Марксизм и аргентизм
Предлагаю Вашему вниманию статью от «Ехидного Douglasа» — «С точки зрения классической теории». «Что такое прибавочная стоимость? Это та самая стоимость, которая создается трудом наемного рабочего в ходе его повседневного труда и обеспечивает капиталисту-хозяину его прибыль. Проще говоря, будучи оплаченным за изготовление 9 табуреток в день, этот рабочий неминуемо создаст десятую табуретку. Ту самую, деньги, за продажу которой, целиком пойдут в карман хозяину фабрики. Стоимость этой десятой табуретки есть прибавочная стоимость. Что необходимо здесь понять? Что дело не в жульничестве хозяина! Если бы он честно платил рабочему за десять табуреток, то рабочий неминуемо создал бы одиннадцать! Это грубый пример, но он дан здесь для того, чтобы вам стало ясно: прибавочная стоимость, формируемая рабочим в ходе своей трудовой деятельности, есть свойство, имманентно присущее любому наемному труду, а вовсе не только капиталистическому! Таков труд по своей экономической природе. И если эту фабрику вдруг национализировать, ничего не изменится. Рабочий продолжит делать табуретки, а новый хозяин, уже государственный, их продавать. И если государство не хочет вылететь в трубу, оно вынуждено будет сохранить экономические отношения с рабочим в неприкосновенности — платить ему за девять, а получать от него десять табуреток. Проще говоря, изменить ситуацию и уничтожить несправедливый парадокс прибавочной стоимости можно лишь отменив полностью товарно-денежные отношения и приступив вместо них к натуральному товарному обмену. Почему мы назвали прибавочную стоимость несправедливым парадоксом? Потому что она сохраняет и олицетворяет собой социальную и экономическую несправедливость вне всякой зависимости от формы собственности, т.е. от того, кто ею распоряжается — хозяин фабрики Сэм или глава государства Дядя Сэм, который национализировал фабрику и стал ее хозяином. В любом случае деньги уходят не в карман рабочего, а в карман того, кто присвоил его труд, т.е. прибавочную стоимость. И никакого контроля за этими деньгами у наемного рабочего нет, и никогда не будет. Куда они ушли — он не знает и никогда не узнает. Это то, что Маркс назвал антагонистическим (непримиримым) «противоречием между трудом и капиталом». Здесь все просто. Карл Маркс не был мечтателем. Он был исключительно прагматически мыслящим экономистом и философом-материалистом. Никакая чертовщина, никакие иллюзии или грезы наяву ему никогда не были свойственны. Он мыслил арифметикой, карандашом и стирательной резинкой (в отличие от его критиканов, которым из этого набора нужен только карандаш).
Поэтому, сначала Маркс гениально экономически определил этот парадокс, затем еще более гениально связал его с социально-политической борьбой, точно определив, что в основе всех мировых социальных протестов и революций лежит именно эта причина — социально-экономическая несправедливость, порожденная несправедливой формой присвоения, никак не зависящая от конкретного благоприобретателя, а после этого совершенно гениально пришел к объективному научному выводу о том, что до тех пор, пока в мире существуют товарно-денежные отношения, т.е., до тех пор, пока труд не перестанет оцениваться и измеряться деньгами, парадокс прибавочной собственности неразрешим. И поэтому социально-политические потрясения в существующем мире абсолютно гарантированы. Они объективно обусловлены природой существующего механизма производства и распределения. И только после понимания этого, Маркс, в поисках решения парадокса прибавочной стоимости, логически пришел к мысли о необходимости иного критерия оценки труда, затем об ином отношении человека к своему труду и после этого — к формированию принципов нового общества, выстроенного на этих совершенно новых экономических началах. Это то общество, где индивидуальный труд любого характера, во-первых, измеряется не деньгами, а текущими потребностями трудящегося. Во-вторых, этот труд не подневолен, а абсолютно доброволен. А в третьих, в этом обществе должен существовать принципиально иной механизм накопления и распределения результатов труда, основанный на потребностях всего общества в целом. Это и есть коммунизм. И его суть не в красивых фантастических картинках или сюжетах из фантастических романов, а всего лишь в организации общества, где решена проблема прибавочной стоимости, а все остальные пироги и плюшки есть неизбежный логический результат этого разрешения. Т.е. коммунизм с точки зрения Марксистской теории это примерно то же самое, что с точки зрения физики — управляемая термоядерная реакция, которая навеки избавит человечество от энергетических проблем и мгновенно обанкротит г-на Сечина с г-ном Миллером. Дело за малым: научиться контролировать высокотемпературную плазму в течение необходимого времени. Пока не получается. Но никому не приходит в голову свернуть работы, потому что видимого решения до сих пор нет. И прежде, чем мы вновь перейдем к другой теме, обратите внимание, что, сказав выше «государство», мы не сказали, какое именно государство — капиталистическое или социалистическое.
Мы этого не сказали потому, что на момент производства и последующей продажи этих табуреток нет ни малейшей разницы, какое именно государство их делает и продает. Разница возникнет только после того, как станет ясно, куда ушли деньги. Иными словами, куда ушла прибавочная стоимость, выраженная в этих деньгах. Когда любой мыслящий человек называет Владимира Ильича гением 20 века и одним из наиболее крупных организаторов, политиков и мыслителей за всю историю человечества, он нисколько не преувеличивает. Выше мы говорили о том, как возникла теория Маркса, и откуда взялась его мысль о коммунизме. А здесь объясним, откуда взялся социализм. Ленин принял Марксизм целиком и полностью, без единого сомнения в его экономической и политической правоте. И с юности был убежден, что иного пути нет. Поэтому создал первую в истории России политическую партию. Поэтому совершил Революцию. Поэтому приступил к реализации Марксистской теории на практике. И тут же столкнулся с практическими проблемами. В среде довольно тупоголовых антисоветчиков чрезвычайно популярно мнение о том, что объявленный Лениным НЭП был его капитуляцией перед капитализмом и отступлением от классического Марксизма. Это решение Ленина на самом деле было настолько неожиданным, что его не приняли даже многие ортодоксальные большевики. В чем тут было дело? Марксизм универсален. Он может легко быть задействован в любой стране — в США, и в Китае, и в России. Проблема не в нем, а в национальной и исторической специфике страны. Эта специфика в случае России состояла в том, что у нас был чрезвычайно велик люмпенизированный слой населения. Вековые усилия господ Романовых по превращению своего народа в тупой жующий скот, не прошли даром. На момент Октябрьской Революции в Российской Империи насчитывалось около 20 миллионов забитых, нищих, безграмотных крестьян, не умевших даже написать свое имя. Эти люди, большинство из которых поддержало Революцию благодаря исполинской разъяснительной работе Ленина и его Партии, не имели ни малейшего представления о том, что такое Марксизм. Они вообще никогда и ничего не читали. Они мыслили на уровне естественных инстинктов — земли и хлеба. Требовать от них даже элементарного понимания основ экономики, материализма и диалектики было не просто глупо. Это было смертельно опасно. И если бы вы, оказавшись в Октябре 17-го или 18-го года в России, вдруг попытались объяснить им, что все, делаемое Лениным, есть абсолютная правда и что, благодаря Ленину, всего через 44 года, еще при жизни их самих, в космос на ракете полетит человек, такой же, как они, обычный русский мужик, то эти люди, никогда не имевшие в жизни, образно говоря, ни мыла, ни штанов, и не видевшие ничего, кроме грязного господского хлева, где их пороли со скуки, застрелили бы вас на месте за издевательские сказки.
Они, безусловно, верили Ленину и партии большевиков. Они, не колеблясь, валили старую власть, взрывали церкви и расстреливали буржуев, они победили в Гражданской войне. Они целиком выполнили свою «разрушительную» роль в истории России — расчистили место для строительства нового общества. Теперь им предстояло приступить к созидательной работе — к труду на благо всей страны. Но делать этого они не могли! Они ничего не умели и ничего не знали! Их было необходимо учить! Всему и с нуля! И срочно! Их было необходимо начинать ВОСПИТЫВАТЬ в соответствии с Марксовой концепцией свободного, добровольного созидательного труда каждого на благо всех! Вот откуда взялись все эти бесчисленные избы-читальни, школы, курсы, агитпоезда и десятки других форм образования и самообразования народа в первые годы после Революции! Такое образование требовало времени само по себе. Но помимо времени оно требовало полной ломки сознания, отказа от прежних стереотипов, привычек и взглядов, сложившихся веками. Как, например, разом отказаться от веры в Бога? Как отказаться от денег? Что означает — работа на всеобщее благо? Революция, подобно водовороту, втянула в себя гигантские массы народа из самых разных социальных слоев, включая десятки, сотни тысяч мелкобуржуазных элементов: проституток, священников, лавочников, трактирных приказных, официантов, мясников, извозчиков, ростовщиков, мелких частников, мелких госслужащих. Эти люди умели читать и писать, но, в силу ограниченного местечкового менталитета, не были способны и не желали вливаться в строительство новой жизни. Такая жизнь, где нельзя заработать и тайком припрятать в чулане «честную копеечку», их не интересовала. Что с ними делать? Расстрелять всех? Но тогда население сократится едва ли не вдвое! А оставшееся так испугается и возненавидит новую власть, что ни о каком строительстве новой жизни невозможно будет и мечтать! Призывать к их гражданской сознательности? Бесполезно! Насильно ставить к станку или к плугу? Не пойдут, начнут ползучий саботаж (что и случилось в истории). Подобно беднейшим слоям населения, эта публика тоже не могла отказаться от прежних «стандартов бытия». Они не мыслили для себя жизнь вне привычной системы товарно-денежных отношений. Они представляли собой стихию (кстати, именно так они и назывались в те времена — мелкобуржуазная стихия), которую было необходимо любой ценой вписать в правила новой жизни: предоставить им возможность одновременно вернуться к привычной среде обитания и заняться привычным делом, но под полным контролем государства, сделать их труд достоянием нового общества.
Ни вчерашние измордованные непосильным трудом заводские рабочие, шахтеры и солдаты, крепостные и безземельные крестьяне, ни вчерашнее лавочное жулье, ни вчерашние царские интеллигенты, офицеры и чиновники физически не могли быть вписаны в коммунизм, тем более — мгновенно, за несколько дней, месяцев или лет. Это было невозможно теоретически! Для этого объективно требовался «тамбур», «шлюз», «переходная камера», в которых народ предстояло «сделать заново». Воспитать! И подвести к коммунизму. Этот шлюз и был гениальным открытием Ленина. Это социализм. Он был одновременно двойным компромиссом, не только не нарушавшим, но, наоборот, развивавшим теорию Маркса. Во-первых, он реализовывал на практике тезис о создании нового свободного человека, готового жить в новом обществе, поскольку давал этому человеку время и возможность подготовиться к этой жизни, «дорасти до нее» и в гуманитарном, и в экономическом смысле. А во-вторых, дав дорогу лавочникам с одновременным взиманием в виде налогов присвоенной ими прибавочной стоимости, Ленин решал (хотя и частично) тот самый теоретический «парадокс присвоения и распределения», который привел Маркса к идее коммунизма. Прибавочная стоимость изымалась из частных рук и немедленно уходила в общественные фонды потребления, из которых финансировались образование, наука, культура и строительство, т.е. само воспитание нового человека. Любой, кто застал Советское время во взрослом возрасте, хорошо помнит, что деньги и разговоры о них в то время были чем-то постыдным, «непринятым в хорошем обществе». Это было некрасиво, неэтично. Мы дарили подарки: цветы, шоколадки, бутылки хорошего коньяка или импортные сувениры! Такой вид «взяток» был широко распространенным в то время и, практически, единственным. Взятки деньгами были отвратительным преступлением, одинаково презираемым и с моральной, и с экономической точек зрения. Таким же неэтичным было «выставление напоказ» своего материального благополучия, хотя людей обеспеченных и даже богатых вполне законным образом тогда было немало. Гораздо более этичным была демонстрация человеческих качеств, дружбы, взаимовыручки, производственных или творческих успехов. Знаний! Пластинок и книг! Этим гордились! Гордились «внеденежными» знаками поощрения — орденами, знаменами, грамотами, путевками и поездками, квартирами и автомобилями, полученными за выдающиеся заслуги перед обществом. Все это было совсем не случайным. Нас готовили к жизни в другом обществе, в том, где однажды не будет денег, где единственными признаками успешности будет честный труд каждого на благо всех. К сожалению, первая попытка не удалась.
Советский социализм на самом деле был переходной камерой. Шлюзом. Выстроить такой шлюз одновременно с сохранением завоеваний Революции и приумножением достигнутых успехов можно было только одним единственным образом — открыть клапан в 1921 году, немедленно после окончания Гражданской войны. Дать волю мелкобуржуазному началу вырваться на свободу под жестким контролем власти. И возник НЭП — абсолютно невиданное никогда прежде в истории общество с двухконтурной экономикой. То, которое спустя десятилетия, реализованное по тем же самым причинам, привело к китайскому экономическому чуду и портретам Ленина везде, где можно было видеть портреты Мао. Фактически, переход к коммунизму оплачивался самими врагами коммунизма, которые так и не поняли до конца роль, которую им определил Ильич. Этот абсолютно гениальный выбор Ленина, позволивший вписать товарно-денежные отношения в Марксизм, есть одна из его величайших заслуг перед историей» («Ехидный Douglas»). Прочитав эту статью, автор поверил, что «Douglas», действительно — «ехидный», но, к сожалению, только «Douglas», а не экономист. Давайте начнем с самого начала – с прибавочной стоимости. Согласно Википедии, понятие прибавочной стоимости, или прибавочной ценности (англ. surplus value), базируется на оценке стоимости, как овеществленном труде, которая предполагает, что стоимость товара не зависит от спроса и предложения и определяется количеством вложенного труда. В рамках этой теории Карл Маркс ввел понятие прибавочной стоимости — как разницы между созданной в процессе труда новой стоимостью (превышение трудовой стоимости товара над стоимостью ранее овеществленного труда — сырья, материалов, оборудования) и стоимостью рабочей силы (обычно выражена в форме заработной платы), которая была использована для создания этой новой стоимости. Источником прибавочной стоимости, по Марксу, является продолжение потребления рабочей силы дольше того времени, в течение которого воспроизводится ее собственная стоимость. По теории Маркса, прибавочная стоимость проявляется в своих особых формах: предпринимательская прибыль, проценты, рента, налоги, акцизы, пошлина, то есть как уже распределенная между всеми агентами капиталистического производства и вообще между всеми претендентами на участие в прибыли. По Марксу, прибавочный продукт создается исключительно в сфере производства, а не в сфере обращения, в котором он лишь наглядно себя проявляет. Прибавочный продукт существует при любом производстве и служит источником налогов и накопления. Но лишь при капитализме он получает свое окончательное развитие в виде прибавочной стоимости, которая проявляется в форме прибыли, становясь самостоятельной целью производства.
Итак, «прибавочный продукт существует при любом производстве и служит источником налогов и накопления». Другими словами, прибавочный продукт – это неотъемлемое свойство «любого производства». И как не выражай «прибавочный продукт» — деньгами или самим продуктом (при натуральном обмене) – не будет производства, не будет и «прибавочного продукта». А чтобы человеку выжить в этом мире, ему необходимо производить самые разные продукты. Другими словами, без производства человеку просто не выжить в этом мире. А стало быть, человеку не выжить и без «прибавочного продукта». Очевидно и другое — чтобы производство работало, им необходимо управлять. Вот и получается, что всякая человеческая общность нуждается в управлении, а всякое управление нуждается в «прибавочном продукте». И в таком положении вещей автор не наблюдает никакого парадокса, как, впрочем, и Маркс, если, конечно, прочитать его — достаточно внимательно. В любом случае, Маркс – хоть и очень умный, но все же человек, а «человеку свойственно ошибаться». Вот, с подачи Энгельса, он и «придумал коммунизм» в виде негосударственного образования (то есть, общества без управления), в котором нет оборота денег (то есть, общества с натуральным обменом). А это, уважаемый читатель, уже не человеческое общество, а какая-то животная стая. Кстати, не стоит забывать и то, что Маркс и Энгельс были лишь теоретиками, а начиная с Хрущева, все марксисты-ленинцы превратились в чистых практиков – догматиков. Так что, если кому и верить, то только Ленину и Сталину, которые были не только теоретиками, но и практиками. В свое время, Ленин понял, что социалистическому государству для выживания нужно использовать все виды собственности, и ввел НЭП. А Сталин в преддверии войны с Западом сумел мобилизовать страну и, в конце концов, победил главную боевую часть Запада – фашистскую Германию. Ну а Маркс был абсолютно прав лишь в одном — норма прибавочной стоимости есть «точное выражение степени эксплуатации рабочей силы капиталом». Другими словами, если говорить в терминах Дугласа, одно дело — производить десять табуреток в день, а получать денег за девять, и совсем другое – производить десять табуреток в день, а получать денег за пять. Ну а получать деньги за все десять произведенных табуреток – попросту невозможно, ведь в этом случае остановится само «табуреточное производство». Вот и выходит, что Дуглас хоть и ехидный, но совсем не экономист.
Не согласен автор и с марксистским определением классовой борьбы (столкновение интересов и противодействие различных классов общества). Идея расщепления общества на борющиеся между собой классы (группы) социальным мыслителям была известна издавна. Так, французский историк и орлеанистский политический деятель Гизо в работе «Правительство Франции со времен Реставрации и нынешнее министерство» (1820 год) говорил об истории Франции как об истории двух народов. Один народ — победитель — дворянство; и другой — побежденный — третье сословие. Однако до Маркса классовая борьба считалась не столько экономическим, сколько политическим явлением. А в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс объявил всему миру, что история всех существовавших обществ была историей борьбы классов, то есть, что именно классовая борьба движет развитие человеческого общества, так как она неизбежно приводит к социальной революции, которая и есть кульминация классовой борьбы, и к переходу к новому общественному строю. С точки зрения марксистов классовая борьба будет всегда и везде, в любом обществе, где существуют антагонистические классы. С точки зрения марксистской теории исторического материализма, деление общества на классы, характеризующееся различным отношением к средствам производства, представляет собой не случайное следствие древних завоеваний, а закономерную особенность определенных общественно-экономических формаций. При этом объективным результатом борьбы между классами, которая обусловлена противоположностью их интересов и непосредственно ведется именно за эти интересы, является приведение производственных отношений в соответствие с уровнем развития постоянно меняющихся производительных сил общества. В частности, именно таким образом происходит смена самих общественно-экономических формаций (переход от первобытно-общинного строя к рабовладельческому, далее к феодальному и капиталистическому). Поэтому классовая борьба является основной движущей силой истории разделенного на классы общества. Она же должна привести к уничтожению разделения общества на классы, когда уровень развития производительных сил перестанет требовать такого разделения. Одним из основных продуктов классовой борьбы является государство — которое, с точки зрения марксизма, есть «машина для подавления одного класса другим», то есть аппарат для поддержания внутри общества порядков, угодных и выгодных господствующему классу. При подавлении направленных против этих порядков выступлений угнетенных классов государство не связано никакими законами, а потому представляет собой насильственную диктатуру господствующего класса. С этой точки зрения античное государство является диктатурой рабовладельцев (направленной против рабов); средневековое — диктатурой феодалов (над крестьянами); капиталистическое — диктатурой буржуазии (над рабочим классом).
Конечно, есть своя правда и в этих словах. Однако государство не только (и не столько) «выражает интересы господствующего класса», но и управляет всем обществом. Как раз управление и является главной функцией любого государства. Ответьте сами себе на простой вопрос – с какого ляха государство должно выражать интересы господствующего класса? Государство выражает, прежде всего, свои интересы. Если Вы стоите на позициях Маркса, то это означает только одно – само государство и представляет собой этот самый «господствующий класс». Однако даже монархическое государство подразумевает под собой не только монарха, но и людей с самыми разными воззрениями и интересами, хотя и под началом одного монарха. А теперь представьте себе такую картину – весь народ «заключили под стражу», а государство управляет этой тюрьмой. Как Вы думаете, приведет ли это к исчезновению различных классов в народе? Вряд ли, внутри народа наверняка образуются какие-то новые классы, и один класс (господствующий) станет угнетать другие классы. А теперь другой вопрос – будет ли такое государство выражать интересы вновь образовавшегося господствующего класса? Да, насрать государству на их интересы! Другими словами, классов в различных человеческих обществах — всегда много, но антагонистическими классами (опять-таки всегда) являются только два класса – власть и народ. А стало быть, и классовая борьба – это, прежде всего, борьба власти с народом. Без управления не может существовать ни один народ, а стало быть, и без государства – тоже. Отсюда вытекает тот же вывод, что и у Маркса – классовая борьба неизбежна. Но есть и небольшое уточнение – классовая борьба не прекратится, даже если уничтожить все различия у разных классов внутри одного народа. Ведь даже бесклассовое общество нуждается в управлении, вот Вам и два антагониста – власть и народ. А теперь прочитайте выдержку из письма К. Маркса к И. Вейдемейеру от 5.03.1852: «Мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов». И если с первым пунктом автор этого сайта целиком и полностью согласен, то с двумя другими – категорически НЕТ!
Определяя классовую борьбу как столкновение антагонистических интересов различных классов, марксизм выявляет объективный интерес каждого отдельного класса, который соответствует его месту в исторически определенной системе общественного производства. Этот интерес, если он не осознан, делает класс «классом-в-себе». По мере осознания своего подлинного интереса класс превращается из «класса-в-себе» в «класс-для-себя» (осознанный классовый интерес делает людей классово сознательными — они уже осознают не только свое место, но также и свой настоящий классовый интерес). В марксистской теории классовая борьба может быть как стихийной (неосознанная защита своих прав), так и сознательной (целенаправленное движение за свои подлинные интересы), высшей формой которой является партийность. Марксисты полагают, что классовая борьба ведется в трех основных формах: — экономической; — политической; — идейной. Согласно мнению основоположников марксизма, по мере развития класса его борьба развивается от менее развитой экономической формы к более развитым политической и идейной формам. Однако практика показала другое — в конце 1920-х годов И. В. Сталин выдвинул идею об усилении классовой борьбы по мере укрепления социалистической власти. 9 июля 1928 года в речи на пленуме ЦК ВКП(б) он высказал мнение, что «отживающие классы» не станут «добровольно» сдавать свои позиции, «не пытаясь сорганизовать сопротивление». Более того, по его мнению, «продвижение к социализму не может не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов этому продвижению, а сопротивление эксплуататоров не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы». И в его словах тоже есть своя правда. Да, классовая борьба усилилась, но не потому, что усилилось «сопротивление эксплуататоров», а потому, что усилилась сама Советская власть, а стало быть, усилился и антагонизм между властью и народом. Начиная с 1960-х годов понятие о классовой борьбе трансформировалось. В это время считалось, что классовая борьба это процесс мирного соревнования социалистической и капиталистической систем. В ходе этого соревнования решается вопрос о том, какая система возьмет верх. В этой связи доказывалось, что борьба двух систем выражает основное противоречие текущей эпохи. Опять-таки, есть своя правда и в этих словах. Однако антагонизм между властью и народом в этот период времени не только не ослабел, наоборот, он возрос.
В общем, как ни крути, а главный вопрос, который всегда стоял и стоит перед всеми государствами мира, заключается в том, чтобы найти оптимальную (в конкретный период времени) «норму прибавочной стоимости». Если эта «оптимальная норма» не соответствует действительным нуждам государства, оно начинает «закручивать гайки» (как при Сталине). Если же «оптимальная норма» выше нужд государства, оно «отпускает гайки» (как во времена Брежнева). Ну а в современной России мы наблюдаем явный перекос в этом вопросе – оптимальная норма» ниже действительных нужд государства, а гайки никто не закручивает. И долго так продолжаться не может. К слову сказать, то же самое наблюдается практически во всех государствах современного мира, оттого в мире и развивается революционная ситуация. И рано или поздно, но она должна привести мир, либо к смертельно сильному «закручиванию гаек», либо к их полному раскручиванию. А что означают состояния «смертельно сильного «закручивания гаек» или «их полного раскручивания»? Это – всего лишь смена существующей общественно-политической формации. Очевидно, что после смены формации изменится и оптимальная «норма прибавочной стоимости». И нынешний «кризис ноосферы» указывает нам, что в будущем эта норма должна значительно сократиться по сравнению с сегодняшней. А человечество должно перейти от «расширенного воспроизводства всего человеческого» к простому воспроизводству. Именно по этой причине современные государства и не закручивают гайки. Резюмируя все выше изложенное, можно сказать, что автор по многим вопросам согласен с марксистами, но далеко не по всем.
Классовая борьба, действительно, является причиной развития всех государств мира, но борьба эта ведется, прежде всего, между властью и народом (а не внутри народа). Причем, народ в этой борьбе всегда побеждает («каков приход, таков и поп»). Однако постоянно меняется и сам народ, причем, циклически. И происходит это в связи со сменой одного поколения «Главного Заказчика будущего» (людей в возрасте от 24 до 48 лет) на другое такое же поколение. И каждое новое поколение людей частично отрицает дела и мысли предыдущего поколения. Например, одно поколение людей строит более традиционное общество, а другое – менее традиционное. Нынешнее поколение «Главного Заказчика будущего» как раз и строит более традиционные общества, причем, по всей Земле (пик построения таких сообществ людей приходится на 2036 год). Однако традиции человеческих сообществ сильно отличаются друг от друга, вот и получается, «кто в лес, кто по дрова». А потому, перейдем от обсуждения судьбы всего человечества к судьбе русского народа. Более традиционным для русских является БОЛЕЕ СПРАВЕДЛИВОЕ, СПЛОЧЕННОЕ И СВОБОДНОЕ ОБЩЕСТВО. Именно такое общество мы с Вами и обязаны построить к нужному сроку. Однако построение такого общества противоречит практике строительства человеческих сообществ, принятой в современном мире. Вот и получается, что Мировая революция победит сначала в России. И победит она, совсем не в том ракурсе, в котором эта революция протекает во всем остальном мире (где к положенному сроку должны победить «глобалисты-неолибералы»). Однако люди всегда и везде остаются людьми, и даже «дурной пример для них заразителен», чего уж говорить о «хорошем примере». А потому, рано или поздно (но не поздней 2132 года, иначе современную цивилизацию ждет гибель), большинство стран нашего мира построят у себя подобные государства. Автор называет такую общественно-политическую формацию – «государственным коммунизмом» («от каждого – по способности, каждому – по потребности»). А для того чтобы примерно понять, что это такое, надо прочесть хотя бы пару последних книг на этом сайте (хотя лучше – все). Воззрения автора во многом отличаются от всех известных на сегодняшний день мировоззрений самых различных политологов, аналитиков и ученых. Но есть и много схожего, в том числе, и с воззрениями марксизма-ленинизма. А потому, автор решил назвать свою историческую теорию (по аналогии с марксизмом) – «аргентизмом». И в этой главе он постарался (как сумел) развернуто описать наиболее похожие и наиболее разные аспекты, как марксизма, так и «аргентизма». Ну а получилось у него это сделать или нет, решать Вам, уважаемый читатель.