Хотите ли Вы очередного перевоплощения?
Ну а в этой главе мы закончим чтение работы Ефимова «Глобальная трансформация — Русский проект». «Реальное управление страной в интересах ее народов возможно только по полной функции. Применяемые ныне принципы управления («хотели как лучше, а получилось как всегда») свидетельствуют об отсутствии элементарных представлений о схемах общественно-полезного управления по полной функции. Для постановки задачи управления необходимо, как минимум, начать с установления определенных значений следующих параметров: — вектор целей управления как упорядоченный список частных целей, где на первом месте стоит самая важная цель, а на последнем — самая незначительная; — вектор текущего состояния контрольных параметров управляемой системы, характеризующих нынешнее состояние параметров по каждой из частных целей; — вектор ошибки управления, представляющий собой разность между вектором цели и вектором состояния и характеризующий степень неудовлетворенности той либо иной частной цели. Если цель развития устанавливает и отслеживает предиктор (предуказатель), а задачу минимизации вектора ошибки решает корректор (поправщик), то мы имеем систему управления типа «предиктор-корректор». Ее особенность в том, что она отталкивается не от настоящего, а от прогнозируемого будущего, благодаря чему способна подавлять в зародыше негативные тенденции, не ожидая того момента, когда проблемы возьмут общество за горло. Качество управления, дееспособность команды управленцев характеризуются направленностью на минимизацию вектора ошибки управления и скоростью, с которой принимаются и исполняются решения, минимизирующие будущие ошибки. В сфере экономики объективным интегральным показателем, характеризующим качество управления, является тенденция снижения цен на товары, удовлетворяющие биологически допустимые и демографически обусловленные потребности. Суть предстоящей глобальной трансформации увязана с пересмотром целеполагания в развитии как человечества, так и самого человека. Цель развития «Человека Разумного» как биологического вида будет сводиться к все более полному освоению генетически обусловленного потенциала развития. В наше время многие из представителей человечества за время жизни не развиваются в этом смысле, а деградируют. Важнейшим мотивом всех их действий и поступков выступают инстинкты сексуально-пищеварительного характера и получение удовольствий (гедонизм), в том числе и разного рода противоестественных. Подобное целеполагание превращает человеческое общество в чуждую Мирозданию опухоль на теле Земли. Развитие человека — это не накопление определенного запаса знаний, а совершенствование организации его психики. Образованный и умный мерзавец с бесчеловечной психикой общественно гораздо более опасен, чем мерзавец-недоучка.
При принятии решений у человека могут доминировать: 1. — животные ИНСТИНКТЫ; 2. — привычки, традиции, навязанные в обществе, поведенческие СТЕРЕОТИПЫ; 3. — холодный личный расчет, не ориентированный ни на общепринятые стандарты, ни на Божий промысел; 4. — Божье водительство, интуитивные прозрения и подсказки Души, идущие с бессознательных уровней психики, совесть. В соответствии с этим классифицируются и типы строя психики человека: 1. — животный тип строя психики; 2. — тип психики «зомби-биоробот»; 3. — демонический тип строя ПСИХИКИ; 4. — тип психики «Человек Разумный». В нынешней цивилизации после смены логики социального поведения и на основе разработанной в России Концепции общественной безопасности созданы базовые предпосылки для становления «Человека Разумного», как основной движущей силы реального общественного прогресса. Спектр потребностей человека и общества разделяется на два класса потребностей: — точно рассчитываемые, демографически обусловленные; — непрогнозируемые, деградационно-паразитические. При ориентации сферы производства и услуг на первые из них в будущем появится возможность точного математического расчета ограниченного чувством меры вектора потребностей с вытекающим из этих граничных условий строгим решением уравнений межотраслевого баланса. Как известно, нобелевский лауреат Василий Леонтьев доказал, что уравнения межотраслевого баланса не имеют однозначного решения. Его ошибка состояла в том, что он не учел возможностей ориентации задач государственного управления не на «все более полное удовлетворение запросов общества», а на однозначно рассчитываемые демографически обусловленные потребности. В сегодняшних же условиях страна ориентирована на увеличение валового внутреннего продукта, но ведь за ним кроется производство табака, водки, оружия, а равно вывоз газа, нефти, леса. Чем больше ВВП по этим направлениям, тем интенсивнее истребляется население страны. Наступят такие времена, когда целями развития государства будут объявлены содержание и заселенность собственной территории, воспроизводство и сбережение проживающих на ней коренных народов. В основу предстоящей глобальной трансформации положены изменения самого человека, который ныне является заложником порочных умышленно навязанных поведенческих стереотипов. Изменения будут вводиться в общество в режиме автосинхронизации через тех людей, кто, не смотря на колоссальное противодействие умышленно сформированной информационной матрицы, все же не утратил желание состояться в качестве Человека сам; кто имеет намерение заложить в своих детях, внуках, в окружающих людей элементы подобия Божеского, сделать их Творцами, осваивающими генетически предопределенный потенциал развития, по истине счастливыми и благополучными по жизни.
Заранее оговоримся, что стремление изменить себя в сторону человечности, воспитать в этом ключе ребенка — это достаточно сложная задача, поскольку процессы порочного формирования современного человека щедро финансируются и подчинены, прежде всего, интересам глобальной корпорации Тьмы, делающей деньги на его пороках. Именно поэтому в качестве цели современной системы образования провозглашается подготовка не человека-творца, а человека-потребителя, лишенного чувства меры и различения. Именно он необходим единой по своей сути корпорации, в которую входят винно-водочно-пивные короли, игорный бизнес, табачные и иные наркобороны, с неизбежностью вытекающий из первого блока и следующий за ним не менее доходный фармацевтический бизнес, мировой оборот которого исчисляется триллионами долларов. В паре с фармацией работают и кулинарно-ресторанные изыски, под которые наш уникально спроектированный организм, тем не менее, просто в принципе не может подобрать нужную гамму ферментов и желудочных соков, зашлаковывая и выводя из строя свои важнейшие механизмы. Вот уж по истине: «Бог придумал пищу, а черт кулинаров». Для того, что бы убедиться в этом достаточно хотя бы на месяц перейти на сыроедение, потребляя в натуральном виде все то, что создано Богом исключительно для человека, как для своего наместника на земле. Особая миссия и у врачей, многие из которых, по своей не всегда осознаваемой сути, являются, прежде всего, торговыми агентами фармацевтических компаний. До 40% всех нынешних заболеваний имеют в качестве своих корней факты предыдущего приема тех или иных медицинских препаратов, не случайно в русском языке слова «лечить» и «калечить» являются однокоренными. Эта запрограммированная роль врачей — неизбежное следствие системы организации «здравоохранения», когда благополучие самой системы зависит, несмотря на название, не от успехов в оздоровлении населения, а исключительно от увеличения количества больных людей, от рождения не полноценных детей и вытекающей из этого, к примеру, потребности в сверхдорогостоящих перинатальных центрах. Именно поэтому к любому, даже простейшему прибору, прилагается инструкция по эксплуатации, но нет общедоступной инструкции по безопасному функционированию человеческого организма, может бизнес пострадать. Не нами придумана древняя истина: «Как только между врачом и пациентом появились деньги, следует забыть о здоровье». Следующий блок в этой логично выстроенной цепочке — отделение ритуальных услуг, но в него всеми способами стараются не допускать не столько из милосердия, сколько из-за еще не вытряхнутых из карманов денежных средств. Вращаясь в кругах ада этой корпорации, даже не глупые люди, в том числе и причисляющие себя к «элите», не осознают себя ее заложниками, тем планктоном за счет которого она и питается.
Человек — это триединство тела, духа и души. Корпорация Тьмы имеет и свое «духовное» отделение. Если на растлении тела делают деньги, то на растлении духа делаются очень большие деньги, в том числе и за счет тех, кто разбогател в винно-водочно-врачебной корпорации. Здесь, арсенал применяемых средств, просто поражает своим многообразием. В их числе поклонники новоявленной гламурно-глянцевой России, высокой моды и шоу-бизнеса, «спорта высоких достижений» и торговли футболистами, особая роль в растлении духа отводится средствам рекламы и массовой дезинформации населения. Каждый, выходящий на оранжевые, а равно и на анти оранжевые митинги мнит себя активным участником процессов развития человечества, своей собственной страны. По факту же он является заложником корпорации Тьмы, тем же планктоном, батарейкой подпитывающей псевдо вождей нации. В конечном счете, все, что делается в ныне господствующей концепции управления в духовной сфере ориентировано на размывание нравственных устоев, а это уже важнейший первый мировоззренческий приоритет воздействия на судьбу обществ, да и цивилизаций. Не случайно в свое время выдающийся палеонтолог, писатель-фантаст И.А. Ефремов отмечал: «Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. Это является единственной причиной катастроф во всей истории». Что есть прогресс Человечества, а, следовательно, и самого человека? Этот вопрос не сходит со страниц самых продвинутых интеллектуальных диспутов. На него нет ответа в рамках атеистического мировоззрения. Рассмотрение прогресса в его рамках в виде технико-технологического приращения обладает своей очевидной несостоятельностью. «Если людоед пользуется вилкой и ножом — это прогресс?», — вопрошал еще С.Е. Лец. Благодаря достижениям безбожного естествознания, человечество подходит к критической черте своего пребывания на миниатюрном космическом корабле под названием Земной шар. Без изменения целеполагания в развитии человечества, без изменения самого человека, один из не самых плачевных сценариев будущего — всеобщая мобилизация населения на повсеместное уничтожение накопленных губительных для жизни отходов и других «достижений» цивилизации с целью сохранения биологической ниши для биовида человек-неразумный. Подобный прогресс в отсутствие ясного долгосрочного целеполагания и анализа этических закономерностей ведет к известной анекдотичной ситуации: «Доктор, а я буду жить? — А смысл?»
В настоящем издании мы исходим из того, что человек сотворен Свыше с возможностью реализации миссии наместника Бога на Земле. Однако от рождения каждому из нас дарован лишь образ, а вот подобие Божеское реализуется лишь усилием собственной воли человека и внешней средой. Попал в стаю обезьян – стал обезьяной; вошел в стаю курящих – стал курящим. Все, что мы и наши дети видим на экранах телевизоров с неизбежностью перетекает в Единственным критерием прогресса человечества, развития самого человека является уровень богоподобности, координаты размещения психики человека на объективно существующей в Мироздании оси «Добро-Зло» (Бог-Дьявол), соответствие Божьему промыслу глобальной стратегии развития производительных сил общества, всего человечества. Кто-то возразит, что это субъективные параметры. Это не так. Помимо общеизвестных пяти органов чувств, от рождения человеку даровано еще и Различение (Фуркан — в Коране), и, если рассуждать по Со-вести, то каждый может уверенно различить то, что делается не по-Божески, начиная с собственных поступков в семье и заканчивая событиями в Ливии или Югославии. С позиции культуры эпохи Водолея современное человечество несовершенно во всех своих проявлениях и в большей степени напоминает клиентуру глобальной психбольницы, чем собрание здравомыслящих индивидов. Только пациент такого учреждения способен по своей инициативе вдохнуть с дымом сигареты до 100 ядовитых веществ и сам же заплатить за это «удовольствие». Но ведь даже бараны не курят, а тараканы не финансируют приобретение применяемого против них дихлофоса. И этот откровенно клинический факт не единичен. В любой иной сфере жизнедеятельности современного общества (от организации системы денежного обращения и военно-политических «гуманитарных» операций до телевизионного репертуара и практики выстраивания отношений с единым для всех живущих на Земле Богом — Творцом и Вседержителем) вы столкнетесь с не менее яркими клиническими проявлениями в самой острой и необратимой фазе. Единственное, что требуется для их различения, — способность читателя выйти из-под колпака навязанных порочных стереотипов и оценок событий по авторитету исторически сложившейся традиции.
При всей сложности сложившейся ситуации, мы знаем, что Добро победит зло, и цивилизация пойдет путем Света, те же, кто не верит в такую перспективу, подвергают себя риску психосоматических заболеваний. Есть ли внутри человечества силы, которые способны организовать его переход на иную концепцию развития? Сегодня можно с уверенностью сказать, что такие силы есть, и невидимый Китедж-град, погруженный до времени в Мертвую воду, готовится к всплытию. На повестке дня стоит вопрос о переходе к практической фазе глобальной трансформации на основе Концепции общественной безопасности, являющейся достоянием Русской культуры» (Ефимов). С другой стороны прав и Антуан де Сент-Экзюпери: «Я не так простодушен, чтобы в разгуле страстей и порока видеть причину упадка моего царства. Я знаю, добродетели истощились, потому что умерло царство». Да, Русская империя, как и все современное человечество, переживает сегодня не самые лучшие времена. Однако ЦАРСТВО ЕЩЕ НЕ ПОГИБЛО, правда уже давно (с конца 2012 года) лежит «на смертном одре». Современное человечество зашло в тупик, и не знает, как из него выбраться. И вместо того, чтобы «включить на полную мощность» свой разум, оно «дергается в эмоциональных конвульсиях», как, впрочем, и положено умирающему человеку. И единственный выход из создавшегося положения можно почерпнуть опять-таки из мыслей Антуана де Сент-Экзюпери: «Душа жива не тем, что получено от зерна, — а тем, что было ему отдано». А теперь спросите себя: «А много ли я отдал России, чтобы требовать от нее лучшей жизни?» Понятное дело, что молодежь этого еще не понимает, но ведь ненавистных автору «либерастов» достаточно много и среди старперов, вроде самого автора. А у них-то жизненный опыт должен присутствовать. В связи с чем, автор очень рад (но страшно завидует при этом), что на экраны телевизоров вернулся Михалковский «Бесогон», где умудренный жизненным опытом Никита Михалков делится своими мыслями со всеми жителями нашей страны. Ведь на сегодняшний день в России остался лишь один человек, такого масштаба. Это раньше их было «как грязи», а сегодня — один только Никита Михалков. Давайте вспомним еще об одном таком человеке – о Лимонове. «Это ты, Эдичка?» Александр Проханов (источник: https://nstarikov.ru/aleksandr-prohanov-jeto-ty-jedichka-125109).
«Лимонов ворвался в нашу литературную и политическую жизнь, как метеорит. Он летал на каких-то неведомых нам орбитах, где люди разговаривают на английском, на французском языках, где они танцуют в кабаре, учатся в Сорбоннах, а иногда кидают в эту Сорбонну бутылки с горючей смесью. И он принес сюда, в нашу оппозиционную патриотическую, слегка архаичную, но очень духовную среду свой западный авангард, свое беспокойство, свою взрывную тревогу, свое вечное раздражение. Он напоминал жеребца, на котором дрожит кожа. Сначала он приехал и присматривался. Появился в нашей редакции тогда еще газеты «День» напряженный, сдержанный, не позволял себе серьезных сентенций, высказываний, а только слушал, слушал. Это был целый период его присутствия здесь, когда он лишь слушал. Напечатал несколько своих работ, эссе в нашей газете. Он хотел найти себе место, искал, где можно было бы ему угнездиться с его опытом, со страстью западного революционера. Он много чего перепробовал: не только газету, но и партию Жириновского, какие-то экзотические организации. И нигде не находил себе места. Он всегда приходил, как взрыв, оставляя после себя поломанные табуретки. Он был хотя и сторонний, но участник событий 1993 года: был в наших толпах, расхаживал по баррикадам. Он присматривался. Я не знаю, что происходило в его душе, но мне кажется, он соизмерял европейский революционный опыт с нашим, который, как все бунты, был в чем-то схож, а в чем-то — абсолютно русским. Он печатал прекрасные рассказы. Особенно мне понравились рассказы из его югославско-сербской истории: он писал о том, как воевал вместе с сербами. Это были очень правдивые, отважные рассказы человека, который прошел не только пикники у Гудзона в Нью-Йорке, но и горящую, пылающую Сербию. Он ждал своего момента: как птица, сидел на ветке и ждал, когда же можно взлететь. То и дело убирал голову в плечи, говорил, что вот-вот взлетит… И не взлетал. Я присутствовал в тот момент, когда эта птица начала хлопать крыльями, снялась с ветки и полетела. Это был удивительный вечер в «пестром зале» ЦДЛ, когда наша газета «День» чествовала ГКЧП-истов. Не помню, кто там был из ГКЧП-истов, по какому поводу мы там собрались, но помню лицо Крючкова, сидящего за столом в «пестром зале»; был кто-то еще из тех величественных стариков. Были Лимонов и Дугин: сидели в сторонке, перешептывались, шушукались. Они выделялись из нашего общества. И пока мы произносили спичи, тосты, пьянели и хмелели, у них возникал заговор, их осенила идея. Эта идея называлась национал-большевизм. Философию национал-большевизма придумал Дугин.
Он полагал, что вокруг этой философии можно создать партию. И такую партию Лимонов создал. Это была абсолютно необычная партия, непохожая на все политические, да и не только политические, организации, существовавшие в ту пору в России: партия творческого взрыва, партия экзистенциального лимоновского начала, которое привлекало к себе соскучившуюся по активному политическому действию молодежь. Та увидела в Лимонове своего духовного пастыря, отца, увидела в нем пример для подражания. И этот пример для подражания, то бишь, Лимонов, посылал их, Бог знает, на какие авантюры. Они высаживались на каких-то крышах, спускались на канатах перед окнами дворцов, штурмовали администрацию президента, забрасывали тортами неугодных им политиков. Тогда же стала выходить газета «Лимонка». У меня даже ощущение, что это я придумал название. И «Лимонка» стала кидать свои гранаты, или «лимонки», во всех, кто им не нравился. В том числе и в меня. Потому что я в ту пору отказывался баллотироваться в президенты. А кто-то из наших, среди них и Дугин, считали, что это моя роль, что все человечество ждет, когда я выступлю, вынесу свое знамя. И была «Лимонка», брошенная в Проханова. Они довольно жестко по мне прошлись. Но меня это не огорчило и не обидело. Я с большим интересом наблюдал за «лимоновским» движением, за их маршами, манифестациями, за их «бункером», за восхитительными безобразиями, которые они творили. Я был в стороне от этого, но чувствовал, что назревает внутренний неврастенический, а может быть, истерический взрыв лимоновского движения. Этот взрыв произошел, когда Лимонов был арестован. Он хотел поднять революцию в России, но начать ее с революции русских меньшинств, оставшихся за пределами России и брошенных на растерзание подымавшимся местным национальным русофобским элитам. Русские, в данном случае в Казахстане, освоившие весь казахский север, построившие великие города, заводы, индустрию, создавшие особую среду, оказались брошены Москвой, брошены победившей ельцинской демократией, и бунтовали, роптали. Лимонов решил пойти туда и поднять революцию. Но ему не удалось перейти границу. Его взяли на переходе, нашли оружие и судили. Суд и сидение в тюрьме были для него мощным творческим этапом, как и для многих русских художников, ибо какой же русский художник не является мучеником? Какого русского поэта или художника, бывало, либо не застрелят, либо не замучают в каземате, либо не выставят из России? Лимонов прошел эту стадию. И своей мученической тюрьмой, он, может быть, искупил вину, которую ему вменяли посторонние люди.
Эту вину видели в том, что он бросает молодых людей на амбразуру, превращает их в жертвы: их терзают, бьют, дают им тюремные сроки… А сам он как бы стоял в стороне. Нет, он не стоял в стороне, он вместе с ними прошел все это. И это делает его равным тем, кто поплатился свободой, сражаясь в удивительной Национал-Большевистской партии. Мне казалось и продолжает казаться, что партия национал-большевизма во многом является художественным проектом. Ведь художественными являются и проекты, связанные со штыковыми атаками, с рукопашными в окопах. Лимонов писал свои работы либо напрямую о событиях в его политической жизни, в его судьбе, либо в его книгах косвенно присутствовали политические взрывы. В этом смысле политическая судьба питала писательскую энергию, питала творчество. А книги Лимонова расценивались его соратниками, сподвижниками как иконы движения, как манифесты. И то, и другое питало друг друга, создавало удивительную среду, атмосферу русской политической и культурной жизни. Я приехал в Саратов, где судили Лимонова, чтобы поддержать его. Мне казалось, что ему важно видеть там тех, кто встречался с ним еще на воле. Я стоял в здании саратовского суда, ждал. И вот показались конвойные, появились овчарки. Вот повели Лимонова, руки у него были «за спину», может быть, уже в наручниках. И он маленький, сухонький шел среди громил-конвоиров, а вокруг них увивались огромные, с высунутыми языками, овчарки. Зрелище было потрясающим. Я тогда подумал, что это — величие русского писателя: явиться на суд в окружении могучих истязателей с грозными овчарками, которые то ли лижут его, то ли грызут зубами. Когда мне присудили премию «Национальный бестселлер», я передал деньги Лимонову, сидящему в тюрьме, и всей партии. Лимонов написал мне небольшое письмо, где были такие слова: «Саша, спасибо, это благородно». Вообще он был довольно скуп на похвалы. Он был эгоцентричным человеком: замыкал мир на себя, замыкал на себя Вселенную. «Вселенная — это я, Лимонов», — так он, по-видимому, считал. И когда регулярно, раз в месяц выходил штурмовать Триумфальную площадь, он попадал в автозак. Хватавшие его милиционеры сначала награждали его тумаками, но с каждым разом все больше привыкали к нему, и почти подружились с ним, чуть ли не говорили: «Товарищ Лимонов, пожалуйте в автозак».
Он шел в сопровождении людей с дубинками, и в этом была какая-то насмешка, потому что, желая сокрушить кумиров, монументы, желая прослыть горланом-главарем, как еще Маяковский на Триумфальной площади, он не вызывал адекватного ответа власти. Власть как бы не воспринимала его слишком всерьез. Его шествия постепенно становились дизайном Москвы, его триумфальные атаки становились московской достопримечательностью, посмотреть на них едва ли не стекались иностранные туристы, журналисты. Им очень нравился Лимонов, который эпатировал их своими высказываниями, своими фотографиями: он фотографировался голым, раскинув руки, как это делал человек Леонардо да Винчи, заключенный в круг. О Лимонове писали в газетах, издавались книги. Когда наступили грозные времена 2011 года, когда началась Болотная площадь, забурлила вся либеральная среда, а вместе с ней — часть националистов, часть радикально настроенных коммунистов, забурлила партия Лимонова. Все это выливалось на площадь, двигалось, шумело. Каждый нес свои знамена, на трибунах находилось место и Навальному, и Немцову, и Лимонову. Эта кипящая магма дышала и пузырилась вокруг Маркса на площади Революции. Казалось, вот-вот наступит момент, когда толпа достигнет критических размеров и переплеснется, хлынет за пределы чаши площади и двинется выше — к Старой площади в администрацию президента и чуть не в Кремль… А произошло абсолютно неожиданное для Лимонова: часть оппозиции, может быть, большая часть оппозиционной толпы, была уведена Немцовым с революционной площади на Болотную: с площади, которая называется площадь Революции, люди ушли в какое-то болото, тупик. Для Лимонова сами эти названия были символическими и трагическими. Он тогда возопил, обвиняя Немцова, что у него, Лимонова, украли революцию. Это было немножко комично, как будто революция — это портмоне, которое можно украсть из кармана и присвоить. Но с тех пор произошел надрыв, мне кажется, во всей стратегии. Возбужденно пройдя лагеря и колонии, лимоновцы вышли смиренными, кто куда: кто-то в личную жизнь, некоторые ушли в церковь. Последние годы Лимонова были связаны и с хворью, и с тем, что появилось новое поколение, новая молодежь. В новой молодежи огонь восстания, огонь творчества сменился другими, более спокойными формами: нигилизмом, скептицизмом, желанием участвовать в политических процессах со стороны — через социальные сети.
Мне кажется, он тосковал. От него стали удаляться его прежние соратники, как, например, Прилепин, который, мне думается, был выношен в чреве Лимонова. И до сих пор Прилепин и как художник — «лимоновец», и как протестант — «лимоновец», и как партийный строитель — «лимоновец», в чем он и признается. Лимонов ушел тихо и незаметно — не как Жанна д’Арк или Джордано Бруно. Но он ушел, и вдруг обнаружилась пустота. В кладке политической стены, политического фундамента Лимонов занимал очень важное место. Он был если не замковым камнем, то, может быть, камнем краеугольным, а может — камнем преткновения. И когда его не стало, обнаружилась скважина, которую сейчас ничем не заполнить. И мы, кто был близок к Лимонову, или сначала близок, а потом удалился от него, чувствуем эту скважину. Думаю, что газета «День», а потом «Завтра», сделала для Лимонова немало. Она включила его — прежде всего его статьи, работы, стихи, прозу — в контекст оппозиционной, протестной русской культуры. Газета «Завтра», так или иначе, ввела его еще и в политическую среду: через газету он познакомился со множеством ведущих политиков тех времен. А когда Лимонову было особенно худо, когда он был в узилище, я своими протестами, выступлениями всячески содействовал его освобождению, был в качестве народного защитника на процессах «лимоновцев», которые были рады тому, что их поддерживают не только нанятые адвокаты, не только замечательный Дима Аграновский. Но когда у меня было 80-летие, и коллектив газеты «Завтра», пожелав отметить мой юбилей, обратился ко всем уцелевшим к той поре людям с просьбой написать суждения о моей персоне, и все, даже те, кто уже удалился от меня и кому я был чужд, откликнулись, Эдуард Вениаминович кратко написал: «Саша, меня с тобой ничего никогда не связывало». Меня поразила эта фраза. Меня-то с Лимоновым связывало и продолжает связывать очень многое. Но его со мной — ничего. Что это значит? Может, это значит, что Лимонов действительно был метеоритом, который прилетел на Землю из других космических миров, и многих обжег, иных ослепил, но не связал себя с сегодняшней русской жизнью? И многие из его современников, в том числе ваш покорный слуга, казались ему чуждыми? И он с лимоновской откровенностью в этом признался. Для меня Лимонов остается загадкой, как, впрочем, и все человеческие души. Но я счастлив, что был свидетелем его взлета, его триумфа, его постепенного ухода. И хотя в последние годы мы редко встречались, мне горько думать, что сейчас уже здесь, на этом свете, мы с ним никогда не встретимся. А на том свете, может быть, встретимся — в зависимости от того, где мы окажемся: кто из нас окажется в раю, а кто в аду. Тогда я увижу прозрачную, плохо узнаваемую тень, подойду и спрошу: «Это ты, Эдичка?» (Проханов).
В общем, как ни крути, а нынешний русский народ (где бы он ни проживал), по мнению автора (и как оказалось, не только его), СЛИШКОМ УСПОКОИЛСЯ, в результате чего «меньшинство стало понукать большинством». И с этим надо как-то бороться! Как очень верно подметил тот же Ефимов: «В любой сфере жизнедеятельности современного общества (от организации системы денежного обращения и военно-политических «гуманитарных» операций до телевизионного репертуара и практики выстраивания отношений с единым для всех живущих на Земле Богом — Творцом и Вседержителем) вы столкнетесь с яркими клиническими проявлениями этого в самой острой и необратимой фазе. Единственное, что требуется для их различения, — способность читателя выйти из-под колпака навязанных порочных стереотипов и оценок событий по авторитету исторически сложившейся традиции». Так что, автор, в отличие от многих других патриотов, был рад молодежным акциям в поддержку Навального. Другое дело, что русский народ в последнее время сильно измельчал, если Навальный стал олицетворять для него Российскую оппозицию. Но ведь протесты появились не потому, что сам Навальный является человеком такого же масштаба, как, например, Лимонов, и не потому, что их организовали зарубежные спецслужбы. Организовать что-то можно только в одном случае – если это «что-то» уже существует. Они появились потому, что народ недоволен сегодняшней властью. Да, русский народ слишком успокоился, но молодежь этого не понимает, вот она и вышла на протесты. И автор поддерживает такую молодежную активность. Ну а то обстоятельство, что у протестующих не было никаких требований к власти, говорит лишь об одном – о совсем негодной оппозиции в современной России. А это – очень плохо – «на то и щука в пруду, чтобы карась не дремал». В общем, как это ни грустно, но «задремал русский народ». И появление в телевизоре «Бесогона» Михалкова наверняка поможет разбудить его. А разбудить надо, ведь уже осенью этого года мы пойдем выбирать новую Государственную Думу, и если «либерасты» опять займут там практически все кресла, то нынешний «народный сон» может и вовсе превратиться в летаргический. Помереть во сне, конечно же, хорошо, но не время сегодня помирать! Пора приступать к строительству нового человечества, иначе всех нас ждет «очередное перевоплощение». Ну а перед этим, естественно, гибель нынешней цивилизации. Не знаю, как Вы, уважаемый читатель, а автор категорически против такого поворота событий. Он поставил перед собой совсем другую задачу – выйти из кармического круга перевоплощений, а потому, не пожалеет всех своих сил для достижения этой цели. И этих сил у него предостаточно, если не спасти всю нынешнюю цивилизацию, то хоть дожить с ней до самого конца (до своего 96-летия). Однако он – оптимист, и все равно надеется на лучшее.