался официально, «Гербовый народный флаг», что очень важно в контексте данного эссе.
Современный триколор подлинно русским знаменем считаться никак не может сразу по нескольким причинам: 1) он вошел в употребление уже после Русского раскола, когда началось стремительное отступление государства от народно-духовной традиции; 2) белый, синий и красный суть типично масонское соцветие, колористическая рифма «свободы, равенства и братства» (вспомнить хотя бы современный французский флаг, принятый во времена Великой буржуазной революции); 3) триколор был повторно и окончательно проклят, когда в 90-ые годы прошлого века его подняли либеральные могильщики России, сделавшие то, что не удалось ни большевикам, ни нацистам (неудивительно, кстати, что на последних протестных митингах либеральная оппозиция стала активно использовать государственный триколор). Итак, вернемся к гербовому флагу. Белый, золотой и черный являются традиционными цветами трех сословий, характерных для всех индоевропейских обществ: жречество-священство (брахманы в Ведах, философы у Платона), царство-воинство (кшатрии в Ведах, стражники у Платона) и крестьянство-ремесленничество (вайшьи и позже шудры в Ведах, кормильцы у Платона) — соответственно. И здесь сразу обращает на себя внимание перевернутое положение варн-цветов на русском флаге. Случайностей в таких важных вещах быть не может, поэтому следует, во-первых, особо отметить, что царство на главном русском символе стоит выше священства (привет патриарху Никону, клерикалам-февралистам и современным «православным» республиканцам), а во-вторых — и это для нас наиболее важно — третье сословие, то есть в случае традиционно аграрной России собственно народ, стоит выше первых двух. Подтверждение тому находим и в русском мифологическом материале, отражающем глубинные структуры национально-культурной матрицы. Дело в том, что князья в русских былинах часто являются носителями змеиной природы — наиболее ярким примером может служить рожденный от змея Вольга Святославич, он же Волхв Всеславьевич, то есть царь-жрец, совмещающий в себе функции первых двух сословий. Третье сословие, собственно народ, в былинах олицетворяют крестьянские богатыри (например, Микула Селянинович), и отношения со змеями и князьями змеевичами у них складываются непросто — зачастую они прямо друг другу противопоставляются. Но позднее змееборчество становится главным геральдическим сюжетом Московской Руси, то есть сами князья превращаются из змеевичей в змееборцев. При этом важно обратить внимание на отождествление «ездца» со святым Георгием, ведь с греческого это имя переводится как «земледелец».
Кстати, именно крестьянина Илью Муромца на черном коне Васнецов помещает в центр своей богатырской картины, а Добрыню Никитича и Алешу Поповича, происходящих из двух первых сословий — по краям. Также неспроста на Руси особым почитанием всегда пользовался Никола Чудотворец — по сей день на распространенных иконах-триптихах рядом с Господом и Богородицей изображается именно он, — а ведь имя святителя переводится как «победа народа». Собственно, именно это и произошло на Руси в Московскую эпоху (а она является парадигмальной, архетипической для всей русской истории) — народное начало одержало верх над змеино-княжеским, преобразило его. Уместно здесь будет вспомнить о характерной для тех времен практике челобитных, когда народ, возмущенный какими-либо нестроениями в государстве, обращался напрямую к Царю, и тот лично держал перед народом ответ. Важно: речь не о юридической ответственности правителя перед населением, а об особых глубинных (неформализованных) связях тяглового государства, где народ служит Царю как иконе (по прп. Максиму Греку, «Царь есть образ одушевлен Царя Небесного»), а Царь — непосредственно Богу как первообразу, Господу господствующих, но это богослужение Царя в высшей мере проявляется в его служении народу (вспомним, как называл себя Иоанн Грозный — «игумен земли русской»). Описанная модель — можно назвать ее «народной монархией» (И. Солоневич) или «социал-монархизмом» (В. Карпец) — является полной противоположностью как абсолютизму, так и конституционализму. Таким образом, классическую уваровскую триаду «Православие, Самодержавие, Народность» правильнее читать наоборот. Да-да, хотя Православие для русской идентичности крайне важно, но недостаточно и, более того, не общеобязательно (например, если речь идет о неславянских этносах Русского мира, к тому же следует учитывать послераскольную неполноту самого никонианского православия), в то время как Самодержавие и Народность имеют соответственно большее значение. Собственно, именно в таком порядке, по восходящей, мы и теряли свою идентичность — после Раскола лишились целостного Православия, после Революции — Самодержавия, а после распада СССР — Народности, поэтому современная РФ является худшим изводом Руси-России за все века ее многострадального существования. И возвращение на подлинно русский исторический путь может происходить только тем же чином — от возрождения Народности как самой глубинной основы через восстановление Самодержавия к исцелению Православия, ибо без Народности невозможно призвание Царя, а без Царя невозможно разрешение важнейших церковных вопросов, поскольку только он имеет право созывать соборы.
Если же взглянуть на народно-гербовую цветовую триаду с точки зрения богословской символики, то белый, священнический, цвет будет соответствовать Святому Духу (главный канонический тип изображения Третьей Ипостаси Бога — белый голубь; большинство православных храмов белокаменные), золотой, царский, цвет — Сыну (Исус Христос Царь Славы, «Солнце праведное»), а черный, народный — Отцу. Почему черный цвет соответствует Богу Отцу? — потому что Отец есть строго апофатическое Лицо Троицы — это «Тьма превысшая света». И в структуре русского миропорядка народ точно так же представляет апофатический принцип. Слова классика «умом Россию не понять» относятся в первую очередь к народу, как ее первоматерии (власть и религия институционализированы, а потому вполне понятны, постижимы), именно народ таит в себе вековечную загадку русской души, неисследимую русскую бездну, эмпирически нащупанную и поистине визиорнерски описанную гениальным Достоевским. И здесь я дерзну приступить ко все тому же Имперскому флагу с позиций самой загадочной и древнейшей из наук — алхимии. Дело в том, что черный, белый и золотой — это еще и цвета трех стадий Великого делания. Знающие люди поправят меня, что третьей — главной и заключительной — стадией является рубедо, «работа в красном», но если эти люди по-настоящему знающие, то им известно, что золотой и красный синонимичны. Это отчетливо видно из солярной символики — «солнышко» одновременно и золотое, и красное; слова «русый», то есть золотистый, и «рудый»/«рыжий», то есть красный, этимологически родственны; багряная порфира является таким же неотъемлемым атрибутом царства, как золотая корона; да и сам Великий магистерий, Философский камень, превращающий любые металлы в золото, имеет красный цвет. И в этой оптике мы снова обнаруживаем на русском флаге «перевертыш» — наверху оказывается цвет первой стадии — нигредо, «работы в черном», связанной с полным разложением вещества до однородной черной массы для последующего его воскресения в чистом и обновленном состоянии. Одним из символов нигредо традиционно является черный ворон, и как здесь не вспомнить, пожалуй, самую народную из русских песен, главной темой которой звучит свадьба со смертью. На мой взгляд, все это дает важнейший ключ к понимаю русской истории и, соответственно, русского будущего, в том числе ближайшего. Прошлое и будущее. Страшная тайна русского зеркала. Как было показано, Народность имеет для Русского мира первостепенное значение, но при этом народу присуща темная природа — не в морально-этическом, а в метафизическом смысле — в смысле мистической тяги к отрицанию (апофатика), хаосу, бездне, ночи, смерти.
Когда Царь и Церковь служат народу и сослужат ему (но, разумеется, не обслуживают), он дает им силу, какую дает дереву почва — вся мощь русского хаоса преобразуется в энергию для построения русского космоса, глубина русской бездны становится трамплином для русского взлета, кромешность русской ночи высвобождает плодородный русский эрос, мертвая вода из русских сказок оборачивается живой. Но если эта гармония нарушается, русское черное разверзается подобно черной дыре, поглощая и уничтожая все остальное. Каждый русский является настолько же монархистом, насколько и анархистом — настолько же богоносцем, насколько и богоборцем. Это вполне закономерно: анархия — действительно мать порядка (поскольку хаос предшествует космосу), а «Бога нет» — самое радикально-апофатическое исповедание Его. Октябрьская революция и последовавшая за ней Гражданская война были, на самом деле, не борьбой «красных» и «белых», а торжеством «черного». Это прекрасно чувствовал (и с восторгом принял) великий поэт-народник и учитель Есенина Николай Клюев. Чувствовал потому, что был по мировосприятию старовером, а русское «черное» начало «брожение» именно после Раскола, когда огромная и, бесспорно, самая пассионарная часть народа объявила Царя антихристом, разорвала с официальной Церковью и породила множество сектантских течений, часто очень темного характера — вспомнить хотя бы массовые гари, хлыстовство, скопчество, различные оргиастические «радения» и культы «Матери сырой земли». Важно понимать, что все эти радикальные проявления суть крайние формы того, что присуще самой природе русского народа — его неотъемлемая, имманентная часть. «Демоны революции» пришли не из-за рубежа — те чертята скорее просто откликнулись на зов, доносящийся из глубин русского метафизического чернозема, где настоящие демоны жили всегда, но до поры были обузданы, дремали. А далее происходит самое интересное. Когда «работа в черном» заканчивается, из пепла поднимается новая Империя: после восстановления принципа Народности, по чину, уже описанному выше, намечается восстановление принципов Самодержавия и Православия. Однако наш исторический Opus magnum не был завершен — преобразования, начатые Вождем и долженствовавшие быть продолженными, сворачиваются, и начинается процесс распада, гниение.
Здесь мы закономерно подходим к настоящему моменту. Ведь в действительности, то, что мы наблюдаем сегодня — прямое продолжение позднесоветского кризиса. События 91-93 годов — всего лишь верхушечный переворот, сменивший вывеску, но не общий вектор движения — не стоит тут излишне драматизировать и чрезмерно демонизировать младореформаторов. Преемственность позднего (в особенности перестроечного) СССР и РФ абсолютна — нынешняя власть полностью состоит из бывших членов КПСС, Горбачев почитается как национальный герой наряду с Ельциным, брежневская застойная стабильность стала главным ценностным ориентиром путинизма, а в Церкви с новым рвением продолжен, начатый еще при Хрущеве, экуменический курс. Усматривая консервативно-народно-державные тенденции в российской политике последних десяти лет, патриоты выдавали желаемое за действительное, становясь жертвами ловких постмодернистских информ-технологий, мастером которых является серый кремлевский кардинал Сурков, — сегодня все это уже очевидно. Правда же состоит в том, что из маразматического уродца, каким был поздний Советский Союз, мог родиться только еще больший уродец, каким является компрадорско-олигархическая РФ, вполне подходящая под дефиницию Mafia state. Уродство способно воспроизводить лишь уродство, а чтобы по-настоящему воскреснуть и преобразиться, нужно по-настоящему умереть. «Аминь, аминь глаголю вам: аще зерно пшенично пад на земли не умрет, то едино пребывает, аще же умрет, мног плод сотворит». И теперь пришло время вернуться к теме безмолвствующего народа, с которой и было начато это эссе. Великая тайна молчания русских заключается в том, что оно и есть его vox populi, выражение его политической субъектности (хотя в отношении народа дуальная субъект-объектная топика вообще не очень подходит). Под этим я не имею в виду, что народ своим молчанием как бы сознательно выбирает или тем более поддерживает нынешний образ России (народ вообще ничего не делает сознательно), но он позволяет России такой быть, а точнее, позволяет ей вообще НЕ быть, потому что небытие, ничто есть истинная суть РФ, скрытая за бесчисленным множеством различных симулякров, фантомов, масок, кривых зеркал, и сегодня по мере их исчезновения (ведь на создание иллюзий тоже нужны ресурсы, а их уже нет) все отчетливее становится видна зияющая бездна — ее-то и «выбирает» народ. Проще говоря, народ безмолвствует потому, что хаос, к которому ведет страну правящая клика — именно то, чего он «хочет». «Хочет», потому, что хаос — это его стихия, «хочет», потому, что «знает»: только из хаоса рождается космос, хаос беремен космосом, имеет его внутри себя — нужно только дать хаосу развернуться, выпростаться.
Сейчас внутренний запас прочности у РФ почти исчерпан (точнее сказать: проеден, разворован и распродан), внешние условия стремительно ухудшаются, система трещит по швам и первые крысы уже бегут с корабля, а руководство страны мечется из одного позорного угла в другой, не имея ни воли, ни инструментария, ни даже элементарного понимания ситуации, чтобы справиться с кризисом. Путин, как к нему ни относись — это прошлое, его, на самом деле, экзистенциально-политически, уже нет — мы фактически вступили в фазу «междуцарствия», которое в России традиционно связано со смутой. Смута — очень русское явление, как и ее сводная сестра опричнина, но эту последнюю власть отвергла, проигнорировав народный подъем «Русской весны», а затем и вовсе растоптав все пробужденные ей идеи и силы (чему, кстати, Церковь на своем уровне только потакала). Теперь, после отказа последовать за «Русской весной» в «Русское лето», Россия неизбежно откатится в «Февраль». Он, конечно же, будет еще более антинародным, чем нынешний политический «сезон» (кстати, Евромайдан закончился госпереворотом тоже в феврале), но тем самым вызовет подлинно народный взрыв. Когда власть предает собственное государство, а Церковь — собственную веру, то есть вкупе они предают свой народ, ему остается опираться только на самого себя, на свою черную внутриядерную мощь. Когда все видимое, проявленное, катафатическое прогнило, остается только совершить рывок на другую сторону бытия — в чистую апофатику. И какие бы программы ни выдумывали политические агитаторы от либералов, патриотов или кремлевских «гроссмейстеров», русский народ за ними не пойдет, поскольку уже молчаливо принял бездну, хаос и смерть. «Черный ворон, весь я твой…». Что делать? Ничего — сидеть и ждать у народного моря погоды, вслушиваясь в его дыхание и вглядываясь в черную пучину, чтобы во время прибоя либо слиться с волной, либо быть ей разбитым. Ну и молить Бога, чтобы, когда море утихнет и в уже чистой воде мы отстираем наши черные флаги, под черным обнаружились золотой и белый» (jackomb). Самое удивительное заключается в том, что автор представленной выше статьи абсолютно прав, но он поторопился написать ее. А если бы он послушал себя и стал бы «сидеть и ждать у народного моря погоды, вслушиваясь в его дыхание и вглядываясь в черную пучину», то сегодня он написал бы другую статью, в которой народ выбрал не «смуту», а «опричнину». К слову сказать, такое время Россия уже «проходила», причем, по историческим меркам совсем недавно — ровно четыре поколения назад — при Сталине. И русский народ «пошел за кремлевскими гроссмейстерами», и тогда, и сейчас. Ну а если быть совсем точным, то надо признать, что любая «опричнина» появляется только после «смуты», просто мы нынешнюю «смуту» практически не заметили и назвали ее — «концом света». А между тем, именно тогда (в декабре 2012 года) случился конец целой эпохи – «Кали-юга».
В отличие от предыдущей «смуты», которую все заметили и назвали ее Февральской и Великой Октябрьской революциями. А теперь задайте себе такой вопрос – почему последней «смуты» никто не заметил? По очень простой причине – нам с Вами очень повезло с «Царем» (с президентом Путиным), который, в отличие от многих других «царей», очень четко «чувствует перемены народного менталитета». На конец декабря 2012 года пришелся пик построения «менее традиционного общества», и Путин вместе с народом «честно строил» такое общество. Ну а после этого срока народ начал строить «более традиционное общество», а вместе с ним этим строительством занялся и Путин. И время Путина (время «опричнины») еще не закончилось (это случится лишь к 2030 году, плюс-минус два года, так утверждает историческая теория «смены поколений»), так что, в этом вопросе jackomb ошибся. Как ни крути, а любое человеческое сообщество нуждается в управлении, именно этим и должна заниматься властная элита той или иной страны. По этой причине в любом государстве всегда существуют две отличающиеся друг от друга идеологии – «государственная идеология» (идеология властной элиты) и «народная идеология» (идеология народа). И чем меньше различий между этими двумя сущностями, тем успешней и власть, и подвластный ей народ. Ну а «смуты» происходят как раз тогда, когда различия между этими сущностями становятся «нестерпимыми». Так что, как ни рассуждай, а получается только одно – Николай II был «плохим царем», а Путин – «хороший царь». Другое дело, что Путин со своей командой просто не способен, построить «светлое будущее» в России, для этого потребуется уже новая властная элита. Но в качестве «опричнины» (или волкодавов, как прозвал их автор этого сайта) они сегодня работают просто прекрасно. Что же касается государственного флага России, то больше всех других это звание заслуживает Флаг Победы. К слову сказать, именно его наши воины и водружают на освобожденных территориях Украины. В любом случае, если страна единая, то и ее государственный флаг должен быть одноцветным, как, например, красный флаг СССР или Андреевский флаг Российского флота. И если бы у автора была возможность выбора государственного флага России, он бы выбрал Андреевский флаг с белым крестом на золотом фоне. А теперь зададимся другим вопросом – «Как России не проиграть Западу выигранную войну» (Ростислав Ищенко). «Регулярно читаю в отечественных СМИ тезис, принятый как аксиома вполне разумными, в некоторых случаях даже талантливыми и более чем благонамеренными людьми: «В феврале 2022 года пособники США окончательно проиграли». К сожалению, это неправда. Так действительно может показаться. Так и сменившим большевиков советским коммунистам в 70-е годы казалось, что всемирно-историческая победа СССР окончательна и обжалованию не подлежит.
Сторонникам «теории заговора», согласно которой СССР пал в результате предательства элит (кстати, откуда «предательские элиты» взялись, нешто с Марса прилетели?) напомню, что при принятии брежневской конституции КПСС (руководящая и направляющая сила советского общества) констатировала, что к концу 60-х годов ликвидирована опасность восстановления в СССР капитализма извне (в результате интервенции). Опасность его восстановления изнутри (в результате предательства) была ликвидирована, согласно решениям ВКП(б), еще к концу тридцатых годов. Таким образом, либо партия с 30-х по 80-е годы (от Сталина до Горбачева) совершенно ничего не понимала в опасностях, либо причины гибели СССР носили иной (не идеологический) общеисторический характер. То есть на определенном отрезке партия была права в своей констатации: действительно, в 30-е годы в СССР не было возможным никакое серьезное оппозиционное движение (тогда даже внутрипартийную оппозицию расстреливали и рассаживали по тюрьмам), а в 70-е годы и позже, до самого распада Союза, против него была невозможна никакая внешняя агрессия. СССР, как и США, строил свои вооруженные силы, исходя из необходимости, противостоять всему миру, и если не победить, то и не проиграть (теория всеобщего гарантированного уничтожения). Приходим к выводу, что кажущиеся нам сегодня незыблемыми условия могут очень быстро измениться и, казалось бы, давно забытые опасности вновь станут актуальными. Кстати, в этом плане очень показателен пример США, которые, начав сползать в системный кризис уже в конце 90-х – начале нулевых, до последнего момента (до введения против России пакетов санкций образца 2022 года) считали себя неуязвимым гегемоном, способным (пусть, и пойдя на временный существенные жертвы) жестоко наказать каждого ослушника. Уверенность в незыблемости очередной «всемирно-исторической» победы порождает самоуверенность. Склонность почивать на лаврах заставляет пренебрегать мелкими и на первый взгляд незначительными опасностями. Мелкие нестроения, накапливаясь, приводят к большим проблемам, которые по инерции собираются решать «одним махом семерых побивахом», потом просыпаются, когда уже поздно и стая пираний доедает быка, и не понимают, как исчез СССР и почему никто не слушается США. Ведь еще вчера все было совсем по-другому. То, что реально грозит России в ходе текущего конфликта на Украине, лежит за пределами боевых действий. Всем понятно, что Россия может закончить операцию там и тогда, где и когда она сама сочтет нужным. Что бы ни говорили западные пропагандисты в утешение банде Зеленского, никто в мире не верит, что Украина может в этой схватке одержать даже тактическую победу даже за счет массовых (а не как сейчас) поставок западного оружия. Украинский режим, ведя войну против России, выполняет не собственные, а западные как тактические, так и стратегические задачи.
К области тактики относится нанесение России, как можно большего ущерба, как чисто военного (гибель военнослужащих и уничтожение техники в ходе боевых действий), так и информационно-политического (создание с одной стороны образа жестокого агрессора, опасного для мирной Европы, а с другой – государства слабого в военном отношении, не способного за год разгромить даже украинскую армию). Эти тактические решения, по мысли Запада, должны способствовать росту рядов антироссийской коалиции, международной изоляции России и в конечном итоге возвращению США если не на позиции глобального гегемона, то хотя бы лидера западного («свободного», «цивилизованного») мира, противостоящего «глобальному варварству». Проблема изоляции, равно как и проблема пополнения рядов политических самоубийц, желающих воевать с Россией за американские интересы, решается плохо, но временного сплочения западного мира вокруг себя США добились. Решая свои стратегические проблемы, Вашингтон должен исходить из имеющегося временного тактического успеха (сплочение Запада), а также из неизбежного военного разгрома Украины. Чтобы укрепить европейский страх перед Россией, США добиваются, в качестве стратегического решения, гибели как можно большего количества граждан Украины и как можно больших разрушений гражданской инфраструктуры в ходе боевых действий. При этом им все равно, кто именно разрушил эту инфраструктуру. Мы можем сколько угодно доказывать, что стреляем только по военным целям, а города разрушает сама же украинская армия, но в ответ мы будем слышать «пока вы не пришли, такого не было». Причем, если люди, не понесшие личных семейных кровавых потерь в ходе боевых действий, могут относительно быстро перековаться со сменой парадигмы пропаганды (подключением российских телеканалов вместо украинских), то семьи, потерявшие родственников, будут настроены куда менее благодушно. Миллион погибших и изувеченных – это до пяти миллионов членов их семей, затаивших зло на Россию. И это не считая двух-трех миллионов сознательных (профессиональных) русофобов, являющихся сегодня бандеровскими поводырями слепого украинского общества. Эти люди, совместно с примерно пятью-семью миллионами потенциальных эмигрантов, – потенциальные клиенты западных спецслужб, из которых будут вербоваться подпольные распространители антироссийских слухов и организаторы диверсий. Кроме того, эмигранты будут распространять на Западе образ «зверской России», разрушающей, пытающей, убивающей. Это миллионы «очевидцев», которые «вспомнят» все, что будет необходимо западной пропаганде, направленной на граждан стран ЕС.
Но и это не самый опасный стратегический актив Запада из тех, что будут использованы против России уже после формального окончания украинского кризиса. Уже сейчас видны два потока: 1. Поток украинских политических эмигрантов, возвращающихся на освобожденные территории. Среди них много людей идейных, готовых положить жизнь ради полной и окончательной победы над бандеровщиной. Они настроены радикально и ждут такого же радикализма от своих коллег и освобожденного населения. Но очень быстро выясняется, что население желает мира и спокойствия, а многие из коллег-антибандеровцев больше озабочены своей карьерой и потенциальным бизнесом, чем реализацией идеи ликвидации бандеровщины под корень. Радикалы сталкиваются на освобожденных территориях с тем же, что некогда пережили (не все пережили) их коллеги в Донбассе. Когда высокие идеалы начинают противоречить материальным интересам, многие идеалисты в лучшем случае вытесняются в Россию, в худшем — попадают в местные тюрьмы по надуманным предлогам, в самом худшем их находит украинская ДРГ, которую наводят собственные коллеги, зарабатывающие на контрабанде. Таким образом, на местах формируется определенная субкультура, которую невозможно назвать антироссийской – большинство ее носителей искренне не хотят и боятся возвращения Украины, но и к российской имеющая весьма опосредованное отношение. Идеалом местной элиты является Россия, защищающая от Украины и никак не вмешивающаяся в их «внутренние дела». Аргумент: «Наша банда лучше киевской, поскольку мы против России не воюем, готовы даже вывесить триколор и при необходимости послать на фронт несколько тысяч мужичков. Но вы в наш бизнес не лезьте, назовите сумму отката – будем исправно доставлять, куда скажете». При сосуществовании в рамках одного государства или даже в рамках российского протектората подобная местная коррумпированная власть разлагающе действует на всю страну, и бороться с этим очень сложно, ведь де-факто создается замкнутая региональная система, лояльность которой в отношении центра обуславливается невмешательством центра в местную порочную управленческую практику. Нарушается основной принцип империи: управленческие системы могут иметь региональные отличия, но перед имперским законом равны все, и каждый желающий может получить защиту имперского центра от местечковой несправедливости. Нарушение этого принципа порождает уже низовой сепаратизм, ибо, зачем нужен народу центр, если он не защищает от местных «гетманов» и «атаманов»?
В результате коррупционно-экономический сепаратизм элит обретает надежный фундамент в виде регионально-местечкового сепаратизма масс, всегда склонных винить центр в местных неурядицах. Пока проблема ментальной интеграции в Россию, формально-юридически включенных в нее территорий не будет решена (а это дело не одного года – хорошо если десятилетия) Запад будет играть на данном противоречии, с целью ослабить Россию изнутри. 2. Поток «прозревших» сторонников майдана в Россию. Они могли «прозреть» пять лет назад, а могли позавчера. Они могут заниматься сбором средств на свое содержание под разными предлогами (от волонтерства до блогерсва), а могут существовать на «неизвестные доходы» (на самом деле неафишируемая плата за выполнение политических заказов). Они могут выглядеть как откровенные фрики и как респектабельные «пикейные жилеты». Это могут быть зажиточные мужчины в самом расцвете сил, прекрасно обустроившиеся на Западе и редко моющиеся пожилые дамы с вдребезги разбитой психикой, мечущиеся по миру, как наскипидаренный под хвостом кот по квартире. Они могут друг друга любить и ненавидеть (внутривидовую конкуренцию никто не отменял). У них есть одна общая черта. Они злы на не оценивший их усилия по майданизации Украины и не пустивший их к хлебным местам Запад. Они мечтают при помощи России продемонстрировать этому Западу свою квалификацию, показать, как он ошибся, выбрав других, и Запад, устыдившись, вернет им свою милость, возьмет под крыло и оставит их руководить Украиной, куда их обязательно назначит Россия. Они не понимают и никогда не поймут, что Запад не принял их по той же причине, по которой от них рано или поздно откажется и Россия – они акцентуированные индивидуалисты, органично неспособные работать в команде. Каждый из них видит себя если не Бонапартом, то Елизаветой Тюдор и Екатериной Медичи в одном флаконе, не осознавая того факта, что означенные политики состоялись именно как лидеры спаянных команд, а не как капризные деспоты. Каждый из них мечтает о карьере Петра Великого или Екатерины Великой, будучи по своим душевным и политическим качествам жалким подобием Петра III. Они – политические разрушители, органически неспособные что-либо созидать.
Их и используют как разрушителей, списывая на берег, как только наступает время созидания. Но они крайне обидчивы и злопамятны. На примере их отказа от любимого майдана, не оценившего их в должной мере, можно представить себе их будущую открытую ненависть к России, которая их «не поняла» и «не поддержала». Их сегодняшнее стремление уничтожить «недостойную» их величия Украину будет перенесено на Россию. И случится это довольно скоро. Но в России у них, как у «радикальных врагов майдана», «режущих правду-матку» невзирая на лица, и не выбирая слов, уже сформированы свои секты. И Запад ими тоже воспользуется для ослабления России изнутри после окончания украинского кризиса. Все эти опасности не являются критическими и вполне преодолимы, если мы будем исходить из того, что мир постоянно меняется и вчерашняя победа ровно ничего не стоит, если ты забыл, что враг твой жив и жаждет реванша. Будущие опасности надо душить в зародыше, особенно когда перспективная трансформация сегодняшнего попутчика в непримиримого врага понятна уже сейчас. Не надо думать, что мы их выгоним или перекроем финансовый «кислород» и тем себя обезопасим. Нет, они всегда найдут источники финансирования и будут мстить тем безобразнее, чем больше они, по их мнению, недополучили от нас почитания, восхищения и житейских благ. Раз уж они потянулись караванами в Россию и на освобожденные территории, их надо принимать, сообщать, что работать они теперь будут в жестких рамках и «за еду», а кому не нравится, так ведь за каждым из них шлейф вполне уголовных (с точки зрения страны, проводящей спецоперацию по денацификации и демилитаризации Украины) деяний, а судить их можно не только в России или в ДНР, но даже в Херсоне или Запорожье (кстати, на освобожденных территориях чей уголовный кодекс действует: украинский, местный, донбасский, российский – пока есть возможность, можно выбирать)» (Ростислав Ищенко). Автор полностью разделяет мысли Ищенко, однако он всегда честен со своими читателями, причем, до самого конца. А потому автор сделает вывод, который не сделал Ищенко – окончательно победить Западный мир можно только одним способом – уничтожив его. И не надо обвинять автора в кровожадности. Ведь процесс «уничтожения» включает в себя и полное перевоспитание населения, которое возможно лишь после смены трех поколений людей, то есть, по истечению 72 лет. На этом и закончим.