Еще раз про экономику, и не только
В прошлой главе автор предоставил Вашему вниманию, уважаемый читатель, две достаточно давнишних статьи В.Л. Авагяна, а в этой он хочет познакомить Вас с его совсем «новой» статьей под названием — «Кризисы – «красный» и «черный»: неравновесность систем» (источник: https://ss69100.livejournal.com/5767215.html). «До критической точки разорение обогащает разорителя, но после нее – разоряет и сводит в ноль его самого. Мародерство выгодно. Но только до тех пор, пока у жертвы мародерства есть что отнять. А как только критическая точка пройдена, жертва разорена «в дым» – с нее уже никаким способом взять ничего нельзя. Так лев, истребивший всю дичь в округе ради своего обжорства – в итоге умирает от голода. Государство создает потребности, а потом награждает за их удовлетворение. Чем больше отличился, удовлетворяя созданный государством запрос – тем выше награда. При этом рыночный игрок (частник) – не может создавать потребности на рынке. Он их может только удовлетворять. Если я торгую огурцами, то смысл моей торговли – взять деньги за огурцы с тех, у кого они уже есть. Если же я сперва раздам нищим деньги, чтобы они могли купить у меня огурцы, а потом, собирая с них свои же деньги, буду раздавать им свои же огурцы – то какой в этом смысл?! Для чего такая процедура – легче уж сразу раздавать огурцы бесплатно, да и это мне (торговцу огурцами) зачем?! Я (торговец огурцами) удовлетворяю спрос на огурцы, который возник до меня, и независимо от меня. Удовлетворить спрос (коли имеется) я могу: «вы хочете огурцы? Их есть у меня». Но я не могу создать этот спрос. Эта проблема – и есть «черная дыра» рыночной экономики, в которую попало большинство (подчеркиваю – большинство!) стран мира. Отсутствие рыночного спроса разоряет рыночных «предлагателей». Они перестают предлагать, потому что все равно никто не покупает. Если долго не покупать огурцы, то их в итоге перестанут выращивать и/или завозить. Ну, сами посудите, нафиг парится, если все равно не берут?! Прекращение производства, с учетом инерции времени – есть прекращение технологии. Разумеется, искусство выращивать огурцы исчезнет не сразу, какое-то время люди еще будут помнить, как их выращивать. Но постепенно (преодолевая инерцию памяти) люди разучатся это делать. Нет спроса – нет предложения. Нет предложения – нет производства. Нет производства – не будет (в перспективе) и технологий. Как решалась эта проблема исторически? До появления государств в мире жили т.н. «свободные общинники». Все, что они производили – они производили исключительно для себя. Ни налогов, ни «административных барьеров», ни административно-командной системы не существовало – в связи с отсутствием государства, как такового.
Оставим в стороне постоянные набеги общинников друг на друга. Даже и без всяких набегов (предположим, на изолированном острове) «свободные общинники» жили очень и очень плохо. Впроголодь – и в буквальном смысле слова. Главе государства нужно было содержать обширный аппарат. Прежде всего, храмовое хозяйство – ведь государство и общество возникли сперва вокруг культовых центров. Но, затем – дружину воинов, чиновничество, деятелей культуры и т.п. Глава государства, опираясь на свою административную силу, формировал потребности – которые вставала задача удовлетворить. Умные цари быстро поняли, что если только брать продукт у общинников, и ничего взамен не давать – то они разорят собственную кормовую базу. Так и появились деньги – как передача права на реквизицию. Царь, к примеру, берет у тебя овцу для своего войска. Но – если умный человек – то понимает, что нанес тебе ущерб, может быть, непоправимый. Забрав овцу, царь дает тебе право самому взять овцу у кого-то еще, из его подданных. Перестав быть владельцем натуральной овцы, ты становишься обладателем права на взимание овцы с соседа. Это твое право меняется на овцу. Как только ты забрал овцу у соседа – право взыскивать овец получил твой сосед, и так далее. Деньги нигде не возникли, да и не могли возникнуть, как эквивалент обмена товаров: ведь первобытные общинники производили одно и то же, и только для себя. Даже если у них случайно и возникли излишки – то они носили временный характер. Да и зачем покупать хлеб тому, кто сам выращивает хлеб?! Деньги неразрывно связаны с властью (где нет власти, где хаос безвластия – там и деньги обесцениваются, прекращают хождение) – и отражают реквизиторскую сторону власти. «Отбираю у тебя – но даю тебе право отобрать у третьих лиц». Так возникли деньги (лишь потом, вторично, получив функцию обменного эквивалента товаров, которую они тут же теряют – стоит погибнуть власти, их выпустившей в обращение). Но нас интересует не столько возникновение денег (хотя тоже интересная тема), а то, что СПРОС ПЕРВИЧЕН, ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВТОРИЧНО. Вначале государство формирует потребности (сотня жрецов и писцов в храме не сеет, не пашет – а кушать ей нужно), затем эти потребности ложатся на производство повинностью, и только потом, много после, производство обнаруживает собственные интересы в обслуживании потребностей государства. Рыночные отношения есть инструмент (и, будем справедливы – могучий инструмент) СНИЖЕНИЯ издержек производства. Получив в свои руки сбыт, рыночный частник из кожи вон лезет, чтобы снизить издержки, произвести побольше – и через то побольше выручить денег. Он лично и кровно заинтересован (рублем, а то и жизнью) – обслуживать потребности платежеспособности.
Но если дать рынку свободно снижать издержки – то он их снизит… до ноля. Это и есть накопление энтропии в анархии мелкотоварного производства. Не создавая (и не желая, и не умея) СОЗДАВАТЬ спроса – частник обречен, эксплуатировать ПРЕДОСТАВЛЕННЫЙ ЕМУ ИЗВНЕ спрос. Эксплуатируя этот спрос на износ, по максимуму, частник в итоге «съедает», добивает его. Давайте спросим себя, вооружившись счетными палочками для первоклассников, припомнив самые азы арифметики: что выгодно частнику? Ему выгодно, чтобы работники ЧУЖИХ предприятий получали большую зарплату. Тогда они придут с деньгами и купят его продукт. Ему невыгодно, чтобы работники ЕГО СОБСТВЕННОГО предприятия получали большую зарплату. Это снижает его прибыль, это повышает себестоимость продукции, которую он предлагает на продажу. Может ли частник повысить зарплату на ЧУЖОМ заводе? Нет. Хотеть-то он хочет, да не может – ведь там свой хозяин. Может ли частник повысить зарплату на СВОЕМ заводе? Даже если и может (кстати, далеко не всегда) – в любом случае, он НЕ ХОЧЕТ. Ведь что получается? Вы предлагаете частнику СВОИМИ деньгами оплачивать сбыт ЧУЖОЙ продукции! А какой частнику в этом интерес?! Ведь частник из своего кармана будет платить свои деньги – а рабочие потратят эти деньги на сотни и сотни видов не этим частником производимой продукции! Скажут ли другие частники этому частнику спасибо? Да. Нужно ли ему их «спасибо»? Нет. Рынок очень хорош там, где есть сформированный вне и помимо, независимо от рынка, платежеспособный спрос. Как удовлетворитель спроса – рынок очень хорош, и ему в гибкости по части удовлетворения (вымогания денег с покупателей) нет равных. Но рынок очень плох там, где спрос предлагают сформировать ему самому. Там возникает Сомали: спроса нет, да и рынка в итоге тоже нет. Частники подрывают сами себя – снижая свои производственные издержки, прежде всего – издержки на рабочую силу. Сокращение рабочих, обнищание рабочих – дает частнику текущую прибыль, он меньше потратил, больше в карман положил. Но, если смотреть глобально, – такой «дикой охотой» частник уничтожит в итоге собственную кормовую базу. Ибо нищий рабочий не покупает ничего, кроме хлеба, а безработный – вообще ничего. А кому тогда продавать?
Или на вывоз (колониальный тип экономики) или только друг другу. Об этом и писал с натуры И. А. Бунин, кстати говоря, пламенный монархист и антикоммунист: «Город на всю Россию славен хлебной торговлей, – ест же этот хлеб досыта сто человек во всем городе. А ярмарка? Нищих, дурачков, слепых и калек, – да все таких, что смотреть страшно и тошно, – прямо полк целый!». С одной стороны, мы видим развитые товарно-рыночные отношения: хлебная торговля раскинулась на «всю Россию». С другой стороны, мы видим, что потребительская база подорвана, что торговцы хлебом торгуют, в сущности, только друг с другом (сто человек во всем городе). В отличие от Бунина, мы понимаем, почему так случилось! Рыночек все порешал. Рынок «оптимизировал» – собственники снижали издержки путем сокращения штатов и снижения зарплат, и доснижались до того, что «смотреть страшно и тошно»… Государство может (и, наверное, даже должно) использовать рыночные механизмы там, где оно осознает необходимость снижения издержек. Опыт Китая – тому свидетельство. Мы никуда не уйдем от природы человека, который хочет получать все больше и больше, а делать все меньше и меньше. Дай такому человеку самопланирование – он сведет полезный труд к нолю, а собственное потребление – к бесконечности. И в итоге угробит всю систему – создав общество безответственных обжор, у которых потребительские потребности постоянно растут, а личное участие в производстве благ постоянно снижается. Система начинает задыхаться от издержек, и лопается. Видели? Знаем! Но мы не должны забывать и природу рынка, которая прямо противоположна природе человека. Рыночный механизм так настроен, что он стремиться взять от трудящегося как можно больше, а дать ему как можно меньше. Он втыкает трудящегося в конвейер, который год от года ускоряется – но, понимая, что трудящийся – заложник хозяина, год от года снижает содержание трудящемуся. Если этому безумию дать развиваться невозбранно – то вначале мы получим толпы нищих, как у Бунина в его повести (и в его жизни). Затем растущее производство столкнется с отсутствием сбыта и сломается. Возраставшая по экспоненте производительность труда сорвется в ноль (что и есть природа капиталистических кризисов и депрессий). Вопрос же не в том, сколько фабрика может произвести! Большинство современных фабрик, особенно у нас (но и по всему миру) могут произвести (потенциально) гораздо больше, чем делают. Но они искусственно снижают свою продуктивность – чтобы не затоваривать склады нераспроданной продукцией…
Если государство не создает опережающими темпами СПРОС на продукты производства – то теряется всякий смысл в его ПРЕДЛОЖЕНИИ. Рынок не расширяет спрос, а сворачивает его. Механизм тут такой: каждый частник снижает издержки у себя. Но, поскольку все частники (мы же берем рыночную систему) – то издержки снижают все. Наивно думая, что только одни такие хитрые, или вообще ни о чем не думая. А поскольку все снизили издержки – на рынок выходит «человек без рубля». Он там может только ходить-смотреть, а покупать не может. И в итоге – сталкиваясь день за днем с его отказничеством – производители перестают ему предлагать товары. Есть смысл строить дома, когда дома покупают. Но какой смысл строить новые дома, если и старые стоят нераспроданными?! И если купить эти дома не может никто?! Включая и строителей (строят, но не живут в построенном) – типичная наша ситуация «сапожников без сапог»… И как быть? Выходим тут такие мы, все в белом, и предлагаем застройщику: а ты плати огромные зарплаты строителям, они прямо после окончания стройки у тебя эти квартиры и раскупят! Но это же та ситуация, о которой мы говорили вначале: продавец огурцов сперва раздал деньги покупателям, а потом покупатели купили у него огурцы! А какой тогда смысл продавать огурцы, если у тебя их покупают за твои же деньги?! Суть конфликта идей в том, что невозможно стабилизировать систему, не добившись равновесия ПРАВ И ОБЯЗАННОСТЕЙ человека. Исторически известные нам проблемы социализма заключаются в перекосе в сторону ПРАВ. «Приятно быть добренькими за чужой счет» – ругаются на это сторонники капитализма. Не будем, как они, карикатуризировать – добрым быть всегда приятно. Даже и за собственный счет. А за чужой – тем более. Но когда у человека все больше и больше прав, а обязанностей все меньше, то есть когда обременение человека снижается, а расходы на его содержание возрастают – в определенной точке наступает критический перелом. Система, необременительная для трудящихся, уже не может обеспечивать их снабжения на ею же самой «задранном» уровне. Люди перестают производить то, что получать считают своим правом. Люди надеются, что кто-то сделает это ЗА НИХ – но, раз социализм, то рабов нет, и делать за них необходимое им для комфорта некому. Перекос в сторону прав человека и в ущерб его обязанностям, слишком необременительная система снабжения – приводит социалистическое общество к кризису и катастрофе. Причем это касается не только печальной судьбы СССР (где ярко выражен характер такой катастрофы), но и, пусть в меньшей степени – судьбы социал-демократий в рамках традиционно-западных обществ.
Как только люди физически не осуществляют производство тех благ, на которые юридически имеют право – происходит коллапс как производственной, так и правовой сферы «перекошенного» общества. Капитализм, рыночная экономика, рыночные «свободы» имеют в себе проблему прямо противоположную. Вся их сущность и анатомия такова, что они приводят к перекосу ОБЯЗАННОСТЕЙ над ПРАВАМИ трудящихся. Используя весь арсенал террора и шантажа, запугивая работающих безработицей, хорошо мотивированный текущей прибылью, капитал наращивает обременение работника, постоянно сокращая вознаграждение. Природа кризиса социалистических обществ понятна: мы не можем дать людям больше, чем у нас есть. А когда пытаемся дать им больше имеющегося – система сползает в хаос. Но это правило не действует в обратную сторону. Больше, чем имеется, мы дать не можем, а вот меньше – вполне можем. Особенно это касается потенциальных возможностей системы, не желающей себя обременять правами человека, особенно такими, которые требуют от системы материальных затрат. Впрочем, порой капитал затрудняет доступ даже и к имеющимся благам, нисколько не потенциальным, а уже выработанным и «готовым к употреблению». Снижая доходы людей – капитал закрывает им доступ к благам, которые (подобно пустующим домом) – оказываются неиспользуемой наличностью. Если социалистов справедливо упрекают, что порой они горазды, быть «добренькими за чуждой счет», то про капитализм можно сказать: он злой за собственный счет. Причина же обозначена нами изначально: рыночные механизмы, хаос частных собственников-работодателей могут обслуживать спрос, но неспособны его создавать. Без внешнего воздействия (исторически осуществлявшегося государством и идеологией) на «свободном» рынке происходит переход жадности в нищету. Огромной массе нищих никто не мешает добровольно меняться друг с другом (принцип рыночной свободы) – но чем они станут меняться? Если у меня ничего нет, и у вас ничего нет – то нам остается только обменивать ничто на ничто! Если государство не создало нерыночными и дорыночными способами СПРОСА – то рынку некого и нечего обслуживать. Например, люди, которым нечем платить за жилье – не покупают жилья, и по этой причине люди, которые строят жилье – перестают его строить. Так происходит деградация, как спроса, так и производственного потенциала. В нашем случае она сглажена сырьевыми товарами (нефтью, газом, рудами, алмазами и т.п.), а в случае Украины или Армении – вообще ничем. Потому спрос деградирует, производство, подлаживаясь под нищенский спрос, тоже деградирует – и мы получаем Гаити, Эквадор, Малайзию и т.п.
Крайняя негативность этого накапливающего энтропию процесса может быть преодолена в рыночных условиях только двумя способами: 1. Государственным планированием. 2. Счастливой случайностью, которая потому и случайность, что не может быть предсказана или сформирована нашими силами. Разумеется, какая-то случайность (например, открыли величайшее месторождение нефти прямо у вас под ногами) – может сыграть роль ВНЕШНЕГО ФАКТОРА ФОРМИРОВАНИЯ ВНУТРЕННЕГО СПРОСА. Но это такая редкая и ненадежная штука, что считать ее заменой государственному планированию и идеологии развития я бы не советовал. За пределами счастливой внезапной случайности нельзя получить рост спроса в рыночных условиях. Спрос нужно формировать, понимая, что рыночные механизмы его не сформируют никак, кроме как в убывающем ущербном виде. Задача государства – чтобы тот, кто вчера получал рубль, сегодня получил бы два. Задача частника-капиталиста прямо противоположная: там, где он вчера тратил два рубля, сегодня обойтись рублем или того меньше. И это должен помнить всякий, кто хочет жить в счастливой, прогрессивной и самостоятельной стране – а не в колониально-сырьевом придатке, в котором единственный источник жизни – милостыня заокеанских нанимателей» (Авагян). Экономист Авагян очень верно подметил, что главной обязанностью любого государства является «создание СПРОСА на продукты производства, причем, опережающими ПРЕДЛОЖЕНИЕ темпами». Но как государство может реализовать на практике эту свою главную обязанность? Только одним способом – принуждая всех Работодателей, действующих на территории страны (а то, и за ее пределами), платить максимально возможный доход своим наемным работникам. И подобное государственное принуждение может быть реализовано только экономически (угрозами в данном случае ничего не добиться, ведь Работодатель, если ему не выгодно, попросту закроет свое производство). Понятное дело, что любой Работодатель действует исключительно для получения максимальной ПРИБЫЛИ, и для этого он стремится сократить свои производственные издержки (в том числе, за счет уменьшения заработной платы наемным работникам, а если есть такая возможность, то и ухода от налогов). Все нынешние государства прилагают максимум своих сил для достижения полной НЕВОЗМОЖНОСТИ УХОДА ОТ НАЛОГОВ, и ни одно из них не борется с сокращением Фонда Оплаты Труда (ФОТ) на своих предприятиях. А между тем, государству нужно бороться и за то, и за другое, иначе спрос на произведенные товары, как верно подметил Авагян, будет неуклонно сокращаться. Как же реализовать на практике такое государственное экономическое принуждение?
Да, очень просто – освободить предприятия от всех налогов, и ввести только один регулирующий налог на доход предприятия, рассчитываемый, например, по такой формуле: Налог = Доход2/(Доход + К ФОТ), где: К – коэффициент, ежегодно нормируемый государством, ФОТ – реальный фонд оплаты труда предприятия. Очевидно, что при величине ФОТ = 0, Налог = Доходу предприятия. Увеличивая значение ФОТ выше нуля, прибыль предприятия (Доход – Налог) сначала резко возрастает, а потом начинает постепенно падать, другими словами, зависимость прибыли предприятия от величины его ФОТ имеет экстремум, где прибыль максимальна. Именно этого экстремума и будет придерживаться любой Работодатель. Очевидно и то, что ни один Работодатель не откажется от поиска путей сокращения издержек своего производства, НО уже не за счет снижения ФОТ предприятия. Вы наверняка спросите — какой толк от такого принуждения самому государству? А вот какой. Предприятия перестают быть основной налоговой базой государства, и эта «должность» переходит в руки конечных потребителей (всех физических лиц страны), которые начинают выплачивать государству пропорциональные налоги на все свои доходы (с максимальной ставкой в 50%) и расходы (с максимальной ставкой в 25%). Короче говоря, все наемные работники страны достаточно быстро переходят в «средний класс», ведь чем выше у них доход, тем выгодней и государству. И тут уже придется следить за государством, чтобы оно «не перегнуло палку», ежегодно уменьшая нормируемый коэффициент. А государство получит в свои руки очень простой способ контроля (и управления) за величиной средней заработной платы в тех или иных областях своего хозяйства. Другими словами, будет постоянно занято «созданием СПРОСА на продукты производства, причем, опережающими ПРЕДЛОЖЕНИЕ темпами». Чего сегодня оно, если и делает, то очень неохотно. А в нашем случае государство будет кровно заинтересовано в этом. И наоборот, то, что сегодня пытается сделать наше государство, например, регулировать цены на основные продукты, надо отдать полностью в руки «свободного рынка». Как очень верно подметил Авагян: «Государство может (и, точно, должно – авт.) использовать рыночные механизмы там, где оно осознает необходимость снижения издержек». Но делать это повсеместно, как сегодня – это противоположная и очень вредная крайность. Государство обязано понимать, что «Капитализм всегда приходит грабить. У россиян почти не остается денег, чтобы откладывать на «черный день» («Капитал страны»).
«Падение доходов в 2020 году и рекордный за пять лет рост цен привели к тому, что способность россиян делать сбережения упала почти до уровня 2014 года. Только 1% от своих доходов россияне могут отложить на «черный день». Для сравнения: в прошлом году россияне могли сберегать 4,2% от доходов, а в 2012-м – 10,1%. Почти все деньги уходят на текущее потребление, в том числе и социальные выплаты от государства. Сокращение реальных располагаемых доходов на 10% с 2014 года и рекордная за 5 лет инфляция не оставляют в кошельках россиян денег для сбережений. По данным аналитиков ING, россияне могут откладывать на «черный день» только до 1% от своих текущих доходов. Это в четыре раза меньше, чем в прошлом году (4,2%) и близко к уровню 2014 года, когда россияне могли откладывать меньше 1% из-за санкций и девальвации рубля. Однако объем потребления в экономике продолжает расти. Согласно Росстату, в августе он вырос на 5,3% с начала года. По словам старшего экономиста «Открытие Research» Максима Петроневича, происходит это за счет социальных выплат либо кредитов. Так, в июле – августе соцвыплаты выросли на 1,044 трлн. руб. по сравнению с 2019 годом. Банки добавили 109 млрд. руб. в виде розничных займов за два месяца. Эта сумма совпадает с приростом расходов населения на товары и услуги. При этом если взять все рублевые сбережения россиян и вычесть из них долги по кредитам физлиц, то получится, что у граждан всего 2,3 трлн. руб. чистых рублевых активов на 1 сентября. В начале года эта сумма равнялась 6,083 трлн. руб., а в январе 2018-го – 8,577 трлн. Таким образом, сбережения россиян сжались в 2,6 раза за 8 месяцев: при росте кредитов на 3,606 трлн. руб. на текущих счетах объем средств сократился на 177 млрд. руб. Соотношение вкладов и долга вышло на исторический рекорд – 91,1%. Даже в 2014 году оно было на уровне 80,1%. Это еще раз говорит о потере россиянами способности сберегать средства. P.S. Капитализм всегда приходит грабить, и он будет грабить все. Он будет грабить ваше имущество, ваши доходы, ваши права, вашу свободу, вашу мораль, вашу историю, ваше образование и ваше здоровье. Ничто и никто не останется не ограбленным. Даже не надейтесь («Капитал страны»). Как видите, «БОРЬБА С ЦЕНАМИ» нынешнего Российского государства привела народ России к обнищанию, другими словами, она абсолютно неэффективна. Бороться надо не с ценами, а за максимальных доход наемных работников, и тогда станет хорошо и народу, и государству. А сегодня хорошо одному государству (власти), но такое положение дел не может быть постоянным, и может закончиться весьма печально, и в первую очередь, для самой власти, но и для народа — тоже — «РЕВОЛЮЦИЕЙ СНИЗУ». Однако нынешние правители России, судя по всему, этого не понимают.
И совершенно напрасно! «Перезагрузка цивилизации – вот, что происходит через каждые 676 лет. Гипотеза исследователей» («Дзен»). «Пара исследователей всерьез занялась изучением циклических катастроф, происходящих на Земле каждые 676 лет. Так появилась гипотеза перезагрузки цивилизации. Оказывается, эти перезагрузки скрыты от общества, а все, что мы знаем, не совсем относится к действительности. У любых событий есть начало и конец. Иногда очередной этап истории заканчивается исчезновением целых цивилизаций. Последняя перезагрузка была связана с таким явлением, как Черная смерть в 1348 году, которая унесла жизни до 80% цивилизации. Исследователь Фрэнсис Эйдан Гаске в течение 15 лет изучал записи очевидцев, которые он описал в своей публикации в 1908 году. Анализируя историю тех лет, вырисовывается весьма странная закономерность – перед началом конца начинали происходить загадочные события. Во-первых, произошли резкие климатические изменения (например, в 1323-1324 годах замерзло Балтийское море); — во-вторых, был большой голод (1315-1317 и 1346-1347); — в третьих, начинались затяжные войны. Исследователи Артур Лалак и Гжегож Скварк считают, что последнее разрушение могло быть связано с радиацией. Магнитное поле Земли, которое защищает нас от космических лучей, ослабевает намного быстрее, чем предполагалось ранее. Таким образом, люди начинали испытывать лучевую болезнь. По крайней мере, описанные симптомы говорят в пользу именной этого. Вопрос только в том, откуда она взялась в такие давние времена? Некоторые исследователи связывают ее возникновение с циклической полярностью Земли, при которой происходит временное нарушение работы электромагнитного поля вокруг нашей планеты. В результате космическое излучение достигает поверхности Земли, а люди к нему не приспособлены. Эта теория могла бы объяснить феномен строительства подземных городов древними цивилизациями, места которых сегодня обнаруживают по всему миру. Подземные укрепления также строятся и сегодня, а это значит, что в современном мире посвященные обладают знаниями, которыми не собираются делиться с нами. Если верить авторам гипотезы цивилизационной перезагрузки, следующая циклическая катастрофа произойдет в 2024 году (1348 + 676 = 2024).
В Библии есть отрывок, который повествует о последних временах: «…Ибо как во время перед потопом они ели, пили, женились и выходили замуж до того дня, когда Ной вошел в ковчег, они НЕ ЗАМЕТИЛИ, пока потоп не пришел и не поглотил их всех». Ключевая фраза «они не заметили» намеренно выделена, что говорит о том, что были поданы знаки, но люди их проигнорировали. То же самое и сейчас — люди живут в достатке, питаются ложью СМИ и игнорируют предупреждающие знаки. Но что, если задуматься, зачем в мире строят подземные бункера? Мне кажется, здесь есть, над чем подумать. А вам?» («Дзен»). А вот еще одна статья оттуда же – «Эпоха новой нормальности – не нормальна. Как мы попадаем в ловушку стадного мышления». «Эти времена новой нормальности совсем не нормальны. Джойс Макдугалл ввела термин «нормопатия» для обозначения чрезмерной привязанности и приспособления к общепринятым социальным нормам. Люди, у которых не развилось независимое чувство собственного достоинства, одержимы идеей выглядеть нормально, чтобы соответствовать — они ненормально нормальны. Это стало настоящей проблемой, в основе которой лежит неуверенность в том, что вас осудят и отвергнут. Такие люди чрезмерно озабочены тем, как их воспринимают другие, что перекрывает творческую энергию, заложенную в каждом из нас, потому что они боятся выражать свою уникальную индивидуальность (которая, в результате, остается неразвитой). Нечто подобное происходит сегодня в нашем мире. Одна из величайших опасностей бессознательного — это склонность к внушению, когда мы принимаем чужую точку зрения на мир — и на то, кем мы являемся — и, таким образом, легко оказываемся в ловушке доминирующего коллективного мышления стада. Человек перестает мыслить сам и отдает контроль над своим разумом во власть манипулирования внешних сил. У нас достаточно много людей, которые полагаются на внешнее подтверждение со стороны других и извлекают из него свою ценность. Как социальные существа, у нас есть бессознательная потребность принадлежать к группе, которая и отдаляет от внутренних поисков уникальной индивидуальности. Вместо того, чтобы видеть мир собственными глазами, мы видим мир — и себя, то есть свое собственное представление о себе — не по тому, как нас видят другие, а по тому, как мы представляем, как другие видят нас. Источник этого процесса лежит в нашем собственном творческом воображении, которое мы делегировали другим. Чтобы соединиться с нашим собственным суверенитетом, мы должны найти внутри себя источник, из которого исходит наша истинная творческая сила.
В трудные времена, в которых мы живем, чрезвычайно важно, чтобы мы не «вписывались», а скорее выражали нашу уникальную творческую душу, которая больше всего на свете стремится пройти через нас и найти свое место в мире. Вместо того чтобы слепо и пассивно подчиняться чужим представлениям о норме, почему бы хотя бы не попытаться быть собой. Почему бы не взять собственную жизнь в свои же руки? Вы же родились свободными, так почему же позволили другим решать, как вам жить и кем быть? Подавленное и невыраженное творчество собственной природы — величайшая отрава для человеческой психики и корень многих бед. Вашему творчеству с самого рождения была предоставлена «свободная лицензия» на самовыражение. Так почему же вы стали тем, кем не хотите быть?» («Дзен»). А ответ на этот вопрос попытался, в свое время, дать Антуан де Сент-Экзюпери: «Разум [находится] в услужении у души, склонности души управляют им, а он лишь обозначает всякий раз направление, обосновывает его сентенциями, а тебе кажется, будто ты послушен своим разбредающимся мыслям». Как видите, мы с Вами уже достаточно далеко отдалились от экономики, но так уж устроена авторская психика, да и весь наш мир, если честно. Разбираясь с одним, автор неизбежно выходит «за рамки» темы, подтверждая тем самым один из главных мировых законов: «В нашем мире нет ничего случайного, и все зависит от всего». Последние двадцать лет своей профессиональной деятельности автор занимался радиационным обследованием различных ОИАЭ (объектов использования атомной энергии). И приезжая на новый объект, он при первой же встречи с руководителями такого объекта сразу расставлял точки над i, предлагая считать свою исследовательскую группу чукчами — «мы, что видим, о том и поем». То же самое автор может сказать и Вам, уважаемый читатель, уж извините «чукчу». В любом случае, главную свою задачу при написании этого сайта автор видит в пробуждении именно Ваших мыслей, а не в доказательстве истинности своих. Ну а получается это у него или нет – решать Вам, уважаемый читатель.