Возможные дальние последствия войны
Авторский взгляд на возможные последствия войны России с Западом уже хорошо обрисован, но есть и другие мнения. Давайте, познакомимся с ними — «Провал маятника» (Сергей Богатырев). «Меня постоянно спрашивают: «Почему Россия не отвечает? Где ответные санкции?» и т.д. Попробую ответить… Давно, очень давно я считал, что политика России очень выверена и в ней соблюдаются принципы трансерфинга реальности В. Зеланда, а возможно это у В. Зеланда используются принципы, которые давно уже известны… …в том числе и в политике. Ни тот, ни другой вариант не исключает использования этого инструментария. Итак, о чем пишет Зеланд? Любая социальная структура — это «маятник». Он питается энергией своих «приверженцев» и тех, кто вступает с ним в конфликт. Разберем это на примере России-Украины-НАТО-ЕС-США… Все они — маятники. Да, у них разная степень деструктивности, но суть одна — им всем нужна энергия их приверженцев… Бороться с маятниками можно тремя способами: 1. Выбрать маятник, который вам близок, дорог, любим и вам не жалко для него своей энергии… …Россия, например, для меня именно такой маятник. 2. Провал маятника — это максимальное его игнорирование, лишенный ответных эмоций, борьбы и схватки, деструктивному маятнику очень сложно мобилизовать своих приверженцев на борьбу и качнуть из них энергию, в итоге он начинает заниматься самопоеданием. Помните, как НАТО жопу рвало чтобы после развала СССР и Варшавского договора найти себя в новом мире? Маятник НАТО просто провалился в оперативную пустоту… И разброд и шатание в маятнике ЕС — это тот же метод «провала». Закусись с ними Россия в открытую, они бы смогли себя мобилизовать на санкции куда больше, а так часть стран упорно не хочет лезть в эти разборки. Ответь мы активными санкциями французскому бизнесу, разве у Ле Пен были бы шансы? Могла ли бы она так же яростно себя вести? Нет. Именно «провал», «игнорирование» вражеских маятников их уничтожает изнутри. Это самый мягкий, и мирный способ борьбы. Однако он не всегда срабатывает… …для этого существует третий способ. 3. «Гашение» маятника… Его суть проста — физическое разрушение маятника. Собственно этот вариант мы видим на Украине. Особенность этого метода в том, что ты должен быть ПОЛНОСТЬЮ уверен, что сможешь потушить маятник. Вот в хлам. Без шансов, иначе можно поймать обратку. Теперь после теоретического курса, перейдем к практике… Что произошло с российским обществом, после введения санкций? Побежали свергать тирана? Нет. Наоборот, в ответ на «санкционное гашение» общество сплотилось вокруг Президента. К слову, заметьте, даже в Украине произошло то же самое, клоун стал лидером нации, как минимум в тактической перспективе…
Почему вы думаете, что с европейцами не произойдет то же самое? А это означает, что своими санкциями мы наоборот укрепим вражеский маятник… Не будет уже никакого разброда и шатания в ЕС, Россия станет безусловным врагом. Нам это надо? Нет. Нам надо, чтобы внутри ЕС зрело недовольство своими властями, а не Путиным. Для этого, нам ни в коем случае пока не надо делать НИЧЕГО, что может быть использовано для мобилизации европейцев… Если сейчас мы не дадим лидерам ЕС сказать: «Россия сделала это и ИМЕННО ПОЭТОМУ, вам фигово!». — Окей, — скажет обыватель, — я все понял, давайте гасить Россию. Но это если Россия ничего не вводит, обыватель начинает задавать тупые вопросы: «Так, а чем там Россия сделала?» И пока лидерам ЕС и ответить-то особо нечего… — А почему цены растут? — наивно спрашивает обыватель… — Потому что газ за рубли… — робко мямлит бюрократ. — Ну, так в чем проблема не понимает европеец? Возьмите евро, поменяйте на рубли и купите МНЕ газ! — Ну, как бы это сказать, — мямлит европейский лидер, — мы тут санкции ввели, их ЗВР заморозили и теперь нам проблемно купить рубли… — Долбоебы! — кричит обычный бюргер, — отменяйте санкции. — Но Путин напал на Украину…- возражает Брюссель. — Да, хрен мы всеми европейцами ложили на эту Украину… Отменяй! — Не могу! Нам янки не разрешают, ибо мы лохи, — наконец выдает элита ЕС. …или не выдает, но это становится всем в ЕС понятно» (Богатырев). А вот другое мнение по тому же поводу — «Нас давили-давили, душили-душили…» (Олег Лавров). «Добрый день, уважаемые агрессоры. Тут в личную почту уже принялись стучать — дескать, автор, Вы там еще тепленький? Сутки прошли, молчите, как сова об пенек. Дорогие мои, если автор молчит, то точно что-то задумал. Относитесь к этому именно так, поскольку автор у вас именно такой. Задумчивый. На самом деле хотелось проверить одну мысль, внезапно возникшую вчера вечером. Как вы уже догадались, автор постоянно мониторит разные индексы, курсы и показатели — и когда в среду на западных фондовых площадках рубль вдруг вздумал укрепиться и к доллару, и к евро, возникло стойкое ощущение, что кое-кто принялся усердно скирдовать наш деревянно-платиновый для дальнейшей расплаты за агрессивный и тоталитарный газ. А раз уж сегодня эта веселая штука продолжилась, ощущение стало быстро перерастать в уверенность — особенно при открытии российского рынка, когда доллар нырнул с 80 до 74,65 рублей за штуку. Евро тоже не отстал, упав с 87,5 до 81,5 за штуку. А это уже невозможно назвать коррекцией или другим мудреным брокерским термином — это возврат рубля на позиции до нынешнего кризиса с Западом. Это крайне неприятная штука для Евросоюза, ибо теперь за один евро дают куда меньше рублей — и будут давать еще меньше, если только наш ЦБ не предпримет срочные меры против укрепления рубля.
Сейчас доллар и евро слегка подросли в цене, — на рубль, не более, — но никаких сомнений в том, что попытки укрепления рубля и дальше будут продолжаться, сомнений уже нет. Все ведь знают, что случается с ценой, когда спрос превышает предложение? Ну вот, получите, распишитесь — благодарим вас за весомый вклад в дело стабилизации российской финансовой системы. Мы даже готовы выписать вам грамоту, дорогие европейские друзья. За поддержку суверенной российской экономики. Потом как-нибудь. Если не учудите что-то из ряда вон. Почему это так важно, особенно сейчас? Народ негодует, что газ через Украину как шел, так и продолжает идти. СП-1 как работал, так и работает — мол, а где же продажи за наши кровные рубли? Позвольте кое-что прояснить. Газ идет без перерыва, потому что Газпром получил за него предоплату. В зависимости от контракта платежи от покупателя осуществляются в разные сроки, от месяца до квартала — и первые финансовые операции через рубль могут начаться уже во второй половине апреля. Что еще необходимо знать. Выход Газпрома из европейских дочерних компаний — это удар европейцам под дых. В любом договоре обязательно указываются валюта платежа и реквизиты для транзакций — так вот, во всех контрактах, откинувших ныне копыта уже по факту, указаны реквизиты Газпром Германия и других — а единственным поставщиком товара для бывших дочерних компаний являлся только Газпром. Теперь «дочки» отправились в самостоятельную взрослую жизнь, причем с таким «приданым», с каким на этих рынках не выживают — куча очень больших и дорогих обязательств и никаких возможностей их исполнить, начиная с 1 апреля 2022 года. Как и ожидалось, День Дурака в этом году в Европе явно удался. Сейчас европейским компаниям придется заключать контракты на покупку газа заново и исключительно в российской юрисдикции — и без наших газа и нефти Европа просто не выживет. Желающих поломаться будет достаточно, особенно в первое время. Но как только начнут подсчитывать первые убытки, мыслительная функция при стимуляции со стороны голодного желудка быстро придет в норму — а пока они будут ломаться, поток газа будет постепенно сокращаться. И через ГТС Украины, и через СП-1. Газопровод Ямал-Европа может и совсем пересохнуть, но это полностью зависит от поляков. Мы тут все очень надеемся, что они будут стоять до конца. До чьего конца, спросите вы? Врожденная интеллигентность не позволяет автору ответить на этот вопрос исчерпывающе, поэтому право додумать остается за читателями. А вот выжить без российского угля можно и попытаться. Правда, не сразу. Представители Европейского союза намерены одобрить в четверг запрет на российский уголь, который вступит в полную силу с середины августа, на месяц позже, чем первоначально предлагалось, сообщил агентству Reuters источник в ЕС, после давления со стороны Германии, требующей отсрочки этой меры.
Поэтапный отказ от импорта российского угля в ЕС является краеугольной мерой в пятом пакете санкций против России, который Комиссия ЕС предложила на этой неделе. Большая часть закупок российского угля Европой осуществляется на спотовом рынке, а не по долгосрочным контрактам. Эти спотовые закупки будут прекращены сразу же после введения санкций. Согласно документу, с которым ознакомилось агентство Reuters, Комиссия ЕС первоначально предложила трехмесячный период свертывания существующих контрактов, что означает, что Россия может эффективно продолжать экспортировать уголь в ЕС в течение 90 дней после введения санкций. Но этот срок был продлен до четырех месяцев, сообщил агентству на условиях анонимности источник, знакомый с ходом обсуждений. Это последовало за давлением в основном со стороны Германии, основного импортера российского угля в Евросоюзе. Знаете, мне даже стало интересно посмотреть на все это, причем почти прямо перед началом отопительного сезона в Европе. Однако такое решение наталкивает на совсем другую мысль — если к августу Россия завершит то, что начала в феврале, санкции можно будет досрочно отменить. Мол, смотрите, как мы их напугали, русские даже успокоились. Наверное. Но это не точно. Прожить лето без нашего угля еще можно. А вот насчет зимы, не уверен — да и в самой Европе полно неуверенных. К слову, британцы в этот раз поступили умнее европейцев — импорт российского угля будет запрещен только к началу 2023 года. В среду (вчера) в Конгрессе США допрашивали нефтяные компании. Как это так, цена на нефть упала, а цена на бензин продолжает расти? Вы что, Путинские мурзилки? Цены на бензин в США начали расти еще до активных действий России, сами знаете где. Пик цен пришел на 11 марта, когда средняя цена за галлон по стране достигла 4,33 доллара. С той поры она упала на 4%, до 4,16 долларов за галлон, хотя стоимость сырой нефти за этот же период упала на 9% — и вот теперь законодатели пытаются понять, почему так происходит. Во-первых, 4,16 за галлон — это ровно в два раза больше, чем год назад. Запрет на импорт российской нефти, которая будет поступать в США как минимум до середины мая (45 суток отсрочки до полной остановки импорта) — это отложенная катастрофа, если подумать. Дефицит дизельного топлива в Европе уже стал системным, теперь он может стать системным и в Америке. А это, в свою очередь, прекрасный повод для разгона инфляции — чем дороже грузоперевозки, тем веселее будут цены на все в супермаркетах. Во-вторых, цены на топливо определяются динамикой рынка, которую компании практически не контролируют.
Допрос руководителей Exxon Mobil, Chevron Corp, BP America, Shell USA, Devon Energy и Pioneer Natural Resource никак не повлияют на товарно-сырьевой рынок — это как в истории с СПГ из Америки, который Байден обещал Европе. Обещать он может что угодно, только добывают, сжижают и поставляют СПГ не власти США, а частные компании — и им совершенно плевать на политические хотелки администрации Белого дома. «American LNG» не существует, есть «LNG made in US». Нет СПГ, который принадлежал бы правительству США. Есть газ, принадлежащий частным компаниям, причем на разных этапах — различным компаниям. Добывают одни, транспортируют другие, сжижают третьи, перевозят и продают четвертые — в полном соответствии с американским антимонопольным законодательством. При этом любая компания вправе подать иск в суд при первых же признаках давления на себя со стороны правительства — и они будут судиться, даже не сомневайтесь. И выиграют, как уже не раз бывало. В-третьих, стратегические запасы нефти и нефтепродуктов стремительно снижаются — это еще один фактор давления на фондовые площадки. Какой будет следующая зима, не берется предсказывать никто — и при этом США подойдут к ней с беспрецедентно низкими запасами сырой нефти и топлива. Легко вынуть оттуда 180 млн. баррелей за полгода — куда труднее снова заполнить хранилища хотя бы до необходимого минимума. Необходимый минимум — это месячное потребление нефти в Америке. К 1 октября в хранилищах останется 388 млн. баррелей, а минимум — 450-460 млн. баррелей, необходимых в случае масштабных техногенных катастроф или военных действий. Максимальный объем хранилищ — 700 млн. баррелей сырой нефти и дистиллятов (бензинов разных марок и сортов, дизельного топлива и т.д.). Это полуторамесячный запас, если хранилища заполнены доверху — но фактически последние десятилетия уровень резервов находился в промежутке между 550 и 600 млн. баррелей. Республиканцы, в том числе представитель Морган Гриффит, возложили ответственность за высокие цены на розничный бензин на политику Джо Байдена, в том числе и на решение отозвать ключевое разрешение на строительство трубопровода Keystone XL, который должен был импортировать тяжелую сырую нефть из Канады. «Невозможно завоевать доверие или инвестировать в производство сегодня, когда будущее производство явно блокируется этой администрацией», — заявил Гриффит. Так вот, смотрите, к чему приводит увлечение зеленой повесткой. Можно пережить кризис с отдельным видом сырья — в конце концов, при надобности одно сырье можно заменить другим, аналогичным по свойствам. А как пережить кризис с энергией, недостаток которой приводит к появлению других кризисов, от индустрии до продовольствия?
Похоже, на Западе действительно заигрались в постиндустриальное общество, в котором булки растут на деревьях, а электричество живет в розетке. Подумайте вот о чем — если нынешние западные политики принимают столь нелепые экономические решения, то где гарантия, что они когда-нибудь остановятся? Где гарантия, что чисто политические решения будут умнее экономических? И где гарантия, что они когда-нибудь признают собственные ошибки? Впрочем, после ухода предыдущих поколений западных политических элит, нынешние кажутся куда более управляемыми и ведомыми — и где гарантия, что коварный Путин не преминет этим воспользоваться? Они же, как дети, честное слово — достаточно намекнуть, что Россия не собирается останавливаться на достигнутом — и новый пакет самоубийственных санкций Евросоюз обеспечит совершенно самостоятельно. Когда от тараканов невозможно избавиться, их зимой вымораживают. Возможно, следующая зима выморозит нынешнее управление ЕС если не полностью, то в очень значительной мере. В противном случае нынешнее управление ЕС выморозит весь ЕС. То есть, самих хозяев» (Олег Лавров). Есть и еще одно мнение — «Глобальная революционная ситуация: верхи не могут, низы не хотят. И не будут» («Квадратура круга»). «В принципе, мы имеем глобальную революционную ситуацию в ее классическом виде. Верхи (глобальный гегемон) не могут управлять по-старому, низы (большая часть населения планеты) – не хотят жить по-старому. Кто когда-то изучал классиков марксизма-ленинизма, тот помнит эту связку. Только движущими силами в этой революции является не пролетариат, как считалось когда-то, а элиты национальных суверенных (полностью или частично) государств. Лагерь, который представляет «верхи», до неприличия мал. Это США, Англия и ничего не значащие Канада с Австралией (у двух последних нет ни ресурса, ни влияния, это просто придатки первых двух). Европа в «верхи» не входит. Как мы все убедились, сегодняшняя Европа это просто большая Украина: ею управляют навязанные извне фигуры, и их решения точно не соответствуют интересам населяющих Европу народов. Т. о., Европа это скорее «низы», только очень зависимые, причем позиции Германии и Литвы примерно одинаковы. Объективно ее народы не прочь освободится от диктата англосаксов, но не могут.
«Низы», которые не хотят – это, в первую очередь, те, кто открыто заявил о том, что они не хотят. Это Россия, Китай, Иран, Куба, Венесуэла. Еще часть стран громких заявлений не сделала (пока) но своим поведением они ясно показывают, на чьей они стороне. Это Индия, ОАЭ, Саудовская Аравия, Бразилия и целый ряд других, даже Мексика. Мелкие страны заняли выжидательную позицию, поскольку не могут себе позволить открыто симпатизировать России и Китаю, но ясно, что и они будут весьма рады падению бесноватого «гегемона». Выкрутасы с блокированием валютных резервов вынуждают даже такие страны, как Саудовская Аравия и ОАЭ, у которых огромные долларовые резервы и доходы, желать «гегемону» скорейшего падения. Они понимают, что в любой момент «гегемону» может что-то не понравиться и воспользоваться этими «резервами» они не смогут. Англосаксы начали открытый грабеж того, что, по их мнению, плохо лежит. «Гегемон» достал всех, всю планету, и мировое сообщество (в правильном смысле этих слов) с нетерпением ждало, чтобы кто-то, наконец, бросил ему вызов. Как это бывало и раньше, вызов бросила Россия, и всего за месяц мир увидел системный кризис западной цивилизации во всем его великолепии. Как и полагается системному кризису, он затронул все сферы сразу: — экономика; — политические элиты; — финансы; — буржуазное договорное право; — образование и культура; — права и свободы человека; — и многие другие. Голый король кричит и топает ногами, думая, что громкий крик помешает кому-то увидеть его вяло болтающиеся причиндалы. Нет, не помешает, все видят, просто некоторые предпочитают смотреть молча. Если бы король молчал, он бы, пожалуй, не выглядел так нелепо и беспомощно, как теперь. Но молчать он не умеет, он пошел вразнос. «Гегемон» долгое время управлял методом кнута и пряника, но пряника больше нет и это сразу породило кризис власти, глобальной власти. «Верхи» не могут. А «низы» больше не хотят зависеть от произвола и сиюминутных капризов «гегемона». «Низы» хотят новых, понятных и более справедливых правил игры. Между прочим, этого хотят даже европейцы, точнее, жители Европы и европейский бизнес. И при первой же возможности они попытаются вырваться из того стойла, в которое их загнал заокеанский ковбой. Правда, сами они ничего делать не будут. Будут стоять и мычать, будут ждать, когда Россия в очередной раз освободит Европу от очередного наполеона, на этот раз глобального и коллективного. И, кстати, они потом даже «спасибо» не скажут: сделают вид, что так и было. Такая уж у них культура» (https://zen.yandex.ru/media/kv…).
Ну и «на закуску» мнение от Федора Лукьянова — «Почему европейцы так резко стали обрубать все связи с Россией». «Одним из неожиданных последствий российской операции на Украине стал масштаб финансово-экономического ответа на нее со стороны Европейского союза. Москва полагала, что Европа будет, как прежде, руководствоваться прагматизмом. Ведь всякое серьезное экономическое воздействие ЕС на Россию – бумеранг, который ударит по экономике самой Европы. В условиях шаткого восстановления после пандемии это крайне опасно, так что рационально было бы ограничиться менее травматичными санкциями. Но Евросоюз, во-первых, пошел на практически максимальные карательные меры, во-вторых, ввел их очень быстро – в первую же декаду боевых действий. Так во время санкционного противостояния не делают. Стремительное введение всего пакета означает, что у объекта давления развязаны руки – все «бомбы» на него уже сброшены, бояться больше нечего. (США ведут себя гораздо более «по учебнику» – продуманно и размеренно, выжидая после каждого шага.) В результате на втором месяце операции европейский потенциал экономической войны почти исчерпан, обратный эффект для собственной экономики велик, а цель – остановить Россию – не достигнута. Почему европейцы были столь резки? И стоит ли ждать отката к более рациональному ведению дел? Не будем сбрасывать со счетов искренний шок, вызванный началом полномасштабного вооруженного конфликта в центре континента. Аргументы насчет Ирака, Ливии или даже Югославии не работают – отдаленность или относительная ограниченность боевых действий позволяла европейцам считать те войны пережитками былых времен. Сейчас же конфликт разворачивается буквально у них под носом и затрагивает каждого. Но вопрос выходит далеко за рамки эмоций. На протяжении долгого времени отношения России и Европейского союза представляли собой сложносочиненный феномен. Он включал в себя выгодное для обеих сторон финансово-экономическое взаимодействие в рамках глобальной экономики и долгую историю культурно-исторического переплетения, в том числе драматичный опыт ХХ века с двумя мировыми войнами и одним системным противостоянием. Эти компоненты вступали между собой в диалектическую связь. Либеральный мировой порядок, в основе которого лежала экономическая глобализация, стал возможен благодаря краху СССР. Исчезновение не только военно-политического препятствия, но и идейной и экономической альтернативы позволило Западу распространить свои принципы организации государства и общества на остальной мир. По крайней мере, на большую его часть. Развитые западные экономики обладали форой на открывшихся новых рынках, и весь посткоммунистический сегмент Евразии стал пространством освоения со стороны европейских компаний.
Жители этого пространства, уставшие от сопутствовавшего плановой экономике дефицита, с ликованием погрузились в мир комфорта и товарного изобилия. А по мере преодоления трудностей первых посткоммунистических лет и стабилизации в экс-соцлагере, включая бывший Советский Союз, благами капиталистического строя, смогло пользоваться все большее число граждан. И это только увеличивало выгоду от нового положения вещей. К так называемому «дивиденду мира», возникшему после завершения холодной войны, приобщились все, но по-разному. Для промышленно развитых стран он означал возможность укрепить производственную базу и резко расширить рынки. Для государств, прежде входивших в соцлагерь, – нарастить потребительский потенциал и обеспечить повышение уровня жизни населения, но за счёт отказа от экономической самостоятельности или как минимум резкого снижения степени самодостаточности. В случае России и других государств – обладателей сырьевых богатств, все складывалось особенно благоприятно: наладился взаимовыгодный обмен минеральных ресурсов на достижения современной экономики. Несмотря на постоянные политические препоны, интеграция по этому принципу успешно развивалась и углублялась. Ее реальный масштаб стал понятен сейчас, когда по совокупности причин Европа решила «отменить» Россию как экономического партнера, разрывая сложившиеся связи. Оказалось, что без всяких программ всеобъемлющего стратегического и какого-угодно еще партнерства они проникли весьма глубоко и опутали большинство сфер жизни: России – более широко, а Европы – на стратегически более серьезном уровне гарантий снабжения энергией и пищей. Этот характер отношений, в принципе, устраивал обе стороны, хотя Москва периодически сетовала на нежелание европейцев видеть Россию чем-то иным, чем местом сбыта и источником сырья. Попытки всерьез приобщиться к технологическим цепочкам, особенно активные в нулевые годы, результата не дали. Взамен Россия за те же нулевые сосредоточила в своих руках контроль над сырьевыми активами, потеснив, а кое-где и вытеснив иностранных партнеров. Дисбаланс в стройную схему внесли политические факторы. Либеральная глобализация предполагала сближение государственных моделей, однако этого не произошло. Соответственно, не могло быть и сдвига в сторону повышения доверия и качества кооперации. Появление государств – транзитеров российского сырья, не предусмотренных изначальной схемой, превратило энергетический бизнес из залога устойчивости связей в источник все большей их дестабилизации. А общее нарастание экономических проблем, начавшееся с мирового финансового кризиса 2008 г., привело к необходимости менять всю парадигму.
В основу новой модели функционирования мировой экономики предполагалось положить зеленую повестку. Согласно ей, зависимость от российских энергоресурсов должна была быть в перспективе преодолена – не только и не столько по политическим, сколько по климатическим причинам. Украинский конфликт дал повод резко ускорить реализацию планов по разрыву взаимодействия с Россией, уничтожив или парализовав силы, заинтересованные в максимальной отсрочке этого. Стоит учитывать и фактор, который у нас не принято брать в расчет, – требования к этической ответственности бизнеса, резко повысившиеся в условиях расцвета на Западе культуры «новой моральной чувствительности». Расовые, гендерные, антиколониальные, экологические темы, составившие каркас бизнес-стандарта ESG (экологическое, социальное и корпоративное управление), стали способом трансформации деловой среды в развитых странах. Это сократило пространство для старомодного бизнеса, нацеленного на извлечение прибыли. Во многом происходящее – следствие того, что изменился характер капиталистического производства. Новый виток монополизации рынков и всевластия корпораций ведет к окончательному превращению их в субъектов политического управления и необходимости демонстрировать свою социально-политическую ответственность. Компенсацией урона, который несет Европа, вероятно, послужит отъем активов – частных и государственных, он сопровождает политическое размежевание России и ЕС. Конфискованные средства способны слегка смягчить остроту ситуации на переходном этапе. В том числе в вопросе, который встанет через некоторое время, – восстановление Украины. Этим займутся европейские и американские компании, а в оплату им пойдут экспроприированные российские средства. Беспрецедентно резкая реакция Европы на действия России отчасти связана с дивидендами, которые ЕС на протяжении долгого времени получал от взаимодействия с ней. Нараставшее раздражение политикой и практиками Москвы подавлялось нежеланием терять выгодные экономические и энергетические связи. Когда же события приняли совсем крутой оборот, предохранители сорвало, и многие испытали облегчение от того, что не надо больше играть в партнерство. Отношения России и Европы имеют очень длинную историю, ее неотъемлемым элементом является диалектика культурного и идейного притяжения и отталкивания. Апофеозом стал ХХ век. Сначала Россия, вооружившись европейской теорией и перетолковав ее на свой лад, соорудила у себя новый тип государства, в то время как Европа вступила в период саморазрушения посредством мировых войн. Затем это новое государство, победив во Второй мировой, взяло под контроль значительную часть Европы. Но тем самым создало условия для возникновения в другой части при американском патронате системы отношений, качественно отличавшихся от довоенных. Раздел Европы обеспечил ей на сорок лет конфронтационную стабильность, но стимулировал в советском секторе тягу к преодолению размежевания. Оно произошло в связи с внутренним ослаблением, а потом и исчезновением СССР.
В результате объединение Европы случилось на западноевропейских принципах, распространение которых дальше на Восток считалось залогом сохранения всеобщих мира и безопасности. Опыт второй половины ХХ века считался основополагающим – благодаря ему Европе удалось изжить кошмары собственного прошлого (то есть первой половины ХХ века). Правда, после 1991 г. перестали вспоминать, что черту под прошлым подвели благодаря разделу Европы, и европейская интеграция смогла начаться и развиться как раз в условиях внешнего противостояния. Равно как за три десятилетия после 1991-го размылось и ушло на второй план представление о том, что упразднение железного занавеса стало возможным благодаря доброй воле советского руководства. Вместо этого возобладал нарратив о решающем вкладе диссидентов из Польши и прочих стран Восточной Европы. Это не просто смещение политических акцентов, а проявление того, как меняются концептуальные подходы. Несмотря на войны и потрясения, история ХХ века воспринималась как продукт совместных действий. Фундамент этого – общая победа во Второй мировой, к которой было принято апеллировать даже в моменты острых политических кризисов. Эрозия фундамента началась довольно давно – приход в евроатлантические институты государств Восточной Европы начал быстро менять весь каркас политики исторической памяти в Евросоюзе. Принятие Европейским парламентом в 2019-м резолюции, возлагавшей равную ответственность за развязывание Второй мировой на нацистскую Германию и СССР, стало вехой. Российская операция на Украине, с одной стороны, дала европейским политикам повод завершить эту трансформацию и отсечь версии истории, не соответствующие нынешним европейским канонам. Но одновременно она реально напугала Европу именно тем, что вернула в каждодневный обиход военно-политические проявления, свойственные первой половине прошлого века. То есть периоду европейской катастрофы. События возвращают Старый Свет к практикам, которые он считал навсегда отброшенными: крупные межгосударственные конфликты, аннексия территорий, переделы границ – это как раз то самое жуткое прошлое, от которого европейцы, разрушив свой прежний уклад и уничтожив десятки миллионов людей, вроде как ушли после 1945 года. У Европы есть комплекс страха перед этим прошлым. События на Украине возвращают европейцев ментально к самому мрачному периоду их истории. И, соответственно, порождают желание сделать так, чтобы их это не коснулось. Проще говоря, Европе было настолько комфортно в последние тридцать лет, что мысль о возможности вернуться в другие времена, тем более 80–90-летней давности, вызывает настоящий ужас.
Стоит ли ожидать возвращения к более кооперативной политике? Как и по другим вопросам, очень много зависит от исхода российской операции. Не менее важно и то, как дальше будет развиваться сама Европа. Объявленное перевооружение Германии сейчас воспринимается ее союзниками, как пример адекватного отношения к ситуации. Но исторический опыт заставит многих скоро задуматься о возможных последствиях. Впрочем, это скорее сыграет на закрепление уже возникшего водораздела с Россией. Идейно-этическое размежевание возникло не 24 февраля, но после начала спецоперации зацементировалось. И чем сложнее будет общая ситуация (а причин у мирового кризиса много – российские действия лишь одна из них), тем важнее будет сохранять для консолидации большого Запада схему, согласно которой у истории есть правильная и неправильная сторона. Тем более что экономические потери Европы будут расти, и для их оправдания политическим элитам потребуется дальнейшая демонизация врага. Проще говоря, тяготы и лишения простого гражданина легче обосновать, если идет священная война со злом. Правда, итоги выборов в Сербии и Венгрии обозначают и другой путь – попытки сохранения нейтралитета и минимизации ущерба. Но власти крупных держав не могут позволить себе то, на что способны отдельные фрондирующие руководители малых стран. Некоторое остывание страстей неизбежно. Даже самые пламенные критики России признают, что обрубание всех связей в энергетике чревато катастрофой. Но в целом разрыв, который происходит между Россией и Европой, намного глубже и принципиальнее, чем можно было предположить. И совсем необязательно на следующем этапе у обеих сторон появится желание его преодолевать» (ФЕДОР ЛУКЬЯНОВ). В общем, «сколько людей, столько и мнений», ну а какое из них покажется Вам истинным, уважаемый читатель, решайте сами.