Нужно потерпеть
Продолжение доклада Изборскому клубу В.Э. Багдасаряна — «Советский Катехон и всемирно-исторические последствия его гибели». «В-пятых, фактическая десуверенизация национальных государств. Капитализм создал национальные государства вокруг национальных рынков. Но логика развития капитализма вела при переходе к этапу создания интегрированной капиталистической системы к их упразднению в пользу модели единого корпоративного мира. Именно сегодня и наблюдается этот переход, политически выражаемый в столкновениях «глобалистов» и «националистов». В период холодной войны на упразднение национальных государств мировой олигархат пойти не мог. Они были ему нужны для борьбы против СССР. Существовал временный альянс сверхобщества и государств Запада. Это был альянс между финансовым капиталом и военной силой. Попытка десуверенизировать ту же Францию могла обернуться выходом из НАТО, как и случилось, а то и вовсе переориентацией на Москву, как могло случиться. После гибели СССР более всего политический суверенитет потеряли европейцы — как Восточная, так и Западная Европа. В-шестых, распространение культурных и психологических установок постмодерна. Постмодерн, возникший как богемное течение еще в период существования СССР, не мог стать в то время онтологической доминантой. Для борьбы с советской альтернативой нужна была мобилизующая идеология, для чего постмодерн с его релятивистскими установками был совершенно не годен. Трудно себе сегодня представить, что еще при Рейгане США позиционировались как защитник традиционных ценностей и религии, обвиняя в отступничестве от них Советский Союз. Легализация абортов и декриминализация гомосексуальных отношений на Западе происходит сравнительно поздно. В Англии гомосексуальные отношения были декриминализованы только в 1967 году, а о признании их браком вообще не могло быть и речи. Впервые однополое сожительство было признано законом в 1989 году в Дании, что хронологически соотносилось с завершением холодной войны. Для времени холодной войны нужны были солдаты, ученые и идеологи, а не рафинированные постмодернисты. Невозможно было при существовании СССР и создание выстраиваемого на симулякрах постмодернистского информационного пространства. Пропаганда в холодную войну с обеих сторон допускала элементы неправды, но не отрывалась от некоей объективной реальности. Если бы любая из сторон перешла на модель симулякров, она оказалась бы тут же изобличена как система лжи.
Такие обвинения и так постоянно предъявлялись сторонами конфликта друг другу. Обвинения капитализма в системной лжи находило преломление даже в литературе, предназначенной для детей: достаточно назвать «Джельсомино в стране лжецов» или «Королевство кривых зеркал». Когда же система советской пропаганды была упразднена, появилась возможность выстраивания виртуального бытия в полном отрыве от мира реального. Технологически первой попыткой такого рода принято считать освещение войны в Персидском заливе 1990–1991 годов. Постмодерн, между тем, дойдя до предельной релятивизации (у каждого свои ценности, своя правда, свои представления о реальности), подготовил фактически почву для утверждения постпостмодерна, при котором устанавливается единая матрица мировосприятия по принципу «самоочевидного». Гибель СССР завершила эпоху идеологий. Процесс навязываемой деидеологизации соотносился с культурой постмодерна. То, что деидеологизация была навязываема, свидетельствовало о том, что она представляла собой не отказ от идеологии, а подготовку глобального утверждения одной из идеологических моделей. Современная реидеологизация и стала фактически закреплением на уровне массового общественного сознания матрицы постпостмодерна — глобального тоталитарного общества. В-седьмых, установление системы тоталитарного контроля над человечеством. Советский Союз никогда не был тоталитарным государством. Ниш свободы он имел как минимум не меньше, чем капиталистические системы Запада. Было возможно творчество, дискуссии, критика и обсуждение проблем. Существовали, впрочем, и свои ограничения, так же как они существуют в любом государстве мира. Государств без ограничений в принципе не может существовать в силу самой природы государственной власти. Концепт тоталитаризма был выдвинут противником с начала холодной войны в целях отождествления большевизма с осужденным Нюрнбергским трибуналом национал-социализмом. Остается только удивляться его включенности в современное российское образование как на уровне школы, так и вузов. Другое дело сегодня, когда развитие так называемых цифровых технологий достигло такого уровня, что контроль за большими группами людей, да и человечества в целом стал принципиально возможным. Но для такого контроля нужно и единство или, по крайней мере, консенсус у групп, применяющих такие технологии. Советский Союз на консенсус с буржуазией в вопросе о контроле над человеком никогда бы не пошел. Отвергнуты были, в частности, предложения по реализации в мировом масштабе программ планирования семьи. Идеи такого рода регулирования были осуждены еще В.И. Лениным. Мальтузианский подход изобличался в Советском Союзе как фашизм. А без содействия СССР добиться регулирования рождаемости в мире было невозможно. Либеральный демограф, директор Института демографии Высшей школы экономики А.Г. Вишневский так описывал возникшую коллизию:
«Международные организации стали принимать меры, чтобы в развивающихся странах замедлить рост населения, который был чреват, как было понятно с самого начала, серьёзными последствиями. Но надо сказать, что довольно серьезным тормозом этому было опять наше любимое отечество. Потому что позиция Советского Союза, ну я бы так сказал, была в этом смысле штрейкбрехерской. Потому что, когда все развитые страны думали о том, как сократить, замедлить рост населения в развивающихся странах, в Советском Союзе, вопреки своим собственным интересам, как это мы теперь понимаем, занимали противоположную позицию и всячески отказывались от того, чтобы участвовать в этих усилиях». Итак, СССР, при оценке его действий с позиций «западного сообщества», занимал штрейкбрехерскую позицию в осуществляемой глобальными международными силами политике замедления роста населения в мире. СССР никогда бы не допустил проект цифровизации. Технология не могла быть в принципе поставлена выше идеологии. Можно допустить ее использование в СССР в качестве инструмента, но нельзя — в качестве ядра системы. Дефиниции «цифровая экономика» или «цифровое общество» были бы заклеймены сообразно с марксистской методологией и здравым смыслом как буржуазное вырождение. Сообразно с советским пониманием в основе любой экономики — труд, а в основе любого общества — отношения людей в процессе производства, а вовсе не цифра. Технологии не могли быть поставлены выше партии и выше рабочего класса. Опасения, что это может произойти, и стали, кстати говоря, причиной свертывания проекта ОГАС — советского аналога интернета. В-восьмых, распространение идей антропологической инженерии, выражаемое аккумулятивно идеологией трансгуманизма. Советский проект являлся проектом гуманистическим. Сообразно с ним в педагогике советского образования выдвигался ориентир формирования гармонически развитой личности. Идеи деконструкции человека были для СССР идеологически и культурно не приемлемы. Вся советская культура вращалась вокруг идеалов цельности личности и ценностей коллективизма, с которыми трансгуманизм был бы несочетаем. Да, советский проект, особенно на начальной своей стадии, имел целевым ориентиром формирование нового человека. Но эта перспектива виделась в развитии духовных, интеллектуальных и физических качеств человека, а вовсе не в киборгизации. Советская идея нового человека представляла парадигму гуманизма, точнее, сверхгуманизма, как максимизации потенциалов человека. Современный же трансгуманизм состоит в отрицании гуманизма, в отказе от антропоцентризма и в выходе за рамки собственно человеческой природы.
В СССР в 1930‑е годы были разгромлены школы евгеники и педагогики. В то время когда на Западе евгенические эксперименты приобрели широкую популярность, в Советском Союзе евгеника была заклеймена как фашизм. С большим подозрением в отношении протаскивания фашистской идеологии относились, как известно, даже к генетике. Что же уж тут говорить о трансгуманизме?! Нет сомнения, что Советский Союз бы осудил трансгуманизм в качестве неофашизма, и устранение СССР дало исторически зеленый свет созданию трансгуманистических ассоциаций и партий. Совокупно все перечисленные последствия гибели СССР могут быть выражены понятием «новая фашизация». Победа над фашизмом в 1945 году являлась, прежде всего, победой Советского Союза и связываемой с ним социальной системы. Существование СССР и являлось главным препятствием фашизма. Развитие капитализма привело в двадцатом веке к точке развилки. Капиталистическая система, вступившая в фазу империализма, в прежнем виде существовать уже более не могла. Одна сценарная перспектива состояла в максимизации сущностных характеристик капитализма, усилении дифференциации человечества, доводимой до уровня антропологического разделения, что выражал фашизм. Второй путь заключался в отрицании самого капитализма, и такая возможность была заявлена советским проектом. Фашизация по итогам Второй мировой войны была остановлена, и капитализм вынужденно приспосабливался к реалиям Ялтинско-Потсдамской системы. Но рухнул Советский Союз, и капитализм продуцирует новую, сдерживаемую ранее «русско-советским катехоном» фашизацию. И сегодня, по истечении тридцати лет после гибели СССР, как никогда остро стоит запрос на его политическое возвращение — как силы и ценностной альтернативы, способной спасти человечество от очередной исторической эманации фашизма» (В.Э. Багдасарян, https://ss69100.livejournal.com/6122844.html). Автор этого сайта полностью согласен с Багдасаряном по поводу фашизации Запада, как естественного пути развития финансового капитализма. Однако он не согласен в том, что СССР-2 является единственной возможной альтернативой, «способной спасти человечество от очередной исторической эманации фашизма». Нынешняя Россия очень далека от модели СССР-2, однако и она сегодня борется с Западным фашизмом, и довольно успешно. Как ни крути, а время всегда бежит вперед, и возврат СССР вряд ли спас бы нынешний мир от фашизма (ему попросту силенок бы не хватило). Однако Багдасарян абсолютно прав в том, что доминирование в нынешнем Российском обществе какой-либо социальной идеологии (совсем не обязательно коммунистической) смогло бы значительно усилить Россию в ее борьбе с Западным фашизмом. Ведь как ни крути, а главной особенностью русского менталитета является коллективизм или общинность. А стало быть, русский человек чувствует себя лучше всего именно в «социальном государстве».
Что же касается «Западного фашизма», то про него очень хорошо написал «Крестьянин» — «Протоиерей А. Ткачев: «Кратковременное воцарение антихриста будет не столько знаком его величия, сколько знаком гнилости мировой элиты…». «Почему городишко, в котором оказался заброшенным ветром судьбы промотавшийся Хлестаков, в лице своих начальников принял Хлестакова за важную птицу? Ведь это «фук», пустое место, промокашка. Как опростоволосились сильные мира сего в этой уездной модели вселенной? Они изолгались и изворовались. Оттого боялись собственной тени, друг друга и инспекции из столицы. Их нравственная нечистоплотность привела к тому же страху, который у Чуковского выведен в образе «Тараканища». Город, в котором это происходило, образ России, или бери шире — всего мира. А Хлестаков — Антихрист. Кратковременное воцарение последнего будет не столько знаком его величия, сколько знаком гнилости мировой элиты. Все будет, как у Гоголя. Местные наперебой лгущие Добчинский и Бобчинский, это СМИ, разносящие сплетни и заказуху. Начальник богоугодных заведений, у которого больные, «как мухи выздоравливают», почтмейстер, незаконно вскрывающий чужую корреспонденцию, вдова, которая «сама себя высекла» и проч. это все это образы правления безбожной элиты. Их испорченное зрение заставляет видеть страх там, где нет страха. Точно так Псалмы о безумцах пишут. То есть, несправедливость, вошедшая в норму, безбожие, воровство делают любую элиту способной путать святое с грешным и кланяться тем, кого по хорошему надо в шею гнать. Хлестаков и не виноват ни в чем. Так и лукавый о грешниках скажет: Это не я соблазнил. Это они сами грех любят и не знают истину. При этом есть подлинный Ревизор — Христос (об этом сам Гоголь пишет в примечаниях к пьесе). Его действительно нужно бояться, и Он придет внезапно, как и написано. Пьеса насквозь пророческая и вневременная. Видеть в ней только сатиру на Николаевскую Россию, это близорукость. По все вселенной власть пьянит и дурманит голову тем, кто ее вожделеет и до нее дорвался. Обольщение властью заставляет людей думать о себе так, как думать нельзя. Но совесть внутри грызет и угрожает наказанием. Таких людей легче всего запугать. Такие люди легче других обманываются. Они любого Хлестакова примут за фигуру «грозную и таинственную». Ну, точно те слоны и бегемоты, что кланялись Тараканищу. Русскую классику надо перечитывать. Запрещать ее это то же самое, что храмы разрушать» (https://t.me/o_andrey_tkachev/…).
В любом случае, ««Истоки того, что сейчас происходит, лежат в глубине веков» (Н.А. Нарочницкая). «История, геополитика, идеология – практически этот узел сегодня разрубается на наших глазах, узел всей мировой истории. Мне особенно обидно, тяжело и одновременно трепетно это все переживать, потому что все это мною было предсказано в годы, когда об этом не принято было говорить. Людей с такими взглядами затыкали, обвиняли в непонимании того, что век национальных интересов безвозвратно ушел, что есть общечеловеческие ценности и я, мол, не понимаю нового мышления. Правда, весь мир, пока мы упивались этим так называемым новым мышлением, прекрасно воспользовался испытанным старым… Главный труд моей жизни, я считаю, исследование «Великие войны ХХ столетия», из которого я беру иногда намеченные и поставленные вопросы, но не разработанные до конца, и их уже разрабатываю на основе моего сегодняшнего знания. Речь идет о геополитическом противостоянии, сравнении тех силовых стрел, которые направлены на Россию, когда она находится в трудной ситуации. Это – и Первая мировая война, и революция, и Гражданская война, и Вторая мировая – Великая Отечественная, и 90-е годы. Оказывается, что эти стрелы абсолютно идентичные. Прежде всего, они нацелены на отделение России от морей – Балтики, Черного моря. Именно выход к этим позициям Петром I, 300-летие Ништадтского мира мы отпраздновали осенью. Так вот, именно выход России к Балтике и потом закрепление в Крыму, а это было невозможно без того, чтобы выйти сначала к Прибалтике, делало Россию великой державой. И канцлер Безбородко, екатерининский вельможа, возглавлявший внешнеполитическое ведомство, принимая на работу молодых дворян, говорил им: «Не знаю, батенька, как при вас будет, а при нас ни одна пушка уже в Европе не стреляет». То есть стала необратимой масштабная геополитическая трансформация Европы. Уходят на задний план ранее могущественные государства – Польша, Швеция, Голландия. На это место приходят Англия и Россия. Швеция и Польша потихоньку утрачивают свое влияние, теряют захваченные ранее земли. И начинает Россия развиваться как империя, как великая держава. И постепенно проясняется (Наполеон это первый понял), что для того, кто хочет стать господином мира, обязательной целью становится – устранение России. Не уничтожить ее физически, это, во-первых, оказывается, невозможно, даже Гитлеру не удалось. И Бисмарк об этом предупреждал в конце жизни. А именно отстранить ее от решения мировых дел. Потому что одно ее существование в этих границах и то, что это альтернативная часть той же европейской цивилизации, делает невозможным управление миром из одной точки.
И Наполеон это первым понял. И пошел на Россию, как считают некоторые, по наущению своей соперницы Англии, а перед этим у него уже были успехи, тем более что он и в Африке воевал, и, как считают русские политические географы – тот, кто контролирует оба побережья Средиземного моря, тот становится господином мира. В свое время только после Второй или Третьей Пунических войн, когда Рим окончательно победил Карфаген и овладел африканским побережьем, вот тогда Рим стал той Великой Римской империей. Истоки того, что сейчас происходит, лежат в глубине веков. Разделение Московской Руси и того, что постепенно формировалось как малороссийская народность, как часть православных россов, вышедших из Киевской Руси, в значительной мере, проистекало из буквально физического вторжения огромного монгольского клина, нашествия, которое на два века практически затруднило общение между близкими народами. Постепенно расходятся языки. Хотя в XIX веке украинский язык, малороссийское наречие – это местный язык, он отличался от литературного русского не больше, чем баварский от саксонского. Отрыв Малороссии от Московии был давней целью Речи Посполитой. Еще Казимир Великий в 1349 году захватил Галицко-Волынское княжество, которое принадлежит к колыбели Киевской Руси. В его усыпальнице в Кракове я увидела, за что же он стал Великим: «Сильно расширил территорию государства». Оказывается, если ты расширил за счет чужих земель территорию, ты становишься великим. А вот когда у тебя другие великие эту же территорию назад забирают, то они – проклятые страны-расчленительницы, о которых ты сегодня услышишь в любом польском музее, даже если это музей фарфора. Так, по нынешней трактовке украинских историков, обслуживающих новую геополитику, Владимир Мономах – великий киевский князь, а его сын, шестой сын, Юрий Долгорукий, основатель Москвы, – проклятый кацап, москаль. Но это не главное. Очень важен религиозный фактор. Истоки подлинного украинского сепаратизма и антимосковитской версии украинской идеи – в униатстве. Еще Папа Урбан VIII в начале XVII века, вскоре после Брестской унии 1596 года, говорил: «О, мои русины, через вас-то я надеюсь достигнуть востока». Пять епископов, во главе с Михаилом Рогозой, принявшим католический догмат при сохранении православного обряда, были отвергнуты православными. А крестьяне в деревнях, поскольку обряд оставался прежний, на местном языке (в отличие от католических служб, которые велись на латыни) так ничего и не поняли: что там филиокве – кто это из крестьян знает такие богословские тонкости. А потом, когда узнавали, в ужас приходили, что они, оказывается, теперь подчиняются Римскому Папе, а не Вселенскому Патриарху.
И вот такой буфер – не католик и не православный, а униат, – это сгусток, который побуждал ненавидеть друг друга. Именно он родил вот это политическое украинство. Кстати, украинцами называли перед Первой мировой войной только униатов. Остальные были малороссами. Этот феномен греко-католика – ни русский, ни поляк, самостийник, украинец – основа того самого галицийского индентитета, а потом и москвофобской версии украинской идеи. Щедро субсидируемая Веной и Ватиканом, эта церковь и родила политическое украинство. Особенно ярко это проявилось уже во второй половине XIX века, когда польский провинциальный историк Францишек Духинский в Париже для невежественной в славистике публики на кафедрах витийствовал о том, что москали, русские, – это помесь финно-угров с татарами и не имеют ничего общего с арийцами Украины. И что якобы ради того, чтобы приукрасить свое варварство, московиты украли и киевскую историю, и присвоили себе Софийские Ризы, и что вообще это совершенно разные народности, даже этнически. На мой сайт еще в 90-е годы заходил какой-то щирый украинец, все время оскорблял. У него с моими читателями была полемика. В конце ее он написал: «Ишь, мордва зашевелилась!». Когда русская армия по просьбе австрийского правительства перешла Карпаты и спасла во время революции 1848 года Австрийскую империю (тогда она еще не Австро-Венгрия была, она в 1867 году провозглашена была двуединой дунайской монархией) от неминуемого распада, потому что в Венгрии благодаря присутствию русских войск восстание потерпело крах и армия возвращалась. И проходила через галицийских русинов, которые тогда себя называли Галицкой Русью. Трудно сейчас представить, что в этом оплоте самых москвофобских настроений тогда зародилось необычайно москвофильское течение среди интеллигенции. Интеллигенция, говорящая либо на немецком, либо на польском, начала переходить на русский язык. И тут Вена очень обеспокоилась. Стали сажать людей и интеллектуальных деятелей якобы на измену, хотя мы не были в состоянии войны, первый процесс состоялся уже в 1882 году. Перед Первой мировой войной академик Грушевский, потом советский, именем которого сейчас названы там улицы, пишет на грант Венского двора девятитомную историю Украины-Руси. И проводится очень интеллигентно и скрытно для непосвященного та же теория Духинского о том, что Московия – это вообще другое. А вот истиной наследницей Киевской Руси является Украина-Русь. В это время начинается деятельность митрополита-униата Шептицкого. Это австрийский граф, офицер, католик. Он действовал еще в Первую мировую войну во Львове, а Галиция была до Первой мировой войны частью Австро-Венгрии, там был оплот тех, кто бдительно следил, чтобы не было сочувствующих среди галичан русской армии, практиковались доносы.
Известные русские историки-эмигранты, которые себя считают именно Галицкой Русью – Ваврик, Аристов, Петро Гардый, у которого в Канаде вышел целый альманах про зверства униатов галицийских на австрийской службе. Он там стал Peter S. Hardy, я эту книгу держала в руках. О том, какая была проделана работа по полному выхолащиванию сознания, говорит тот факт, что в конце 80-х годов XIX века в венский парламент была даже подана петиция за 100 тысячью подписей галичан. Где указывалось, что галицко-русский народ по своему происхождению, антропологии, языку, культуре есть часть русского народа, его племен, Белая Русь, что русский язык для нас является языком нашей литературы, искусства, мысли, интеллекта. И просьба – предоставить и не ущемлять право преподавания, образования на русском языке. Но перед Первой мировой войной униаты начинают уже буквально люто действовать. И во время Первой мировой войны по доносам австрийским властям против якобы сочувствующих русской армии, было создано два концентрационных лагеря – Талергоф и Терезин. Сейчас это музеи, там счет идет на тысячи замученных, расстрелянных, якобы за сочувствие России. Ваврик пишет, что одним из виновников такой политики и таких бед, народной мартирологии были проклятые украинцы – униаты, вырекшиеся от Руси, и предатели. Тягнибок – внучатый племянник одного из активистов, Лонгина Цегельского, который доносил на неблагонадежных, как он считал, русинов. И его имя фигурировало даже на Версальской конференции, где комиссия разбирала виновность в войне и военные преступления. Он с трудом избежал приговора, потому что не доказали смертей по его вине, но аресты благодаря его доносам были. Он умер в Соединенных Штатах, а дед Тягнибока сидел в советском лагере как сотрудничавший с Гитлером. Вот откуда это тянется, а вовсе это не наследие последних 30 лет. Во время Первой мировой войны эта идеология оформляется. Когда начинается революция, Украина уже показала себя каким-то несостоявшимся государством. Потому что единой национальной идеологии, идеологии с позитивным содержанием национального проекта не было. Это бесконечные батьки, враждующие гетманы – Скоропадский, Петлюра, Махно. Вот воспоминания полкового священника Центральной Рады Иоанна Теодоровича, который в эмиграции в Канаде, несмотря на свое героическое националистическое прошлое, подвергся чудовищным унижениям и поношениям со стороны заправлявших там униатов. Он пишет с горечью: «Поскольку ты православный, а не униат, ты проклятый кацап, проклятый москаль». Был обнаружен архив Андрея Шептицкого, замурованный во Львове, и в 1918 году опубликован в газете «Петроградское дело». Там он говорит о том, что есть возможность всю Малороссию подчинить их идеологии, надо воспитывать украинцев, потому что им чужда держава царей.
В 1917 году, когда объявили свободу, за сепаратистские партии на территории Украины не было отдано ни одного голоса, а за федералистские и за общероссийские – 85 %! Советская власть взяла на вооружение галицийскую идеологию, перекодировав ее в коммунистические клише, – дескать это цари всегда угнетали, а при коммунизме будет иначе. И там началась страшная украинизация. Публикуются документы об украинизации: как сопротивлялся малороссийский народ, как никто не хотел идти в школы, где преподавание велось на украинском языке, где не было даже научной терминологии. Всего с десяток мировых языков обладают всей полнотой терминологии и понятий для всех отраслей науки, и русский туда входит, но – ни украинский, ни молдавский, ни румынский. Начинается украинизация, действует тот самый Чубарь, председатель Совнаркома, который подписал приснопамятное постановление о борьбе с саботажем в области хлебозаготовок, после которого начался голод на Украине, подобный тому, что был в то время и в Поволжье, и в Казахстане. Потому что большевистская политика была нацелена везде на унижение крестьянства: в каждой революции есть своя Вандея. Потому что крестьянство – носитель национального консервативного религиозного начала и ему чужды эти марксовы идеи. Не говоря уже о том, что на Украине частнособственнический инстинкт, особенно к земле, очень сильно развит, это все отмечали. Крестьяне после этого постановления отказались сеять хлеб в колхозах, голод еще и из-за этого начался. Так вот, Чубарь был ярым украинизатором, а вовсе не борцом с националистическими архаичными пережитками. Он насаждал украинизацию в школах, боролся с малороссийской интеллигенцией, которая стояла на общерусских позициях. Почему только сейчас печатают эти документы, историки начинают поднимать их? У нас господствовала такая идея, что, мол, это все только при царях было, а вот коммунистическая идеология – дай всем одинаковый кусок хлеба и не будет разницы между узбеком и русским, будет одинаковый менталитет, одинаковое все. Однако жизнью доказано, ничего подобного не получается. Любое национально-территориальное деление ранее единого государства – это на самом деле трагедия. В мире нет успешных федераций, которые бы произошли из деления ранее единого государства. И наоборот – есть успешные федерации, возникшие из соединения. Только безумец может хотеть присоединить Галицию. Кто присоединит Галицию, потеряет империю. Потому что 400 лет не делила униатская Галиция свою судьбу с православной Украиной. Это другой менталитет, другое все. Но Сталин в 1939 году решил присоединить ее к СССР, а надо было Польше ее оставить. А Новороссия вообще никакого отношения не имеет к Польше. Днепропетровск – это Екатеринослав, Кировоград – это Елисаветград, и так далее, Одесса – никакого отношения. А вот западные области – Хмельницкая, Винницкая – постепенно Польшу оттесняли, и эти земли переходили к России.
Ивано-Франковск – это Станислав, названный по польскому королю. Там одни поляки и были в городе. А в деревне были украинцы, малороссы, униаты в основном. И жить им там было непросто. Отсюда и бандеровский террор – ужасный, зверский против польского населения на Волыни. Я не знаю, как Польша может это простить? Мы подходим к тому, с чем мы столкнулись сейчас. Ставка на Украину была сделана с самого начала. С заигрыванием на Западе уже не стеснялись. Был переворот. Я, еще будучи депутатом, обсуждала в Совете Европы вопрос о том, что Украина категорически не подписывала Конвенцию о языках меньшинств. Турция не подписала, Украина. Начинается накачивание Украины оружием. Это все – правда, даже больше, чем у нас открыто об этом говорят, чтобы особо не пугать население. Что произошло за эти восемь лет? Шла фактически подготовка к войне против нас. Украина накачивалась оружием, в людях воспитывалась ненависть. В сентябре 2021 года начинают вдоль всей границы летать американские разведчики, самолеты E-8 JSTARS. Польская армия четыре дивизии ставит в октябре на границе с Белоруссией. Помните, с беженцами там была какая-то неприличная история? Это все было раздуто специально как повод для того, чтобы четыре дивизии поставить. План такой. Массированное нападение на Донецк и Луганск. Они не выдерживают, разумеется, больше 5-8 дней, по их расчетам. Если мы не вступаем на защиту, это – крах России, президента, социальный взрыв. Недовольных у нас много, и есть за что. Вся западная аналитика говорит о том, что Украина проиграна Западом. Но их задача – не дать нам победить триумфально и истощить нас, сделать нашу жизнь как можно труднее, на годы это продлить, чтобы истощить нашу экономику, чтобы нам было тяжело. Чем больше украинцев сейчас погибнет, тем для американцев лучше. Потому что тем труднее будет наладить нам с украинцами диалог, что и так невозможно при жизни одного поколения, но хотя бы в будущем какое-то умиротворение, оздоровление отношений. Ведь даже, если вы не русофоб, но где-нибудь в Сумской области или в Черниговской, вашего сына, брата, дядю призвали в армию и он погиб, то, как вы будете относиться к этому? Это драма. И это тяжелейшее испытание для национального самосознания. Это не пропутинская пропаганда, это правда, что они совершенно просчитались. Они были уверены, что 90% граждан России будут вести себя так, как те, которые уехали. А у нас, наоборот, консолидация происходит всегда, когда появляется у ворот внешний враг. Весь мир сейчас смотрит с вниманием на эту ситуацию. Мир будет другим уже. Шатается американское доминирование. Они же откровенно сказали: мы против России и Китая, должны сдерживать их, потому что они осмелились бросить вызов нашему глобальному доминированию. Так просто и откровенно: чур, я главный, или вы будете уничтожены.
Сложно говорить о будущем, но оно работает, скорее, на нас. Европа оказалась более уязвимой от международного разделения труда и мирового товарообмена. А в Соединенных Штатах экономика зиждется на вавилонской башне из зеленой бумаги. И от эмиссии доллара, и от долларового ценообразования всего мирового рынка. Если это нарушается, для них это гибель. Потому что долларовая эмиссия – главное оружие доминирования и власти в мирное время, разумеется. А воевать никто не хочет. Европа воевать не может. Военные аналитики пишут о том, что даже, если НАТО захотело бы объявить нам войну, без американцев они это сделать не смогут, им нужен минимум год, чтобы создать серьезное боеспособное вооруженное объединение для противостояния. Да европейцы и не хотят воевать. Идеологическая ярость у них от того, что опять Россия, как во времена Наполеона, единственная поднимает перчатку и не боится, и говорит: «лучше в гробу, чем быть рабу». Это непонятное для них «варварское племя» всегда из всех чудовищных катаклизмов, которые уничтожили бы иную нацию, выходит как птица Феникс, возрождаясь. У меня нет розовых очков, но и абсолютно нет апокалипсических настроений. Будущее будет зависеть от нашей способности это выдержать, от нашей способности понять, я имею в виду нашу элиту, что мир будет другим. Он не вернется к прежнему. Здесь нужно потерпеть» (Наталия Алексеевна Нарочницкая – российский общественный деятель, политолог, доктор исторических наук, президент Фонда исторической перспективы, президент Европейского Института демократии и сотрудничества, член Общественной палаты РФ», источник: http://stoletie.ru/politika/istoki_togo_chto_sejchas_proiskhodit_lezhat_v_glubine_vekov_968.htm). На этом и закончим, не только эту главу, но и книгу.