Пару слов о диалектике
В прошлой главе мы с Вами говорили об особенностях современной науки, а в этой автор предлагает поговорить о «науке наук» — философии, и о ее главной составной части – диалектике. И поможет нам в этом статья Вассермана — «Диалектика Сидорова, или Вассерман против тролля» (источник: https://vassermans.ru/wp-content/uploads/2018/09/0slfxo52o6jy-640.jpg). «В последнее время среди комментаторов «На линии» объявился давно пасущийся в моем ЖЖ некто под ником «Иннокентий Сидоров». Он известен, прежде всего, тем, что постоянно призывает неукоснительно соблюдать взаимоисключающие параграфы (и называет такое соблюдение диалектикой). Благодаря этому своему призыву он с равной легкостью объявляет любые явления, события, действия полезными или вредными в зависимости от того, соответствуют ли они его личным политическим убеждениям. Убеждения же у «Иннокентия Сидорова», как видно из большей части его комментариев, либеральные в современном понимании этого слова — то есть провозглашающие благотворной неограниченную свободу личности безо всякой оглядки на общество (и объявляющие Соединенные Государства Америки идеальным воплощением такой свободы и убедительным доказательством ее благотворности). О том, почему свобода личности без оглядки на общество разрушительна не только для общества, но и для этой самой личности, я говорил уже немало. Большинство известных мне правоверных либералов — замечательные примеры ущерба, приносимого личности либеральными воззрениями. Но в данном случае важно, чем обосновывает эти воззрения комментатор. Призыв к неукоснительному соблюдению взаимоисключающих параграфов не имеет ничего общего с диалектикой. Она действительно содержит в себе учение о видах противоречий. Но далеко не все противоречия, рассматриваемые диалектикой, взаимоисключающие (в том смысле, какой — судя по комментариям — вкладывает в это понятие «Иннокентий Сидоров»). Поскольку диалектика (как и большинство философских учений) зародилась в древней Греции, взаимоисключающие противоречия в ней называются греческим словом «антагонистические» — противоборствующие («анти» — против, «агон» — спор, борьба). Но есть и другой вид противоречия — взаимодополняющие, взаиморазвивающие. Их и принято называть диалектическими («ди» — два, «логос» — слово). Процесс взаиморазвития включает три звена, обычно называемых опять же греческими словами: «тезис» (утверждение), «антитезис» (противоутверждение), «синтезис» (совместное утверждение). В этом процессе из двух явлений, вроде бы противоречащих друг другу, удается выстроить нечто объединенное — обладающее в какой-то мере чертами обоих противоречащих явлений, но, тем не менее, единое.
Диалектические противоречия встречаются довольно часто. Пожалуй, известнейший физический пример — то, что любой предмет обладает одновременно свойствами и частицы, и волны. Коэффициент взаимосвязи между этими свойствами — так называемая постоянная Планка (по фамилии первооткрывателя) — настолько мал, что в привычных нам масштабах мы наблюдаем либо волну, либо частицу (и даже привыкли противопоставлять их друг другу). Нужны достаточно хитрые эксперименты с очень малыми предметами, чтобы наблюдать свойства волны и частицы одновременно. Тем не менее, такими экспериментами давно и надежно доказано: эти свойства не противоречащие, а взаимодополняющие. Диалектика изучает в первую очередь не взаимоисключающие противоречия (из них ничего серьезного не выжать), а именно взаимодополняющие. Соответственно, если «Иннокентий Сидоров» ссылается на диалектику, чтобы обосновать свое желание говорить все, что ему захочется, в зависимости от своих интересов, а не от сути дела, то тем самым он доказывает, что знает только красивое слово «диалектика», но содержания этой науки не знает вовсе. Вообще очень сожалею, что сейчас философия в целом, и диалектика в частности, исключена из базового курса образования. В основном это вызвано тем, что несколько десятилетий философию у нас изучали почти исключительно в трактовке Маркса, так что многие считают всю ее исключительно его созданием. Сам же Карл Хайнрихович постоянно ссылался на своих предшественников, благо за пару тысячелетий в философии накопилось немало материалов и для согласия, и для спора. Личная же заслуга Маркса — он придумал, как использовать диалектику при анализе актуальных проблем тогдашнего мира (у него есть даже диалектическое обоснование основ исчисления бесконечно малых, но в математике основным стало обоснование через пределы последовательностей, в общих чертах данное Архимедом, а до состояния работоспособного инструмента доведенное Коши — старшим современником Маркса). Выводы Маркса применительно к развитию общества нынче велено считать ошибочными. Но совершенно независимо от применения сама диалектика — наука вполне точная, не зависящая от политических воззрений говорящего о ней. И, кстати, очень практичная: на основе диалектики удается решать очень сложные задачи. Приведу пару примеров. Со времен еще домарксовых принято считать децентрализованное и централизованное планирование (мы его обычно называем рыночной экономикой, поскольку планы отдельных производств, не подчиненных единому управлению, согласуются через механизмы торговли — со всеми издержками и потерями, присущими этим механизмам) прямо противоречащими друг другу. Я и сам долго так считал. И был сторонником децентрализованного планирования, поскольку еще в 1996-м рассчитал, что для централизованного еще долго не будет надлежащих вычислительных ресурсов.
Через 15 лет мне удалось подсчитать, что ресурсы, достаточные для централизованного планирования всего мирового производства как единого целого, накопятся в мире примерно к середине 2020-х годов. Естественно, я стал сторонником централизованного планирования (точнее, подготовки к переходу на него, как только оно станет технически возможным), ибо из трудов нескольких крупных математиков следует: когда единый план удастся рассчитать быстрее, чем за сутки, он по суммарному конечному результату, получаемому из данных исходных ресурсов, превзойдет децентрализованное планирование в разы. Только недавно — в середине 2015-го — я пришел к выводу: на самом деле эти методы планирования не взаимопротиворечащие, а взаимодополняющие. Более того, это уже давно установлено на практике. Диалектическое планирование столь успешно, что в большей части государств распространена именно гибридная система. В ней централизованно планируется (и управляется) столько отраслей, сколько в данный момент технически возможно, а все остальное производство планируется децентрализованно. Оказывается, что даже производства, планируемые децентрализованно, выигрывают от того, что с ними сосуществуют и взаимодействуют централизованные отрасли, чья деятельность лучше предсказуема и поэтому позволяет составлять децентрализованные планы с меньшей долей гадания на кофейной гуще. В частности, в Советском Союзе с конца 1920-х до конца 1950-х годов централизованно планировалась в основном деятельность добывающей и тяжелой промышленности, а основная часть легкой промышленности и сельского хозяйства, хотя и получала государственные заказы, но остальную часть своих планов составляла самостоятельно. Так, к моменту смерти 5-го марта 1953-го года Иосифа Виссарионовича Джугашвили, возглавлявшего правительство СССР с 6-го мая 1941-го, примерно 9/10 валового объема продукции в стране обеспечивали производства, чья деятельность планировалась централизованного, а 9/10 разнообразия номенклатуры продукции обеспечивали производства, разрабатывающие свои планы децентрализованно. При этом децентрализованные производства взаимодействовали с централизованными: приобретали там оборудование, разнообразное сырье, энергию в разных ее видах. Зато и часть своей продукции они продавали своим партнерам из централизованных отраслей (что было выгодно обеим сторонам) или по ценам, устанавливаемым государством (что их не очень напрягало, ибо такие цены давали неплохо предсказуемый спрос).
Увы, Никита Сергеевич Хрущев, исходя в основном не из каких бы то ни было практических соображений, а из неверно понимаемой им марксистской теории (так, диалектикой он явно не владел), в конце 1950-х годов национализировал и перевел на полностью централизованное планирование львиную долю артелей — производств, принадлежащих (в равных долях) всем своим сотрудникам. До него — с подачи Владимира Ильича Ульянова и благодаря длительным усилиям Джугашвили — артельная форма преобладала в сельском хозяйстве (их тогда называли колхоз — коллективное хозяйство), бытовом обслуживании, некоторых отраслях легкой промышленности. Впрочем, действовала она и в других сферах: так, первые в СССР серийные телеприемники начала выпускать в конце 1930-х годов ленинградская артель Радиотехник», а во время Великой Отечественной войны артели произвели, в частности, львиную долю гранат, пистолет-пулеметов Шпагина и Судаева. Хрущев национализировал все артели в промышленности и бытовом обслуживании, а также значительную часть сельскохозяйственных. Их совладельцам даже не выплатили цену национализируемых производственных ресурсов. Вдобавок оставшимся сельхозартелям велели исполнять значительную часть показателей, ранее обязательных только для государственных сельхозпредприятий (их называли совхоз — советское хозяйство). Первый результат решения Хрущева: номенклатура централизованно планируемых изделий возросла в десятки раз, вычислительная нагрузка на планирующие органы выросла в тысячи раз, система планирования захлебнулась в нагрузке и оказалась вынуждена применять куда худшие, чем раньше, методы приближенных вычислений. Соответственно резко упала эффективность всего производства — не только свеженационализированного, но и того, что было государственным изначально. Вот что значит пренебрежение диалектикой — не только принятие диалектического противоречия за антагонистическое, но и пренебрежение законом перехода количества в качество. Еще замечательный пример практического применения диалектики — теория решения изобретательских задач. В ее основе — выявление антагонистического противоречия, стоящего в условии задачи, то есть установление того, какой именно объект какими именно взаимоисключающими свойствами должен быть наделен, чтобы задачу можно было решить. А когда антагонистическое противоречие выявлено и классифицировано, включаются в действие накопленные опытом миллионов ученых, инженеров и других изобретателей приемы превращения антагонистического противоречия в диалектическое — то есть превращения объекта в систему, чьи элементы обладают этими свойствами.
Простейший пример: если нужно, чтобы в каком-то месте вещество было одновременно и жидким и твердым, заполняют это место магнитным порошком, смешанным с какой-нибудь подходящей жидкостью; пока на это место не наложено сильное магнитное поле, жидкость течет свободно, а как только поле наложено — частички порошка выстраиваются в четкую структуру, слипаются, подтормаживают жидкость, и это место становится твердым, причем степень твердости можно регулировать. Вот пример практичности философии. Кстати, решение изобретательских задач полезно даже тем, кто не занимается непосредственно изобретательством, потому что позволяет значительно легче понимать сущность противоречий не только в технике, но и в жизни. Что же касается противоречий антагонистических, то та же диалектика учит, что одновременное соблюдение взаимоисключающих параграфов ничем не поможет. Антагонистические противоречия разрешаются только путем уничтожения одной из сторон противоречий, то есть одновременное соблюдение в данном случае принципиально невозможно. Соответственно любой, кто ссылается на диалектику для того, чтобы, например, заявить, что Соединенные Государства Америки имеют право бомбить кого угодно, а Российская Федерация не имеет права даже защищаться от явных террористов — тем самым показывает, что либо безграмотен (раз ссылается на то, чего не знает), либо сознательно лжет. Возвращаясь к диалектике, очень рекомендую всем читателям серьезно изучить ее (причем, на мой взгляд, лучше все-таки обращаться не к греческим первоисточникам, а сразу к учебникам исторического диалектического материализма советских времен, чтобы получить не смутные предположения первооткрывателей, а выработанные веками четкие законы). Мой собственный опыт и многочисленные наблюдения за опытом других показывают: человек, не владеющий диалектикой, будет то и дело путаться (как предостерегал Ульянов тех, кто берется решать частные задачи, не разобравшись сперва в общих), не имея даже представления о том, из чего проистекают те сложности, с которыми он сталкивается» (Вассерман). А вот еще одна статья на ту же тему – статья Николая Федотова — «Антинаучная методология либерализма». «Нынешний либерализм измельчал. Представители либеральной идеологии, при всей декларируемой прогрессивности, при всех разговорах об «отсталости России» и «передовом демократическом Западе», на деле, мало чем отличаются от сектантов. Обросший жиром и погрязший в разврате класс капиталистов уже неспособен породить идеологов, которые стоили бы хоть мизинца Руссо, Вольтера, Монтескье.
Зато буржуазия создала громадный манипулятивный аппарат, позволяющий внедрять в массовое сознание мифы, воздействуя лишь на эмоции людей. Кроме того, создана даже целая эрзац-наука, которая занимается обоснованием этих мифов для тех, кто мнит себя приверженцем «научного подхода». Общефилософская, методологическая безграмотность современной буржуазной интеллигенции как раз способствует тому, что псевдонаучные труды, изобилующие умело замаскированными фальсификациями, с легкостью принимается теми, кто причисляет себя к интеллектуалам, за чистую монету. Если у выше упомянутых основоположников либерализма имелась определенная положительная программа, то основной чертой идеологии современных либералов является антикоммунизм. Причем антикоммунизм этот не имеет решительно никакого научного обоснования в виде хотя бы попыток опровергнуть марксизм с научных позиций. Либералы начисто отвергают научную методологию, требующую для опровержения той или иной теории опровергать систему объективных законов, на которых она основана, и создавать новую теорию, с новой системой таких законов. Нет, на научно-теоретическом фронте либералы избегают бороться с коммунизмом. Любой разговор о коммунизме господа либералы сводят к критике собственных версий истории СССР. По сути, единственный «аргумент», который у них остался против коммунистов – это, якобы, «кровавое советское прошлое» с «миллионами невинно репрессированных», «обреченными на голод крестьянами», опять же «миллионами советских солдат, которых кровавые советские военачальники гнали в войну на убой в бессмысленных атаках», ну и, естественно, с дефицитом столь дорогой либеральному сердцу колбасы. По мнению либералов, таким образом, «сама история доказала невозможность и губительность коммунизма». Парадоксально, но современная либеральная антикоммунистическая мифология уходит своими корнями еще в советские времена. Ее краеугольные камни были заложены еще в середине 50-х годов. Условно говоря, Хрущев своим докладом на ХХ Съезде разбудил Солженицыных и Ко, которые развернули антикоммунистическую агитацию еще в более лживой, невежественной и наглой форме. Ну а после прихода буржуазии к власти методология антисоветчиков была взята на вооружение многочисленной «научной» обслугой буржуазии, завалившей прилавки антисоветской литературой. Причем часть этой литературы, действительно, вполне умело, с соблюдением всех требований к оформлению, замаскирована под научные труды.
В данной работе я не буду ставить своей целью выявление объективной истины касательно тех или иных явлений в советской истории. Это, в конечном счете, дело историков, которые в свое время с подлинно научных позиций материалистической диалектики до истины докопаются. Моя задача – продемонстрировать антинаучность методологии, которую используют трибуны антикоммунизма и дипломированные холуи буржуазии для критики советского периода. Как известно, любимая тема всех антикоммунистов – сталинский период. Он представляется в виде своеобразного «концентрированного ужаса», за который коммунисты должны каяться и который, по либеральной логике, является «доказательством» «звериной сущности» коммунизма и коммунистов. Не будет преувеличением сказать, что антисталинская мифология – краеугольный камень всего современного антикоммунизма. Ведь в теоретическом плане либералы марксистам ничего противопоставить не могут. А краеугольные камни антисталинской мифологии заложил никто иной, как «коммунист» Хрущев. Забавно, повторяя по сей день тезисы из его печально известного доклада «О культе личности и его последствиях», либералы почему-то забывают, что они были сформулированы одним из «сталинских палачей» (по либеральной классификации). На самом деле, лживость данного доклада – это установленный факт. К примеру, американский исследователь Гровер Ферр в своей книге «Антисталинская подлость» убедительно опроверг все антисталинские «аргументы», высказанные Хрущевым. Причем сделал он это даже не с позиций марксизма, а просто на основе фактов. Примечательно, что и в современном либерально-антикоммунистическом дискурсе вопрос истинности/ложности хрущевского доклада вообще не ставится. На первый план выдвигается его «всемирно-историческое значение» как «удара по коммунизму». Господ либералов ни капельки не смущает, что этот «удар» был нанесен при помощи откровенной лжи. Вот, к примеру, что говорит известный антикоммунист Сванидзе на одной из либеральных конференций. «Вот этот доклад, который потряс воображение. Первая страна социализма. Страна, олицетворяющая практически готовый рай на земле. И тут глава государства и партии говорит с трибуны такое. Говорит про человека, богу равного. На которого молились только что». Дескать, не суть, что наврал. Главное, что «потряс воображение». И ведь, действительно, в условиях, когда массовое невежество отнюдь еще не было преодолено, несмотря на все успехи массового образования, эта ложь многими была принята за чистую монету. И тот факт, что руководитель первого в мире социалистического государства, стоявшего во главе мировой классовой борьбы пролетариата, вдруг перед всем миром предстал в роли лжеца, безусловно, нанес огромный вред делу коммунизма.
Итак, обратимся к тексту доклада. Я не буду анализировать его столь подробно, как это сделал Гровер Ферр. Остановлюсь лишь на некоторых ключевых местах. Формула хрущевского доклада состоит из четырех «постоянных»: «культ личности» и «репрессии», которые противопоставляются «коллективному руководству» и «социалистической законности». Начнем с первого: «После смерти Сталина Центральный Комитет партии стал строго и последовательно проводить курс на разъяснение недопустимости чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания одной личности, превращения ее в какого-то сверхчеловека, обладающего сверхъестественными качествами, наподобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать; он непогрешим в своих поступках. Такое понятие о человеке, и, говоря конкретно, о Сталине, культивировалось у нас много лет». Но разве плох, к примеру, культ науки или культ знаний? А вот культ здоровья может служить реакционным целям в одних условиях (как в нацистской Германии) и прогрессивным в других (СССР). Исследование данного вопроса марксист должен был строить следующим образом. Во-первых, нужно понять сущность явления. То есть, насколько приписываемые Сталину и его деятельности положительные характеристики не соответствовали объективной реальности, то есть реальному вкладу Сталина в дело коммунизма. Во-вторых, если выясняется, что не соответствовали, то определить, какой вред нанес «культ» делу коммунизма. В-третьих, если такой вред доказан, то выявить объективные и субъективные причины формирования такого «культа». Вот это был бы правильный, научный подход. А что же делает Хрущев? Он ставит вопрос абстрактно. Дескать, «культ личности – это плохо», видимо, не иначе, как из соображений абстрактной «справедливости». Хрущев не занимается анализом роли Сталина в деле коммунистического строительства, не пытается доказать неадекватность «культа» и даже не выясняет его причины. Почему он так поступает, понятно. Ведь и сам докладчик, и его соратники по Политбюро сами были проводниками этого «культа» и неоднократно восхваляли Сталина в своих речах. Сталинский «культ личности» противопоставляется ленинскому «коллективному руководству»: «При жизни Ленина Центральный Комитет партии был подлинным выражением коллективного руководства партией и страной. Будучи воинствующим марксистом-революционером, всегда непримиримым в принципиальных вопросах, Ленин никогда не навязывал силой своих взглядов товарищам по работе. Он убеждал, терпеливо разъяснял свое мнение другим. Ленин всегда строго следил за тем, чтобы осуществлялись нормы партийной жизни, соблюдался Устав партии, своевременно созывались съезды партии, пленумы Центрального Комитета».
Что за «зверь» такой «коллективное руководство»? И зачем следовало изобретать этот терминологический велосипед, когда Хрущеву, наверняка был знаком термин «демократический централизм»? По всей видимости, потому, что нарушение Сталиным принципов демократического централизма пришлось бы доказывать, но сделать это было бы сложно, поскольку данные принципы изложены весьма четко и партийным массам были хорошо известны. А под нарушение непонятного принципа «коллективного руководства» можно подвести все, что угодно. Термин «коллективное руководство», по сути, представляет собой «идеологему», то есть понятие с произвольным, легко изменяемым значением, «оторванное» от явления. Под «коллективным руководством» понимается «руководство по-ленински». Но что значит «по-ленински»? По версии Хрущева, это «не навязывать силой своих взглядов, убеждать, разъяснять». Тезис Хрущева, будто Сталин пренебрегал «коллективным руководством», – это всего лишь демагогическое утверждение, поскольку «коллективное руководство» суть не пойми что. Чем пренебрегал Сталин – не понятно. Правда, далее Хрущев все же решает добавить конкретных «аргументов» против Сталина. Итак, «аргумент» первый. Сталин, согласно «политическому завещанию» Ленина, «груб», «сосредоточил в руках огромную власть» и вообще «следовало обдумать его перемещение с этой должности и замену на другого человека». Правда, кандидатуру на пост генсека Ленин так и не предложил, а ЦК, обдумав, более подходящей кандидатуры на эту должность так и не нашел. Лживость этого аргумента разоблачает Гровер Ферр в упомянутом выше исследовании. На самом деле, никаким «политическим завещанием» упомянутое Хрущевым «Письмо к Съезду» не является. Никогда в большевистской партии оно таковым не считалось, «политическим завещанием» данное письмо впервые назвал Троцкий в 1934 году в статье «Завещание Ленина». Кроме этого, оказывается, что Сталин (о, ужас!) позволил себе нагрубить жене Ленина Крупской, после чего Ленин написал Сталину письмо с требованием извиниться. Из этого делается следующий вывод: «Если Сталин мог так вести себя при жизни Ленина, мог так относиться к Надежде Константиновне Крупской, которую партия хорошо знает и высоко ценит как верного друга Ленина и активного борца за дело нашей партии с момента ее зарождения, то можно представить себе, как обращался Сталин с другими работниками». Но какое, собственно, отношение имеет грубость к оценке деятельности Сталина? Тем более что причина конкретной «грубой выходки» в адрес Крупской нам так и не сообщается. Здесь мы имеем дело с типичной попыткой манипуляции аудиторией.
Подобная «аргументация» была впоследствии подхвачена «разоблачителями» коммунизма с буржуазной кафедры, которые принялись копаться в личной жизни Маркса, Ленина, Сталина, играя на эмоциях обывателя, не склонного мыслить критически. Не в силах ничего противопоставить марксизму как науке, эти горе-ученые по заказу своих классовых хозяев принялись создавать «негативные образы» крупнейших марксистов. Кстати, в упомянутой книге Ферра приводятся доказательства, что, несмотря на возможную реальность этого эпизода с грубостью, хорошие отношения Крупской и членов семьи Ленина со Сталиным сохранялись долгие годы. «Аргумент» второй. Сталин слишком жестко разобрался с «троцкистами-бухаринцами-зиновьевцами». Хрущев не ставит под сомнения заслуги Сталина в разгроме этих антипартийных течений. Правда, делает он это стыдливо, заявляя, что «партия разгромила», «партия разоблачила» и т.п. Упрек сводится к тому, что идейного разгрома было вполне достаточно, а «репрессировать» их не имело ни малейшего смысла. Тут Хрущев в очередной раз демонстрирует свое непонимание марксистской диалектики. Он смотрит на ситуацию, как типичный метафизик. Он полагает, что сосланный кулак или запрещенный спекулянт-нэпман мигом стали добросовестными советскими гражданами и стали прилежно трудиться на дело коммунизма. Причем за кратчайший срок, буквально за одно десятилетие. Здесь Хрущев демонстрирует непонимание закона обострения классовой борьбы по мере продвижения к коммунизму. Акцент сделан не на доказательстве неправильности избранной меры пресечения для приверженцев антипартийных линий, а на абстрактном морализаторстве в духе «нельзя убивать людей за их взгляды». Казалось бы, чего проще? Были осуждены определенные деятели, судебные процессы над ними были открытыми, все материалы дел публиковались в печати. Если Хрущев ставит вопрос, что мера пресечения была избрана неправильно, то нужно «всего лишь» доказать, что следствие руководствовалось фальсифицированными данными, поэтому столь суровое наказание было излишним. Но разоблачитель «культа личности» ничем подобным не занимается. Он продолжает воздействовать на эмоции аудитории бездоказательными утверждениями. Вообще, в ходе чтения хрущевского доклада возникает стойкое ощущение этакого дежа-вю. Ну да, конечно! Ведь рассуждения современных нам оппортунистов, как две капли воды, по уровню аргументации похожи на хрущевское пустозвонство.
Гровер Ферр касательно этого «аргумента» пишет: «В течение всей жизни у Сталина не было хотя бы одного случая, когда кто-то был «исключен из руководящего коллектива» только из-за несогласия с его мнением. Примечательно, что и в докладе Хрущева нет ни одного такого конкретного примера. Стоит напомнить: Сталин был генеральным секретарем ЦК ВКП(б), в ЦК и в Политбюро у него был только один голос. Центральный комитет мог освободить его в любое время, и сам Сталин пробовал уйти с поста генерального секретаря четыре раза. Но каждый раз его прошения об отставке отклонялись. Последняя из попыток такого рода была предпринята на ХIХ съезде партии в октябре 1952 года. Она была тоже отклонена, как и все другие». На самом деле, как ни крути, но, если Сталин – «преступник», то Хрущев и его шайка – соучастники «преступлений». Ведь они были в руководстве вместе со Сталиным и одобряли все «преступные решения». Ссылка на то, что «боялись», ставит на господах Хрущеве и Ко крест как на коммунистах. Здесь Ферр приводит примечательный факт: «Кое-кто в коммунистическом движении проницательно заметил, сколь недостойно выглядит подобное оправдание: «Когда советский лидер Анастас Микоян во главе делегации КПСС в Китае присутствовал на VIII съезде КПК в 1956 году, Пэн [Дэхуай] с глазу на глаз спросил его, почему только сейчас советская партия осудила Сталина. Микоян предположительно ответил: «Мы не осмеливались выступать со своим мнением в то время. Поступить так означало смерть». На это Пэн [Дэхуай] возразил: «Что это за коммунист, который боится смерти?». Далее Хрущев вытаскивает «козырь», начинает рассуждать о «репрессиях» по отношению к членам партии. «Комиссия ознакомилась с большим количеством материалов в архивах НКВД, с другими документами и установила многочисленные факты фальсифицированных дел против коммунистов, ложных обвинений, вопиющих нарушений социалистической законности, в результате чего погибли невинные люди. Выясняется, что многие партийные, советские, хозяйственные работники, которых объявили в 1937-1938 годах «врагами», в действительности никогда врагами, шпионами, вредителями и т. п. не являлись, что они, по существу, всегда оставались честными коммунистами, но были оклеветаны, а иногда, не выдержав зверских истязаний, сами на себя наговаривали (под диктовку следователей-фальсификаторов) всевозможные тяжкие и невероятные обвинения. Комиссия представила в Президиум ЦК большой документальный материал о массовых репрессиях против делегатов XVII партийного съезда и членов Центрального Комитета, избранного этим съездом. Этот материал был рассмотрен Президиумом Центрального Комитета».
Что здесь бросается в глаза? Да отсутствие конкретики. «Многочисленные факты» – это сколько? 10 из 100 – это одно, 10 из 10000 – качественно другое. «Погибли многие невинные люди» – это, опять-таки, сколько? И из чего следует их «невиновность»? Как известно, виновность, как и невиновность, устанавливает суд. Если кто-то был признан виновным по приговору суда, то для доказательства невиновности нужно доказать фальсификацию материалов дела, найти конкретных виновных в этом и наказать их. Однако Хрущев невиновность «доказывает» очень своеобразно. К примеру, он заявляет, что «из 139 членов и кандидатов в члены Центрального Комитета партии, избранных на ХVII съезде партии, было арестовано и расстреляно (главным образом в 1937-1938 гг.) 98 человек, то есть 70 процентов». При этом, вместо доказательства невиновности расстрелянных, он пускается в пространные размышления, дескать, 80% делегатов съезда вступили в партию до 1920-го года, то есть в годы подполья и Гражданской войны. Да и вообще, «немыслимо было, чтобы съезд такого состава избрал Центральный Комитет, в котором большинство оказалось бы врагами партии». Ну почему же это было «немыслимо»? В конце концов, очень даже «мыслимо» оказалось, что активный разоблачитель «врагов народа», то есть прямой участник тех самых «репрессий» Хрущев выступил с клеветническими измышлениями против Сталина и, более того, начал проводить откровенно оппортунистическую политику, не имевшую ничего общего с коммунистическим строительством. И ведь практически никто из хрущевского ЦК не смог ничего противопоставить этой политике. То есть принцип демократического централизма в середине 50-х годов вполне смог сработать против коммунизма, а в середине 30-х, в гораздо более сложной внутри- и внешнеполитической обстановке, по хрущевской логике, никак не мог. Как ни крути, надо доказывать невиновность «репрессированных». Однако и это Хрущев делает очень своеобразно, начинает приводить примеры «невинно пострадавших». Так, он приводит как пример бывшего кандидата в члены ЦК Эйхе. Хрущев с самого начала заявляет, что дело Эйхе было фальсифицировано и вообще велось с нарушением советской законности. Дескать, его под пытками заставляли подписывать заранее составленные протоколы допросов, и вообще он полностью невиновен. В доказательство всего этого приводится… письмо самого же Эйхе Сталину, в котором он, естественно настаивает на своей невиновности. И там есть интересный фрагмент. Эйхе утверждает, что показания о своей контрреволюционной деятельности он дал после применения к нему пыток, которые применили к нему следователи Ушаков и Николаев.
А они, в свою очередь, как сообщается в сносках к докладу, были расстреляны в январе 1940 года, то есть даже раньше расстрела самого Эйхе. Это означает, что их вредительская деятельность была вскрыта органами НКВД, и если б только материалами, полученными этими следователями, доказывалась виновность Эйхе, он должен был бы быть оправдан. Однако его все же расстреляли. Так что не все так просто, как получается у Хрущева. Это не говоря уже о том, что доказывать невиновность обвиняемого его же собственными показаниями – это дикость. Как правильно заметил Ферр: «В одном из фрагментов стенограммы суда 1940 года Ежов заявляет, что подвергся изуверским истязаниям с целью получения от него ложных показаний. И, тем не менее, виновность Ежова в фальсификации признаний, побоях и пытках, фабрикации дел и физическом уничтожении многих невинных людей не подлежит сомнению». Тем не менее, на основании этого факта Хрущев почему-то не делает вывода о невиновности Ежова, а касательно Эйхе и других – запросто. Подобных псевдо-доказательств Хрущеву оказывается достаточно, чтоб заявить: «В настоящее время бесспорно установлено, что дело Эйхе было сфальсифицировано, и он посмертно реабилитирован». Если это установлено «бесспорно», то можно было это как-то более убедительно продемонстрировать. Допустим, поднять дела тех же следователей Ушакова и Николаева, убедительно разоблачить абсурдность показаний самого Эйхе, якобы, данных под пыткой. Опять же, если дело было фальсифицировано, то кем конкретно и в чем конкретно? Если следователями Ушаковым и Николаевым, то расстрел Эйхе выглядит абсурдно. Если кем-то другим, то нужны, как говорится, «имена, явки, фамилии». Но ничего нет…» (Федотов, источник: http://ss69100.livejournal.com/3142639.html). Короче говоря, «без полбанки» (без диалектики) здесь точно не разобраться.