Противостояние глобалистов и остального человечества
Предлагаю поговорить в этой главе о главном вопросе современности – о противостоянии глобалистов («Мирового правительства», «властной элиты мира», «общемировых концернов» — называйте, как хотите) и всего остального человечества. Каково главное желание людей на Земле? Люди хотят ЖИТЬ, и жить счастливо! И это желание подразумевает под собой наличие близких (родственников, друзей, любимых), хорошее здоровье у всех (а главное — у детей и внуков), приличный достаток и т.д. и т.п. А каково главное желание глобалистов? Они тоже желают человечеству счастья, вот только достижение этого счастья они видят в резком сокращении численности людей на Земле. Как видите, цель одна, а пути ее достижения – совсем разные, отсюда и возникают антагонистические противоречия между одними и другими. При этом практически все рычаги по изменению нынешней реальности находятся в руках у глобалистов, а у остальных людей Земли такой рычаг только один – «общественное мнение». И это «общественное мнение» базируется, прежде всего, на человеческом подсознании (иначе говоря, люди сами плохо осознают его). Автор уже не раз писал на страницах своего сайта о неверном, тупиковом выборе направления развития медицины, связанном с антибиотиками и вакцинацией. Как ни крути, а жизнь всегда побеждает «не жизнь», а стало быть, и микробы с вирусами просто обязаны победить антибиотики и вакцины. А смерть побеждает жизнь только у самых слабых людей, то есть, как раз у тех, кому и противопоказано вакцинирование. И потому, делай им прививку или не делай, итог будет один – смерть. Автор уже давно понял это обстоятельство (еще с 2005 года), и потому, постоянно делает себе абсолютно безвредные прививки от всех возможных заболеваний (как микробных или вирусных, так и онкологических) в виде ингаляций насыщенного водного раствора хлорида серебра, к чему и Вас призывает, уважаемый читатель. Серебро никак не влияет на соматические клетки человеческого организма, но безжалостно уничтожает все быстро размножающиеся клетки и вирусы, резко активизируя, тем самым, собственный иммунитет человека. Однако простые люди, в своей массе, к сожалению, не слишком склонны «лишний раз подумать» (в отличие от глобалистов). А потому, нынешний путь к человеческому счастью определяется именно глобалистами, как это ни грустно. И они очень активно продвигаются по нему, неизменно сокращая количество жителей на Земле, особенно, в два последних года. Люди не осознают этого, НО подсознательно чувствуют, отсюда и возникают в нашем мире (причем повсеместно) «народные антиковидные беспорядки», в том числе, и антипрививочные.
А глобалисты, наоборот, стараются как можно быстрее и эффективней продвигать подобные технологии (в том числе, и технологии, основанные на антибиотиках и вакцинах). И далеко не одни только медицинские технологии, но и любые другие, включая политические, военные и идеологические технологии, ведущие к сокращению жителей на Земле. Вот о них мы и поговорим в этой главе. И начнем этот разговор со статьи Андрея Кортунова — «Индия — Пакистан, Россия — Украина: уместны ли аналогии?» (источник: https://russiancouncil.ru/anal…). «Индия и Россия — две великие державы евразийского континента, не без оснований претендующие на самое активное участие в формировании нового континентального и мирового порядка. Обе страны являются целыми цивилизациями, каждая имеет немало оснований гордиться своей удивительной историей и богатой культурой. Обе страны стоят перед масштабными вызовами экономической и социальной модернизации. Как в Москве, так и в Дели придают большое значение национальному суверенитету и болезненно относятся к попыткам внешних сил вмешиваться в их внутренние дела. У Индии и у России есть могущественные геополитические соперники, превосходящие их по многим параметрам — для Индии это Китай, а для России — Соединенные Штаты. Помимо всего прочего, у каждой из двух стран есть свои фундаментальные проблемы с соседями, которые крайне осложняют внешнеполитическое позиционирование Москвы и Дели, отвлекают внимание и ресурсы, препятствуют полноценному вхождению страны в глобальное международное сообщество. Для Индии первой в ряду таких проблем уже долгое время выступает Пакистан, для России — Украина. Насколько допустимо проводить параллели между конфликтными связками «Индия — Пакистан» и «Россия — Украина»? Имеются ли основания говорить о типологическом сходстве двух весьма сложных ситуаций в очень несхожих регионах мира? Правомерно ли ставить вопрос о перспективах общих или параллельных вариантов решения двух проблем? Начнем с очевидного. Каждая пара (Индия и Пакистан, Россия и Украина) состоит из обществ, имеющих множество общих характеристик. Каждая пара некогда принадлежала к единому экономическому, социально-культурному и административно-государственному пространству. Раздел Британской Индии на Индийский Союз и Пакистан в августе 1947 г. привел к братоубийственным конфликтам, жертвами которых стали около миллиона человек, и к многомиллионным миграциям, затронувшим весь южноазиатский субконтинент. Российская Федерация и Украина на протяжении столетий составляли единое ядро Российской империи, а затем и Советского Союза.
Распад СССР в августе 1991 г., хотя и не сопровождался прямым военным конфликтом между Москвой и Киевом, но все же стал крайне болезненным как для России, так и для Украины; миграционные потоки также оказались весьма значительными. Именно близость «культурно-исторического кода» в двух парах предопределила стремление новых политических элит Пакистана и Украины максимально дистанцироваться от своих более крупных соседей. Тем более, что ни в первом, ни во втором случае у этих элит не было за спиной длительного опыта независимой государственности, на которую они могли бы опереться. Идентичность Пакистана складывалась на последовательном противопоставлении новой страны индийскому соседу; такое же противопоставление проявилось уже на самом раннем этапе становления украинского государства (напомним, что вышедшая в 2003 г. книга второго президента Украины Леонида Кучмы так и называлась: «Украина — не Россия»). Если в случае Пакистана первым маркером «инаковости» стала религия, то в случае с Украиной на первый план постепенно вышел язык: последовательная, хотя и не во всем успешная «украинизация» была дополнена притязаниями на автокефалию национального православия лишь через четверть века после обретения Украиной независимости. Отметим также и то, что в Индии и в России соответственно Пакистан и Украина часто воспринимались и до сих пор порой воспринимаются как некие искусственные конструкции, возникшие из-за случайного стечения политических обстоятельств и имеющие, как минимум, не очевидные исторические перспективы. В Дели и в Москве никогда не было недостатка в мрачных прогнозах неизбежного распада соседних государств на отдельные регионы или их окончательного превращения в «неудавшиеся государства». Однако, несмотря на многочисленные внутренние кризисы и внешние вызовы, и Пакистан, и Украина продемонстрировали высокую степень устойчивости — например, при всей своей хрупкости и не слишком высокой эффективности государственного управления, Пакистан по времени своего существования уже обогнал бывший Советский Союз, хотя и потерял в 1971 г. свои восточные провинции, превратившиеся в независимое государство Бангладеш. Кроме того, в обеих парах существует очевидная асимметрия потенциалов между участниками. Индия намного больше, богаче и сильнее Пакистана, Россия больше, богаче и сильнее Украины. Тем не менее, ни Пакистан, ни Украина не слабы настолько, чтобы Индия или России могла бы безнаказанно игнорировать своего соседа или легко им манипулировать. Для Индии Пакистан намного важнее, скажем, соседней Шри-Ланки, с которой у Дели тоже много проблем в двусторонних отношениях, а для России значение Украины явно перевешивает значение всех трех стран Балтии, вместе взятых.
Хотя ни Пакистан, ни Украина на данный момент не в состоянии выступить в роли альтернативного драйвера интеграционных процессов соответственно в Южной Азии и на постсоветском пространстве, им вполне по силам роль эффективных спойлеров любых многосторонних интеграционных проектов, которые могут возникнуть в этих регионах.Общие алгоритмы отношений в двух парах несколько отличались друг от друга: если острая враждебность между Индией и Пакистаном проявилась практически сразу же после обретения двумя странами свое независимости, то проблемы в российско-украинских отношениях нарастали постепенно. Россия и Украина, в отличие от Индии и Пакистана, смогли удержаться от сползания в крупномасштабное прямое военное столкновение, хотя в Киеве сегодня Россия воспринимается как «страна-агрессор». С другой стороны, как Индия, так и Пакистан сегодня являются ядерными державами, что сдерживает угрозу нового прямого военного столкновения между ними. Украина отказалась от советского ядерного оружия в 90-е гг. прошлого века, и ядерный фактор в российско-украинских отношениях не работает. В любом случае, социологические опросы неизменно демонстрируют устойчивость анти-индийских настроений в пакистанском обществе и антироссийских — в украинском общественном сознании. И в первой, и во второй паре присутствует территориальный вопрос. Конечно, Кашмир и Крым трудно сравнивать — у этих регионов очень различные исторические судьбы, сильно отличаются состав и самоидентификация населения, не совпадают и особенности их нынешнего международно-правового статуса. Тем не менее, некоторые параллели явно проглядываются. Дели последовательно отрицает существование кашмирской проблемы как международного спора и акцентирует свое внимание на «трансграничном терроризме» с территории Пакистана. Точно так же Москва последовательно отказывается от какого бы то ни было разговора с Киевом по вопросу о Крыме, объявляя «крымский вопрос» закрытым раз и навсегда. Однако и Исламабад, и Киев продолжают настаивать на наличии территориальной проблемы и ставят перспективу общей нормализации отношений, соответственно, с Индией и Россией, в зависимость от прогресса в ее решении. Главное принципиальное различие между Пакистаном и Украиной состоит в том, что Пакистан настаивает на проведении плебисцита в Кашмире (рассчитывая, что мусульманское население региона поддержит воссоединение с Пакистаном), в то время как Украина проводить плебисцит в Крыму не готова (ссылаясь на отсутствие такой процедуры в конституции страны и, вероятно, также опасаясь за возможные итоги такого плебисцита). Наконец, стоит заметить, что связки «Индия — Пакистан» и «Россия — Украина» представляют собой не закрытые, а открытые системы.
Более слабые участники этих пар пытаются выправить неблагоприятное для себя соотношение сил за счет максимальной интернационализации конфликта. В своем противостоянии с Индией Пакистан традиционно опирался на поддержку США, а в последнее время — на поддержку Китая. Украина, со своей стороны, не без успеха конвертировала свой конфликт с Россией в конфликт между Россией и «совокупным Западом». Такая интернационализация повышает издержки конфликта для более сильной стороны и делает призрачными надежды на «окончательную победу». Отсюда — стремление Дели и Москвы ограничиться в отношениях с Исламабадом и Киевом сохранением существующего статус-кво и минимизировать угрозы эскалации. Что это означает для будущего отношений внутри двух пар? Прежде всего, приходится признать, что конфликты такого типа тянутся очень долго и вполне могут пережить несколько поколений. Противостояние Индии и Пакистана продолжается вот уже три четверти века, и нет никаких признаков того, что оно близится к своему завершению. Даже если проблема Кашмира каким-то чудом будет решена на взаимоприемлемых условиях, остается масса причин для продолжения враждебности между двумя странами. Точно так же трудно вообразить себе ситуацию, при которой могла бы произойти фундаментальная перезагрузка российско-украинских отношений. Даже полное и безусловное выполнение всем сторонами Минских соглашений по Донбассу (а в возможность такого сценария сегодня трудно поверить) едва ли изменит общий антироссийский настрой украинского политического класса. Решив проблемы реинтеграции Донбасса, политическая элита Украины не только начнет более решительно продвигать свою «крымскую повестку», но и по-прежнему будет подозревать Москву в агрессивных намерениях в отношении Киева. Кроме того, интуиция подсказывает, что окончательная нормализация отношений между Дели и Исламабадом, а также между Москвой и Киевом возможна лишь в более широком международном контексте. То есть необходимым, хотя и не обязательно достаточным условием такой нормализации должно быть выстраивание новых систем безопасности в Евразии и в Европе. Для Индии это означает в первую очередь достижение какого-то устойчивого взаимоприемлемого компромисса с Китаем, для России — выход на новый уровень в ее отношениях с Соединенными Штатами. В этом случае можно будет придать новый импульс евразийским и европейским многосторонним структурам — Шанхайской организации сотрудничества и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Перевод индийско-пакистанских и российско-украинских споров в многосторонние форматы поможет выправить или, хотя бы сделать менее заметными существующие асимметрии балансов сил в каждой из пар — при условии, что эти форматы не будут восприниматься в Дели и в Москве как попытки «геополитического окружения» или «многостороннего сдерживания» Индии и России. Разумеется, для стабилизации необходимо, чтобы более сильные игроки в двух парах не отказывали противоположной стороне в субъектности. Индия должна признать, что Пакистан не является слепым орудием в руках Пекина, а Россия — исходить из того, что Украина при всей своей слабости и зависимости от внешних игроков не выступает в роли послушной американской или европейской марионеткой. Со своей стороны, Пакистан и Украина должны найти иные, позитивные основания для своей идентичности, не противопоставляя себя более сильным соседям. Идентичность, построенная на отрицании, всегда остается неполной и в чем-то ущербной. Это, кстати, справедливо и в отношении непрекращающихся в России попыток выстроить свою идентичность на отрицании принадлежности страны к Европе. Из всего вышеизложенного вытекает, что ближайшей целью в обеих конфликтных связках является не решительное «решение» проблем, разделяющих Индию и Пакистан, Россию и Украину — такое «решение» в ближайшем будущем, к сожалению, не представляется возможным, — а снижение рисков и издержек неизбежного долговременного противостояния. Что, конечно, не исключает возможности взаимодействия сторон в относительно нетоксичных областях — в вопросах изменения климата и сохранения биоразнообразия, управление миграциями, поддержания и расширения трансграничных гуманитарных контактов и т. д. По мере достижения значимых результатов в этих вопросах стороны могли бы перейти к обсуждению более чувствительных проблем, разделяющих их сегодня» (Кортунов). Увы, пока мы не наблюдаем никакого движения в этом направлении, наоборот, с подачи глобалистов, взаимоотношения между этими парами со временем только ухудшаются. Однако если для Пакистана такое ухудшение отношений с Индией не представляет серьезной угрозы, то для Украины оно смертельно опасно. Впрочем, как утверждает Михаил Демурин — «Ликвидация» Украины чревата: слишком гремучая смесь».
«История переформатирования Украины (при попустительстве России) зашла слишком далеко, возможности одним махом «вынуть чеку» из украинской «гранаты» нет, а ликвидировать ее «взрывом» — чревато, отметил обозреватель ИА REGNUM Михаил Демурин в понедельник, 18 октября, комментируя высказывания члена совета по межнациональным отношения при президенте РФ Богдана Безпалько. Как сообщалось ранее, Безпалько в интервью «Украине.Ру» заявил, что смысла ожидать от Киева исполнения Минских соглашений нет, поскольку украинские власти не обладают субъектностью, и единственный способ установить мир в Донбассе — «ликвидация самой Украины как государства». Сказанное Богданом Безпалько я воспринимаю в качестве усилительной фигуры речи для утверждения, что при нынешнем украинском режиме рассчитывать на мирные договоренности между Киевом, с одной стороны, и Донецком и Луганском, с другой, а также на нормализацию отношений между Украиной и Россией не приходится. Что значит «ликвидировать Украину как государство»? Что в этом случае будет на месте нынешнего украинского государства? Кто способен кардинально изменить там политику? И, главное, кто будет способен совладать с многочисленными старыми и, тем более, новыми поколениями русофобов и пронатовских коллаборационистов, которые там укоренились и дополнительно были воспитаны в последние десятилетия, индоктринированы в духе ненависти к русским и России? Ну, хорошо, «Украина как государство» будет кем-то ликвидирована (само по себе она не развалится, потому что слишком удобна Западу), а кто эти миллионы людей «ликвидирует»? Они-то ведь в любом случае останутся на Украине или в тех новых государствах, которые в случае «ликвидации» возникнут на её месте! Или кто-то думает, что эти миллионы врагов России и русских (или даже десятки миллионов) нужны самой России? Или эти маргиналы нужны Западу на своей территории? Нет, они для всех будут тяжелейшим грузом, гремучей смесью. Они и сейчас, можно сказать, часть международного террористического войска, а в случае «ликвидации Украины» непосредственно войдут в его ряды. К сожалению, история переформатирования Украины при попустительстве России в 1990-е и 2000-е годы зашла слишком далеко. А 2010-е годы эту антироссийскую и русофобскую радикализацию еще и усилили! Я не вижу возможности одним махом «вынуть чеку» из этой украинской «гранаты». И ликвидировать ее «взрывом» тоже чревато: далеко не отбросишь! Одним словом, трансформация нынешней Украины во что-то более или менее нормальное и менее опасное для России потребует долгих лет системной и тяжелой работы. Это надо понимать и готовить общественное мнение именно в этом ключе» (Демурин).
Увы и ах, но как мы выяснили чуть выше, «общественное мнение» базируется на подсознании человека, и сознательно его изменить («приготовить»), если и можно, то очень небыстро. А главное — его значительно проще усугубить, чем повернуть вспять. И это обстоятельство прекрасно понимают глобалисты, активно используя его в своих целях. А народ, как всегда, «безмолвствует», и совершенно напрасно. Если глобалисты добьются своего, и спровоцируют войну между Россией и Украиной, то скорость сокращения «славянской популяции» значительно увеличится, а именно это и является главной целью глобалистов («меньше народу, больше кислороду», особенно, если этот народ не относится к Западному миру). Глобалисты провоцируют эту войну, наши отечественные «либерасты» подпевают им, вспоминая о «жертвах кровавого Сталинского и Путинского режимов», а некоторые патриоты, совершенно потеряв голову, спешат «претворить эту войну в жизнь». Не унимаются и отечественные «либерасты», и, по мнению автора, их легче уничтожить, чем перевоспитать. Возникает вопрос – почему? А по той же самой причине – они руководствуются не своим сознанием и разумом, а «общественным мнением», правда, их «общественное мнение» сильно отличается от общенародного. А глобалисты с удовольствием используют это мнение в своих целях. Тем не менее, и у них руки не совсем развязаны, и виной тому позиция нынешней Российской власти. Вернемся на Украину и прочитаем статью Александра Халдея – «Зеленский — последний президент Украины?». «Заместитель главы Госдепартамента США Виктория Нуланд во время своего визита в Россию с 12 по 13 октября 2021 года встречалась с тремя высшими российскими представителями: заместителем главы российского МИД Сергеем Рябковым, помощником президента РФ по международным делам Юрием Ушаковым и с курирующим СНГ заместителем главы администрации президента Дмитрием Козаком. 14 октября в некоторых российских СМИ появилась очень скупая информация о том, что в разговоре с Дмитрием Козаком Нуланд выдвинула предложение создать в ЛДНР коммерческий банк, позволяющий оказывать традиционные финансовые услуги на сумму $10 млрд. в год и вывести экономику ЛДНР из серой зоны на уровень прозрачных международных торговых операций. Это, по мнению американской стороны, снизит в непризнанных республиках коррупцию и уберет мутных посредников из торговли ЛДНР с Украиной, взвинчивающих цены на 70%, создавая проблемы для бизнеса. Также лучше и веселее станет жить местному населению. Создать банк планируется в 2022 году. В состав акционеров войдет финансовый холдинг JPMorgan Chase. Что гарантирует защиту банка и его клиентов от санкций Украины. Что еще известно по этой теме, если принять версию СМИ о приходе банка США в ЛДНР?
Первое. Россия провела перегруппировку сил и средств на донбасском направлении. Прежний «хозяин» ЛДНР Сергей Курченко и руководимая им компания «Внешторгсервис», зарегистрированная в Южной Осетии и управляющая основными крупнейшими местными предприятиями, выведена из ЛДНР, передает находящиеся в управлении активы и меняет свою организационно-правовую форму (с ЗАО на ООО) и название на «Южный Горно-металлургический Комплекс» (ЮГМК). Российский банк Курченко «Энергомашбанк» утратил лицензию по решению ЦБ РФ. Управлением входивших в орбиту «Внешторгсервиса» заводов по решению администрации Донецка (по согласованию с Москвой) назначен Евгений Юрченко, занимавшийся до этого банковским делом и работавший и. о. замгубернатора Воронежской области. Второе. После такой «рокировки» в Москве принято решение инвестировать в ЛДНР в течение трех лет 900 млрд. рублей. Это серьезный объем инвестиций, не только повышающий субъектность ЛДНР, но и создающий проблему сбыта продукции, произведенной на находящейся под санкциями территории, но способной принести серьёзную прибыль и нарастить ресурс влияния тем, кто к этому будет причастен. Третье. Киев показал неспособность решить проблему Донбасса, а США неспособны продвинуть дальше свою зону влияния. Россия же серьезно пустила здесь корни, и если США ничего и дальше не предпримут, то они упустят ключевой регион из-под контроля и при этом не используют потенциала сделки с Россией, используя выгодный для этого момент. Скорее всего, судьба коммерческого банка будет решаться в контексте решения судьбы ЛДНР на предстоящей встрече В. Путина и Д. Байдена. Нигде не сказано об участии в акционерном капитале банка российской стороны. Но судя по тому, что вопрос решают с Россией, а США говорят об «участии» в акционерном капитале, то понятно, что, скорее всего, он будет смешанным — российско-американским. JPMorgan Chase гарантирует защиту банка от противодействия Киева, а российский участник от противодействия ЛДНР. Кроме того, стороны будут контролировать друг друга в вопросе расширения сети влияния и «крышевания» работы спецслужб. Совместный капитал — это гарантия того, что интересы разведок не возобладают над интересами бизнеса и не будут идти ему во вред. Если принять версию СМИ, то что могло заинтересовать JPMorgan Chase в ЛДНР? Это предприятия металлургии («Донецксталь», Енакиевский металлургический завод, Макеевский коксохимический завод, Макеевский металлургический завод, Стахановский завод ферросплавов, Енакиевский коксохимпром, Ясиновский коксохимический завод, Харцызский трубный завод, Алчевский металлургический комбинат, Докучаевский флюсо-доломитный комбинат) и угледобычи (Комсомольское рудоуправление, а также угольные предприятия «Ровенькиантрацит», «Свердловантрацит», «Краснодонуголь»).
В контексте нынешнего значения «зеленой энергетики», ее огромного финансового и геополитического потенциала, а также энергетического кризиса в Европе и угроз от этого кризиса, как для России, так и для Запада в целом ясно, что JPMorgan Chase видит перспективу в контроле бизнес-процессов с использованием ресурсов этого региона. Ресурсов как топливно-энергетических, так и финансово-политических. И это важно для сделки США с Россией накануне столкновения США и Китая. По сути, это предложение означает признание того, что Украина не способна решить для США проблему Донбасса. Это не снимает, но понижает статус Украины в глазах США: СП-2 введен, серьезных санкций по нему администрация Байдена принимать не намерена, но хочет разменять эту позицию на сделку с Россией в области экологии и энергетики. Ясно, что сделка такого рода повлечет за собой сделку по зонам влияния. Что тут важно для США? Прежде всего, от России нужны гарантии, что она не станет использовать военную силу (Крымский сценарий) для восстановления СССР-2. В бывших советских республиках американский бизнес уже пустил корни и не хочет ими рисковать. Россия показала, что не стремится к этому и ищет другие выгоды. Гарантии американскому бизнесу в СНГ Москвой могут быть даны лишь при условии встречных гарантий. Это и будет предметом обсуждения в декабре между Путиным и Байденом. А коммерческий банк в ЛДНР способен стать гарантией того, что политики не станут вести двойные игры. Ясно, что риск превращения ЛДНР во второе Приднестровье стал для США неприемлемым и реальным. Война там не решает ни одной американской проблемы, но добавляет рисков в решении китайского вопроса: консолидация России и Китая станет активной, и это уже меняет весь расклад сил не в пользу США. Создание заявленного банка в ЛДНР делает войну в Приднестровье ненужной, а судьбу Зеленского незавидной. Ему выкрутят руки по Минским соглашениям, после чего судьба Украины станет неактуальной. По ней будет легче договориться и вывести ее из поля острого конфликта, который пожирает ресурсы, но не дает победной перспективы. После чего Зеленского могут сделать козлом отпущения за поражение Украины и повесить на него всех собак. Обвинять в этом JPMorgan Chase, понятное дело, не посмеет никто, ни в Киеве, ни в Вашингтоне. Сергей Рябков заявил, что Россия и США не только не договорились ни о чем существенном, но и увидели поле для новых опасных конфликтов. Однако создается впечатление, что основными контрагентами для Нуланд были Ушаков и Козак, а Рябков выполнял функцию дипломатического и медийного отвлечения. Слова Рябкова повторили все СМИ, а про банк не говорил практически никто. В политике же, особенно большой, самое важное то, о чем говорят мало и тихо.
То есть картина визита Нуланд вырисовывается следующей: с Рябковым говорили о пространстве разногласий и об этом сказали после встречи. С Ушаковым и Козаком говорили о совместном банке в ЛДНР в контексте судьбы Украины, причем с Ушаковым обговаривали детали декабрьской встречи Путина и Байдена, где этот вопрос будет среди прочих решаться, а с Козаком — технические вопросы создания и поддержания деловой среды вокруг будущего банка. Вместе с тем необходимо понимать, что если информация о таком предложении Вашингтона верна и в ЛДНР будет создан американский банк и местные предприятия перейдут в него на обслуживание, то Вашингтон сможет увидеть состояние всей экономики ЛДНР и предприятий двух непризнанных республик. Это нам надо? Возможно, но только в том случае, если решение о разделе Украины принято, и центр Новороссии будет находиться в Донецке. Выводы. 1. Когда крупнейший банк — учредитель ФРС США ведет переговоры с кем-то о создании совместного банковского бизнеса на спорной территории, то этот «кто-то» оценивается американской стороной как реальная и долгосрочная сила, а спорная территория утрачивает спорность. В США поняли, что Путин или его преемник (не важно) в России очень надолго. Реставрация прозападного проекта в России неактуальна, и нужно создавать долгосрочные проекты, требующие серьезных гарантий. 2. Само по себе создание банка в ЛДНР не имеет никаких серьезных последствий, но в контексте большой стратегии создаются условия для далеко идущих решений по целому спектру вопросов противостояния сверхдержав. Банк потянет за собой пересмотр решений в пространстве не только Европы, но и АТР. России не нужен банк в ЛДНР сам по себе, ей нужно изменение баланса сил. США тоже это нужно. Остается согласовать содержание договора, гарантии и обязательства сторон. 3. США при всей досаде Украины не намерены ее бросать. Более того, они намерены углублять контроль над ней. Россия согласна не претендовать на Украину при условии смягчения давления. В экономическом смысле Украина России уже не нужна, в военном аспекте она легко блокируется, а в демографическом Россия при необходимости легко обеспечивает переток нужного ей количества населения из Украины в Россию, не беря на себя затраты по содержанию Украины в целом. Это реальная почва для компромисса. 4. Россия ни в коем случае не откажется от поддержки Китая — во всяком случае, пока там у власти Си Цзиньпин. Заговора против Китая у России и США не будет даже ценой сделок по ЛДНР. Россия прагматична и именно потому не допустит глобального поражения Китая, а с локальными проблемами он справится сам. Китайский вопрос не может быть содержанием сделки между Россией и США. А вот европейский может. И об этом в декабре Путин и Байден будут вести переговоры.
- Сделка России и США по Европе объективно назрела, и она потянет за собой последствия для Китая, но эта сделка не направлена прямо против Китая. Каждая сторона извлечет для себя свои выгоды, и это абсолютно нормально — при условии не вовлечения в прямое противостояние с третьими странами. Именно такие выводы можно сделать по той информации, что появилась в СМИ после окончания визита В. Нуланд в Россию. Пока преждевременно оценивать его как повод для оптимизма или пессимизма. Ясно одно — Европа и Украина для США стали предметом торга с Россией. Едва ли этому обрадуются в Киеве, Брюсселе или Варшаве. Едва ли расслабленно выдохнут в Лондоне. Едва ли снизится напряжение в Дели. Коммерческий банк в ЛДНР с участием США и неизвестным участником от России станет якорем стабильности от турбулентных процессов в мире. Именно это поручили В. Нуланд передать В. Путину. Похоже, Россия просчитывает варианты ответа, и в декабре, если не случится ничего чрезвычайного, мы узнаем, что решили в Москве. Но похоже на то, что с невозвращением ЛДНР в состав Украины в прежнем статусе все смирились. Украинский проект, похоже, входит в свою кризисную стадию, и впору ставить вопрос — не Зеленский ли станет последним президентом Украины?» (Халдей). Как видите, с глобалистами можно не только воевать, но и по некоторым вопросам даже договариваться. При этом не стоит забывать, что все подобные договоры носят лишь временный характер, и «повышение благосостояния народа» понимаются договаривающимися сторонами совсем по-разному. А потому, любой договор с ними наверняка содержит в себе какую-то невидимую на первый взгляд ловушку, и надо хорошенько подумать, как не попасть в нее. Однако в любом случае, «худой мир лучше хорошей войны». На этом и закончим.