Неустойчивость современного человечества
Продолжением темы, начатой в прошлой главе, является статья из сайта «Империя ру» «Репрессии элит, как основа устойчивости государства». «Человеческое сознание — консервативная штуковина. Консервативная настолько, что даже истошный крик «Волки! Волки!!!…» приводит к осознанию «Надо же что-то делать!» только при подтверждении на обонятельном и осязательном уровне. Народная мудрость «Гром не грянет — мужик не перекреститься» трансформировалась до «Мужик не перекреститься, даже когда громом перекрестили его самого». Пример этого поразительного хладнокровия мы можем наблюдать как на исторических переломах, так и в реальной жизни, ибо на одном из таких переломов мы сейчас и находимся. В начале ХХ века вся пишущая и читающая публика с упоением ждала перемен и радостно наблюдала за расцветом террора, коим «осчастливили» Российскую империю многочисленные революционные движения. Всем казалось, что таким образом общество очищается от ненужного-старого-отжившего. Осознание того, что террор, наверно, не совсем хороший и уж точно — совсем не универсальный инструмент, многие поняли только будучи лично прислоненными к «теплой стенке» в статусе отживших и ненужных. Вот тогда и начались возмущения. Но было уже поздно. Весь ХХ век весь мир увлеченно экспериментировал «Сколько надо убить «плохих», чтобы остались только хорошие?» Некоторые особо упертые преобразователи природы до сих пор считают этот процесс единственно возможным и правильным. Хотя большей части населения массовых убийств ХХ столетия хватило и больше не хотелось. Наверно поэтому не так кровожадно жаждали и ждали перемен «широкие народные массы» в конце 80х. Ах, если бы каждому из нас показали картинку из будущего, как будут выглядеть эти перемены в 90х, как резко изменился бы состав митингующих и надписи на плакатах и транспарантах… И вот мы сегодня опять у шлагбаума. И слова про ГЛОБАЛЬНЫЙ И СИСТЕМНЫЙ кризис льются из каждого утюга полноводной рекой. Льются и уже никого не трогают, ибо до сих пор большинству непонятно, что означает и чем грозит его глобальность и системность. Хотя чего тут может быть непонятного? Первое слово «глобальность» означает, что коснется он исключительно всех и не будет спокойного уголка, где можно будет спрятаться и отсидеться. «Системность» же предполагает, что имеющимися в наличии инструментами проблема не решается в принципе. Ни на уровне микро, ни на уровне макро экономики. А стало быть, нужно или изобретать новые инструменты, или вспоминать хорошо забытые старые.
Десять очков вперед в этих хлопотах дают наши старые новые знакомые, которые — одни с крайне левого, другие — с крайне правого фланга предлагают, в сущности, одно и то же. И либерасты, и вместолевые удивительно слаженно и синхронно исполняют гимн под условным названием «Уменьшим нагрузку населения на почву!» с той лишь разницей, что одни призывают, как в «старые добрые времена» уничтожать классовых врагов до полного исчезновения классов, другие же подходят е делу масштабнее и заявляют о необходимости уменьшить поголовье хором сапиенс вообще, без особой разницы, какая у них партийная принадлежность и происхождение, ибо все они одинаково загрязняют окружающую среду и портят пейзаж своим присутствием. Обычные — не кровожадные люди — глядя на эту феерию цивилизованного людоедства морщатся, брезгливо сторонятся и благодарят матушку-природу, что «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков»… Но ситуация от этого лучше не становится, потому что на вопрос «Что делать?» до сих пор внятного ответа не сформулировано, а значит велик риск «за неимением гербовой, в которой раз писать на обычной», то есть в очередной раз скатиться к упрощенным решениям сложных проблем, предлагаемых наиболее агрессивно настроенными радикалами. Считайте эту заметку вводной частью к разбору сути кризиса, где я буду обильно цитировать Авантюриста (Михаила Муравьева, основатель сайта «Глобальная авантюра») и экспертов АШ по энергетике, вырабатывая, на основании чужого анализа собственные проекты антикризисных мероприятий, призванных проскочить новое смутное время с минимальными потерями. «Все было ясно. Дом был обречен. Он не мог не сгореть. И, действительно, в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов» (Ильф, Петров). Эта фраза из «Золотого теленка» как нельзя лучше характеризует нынешнее состояние мировой экономики в период глобального системного кризиса, в которой понемногу вползает «весь цивилизованный мир». И все-таки термины «глобальный» и «системный» нуждаются в постоянной расшифровке, ибо версии «Почему так получилось?» делятся почкованием, хотя и строго соответствуют количеству ответов на вопрос «Кто виноват?» Авантюрист наиболее просто и понятно подловил суть системного кризиса, когда описал процесс впрыскивания эмиссии в экономику. Кредит, выдаваемый центробанком из «свежеэмитированных» денег, всегда отягощен процентом, который просто не может быть возвращен, ибо не покрыт этой самой эмиссией.
Следующая эмиссия, в которую вроде как заложен кредитный процент предыдущей эмиссии, опять таки отягощена собственной долговой нагрузкой и общая денежная масса опять таки становится меньше, чем кредитная и спираль продолжает закручиваться. А когда к ней добавляется абсолютно бесконтрольная эмиссия частных кредитных обязательств, ситуация в конце концов полностью выходит из под контроля, что мы и наблюдаем в настоящее время. Робкие шаги в обратном направлении в виде отрицательных процентов по новым кредитам способны исправить ситуацию только в том случае, если такой стратегии будут придерживаться все участники рынка, причем довольно продолжительное время, что априори невозможно. То есть существующими инструментами данный узел не развязывается. Решить проблему необеспеченной кредитной эмиссии возможно, если одновременно списать существующие долги, запретить ссудный процент и перейти на плановую экономику, причем не любую, а такую, где эмиссия будет вбрасываться в экономику через приобретение выпущенного под него товара. Я не изобретаю велосипед, а пересказываю устройство давно изобретенное и многократно описанное, однако нигде не применяемое. Обходился без этого и СССР, а точнее — так и не смог обойтись без ссудного процента, который — читай выше… Кстати, кроме ростовщичества в любом его виде, для решения системным проблем в экономике, необходимо отказаться и от частной прибыли, которая также нигде не сопрягается и никак не учитывает количество денег в экономике и само наличие возможности эту прибыль монетизировать. Живущих под девизом «Back to the USSR» сразу хотелось бы огорчить — ничего подобного в СССР не было, так как присутствовало и государственное ростовщичество, и прибавочная стоимость, которая жизнерадостно изымалась и присваивалась партноменклатурой, не говоря уже о собственности на средства производства, которая только называлась общенародной, но к распоряжению которыми народ не имел никакого отношения, что с блеском доказал 90е годы, когда по щелчку «сверху» эта собственность оказалась в частных руках, на 70% состоящих из представителей той самой номенклатуры. А вот что было в том СССР, который я застал и что роднит его с активно ненавидимой сегодня либеральной массой — это полный отказ руководителей от какой-либо ответственности за результат собственных действий. Тут руководство СССР в последние тридцать лет своего существования и руководство нынешних «цивилизованных стран» — близнецы-братья. И как у всяких однояйцевых близнецов — болезни у них и у возглавляемых ими стран схожие.
Глобальная и тотальная безответственность современной элиты — одна из причин, почему на государственном уровне отказ от дефективной ростовщической системы сегодня невозможен. В рамках ростовщичества элите удобно, сытно и ей абсолютно фиолетово, что живет она в долг и этот долг придется рано или поздно возвращать, и скорее всего не только дензнаками, но и кровью. Однако гражданское общество, которое безответственная элита уверенно ведет к очередному экономическому коллапсу с прогнозируемой кровавой развязкой, очередной раз демонстрирует чудеса самоспасения и достаточно активно генерирует новые способы взаимодействия. На фоне стагнирующих и разлагающихся кредитно — денежных отношений уже сегодня появляются робкие ростки новых моделей межличностной и корпоративной кооперации, на которые стоит обратить внимание и которые могут быть как раз тем самым прообразом новых отношений, избавленных от традиционных кредитно-процентных пороков. Один из таких процессов условно можно назвать «юберизацией» (названа по имени пионера — частной сеть такси Uber из Сан-Франциско, близнецами которой в России можно считать Яндекс-такси, Бла-бла-кар и прочие). Начавшись в сфере предоставления услуг по частному извозу, система частной кооперации начала стремительно размножаться, захватывая все новые сферы деятельности, несмотря на недовольство властных структур традиционных конкурентов. Суть этого процесса заключается в том, что производитель и потребитель услуг связываются напрямую, минуя и оставляя без пропитания огромную массу посредников, к которым относятся чиновники и кредитные учреждения. При этом видимый результат — удешевление услуг — скрывает другой, не менее важный — лишение кормовой базы огромной массы непроизводительных посредников. Ну и прямая связка производитель-потребитель без какого — либо намека на подчиненность, являются новыми для всей привычной индустрии товаров и услуг. Вполне возможно, что именно о таких цивилизованных кооператорах писал Ленин, когда говорил, что это и есть социализм. Хотя вряд ли… лично я ничего социалистического тут не вижу, ибо средства производства (та же автомашина) находится в частных руках, что ставит крест на классическом социализме в классических догмах Маркса-Ленина. Однако именно такой способ производства я бы назвал первым и абсолютно реальным антикризисным механизмом, который настойчиво прорастает через обломки прежних кредитно-денежных отношений. Одним словом — серьезнейшим антикризисным механизмом и способов выживания в условиях социальных катаклизмов является личная ответственность элиты плюс «юберизация» всей страны».
А вот еще одна статья из «Глобальной авантюры» – «На пути к новой формации» от Sir Max Merfie. «Вынужден предупредить всех читателей, что этот текст – попытка заглянуть в будущее на концептуальных началах, имеет лишь косвенные фундаменты в настоящем и должен оцениваться не как отражение текущих фактов, а как видение глобального изменения в концептуальном выражении экономических, социальных и политических отношений будущего в глобальном масштабе. Итоговый вывод, многим покажется крайне спорным. И это действительно так, однако нужно помнить, что это просто одна из попыток сложения аналитической картины будущего, но не истина в последней инстанции. Автор не предполагает, что этот вывод будет правильным, а стремится начать дискуссию, в ходе которой «прощупать» возможные варианты мироустройства будущего в той мере, в которой это возможно сделать человеку наблюдающему. Возможно наши наблюдения окажутся ошибочными, и история сделает новый оборот и, либо оставит в силе существующее положение (что вряд ли), либо предложит что-то иное, что пока еще не прослеживается логикой текущих событий. Попробуем порассуждать. Для начала определимся с методологией. Хотя политические реалии не всегда связаны с существующим экономическим состоянием, а основываются на иных, порой весьма странных (для системного явления) основаниях, все же вряд ли можно опровергать, что именно экономические отношения являются основанием для политических построений. Зависть и жадность, личная неприязнь и трусость, банальная недооценка ситуации и завышенные ожидания, то есть все то, что связано с человеческой психикой и поведением тоже, разумеется, имеют место быть, однако это не более чем искажения в развитии событий. Чреда таких искажений изменяет направление следование тропинки, по которой идет человечество, а потом, все-равно, выводит на магистральное направление, продиктованное экономическими отношениями. В конечном итоге, мы вынуждены признать первичность экономики и вторичность политики, государства, как инструмента политики и права, как средства реализации политики. Итак, основной аспект – экономика, второстепенный — политика.
Странники данного подхода предлагали в зависимости от господства экономических отношений разделять эпохи по социально-экономическим формациям, доминирующим в них. Рабовладение, феодализм, капитализм, коммунизм (по мнению марксистов) являются показателем соотношения средств производства и производственных отношений. В этом мире производственные отношения меняются в связи с усовершенствованием средств производства (понимаемых расширительно, включая технологии, производственные и сопутствующие, развитие транспорта и прочее). Собственно, нужно констатировать факт, что эволюционный путь является более распространенным, чем революционный. В том числе и в контексте социально-экономических формаций. При этом представление о том, что формации сменяются тогда, когда зависимое население осознает невозможность существовать в системе существующих производственных отношений, а правящий класс не готов отказаться от существующих общественных отношений на наш взгляд является ошибочным. Формации сменяются тогда, когда правящий класс осознает, что в условиях существующих производственных отношений уже невозможно реализовывать получение минимально необходимой доходности. При этом якорем, препятствующим изменению, является чаще всего не стремление капиталиста сохранить норму прибыли, для чего следует еще больше эксплуатировать зависимое население, а морально-этическая составляющая (и в условиях рабовладения, и при феодальных отношениях, и в капиталистической реальности, правящий класс видел в сохранении существующих отношений не экономическую выгоду, а в первую очередь ответственность за зависимое население, поскольку в мифологии любого господствующего класса имеется четкое, обеляющее его представление, что без него, господствующего класса, зависимому населению просто не выжить, это находило отражение и в социально-политических повествованиях, в том числе работах Гераклита). Но факт остается фактом. Когда окончательно становится понятным, что оставаться в прежних производственных отношениях нельзя, т.к. новые средства производства настолько эффективны, что не требуют такого количества эксплуатируемых, меняется формация. Меняется эволюционно, но необратимо. Именно это изменение мы и примем за основание нашего рассуждения. Любая социально-экономическая формация требовала использование чьего-либо труда. Рабовладельческий, феодальный, капиталистический строй был основаны на выгодной в общественном масштабе эксплуатации. Эта эксплуатация с одной стороны помогала произвести необходимое количество продукта, дабы обеспечить стабильное существование общества, а с другой обеспечивала интересы экономически господствующей общественной группы. Но усовершенствование средств производства приводило к изменению и производственных отношений.
Сейчас мир находится в процессе новой технической революции, революции информационной и автоматизационной. Революции, в ходе которой выясняется, что люди в массе своей становятся больше не нужны, как участники производственного процесса. Один за одним появляются новые решения, которые грозят вытеснить из настоящего и будущего профессии, существовавшие тысячелетия. Мы уже привыкли к наличию роботизированных линий в тяжелой промышленности. Сборочный конвейер сейчас является скорее пространством роботов, а не человека. Автоматизация создает автомобиль, управляемый не человеком, а программой. Руководитель Сбербанка Г. Греф пророчит отмирание профессий юристов и экономистов. Если заглянуть дальше, то сложно представить профессию, из которой человека не сможет вытеснить автомат. Попытка искусственно противостоять этому не имеет перспектив. Новые луддиты, уничтожающие автоматизированные системы вряд ли смогут стать сколь бы ни было серьезной помехой в развитии мира, в котором человеку нет места при создании товара. О перспективах вытеснения человека роботом писали давно (как минимум с середины XX века). Футурологи предупреждали об угрозах, которые ждут человечество от новых средств производства. Но все это казалось далеким будущим, которое наступило уже сейчас и продолжает сокрушать один бастион за другим. Сокрушит ли это будущее все бастионы? Вряд ли. Сектор управления, вооруженные силы, творческие профессии, наука будут сопротивляться до последнего. Возможно, где-то будут введены запреты на использование заменяющих человека механизмы. Но весь вопрос в прибыли! Если робототехника способная заменить человека (т.е. не уступающая ему в возможностях выполнения трудовой функции) будет стоить дешевле, чем труд человека, то вопрос о вытеснении человека будет вопросом времени. Недолгого времени. Что же делать? Осознать, что мир стоит на пороге появления новой социально-экономической формации, которая ранее не проявлялась из-за отсутствия соответствующих к тому условий. Поскольку в окружающем нас мире вариант укрыться белым саваном и бодро ползти на кладбище все же просматривается как отсутствие варианта, а человек является существом, ищущим выход даже в казалось бы безвыходной ситуации, предполагать, что все будут смирно сидеть и ждать, когда неизбежное будущее наконец то наступит было бы верхом наивности.
Перспектива для 80 % населения Земного шара лишится работы, а значит и средств к существованию вряд ли кого-то сильно обрадует. Тем более, что это неминуемо приведет к глобальному экономическому кризису. Если у людей нет работы и средств к существованию, то и приобрести товар они не смогут, а значит и товар это окажется невостребованным, что повлечет необходимость отказаться от производства этого товара. Извините, но это замкнутый круг. Вариант социального иждивенчества, когда общество видит возможность просто раздавать средства к существованию, не требуя чего-то взамен (ну возможно кроме лояльности и соблюдения законов), это тоже не вариант, поскольку приводит к фактической деградации большинства граждан. Конечно, государство может устанавливать некоторые ограничители на надвигающееся будущее. Государство может требовать, чтобы робот водитель гарантировано принимал правильные решения и рано или поздно процент ошибок будет сведен к минимуму. Государство может требовать, чтобы в некоторых профессиях, в той же медицине, не было замены людей машинами при взаимодействии с другими людьми (хотя бы по психологическим причинам). Но это не меняет общей тенденции. Что же тогда делать? Парадоксально, но многие государства ответили на этот вопрос весьма однозначно, хотя и в корне неправильно. Сокращать человеческую популяцию. Если 80 % людей останется без работы, а в замещающих профессиях найдется место только для 20 %, то от оставшихся 60 % следует избавиться. Однако сделать это гуманно и по возможности незаметно. Дабы не вызывать в обществе нездоровые реакции. По сути все, что продвигает современное либеральное государство влечет сокращение население. Поддержка разного рода половых девиаций (от простейших гомосексуалистов, до изощренных особей в виде мужиков, возомнивших себя маленькими девочками), способствование формированию феминизма и карьеризма, как социальных приоритетов, внедрение культурной парадигмы малодетных семей и прочие демографические опыты. Но, по большому счету, это не выход, поскольку опять же снижает не только численность населения (причем крайне неравномерно и неэффективно), но и потребительский спрос.
Что же может являться выходом? Наверное, признание факта возникновения новой социально-экономической формации и принятие ее реалий, одновременно с методами воспитания населения в духе осознания свершившихся интересов. Классики марксизма, утверждали, что следом за капитализмом придет коммунизм, как формация моно классового общества, в котором все блага приобретают характер общественных и распределяются в рамках социума. Данная версия, безусловно, хороша, но, увы, практически не реализуема, хотя бы из-за одного из основных тезисов «от каждого по способностям, каждому по потребностям» (К. Маркс Критика готской программы). Увы, общество не нуждается в способностях каждого, поскольку в сфере производства человек вытесняется машиной. Хотя, конечно же в некоторых обществах возможно будет предпринята попытка построить и такое общество. Но создать его станет неимоверно сложно и крайне нерационально. Конечно, можно попытаться воспитать общество в духе созидательного творческого труда на благо развития человечества, но делать это должно государство. А это проблематично, поскольку марксизм констатирует факт прекращения существования государства как явления в условиях коммунизма (Ф. Энгельс Происхождение семьи, частной собственности и государства). И кто тогда будет воспитывать общество? Полагаем, что из этой ловушки есть выход. Более того, он активно прощупывается и внедряется. Новой социально-экономической формацией может стать «персонализм». Выглядит это так. В условиях, когда роботизированные и автоматизированные системы вытесняют работника-человека, у капиталиста нет интереса, нанимать работников. Сами посудите – зарплата, облагаемая налогом, пенсия, социальные пособия и прочее. Это накладно. Опять же, в условиях, когда все сферы фактически заняты роботизированными структурами, не всегда найдется возможность занять работника в полной мере. И как результат, нежелание предпринимателей участвовать в этом. Тем более, что есть более удобные формы – аутсорсинг, аутстаффинг и т.д. В чем заключается «персонализм» как формация? В том, что эксплуатировать чей-то труд стало дорого и крайне невыгодно. В масштабах производства такая эксплуатация становится статистической погрешностью, а администрирование этой эксплуатации превращается в затратную область, потенциально влекущую при этом негативные последствия.
Уже сейчас многие предприятия отказываются от найма работников, арендуя труд. Уже сейчас предприниматели стараются убедить население самостоятельно решать свои пенсионные вопросы, а государство им в этом содействует, повышая пенсионный возраст (повсеместно), уже сейчас директором компании лучше назначить индивидуального предпринимателя, оказывающего управленческие услуги, чем нанимать на работу менеджера-наемника с золотым парашютом за спиной на случай досрочного расторжения трудового договора. Уже сейчас повсеместно предпринимается попытка к фиксации так называемых самозанятых, пионеров новой формации. В новой формации «персонализма» в принципе не будет эксплуатации, поскольку в отношениях друг с другом люди будут представлены как равные субъекты, распоряжающиеся определенным объемом средств производства, выражающемся в имеющемся у субъекта объеме уникальной информации, квалификации, навыка, объема прав, необходимых для выполнения той или иной функции. В итоге мы получим роботизированную фабрику, принадлежащую кому-либо, на которую время от времени приходят «персоналии» — предприниматели, обеспечивающие необходимые производственные процессы. Наемные работники в таком случае, по сути, отомрут как ненужный анахронизм, как в свое время прекратилось экономическое существование рабов и феодально-зависимых лиц. Экономике они больше не потребуются. Эксплуатация труда не приносит существенной выгоды. При этом, возникнет вопрос, скольких сможет прокормить общество? На самом деле всех. Сейчас человечество не использует и четверти возможностей по производству продуктов питания, используя в этой сфере труд около 10 % населения земли (в феодальной формации для этого требовалось до 60 % населения, а при рабовладении около 90 %). Но, спросите Вы как же обеспечить работой всех без исключения? На самом деле, это решается путем соответствующей деятельности системы образования. Человека нужно готовить к тому, чтобы быть производителем-предпринимателем, искать свое место, перебирать имеющиеся варианты и встраивать себя в существующие отношения, освоение новых компетенций в постоянном режиме. Это означает интенсификацию и виртуализацию образования, приводящую к формированию конкурентных преимуществ конкретной персоналии. Это лишь гипотеза, но мне она видится именно в таком свете».
Кстати, на страницах сайта «Глобальная авантюра» разгорелась интенсивная полемика между автором статьи и его читателями (прежде всего, «Алексеем N»), если Вам интересно, то и Вы можете поучаствовать в этой полемике. Ну а автору этого сайта, такая полемика неинтересна, и он не собирается спорить ни с «Sir Max Merfie», ни с «Алексеем N», ни с прочими читателями-полемистами. Вы наверняка спросите – зачем же автор представил здесь эти статьи? Только лишь для того, чтобы показать Вам, уважаемый читатель, что из любой глобальной проблемы можно вычленить что-то мелкое, и рассуждать только о нем. Так, «Sir Max Merfie» видит угрозу для человечества в процессе роботизации производства и пытается решить именно эту проблему, а автор первой статьи винит во всех бедах некомпетентность чиновников и пытается бороться с ней. И оба автора, безусловно, правы – с этими проблемами надо бороться. Вот только глобальную проблему современного мира так не решить. Частными решениями можно смягчить любую проблему, НО не решить ее. Это напоминает автору политику администрации США в отношении своего государственного долга – она постоянно повышает «потолок долга», и штаты, как ни в чем, ни бывало, продолжают жить, как кажется многим — «припеваючи». Однако сама проблема остается неразрешенной. Сегодня госдолг США достиг величины в 23 триллиона долларов. Много это, или мало? Да, какая разница, суть проблемы заключается не в конкретной величине долга, а в направлении самого процесса. А направление процесса предельно простое – долг все время увеличивается (каждую минуту примерно на два миллиона долларов), и скорость его роста превышает скорость роста ВВП всех стран нашего мира. Откуда неизбежно следует, что, рано или поздно, но Мировая экономика обязательно лопнет, как мыльный пузырь. Но экономисты молчат об этом (им просто нечего сказать). Главная же проблема всего современного мира, по мнению автора, заключается в том, что мышление современного человека все больше и больше приближается к «животному мышлению» — чтобы было хорошо лично мне и моему ближайшему окружению, а там, хоть трава не расти! И решить эту проблему с помощью «персонализма» или расстрела всех некомпетентных чиновников – не получится. Разрешить эту мировую проблему можно только одним путем. Необходимо построить (для начала в отдельной стране – в России, она для этого подходит лучше всех других стран) такую общественно-политическую формацию, в которой животные инстинкты любого человека будут зажаты в строгие рамки единого для всех ЗАКОНА. И этот ЗАКОН должен обеспечить, в первую голову, РАВЕНСТВО интенсивности прямых и обратных связей между народом и центральной властью. Получится это сделать, значит, мы решим данную проблему, не получится, значит, весь наш мир вернется к животному состоянию. Как ни крути, а власть должна зависеть от народа в той же степени, что и народ от власти. В любом случае, народ будет иметь преимущество перед властью – он может ее поменять, она его не может.
И это обстоятельство необходимо, прежде всего, для русского народа и для всех россиян (обладателей менталитета большинства). Кстати, по мнению Эдуарда Бирова — «Россиянин — это русский, ставший подданным Империи». «Поскольку многие мифы и страшилки, которые уже, казалось, развенчаны и забыты, вновь возвращаются и повторяются, запутывая людей, буду вытаскивать из загашников свои тексты о них. В частности, про ложь о слове «россияне»: Это давняя страшилка — мол, власть создает новую идентичность «россияне», чтобы забылось имя «русские». На руку этой лжи играет известное ельцинское пьяно-растянутое «расссияне», вызывавшее изжогу и отторжение. Но правда заключается в том, что россияне — это отнюдь никакое не новшество 90-х годов XX века, а стародавнее название русских. Не столь древнее как «русский», но начавшееся использоваться практически около 300 лет назад, с петровских времен — когда Русь превратилась в империю и стала называться Россией. Русь — русские, Россия — россияне. Никто же не будет оспаривать, что Россия — не настоящее название нашей страны. Россиянин — это русский, и наоборот. Более того — россиянин, это русский, вышедший на имперский уровень. Ставший частью, на секундочку, одной из мировых империй, вошедших в историю человечества. И это вообще-то великая честь и ответственность — быть россиянином. Часто вспоминают фразу Суворова «Я русский, какой восторг!», но ведь Александр Васильевич сказал не менее известную фразу: «Горжусь тем, что я россиянин!» И многие известные люди Российской империи вплоть до СССР с гордостью считали себя одновременно русскими и россиянами. Наверное, они кое-что понимали в сути произносимого слова, и противопоставления с «русскими» у них даже не могло возникнуть. Опять же — Российская Империя, а не русская. Но при этом русская цивилизация. Впрочем, и российская тоже. Никакой существенной разницы нет. Да, конечно, «россияне» — это название, ставшее необходимостью обозначить, что не все граждане России были по крови русскими/великороссами. При расцвете Российской Империи среди поданных Его Величества, и даже в аристократии, было много этнических немцев, а также кавказцев, среднеазиатов. Понятно, что они обрусели, но называть их изначально русскими тоже не совсем точно. С другой стороны, более правильным мне кажется то, что «русский» является обозначением не столько крови, сколько духа, а значит, определяет не только национальность, но и гражданство, и принадлежность к цивилизации. Опять же — Багратион был русским армянином, но при этом подданый Российской империи. Русский грузин и россиянин одновременно. Но в то же время многие представители малых народов, в том числе и обрусевшие, хотели бы сохранить свое этническое название, будучи частью единой России.
И слово «россияне» дает им такую филологическую возможность. В нынешней же ситуации, когда геополитические враги жаждут разжечь межнациональную вражду внутри России, формула «я живу в Чечне/Удмуртии/Уфе/Владикавказе…, и я россиянин» позволяет свести на нет такие попытки, объединив в человеке гордость за свою малую родину/нацию (если такая есть), и общую великую страну. В тоже время для большинства населения, считающих себя просто русскими, слово «россиянин» просто добавляет общегражданскую принадлежность. Единственно, кого это действительно «убивает», это профессиональных русских, которые живут провокациями вокруг русскости и пытаются русский народ соблазнить идеей малой избранности, которая когда-то сгубила польскую шляхту, позже немцев, а сейчас поклонников свидомого украинства. Надо просто запомнить раз и навсегда. Россиянин — это русский/якут/чеченец/удмурт/осетин/татарин и еще около сотни этносов с российским паспортом и ощущением России как своей великой родины. Помните и гордитесь. Другой такой страны нигде нет, и не будет никогда». И это действительно так. Имперским мышлением обладает только еще один народ на нашей Земле – это китайцы. Однако их менталитет большинства во многом отличается от нашего менталитета. Прежде всего, тем, что русские – это экстраверты, а китайцы – интроверты, и нас уже никак не переделать, не стоит и пробовать. А потому, хотите Вы того или нет, но построить новую общественно-политическую формацию на принципах менталитета большинства могут только русские. И все карты для этого у нас на руках. Надо только правильно использовать их. И здесь мы с Вами рассуждаем не об устойчивости государств, а об устойчивости всего современного человечества. А она возможна лишь при наличии у большинства человечества русского менталитета.