Левые и правые
Подавляющее большинство жителей современной России являются сторонниками «левых идей». Что это такое? Согласно Википедии, левые в политике (наиболее крайние формы называют ультралевыми или радикально левыми) — традиционное название многих политических направлений и идеологий, целью которых, в частности, являются социальное равноправие (равенство) и улучшение жизненных условий для наименее привилегированных слоев общества либо полная отмена классового деления общества. К левым течениям относят коммунизм (в том числе марксизм), социальный анархизм, анархо-коммунизм, социализм (в том числе демократический, либертарный, революционный, рыночный и реформистский), социал-демократию и социальный либерализм, и другие течения, ставящие перед собой такие же цели. Однако если спросить у того же большинства – хотят ли они повторения Советского времени? – подавляющее большинство из этого большинства ответит отрицательно. Другими словами, они за справедливость и равенство, но считают, что в Советские времена и того, и другого было недостаточно. Именно по этой причине, многие современные публицисты ищут «левые идеи» не в марксизме, а где-то «на стороне». К таким публицистам можно отнести и автора этого сайта, который называет идеальное общество будущего «государственным коммунизмом», к ним относится и Захар Прилепин, который называет свое идеальное государственное устройство «православным социализмом» (при этом не стоит забывать, что главной «скрепой» православия является «любовь к ближнему»). Автор предлагает Вашему вниманию интервью Прилепина, данного им журналистам из журнала «Регионы России: национальные приоритеты» — «Идея сильнее денег» zavtra.ru @ Захар Прилепин (источник: https://nstarikov.ru/ideja-silnee-deneg-126154). «О русском православном социализме XXI века, подлинной свободе художника и политике нового типа. Создатель движения «За правду», которое в феврале 2020 года преобразовалось в политическую партию, объединившуюся в январе 2021 года с «Патриотами России» и «Справедливой Россией», Захар Прилепин признался, что у него нет времени ждать следующих парламентских выборов, поэтому в конце уже этого года в Госдуму пройдут члены его коалиции, нацеленные на видоизменения системы изнутри. Что это будут за люди, и какая идеология объединит сторонников Прилепина, читайте в его интервью. — Захар, каковы ваши ожидания от альянса? — Предполагал, и не ошибся: партии «За правду» нужна была определенная степень легитимности. У нас было слишком мало времени для разбега. Мы появились за полтора года до выборов в Госдуму. Раньше не могли, наш основной костяк находился на Донбассе.
Конечно, в таком сложном государстве как Россия, где люди достаточно консервативны, донести сам факт существования новой политической силы времени почти не было. Еще это попало на эпидемию коронавируса, и мы просто не смогли ездить по стране. Осознали, что не успеваем до людей докричаться. Многие до сих пор удивляются нашему составу. Мне каждый день приходят десятки писем с удивлениями, что партия «За правду» это не только Прилепин, но еще и политологи Сергей Михеев, Николай Стариков, Семен Багдасаров и т.д. Даже если сложить все мои соцсети, авторские программы, программы Михеева, набирается 5-7% населения. Около 70% не знают, что мы существуем. «Справедливая Россия» в этом смысле устоявшийся бренд с широкими возможностями и собственной фракцией в Госдуме. Помимо партии есть масса других проектов, которые мы ведем. Они связанны с культурой, защитой прав соотечественников за пределами страны и т.д. Мы реально действующая организация, и я сразу берусь за все имеющиеся рычаги, чтобы добиваться поставленных целей. Мне 45 лет, и мне на самом деле некогда заниматься ерундой. Кто-то советует потратить 5 лет на развитие партии, достичь нужного политического веса и выходить на парламентские выборы одним, без всякого объединения. Ну, пусть сами пробуют, ждут 10 лет места в Госдуме. Мне некогда, душа моя горит! Поэтому я ничего не ожидаю, мы уже работаем. И пока все, что происходит, доказывает разумность сделанного выбора. Даже по замерам ВЦИОМ мы не осыпались, как нам прогнозировали. Из «Справедливой России» из-за милитариста Прилепина никто не сбежал. Наша коалиция «За правду» тоже сохранила свой состав: ни один региональный лидер не ушел. Более того, мы объединили совокупный рейтинг, который теперь растет. Все, что считали первоочередным, уже получилось.
— Избиратель вашей объединенной партии — кто он? — В России прямо или опосредованно исповедают левые убеждения: лево-социалистические, лево-консервативные, просоветские идеи объединяют до 2/3 избирателей. Даже в условиях пандемии вдруг выяснилось, что все нуждаются во всеобщей медицине, доступном образовании, 8-часовом рабочем дне и т.д. И все это — сегменты левой идеи, кусочки лево-социального государства, востребованного на Западе, в Европе, и тем более в странах третьего мира. Это необходимо и России, которая от реализации советского проекта имела определенные негативные последствия, но позитивные моменты, безусловно, перевешивают. Мы должны донести до людей очевидную истину — нельзя больше жить в контексте вульгарного капитализма, где человек человеку волк. Нам с 90-го года вдалбливают в головы чепуху, когда все в мире устроено с точностью до наоборот: рынок сам себя не регулирует, а сильные не хотят помогать слабым. Так живем не только мы, но и Запад. И даже в Европе люди, которые, казалось бы, ненавидят СССР, все равно отстаивают левую повестку — та же Марин Ле Пен будучи правой выступает за права бедных. В последние годы они только левеют, если посмотреть на Скандинавию, Норвегию. Все понимают, что Китай — самая успешная страна в мире. И это наш геополитический ребенок, как и Скандинавия. Японцы списали у нас Госплан. При этом мы продолжаем барахтаться в этом рынке, как параноики. Людям надо проговаривать, объяснять, что мы на самом деле не памятник Сталину хотим установить, а то, в чем все нуждаются. Правая идея не предполагает всеобщего образования и общедоступной медицины. Поэтому наши избиратели — все. В России проживает 36 млн. детей — это более 70 млн. родителей. Все они попали под дистант, ЕГЭ, болонскую систему, недоступные школы и садики. Кроме нас, никто не проговаривает настолько осмысленную и жесткую образовательную повестку. Возможно, потому что еще не догадались, или из-за личной заинтересованности. Но мы обо всех образовательных перегибах говорим открыто. И если люди услышат, они станут нашими избирателями. — Вы кем себя идентифицируете — политиком или все-таки писателем? — Книжки писать я люблю, но мне пришлось заняться политикой, и я стоически все это на себе тащу. У меня был период, когда дети рождались один за другим: я вставал по ночам вместо жены, кормил их, поил, мыл. Была эта часть жизни, и я ее принял так. Мои сотоварищи по литературе говорят, что не заводят детей, а если дети все-таки есть, то они выгоняют их из дома, чтобы сесть за книгу — мне всегда это казалось бредом. Кем бы ты ни был — писателем, художником, грузчиком, — если у тебя дети, иди их и корми. Также я отношусь и к политике. Не имеет никакого значения, что я писатель. У меня есть чувство долга. И я вынужден встать, чтобы навести порядок в своей стране. А потом дальше буду писать книги. Да, мне в бюрократической структуре тяжело, противно, скучно. Ну, ничего, справлюсь.
— По мере погружения в политику изменилось ли ваше отношение к российскому государству? — Нет, все так и представлял. Во-первых, я долгое время работал в политической журналистике. Потом три года был советником главы ДНР Александра Захарченко, и тогда изнутри прекрасно все понял. Конечно, это был панковский вариант политики, зато быстрее раскрылись многие вещи. Там все на моих глазах создавалось, рушилось, видоизменялось. И политика распахнулась в обнаженном виде. После этого меня сложно чем-то удивить. — Какой должна быть Россия, чтобы все ее жители гордились своим гражданским паспортом? — Надо возвращать идеологию. Надо этого не стесняться, потому что любая конструкция, лишенная идеи — заранее проигрышна. Человек, который сформулировал идею, всегда будет сильнее остальных. Была прекрасная, старая Европа, и пришло это незримое, парадоксальное, демоническое ЛГБТ-сообщество, которое буквально изнасиловало всю европейскую цивилизацию, навязав ей свою повестку, потому что у нее не было собственной. Европейцы со своей свободой и толерантностью такие аморфные, готовые ко всему. На самом деле они попали под влияние жесточайшей секты, которая через законы, подкуп, прямой шантаж, посадки Вайнштейна навязала свою идеологию целому цивилизованному миру, к этому не готовому. Не думаю, что европейцы очень хотят, чтобы у них дети были 22 полов. О том, что это полный бред, мне говорят в Дании, Италии, Франции. Мы живем в России, которая не может без четко озвученной идеологии. Я определяю ее как русский православный социализм XXI века. Высокотехнологичный, но социализм, унаследованный христианской цивилизацией. Можно быть атеистом, но надо понять, что мы все живем внутри мощнейшей тысячелетней христианской цивилизации. И это вынуждает нас наследовать ее принципы. Должны прямо себе сказать: это наш путь, и мы его строим. И все, больше не потребуется говорить про свободу и выбор сексуальной идентичности. Появится нормальная социальная организация XXI в., просвещенная, укорененная в традиции, и обращенная к человеку. Опыт Донбасса и отчасти Киева научил меня одному: политическая элита может перестать существовать за неделю, если нет политической воли, единого духа, сверхидеи. Понятно, что на майдане имела место быть поддержка западных фондов и прочих структур. Тем не менее, там была Партия регионов, у которой были триллионы денег и большинство в парламенте. За них был президент Янукович, но через две недели они стали никем. Исчезли. То же самое на Донбассе. Не было никакой «руки Кремля», а поначалу на улицы вышли простые шахтеры, пенсионеры и т.д.
Там был украинский олигарх Ринат Ахметов, у которого состояние в 10 млрд. евро. Он пытался купить всех, кто вышел на протест. Предлагал деньги Захарченко, Пушилину, Пургину — сначала миллион, потом дошел до пяти. Купить всех не получилось, и через месяц не было на Донбассе никакого Рината Ахметова, он перебрался в Киев. Это говорит о том, что идея сильнее денег. Серьезные политики в пиджаках только делают вид, что они непоколебимы. А стоит прийти бандитам, как их нет. Это сплошь и рядом происходит. К несчастью, это же произошло с моей страной в 1991 году, когда Коммунистическая партия, в которой было 300 млн. человек, распустилась. И потом в один момент набежали журналисты из журнала «Огонек», газеты «Собеседник» и все — страна исчезла. — Вас считают сторонником милитаристского государства. Что на это скажете? — Да я не такой. Просто здравомыслящий взрослый человек. В мире, где идет 36 войн или 42 по другим данным, глупо называть себя пацифистом. США, Китай, Великобритания имеют мощнейшие армии, участвуют в конфликтах. Кстати, Северная Корея — единственная, которая не участвует в войнах, хотя ее во всем обвиняют. У остальных везде есть военные базы. Несмотря на то, что мы на Великобританию ни разу не нападали, в своей военной доктрине 2018 года она определила Россию главным противником. Мы геополитический враг Америки, Франция поместила нас на второе место. При этом России говорят: не надо готовиться к войне, пусть Прилепин положит автомат. Зачем тогда страны записывают нас во враги? Я не милитарист, а нормальный человек, но считаю, если они такое заявляют, значит, надо реагировать. Нелепо призывать к пацифизму в мире, где воюют на всех континентах. — Вы идете в политику для тех же, для кого писали книги? Или это разная аудитория? — Нет, конечно, это более широкая аудитория. Прямо говоря, около 80% россиян книг не читают. Они и не обязаны: кто-то не в силах, кто-то не обучен этому. Но тут другое надо понять. Условно, люди в массе своей не читают Пушкина, Достоевского, Есенина, но многие крестьяне, работяги живут в их мирах. Эта троица придумала нам речь, основные константы бытия. Именно литераторы, философы и поэты создают смысловую составляющую страны. Мы живем в этом мире, говорим на их языке, даже если не читаем их книг. Вроде бы через литературу я апеллирую к меньшей части людей. Но на самом деле через свои книги я пытаюсь достучаться до каждого. Через статьи, выступления, экранизации, радиопостановки — как угодно, я пытаюсь донести идею.
И заметил нечто очень важное еще в 90-е гг., когда идея возрождения Советского Союза существовала только на бумаге, а в обществе такие мысли считались маргинальными и дикими. Но потом для огромной массы социализм стал восприниматься нормальным будущим. И люди, не читавшие Проханова, Лимонова, Зиновьева, Панарина погрузились в этот контекст, придуманный писателями. Не профессиональными политиками, как Бурбулис, Ельцин, Собчак, — а нами. Люди просто стали говорить нашими словами. — Кому посоветуете читать ваши книги? — Подросткам, потому что в них у меня показан мир настоящей контркультуры, настоящего панка и мужества. Сейчас молодежь обманули, их просто затягивает условный Дудь в рабство нового времени. Noize MC называет себя наследником Летова и Цоя. Но он никакая не контркультура, а все та же попса, магистраль, поддержанная коллективным медийным сообществом Запада, которое, по сути, превратилось в отдельное государство. Они в тренде. А мы — панки, которые им противостоят. Детям надо это понять. Потому что они заходят на портал The Flow, где все против войны на Донбассе, все за Навального. Это и есть мейнстрим. И они находятся внутри этой большой системы, где на трендах можно зарабатывать деньги, лайки, дешевый авторитет. А мы настоящие панки, готовые сказать то, за что сегодня в любом сообществе дают по голове. Да, мы за Донбасс, мужество, и против ЛГБТ. И подростку надо это объяснить. Если они прочитают мои книги, то поймут, что все эти Сергеи Шнуровы — мажоры, буржуазия, против которых Сид Вишес и Егор Летов воевали. Все своровали. Они украли панк, украли рэп, присвоили протест, все без конца хватают своими жирными лапами. Им задаешь прямой вопрос: если мир глобален, зачем США 150 военных баз? Почему в этом глобальном мире нет места советскому кинематографу, квасу вместо пепси-колы. Это насилие, протекционизм, отстаивание своего рынка. Они делят государства, ставят свои правительства, и в постоянном режиме осуществляют насилие. И говорят: мир глобален — подчиняйтесь, пожалуйста. Те, кто соглашаются, начинают есть гамбургеры, смотреть только американское кино и подчиняться Байдену, думая, что живут в глобальном мире. По факту они уже стали жителями Америки, не пересекая границы.
— И что делать? — Надо разговаривать с молодежью и надеяться на ее взросление. Но за время, пока дети созревают, нельзя дать им снести нашу государственность. — Захар, известно, что вы хорошо относитесь к рэперу Хаски. Скажите, что вас объединяет? — Объединяет, наверное, самоощущение деревенского мальчика, который всех обманул и вполз на вершину. Мы, по сути, росли в одних и тех же местах с разницей в 20 лет. Он — где-то на окраине Улан-Удэ в обычной семье. Я — в своей рязанской деревне. Видимо, это опознается через какие-то зримые и незримые признаки. Когда он появился, прислал первые свои записи, я сразу понял, что имею дело с серьезным культурным прецедентом. Позвал его в гости, хотя, как правило, так не делаю. Он приехал, и я только утвердился во мнении, что это дико талантливый парень. Что характерно для Хаски, и для меня важно, он очень начитанный, и у него есть чувство родины. Он это привнес в русский рэп. Остальные все глобалисты, выступают против системы. Дети надувают щеки этой дуростью, а сами даже не могут объяснить, что именно за система, где делают рабов. На самом деле они уже попали в зависимость от структуры, только она себя не обозначает. Хаски в этом смысле все прекрасно понимает, знает, что такое Запад и Россия. Понятно, он, как все молодые, достаточно агрессивно настроен к силовым службам. Всю жизнь он живет при Путине и ему кажется, что это проблема. Я при Путине прожил только полжизни, и понимаю, что бывает хуже. Понимаю президента, его мотивации. Но у него есть чувство родины и он настоящий панк. Для меня показатель, что он может поехать в Донецк, Сирию, куда угодно, и имеет смелость выступить против истеблишмента и той системы, которая вымывает мозги молодым людям. Он совершенно независим, и это самое для меня важное. Главное — это свобода художника, который не ориентируется на европейский дискурс, на сайт The Flow и критику Артемия Троицкого. Свободный автор, держащий ответ только перед своим богом или богами. Димка Кузнецов из таких. И за это я его люблю. — Какими должны быть депутаты объединенной партии СРЗП, чтобы вы в них видели союзников? — Разными могут быть. И Россия большая, и различных структур много, сегментов: как у страны, так и у партийной работы есть свои составляющие. Конечно, стараемся привлечь разных людей, не по образу и подобию моему. Но хотелось бы, чтобы костяк держался на схожих принципах. Я представляю это как политику нового типа, где важно, чтобы довлели не принципы внутриполитического договорняка и определенной лояльности, а боль и трепет за судьбу родины, несмотря на всю патетику сказанного.
Чтобы депутат понимал: будущее страны является конечной целью всех его дел и забот. И работать надо не ради места в политической системе — только ради мандата я бы и заниматься этим не стал. Мне нужны рядом в самом широком смысле политические панки, люди, способные на резкие и неожиданные кульбиты, внезапные политические решения. Это люди, вписанные в сложный контекст, готовые рисковать собственной репутацией и даже жизнью, если потребуется, ради достижения идеалистических целей. Вот у таких людей, у такой компании может многое получиться. Можем, как угодно относиться к этим революционерам с киевского майдана, но они были обуяны идеей реванша великой Украины, желанием утереть нос «москалям» и снести советские памятники. У них, в отличие от абсолютно системной Партии регионов, была своя великая цель, благодаря которой они сломили систему. И мне в соратники нужны идеалисты, которые верят, что все можно видоизменить. Не сломать и перетрясти, а разумно, упрямо, неумолимо исправить. — Не боитесь, что вас поглотит система? — Нет, не боюсь. Что я малое дитя. Если бы мне было 18 лет, и я опасался, что меня кто-то купит, запугает или еще чего. Но я уже взрослый. Деньги мне не нужны. Им совершенно нечего мне предложить. Нет той шляпы со страусиными перьями, которую мне могут дать поносить за определенные услуги. В любой момент на любых переговорах я могу уйти. И это действует безотказно. В гробу видал все ваши предложения. Либо мы делаем так, либо не делаем никак. Но, несмотря на такое поведение, понятно, что я движим исключительной любовью к родине. И даже прожженные политики, сидящие в Кремле, реагируют на человеческое: эх, тоже таким был лет 30 назад. Если что, мы ему голову открутим. А пока пусть порезвится. — Какие изменения вы хотели бы внести, чтобы все в России стали жить лучше? — Недра народу и социальное государство со всеми вытекающими: сверхналоги для богатых, частичная деприватизация и безусловный базовый доход. Все это уже прописала команда наших экономистов. Но на самом деле я вижу выход в другом. Надо ставить перед обществом максимально сложные задачи. В этом ключ к спасению России. Можно любую цифру написать, где-то убавить, где-то прибавить, и раздать бедным по бутылке молока, но это не сделает нашу жизнь кардинально лучше. Россия должна ставить перед собой космические задачи. Это необходимо русскому человеку. Нам говорят: пускай сначала в Пскове крыши починят. Но это неправильно. На самом деле Россия обладает своими пространствами, грандиозной историей побед и свершений только благодаря тому, что нашим людям удавалось в любые времена ставить перед собой задачи максимальной сложности: тут дойдем до океана, там Константинополь захватим, а здесь в космос полетим.
Это и поднимает русского человека над самим собой. Он говорит: слава тебе Господи, что я живу, что я преодолел в себе человеческое и смог победить. Мне в ответ Ксения Собчак заявляет: нет, построй ему сначала нормальный сортир. Но дело в том, что она манипулирует, потому что если человек вырывается в космос, он освоил сложную науку, разработал новые технологии. И все это уже отражается на экономике. Если стоит цель дойти до океана, то пересекая Сибирь, мы получаем газ, нефть, якутские алмазы и все остальное. А потом пользуемся плодами своих достижений. И если бы тогда кто-то кричал: куда полез, иди строй крышу, то ничего бы этого не было. Как не было бы пушнины, из которой той же Ксении Собчак сшили ее замечательные шубы. Задачи максимальной сложности как раз и гарантируют русским людям тепло в доме. Это нам дали Иван Грозный с товарищем Сталиным, которые обеспечили пространство, нефть, газ, Кубань, слава Богу, сохранили. Мы получили свои блага за счет их крупных завоеваний, а не благодаря тому, что кто-то сидел дома и ничего не делал. Сегодня же нашей молодежи внедряют дурную политику простого житья и бездельничества. И ты такой живешь в условиях вечной мерзлоты, в -50 за окном ходишь по дому в трусах и думаешь, что так было всегда. Половина Америки из-за ковида вымирает, а ты сидишь в своей русской деревне, и даже не заметил, как прошла эпидемия. Не надо думать, что все само по себе происходит. За всем, к чему мы привыкли, скрыт труд человека, его воля и мечта» (Прилепин). Автор этого сайта во многом согласен с Прилепиным, однако мы с ним — совершенно разные люди, Прилепин – писатель, можно сказать, поэт, а автор – естествоиспытатель (ученый). А потому, мы и думаем по-разному. Хотя и «государственный коммунизм», и «православный социализм» объединяет одно – ЛЮБОВЬ к ближнему (иначе — «левые идеи»), автор этого сайта старается найти пути их реализации своим разумом, а Прилепин – своими чувствами и эмоциями. Все вопросы журналиста, бравшего это интервью, вертятся вокруг одного главного вопроса – как сделать так, чтобы русские люди гордились своим Российским гражданством? Увы, журналист так и не смог сформулировать этот вопрос, а Прилепин – ответить на него. И хотя этот вопрос не задан напрямую, автор данного сайта попробует ответить именно на него.
В Советские времена в паспорте отдельной строкой была прописана национальность гражданина, которую он мог выбрать самостоятельно – по национальности матери, отца, или написав слово «русский». Ну, какой же ты русский, если ты – татарин, немец или еврей? Да, ты – гражданин России, но все равно остаешься по национальности тем, кем зачали тебя твои родители. Тем не менее, твой личный менталитет – примерно такой же, как и у всего остального русского народа! Именно по этой причине, кем бы ты ни был по своей национальности, попав на Запад, ты становишься русским. Именно этот «русский менталитет» нас всех и объединяет. Однако само объединение людей по какому-то признаку не может являться причиной гордости за этот объединяющий признак. Для гордости нужны еще какие-то дополнительные, не только духовные, но и МАТЕРИАЛЬНЫЕ БОНУСЫ. Как ни крути, а это, действительно, так, и автор этого сайта пишет об этом абсолютно прямо. А Прилепин, являясь поэтом, написать этого просто не может! Ему мешают его патриотические чувства и эмоции. Такие же чувства и эмоции есть и у автора этого сайта, но он, прежде всего, является ученым, и только потом «поэтом». Какими могут быть подобные бонусы? Да, очень простыми. КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН РОССИИ ЕЖЕМЕСЯЧНО ПОЛУЧАЕТ ОТ ГОСУДАРСТВА ПРОЖИТОЧНЫЙ МИНИМУМ (ПМ), а после достижения пенсионного возраста еще и достойную пенсию вплоть до своей смерти. Если Вы живете в России, но не являетесь ее гражданином, Вы обязаны выполнять все ее законы, но при этом не обладаете правом на ПМ и пенсию. Если Вы живете вне России, но являетесь ее гражданином, Вы обязаны выполнять законы страны, в которой живете, но при этом обладаете правом на ПМ и пенсию в России. И Вы точно знаете, что когда вернетесь в Россию, Ваш счет в Государственном банке значительно пополнится. Вот Вам и материальная причина гордости. И не только материальная, но и духовная, ведь ни в одной стране нашего мира государство не выплачивает ПМ всем своим гражданам (невзирая на их возраст и социальное положение). Но Вы должны знать и то, что если люто ненавидите Россию и постоянно проживаете за рубежом, то государство (через суд) может и лишить Вас гражданства. Более того, Вы автоматически (без суда и следствия) лишаетесь своего Российского гражданства, если получили второе гражданство в какой-то другой стране мира или «вид на жительство» в ней. А это является уже не только причиной гордости за свое Российское гражданство, но и страха его потерять. Как видите, «при таком раскладе» мы одновременно влияем на человека «и кнутом, и пряником». И страх воздействует на человека значительно эффективней, чем гордость. И опять-таки, это – мысли ученого, а не поэта («физика», а не «лирика»). Как написал когда-то великий поэт: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан».
Кстати, термины «правые» и «левые» впервые появились во французском Национальном собрании в начале Великой Французской революции. В нем возникли три лагеря: справа сидела «партия аристократов» — приверженцы старого абсолютизма, в центре сидели фельяны — либеральные монархисты, а слева — якобинцы, выступавшие за радикальные преобразования. Таким образом, изначально правыми называли тех, кто желает сохранить существующее положение (консерваторы), а левыми — тех, кто выступает за перемены (радикалы). Такая трактовка «левых идей» сохраняется и сегодня, но в ней резко поменялись приоритеты. До середины XIX века либералы, выступавшие за политические свободы и права, отход от традиций рассматривались как левые — поскольку эти их идеи не были традиционны и приняты в обществе. Но затем, с развитием социалистических идей, левыми стали называть, прежде всего, их сторонников, стремившихся к социальному равенству. К левым относили социал-демократов и анархистов (анархо-коммунистов и анархо-синдикалистов). Когда в первой половине XX века из наиболее радикального крыла социал-демократии выделились коммунистические партии, то их также относили к левым («крайне левым»). Однако левые традиционно выступали за расширение демократии и политических свобод, а коммунисты, пришедшие к власти, сначала в России в 1917 году, а затем и в ряде других стран, были противниками буржуазной демократии и политических свобод капиталистического общества (при этом установление диктатуры рабочего класса, по их мнению, позволяет значительно расширить демократию, поскольку она становится демократией большинства народа). Взгляды ряда теоретиков коммунизма, которые признавали прогрессивное значение Октябрьской революции в России, но подвергали критике ее развитие, а некоторые даже отвергали социалистический характер большевизма, видя в нем государственный капитализм, стали называть левым коммунизмом (ультралевые). Левая оппозиция в РКП(б) и ВКП(б) в 1920-х годах выступала за внутрипартийную демократию, против «нэпмана, кулака и бюрократа», а в первой половине 1930-х годов призывала к ликвидации чинов в армии. Критика сталинизма на XX съезде КПСС, новый советский курс на экономическое развитие при политике «мирного сосуществования» с капиталистическими странами, вызвали недовольство лидера Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуна и лидера Албанской партии труда Энвера Ходжи. Политика руководителя КПСС Н. С. Хрущева была названа ими ревизионистской. Многие коммунистические партии Европы и Латинской Америки вслед за советско-китайским конфликтом раскололись на группы, ориентированные на СССР, и «антиревизионистские» группы, ориентированные на Китай и Албанию.
В 1960-1970-х годах маоизм пользовался значительной популярностью среди левой интеллигенции на Западе, но утратил популярность после смерти Мао и появления критических материалов о его политике. Но история ярко показала нам, что в словах Мао Цзэдуна была «своя правда». Ведь первая экономика современного мира – это социалистический Китай. А экономика России, которая выбрала капиталистический путь развития, очень резко отстала не только от Китая, но и от многих других стран. В 1960-х годах в Западной Европе и США появились так называемые «новые левые», противопоставившие себя «старым левым». Они выражали протест против бездуховности «общества потребления», обезличенности массовой культуры, унификации человеческой личности и выступали за «прямую демократию», свободу самовыражения, нонконформизм. Социальной базой «старых левых» был промышленный пролетариат, а также крестьянство. Новые левые считали, в том числе в связи с этим, «старых левых» устаревшими и не имеющими перспектив, по крайней мере, относительно стран Первого и Второго мира, в которых пролетариат и крестьянство все больше утрачивали свои позиции, уступая новым типам работников постиндустриального общества. По некоторым мнениям, двухполюсная политическая шкала («правые» и «левые») не позволяет достаточно корректно отразить взгляды как на роль государства в контроле жизни общества, так и на роль государства в обеспечении социального равенства; сторонниками этого мнения используется четырехполюсная шкала (диаграмма Нолана), предложенная американским либертарианцем Дэвидом Ноланом в 1970 году: — консерваторы (сторонники прагматизма, иерархичности, организованности и превосходства государства над личностью); — либералы (сторонники индивидуализма, равенства и толерантности); — либертарианцы (сторонники минимального вмешательства государства в жизнь общества); — авторитаристы (сторонники жесткого контроля государства за жизнью общества и сторонники участия государства в перераспределении доходов от богатых к бедным). Однако сегодня не работает и эта концепция. Например, в авторском «государственном коммунизме» слились воедино все представленные выше принципы (правда, в разных пропорциях). Сам же он называет себя «свободолюбивым консерватором-авторитаристом». Кстати, под это определение попадают и сторонники «православного социализма». Ну а в эпоху перестройки (в последние годы существования СССР) понятия «правизны» и «левизны» нередко употреблялись в смысле, противоположном, принятому на Западе. Так, либералов и антикоммунистов часто именовали «левыми», а традиционных ортодоксальных коммунистов — «правыми». Автор же этого сайта, как был строителем коммунизма в Советские времена, так и остался им до сегодняшнего дня. Хотя его «государственный коммунизм» резко отличается от коммунизма Маркса и Энгельса, главный принцип остался прежним: «От каждого – по способности, каждому – по потребности». Пусть эти потребности и минимальные, однако на все остальные свои потребности каждый гражданин России может заработать собственным трудом на благо страны и себя самого.