Общественный договор и способы его отстаивания
Прежде всего, познакомимся со статьей от «olegmakarenko» — «Договор между буржуем и государством». «Винтовка рождает власть. У меня нет винтовки, так что я вынужден подчиняться государству. Даже если я винтовку куплю, это ничего не изменит, так как у государства винтовок больше, и стреляют государевы люди лучше. Будучи капиталистом, я мог бы выделить деньги на подготовку личного отряда головорезов, но тут все закончится совсем быстро — государство за последние 30 лет накопило огромный опыт в уничтожении бандитской вольницы. Россия — сильное государство, с ним конкурировать невозможно. Но вот в чем парадокс: переезжать в государство слабое, в котором возможны вооруженные картели на самодельных броневичках, у меня желания вообще нет. Ходить по Петербургу с зонтиком гораздо приятнее, чем продираться сквозь заросли акации с автоматом Калашникова за спиной. Ну а раз винтовки у меня нет, и раз я отказываюсь ехать в полудикие страны, где смогу взять себе немного власти силой оружия, значит у меня с государством договор. Не навязанный договор, а добровольный, подписанный мной вполне осознанно. Один раздел договора понятен: государство разрешает мне владеть свечным заводиком, получать прибыль и распоряжаться этой прибылью по своему усмотрению. Но кроме прав договор должен предусматривать и обязанности, так как иначе получился бы дисбаланс: винтовка у государства, а сладкий пряник в виде свечного заводика у меня. Такой обязанностью, нигде не прописанной прямо, является обязанность буржуя использовать свою частную собственность во благо государства. Позволяя мне владеть заводом, государство говорит примерно следующее: — Экономический агент 007! Вам поручено ответственное буржуйское задание: грамотно управлять своим свечным заводиком и развивать его, создавая тем самым рабочие места, выплачивая налоги и укрепляя отечественную промышленность. У вас карт-бланш, самые широкие полномочия. Действуйте по обстановке. Жаль, что ничего подобного не говорят в Налоговой при открытии ИП — многим бы прочищало мозги. А то предприниматели часто думают, будто их обязанности заканчиваются с уплатой налогов, так как государство — это пятизвездочный отель, который предоставляет им услуги охраны, строительства дорог и прочего разного. Нет ничего более далекого от реального положения дел. Государство — не слуга, а начальник, на которого капиталист обязан работать. Не только капиталист, кстати, но и мы все, включая диванных революционеров, ежедневно жалующихся в интернете, что Россия мало им дает. Из этого следует, что частная собственность — не священная корова, которой мы обязаны молиться, потому что она спущена нам с небес, но всего лишь инструмент для автоматического распределения должностей и для мотивации управленцев:
- Если буржуй хорошо работает, — не в смысле потеет и устает, а в смысле добивается результата, — система «повышает» буржуя, маленький завод под его контролем становится большим заводом. Если буржуй плохо работает, система его «понижает»: управлял заводом, разорился, теперь управляет маленькой мастерской. 2. Деньги и власть — это приятно, поэтому буржуи готовы напрягаться, брать на себя ответственность и, вообще, работать на совесть. Одно из главных условий работы системы частной собственности — неизменность правил игры. У буржуя должна быть возможность планировать на долгие годы вперед, желательно даже на десятилетия и века. В противном случае буржуй или не будет работать вовсе, предпочтя другую карьеру, или попытается надуть систему, уехав, например, с заработанными деньгами в другое государство. Поэтому у государства есть выбор из двух вариантов. Вариант первый — вручную отбирать собственность у тех, кто начинает использовать ее не лучшим образом: например, платить чересчур жирные дивиденды акционерам, вместо того чтобы вкладываться в развитие производства. Вариант второй — закрывать глаза на проступки непутевых экономических агентов, чтобы не пугать нормальных предпринимателей. Оба варианта плохи, но история показывает, что первый вариант, — отбирать частную собственность по усмотрению чиновников, — гораздо хуже. Последствия насильственной национализации очевидны, так что я не буду сейчас расписывать, как именно они уничтожают экономику, а просто сошлюсь на опыт многострадальной Венесуэлы. Второй вариант, — терпеть паразитов, которые разбазаривают свои капиталы безо всякой пользы для государства, — тоже плох. Но так как третьего варианта человечество пока что не придумало, разумным государствам приходится терпеть условную Пэрис Хилтон, ибо это скромная плата за нормальное функционирование экономики. Кое-где таких трутней мягко направляют в нужную сторону налогами. Если ты тратишь миллион долларов на фрезерный станок, налогов с этой операции не платишь вовсе. Если же ты тратишь миллион долларов на спортивный автомобиль, тебе начисляют 80% налогов (а на автомобиль у тебя остается 200 тысяч из миллиона). Также многие государства регулируют трансграничные операции. Тратишь внутри страны — отлично, нет проблем. Пытаешься вывезти деньги из страны за рубеж — или заплати конский налог, или вообще получи запрет на вывоз. Подобные ограничения нормальны, так как они не затрагивают основной договор предпринимателя с государством: государство дает буржую право владеть, тратить и зарабатывать, а буржуй использует это право во благо государства.
Разумное государство потрошит сумки только у тех, кто прямо на него нападает. Например, у тех, кто спонсирует террор и революцию, пытается купить высокопоставленных чиновников или еще как-нибудь посягает на верховную власть. Применительно к текущим событиям, враги нашего государства — это пособники США, которые закрывают свои предприятия в России, чтобы навредить нашей экономике. Государство может и должно отбирать частную собственность у подобных злодеев, а порядочные предприниматели будут таким решениям рукоплескать. Подведу итог. У капиталиста есть служебные обязанности, он должен работать на государство, развивая и поддерживая экономику страны. Создавать рабочие места, выпускать или распределять товары, платить обильные налоги. Государство дает буржуям полную свободу действий: они могут заниматься любой ерундой, а могут даже спать на рабочем месте, не делая ровным счетом ничего. Пока они не нарушают закон, государство их трогать не будет, чтобы не сломать неловкими действиями сложную систему частной собственности. Однако снисходительность государства не следует путать с одобрением. Многие некрасивые поступки полностью легальны: к примеру, если вам надоест возиться со своей собакой, никакой закон не запрещает вам её усыпить. Так и с бизнесом. С юридической точки зрения вы имеете право презирать патриотизм и смеяться над порядочными людьми. Но если вы не будете использовать ваши капиталы в интересах государства, это будет нарушением ваших обязательств, и тот факт, что за это нарушение вас не накажут, не означает, что обязательств у вас нет» (https://olegmakarenko.ru/24481…). К слову сказать, подобные ОБЩЕСТВЕННЫЕ ДОГОВОРЫ заключаются не только внутри государств, но и в любых других общественных системах, будь то империи, союзы различных стран, военные блоки и т.д. и т.п. И во всех подобных сообществах их «ЛИДЕР» разрешает всем другим членам сообщества «владеть собственностью, получать прибыль и распоряжаться этой прибылью по своему усмотрению». При этом «ЛИДЕР» берет на себя обязанность защищать всех участников данного сообщества, а те, в свою очередь, обязуются использовать свои права не только во благо себя самого, но и во благо других участников сообщества (по крайней мере, не во вред им, и уж тем более, не во вред лидеру). А если один или несколько участников сообщества нарушают такой договор, у лидера есть лишь один способ воздействия – «вручную отбирать собственность у всех, кто начинает использовать ее не лучшим образом». Никаких иных способов воздействия на нарушителей ОБЩЕСТВЕННОГО ДОГОВОРА у лидера попросту НЕТ. Что, собственно, мы и наблюдаем сегодня на Украине. Вы можете возразить, мол, Россия отпустила Украину «на волю». Но это не так, почитайте текст «Беловежских соглашений» (неофициальное наименование «Соглашения о создании Содружества Независимых Государств» (СНГ), подписанного 8 декабря 1991 года Республикой Беларусь, Российской Федерацией (РСФСР) и Украиной, как государствами — учредителями Союза ССР, подписавшими Договор об образовании СССР в 1922 году).
В Соглашении констатировалось прекращение существования Союза ССР как «субъекта международного права и геополитической реальности», и заявлялось о создании Содружества Независимых Государств (СНГ). Подписывая Соглашение, каждая из Сторон гарантировала: — равные права и свободы своим гражданам независимо от их национальности или иных различий; — гражданские, политические, социальные, экономические и культурные права и свободы в соответствии с общепризнанными международными нормами о правах человека для граждан других Сторон, а также лиц без гражданства, проживающих на её территории, независимо от их национальной принадлежности или иных различий; — защиту населяющих их территории национальных меньшинств и сложившихся уникальных этнокультурных регионов с целью способствовать выражению, сохранению и развитию их этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности; — признание и уважение территориальной целостности друг друга и неприкосновенности существующих границ в рамках Содружества, открытость границ, свободу передвижения граждан и передачи информации в рамках Содружества. Стороны брали на себя обязательство: — развивать равноправное и взаимовыгодное сотрудничество своих народов и государств в области политики, экономики, культуры, образования, здравоохранения, охраны окружающей среды, науки, торговли, в гуманитарной и иных областях, содействовать широкому информационному обмену; — сотрудничать в обеспечении международного мира и безопасности, осуществлении эффективных мер сокращения вооружений и военных расходов, стремиться к ликвидации всех ядерных вооружений, всеобщему и полному разоружению под строгим международным контролем, уважать стремление друг друга к достижению статуса безъядерной зоны и нейтрального государства. При этом государства — члены Содружества договорились о необходимости: — сохранять и поддерживать под объединенным командованием общее военно-стратегическое пространство, включая единый контроль над ядерным оружием; — совместно гарантировать необходимые условия размещения, функционирования, материального и социального обеспечения стратегических вооруженных сил; — проводить согласованную политику по вопросам социальной защиты и пенсионного обеспечения военнослужащих и их семей. И как ни крути, но Украина нарушила эти договоренности, и далеко не по одному пункту.
А теперь попробуем разобраться с другим вопросом — «Почему русские пушки не могут выбить ВСУ из окопов» (Гэв Дон). «Президент Украины Владимир Зеленский на этой неделе посетил войска в районе Бахмута, чтобы поблагодарить за жертвы, которых требует от них противостояние с Россией. Некоторая благодарность, безусловно, оправдана. Вопреки моим ожиданиям, украинские войска пока успешно избегают ловушки, которую Россия пыталась захлопнуть вокруг глубокого выступа, от Славянска на западе до Северодонецка на востоке. Как это стало возможным перед лицом превосходства России в воздухе и огневой мощи артиллерии? У Украины мало или совсем нет танков и практически нет авиации, а если и имелись бы, то им было бы трудно найти топливо. Украинская артиллерия присутствует, но незначительно, и лишь постепенно дополняется снятыми с вооружения американскими гаубицами (по крайней мере, теми орудиями, которые пережили свой путь на этот выступ). Артиллерийские боеприпасы также в дефиците. Несмотря на эти материальные неудобства, украинская пехота цепляется за выступающие линии фронта, и только на прошлой неделе она была окончательно вытеснена из самого Северодонецка. Более пристальный взгляд на конфликт и планы двух сторон раскрывает вероятные причины явно медленного продвижения России, и дело вовсе не в российской некомпетентности. Ключевым фактором является то, что у украинских сил было много месяцев, чтобы отрыть глубокие, хорошо построенные и хорошо расположенные системы траншей и бункеров. Хорошо расположенная траншея может быть взята штурмом пехоты, но только ценой большого количества человеческих жизней. В 1917 и 1918 годах системы обороны прорывали с использованием революционно нового оружия, танков, новой тактики пехоты (эффективная тактика штурмовиков с небольшими общевойсковыми пехотными подразделениями, проникающими в бреши в позициях обороны), новой артиллерийской тактики (интенсивный обстрел, приходящийся на несколько метров перед наступающей пехотой и на ее фланги) и готовность понести очень большие потери. Смертность при одной траншейной атаке в 1916 году составляла 10%, а к 1918 году упала до 2%. Сегодня наличие эффективных передовых противотанковых управляемых ракет (Javelin, NLAW и другие) делает использование танков для прорыва траншей слишком опасным, а ПЗРК Stinger становятся реальной помехой для непосредственной поддержки наступления с воздуха.
Остается артиллерия, которой у России в избытке, как и боеприпасов. Однако то, что осталось незамеченным — это печальный факт, что даже первоклассная артиллерия, хорошо управляемая с беспилотников, не является высокоточным оружием. Крупное артиллерийское орудие, выпускающее один снаряд, скажем, с расстояния 10 км за линией соприкосновения, на удивление неточно. Целеуказание — это не то, что мы привыкли видеть в контексте использования высокоточного оружия воздушного базирования. Траектория полета обычного снаряда баллистическая и неуправляемая. Полет снаряда через атмосферу от ствола орудия до цели примерно на 50% длиннее, чем дальность прямой видимости, поэтому при стрельбе из пушки по цели на расстоянии 10 000 метров снаряд пролетает 15 000 метров в непредсказуемой атмосфере. Это занимает около 25 секунд. Во время полета снаряд подвергается воздействию атмосферных влияний от уровня земли до своего апогея и обратно до уровня земли. Воздух, через который он проходит, также обеспечивает изменение уровня трения в зависимости от изменения температуры, плотности и содержания влаги. Ничто из этого не поддается точному измерению даже при использовании компьютера управления огнем. Еще одна важная переменная связана с изменением начальной скорости каждого снаряда. Точное решение для управления огнем зависит от точного прогнозирования начальной скорости, но скорость также зависит от непредсказуемых факторов, включая температуру забрасываемого заряда, возраст заряда (метательный заряд постепенно окисляется при хранении, постепенно теряя свою мощность, поэтому старый боеприпас обеспечивает иную начальную скорость, нежели новый) и даже условия, в которых метательный заряд хранился. Большая разница в начальной скорости заряда обусловлена и уровнем износа ствола орудия. Старые изношенные орудия, те же вышедшие на пенсию американские 155-мм гаубицы, снимаются с вооружения отчасти потому, что их точность падает. Но оружие начинает изнашиваться, как только поступает на вооружение. Наконец, ствол орудия нагревается при длительном использовании и фактически начинает прогибаться под собственным весом, незначительно, да, но достаточно, чтобы изменить траекторию снаряда. Когда мы объединяем все эти источники ошибок, в результате получим — снаряд будет иметь погрешность прицеливания около 0,1%-0,5% от его дальности по прямой видимости. На дальности 10 километров это означает 10−50 метров. Некоторые из этих ошибок можно исправить, выпустив пробные снаряды по цели. Тестовые выстрелы обеспечивают измерение атмосферных погрешностей и погрешностей износа ствола орудия в режиме реального времени, которые затем вводятся в решение огневой задачи. Однако такой подход требует, чтобы батарея в режиме реального времени наблюдала за целью за пределами своей прямой видимости и упреждала цель возможным приближением залпа.
Наконец, артиллерийский наблюдатель должен быть в состоянии связать попадание одного снаряда с одним орудием (или залпом одной батареи), чтобы иметь возможность корректировать огонь. Ошибки начальной скорости могут быть частично исправлены путем измерения начальной скорости для каждого снаряда. Современные орудия оснащены для этого небольшой насадкой на конце дульного среза, которая видна, но старые орудия ее не имеют — как опять-таки те же американские 155-мм гаубицы. С помощью этих вспомогательных средств точность одиночного выстрела может быть повышена до плюс-минус нескольких метров при стрельбе непрямой наводкой, но здесь на помощь приходят наземные укрепления. Траншеи украинской армии, как правило, имеют один метр в поперечнике — как раз достаточно широкие, чтобы два человека со снаряжением могли протиснуться на встречных курсах, — поэтому, чтобы поразить цель внутри траншеи, вам нужна точность стрельбы до полуметра — или большая удача. Опорные пункты и бункеры немного больше, но укрыты метрами земли, стали и бетона. Чтобы уничтожить опорный пункт, нужно прямое попадание крупного снаряда. Так что, то, что мы видим на видео с беспилотника — это сотни воронок от промахов и очень небольшое количество реальных попаданий по оборонительным рубежам. Та же логика применима и к артиллерийскому обстрелу, направленному на дороги, по которым украинские поставки и подкрепления движутся к линии соприкосновения. Дорога сама по себе является более крупной мишенью, но для поражения движущихся по ней транспортных средств требуется не только точность плюс-минус полтора метра, но и способность поражать быстро движущиеся цели. Таким образом, дорога может находиться в пределах досягаемости эффективного огня, но оставаться открытой (если опасно — стреляйте достаточным количеством снарядов, и вам повезет), и это то, что мы наблюдаем на Донбассе — дороги снабжения находятся в пределах 15 км от линий российской артиллерии и подвергаются непрямому обстрелу, но остаются действующими. Тем не менее, в этом конфликте Россия имеет большое преимущество. Украинские батареи лишены возможности прямого наблюдения за попаданиями в режиме реального времени, потому что российские средства ПВО могут сбивать беспилотники, как только они появляются, используют старые, более изношенные орудия и старые запасы боеприпасов, и у них их меньше, чтобы компенсировать низкую точность количеством выстрелов.
Почему так долго? Итак, если Россия выигрывает в артиллерийской перестрелке, почему она также не захватила этот выступ? Ответ на этот вопрос, вероятно, раскрывает повестку дня России. Киев и западные СМИ представляют войну на Украине как традиционный конфликт за территорию, в котором победа измеряется количеством завоеванных квадратных километров. При этих условиях Россию можно представить как проигравшую и некомпетентную — сейчас она занимает немногим больше украинской территории, чем 40 дней назад, когда пал Мариуполь. Но Москва почти наверняка ведет войну совершенно другого типа — ту, целью которой является не территория, а люди. Доказательства этого можно найти в первоначальном заявлении о военных целях России — «демилитаризации», и в наблюдении за действиями России на Донбасском выступе. Вместо того, чтобы воссоздавать смертельные сражения Первой мировой, бросая пехоту на подготовленные оборонительные рубежи, российские войска, похоже, просто используют интенсивные артиллерийские обстрелы, чтобы сыграть на жизнь украинцев. Людей в окопах и опорных пунктах почти невозможно убить, но людям нужно циклически ротироваться на эти линии и обратно для отдыха и пополнения запасов, и когда они это делают, то им приходится передвигаться по открытой местности. А там радиус поражения крупного снаряда составляет около 50 метров, что вполне соответствует погрешности прицеливания тяжелых орудий. И именно здесь украинские войска теряют людей с постоянной и ужасающей скоростью. Этот стиль ведения войны также хорошо подходит для использования реактивных систем залпового огня. Они имеют низкую точность, но компенсируют это насыщенностью, полезной нагрузкой и дальностью полета. Ведя огонь из российского тыла, где они неуязвимы для огня контрбатарейной артиллерии, снаряды РЗСО могут проникать глубоко в тыл украинских войск — в районы, где войска отдыхают или сосредоточиваются на открытых и незащищенных территориях. Скорость, с которой гибнут люди, вызывает споры. Министерство обороны России почти ежедневно публикует свои оценки количества «нейтрализованных» украинских военнослужащих. Конечно, эта информация может быть ошибочной, но, как бы то ни было, дневной показатель редко опускается ниже 200 и часто поднимается до 500. Так было с момента падения Мариуполя три недели назад. Напротив, Киев впервые сообщил о своих собственных потерях примерно в 100 погибших в день и 500 раненых, что соответствует прошлому соотношению погибших и раненых в конфликте с отличной медицинской помощью на передовой, но почти наверняка является значительным занижением числа убитых.
Истина, вероятно, лежит где-то посередине между этими двумя крайностями. Если фактическое число составляет 200 погибших в среднем за день и 400 тяжелораненых (при этом гораздо больше легкораненых, быстро возвращающихся к службе), то украинские силы на Донбассе имеют около 4000 погибших и 8000 госпитализированных с начала донбасской фазы операции. В начале готовящегося наступления на Донбасский выступ Украина, по-видимому, располагала двумя полноценными бригадами на восточной оконечности выступа — 95-й и 81-й бригадами. В полном составе они насчитывали бы около 10 000 человек. Когда мы оцениваем количество украинцев, захваченных в плен на этом выступе (информация предоставляется с трудом, но это исчисляется где-то в несколько тысяч), мы можем увидеть некоторое численное подтверждения моего утверждения, что повестка дня России состоит в том, чтобы убивать, ранить или захватывать украинцев, теряя при этом абсолютный минимум своих людей. Приведенные выше показатели потерь по-видимому коррелируют с сообщениями о перемещении украинских резервных сил с западной Украины на выступ — в одном отчете говорится о восьми бригадах (около 30 000 человек), перемещающихся на восток из западных районов Украины. Резервные силы (все прошедшие базовую или профессиональную пехотную подготовку) могут иметь мало шансов на успех или даже выживание в наступательных действиях или в быстро развивающейся маневренной войне, но они достаточны для удержания хорошо подготовленной линии траншей и опорных пунктов. Если на повестке дня Москвы стоит демилитаризация Украины, то привлечение живой силы на Донбасский выступ, где их можно будет постоянно убивать артиллерией, представляется мне весьма эффективным и недорогим способом достижения этой цели. Если это ясно мне, то это должно быть ясно и Киеву. Так почему же украинские силы удерживают позиции, которые, в конце концов, не имеют большого значения? Некоторые указывают на политические причины (пока продолжается война, поток денег и материальных ресурсов в Киев увеличивается), но может быть и менее макиавеллиевская причина. Как я уже сказал ранее, очень трудно убить солдата, который находится в хорошо обустроенной траншее или в бункере. Однако когда этот солдат выходит на открытое место, проблема наведения артиллерии, которую я отметил выше, исчезает. Если бы украинская армия массово отступила с выступа, то большей ее части пришлось бы делать это пешком, поскольку Украине не хватает танков, броневиков, грузовиков и топлива. Медленное продвижение по открытому пространству на запад подвергло бы армию убийственному обстрелу. Подобные случаи уже были ранее.
26 февраля 1991 года около 10 000 солдат иракской армии попытались отступить на север из Кувейта по шоссе 80, шестиполосной автомагистрали. Их застигли врасплох силы Коалиции, последовала мясорубка настолько масштабная, что официальные данные о количестве погибших так и не были обнародованы. Если бы украинские войска решили уйти с Донбасского выступа, их мог бы ожидать аналогичный опыт, только в большем масштабе. Вполне вероятно, что Москва работает над тем, чтобы спровоцировать ситуацию коллапса в моральном духе украинцев, неустанно подавляя силы последних непрекращающимися обстрелами, в то же время защищая свои собственные силы от такого же давления и избегая бессмысленных попыток захватить территорию. Если эта стратегия увенчается успехом, то эта территория в любом случае попадет в руки России. По оценкам армии США, в среднем, когда подразделение теряет 30% своих солдат, оно может пострадать от падения морального духа и перестать быть эффективной боевой силой. При высокой мотивации, как у украинских солдат, этот процент может быть и выше. Время здесь является неизвестным фактором, потому что невозможно измерить сердца и души украинских сил. Мы знаем, что в самом начале на Украине было около 60 000 первоклассных военнослужащих, базировавшихся на Донбасском выступе и вблизи него. По нашим оценкам, около 4000 из них в настоящее время мертвы, около 8000 слишком сильно ранены, чтобы принимать участие в конфликте, а несколько тысяч сдались или попали в плен. Добавляя потери, понесенные между первым днем войны и падением Мариуполя (количественно не определенные и, вероятно, не поддающиеся количественному определению в настоящее время), первоначальные силы, вероятно, понесли около 30% общих потерь и, вероятно, теряют по 1% своих людей в день. Это означает, что крах может произойти в любое время между настоящим моментом и двадцатью днями (когда потери достигнут 50%). Замена деградировавших бригад свежими резервными формированиями отсрочит коллапс, но это не будет равноценная замена, поскольку можно ожидать, что у резервных сил момент деморализации наступит при гораздо меньшем проценте потерь, чем у регулярных подразделений. Украинские контратаки (например, попытка вернуть часть Северодонецка на этой неделе) на самом деле играют на руку российской стратегии. Атака требует, чтобы люди покинули безопасные места своей обороны и двигались по открытой местности, которая идеально нанесена на карту российской артиллерии. По мере того, как российские войска отступают, украинские войска перемещаются в то, что фактически становится полем битвы, где они, вероятно, понесут потери в размере около 10% в течение часа или двух после нападения.
Паника заразительна — как только крупная боевая единица рухнет, она, скорее всего, унесет с собой своих соседей. Крах бригады «Азов» не стал заразительным для основной украинской армии лишь потому, что эта бригада была физически изолирована и находилась в 150 км от Донбасского выступа, а также потому, что это происходило постепенно, в течение двух недель, во время осады «Азовстали». Прибытие западных вооружений на выступ служит для небольшой отсрочки коллапса. Исходящий огонь (будь то 122-мм снаряды или боеголовки РСЗО) незначительно уничтожит некоторые российские артиллерийские подразделения и запасы боеприпасов и успокоит украинских солдат в их окопах, но разница не может быть достаточно большой, чтобы изменить динамику. Единственным изменением ситуации в этом контексте было бы изменение контроля над воздушным пространством, а у того, что это может произойти нет никаких шансов. Итак, агония украинской армии продолжается. Россия может преуспеть в том, чтобы захлопнуть челюсти своей ловушки, что приведет к полному и внезапному краху и массовой капитуляции, или она может просто продолжать убивать несколько сотен украинцев каждый день, пока крах не придет, как вор, тихо и ночью» (Гэв Дон — Gav Don — британский аналитик). И этот «крах» обязательно придет, ведь Россия, как «ЛИДЕР СНГ», продолжает защищать себя и СНГ, и пытаяется заставить Украину выполнить ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДОГОВОР, который та нарушила. Более того, этот договор нарушили еще три Прибалтийские республики, и рано или поздно, дело дойдет и до них. Хотя эти страны никогда не были членами СНГ, все они были республиками в составе СССР, и Россия их «на волю» не отпускала, они «выпорхнули» оттуда самостоятельно (то есть, против ВОЛИ ЛИДЕРА). А разобравшись с прибалтами, Россия обязательно вернет в сферу своих интересов и Грузию, которая все-таки состояла в СНГ, хотя и недолго. Однако вернемся к Украине. Многие близкие автора почему-то уверены, что хохлы никогда не забудут России объявленную той «Специальную Военную Операцию» (СВО) на Украине. Но они не правы сразу по двум причинам. Первой и главной причиной является то обстоятельство, что украинцы – это «пограничный народ» (народ с подвижным менталитетом), и долго хранить обиду в себе они просто не могут. Ну а вторая причина заключается в тактике ведения войны со стороны самой Украины, которая заключается в том, что как только вооруженные силы Украины теряют свои территории, они сразу же начинают обстреливать их вместе с проживающими там мирными жителями. И через небольшое время ненависть этих жителей к Киевской власти начинает преобладать над их нелюбовью к русским. Вот почему (в том числе, и по этой причине) Путин и приостановил скорость проведения СВО после ее стремительного развития в первый месяц. Но как бы то ни было, ИТОГ БУДЕТ ОДИН — именно тот, о котором написал Гэв Дон.