Гражданская война в России
Предлагаю вашему вниманию доклад Изборского клуба под названием «ПО ТУ СТОРОНУ «КРАСНЫХ» И «БЕЛЫХ» (источник: http://nstarikov.ru/blog/25209). «Тема вражды и возможности согласия представителей так называемых левых и правых идеологий в современной России сама по себе вызывает ожесточенные споры. В этой связи мы хотели бы подчеркнуть, что представляемые нами доклады являются не столько докладами Изборского клуба, сколько докладами Изборскому клубу, то есть разработками, которые готовит определенная группа экспертов. Авторы доклада предлагают его клубу в качестве возможного видения необходимых решений и смыслов. Основные авторы доклада: В.В. Аверьянов (составитель), С.А. Батчиков, А.В. Елисеев, В.И. Карпец, М.В. Медоваров, А.А. Проханов, К.А. Черемных. На долю Изборского клуба выпала миссия стать чем-то вроде штаба патриотических сил современной России. И одним из отправных пунктов, очерчивающих пространство необходимых, насущных решений для возрождения нашего народа, нам видится начало процесса примирения тех патриотов-государственников, национально ориентированных общественных сил, которые по тем или иным причинам находятся между собой в состоянии как минимум взаимного недопонимания, а как максимум ‑ периодически разгорающейся и затухающей холодной «гражданской войны». При углубленном взгляде на эту проблему можно увидеть, что за нею скрывается совсем другая проблема, которая не является только внутренним русским делом. Эта проблема – вовлеченность России в течение ряда столетий в трудную, изнурительную и опасную борьбу цивилизаций, которая для нашего народа зачастую была преисполнена рисков утраты себя. Россия не менее двух третей своего исторического времени находилась в состоянии войны (по подсчетам историка Л.М. Сухотина с XIV по XX век страна провоевала 329 лет, по другим подсчетам в течение XVIII и XIX вв. на 128 лет войны пришлось 72 года мира). Что касается XX века, то, по выражению В.М. Фалина, наша страна не познала ни одного мирного часа, все решения принимались «под прицелом и давлением извне, часто в обстановке шантажа и прямых угроз». Во второй половине XX века, в условиях «ялтинского мира» наша держава стала гарантом долгого периода глобального перемирия, под личиной которого скрывалась ожесточенная и не менее изнурительная, чем войны прошлого, «холодная война» с Западом. Противостояние цивилизаций к исходу XX века привело к нашему поражению. Это было поражение не в «холодной войне» как таковой, не в войне экономик или вооружений, но в войне новейших организационных технологий, в которых мы по сравнению с нашими противниками оказались не на высоте.
Корень этого поражения следует искать в нашей склонности к внутренней розни, в преувеличении противоречий между своими, родными и преуменьшении опасности внешнего противника. В результате мы (в лице горбачевско-яковлевской власти и тогдашних элит) не проиграли войну в собственном смысле слова, а самораспустились как субъект истории, капитулировали в качестве самостоятельной цивилизации, «открылись» так называемому глобальному миру. И до сих пор восстановление нашей субъектности остается тяжелой и не до конца решенной проблемой для власти и общества. Исходя из сказанного, главным критерием принадлежности к русским патриотам, на наш взгляд, является – поверх распри красных и белых, поверх спора революционеров и реакционеров, прогрессистов и консерваторов, утопистов и традиционалистов – критерий борьбы цивилизаций, в которой Россия не переставала участвовать при всех политических режимах. Тот, кто стоит за Россию – тот наш, невзирая на его идейную окраску и партийное происхождение. Тот, кто подвергает сомнению Россию, как она есть, раскрывшую себя на нескольких ступенях исторического развития (включая доордынскую «русскую античность», старомосковский, петербургский и советский периоды), мечтает перекорчевать ее в угоду своим пристрастиям, западничеству или интернационализму, расизму или космополитизму, либерализму или левачеству – тот наш противник, каким бы одухотворенным «белым» либо пламенным «красным» он ни представлялся. Борьба цивилизаций – это борьба смыслов, борьба идеалов смысла жизни, обновляемых на каждом историческом этапе, но при этом несущих исконные традиционные установки той или иной культуры. Победа одной цивилизации над другой – это победа одного смысла жизни над другим, когда победитель принуждает не просто сложить оружие, но и признать, что он живет лучше и правильнее побежденного. Именно этот вопрос стоит в центре революций и смут, которые происходят в незападных обществах. (Вопрос о смене принципов смысла жизни на самом Западе несколько сложнее, и мы не будем сейчас на нем останавливаться. При этом оговоримся, что и современный Запад ‑ это результат победы новоевропейского проекта над староевропейским, победы постхристианства и постгуманизма, требующих признать их превосходство над старым миром, над старой христианской цивилизацией.)
Исходя из этой оптики, а вовсе не из оптики братоубийственной Гражданской войны, мы и предлагаем посмотреть на пресловутую «красно-белую» тему. Посмотреть и разобраться в том, можем ли мы сегодня вступить в стратегический союз друг с другом. Способны ли мы, патриоты, соединить идеал социальной справедливости с ценностями традиционализма – направить два этих начала нашей истории, два этих мощнейших потока нашей национальной энергии не в борьбу «брат на брата», а в единое русло – русло развития Русской государственности и политической культуры. Мы уверены, что такой союз советских патриотов (условно «красных») и патриотов-традиционалистов (условно «белых») возможен и, в конце концов, состоится. Мы хотим обратить внимание на тот факт, что «красное» и «белое», «левое» и «правое», «монархическое» и «социалистическое» ‑ все эти начала неразрывно связаны в российском опыте государственного строительства. Российская Империя была, во многом, социалистическим государством, а Советский Союз можно считать красной автократией. Когда Россия восстанавливает себя после Смуты, движется от разрухи к росту и развитию – сквозь красное начинает прорастать белое, сквозь белое – красное. Несовместимы же эти начала могут быть только в эпохи Смут и самоуничтожения народа. Так, если в 1919 году красное и белое начало казались несовместимыми (да и действительно были таковыми), то в 1945 для большинства народа они уже нерасторжимы. Как возможен такой парадокс – мы постараемся объяснить в своем докладе. Мы считаем необходимым признать, что Советский Союз наследовал Российской Империи не только геополитически – в плане сохранения «Большого пространства». Красная Империя продолжала политико-экономическую традицию Империи Белой. Традиция эта, вне всякого сомнения, была государственно-социалистической, только в дореволюционной России она была «инфицирована» либерально-буржуазными влияниями, а в постреволюционной – влияниями леворадикальными. Позднее в 60-е – 80-е годы история как будто повторилась, и либеральное диссидентство, апеллируя к западноевропейским ценностям, которые оно выдавало за «общечеловеческие», во второй раз за XX век принялось подтачивать нашу державу. Очищение русской государственной традиции от либерализма и нигилизма является важнейшим залогом укрепления России и преодоления трагической вражды между «красным» и «белым».
Суть нашего подхода можно свести к нескольким положениям:
- Использование понятий «белое» и «красное» в оптике Гражданской войны сделало бы саму постановку вопроса, которую мы предлагаем, крайне уязвимой. Сегодня все очевиднее выясняется, что сама по себе картина Гражданской войны гораздо сложнее, чем это живописала как советская, так и антисоветская пропаганда и историография. В борьбе цивилизаций, в борьбе с исторической Россией ставка внешними врагами делалась как на белую силу (февралистов, их наследников, вождей «добровольческой армии»), так и на красную (большевиков), причем одновременно. Сегодня в понимании многих, белые ‑ это, прежде всего, либералы, Учредительное собрание, «демократия», верность Антанте, зависимость от интервенции и иностранного патронажа. При этом во время Гражданской войны на фланге, противостоящем большевикам, очень скоро оказались не только кадеты и республиканцы, но и эсеры с меньшевиками. Так или иначе, речь должна идти не о противостоянии сил революции и сил восстановления дореволюционного порядка, но о противостоянии между сторонниками разных направлений революционного, «освободительного» движения, подпитываемого и подстрекаемого из-за рубежа.
- После краткой и противоестественной синкопы Февраля 17-го Русская история медленно повернулась – с иными мотивациями и идеологическими обоснованиями – на традиционные пути. Путь к этому повороту лежал через братоубийственную войну и классовый террор. Красная традиция государственного строительства пришла уже на следующей волне, в качестве трудного и болезненного сталинского синтеза, когда радикализм стал уходить, когда народ изживал раны и болезни Смутного времени и Гражданской войны. Но борьба цивилизаций на этом не закончилась – и попытка Февраля была повторена спустя 74 года. Теперь наши враги и внутренние предатели уверили себя в том, что на этот раз Русская цивилизация повержена ‑ об этом «прораб перестройки» и главный оператор предательской идеологической игры А.Н. Яковлев говорил как о «сломе тысячелетней русской парадигмы»: «Впервые за тысячелетие взялись за демократические преобразования. Ломаются вековые привычки, поползла земная твердь».
- Разрушение СССР – второй акт «красно-белой» драмы. На этот раз разрушители использовали символы «белой армии» и прямо провозгласили себя наследниками и преемниками Февральской революции (но не Российский империи!). «Белым» цветом они воспользовались в первую очередь, чтобы подчеркнуть свой антисоветский пафос, пафос борьбы с КПСС как государствообразующей в то время структурой. «Красная» сторона выступала как обороняющаяся. В этот исторический момент стало как никогда ясно, что очень многое роднит СССР и Российскую империю, что это две ступени развития нашей великой цивилизации. Особенно очевидным это стало после 1988 года, когда широко отмечалось Тысячелетие Крещения Руси, и началось внушавшее большие надежды возрождения православия. Казалось бы, мы увидели проблеск новой России, «Пятой империи», переход к которой мог состояться без Смуты, без надрыва, без падения в пропасть. Но этот счастливый переход был вновь сорван либералами-демократами, воспаленными ненавистью ко всему советскому, а также, как теперь уже ясно, ко всему имперскому опыту России.
- До сих пор никем так и не была дана нравственная оценка свершившемуся, которая исходила бы не от «победителей» или «побежденных», не от «красных» или «белых», а от народа, преодолевшего этот раскол и осознавшего как общую трагедию, так и общие высокие цели. Прежние «красные» сгинули без покаяния. История не дала им этого шанса. Прежние «белые» тоже ушли в миры иные, унеся с собой свои обиды и прощения. И вот уже в наши дни вместо примирения некогда экспроприированную, но затем кое-как «очищенную» в горниле «общенародной» собственность захватили и присвоили себе люди, не отягощенные вообще никакой моралью, не ведомые никакими социальными идеями, но охваченные дьявольской алчностью. В мировую историю это вошло под названиями «перестройка» и «приватизация». Так, вместо исцеления и утешения на одну нравственную рану народа наложилась другая. В этом состоит суть Третьего Смутного времени, изживать которое предстоит нам и нашим детям.
- Две традиции государственности: традиция русских царей, собирателей империи, и традиция советского цивилизационного строительства требуют сегодня творческого осмысления и синтеза. И для одной, и для другой традиции святыней является суверенность державы. Но настоящее их возрождение сегодня возможно только в новой традиции (новой, но традиции!), которую необходимо построить. Иными словами, в этой традиции должна проявиться сполна вечная сущность русской традиции. Этим третьим мифом (третьим по отношению к «красному» и «белому» мифам, вдохновлявшим русских людей в XX веке) будет новая платформа единения в XXI веке – «Пятая Империя» Александра Проханова, «Пятый проект», предсказанный в Русской доктрине в ее очерке четырех проектов русской истории. Именно в чаемой «Пятой Империи», а не в идеологемах и войнах прошлого лежит разгадка и смысл примирения всех настоящих патриотов.
Среди первоочередных мер, которые уже сегодня могло бы принять государство для скорейшего исцеления раскола в нашем обществе, мы назвали бы следующие (список неисчерпывающий): — формирование единого канонического «сюжета» отечественной истории, отраженного в официальных школьных учебниках; — создание единого, интегрирующего ценности досоветского и советского периодов, пантеона героев и выдающихся деятелей страны; — создание и поддержание системы мемориалов и культа памяти Отечественной войны 1812 года, Отечественной войны 1914-1917 гг., Великой Отечественной войны, а также по мере возможности и других значимых событий нашей истории; — введение жесткого наказания за оскорбление исторической памяти народа, в том числе за трактовки дореволюционной и советской истории, огульно порочащие эти исторические эпохи; — принятие закона об автоматическом получении гражданства РФ по праву происхождения потомками русских эмигрантов, а также бывшими гражданами СССР, которые пожелают российского гражданства; — предоставление русскому народу статуса государствообразующего в России, а всем белорусам и украинцам, в том числе не являющимся гражданами России, статуса членов русского народа. В борьбе цивилизаций стратегия Запада может быть емко описана как сеяние внутренней розни, стремление к ослаблению и, в конечном счете, расчленению России – сначала как многонациональной империи, а затем и самого русского народа. Подтверждений этой стратегии более чем достаточно. Причины стратегии также ясны. В ноябре 1919 года британский премьер Ллойд Джордж, выступая в парламенте, заявил: «Возьмем Балтийские государства… Потом Финляндию… Польшу… Кавказ… Грузию, Азербайджан, русских армян. Кроме того, существуют Колчак и Петлюра ‑ все это антибольшевистские силы. Почему же они не объединяются? Почему мы не можем их объединить? Да потому, что стоящие перед ними цели в основе своей несовместимы. Деникин и Колчак сражаются во имя достижения двух целей. Первая — уничтожение большевизма и восстановление в России нормального правительства. Во имя этого они способны найти общий язык со всеми силами, но вторая их цель ‑ борьба за восстановление единой России.
Так вот, не мне говорить вам, отвечает ли такая политика интересам Британской империи. Был у нас великий государственный деятель… лорд Биконсфилд, который утверждал, что огромная, гигантская, колоссальная, растущая Россия, подобно леднику неумолимо движущаяся в сторону Персии и к границам Афганистана и Индии, представляет для Британской империи величайшую угрозу, какую только можно себе представить». Та же программа ясно излагается в инструкции делегации США на Версальской конференции1919 г., в которой стоит требование «демократического переустройства» России с отчленением от нее Финляндии, Прибалтики, Белоруссии, Польши, Украины, Кавказа, Среднеазиатских республик, Сибири, Дальнего Востока. Такие же планы вынашивались Гитлером, тогда как наиболее дальновидные из нацистских стратегов (в частности, Вальтер Шелленберг) задумывались уже не только над тем, как расчленить СССР, но и над тем, как воспитать в отколотых от России частях местные элиты и правительства, которые не допустили бы возврата к русскому воссоединению. В начале 90-х годов все эти планы в отношении союзного имперского пространства начали реализовываться. Программа-минимум Временного правительства по отчленению Украины, Белоруссии и Кавказа, которую не удалось осуществить после Февраля 1917-го, была выполнена со значительным превышением. Однако и того, что произошло с нашей страной в 1991 году, для наших цивилизационных противников недостаточно. Информационно-психологическая война против России продолжается до сих пор, о чем уже говорилось в первых докладах Изборского клуба. В «красно-белом» противоборстве, разжигание которого имело своей целью ослабление и дальнейшее расчленение страны, катализатором и выгодоприобретателем выступила «третья сторона», которая (словами Герцена) не была тождественна ни западникам, ни славянофилам, но манипулировала обоими полюсами. При этом «третья сторона» использовала и энергию анархистов-бунтовщиков, и самоотверженность студентов-террористов, и административный ресурс либералов, пораженных болезнью русофобии и отщепенства, и «христианско-демократические» тенденции внутри господствующей Церкви, в том числе среди епископата. Использовался и финансовый ресурс предпринимателей-евреев (причем не только крупных банкиров, но и скромных контрабандистов), и капиталы некоторых староверов, которые восприняли психологию «малого стада» во враждебном окружении и, как сказали бы современные технологи информационных войн, представляли собой «уязвимое» сообщество внутри «страны-мишени».
В центре этой сложной игры, которую ведет западный мир в других культурных сообществах и в других цивилизациях, стоят своего рода право-левые хамелеоны, которые взращиваются в своих странах как космополитическая альтер-элита. При этом формально данные хамелеоны могут состоять в любой партии, быть на любом политическом фланге, исполнять роль агентов, внедренных во все значимые политические структуры и способных, когда настает час X, манипулировать этими структурами. Линдон Ларуш определял такую тактику термином «право-левая игра», обращая внимание на применение Лондоном этого стереотипа к самым разным обществам – от европейских империй до Третьего мира ‑ на примерах Кении и Руанды. Ларуш, а до него еще и профессор Джорджтаунского университета Кэрол Квигли (оба они систематически изучали британскую политику), отмечали ее главной особенностью преемственность имперских стратегий, передающихся по наследству в аристократических родах. Доказательствами этой преемственности явились и Вторая мировая война, и Третья русская смута, и нынешний кризис Европы, вся тяжесть в разрешении которого ложится на Германию. В свою очередь, сквозной особенностью самой британской геополитики они называли предельный цинизм, замешанный, во-первых, на аксиоме расового превосходства, во-вторых, на традициях торговых манипуляций, заимствованных у Венеции. (Важное значение для понимания этого имеют также и родовые связи британской и «венецианской» элит.) Геополитический соперник, поставивший целью не допустить усиления империи, достигает успеха в срыве планов ее руководства, когда одновременно удается, во-первых, предотвратить нежелательный для нее альянс с государствами-партнерами, а во-вторых, создать для империи внутренние препятствия для ее расцвета, такие как: — политическую дисгармонию, активизацию протестного потенциала социальных или этнокультурных групп, соблазняемых мифами об их недооцененной в империи значимости, а соответственно ущемленности; — дискредитацию власти, в первую очередь через инструменты масс-медиа (а в нашу эпоху еще и сетевые технологии); — раздор между разными группами истэблишмента и т.д. и т.д.
Приведем ряд примеров, свидетельствующих о такой «право-левой» игре. Во время первой мировой войны пресса перемежает разоблачения военных и дипломатов со сплетнями по поводу «распутинщины». Источник инсинуаций легко определим. Однако в марте 1915 года министр Сазонов вручает послам Бьюкенену и Палеологу памятную записку, где открыто декларируются претензии России на Константинополь и Дарданеллы. Все державы-соперники играют под столом в четыре руки, дергая за внутренние ниточки, но Россия хочет играть по-рыцарски благородно. Послы «собратьев» по Антанте заверяют премьера Штюрмера, что у их держав не будет никаких возражений. Но именно в это время, по данным историка Элизабет Хереш, деньги на русскую революцию начинают поступать через Александра Парвуса не только от Германии и Австрии, как раньше, но и из англо-американских источников. В прессе поднимается вакханалия, которая завершается физическим устранением Распутина. Различные ложи манипулируют русской аристократией, включая великокняжеские семьи, а новые кадры для Временного правительства готовит ложа «Великий Восток». К этому времени элита дробится и раскалывается – во дворцах и в кабинетах – до такой степени, что говорить о двух сторонах борьбы невозможно: сторон множество. Но посольства Великобритании и США держат руку на пульсе, как видно даже по осторожным мемуарам Брюса Локкарта. Его агент Сидней Рейли контактирует и со штаб-квартирой Эдварда Хауса, и с Вениамином Свердловым, и с оружейным магнатом Базилем Захаровым, партнером которого является Парвус. Предопределен и первый, и второй, «запасной» состав Временного правительства. Существовала и «Военная ложа», стараниями которой верхушка армейского руководства была вовлечена в антимонархический заговор. Среди участников военного заговора было немало представителей правых, националистических сил, – они настаивали на сокрушении «немецкой партии» во власти, партии, которая, по их мнению, двести лет отравляла жизнь России. По свидетельству посла Франции Мориса Палеолога, «немецкая партия» ассоциировалась у этих кругов с императрицей, Распутиным, Вырубовой и великой княгиней Елизаветой Федоровной. Однако противостояние так называемой «немецкой партии», как правило, означало у этих «националистов» ориентацию на Францию или Англию, на республиканство или атлантизм.
В 80-е годы XX века право-левая игра, имевшая конечной целью распад Союзного государства, проявилась в умелом углублении раскола интеллигенции на «левых» либералов-западников и «правых» почвенников. Источник идеологической игры состоял из нескольких элементов, но одним из них, несомненно, являлся Советский фонд культуры, при котором на средства Роберта Максвелла издавался журнал «Наследие». Издатель – активный участник англо-советской дипломатии, того «стратегического альянса» Горбачева и Тэтчер, который служил стартом для демонтажа всего Второго (социалистического) мира. Биографы Максвелла считают, что ему принадлежала ключевая роль в подстегивании войны между Ираном и Ираком в начале 1980-х гг. Другим источником сверхприбылей для «социалиста» и агента трех разведок Максвелла были поставки технологий в СССР в обход ограничений COCOM, а третьим, самым крупным бизнесом была сама перестройка. Гражданская война в России в 1918—1921 гг. была, несомненно, страшным бедствием. Общие потери составили более 10 миллионов человек, тогда как потери убитыми и умершими от ран не менее 2,5 миллионов человек. И в то же время эта война все-таки была близка к регулярной. Нерегулярные войны мы видим сегодня на огромном пространстве – от Афганистана, где доселе нет ни одной железной дороги, до Сирии, где воюют, по меньшей мере, четыре стороны. Такие войны не сообщают, а высасывают энергию, смыслы и идентичность – они становятся непрекращающейся смутой. Регулярность Гражданской войны в России сама по себе обозначила горизонт завершения Второй смуты (ее кульминация, то есть максимум энтропии, пришлась на 1915-17 годы)» (Изборский клуб). Надо признать, что эта «Гражданская война» продолжается в России и сегодня (правда, прежде всего, в верхних эшелонах власти). Вот что по этому поводу пишет Михаил Хазин — «О проблемах российских элит». «Я неоднократно в последнее время возвращался к этой проблеме, но никакой содержательной реакции не увидел. Так что имеет смысл еще раз посмотреть на ситуацию. Итак, суть ее состоит в том, что политические власти пытаются через различные комбинации повысить авторитет парламента вообще и главной партии «Единая Россия» в частности. Для чего? Зачем им авторитетный парламент и собственно «ЕР»? Ответ, в общем, понятный. Система «демократии» должна работать красиво для внешнего наблюдателя и, главное, не должна «раскачивать лодку» в условиях многолетнего падения уровня жизни населения. Вот это и есть главная причина проблем – экономический спад.
Поскольку давление на нынешнюю российскую власть извне все время нарастает, нельзя допустить открытого недовольства внутри. Но главной причиной спада является политика правительства – а значит, эту политику нельзя публично обсуждать. Если парламент (и его нижняя палата, ГосДума) потеряет авторитет, то обсуждение неадекватной политики правительства найдет «тропинку» и просто начнется в другом месте. Ну и неминуемо появится несистемная оппозиция. Нет, ГосДуму нужно обязательно оздоровлять, вопрос только в том, что к результату это не приведет. Почему? А дело в том, что правительство не просто в подавляющем большинстве, состоит из чиновников времен «приватизации» (она, кстати, до конца не закончилась). Оно еще и административно-организационно выстроено так, что без внешнего источника координации (читай – коррупционного) в принципе работать не может, я про это уже писал. Попытки создать «координационный центр» («КЦ») внутри правительства эффекта не даст, слишком много независимых центров принятия решений. И даже если предположить, что лично Мишустин и Белоусов жаждут добиться результата в деятельности правительства (степень этого желания, скорее всего, нуждается в серьезном осмыслении), они все равно ничего сделать не смогут – это правительство от задач, поставленных для него МВФ, отойти не сможет. К слову, задачи эти давно известны. — Первая – не допустить, чтобы кто-то и как-то ограничивал вывод капитала из России. — Вторая – не допустить, чтобы в России появились внутренние (рублевые) источники роста экономики. Эти две задачи исполняются истово и я не уверен, что кто-то решится начать бороться с этим явлением. Поскольку я, в бытность ответственного секретаря правительственной комиссии по борьбе с неучтенным налично-денежным обращением, с этой ситуацией сталкивался много раз (поскольку, по молодости, как раз боролся), уж позволю себе пока это не объяснять, слишком много времени займет. Если упрощенно: как только кто-то (даже Мишустин) произнесет вслух, что банки должны быть лишены валютной лицензии (а зачем им такая лицензия внутри России?), что нужно восстанавливать валютный контроль, что нужно ограничивать рефинансирование банков, которые не наращивают финансирование реального сектора российской экономики – у него сразу начнутся серьезные неприятности. С учетом остроконкурентной ситуации в российской элите, это гарантия вылета с высоких позиций. А потому – никто на эту тему ничего не скажет, пока это не произнесет президент страны и начнет жестко контролировать соответствующую политику. Нет, народ-то эту политику поддержит, причем – массово.
Но – чиновникам и олигархам на народ наплевать. А использовать народ как политическую силу может только Президент. К слову, Геращенко и Маслюкову удалось что-то сделать в этом направлении только потому, что в августе 1998 года все очень испугались. Реально. И по этой причине на какое-то время прикусили языки. Но как только восстановился экономический рост – приватизационная элита России быстро вернулась к исполнению заветов МВФ. И понятно почему – поскольку если не дружить с МВФ, то все «честно украденное» не удастся легализовать у теплых морей на Лазурном берегу или в Майами. Но, с другой стороны, повторять 1998 год тоже не хочется… Так вот, какими-бы хорошими не были Мишустин, Белоусов и еще пара-тройка чиновников, пробить созданную для решения противоположных задач систему, наполненную тысячами качественных и заинтересованных исполнителей, они не смогут. А те в свою очередь внимательно следят, чтобы, не дай Бог, никто бы не создал систему, альтернативную правительству, которая могла бы давить за исполнение задач МВФ. Иными словами, широкой правительственной либеральной массе (возглавляемой Силуановым, Мау, Набиуллиной и массой менее известных исполнителей) категорически нужно, чтобы ЕР оставалась в ГосДуме. Поскольку ЕР и эта самая масса – это близнецы-братья. И будет радостно одобрять любую политику правительства. В этом смысле очень показательна коллизия Володина. С точки зрения личных интересов и развития личной карьеры, ему категорически нужно было держать правительство «в черном теле». Я точно знаю, что он даже пытался что-то сделать в этом направлении. И – ничего у него не вышло. Как вы думаете, почему? В результате получается совершенно дурацкая ситуация. Политической власти и народу нужно, чтобы экономическая и финансовая политика государства изменились. В частности, чтобы правительство и Центробанк перестали выполнять базовые принципы МВФ. Но для этого необходимо тотальная перестройка правительства и ЦБ с радикальной сменой кадров (руководящих так точно). Сделать это изнутри – невозможно, можно только снаружи. Но все косметические движения в этом направлении (в том числе, небольшая реформа ЕР), что уже очевидно, к успеху не приводят. А экономика продолжает падать… Нам что, нужен новый 1998 год? А мы уверены, что в нынешнем положении такую ситуацию можно допустить? Я-то помню, как в 1997 году были попытки не допустить дефолт (я сам этим занимался). Но как только становилось понятно, что нужно уволить Чубайса и Дубинина, так все самые разумные и до того одобренные предложения ложились «под сукно». Ну и вышло то, что вышло.
Сейчас ситуация очень похожая. Да, вместо Чубайса (роль которого играл в последние годы Шувалов) поставили Белоусова. Но поскольку за 20 с лишним лет под «чубайсов» была выстроена вся кадровая политика, Белоусов не справится (да и аппаратчик он слабый). Вместо Дубинина сегодня Набиуллина и ее никто менять (пока?) не собирается. Но, как и тогда, в 97 году, часовой механизм уже тикает. Да, сегодня механизм острого кризиса будет не дефолтным, другим, и пока даже неясно, когда он сработает. Но – уже понятно, что сработает. И что делать? Я, как понятно, в отличие от ситуации 1997-98 гг., лицо сугубо частное. Но именно по этой причине могу писать правду. И должен отметить, что правда эта становится все менее и менее приятной. Модель 90-х больше не работает, но никакой из созданных в это время институтов не собирается что-то менять. Так что нужно либо ждать неожиданных ходов Путина, либо…» (Хазин). Однако главную опасность для России представляет сегодня не «Гражданская война» между красными и белыми внутри властной элиты страны, и не та же «Гражданская война» внутри самого русского народа, а война между властной элитой страны и ее народом, которая с каждым прожитым годом только усиливается. А между тем, ни Хазин, ни Изборский клуб об этой войне даже не упоминают. Мы же с Вами живем сегодня в переходное время (в России подобные времена называют Смутой), а во времена Смуты главное противостояние всегда сосредотачивается между народом и властью. Все остальные виды противостояния лишь сопровождают это «главное противостояние». И происходит это лишь по одной причине – наша власть попросту не умеет властвовать (управлять умеет, а властвовать нет). Как по-Вашему, почему очень многие народы нашего мира существуют, как кастовые общества? По очень простой причине – любой народ (и прежде всего, наш русский народ) жаждет относительного равенства, а любая власть – наоборот, как можно большего неравенства. И согласовать эти противоположные желания, проще всего, так — разделив народ на касты, и установив внутри отдельных каст относительное равенство. Таким образом, в каждой касте соблюдается основное пожелание народа (равенство), а в самой верхней касте соблюдается и основное пожелание власти (максимальное неравенство).
Советская власть отказалась от этого основополагающего принципа власти («разделяй и властвуй») и ввела равенство для всего Советского общества. И пока это равенство более-менее соблюдалось (все жили одинаково плохо), власть в нашей стране «стояла тверже бетона», но стоило неравенству внутри общества достичь определенных границ, «все разом посыпалось»! А нынешняя власть в России, никак не согласовывая «государственную идеологию» с «народной», пытается объединить русский народ вокруг себя. Увы, это у нее получается совсем плохо, по той простой причине, что сделать сие — попросту невозможно. И пока до нее не дойдет этого, ждать изменений в лучшую сторону нам не приходится, а «красные» продолжат воевать с «белыми». Современная Российская оппозиция – насквозь либеральна, и это – факт, не требующий доказательств. Однако и сама нынешняя Российская власть ничуть не менее либеральна, тем не менее, они сегодня воюют друг с другом с огромным ожесточением. Почему? Да потому, что идет война между властью и народом, а все остальное – уже вторично. И эта война не прекратится до тех пор, пока власть не сможет согласовать свою «государственную идеологию» с идеологией «народной». Это можно сделать по-разному, но сделать надо обязательно, иначе «холодная Гражданская война» в России может превратиться в «горячую». Одной из главных составляющих любой «холодной войны» является идеологическая борьба — то есть, борьба двух идеологий. Так было в Советские времена (Советская идеология противостояла «американской мечте»), так это продолжается и во всем современном мире («народная идеология» противостоит «государственной»).