Коллективизм – основа несокрушимости
Предлагаю Вашему вниманию статью Дмитрия Родионова — «Правительство лепит богачей из бедняков» (источник: https://svpressa.ru/economy/article/292716/). «Реальный уровень бедности в России — в два раза выше официальных показателей. Об этом порталу Ура.ру заявил депутат Госдумы Николай Коломейцев. По его словам, бедность в стране достигла крайних размеров. Депутат считает более верной оценку бедности по так называемой методике лишений, в рамках которой бедными можно назвать 40 процентов россиян. В то же время привычная статистика, подчеркнул он, утверждает, что таковых в России порядка 20 процентов. Методика лишения — это подсчет уровня бедности путем анализа степени удовлетворения потребностей. Граждан опрашивают, могут ли они позволить себе, например, мясные или рыбные продукты хотя бы два раза в неделю. Или, к примеру, достаточно ли у них средств, чтобы в случае необходимости сделать ремонт в квартире. — Власти РФ при определении уровня бедности сознательно используют критерии, которые употребляются в наименее развитых странах мира, — считает политический обозреватель газеты «2000» Дмитрий Галкин. — Поэтому у нас, как в странах Африки, бедными считаются люди, доход которых не превышает пяти долларов в день (прожиточный минимум, на основании которого определяется бедность, составляет примерно 170 долларов). При этом чтобы не относить пенсионеров к числу бедных, для них установлен отдельный, более низкий прожиточный минимум. Но Россия расположена не в Африке, а в Европе, где существуют иные критерии определения бедности. Существуют рекомендации Европейской экономической комиссии ООН относительно критериев, которые нужно использовать при определении уровня бедности в Европе. В этом документе несколько раз подчеркивается, что в Европе нельзя определять бедность только на основании дохода, а нужно принимать во внимание состояние здоровья, качество питания, гарантии занятости, возможность вести нормальную социальную жизнь (например, если в обществе существует традиция ходить в кино в выходные дни, то человек, который не может себе это позволить, в Европе должен считаться бедным). Люди, доходы которых меньше прожиточного минимума, согласно рекомендациям ЕЭК ООН, являются не «бедными», а «крайне бедными» или «нищими». Что касается уровня доходов, то ЕЭК ООН считает, что порогом бедности является доход, составляющий 60% от медианной заработной платы (в России она составляют 34 тысячи рублей). В ЕС бедными считаются даже люди с доходом выше данного уровня, если они не могут позволить себе предметы первой необходимости (их перечень официально утвержден в ЕС) или проживают в домашних хозяйствах, где ни один из взрослых трудоспособного возраста не ведет активной трудовой деятельности.
Понятно, что, если в России будут применяться критерии определения бедности, которые ЕЭК ООН рекомендует для Европы, то нужно будет признать на официальном уровне, что число бедных сегодня у нас занижено, по меньшей мере, в два раза. Здесь Коломейцев совершенно прав. Мне непонятно только одно: почему российские власти считают нужным скрывать истинное число бедных в нашей стране? Массовая бедность — это очень опасная проблема, которую власть не может игнорировать, не создавая угрозы глубокого социального кризиса. Поэтому желание преуменьшить масштабы массовой бедности говорит, на мой взгляд, только о том, что действующая власть утрачивает связь с социальной реальностью и все больше погружается в мир собственных иллюзий. Это очень опасный процесс. «Свободная пресса» («СП»): — Чтобы не вдаваться в сложные расчеты… Если есть машина и дача (6 соток), это бедный или уже нет? А если машиной пользуются редко из-за выросших цен на бензин, а дача (6 соток) не для отдыха, а исключительно для прокорма себя и семьи? — Если человек вынужден вести натуральное хозяйство, чтобы компенсировать свои низкие доходы и не может пользоваться личным автомобилем из-за высоких цен на бензин, то, согласно критериям ЕЭК ООН, он является бедным. Проблема в том, что российская статистиками подобными критериями не пользуется. А потому в наших условиях этот человек может быть отнесен даже к среднему классу (на основании того, что у него доход в полтора раза превышает прожиточный минимум, а в собственности имеются автомобиль и дача). «СП»: — Насколько, по-вашему, объективна «методика лишения»? — Эта методика, позволяющая измерить немонетарный характер бедности. Человек, как уже отмечалось, может получать доход, превышающий 60% от медианной заработной платы, и при этом относиться к числу бедных. Это происходит в том случае, если такой человек (или домохозяйство, в котором он проживает) не могут приобретать товары длительного пользования, широко распространенные в данном обществе, отсутствие которых не позволяет вести общепринятый образ жизни. Понятно, что отсутствие холодильника или домашнего компьютера в странах Африки является совершенно нормальным явлением, а те, у кого они есть, могут считать себя относительно обеспеченными людьми. Но в странах Европы семья, которая не может приобрести холодильник, безусловно, является бедной. Также бедными должны считаться те, кто не может следить за своим здоровьем, регулярно покупать одежду, соответствующую сезону, обеспечить своим детям образование, позволяющее рассчитывать на высокий заработок.
«СП»: — При этом статистика утверждает, что бедных в России порядка 20 процентов. Между тем Владимир Путин утверждает, что уровень бедности в стране в 2020 году составлял 13,5 процента. Откуда все же такое разночтение? — Главная задача российской статистики заключается в том, чтобы придавать убедительность заявлениям власти об улучшении социально-экономической ситуации в стране. Поэтому, если понадобится, то официальное число бедных могут снизить еще больше. Для этого, как мы видим, даже не требуется прибегать к каким-то сложным приемам. Поскольку уровень бедность устанавливается на основе прожиточного минимума, то достаточно было ввести особый, более низкий прожиточный минимум для пенсионеров, чтобы мгновенно уменьшить число бедных. Очевидно, что данные, полученные подобным образом, не дают адекватного представления о положении дел в стране, а потому государственное руководство может оперировать любыми цифрами. Практического значения это не имеет. «СП»: — Год назад глава государства отмечал, что 70 процентов россиян уже можно отнести к среднему классу. Такую оценку ему позволила дать методика Всемирного банка, согласно которой в России для причисления к среднему классу достаточно получать порядка 17 тысяч рублей. А насколько, по-вашему, это объективно? — Говорить о принадлежности к среднему классу человека, доход которого в полтора раза превышает прожиточный минимум, можно говорить только в том случае, если этот человек живет в Сомали или в какой-нибудь иной крайне бедной стране. Очевидно, что в России, которая входит в группу стран с подушевыми доходами, превышающими среднемировые, использование подобного критерия выглядит как издевательство. В отличие от Сомали средний доход в России значительно превышает прожиточный минимум. Спрашивается: почему бы тогда и не включить в состав российского среднего класса людей, обладающих доходом выше среднего, владеющих недвижимостью, у которых есть возможность регулярно совершать туристические поездки и приобретать дополнительные образовательные услуги для своих детей. Подобные критерии для определения принадлежности к среднему классу используются в других странах, сравнимых с Россией по уровню ВВП на душу населения. Но в таком случае станет очевидно, что к среднему классу в России относится незначительная доля населения, поскольку уровень социального неравенства в российском обществе является крайне высоким. Поэтому власть и в этом случае использует критерии, призванные скрывать истинное положение дел.
«СП»: — А что за старания? И есть ли они? Что реально может сделать власть, чтобы снизить уровень бедности? — Власть ничего не будет делать для того, чтобы в действительности сократить долю бедных в российском обществе. Для этого нужно, прежде всего, заняться созданием рабочих мест в малых городах и повысить уровень оплаты труда в промышленности и в розничной торговле (например, благодаря введению минимальной почасовой оплаты). Но меры, направленные на увеличение занятости, требуют значительных расходов, а повышение уровня оплаты труда невыгодно крупным корпорациям, в особенности торговым сетям. Поэтому дело, как мне кажется, ограничится привычными манипуляциями со статистикой. По словам директора института свободы, члена бюро совета партии «Родина» Федора Бирюкова, методики определения бедности как социально-экономического явления различны и часто зависят от целевой аудитории того или иного исследования, от конечной задачи. — И для нас сейчас совершенно не важны академические аспекты этого вопроса. Для нас имеет значение качество жизни граждан России. Если, согласно методике Всемирного банка, чтобы считаться средним классом, россиянину достаточно зарабатывать 17 тысяч рублей в месяц, можно рассматривать это как признак обеднения среднего класса, как безусловное снижение его жизненного уровня. Средний класс сегодня переживает кризисные времена по всему миру. Но его существование в России давно уже вообще ставится под сомнение. Ведь причастность к среднему классу предполагает не просто наличие постоянной работы, стабильного дохода, определенный уровень потребления, наличие сбережений, а также традиции защиты своих политических конституционных прав. Из всего этого у российского среднего класса, помимо среднего пальца, остается разве что работа. Но рынок труда в России периодически сильно штормит, а период пандемии вообще серьезно ударил по рабочим местам в целом ряде секторов. Таким образом, вместо профессионально-карьерного развития большинство работающих россиян просто держатся за место. Вместо сбережений — закредитованность, уровень потребления падает соразмерно росту цен и снижению доходов. А вместо защиты собственных политических прав растет аполитичность населения. Средний класс в России — это люди, живущие от зарплаты до зарплаты, живущие фактически одним днем. «Работающие бедные», «новые бедные». И от настоящей бедности их отделяет очень тонкая социальная грань.
Надо учитывать и высокий уровень социально-экономической дифференциации по регионам. Доход, считающийся приемлемым в одном регионе, уже совершенно недостаточен в другом. Социальное расслоение, таким образом, наносит ущерб политической целостности России. Недавно в СМИ появилось выражение «подозрительно бедные». Так чиновники назвали граждан, скрывающих какую-то часть своих доходов для получения детских пособий. На выявление таких «злоумышленников» планируется бросить серьезные организационные силы государства. В этом проявляется реальное отношение чиновников к проблеме бедности в нашей стране. Они не борются с бедностью, как того требует президент, а следят за «чистотой» бедности. Старательно отделяют «подозрительно бедных» от «неподозрительных», оперируют удобными цифрами статистики, чтобы выдавать фактическую бедность за что-то более презентабельное, за средний класс и т. д. Борьба с бедностью должна отталкиваться не от абстрактных минимальных показателей, а от признания государством того простого факта, что россияне имеют право на достойную жизнь. Как сказано в седьмой статье Конституции, «Российская Федерация — социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». А достойная жизнь и свободное развитие — это не когда живешь от зарплаты до зарплаты и не когда боишься лишний раз чихнуть, чтобы не вылететь с работы. На самом деле здесь «перевернуто» вообще все. В России с ее эзоповым бюрократическим волапюком, где взрыв — хлопок, наводнение — подтопление и тому подобные изобретения бедностью называют нищету. Нищета — это невозможность обеспечить себя базовым набором товаров и услуг на уровне жизнеобеспечения. Проще говоря, чтобы не быть голодным, нужно влазить в долги по коммуналке, чтобы купить лекарства — нужно перестать есть. Бедность же — это состояние между нищетой и средним уровнем, который в России принят за подушевой доход в 6 минимальных окладов. (75 тысяч рублей на человека — это, нужно отметить, тоже не бог весть, сколько в наших реалиях, но пусть даже так).
То, о чем говорит Коломейцев — это как раз нищета. У нищеты есть крайне специфическая особенность: это необратимое состояние. Это примерно как дистрофия, патологический процесс, при котором разрушаются механизмы обмена веществ, делая усвоение пищи невозможным. Нищий может выйти из своего состояния только с внешней помощью, внутренних механизмов для преодоления этого состояния нет. Бедный человек может сманеврировать имеющимися у него ресурсами, нищему маневрировать нечем. 40% нищих для России — это социальная катастрофа. Мы вошли в модель, в рамках которой существуют наиболее бедные страны Африки, Азии, Латинской Америки. Почему это произошло, нет никаких особенных сомнений — невозможно бесконечно перераспределять все национальное богатство в пользу ограниченной и очень небольшой по численности кучки воров у власти, лишая доступ к нему для всех остальных. Критическая точка уже пройдена, социальная система вошла в сюжет самоликвидации. Чудовищные цифры сверхсмертности (Россия, если не ошибаюсь, занимает второе место в мире по удельной сверхсмертности в ходе карантинных мероприятий 20 года) — это не только следствие тотального распада системы здравоохранения, из которой путинскими майскими указами с 13 года беспощадно изымался весь «лишний» ресурс. Это следствие катастрофического упадка здоровья — и личного, и коллективного — населения страны. Нездоровые люди еще до коронавируса становятся группой риска для любых массовых заболеваний, а в ходе таких заболеваний и в условиях безграмотной и суицидальной политики борьбы с ними они в силу своего нездоровья очень быстро переходят к летальным сценариям. Справиться с нищетой (вывести людей из этого состояния хотя бы в состояние бедности) способно только государство в ходе целенаправленной социальной и экономической политики. Китай, который последние 20 лет демонстрирует только восходящую динамику, поставивший перед собой цель создать общество «среднего достатка», до сих пор эту задачу не решил, хотя существенно продвинулся в этом направлении. Для России никто такую задачу даже не ставил, не говоря уже о ее реализации. Периодические ритуальные заявления Путина, понятно, в расчет принимать бессмысленно. Политик не всегда говорит правду, но наш президент ее не говорит вообще никогда, предпочитая безудержно лгать во всем. Это означает лишь то, что число нищих и бедных будет продолжать расти. А население продолжит вымирать, так как жизнь нищего по определению коротка. Первое же серьезное возрастное заболевание — и быстрый конец. Нынешние старики обладают остатками здоровья, накопленного в прежние до путинские годы, у нынешних молодых и людей среднего возраста таких запасов уже нет, так что они будут вымирать при достижении пожилого возраста гораздо быстрее — буквально лет через 15.
Любой нормальный человек попытается объяснить подобные действия власти каким-то разумным образом, вплоть до того, что у власти в Кремле сидят вражеские агенты. Просто невозможно иначе объяснить то, что эти люди делают со страной и народом. Однако, скорее всего, нет никаких агентов. Алчность совершенно не зря входит в перечень смертных грехов. Общество, основанное на безудержной алчности правителей, обречено — оно пожирает само себя. Путинская Россия — видимое воплощение того, что бывает со страной, к власти в которой пришли воры. Нынешний режим — это раковая опухоль. Либо она убьет страну, либо ее вырежут. Других сценариев не существует. Хотя пропаганда, конечно, пытается убедить, что именно опухоль — и есть норма, но на то она и пропаганда. Кто в здравом уме будет ей верить? Потерявшие работу россияне рассказали, через какое время они столкнутся с финансовыми трудностями, если не найдут новую работу. Согласно опросу HeadHunter, у 23% россиян деньги закончатся менее чем через неделю, а у 20% есть накопления на две недели. Трудности с финансами не будут испытывать всего 3% россиян. — Безработные россияне, решающие проблему трудоустройства, рассказали, на какое время им хватит текущих сбережений. Как пишет РБК со ссылкой на опрос HeadHunter, 23% безработных считают, что денег у них есть меньше, чем на одну неделю. Еще 20% обладают запасами на две недели поисков новой работы. Таким образом, в наиболее сложной финансовой ситуации находятся 43% россиян – почти половина. — Меньшинство может продержаться дольше: 15% обеспечены деньгами на полтора месяца, а 11% имеют «подушку безопасности» на три месяца. Еще 4% смогут обеспечить себя в течение полугода и только у 3% никаких проблем с финансами при потере работы не будет. — В опросе HeadHunter, который проводился с 22 февраля по 10 марта, приняли участие 5,5 тыс. соискателей. 39% из опрошенных столкнулись с серьезными финансовыми трудностями после потери работы. При этом 44% считают, что пока справляются. Проблем не заметили 10%, но у 56% из них были накопления. — Около 36% справляются с трудностями за счет родственников, а 22% живут на компенсацию, которую получили при увольнении. Также 13% стараются подрабатывать на фрилансе. Занимать деньги у родителей были вынуждены 23%, у родственников – 16%, а 11% обратилась за кредитами. При этом банки ужесточили политику выдачи кредитов и отказывали в займах работникам пострадавших от пандемии отраслей» (Родионов).
Тем не менее, Россия твердо стоит на своих ногах. Откуда такая несокрушимость? Вот что по этому поводу пишет «fanC» в статье «Как сговорились: Почему западные эксперты по России делают из нашей страны новую империю зла». «В своих оценках нынешней России и перспектив ее развития западные «мозговые центры» практически единодушны: демократии в стране нет, внешняя политика — агрессивная и неприемлемая. Такой подход к России в принципе не нов, но сегодня он стал доминирующим. В США, стране победившего многообразия, все уважаемые аналитические центры во главе со «Стратфором», который без капли иронии называют «теневым ЦРУ», проявляют удивительно единство взглядов относительно России. В США есть официальная доктрина — «Стратегия национальной безопасности», принятая в декабре 2017 года. Значительная ее часть посвящена угрозам со стороны Китая, но и о России сказано немало, причем в самом негативном ключе. Она, якобы, «продолжает запугивать своих соседей угрожающим поведением», «использует подрывные меры с целью ослабления доверия Америки к Европе». Такие оценки были подготовлены в недрах американского экспертного сообщества, которое настроено к Москве крайне отрицательно. Подавляющая часть нынешних оценок современной России как будто сделана под копирку целиком и полностью следуют логике, заложенной этим документом, будто эта доктрина что-то вроде постановления ЦК компартии. О том, почему Запад не спешит расставаться с представлениями о нашей стране времен Холодной войны, «КП» поговорила с Дмитрием Мосяковым, доктором исторических наук, руководителем Центра изучения Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании Института востоковедения РАН. — Почему экспертное сообщество США так негативно настроено в отношении нашей страны? — По всей видимости, они отражают мнение руководства фондов и разного рода влиятельных благотворителей, которые обеспечивают их существование. А американский истеблишмент давно крайне негативно и с подозрением относится к России. Поэтому эксперты влиятельного в Америке Института национальной стратегии утверждают, что отношения США и Запада с Россией остаются под угрозой, так как «Россия все больше заявляет о себе на мировой арене». Им явно это не нравится. Дальше: «Россия все больше угрожает другим и действует за пределами своих границ. Однако время не на стороне России…» А эксперты другого аналитического центра «Стратфор» пишут в одном из докладов, что Россия ведет против Запада абсолютно проигрышную гибридную войну. Логика их рассуждений звучит примерно так: Россия слабая и агрессивная, а агрессивная, потому что слабая. — У нас, получается, никаких перспектив? — С их точки зрения, видимо, так. Они ведь всерьез верят, что Россия это слабеющая экономика и архаичная политическая культура, которая душит деловую, гражданскую инициативу, а все ее действия на международной арене это «вызов цивилизованному миру».
Такой подход к нашей стране разделяется большинством американских аналитиков. Россия, по их мнению, — государство, которое едва держится на плаву и может в любой момент развалиться под грузом внутренних проблем, как это было с СССР. Тон здесь задает опять-таки «Стратфор», сотрудники которого прогнозируют, что «еще до раскола России», влияние Москвы значительно ослабнет, что, в свою очередь, создаст пространство с полуавтономными регионами. — Но ведь по определению эксперт — человек, досконально знающий предмет. Неужели они сами верят в то, что пишут? — Возникает ощущение, что американское экспертное сообщество, по крайней мере, в отношении России, живет в каком-то своем выдуманном мире. Оно удивительно консервативно, привязано к определенным давно известным стереотипам и продолжает культивировать представления о России, почерпнутые еще в 90-х, когда перед западными экспертами открывались все двери в Москве. Видимо, былое восприятие нашей страны привело к тому, что сегодня они не способны или не желают видеть совершенно иную реальность. Вполне успешные и энергичные действия современной России на международной арене воспринимают как случайные удачи, отчаянные попытки удержаться на мировой авансцене. Примечательно, что если американские эксперты по Европе видят Россию как главную угрозу и, пусть и слабеющего, противника, то американские эксперты по Азии вообще не воспринимают ее как серьезного игрока. Они опять-таки не могут перестроиться с 90-х годов прошлого века, когда Россия практически исчезла с военно-политической карты Азии. — Но, может, как-то подсказать им, чтобы «матчасть учили»? — Никакие доводы о позитивных изменениях, происходящих в нашей стране, их не убеждают. Хорошо помню беседу с одной американской участницей конференции по Южно-Китайскому морю в Ханое лет пять назад. Она была убеждена, что в России доступ к информации остался такой же, как и в СССР. Никакие доводы, что любой желающий может узнать мнение западных политиков через Интернет, может смотреть СNN или Fox News, ее не могли переубедить. — Вы сказали, что американские эксперты по Азии Россию «в упор не видят». А как, скажем, китайские эксперты оценивают наши шансы? — В Китае всегда, даже в самые сложные 90-е годы, существовали совершенно иные представления о нашей стране. Еще в 1995 году такой проницательный ученый как Гу Сюеу, ныне директор Центра глобальных исследований при Боннском университете, отмечал: «В России Пекин видит парализованную, но не укрощенную великую державу. Несмотря на уменьшение советской империи, Китай признает за ней волю и способность снова стать мировой державой и отнюдь не второго ранга». Так что в Китае понимали неизбежность возврата России на мировую авансцену и были готовы это принять. В Америке, которая праздновала «победу» в холодной войне, к новому подъему России готовы не были.
— И все же: чтобы отрицать реальность, нужна какая-то сверхмотивация. В чем она? — Возможно, все дело в нежелании признать тот факт, что Россия в своем развитии опрокинула почти все прогнозы американских экспертов 90-х. Они уже тогда предрекали вымирание, массовую эмиграцию, национальные конфликты, потерю новых территорий и путь к самораспаду. Признать, что они ошиблись в расчетах — для них невозможно. Они ведь не ошибаются. Поэтому продолжают твердить, что все в России держится на власти одного человека — президента Путина, а после его ухода все может поменяться: страна либо развалится, либо станет союзником США. Такие заклинания приятны и американской политической элите, так как ей хочется, чтобы Россия действительно распалась и сошла с мировой политической сцены. В Вашингтоне не забыли, как их представители, в том числе и из экспертного сообщества, по-хозяйски сидели в кабинетах бывших сотрудников международного отдела ЦК на Старой площади в Москве. И смириться с тем, что все кардинально изменилось, они никак не могут. — Но неужели все так наивно? Хочу — и все тут, пусть будет по-моему!.. — Все эти «пустые надежды» основаны на неожиданном распаде СССР и вере в то, что такое же чудо обязательно приключится с Россией, которая в принципе не может ни при каких обстоятельствах вновь стать сильной. Надеясь на чудесное возвращение к прошлому, правящие американские верхи и коллективный Запад сохраняют стратегию, направленную на ослабление России, на усиление антироссийских санкций, надеются сменить режим, добиться распада России, и ее схода с мировой политической сцены. — Заказчик экспертизы по России — правящие круги США и стран Запада. Неужели их такая «развесистая клюква» устраивает? — Мнения ведущих экспертов по России разделяются и правящими кругами, и политическим ядром обеих ведущих американских партий, и ключевыми информационными ресурсами. Можно сказать, что американский правящий класс един в своем неприятии современной России. У него нет желания объективно проанализировать, почему Россия, в которой еще в начале 90-х всерьез шла дискуссия о том, является ли она ближайшим партнером Америки или уже ее союзником, оказалась по другую линию фронта. Нет сомнений, что эта враждебность и недоверие к Москве будут носить долговременный и непрерывный характер.
— А дальше как нам жить? На что надеяться? — Антироссийский курс США будет реализован вне зависимости от того, каким образом Россия будет противодействовать американским планам. Об этом еще 20 лет назад писал советско-канадский политолог Олег Арин: «В стратегическом плане для США не имеет значения, какой режим в России: коммунистический или капиталистический. Россия для них — угроза при любом варианте». В таком подходе американцев к России есть нечто экзистенциальное, что-то вроде противостояния древнего Рима и Карфагена. Американцы, естественно, видят себя современным подобием древнего Рима. Поэтому только активная самостоятельная политика Москвы, поиски новых друзей и сохранение старых, жесткое отстаивание собственных интересов может стать залогом того, что древний Рим в современных условиях так и не сможет сокрушить новый Карфаген. — Неужели все так беспросветно? Противостояние — навсегда? — Без признания Западом реальности новой России с Крымом, с ее ролью на постсоветском пространстве и с глобальными интересами говорить о какой-то новой разрядке просто несерьезно. А российскому обществу следует раз и навсегда отказаться от ощущения, что как будто в США и на коллективном Западе есть какая-то к нам симпатия. Это ложное чувство, которое уже много раз в истории нас сильно подводило» («fanC»). Так, откуда же такая несокрушимость? По мнению автора этого сайта, Россия, как и Китай, являются «вечными империями». И «вечными» эти империи стали из-за коллективистского менталитета их жителей. Стремление к относительному равенству внутри своего сообщества характерно для любых народов нашего мира. Однако в России и Китае это стремление чуть ли не на порядок сильнее, чем где-либо еще. И произошло это, прежде всего, из-за привычки жителей этих стран жить общинами (коллективно), в отличие от Западных стран, где главной чертой характера их жителей является индивидуализм. Согласно Википедии, коллективизм (фр. collectivisme) — собирательный социально-психологический термин, характеризующий любую доктрину или другую социальную установку, делающую упор на важность и ценность коллектива.
С философской точки зрения, коллективизм ставит во главу угла главенство интересов коллектива или группы (общества, государства, нации или класса) над интересами личности, признающей приоритет общественного блага над личным, и добровольно подчиняющей свои интересы интересам общества. Таким образом, русским людям проще жить при равенстве (пусть даже и в бедности), нежели, чем очень сильно отличаться от окружающих людей. Ну а индивидуализм является как раз противоположным понятием. Главный принцип жизни русского человека заключается в совместной деятельности людей, проявляемый в осознанном подчинении личных интересов общественным интересам, в товарищеском сотрудничестве, готовности к взаимодействию и взаимопомощи, во взаимопонимании, доброжелательности и тактичности, интересе к проблемам и нуждам друг друга. Особенно этот принцип характерен для групп высокого уровня развития и коллективов, где сочетается с коллективным самоопределением и идентификацией, являясь основой группового единства и сплоченности. Если для индивидуалистической культуры основным критерием поддержания взаимоотношений и взаимосвязей в обществе служит их прагматичносить и выгодность-невыгодность, то в коллективистских культурах таким основанием служат моральные нормы и традиции. Таким образом, Российское общество можно назвать моральным обществом, а Западные общества – аморальными. Ни одна из культур не существует в своем чистом виде и в рамках одного общества в различных коммуникативных средах может преобладать как индивидуалистическая, так и коллективистская система ценностей. Как историко-философская теория, коллективизм представляет собой точку зрения, согласно которой ход истории определяется не великими личностями, а массами (это обстоятельство является главным посылом авторской исторической теории «смены поколений»). Самым последовательным защитником коллективизма является марксизм. Как полагают марксисты, подлинный коллективизм не отрицает саморазвития и самоопределения человека, а является его основой, обеспечивает формирование индивидуальности, защищает интересы личности. Коллективизм может быть теоретическим, существующим в форме проекта коллективистического переустройства общества, и практическим, существующим в виде конкретного коллективистского общества. Одной из форм коллективизма индустриального общества является социализм. Коллективисты (и не только они) полагают, что для развития личности очень полезна включенность в коллектив — группу людей, социальный класс, все общество, нацию. «Личность и индивидуальность… Говорим, говорим… А в чем принципиальное различие? Только давай без академических определений. Я недолго думал над примером. В качестве образца живой системы у меня теперь почти всегда выступают коты.
Возьмем кота. Если грубо, то атомы сложены в одном коте немного иначе, чем в другом. И еще настройки их нейросетей разные, как у смартфона. Индивидуальность – это и есть определенный порядок атомов и настройка управления. Индивидуальности могут отличаться, а могут и совпадать. Несовпадение – это вопрос количества вариантов, комбинаций, не более того. – Поэтому коты одной породы похожи? – Типа того… Можно было бы взять котенка той же породы, что и Барсик, и потом, если повезет, их бы никто не отличил, даже по характеру. Индивидуальность можно повторить, а личность – изначально единственна. Личности – это союз индивидуальности с вечностью, с Богом, ее нет без дыхания Бога в нас, без Его образа. Каждый такой союз – один, уникальный. Хотя мы бываем очень похожими как индивидуальности и даже почти идентичными, если близнецы. В Откровении эта мысль о единственности союза выражена так: побеждающему дам белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает. А вот кошки, собаки – они всегда лишь индивидуальности. Также и компьютеры с умными программами. – Я бы сказал, что индивидуальность – это наш ветхий человек, это наше умное животное» («Евангелие от режиссера» Себастьян Оз). Вот и получается, что в коллективистских обществах люди – всегда личности, а в индивидуалистских – индивидуумы. Отсюда возникает и несокрушимость коллективистских обществ. И пока у русского народа не изменится его коллективистский менталитет, победить его никто не сможет. Как говорится: «С нами Бог!» (или Мироздание»).