Эволюция человечества
Автор предлагает поговорить в этой главе об эволюции (или о развитии) человечества. А для начала прочитаем статью Василия Макарова под названием «Можно ли предсказать, как люди будут эволюционировать дальше?». «Научная фантастика часто обрекает человечество на эволюцию в тощих существ с непомерно раздутой головой, вся жизнь которых зависит от достижений научно-технического прогресса. К счастью, реальность намного интереснее и далеко не так предсказуема, как считают фантасты. Все мы знаем, как выглядели неандертальцы: массивные надбровные дуги, удлиненный череп, широкий нос, массивные кости и, вероятнее всего, рыжие волосы и веснушчатая кожа. Но если взглянуть на охотников-собирателей, племена которых населяли Европу в 7000-8000 гг. до н.э. и анализом ДНК которых в настоящее время занимаются генетики по всему миру, то картина радикально изменится. Это были темнокожие, голубоглазые люди, напоминающие некоторых жителей современного Афганистана. В дальнейшем комбинация «темная кожа, светлые глаза» исчезла из генофонда древних европейцев, сменившись на противоположную. Благодаря миграции фермерских семей с Ближнего Востока, среди которых преобладали темные глаза и светлая кожа, народы смешались и, в конечном итоге, породили тех европейцев, которые известны нам сегодня. У ближневосточных фермеров была еще одна интересная способность: они были носителем генов толерантности к лактозе, которые позволяли им употреблять в пищу молоко. У древних охотников-собирателей он или отсутствовал полностью, или был выражен очень слабо. Кроме того, земледельцы потребляли на порядок меньше мяса и куда больше крахмала, а потому обеспечение организма витамином D в их роду зависело как от потребления молока, так и от достаточного количества солнечного света — отсюда и более светлая кожа. Темнокожее же население Европы было со временем истреблено захватчиками, и лишь малая его часть ассимилировалась с фермерскими кланами. Вот хороший пример сравнительно быстрой эволюции человека. Достаточно такой мелочи, как переход от охоты и собирательства к возделыванию почвы, чтобы генетический код претерпел заметные изменения. Темная кожа, вероятно унаследованная от африканских предков, из преимущества становилась недостатком в том случае, если большая часть калорий в рационе поступала из культивируемых злаков, а не от мяса диких животных, богатого витамином D. На внешний вид европейцев повлиял также приток генов обитателей Восточной Азии, которые в те времена напоминали современных чукчей и другие народы сибирской группы.
Таким образом, древняя Европа стала самым настоящим «котлом, в котором варились и взаимодействовали все возможные расы, на глазах формируя новые комбинации генов. Напоминает современные мегаполисы, не правда ли? Мы привыкли думать об эволюции, описанной Чарльзом Дарвином в 1859 году, как о своеобразном медленном «танце»: природа выбирает наиболее приспособленные к условиям данной среды организмы для размножения и, таким образом, увеличения шансов на выживаемость. Этот процесс, известный как естественный отбор или дифференциальное размножение, означает, что конкретные организмы передадут большую часть своих генов следующему поколению, чем менее приспособленные члены той же видовой группы. В свою очередь, сами по себе генетические изменения, которые современные ученые читают по «летописи» окаменелостей, занимает куда больше времени. Хороший пример — история лесных млекопитающих хищников рода Hyracotherium, которые в процессе эволюции потеряли боковые пальцы за счет увеличения центрального. За 55 миллионов лет животное изменилось до неузнаваемости, превратившись в хорошо знакомую нам крупную лошадь, питающуюся растительностью. Однако часто эволюция происходит весьма быстро. Биологи Питер и Розмари Грант из Принстонского университета в Нью-Джерси в своих работах продемонстрировали, как у галапагосских зябликов размер клюва может варьироваться в зависимости от климатических условий и типа доступной пищи. Это так называемая микроэволюция: в генотипе птиц сохраняются оба этих признака, и как только условия изменяются, один из них начинает доминировать над вторым. Эволюционные биологи Дэвид Лахти из Колледжа Квинса в Городском университете Нью-Йорка и Пол У. Эвальд из Университета Луисвилля утверждают, что в феномене быстрой эволюции нет ничего исключительного. Быстрое изменение — это всего лишь результат отклика на интенсивные перемены в природе, благодаря которым организм учится сопротивляться внешним факторам. Впрочем, не все так просто: для того, чтобы обеспечить быструю эволюцию, геном изначально должен содержать достаточное число вариаций того или иного признака. Лахти добавляет, что для людей социальный отбор постепенно приобретает первостепенное значение. В частности, присутствие враждебных групп, вкупе с необходимостью тесного внутригруппового сотрудничества привело к тому, что социальная жизнь человека усложнилась на несколько порядков, и его мозг стал большим и сложным. Ученым неизвестно, в какой именно форме развивались отношения между древними темнокожими европейцами и переселенцами с Востока: вероятно, как и в любом обществе, они и воевали, и обменивались, и даже скрещивались друг с другом. Все, о чем мы можем судить — это угнетение одних признаков и формирование других, отпечатки которых сохранились в анатомии и генах ископаемых останков. Гены как темной, так и светлой кожи никуда не исчезли до сих пор.
Природа редко бывает расточительна: бледная кожа северян помогает им частично переносить дефицит витамина D, в то время как темная кожа южан также является адаптацией к жаркому, солнечному климату. Поскольку климатические сдвиги происходят ежегодно, даже сейчас нельзя с уверенностью сказать, как изменится внешний вид европейцев за каких-то 500 лет. Человеческая эволюция не прекращалась никогда — в этом кроется вся суть естественного отбора. Нельзя говорить о том, что в целом как вид мы развиваемся в каком-то определенном направлении: люди будущего не станут поголовно существами с большой головой и тощим телом, несмотря на то, что этот образ так любит дешевая научная фантастика. Мы от поколения к поколению адаптируемся к внешним факторам, таким как заболевания, изменения климата и даже трансформация социальных структур. Вероятно, в будущем человек овладеет наукой и технологиями настолько, что сможет полностью контролировать свое развитие и модифицировать тело по собственному желанию. Но это — совсем другой разговор» (Макаров). А как изменяются сегодня «внешние факторы» (окружающая среда)? Об этом очень хорошо написано у В.Л. Авагяна в его статье «Производители сегодня – это армии в бою…». «Что происходит с человечеством ОБЪЕКТИВНО? А вот что: производительность оборудования растет чудовищными темпами, количество персонала, нужного этому оборудованию, сокращается. Соответственно, происходит деление территории на закрытые зоны возрастающего процветания и обширные пространства экономической нецелесообразности с «ненужными», «лишними» людьми. Людей, которые реально нужны, реально себя окупают по итогам производственной деятельности – все меньше и меньше. Производят-то они все больше и больше, но их самих – все меньше и меньше! И возникает вопрос: куда девать остальных? Притом, что этих остальных, лишних, ненужных, потенциально-обездоленных – все больше и больше, их количество растет в прогрессии? Можно ли в этих условиях «влиться в мировую экономику»? Только с сырьем или на очень постыдных, незавидных ролях. Мировая экономика не нуждается в новых руках: мировая экономика не знает, куда девать уже имеющиеся у нее руки. Людей мировой рынок делит на нужных и ненужных: нужных все меньше, ненужных все больше. Борьба за право попасть в круг востребованных – все жестче и беспринципнее. Но основное правило востребованности мировым рынком едино, как базовый закон: рынок примет тебя, сделает тебе предпочтение перед другими производителями, если ты – каким-то другим недоступным или неизвестным способом – научился делать востребованный продукт лучше или дешевле. Особенно, если совпадет: И лучше. И дешевле.
Но можно взять и чем-то одним: или очевидным сверхкачеством продукта, или существенным демпингом отпускной цены. Тогда произойдет «измена» оптовиков прежним поставщикам и их разворот к новому. Та «измена», с которой политическими и военными средствами пытается сегодня бороться Трамп, пытаясь одолеть китайское товарное предложение в пользу сдувшихся производителей из США. Китай, КНР – самый яркий в XXI веке пример успеха государства и нации. Достигнут он без всякой «демократии» и вопреки ее требованиям. Он достигнут по объективному закону спроса: научить делать дешевле (или лучше) других, и покупать придут к тебе, а не к другим. Китай раздавил либеральную толпу «демократизаторов». И тем спас свое будущее, свое право стать сверхдержавой, успешной нацией XXI века… Если Китай с его тяньаньмэньской бойней – ярчайший пример успеха нации в современном мире, то самые яркие примеры неуспеха, неудачливости, лузерства демонстрируют страны победивших демократических движений. Чем ближе к методичке «строительства демократии по рецептам из США» страна была – тем более жалкое зрелище в итоге являет. Посмотрите на побирушку, проститутку и оборванку Украину, пошедшую вразнос, пробивающую дно за дном! Вот вам победа «прозападной демократии», а вот, для сравнения, КНР с красным знаменем и компартией во главе, демократизаторов намотавшая на танковые гусеницы… Это случайность? Почему экономический успех и демократизация по-американски противоположны? Это так совпало (победа прозападных либералов и обнищание страны) или же за этим стоит закон экономики? За этим стоит закон экономики. Тот, которым я начал статью. Современные производители НЕ НУЖДАЮТСЯ ДРУГ В ДРУГЕ. Они – как армии, находящиеся в бою друг с другом. Лучший подарок для автомобильной корпорации – банкротство другой автомобильной корпорации. А поскольку своя рубашка ближе к телу (и свои сограждане дороже правительству) – уничтожать стараются производителей в ДРУГИХ странах.
Ларчик-то открывается просто: ни действующие, ни потенциальные конкуренты производителям ведущих западных держав не нужны. А потому вся их политика направлена на то, чтобы уничтожить иностранное производство, «выдавить периферию» своей страны в каменный век. Теория либеральной демократии – это ВСЕГО ЛИШЬ оружие разложения и деморализации армии-противника. Вы поняли, что производители воюют между собой, как армии на фронте? А какая мечта армии относительной вражеских коллег? Правильно: чтобы у противника разложились и фронтовые, и тыловые части. Чтобы они впали в буйство массового дезертирства, полковых бунтов и «выборов командиров». Там, где такую работу по разложению производителя-противника пресекли (КНР, Тянь Ань Мэнь) – там сохраняется конкурентоспособное, организованное и дисциплинированное производство. А там, где толпы придурков внесли в Кремль поддонка вроде Ельцина – там мы видим «мерзость запустения». События на площади Тяньаньмэнь 1989 года, также известные как «события 4 июня» — серия акций протеста на площади Тяньаньмэнь в Пекине, продолжавшихся с 15 апреля по 4 июня 1989 года, главными участниками которых были студенты. Во время так называемой резни на площади Тяньаньмэнь войска с автоматами и танками открыли огонь по демонстрантам и тем, кто пытался блокировать продвижение военных на площадь Тяньаньмэнь. Оценки числа погибших варьируются от нескольких сотен до нескольких тысяч и тысяч раненых. Миру не нужна сильная Россия? Нет, надо смотреть шире: — Если миром правят США, то им не нужна никакая сильная страна, кроме США. Россия в том числе, но не она одна. Потому что либеральная демократия со всеми этими площадными кривляньями и карнавалами психопатов и уголовщины – не более, чем средство разложения и деморализации культуры производства у потенциального противника. Если вы пойдете этим путем – то вы превратитесь в экономически-ненужный, экономически-лишний, выбывший из соревнования производителей элемент мировой экономики. Говоря языком народа – в «жопу мира», или в Украину, что то же самое.
Вам нечего предложить на внешнем рынке – чтобы было дешевле или лучше тех, кто уже там. Но и ваш внутренний рынок раскрыт, обеспечивая сбыт иностранным производителям! Вы не нужны вообще ни в каком качестве – вы оказываетесь неспособны быть партнером, но самих себя прокормить вы уже не в состоянии. От лишних – избавляются. Если вы утратили производство (и на внешние, и на внутренний рынок) – то вы теряете долю и в мировом распределении благ. Для всех бесполезные люди могут получить разве что милостыню, или грязную работу, которой все остальные брезгуют. Да и то, если повезет. Совершенно очевидным образом, карнавал майдана – это путь к нищете, вымиранию, угасанию, стиранию народа. Производители сегодня – как армии в бою. Ваша армия сперва разложена «свободами и открытостью», потом пленена или распущена, и чем вам защищаться? В пост-майданной стране распространена только одна «профессия»: больше всего в ней «профессиональных безработных», или прекариата. Всякое перспективное производство в сломленной «демократией улиц» стране добивают до уровня, с которого он подняться не сможет уже никогда. Люди для мирового рынка бесполезны, а внутреннего, закрытого от мирового, где они могли бы обслуживать хотя бы друг друга – не имеют, лишены «открытостью». А мы помним, что в силу особенностей современного высокотехнологичного производства зоны растущего благополучия, где живут люди востребованные, вовлеченные в дела – сужаются. Напротив, зоны растущей ненужности, гетто лишних людей – стремительно расширяются. Патриот своей страны не хочет, чтобы его сограждане попадали в зону безнадеги и в каменный век гетто ненужных, «профессионально-безработных». Стремясь задействовать как можно больше своих сограждан в производстве востребованных мировым рынком благ – им пытаются передать удовлетворение ВСЕГО СПРОСА. Так, чтобы иностранцам от этого спроса не осталось бы НИЧЕГО. Например, чтобы все самосвалы – только немецкие. И никаких белорусских! Каждая белорусская машина – это упущенная прибыль немецких машиностроителей. То же самое касается белорусской мебели или холодильников, масла или швейной продукции, всего. И как только в руки Запада попадает какая-то страна, как РФ при Ельцине или Украина – там не остается НИЧЕГО: ни машин, ни текстиля, ни бытовой техники, ни масла, ни хлеба, все только импортное. Главная цель либерализации и демократизации – размягчить страну для удаления, вырывания из нее, словно зуба из десны, всякого производства, чтобы было в плане технологий – шаром покати.
Как только страна (неважно, Беларусь или Китай) попадают в руки прозападных политиков – в них торопливо уничтожают всякую конкуренцию импорту из высокотехнологичных центров производства. Была у СССР собственная электронная промышленность – а у РФ ее нет даже для строки в статистике, ноль целых, ноль десятых! Они, наши «заклятые партнеры», конечно, пользуясь «дружбой и победой демократии на майдане», забрали бы и сырье, и недра, и почву. Но это, в отличие от машиностроения, недвижимое имущество. Его получают более сложным путем. Вымаривая, сводя в ноль местное (туземное) население, как индейцев в США, и прибирая вымороченные недра и земли к рукам. «Было ваше – стало наше». Цель ясна и понятна. Количество занятых, нужных мировому производству, сокращается, и сокращается катастрофически. Выжить сможет лишь тот, кто в упорной экономической борьбе отстоит своё право что-то производить, хотя бы замкнувшись, хотя бы на внутренний рынок. А там, чем черт не шутит, глядишь, и как КНР – научится производить дешевле других и «украдет» оптовый сбыт у прежних производителей, что так беспокоит Трампа! Нужно понимать эти «качели»: Работающий Китай – это безработные в США. Работающая Беларусь – это какой-то процент безработных в ФРГ и в Англии. И много где, вплоть до Турции, в последнее время зубастой. Что не возьми, даже тапочки: если вы купили турецкие тапочки, то не купили вьетнамских, факт! И вьетнамским производителям лучше всего, чтобы турки тапочек не шили. И наоборот. И вот в эту жестокую, пыхтящую и потную борьбу мировых производств – придурки майдана влезают со своими «свободой и демократией». В полном соответствии с планами заграницы разложить и дезорганизовать (например, забастовками) производство у конкурента. Избавить своего производителя от возможной конкуренции с вашим. Надежнее и проще всего это сделать – организовав руины на местах бывших заводов и фабрик. Что и делает прозападная власть в любой из столиц своего торжества. Прихлопывает ВСЯКОЕ национальное производство. Возьмите Украину – там остались только школьники, пенсионеры, отъехавшие на заработки в другие страны и профессиональные нацисты. Там вообще нет экономики! А в Прибалтике есть? Тоже нет! 70-80% бюджета – подаяние из ЕС. Фабрику шпрот – и ту закрыли! Вывод в «лишние» чужих производств – это подготовка к выводу в «лишние» целых народов. Народ без экономики – или калека под капельницей внешних вливаний (как Латвия) или зловонный разлагающийся труп (как Украина).
Нации, лишившиеся (благодаря «свободе») права на труд – лишаются через то и права на жизнь. В самом деле, зачем они нужны, если ничего не производят? Если даже их внутренний рынок – и тот забит импортом?! Платить им извне – как Эстонии за русофобию? А зачем – если, к примеру, русофобия выйдет из моды? А у Эстонии ни индустрии, ни даже сельского хозяйства, вообще ничего, одни грантополучатели… Отстоять собственное производство – это отстоять свое право на жизнь. Понятно, что никому, кроме белорусов, не по кайфу в мире белорусские машины или станки, телевизоры или молочные продукты, мясо или яблоки! Понятно, что конкуренты со всего света спят и видят (и все делают для того, чтобы) этой продукции не стало! Тем отчаяннее нужно славянам (ныне истребляемым, как индейцы) – бороться за свое право сохранить у себя производство. Особенно высокотехнологичное, как билет в будущее, но и вообще – хоть какое-нибудь. Спасение заводов и фабрик, полей и тепличных хозяйств, научных лабораторий любой страны – это Тянь Ань Мэнь. Давите либеральную мразь – и будете жить завтра. Не раздавите этих кровавых клоунов… Посмотрите на Украину (а до нее на Грузию) – чем это кончается. Пока совсем не кончилось, а до полного вымирания тех же укров совсем уж недалеко…» (Авагян). Авагян, как всегда, очень красочно, но при этом правдиво, описал ситуацию нашего нынешнего мира. Однако если эволюция человечества пойдет по пути, описанному Авагяном, то человечество просто обречено на гибель. Оно обязательно «выродится», причем, как «верхи», так и «низы». У верхов атрофируются все конечности и головной мозг, а основной объем тела будут составлять желудок и гипертрофированные половые органы (ведь надо же им хоть чем-то заниматься, кроме, как жрать). А у низов будет наблюдаться прямо противоположная картина. Авагян абсолютно прав в том, что любой стране нашего мира (если, конечно, она хочет жить) нужно сохранять свое производство. Однако он не совсем прав, применяя в данном случае глагол «сохранять». Необходимо РАЗВИВАТЬ свое производство, и при этом не забывать о развитии «производственных отношений».
Примерно об этом же пишет и Дмитрий Лекух в своей статье «Дальнейшее развитие энергетического сотрудничества с Россией европейцам придется заслужить» (источник: https://news-front.info/2020/10/26/dalnejshee-razvitie-energeticheskogo-sotrudnichestva-s-rossiej-evropejczam-pridyotsya-zasluzhit/). «В конце прошлой недели в европейско-американских энергетических отношениях произошло событие, сколь странное и забавное, столь и пока что «неопределенное»: не очень вообще пока понятно, что это вообще было — то ли фрондерский «булавочный укол» в истинно галльском духе, то ли перевод «состязательности» в экономических взаимоотношениях старого и нового континента на принципиально иной, новый уровень. Короче, та самая замечательная развилка истории, когда не так важно, что именно, сколько — как именно рассматриваемое событие произошло. Впрочем, начнем по порядку. В минувшую пятницу грянула самая настоящая сенсация: как с небольшой разницей во времени сообщили сразу два ведущих информационных агентства — сначала Reuters, а потом и Bloomberg, — французский энергетический гигант Engie (кстати, один из партнеров проекта газопровода Nord Stream 2) отложил по просьбе французского правительства подписание договора на поставку американского сжиженного природного газа на сумму в $7 млрд. — а теперь внимание! — под предлогом «экологических рисков». При этом если учесть, что все более или менее радикальные по уровню требовательности зеленые организации что в Новом, что в Старом Свете находятся под неусыпным и тотальным политическим контролем, как бы это помягче… ммм… самих «атлантистов», то данное обстоятельство выглядит еще более изощренно-циничным и даже где-то более или менее смешным.
В конце концов, речь ведь идет не о «тоталитарных молекулах» русского трубопроводного газа, где любые «экологические» требования, вплоть до «нереста трески», абсолютно оправданы. А о самом что ни на есть демократическом и свободолюбивом сжиженном сланцевом газе из самой цитадели демократии. Хотя, конечно, справедливости ради, основания для некоторого, скажем так мягко, «экологического беспокойства» у французских политиков с энергетиками и экологами, безусловно, были. И собственно говоря, главным и принципиальным «экологическим» вопросом к американской сланцевой отрасли был и остается вопрос к самому, не соответствующему никакому не то чтобы внутриевропейскому, но даже и вообще общечеловеческому пониманию «экологической нормы» так называемому методу fracking. Или многими специалистами шепотом называемой не иначе как «варварской» технологии гидравлического разрыва пласта. Кстати, как основной, базовой технологии при добыче сланцевого газа — собственно, никакой иной технологии для его эффективной добычи человечество просто до сих не придумало, и вряд ли когда у него до этого вообще руки дойдут. Тут все просто. Fracking действительно, с одной стороны, позволяет повысить коэффициент извлечения нефтяных и газовых скважин и увеличить приемистость нагнетательных скважин, что и делает работу с этими не слишком богатыми скважинами коммерчески оправданной. На этом, собственно, и построена вся «великая американская сланцевая революция». Вот только при этом сама по себе технология гидроразрыва пласта чудовищно «грязная» с точки зрения любых международных экологических стандартов, поскольку в результате гидравлического разрыва происходит загрязнение грунтовых вод агрессивными химическими веществами. По крайней мере, это не раз документировалось непосредственно в самой Америке, а именно — попадание в грунтовые воды таких веществ, как добавки для вязкости геля, различные кислоты и противокоррозийные смеси — приятного, в общем, настолько мало, и европейским экологическим стандартам это настолько не соответствует, что как минимум запустить процедуру дополнительной проверки французские власти и бизнес могли фактически в любой подходящий момент. Чем незамедлительно и воспользовались.
Другое дело, что есть известные сомнения в том, что французы — и власти, и бизнес — при замораживании сделки такого масштаба (мало того что эта покупка «весит» $7 млрд., она еще и структурно важна для всей американской газовой отрасли, ибо была, по сути, гарантом начала строительства циклопического экспортного СПГ-терминала NextDecade в Рио-Гранде в штате Техас) ориентировались исключительно на «проблемы экологического характера» на далеком от La Belle France североамериканском континенте. У Парижа, в конце концов, и без того слишком много проблем, им еще энергетического скандала со своими «старшими партнерами» только не хватало. А значит, причина тут далеко не только в области «экологии», и это как-то очень наивно не понимать. Равно как весьма наивно было бы предполагать происходящее, допустим, «акцией в поддержку газопровода Nord Stream 2», несмотря на то, что французский энергетический гигант Engie реально дорожит взаимоотношениями со своими российскими контрагентами куда больше, чем, допустим, с заокеанскими. А в проекте Nord Stream 2 AG французская компания так и вообще один из «основных партнеров». Вот только инициатива тут исходит — и это подтверждают фактически все источники — отнюдь не от Engie, а от Министерства экономики Пятой республики, а это, извините, но все же несколько другой расклад. Потому как для Франции, благоразумно сохранившей, в отличие от той же Германии, свою атомную генерацию (кстати, по ядерным технологиям французы, по мнению экспертного сообщества, уверенно держат второе место, сразу после нас, но уверенно обгоняя и американцев, и китайских товарищей), вся эта заваруха вокруг русского трубопроводного газа и американского СПГ куда менее критична, чем для тех же германоязычных стран. Да и поменять американский СПГ в данной конкретной ситуации Engie может, если только на точно такой же СПГ из Катара или с русского Ямала. Просто потому как свою порцию русского трубопроводного продукта через свой «по праву совладения» Nord Stream 2 французский оператор Engie получит вне зависимости от того, у кого он же, оператор, будет закупать СПГ. Вот такой вот, извините, получается весьма любопытный расклад. С одной стороны — просто восхитительно сложный, отягощенный сложной системой взаимных договоренностей и обязательств. И одновременно — простой: потому как в основе всего тут лежат не абстрактные, допустим, права человека или еще какие неведомые «демократические принципы». А банальные экономические и вполне себе шкурные интересы. В которых те самые «демократические ценности», равно как и «экологические требования» — это вовсе не цель, а банальный инструмент, причем весьма грубый, иногда даже с элементами откровенного полукриминального шантажа.
И это никакой не «переломный момент» и не ожидаемое мечтателями «Европа проснулась» — это всего лишь значит, что многолетняя партия под называнием «кому будет принадлежать энергетическая платформа Европы» переходит из дебюта в миттельшпиль. Причем, если в дебюте одному из игроков удалось через схемы «арабской весны» прилично ослабить приток энергетического сырья в Старый Свет с территории Северной Африки, взорвать средиземноморские рынки и поставить под контроль «украинские маршруты» поставок русских энергоносителей в Европу, то в ответ русскими совместно с европейцами были построены альтернативные классическим маршрутам «Северный поток» и «Турецкий поток», на завершающем этапе находится строительство Nord Stream 2. А, помимо этого, еще и частично восстановлено (кроме критически важной Ливии, но там без лидера уровня Каддафи совсем тяжело) снабжение энергоносителями по африканским коридорам. Словом, начинается та самая активная фаза тактических стычек, вот таких вот «булавочных уколов» и прочих «боев местного значения» (судьбу этой конкретной сделки, уверен, американцы смогут решить, вопрос исключительно в цене, в том числе и «цене политической»), отступлений и контрнаступлений. В России, кстати, все это тоже прекрасно понимают и оттого происходящим особенно не обольщаются. Каша там, на этом «европейском театре военных действий», в области торговых и экономических войн будет еще, судя по всему, довольно долгой и зубодробительной: миттельшпиль — он и есть миттельшпиль. А самый, простите, разгар, самое «мясо», которое, несомненно, ожидает нас всех именно в этой самой Европе, — пока что еще впереди. И, как мы уже писали, конкретный газопровод Nord Stream 2 то мы — и это даже не обсуждается — для европейцев достроим. Во-первых, все давно изготовлено и теми же европейцами и оплачено. Во-вторых — Путин обещал. Так что — тут европейцам волноваться и опасаться особенно нечего, мы все сделаем. Но вот дальнейшего развития энергетического сотрудничества с Россией – придется, еще и заслужить (Лекух).
Хочешь, не хочешь, а «старая Европа» пока еще жива, и ей требуются энергоносители (и чем дешевле, тем лучше). А любой сжиженный газ изначально дороже природного (ведь технология его производства намного сложнее). Пока США держали Европу в «ежовых рукавицах», они могли продавить внутри нее любое решение, нужное для США. Однако те времена уже закончились, и сегодня ЕС подчиняется США скорее «по привычке», чем под их давлением. А после прихода к власти в США Трампа, и эта «привычка» начала очень быстро «таять». Так что, Лекух прав — Nord Stream 2 будет запущен в эксплуатацию. Но даже, если этого не случится, ЕС все равно продолжит свою нынешнюю политику — «выхода из мира доминирования США». Европейский союз является крупнейшим экспортером в мире и вторым по величине импортером. Внутренней торговле между государствами-членами способствует устранение барьеров, таких, как тарифы и пограничный контроль. В еврозоне торговле также помогает наличие единой валюты среди большинства членов. Соглашение Ассоциации Европейского союза делает нечто похожее для более широкого спектра стран, частично в качестве так называемого мягкого подхода («пряник вместо палки»), чтобы влиять на политику в этих странах. Правда, в настоящее время Евросоюз переживает тяжелые времена. Все более отчетливо звучат голоса противников европейской интеграции, делаются прогнозы о скором выходе из Союза и еврозоны той или иной страны, растет так называемый евроскепсис, который выражается в словах: «люблю Европу, ненавижу Евросоюз». Опросы общественного мнения показывают, что многие жители ЕС недовольны: 78% опрошенных в Греции, 77 – во Франции, 75 – в Италии, 60 – в Испании и 43% в Германии полагают, что членство в ЕС нанесло удар по их национальным экономикам. Тем не менее, доля международной торговли, приходящаяся на сами Европейские страны, составляет ~ 30% (на Азию – 40%, на Северную Америку – 20% и 10% — на все остальные страны мира). Как видите, США в этом балансе занимают «почетное третье место», и даже полная утрата их рынка не будет смертельной для ЕС (скорее, сами штаты «сдохнут»). В сегодняшнем мире преобладающее значение имеет «мягкая сила» (экономическое давление), и эта сила принадлежит нынешнему Китаю, а не США. Так что, нынешняя Европа запросто обойдется и без США, а вот штаты вряд ли смогут прожить без Европы. Но все это – реалии лишь сегодняшнего дня. А «завтра» реалии будут уже совсем другими, и на первое место выдвинется многими не замечаемый сегодня «кризис ноосферы». И без изменений в «производственных отношениях» современному миру из него не выбраться.