Единая аксиома Науки и Религии
Предлагаю Вашему вниманию статью А. Леонидова — «Дорога в Ноосферу (советский ковчег завета)» (источник: https://ss69100.livejournal.com/5652635.html). «Мы выросли в культурной традиции, в которой наделенчество – по определению «хорошо». А разбой – плохо. Это знают все, включая и разбойников. Времена феодальной лихости давно миновали: любой разбойник, начни его «гонять по теории» – складно расскажет вам, как худо разбойничать, и как здорово – помогать людям. Причем не только своему клану, что и зверям присуще (заботится о своей стае) – но и вообще всем. Согласно евангельской притче, в которой «ближний» – на самом деле дальний и незнакомый. Эта безусловность, тоталитарность культурной традиции заводит разговор о наделенческом движении и разбое в тупик. Чего тут обсуждать, если беззаконие на словах все осуждают?! Разговор глохнет, не начавшись… Но в чём тут подвох? Объясню. Культурная традиция существует в духовной сфере. Она является продуктом обобшения идей в рамках абстрактного мышления и принадлежит к сфере коллективного разума. То есть такого мыслительного пространства, в котором сожительствуют, взаимно обогащая друг друга, мысли Пифагора, Ньютона, Достоевского, наших школьных учителей, наших друзей, родителей и наши собственные. Страшно представить, как мало в человеке собственных мыслей! Преемственность передачи идей обогащает впитывающую губку нашего ума на протяжении тысячелетий. Очень многое в области мысли сделано не нами и до нас. А нам внушено в готовом виде. Чужая мысль – как только мы начали ее обдумывать – парадоксально становится и нашей собственной мыслью. Коллективный разум отрицает уникальность и эгоцентризм нашей биологической особи, работая на нас – он требует от нас, чтобы и мы работали на него. А не только на собственную биологическую особь. Разжевываю это до состояния пюре, так, что самому противно, но мне хочется, чтобы все поняли, что я имею в виду! В нашей жизни господствует криминал, теперь уже в планетарном масштабе, но никто не хочет говорить о пользе криминала: все говорят только о его вреде и порочности, а громче всех – его высокопоставленные представители. Почему? Потому что язык и связная речь принадлежать к сфере коллективного разума и пребывают в духовном мире. Их нематериальность приводит к тому, что они не в состоянии сформулировать (обобщить до максимы всеобщего поведения) животные, зоологические инстинкты и темные глубины подсознания особи. Диалектика учит нас, что крайности смыкаются. «Все» зачастую воспринимается, как «ничего», и наоборот. Тотальное господство идей человечности в духовной сфере приводит к тому, что в материальной жизни у этих идей, фактически, нет «заказчиков».
А вот у всякого рода темных практик есть конкретные заказчики, активные лоббисты – которые в итоге и приводят к торжеству разбоя над наделенческим движением. Противостояние Духа и материи проявляется, в том числе, и так: тот, кто делится мыслями с другими людьми – духовно обогащается. Мысль при делении увеличивается. Материальный же объект, материальное благо при делении уменьшается, и это разоряет того, кто намерен без лукавства поделиться своим со всеми. Разумеется, в теории («в духе») наделенчество выглядит и звучит очень благородно и привлекательно: всех наделить необходимыми благами, чтобы никто не страдал и не бедствовал, и не нищенствовал. Под этим – в теории! – подпишется любой политик и любой демагог. Но стоит только перейти от теории к практике – и мы сталкиваемся с миллионами ненавидящих лиц и проклинающих уст: «проклятый «Совок», все нищие, за всем очереди» и т.п. Что такое пресловутая «очередь»? Это единственная альтернатива драке. Блага, которых по техническим причинам не хватает для всех сразу – будут распределяться либо в режиме очереди, либо в бою: кто прорвется, раскидав других кулаками – тот их и получит первым. А может быть, и единственным… Если теория всеобщего наделения рисует нам рай, пастораль и аркадию – то практика уже не выглядит так привлекательно. Дело в том, что рыночное общество строится по принципу сохранения вещества и энергии: больше другим – меньше тебе. Больше тебе – меньше другим. В духовной сфере этот принцип обойти легко (вряд ли писателю повредит всеобщее образование, превращающее неграмотных в грамотных). В материальной сфере этот принцип обойти невозможно. Совместная безобидность, теоретически такая милая и привлекательная, воспетая поэтами и романтиками – на практике приводит к тому, что вчерашний обидчик очень многое теряет. И очень болезненно это ощущает. Бокс отменен, и теперь приз получает не один боксер-победитель, а все поровну. А чего там останется-то, если поровну на всех поделить?! Иное дело – разбой и беззаконие. Они жестоки к жертве, но они весьма выгодны удачливому разбойнику. Когда сегодня любой из богачей взахлеб рассказывает вам, как плохо ему жилось в СССР, как он там «ютился» в типовой квартирке – имейте в виду, что он рассказывает о временах, когда ему мешали разбойничать. А как только перестали мешать – он вырвался на оперативный простор и нагреб под себя, сколько смог (а не сколько дают, не сколько по закону положено). Этот процесс, в сущности, животного хищничества, прикрывается разного рода мифами, логически разорванными, бессмысленными, но упорно повторяемыми. Мифы нужны разбойнику, чтобы совместить живущую в нем культурную традицию и материальную выгоду конкретной особи.
Наделенческое движение (выраженное, например, в советской раздаче квартир по норме нуждающимся в жилье) – не просто каприз гуманистов. Наделенчество – необходимость для цивилизации, прогресса. Коллективный разум не может развиваться в разорванной форме противоположности интересов противопоставленных друг другу носителей. Коллективный разум, как робот в известном произведении фантастики, сгорает – когда понятия «хорошо» и «плохо» не носят общего характера, не распространяются на всех людей. Коллективный разум, в который напиханы Гомер и Декарт, Пастер и Менделеев – служит поровну всем. Поровну вам с соседом. Поскольку он коллективный, выделить частные интересы частного собственника он не в состоянии, и когда его заставляют это делать – он разрушается. Как это так: что вам хорошо, то соседу беда? А ваша беда – счастье для соседа?! Коллективный разум плавится при такой постановке вопроса. Он превращается в коллективное безумие – чего мы, собственно, и наблюдаем сегодня в жуткой яркости событий нашего времени. Очевидная реальность рыночной экономики и частной собственности такова, что чем лучше одной особи – тем хуже другой. Это отражение животной борьбы за существование, в котором доминирование неотделимо от подавления. При этом если мы (будучи социал-демократами) возьмем подавленную особь, и начнем ее реанимировать – мы, сами того не всегда понимая, автоматически, будем ухудшать положение доминирующей особи. Ограниченность планеты, тесные рамки Земли – неопровержимо доказывают, что чем больше частного владения у одного человека, тем, чисто арифметически и геометрически, меньше остается другому. Нельзя поделить наличную землю так, чтобы у каждого желающего был бесконечный по площади участок. Понимаете?! Да ведь трех классов образования достаточно, чтобы это понять!!! Что касается земли – то касается и всех благ, которые извлекаются из земли (то есть вообще всех благ – из космоса к нам почти ничего не прилетает). Ресурсный поток возможностей расщепляется на особи, и чем больше идет к одной особи – тем меньше остается для другой. Этого можно было бы избежать, будь у нас под рукой бесконечность ресурсов, но ведь ее у нас очевидным образом нет! Найм и карьера неизбежно завязаны на принцип «мое благо – чужое горе». Работодателю выгодны дешевые рабочие руки, и невыгодны дорогие. Снятие отсечения у других людей (отмена крепостного права) снижает карьерные возможности элит. И так за что ни возьмись! Как только мы входим в мрачный мир материи – чужое горе и собственное счастье становятся зловеще пропорциональными…
Уже в древние времена дух нашел выход из ловушки материи. Этот выход назвали «монашеством» и «отшельничеством». Люди бежали от свинцовых мерзостей обогатительной ненависти в крайние формы личного аскетизма, сулящие максимальное духовное богатство. Только таким образом в древнем мире и средневековье человек мог избавиться от конкурентной грызни и лютой взаимной ненависти в обществе, в котором все время что-то делят, кроваво и жестоко. Образ жизни монахов стал духовным ориентиром общества, тем маяком, который мог вывести из биосферы (царства плоти, где все пожирают всех) в ноосферу (царство чистого Разума). Нельзя служить одновременно Богу и мамоне – припечатало Евангелие, под мамоной имея в виду демона личного обогащения. Если бы темные зоологические инстинкты могли бы завести свой собственный членораздельный язык – они бы отвергли христианский понятийный язык. Но темные звериные инстинкты доразумны, собственного языка они не имеют, и не могут иметь. Потому им пришлось выражаться на христианском понятийном языке, и в итоге они выстроили параллельную Церкви лже-церковь. Эта лже-церковь лукаво благословила все зверства и насилия доминирующих хищников, благословила кнут и разбой, попыталась «замазать» Бога в свой криминал. В итоге потеряла доверие и была отвергнута людьми, слишком уж отчетливо ощущавшими ее лицемерие и коррумпированность. Полное расхождение между словом и делом в казенных церквях породили довольно странное явление: гибрид монаха с материалистом и атеистом. То есть социалистические партии революционного типа, которые попытались выстроить царство Божие на земле инструментом, создающим хищников: материализмом. Правда биосферы столь же проста, насколько и жестока: все мы настолько хищники, насколько мы материалисты. Приоритет духовного над материальным заставляет нас упускать очевидную материальную прибыль по моральным соображениям. Но если вы убираете приоритет Духа над вещественным – чего там останется?! Ребята, неужели вы доселе не видите: вещество нельзя делить так, чтобы оно не уменьшалось при делении! Это только мыслью, идеей можно поделиться безо всякого ущерба для нее, и даже с пользой для нее. Чем больше мы делимся мыслями друг с другом, тем больше становится разум каждого, подключенный к коллективному разуму («серверу» цивилизации). Десять гениев сделали по одному открытию каждый, и поделившись ими друг с другом, стали обладателями десяти открытий каждый!
Теперь берем иной случай: мужик построил себе двухэтажный особняк. Туда к нему наделенцы подселили девять бездомных, и чего ему осталось? Комната в коммуналке?! Почему такая разница? Почему гений, делясь с другими людьми, становится богаче, а квартировладелец, поделившись – стеснен? Да потому что речь идет о духе и материи, и их нельзя путать! Потому что духу делиться – значит, жить, а материи делиться – значит, умереть. Издавна подмечено такое явление как «пульверизация» (распыление) земли при дроблении отцовского участка между наследниками. На определенном этапе деления участок распыляется на такие крошечные площади, что никто на них уже выжить не может. И если присмотреться, то хищничество захватного права частной собственности – это попытка преодолеть пульверизацию благ, собрать достаточное их количество в одних руках – чтобы они не распылились между всеми желающими в ничто. Безнадежно ли положение? Нет. Мостом, ведущим из мрачного кошмара биосферы в ноосферу, равно как и мостом, соединяющим дух и материю, является наука. Наука обнаружила удивительные способности мысли при определенных обстоятельствах превращаться в материальные блага. Если мысль успешно развивается, размножается делением, то она способна вынимать материальные блага как бы из «ничего», то есть оттуда, откуда раньше их вынуть не умели, не могли, не были способны. То есть приоритет духовного над материальным, который на ранних стадиях цивилизации носил чисто-религиозный, культово-бескорыстный характер (монах не извлекал из пустыни ничего, кроме благодати), через развитие мысли породил способность умножать материальные блага. Технология – нечто среднее, гибридное между идеей и материей. С одной стороны, она рождается в голове, как гипотеза, в форме проекта, носит искусственный, надуманный характер. С другой – она прикладывается к материальному миру, «волшебным» образом увеличивая его дары, его отдачу. Гордыня человеческая решила, что этого, прикладного применения мышления довольно – и обожествила прикладную науку. То есть соединила ее с материализмом и атеизмом. Может ли срезанный бутон распуститься в вазе, без корней? Может. Но долго ли цветок проживет в вазе, без корней? Недолго. Многие люди не понимают тесную связь науки с духовностью, приоритетами духа, и враждебность мышления материальному миру, биосфере, смутному подсознанию зоологических инстинктов особи. Без фундаментального приоритета духа над материей, мысли над вещью – прикладные формы познания долго не протянут. И не протянули – катастрофа науки уже свершилась на наших глазах…
Так получилось (сперва мало, кто заметил), что у ученых оказалось отнято главное: мотивация их поведения «ботаников». Превращаясь в животное, человек не может понять, почему ему надо вести себя «таким образом» – а не как все нормальные животные? — Почему мое знание служит не мне, а какому-то абстрактному человечеству? – задали себе вопрос нынешние олигархи, в прошлом все, как на подбор – научные сотрудники разных НИИ. – Почему оно обогащает не меня, а всех, кого ни попадя?! Не выгляжу ли я с моим образованием как дурак, который вышел на улицу и разбрасывается там крупными купюрами?! — Откуда вообще это взялось? – спросили себя хапуги и рвачи. Исторически это взялось из храмовой традиции, в которой человек приносил лепту в храм. В служении культу он не ожидал награды (или ожидал загробной награды), культовое служение само по себе в радость, оно само себе награда. Да, человек, соответствующим образом идеологически обработанный, может находить радость в служении другим людям. Но следует понимать, что это не врожденное его свойство! Это продукт определенной картины мира, включающей в себя вечность Истины, Смысла Жизни, вечность Добра и существование высшей Справедливости, а главное – внушенного психике как аксиома приоритета вечного над сиюминутным, бесконечного над локальным. Если же всего этого не внушено – то включаются врожденные, животные, зоологические инстинкты. И эти включаются сами собой. Их, в отличие от добротолюбия, воспитывать не обязательно. Они как сорняки – растут в человеке сами, достаточно их лишь не выпалывать. Нет в мире более черного юмора, более жестокого сарказма, чем советская идеология, тушившая пожар зоологических страстей керосином материализма, атеизма и дарвинизма. С одной стороны, СССР – высшая на данный момент истории ступень, достигнутая общечеловеческой цивилизацией и наиболее яркий пример наделенчества, преодоления обездоленности, совладельчества нации всеми благами и ресурсами, пришедшего на смену зоологической частной собственности. С другой стороны, в СССР была заранее заложена бомба с часовым механизмом, буквально в два поколения превратившая народ-совладелец в конченных бедолаг. Задним умом все мы крепки! Легко мне теперь, после взрыва – рассказывать вам, что взрыв был неизбежен, что в конструкции образования и воспитания советского человека был непреодолимый изъян, в результате которого из пионеров вылуплялись чубайсы, а из комсомольцев – ходорковские. А где же раньше были такие умники, чтобы предотвратить и предсказать?! Дело не в том, что наделение людей – плохо, а рыночный разбой (обогащение на чужой беде, глупости и немощи) – хорошо. Дело в том, что и наделенчество, и разбой неразрывно связаны с породившими их традициями. Связаны как логически, так и эмоционально.
Служение ближнему неразрывно связано с приоритетом Духа, тогда как разбой и воровство – с приоритетом материи, вещизмом. Безумной была попытка переставить причину и следствие перекрестным образом, всего лишь из-за исторической обиды на историческую церковь-лицемерку! Вначале вы говорите советскому ребенку, что жизнь случайна и не имеет смысла (атеизм), а потом вы ему же говорите, что служить ближнему – закон и высший смысл жизни. Противоречие очевидно, и только террором, запрещением думать – можно его блокировать! Либо у жизни есть смысл, либо его нет – но нельзя же так с разумными людьми: вообще-то смысла нет, но мы тут для вас придумали, что смысл – служение ближним… По итогам советская геополитическая катастрофа (когда миллионы рвачей и выжиг без боя сдали свою заботливую страну за право помародерствовать на ее руинах) накладывается на катастрофу цивилизации. Потому что приоритет материи над духом (и вообще отрицание духа) – уничтожает, конечно же, не только советский образ жизни. Но и вообще всякий человеческий образ жизни и цивилизованные традиции мышления. Материализм отрицает все те базовые аксиомы, на которых строилось мышление цивилизованного человека. Вся культура была умозаключением из этих аксиом – а теперь вдруг говорят, что они туфта! Что же тогда производные от них научные, культурные, социальные практики? Туфта в квадрате? В кубе? На наших глазах происходит стремительное вырождение науки в магию, а культуры – в гниющий декаданс. В социальном смысле общество год от года звереет, в прямом и буквальном смысле слова. И не только у нас, в «зоне «Ч» величайшей геополитической катастрофы. Но и на других континентах, в рамках катастрофы цивилизации. Достаточно просто просмотреть подряд американские фильмы 60-х, 80-х годов и XXI века, чтобы понять масштаб психических смещений и деформаций в американском, и вообще западном обществе. Я еще раз вам говорю, и прошу услышать: если вы убираете аксиому, то все последующие ряды доказательств, умозаключений от исходного, становятся ничтожны! Современный человек все меньше способен понять – зачем его предки занимались всем тем, чем они занимались? В советском обществе оказалась подорвана не сама по себе справедливость (с ней все было в порядке) а мотивация к справедливости. Люди по привычке делили пирожки поровну – но они уже не понимали, зачем они их делят именно поровну? Люди еще летали в Космос, технически весьма успешно и интенсивно, но они уже не понимали, зачем они летают в Космос.
А поскольку Советский Союз был авангардом прогресса цивилизации, то сходные с этим процессы происходили и в менее цивилизованных обществах, идущих тем же курсом, только медленнее. Подводя итоги: у разбоя нет языка, но у него есть заказчики. У наделенческого движения – есть язык, но нет заказчиков. Разбой не может себя выразить в духовной сфере – но активно выражает себя в немоте материальных отношений. Наделенчество активно выражает себя в сфере духа, культуры, в речах и книгах – но очень тяжело идет, как только дело касается материального мира, мира вещей. Торжество разбоя полностью укладывается в матрицу зоологических инстинктов живого существа, но совершенно несовместимо с наукой, культурой, абстрактным мышлением, широкими обобщениями практики в области мысли, коллективным разумом человечества (взятого, как единая сущность, а не как арена ненависти, противоборства конкурирующих особей). По сути, у человечества только два пути: или в ноосферу, куда оно не дошло, застряв в «рыночных отношениях», или обратно в биосферу, методом децентрализации и разрегулирования, снятия административных барьеров и свободы предпринимательства до состояния волчьей стаи. Но дойти в Ноосферу с тем, с чем туда пошла КПСС – невозможно. Да попытка засчитана, склоняем головы, снимаем шляпы, но и результат очевиден… Только ОТЦ (Общая Теория Цивилизации), подчеркивающая преемственность восхождения культуры может стать прочным идеологическим основанием для движения из биосферы в Ноосферу. На том стою – и Вам желаю…» (Леонидов). А вот еще одна статья на ту же тему – статья Тараса Выхристюка «Про коммунизм и Веру». «Оригинал статьи, как обычно, у меня в ЖЖ. Отойду в сторону от цикла статей про не-утопичность коммунизма, но останусь в рамках этого вопроса. В каментах знакомый поднял тему враждебности коммунизма по отношению к Вере; тема флеймовая, поэтому рассмотрю ее в отдельной статье. Как обычно, будет обидно, причем с разных сторон. Тема отношения коммунизма/социализма к Вере довольно сложная, и если бросаться лозунгами и субъективными мнениями, можно прийти лишь к выводам разряда «сам дурак»; в принципе, это относится к любой политической теме. Поэтому постараюсь высказывать на уровне понятий и смыслов (как всегда), а частные случаи рассматривать лишь как примеры. Чего, в общем-то, всем и желаю. Коммунизм — это в первую очередь материалистическая теория и практика. Материализм (от лат. materialis — вещественный) — философское мировоззрение, в соответствии с которым материя, как объективная реальность, является онтологически первичным началом (причиной, условием, ограничением) в сфере бытия, а идеальное (понятия, воля, сознание и тому подобное) — вторичным (результатом, следствием).
Материализм утверждает существование в сфере бытия единственной «абсолютной» субстанции бытия — материи; все сущности образованы материей, а идеальные явления (в том числе сознание) — являются процессами взаимодействия материальных сущностей. Законы материального мира распространяются на весь мир, в том числе на общество и человека. Придумали это понятие не кровавые тираны прошлого, а тов. Лейбниц, как бы, не в 17-м веке. Соответственно, исходя из определений, для коммунизма Вера, как таковая, не является чем-то важным, она второстепенна и является отражением материальных процессов. Для верующих граждан этот подход может показаться не просто обидным, а чуть ли не сатанинским, но мы рассмотрим далее, как это работает; регулярно пишу, что эти понятия вполне сводятся к одному пределу. Начать бы хотелось с того, что у нас есть негативный опыт «сосуществования» коммунизма и Веры — это опыт первых лет СССР. Вот тут писал, что СССР не был белым и пушистым; было много хорошего, но была и масса нехорошего. Как минимум, у нас есть негативный опыт развала страны и контр-революции капитализма; вот, еще одна ошибка первых лет советской власти — анти-религиозная политика. Сейчас попробую пояснить, откуда она взялась, и в чем тут, собственно, засада. Для начала следует разделить понятия Религия, Вера и Церковь. Для истового верующего они сливаются в одно — мы говорим Вера, подразумеваем Церковь; но все же по отношению к человеку Вера — это внутреннее, Церковь — это внешнее. А самое главное, что Вера — не-материальна, а Церковь — вполне. И вот в этом и кроется не-любовь и местами откровенная вражда по отношению и к тому, и к другому со стороны коммунистических деятелей (а также зачастую — гражданских активистов, выражаясь современным языком). В сознании обывателя Церковь — это «как сейчас», организация, занимающаяся не-материальным миром и все такое. Однако во времена Империи Церковь была частью государственной машины, и первые религиозные свободы были частично дадены народу только после революции 1905-го года. До Февраля и даже после него многие обряды были обязательны (за не-посещение храма могли выпороть); вообще, список религиозных ограничений можно прочитать в вики. Поэтому, когда разнообразные Мигалковы рисуют обывателю картину РКМП как нечто такое же, как и сейчас, только с балами и юнкерами, они попросту врут и манипулируют. Империя на рубеже 20-го века была вполне себе фундаменталистским государством, и это не устраивало многих. Да, модернизация шла, но для изменения правил гражданам приходилось в буквальном смысле брать в руки оружие.
Соответственно, Церковь до-революционного образца была вполне себе государственным органом, занимающимся материальными процессами; не только обрядностью, но и учетом и контролем (функции нынешних ЗАГС выполняли священники), а также идеологической обработкой населения — собственно, выполняла роль будущих комиссаров. Тем примечательно, что Церковь вполне нейтрально восприняла и свержение Самодержавия, и впоследствие Февраль. Только что мы рассказывали о божественном происхождении власти, а 22 марта 1917-го года Синод рекомендовал изъять из приходских храмов и монастырей всю монархическую литературу. В принципе, с нынешней точки зрения это нормально — Церковь занимается не-материальным миром, и до всех этих бунтов ей дела быть не должно. Тем не менее, Церковь до Октября — это не только богоугодная организация, но и один из крупнейших собственников и землевладельцев в стране. И вот это и послужило во много камнем преткновения и столкновения Церкви с новыми порядками. В отличие от Временного правительства, которое многое обещало и мало что сделало, пришедшие к власти Советы немедленно раздали землю в руки беднейшим слоям населения; а взять ее, кроме как у богатых, было негде. Так что как минимум имущественный вопрос настроил Церковь против новых порядков. Следующим, что отвратило Церковь от Советов, был курс на модернизацию и… либерализацию общества; полноценная свобода религий наступила именно при клятых большевиках. Соответственно, была отменена… обязательность обрядности, и Церковь потеряла еще один источник доходов. Вполне очевидным образом Церковь в массе своей выступила в Гражданскую на стороне белых, которые обещали вернуть взад порядки, хотя бы как в Феврале. После поражения Белого движения отношение к Церкви было соответственным и у Партии, и в народных массах, что и выразилось в репрессиях по отношению к Церкви в самые первые годы Советской власти. Другое дело, что уже в 1930-е пошла следующая волна репрессий, которая у обывателя обычно связана с 1937-м годом, но в рассматриваемом вопросе она началась чуть ли не с 1929-го и продолжалась вплоть до начала войны. Возможно, что она была связана с коллективизацией и индустриализацией, которые проводились в спешке (мы отстали… и должны пробежать… за 10 лет) и привели к окончательному слому патриархальных порядков, все еще сохранявшихся в глубинке. Как часто бывало в те годы, наломали массу дров даже там, где было не надо. Например, лично записывал в экспедициях массу историй о репрессиях по религиозному признаку по отношению к… староверам, которые в Гражданскую воевали на стороне красных, и вообще были вполне лояльны к власти, которая сделала их не еретиками, а полноценными гражданами (так было не везде).
Наверное, всему есть логическое объяснение, но именно в те годы были гонения не только на Церковь, но и на Религию и Веру как таковые. Возможно, не на уровне системы, а как частные случаи, но факт остается фактом. С системной точки зрения Вера и коммунизм вообще никак не должны пересекаться; одно про Дух, другое про материю. Тем не менее, они встречаются в реальном, материальном мире, и вот тут возможны варианты. Как минимум они пересекаются в вопросах мотивации — коммунизм призывает к одному, Вера к другому. Здесь возможны конфликты, но это не обязательно; позиции можно свести плюс/минус к одному направлению; даже если ты веруешь/не веруешь, ваши понятия о Добре и Зле вполне могут совпадать. И при построении Общества Будущего нужно как-то этот вопрос учитывать, чтобы не получилось, как в тот раз. У нас прямо сейчас происходит реставрация даже не капитализма, а того самого фундаментализма, из которого страна с трудом выдралась в ходе модернизации 20-го века» (Выхристюк). А теперь зададимся вопросом, что такое Наука, и что такое Религия (в широком смысле этих слов)? Наука – это логические рассуждения людей о природе материи и даже духа (вспомним психологию), опирающиеся на какие-то аксиомы (утверждения, принятые на Веру без каких-либо доказательств). В самом широком смысле этого слова, всего на одну аксиому – «Бога нет!». А что такое – Религия? По существу, то же самое, только аксиома другая – «Бог есть!». И при таком подходе эти две сущности (наука и религия) – несоединимы, ведь их основополагающие аксиомы противоположны. Однако если принять на веру иную аксиому – «сознание (дух) есть свойство любой материи», то различия между этими сущностями полностью стираются, и в результате мы получаем Религию-Науку или Науку-Религию. Одновременно стираются и коренные различия между материальными и духовными сущностями. Остаются только их особенности, например, поровну надо делить только духовные сущности, а материальные сущности необходимо делить пропорционально вкладу того или иного человека в их производство. И оценивать этот вклад должен не какой-то отдельный человек, а коллективный разум (точнее, законы, им принятые). А государство должно принуждать всех своих граждан, в том числе, и себя, неуклонно исполнять эти законы. И строго наказывать всех (и в первую очередь, своих чиновников) за уклонение от них. При этом от государства должны быть отделены не только Церковь (религия), но и научные и учебные организации (наука). В результате, эти противоположные на сегодня сущности начнут притягиваться друг к другу, как раз и образовав «Религию-Науку или Науку-Религию».
Потянутся друг к другу и граждане такого государства, а заодно и к самому государству. Ведь каждый гражданин знает, что государство принуждает всех работодателей страны, выплачивать своим наемным работникам максимально возможную по величине зарплату, и выплачивает всем гражданам без исключения базовый доход (прожиточный минимум) и достойные пенсии — пенсионерам. А деньги на это государство берет из пропорциональных налогов на все доходы и расходы всех своих граждан. Другими словами, богатые и успешные люди делятся заработанными богатствами с бедными и менее успешными людьми. А раз так, то исчезнут и «эксплуатация человека человеком» и противоборствующие классы (останутся лишь кланы, избавиться от которых человечество попросту не в состоянии, ведь такое деление является результатом особенностей человеческой психики). При этом наука останется наукой, а религия – религией, так же как и материя – материей, а сознание – сознанием. Ведь даже одна и та же аксиома не может заставить людей, избавиться от особенностей применяемой ими логики (научной или религиозной). Зато она напрочь лишает эти сущности антагонизма. И если наделить Церковь (религию) и Школу (науку) «выборными полномочиями» (а это придется сделать, других независимых от государства организаций в таком «коммунистическом обществе» попросту не будет), то это еще сильнее объединит их. Не знаю, как Вам, уважаемый читатель, а автору по Душе преподавание в Школе «Закона Божьего», а не «гендерной толерантности». Современная Западная цивилизация к такому повороту дел в обыденной жизни сегодня явно не готова, а русской цивилизации такой поворот дел вполне по силам (и по духу).