Противостояние Запад — Россия
Предлагаю Вашему вниманию очень интересную статью И.М. Титенко — «Сущность противостояния «Запад – Россия» (источник: https://ss69100.livejournal.com/5286277.html). Статья – довольно большая, а потому автор разбил ее на две части. В этой главе будет представлена ее первая часть без авторских комментарий. «Из столетия в столетие русскому человеку приходится, зачастую с оружием в руках, отстаивать свое право жить на Земле. Согласно хорошо известным подсчетам историка XIX в. С. Соловьева только с 1055 по 1462 г. Руси и Московии пришлось участвовать в 245 войнах, при этом 200 из них пришлись на годы формирования и существования Московии, то есть на 1240 – 1462 гг. И в дальнейшем войн было предостаточно. Нетрудно подсчитать, что без учета войн с так называемыми монголами Московия/Империя/СССР с 1380 по 2000 г. воевали в общем ~500 – 560 лет (разброс объясняется тем, что некоторые страны в войне против России объединялись в коалиции). При этом основной фронт противоборства приходится на западное направление. Отмеченное характеризует либо какую-то ненормальность, либо, напротив, некую непознанную или еще неосознанную сущность. Запад данную ситуацию объясняет ненормальностью русского человека. Он, видите ли, либо варвар, либо империалист и т.д. Недалеко от таких взглядов ушли и наши либералы, многие из которых также утверждают, что противоборство с Западом есть непременное следствие русского фундаментализма. Но чтобы понять причину этой, как кажется на первый взгляд, ненормальной ситуации, необходимо окунуться не только в природу такого явления как война, но и в далекое прошлое. После крушения Советского Союза все более очевидно, что война в реальном ее виде – а это Сербия (1999), Афганистан (2001 – ), Ирак (2003 – 11)), Ливия (2011), Сирия (2013 – ) … – становится одной из составляющих жизни человеческого сообщества. В книге «О войне» Карл фон Клаузевиц (1780 – 1831) заметил: «война — не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, проведение их другими средствами». Конечно, все правильно, но, думается, лишь отчасти. Вот несколько примеров в подтверждение высказанного сомнения. 1. В середине XIII века до н.э. разразилась Троянская война. По легенде, она началась после того, как троянский царевич Парис «увел» от спартанского царя Менелая его жену – Елену. Спрашивается, где здесь политика? Одни страсти, не более. 2. Прошла одна тысяча лет. В последней трети IV века до н.э. Александр (356 – 323 до н.э.) начал кампанию по завоеванию мира. Осознать возможные мотивы действий Александра позволяет следующий эпизод, описанный Аррианом (~95 – 175). Перед походом в Индию у многих соратников Александра возникли сомнения: «Надо ли?». Да и воины, к тому же, изрядно устали. На что Александр возразил: «Людям, которые переносят труды и опасности ради великой цели, сладостно жить в доблести и умирать, оставляя после себя бессмертную славу…
Что совершили бы мы великого и прекрасного, если бы сидели в Македонии и считали, что с нас хватит жить спокойно: охранять свою землю и отгонять от нее соседей…». В целом, и здесь нет места политике – одни страсти. 3. Прошло еще чуть более тысячи лет. В конце VIII в. случилась война между Франкским государством и Аварским каганатом, располагавшимся на территории, которую в настоящее время занимают Венгрия, Словакия, а также, частично, Хорватия, Румыния и Сербия. Конфликт вызревал долго. Авары часто вторгались на территорию, подвластную франкам, и занимались разбоем и грабежами. В 796 г. франки, разгромив Каганат, положили конец всему этому. Несомненно, в данном случае четко просматривается связь между политикой и войной. К сказанному сделаем примечание, необходимость которого будет видна из дальнейшего. В те времена за актом разгрома иноверцев или язычников зачастую следовал и второй акт – крещение поверженных. Поэтому правителем Франкского государства Карлом Великим (742 — 814) в Паннонию, основное место обитания поверженного противника, был направлен целый легион священников. Но, по словам современника, крестить было некого: «… в Паннонии не осталось в живых ни одного ее обитателя, а место, в котором находилась резиденция кагана, не сохранило следов человеческой деятельности…». Конечно, не все было так однозначно – некоторые, конечно, выжили. Отмеченное показывает, до какой крайности может дойти Запад при разрешении некоторых конфликтов. 4. Прошла еще одна тысяча лет. В 1812 г. Наполеон (1769 – 1821) «пошел войной» на Россию. Поход Наполеона многие объясняют тем, что Россия, нарушив Тильзитские соглашения, повысила таможенные пошлины на предметы роскоши (вина, шелк, бархат…), т.е. на французские, в основном, товары, и в то же время не препятствовала импорту из Англии колониальных товаров. При таком объяснении связь политики с войной очевидна. Однако все эти объяснения превращаются в фикцию, если учесть, что в беседе с баварским генералом Вреде, заметившим, что, возможно, лучше воздержаться от войны с Россией, Наполеон ответил: «Еще три года, и я – господин всего света». Как видно, уже во времена Клаузевица концепция «война – продолжение политики» не всегда срабатывала. Вообще-то, как до Клаузевица, так и после него, было много попыток объяснить природу и, соответственно, причины войны. Например, «просветительское» объяснение природы войны (Ж. де Кондорсе …) или «этолого-биологическое» (К. Лоренц …), «экономическое» (Т. Саати …), «формационное» (В. Ленин, Ф. Фукуяма…), «цивилизационное» (А. Тойнби, С. Хантингтон…) и т.д.
Показательна история с «просветительской» концепцией. Достаточно полно она была выражена де Кондорсе (1743 – 94): «… Просвещенные народы … постепенно научатся рассматривать войну как … величайшее преступление. Первыми прекратятся те войны, в которые узурпаторы верховной власти наций вовлекают их из-за мнимых наследственных прав… Народы узнают, что они не могут стать завоевателями, не потеряв своей свободы, … что они должны искать безопасности, а не могущества». Практика поставила все на место – маниловщина. Наиболее «яркое доказательство» – Германия: страна, «давшая» миру И. Канта, И. Гете, К. Гаусса, Д. Гильберта, Ф. Цеппелина…, стала инициатором двух мировых войн. Да и судьба самого де Кондорсе показательна: он «ушел из жизни», приняв яд, в противном случае его «ждала» гильотина… Сомнительными представляются и «формационные объяснения» причин войны. Так, трудно согласиться с утверждением В. Ленина, что «… после того, как мы [большевики и их сторонники] … окончательно победим … буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны станут невозможными». Столь же сомнительно и утверждение американского историка Ф. Фукуямы, что войны между странами либеральной демократии маловероятны. Конечно, К. Клаузевиц понимал, что каждой эпохе свойственна своя природа войны, ведь не зря он называл войну «хамелеоном, так как она в каждом конкретном случае несколько изменяет свою природу». Но одно несомненно: в своем исследовании он не учитывал некоторые аспекты природы человека. Впрочем, в этом он не одинок. Рассматривая историю человечества, порой приходишь к выводу, что войне нет альтернативы. Иногда даже отмечается неискоренимость войн. Так, И. Кант (1724 – 1804) отмечал: «… можно заметить какой-то механический ход природы к целям, которые суть не их (народов) цели, а только цели природы. Каждое государство, пока рядом с ним находится другое, которое оно надеется покорить, стремится к расширению путем подчинения этого государства. … Но это чудовище …, когда оно поглотит все соседние государства, в конце концов, распадется само собой … на много более мелких государств, которые вместо того, чтобы стремиться к союзу государств, снова, в свою очередь, начнут ту же самую игру, чтобы война (этот бич человеческого рода) никогда не прекращалась …». В этом высказывании великого философа смущает одно: однородность государств и, соответственно, однотипность помыслов и действий населяющих их народов. Идеализм в чистом виде!
Но идеализм подобного вида свойственен практически всем исследователям. Проявился он, например, и в переписке А. Эйнштейна (1879 – 1955) с З. Фрейдом (1856 – 1939). Переписка произошла во второй половине 1932 г., когда Международный институт интеллектуальной кооперации от лица Лиги Наций предложил А. Эйнштейну выбрать оппонента для обмена мнениями по любой из проблем, которые его интересуют. Эйнштейн выбрал Фрейда и предложил ему следующую тему для обсуждения: «…существует ли для человечества путь, позволяющий избежать опасности войны?». С позиции рассматриваемого в статье вопроса эта переписка интересна тем, что позволяет выявить некоторые стереотипы в поведении Запада при разрешении конфликтных ситуаций. Как отмечал Эйнштейн, при выборе темы он исходил из того, что «все известные попытки решения этой проблемы заканчивались прискорбным фиаско». А выбор оппонента Эйнштейн объяснил следующим образом: «…Объектность моих мыслей не позволяет мне проникнуть в темные пространства человеческой воли… Поэтому … я могу сделать не более чем попытку постановки задачи, для того чтобы создать почву для применения Ваших обширных знаний о человеческих инстинктах при решении отмеченной проблемы…». Продолжим, ликвидируя некоторые шероховатости перевода: «… Я отмечу проблему национального суверенитета … при создании законодательного и юридического органа для улаживания на основе международного консенсуса любых конфликтов между нациями… В настоящее время мы далеки от формирования наднациональной организации, компетентной выносить … полномочные вердикты и обладающей абсолютной властью при претворении их в жизнь. Этот путь обеспечения международной безопасности влечет за собой безусловное поражение в правах любой нации, ограничивая … свободу ее действий… Однако иного пути обеспечения безопасности нет. Сокрушительные неудачи последнего времени … показывают, что на этом пути действуют мощные психологические факторы, которые парализуют любые усилия… Стремление к власти, которое характеризует правящий класс любой нации, приводит к отторжению любых попыток ограничить национальный суверенитет…
Признание этого очевидного факта — … первый шаг к оценке фактического состояния дел. Как следствие, рождается трудный вопрос: как возможно, что эта малая клика подчиняет волю большинства, вынужденного … страдать на войне в угоду их личным амбициям? … Обычный ответ: … меньшинство в данный момент является правящим классом и под его пятой – пресса, школы, а часто и церковь. Именно это позволяет меньшинству организовать эмоции масс и превратить их в инструмент своей воли. Однако даже этот ответ не ведет к решению проблемы. Из него рождается новый вопрос: почему человек позволяет довести себя до дикого энтузиазма, заставляющего его жертвовать собственной жизнью? Возможен только один ответ: потому что жажда ненависти и разрушения находится в самом человеке». Как говорится, приехали. Ну что же, поехали дальше. «В спокойные времена это устремление существует в скрытой форме… Однако, оказывается, сравнительно легко … его можно раздуть до … коллективного психоза. Именно в этом, видимо, заключается скрытая сущность всего комплекса рассматриваемых факторов – загадка, которую может решить только эксперт в области человеческих инстинктов… Я знаю, что в Ваших трудах мы можем найти, явно или намеком, пояснения ко всем проявлениям этой … проблемы. Вы сделаете огромную услугу всем нам, если представите проблему всемирного замирения в свете Ваших последних исследований, и тогда, быть может, свет истины озарит путь для новых и плодотворных способов действий». Опуская аспекты психоанализа, затронутые З. Фрейдом в ответном письме, отметим лишь то, что имеет непосредственное отношение к проблеме, поднятой А. Эйнштейном. «Конфликт интересов между людьми, – пишет Фрейд, – в принципе решается посредством насилия… Наиболее эффективно такое завершение конфликта, при котором противник полностью выведен из строя или, другими словами, уничтожен. Эта процедура имеет два преимущества: во-первых, враг не может возобновить военные действия и, во-вторых, его судьба является … «примером» для остальных… Однако есть аргументы и против убийства – это использование врага как раба: если дух его будет сломлен… В этом случае насилие находит выход не в убийстве, а в покорении…». Далее Фрейд после долгих рассуждений приходит к высказанной Эйнштейном идее создания наднационального органа по улаживанию межнациональных конфликтов на основе международного консенсуса: «… Положение вещей изменялось в процессе эволюции, во время которой был пройден путь от насилия к праву. Путь этот привел к такому положению, при котором большая сила одного могла быть обнулена силой объединенных слабых…
Здесь, по-прежнему, присутствует насилие, но к … одиночке, противопоставляющему себя сообществу… Поэтому распознавание возмутителей спокойствия среди членов группы, связанной чувствами единства и братской солидарности, лежит в основе реальной силы и эффективности сообщества… Однако достаточно одного взгляда на мировую историю, чтобы увидеть бесконечный ряд конфликтов одного общества с другим… Отсюда единственный и основной путь для предотвращения войн заключается в том, чтобы создать центральный орган, который, при всеобщем согласии, должен играть решающую роль в любом конфликте интересов. … Теперь я могу прокомментировать и другое Ваше суждение. Вы поражены, что людей столь легко инфицировать военной лихорадкой, и полагаете, что за этим должно стоять нечто реальное — заложенный в самом человеке инстинкт ненависти и уничтожения … Я полностью согласен с Вами… … Целая гамма человеческих побуждений может стать поводом для вовлечения нации в войну… Среди этих побуждений жажда агрессии и разрушения, несомненно, присутствует – это подтверждают неисчислимые жестокости, известные из истории, и повседневная жизнь человека. Таким образом, мы приходим к биологическому оправданию всех мерзких, пагубных наклонностей, с которыми мы ведем неустанную борьбу… Остается резюмировать, что они даже более в природе вещей, чем наша борьба с ними… Поэтому подавление человеческой агрессивности не стоит в повестке дня. Единственное, что мы можем сделать — это попытаться «выпустить пар», избегая военных столкновений. … Мы можем легко вывести косвенный метод устранения войны. Если склонность к войне вызывается инстинктом разрушения, то всегда рядом есть его контрагент — Эрос… Все, что продуцирует чувства общности между людьми, является противоядием войнам. Эта общность может быть двух видов. Первая — это такая связь, как притяжение к объекту вожделения… Психоаналитики не стесняются называть это любовью. Религия использует тот же язык: «Возлюби ближнего своего, как самого себя»… Вторая возможность достижения общности — идентификация. Все, что подчеркивает сходство интересов людей, дает возможность проявиться чувству общности, идентичности, на котором, по большому счету, и основано все здание человеческого общества. Наконец, перехожу к вопросу, базирующемуся, как я понимаю, на нашей общей ненависти к войне. Дело в том, что мы не можем без ненависти. Мы не можем иначе, ибо такова наша органическая природа, хотя мы и пацифисты… Без объяснения это не слишком понятно. Я вижу это следующим образом. С незапамятных времен длится процесс культурного развития человечества… Этому процессу мы обязаны всем лучшим в том, какими мы стали, равно и значительной частью того, от чего мы страдаем. Природа … этой эволюции неясна, ее задачи размыты неопределенностью…
Возможно сопоставление этого процесса с результатами одомашнивания некоторых пород животных… Однако представление, что культурное развитие общества является процессом того же порядка, пока не стало общепринятым. Что же касается психических изменений, которые сопровождают культурный процесс, то … их невозможно отрицать… С психологической стороны мы имеем дело с двумя важнейшими феноменами культуры, первый из которых — формирование интеллекта, подчиняющего себе инстинкты, а второй — замыкание агрессии внутри себя со всеми вытекающими из этого выгодами и опасностями. Сегодня война приходит во все более решительное противоречие с ограничениями, налагаемыми на нас ростом культуры; наше негодование объясняется нашей несовместимостью с войной. Для пацифистов – это не просто интеллектуальное и эмоциональное отвращение, а внутренняя нетерпимость… Как долго придется ждать, чтобы все люди стали пацифистами? Ответ неизвестен, но, возможно, не так уж фантастичны наши предположения о том, что эти два фактора — предрасположенность человека к культуре и вполне обоснованный страх перед будущим, заполоненным войнами, способны в обозримом будущем положить конец войне. К сожалению, мы не в состоянии угадать магистраль или даже тропу, ведущую к этой цели. Не умаляя точности суждения, можно лишь сказать, что все то, что в той или иной форме сделано для развития культуры, работает против войны». По-видимому, наиболее значимое в рассмотренной переписке – это последние слова З. Фрейда: «… все то, что в той или иной форме сделано для развития культуры, работает против войны». Многое из остального – вторично либо в теоретическом, либо в «житейском» плане. Действительно, конкретные предложения по способам, в той или иной мере способствующим предотвращению войн, появились задолго до рассмотренной переписки – в эпоху Раннего Просвещения, когда возникли первые ростки современного научного мышления. Так, в 1517 г. голландец Эразм (1466 – 1536) написал трактат «Жалоба мира, отовсюду изгнанного и повсюду сокрушенного». И хотя каких-либо предложений по искоренению войн между народами Эразм не выдвинул – одни стенания по поводу невзгод военного времени, – его громкий голос был услышан. Через столетие – в 1623 г., то есть в начале жесточайшей Тридцатилетней войны (1618 – 48), француз Э. Крюсе (1590 – 1648) в трактате «Новый Киней …» попытался выявить средство, обеспечивающее поддержание мира между народами. Он обратился к Папе Римскому и к европейским монархам с призывом создать межгосударственную ассамблею, в которой были бы представлены как христианские государства, так и основные нехристианские – Персия, Индия, Китай и Оттоманская империя. По-видимому, здесь впервые в истории была выдвинута идея создания «наднациональной высшей власти». Но эта идея частично начала воплощаться лишь в XX в., когда были созданы Лига Наций, ООН…
В последующие времена работа в этом направлении продолжилась с еще большей интенсивностью, привлекая к себе все большее число исследователей, среди которых стоило бы упомянуть француза М. де Сюлли, англичанина У. Пенна, француза Ш. де Сен-Пьера и т.д. Работы европейских гуманистов по данному направлению венчает небольшое эссе немца И. Канта «К вечному миру» (1795), в котором излагалась система договоров Союза самостоятельных равноправных республиканских государств, выполнение которых должно было, по мысли великого философа, обеспечить мир в Европе. Работа И. Канта во многом закрыла теоретико-просветительское направление в деле обеспечения мира на Земле. В дальнейшем были предприняты серьезные попытки внедрить в жизнь идеи, выдвинутые Кантом и его предшественниками. В этом вопросе видную роль стала играть уже Российская империя/Россия, по инициативе которой в 1899 и в 1907 гг. состоялись Первая и Вторая Гаагские мирные конференции. Следует отметить, что в этих конференциях приняли участие как «христианские», так и «нехристианские» страны, т.е. идеи Э. Крюсе все-таки сработали… Обсуждать вопросы обеспечения мира на Земле, не учитывая предшествующие разработки, как это случилось в рассмотренной переписке, – нонсенс с научной точки зрения. Как правило, подобное приводит к неправильной постановке задачи и, соответственно, к незначительным результатам, что и случилось. Также в переписке встречаются утверждения, с которыми трудно согласиться. Отметим некоторые из них. 1) Так, Эйнштейн утверждает, что «… стремление к власти, которое характеризует правящий класс любой нации, приводит к отторжению любых попыток ограничить национальный суверенитет…». Спрашивается, почему тогда российский император Николай II был инициатором проведения Гаагских мирных конференций в 1899 и 1907 гг., хотя результатом этих конференций могло быть некоторое ограничение национального суверенитета России? Значит, утверждение – неверное. 2) Эйнштейном также утверждается, «что жажда ненависти и разрушения находится в самом человеке», и с этим соглашается Фрейд. Однако жизнь показывает, что «жажда ненависти» свойственна не всем народам. Так, например, в XI – XII вв. имело место переселение значительной части восточных славян из Приднепровья в междуречье Оки и Верхней Волги, а также в Заволжье. Однако конфликтов переселенцев с угро-финнами, проживавших тогда в Заволжье, практически не было. Соответственно, «жажда ненависти» у переселенцев, позднее трансформировавшихся в русский народ, и у угро-финнов практически отсутствовала. Трудно поверить, что исследователь, работающий в области «точных наук», неточно выражает свою мысль. Поэтому высказанное утверждение характеризует, скорее всего, «твердые убеждения» автора утверждения, а не действительное положение дел.
3) Сомнительно также следующее утверждение Фрейда: «… Все, что продуцирует чувства общности между людьми, является противоядием войнам». Но продуцирование чувства общности между людьми зачастую работает на войну. Обратимся, например, к так называемым «странам-хулителям» – странам Прибалтики, Украине и Грузии, со стороны которых в адрес современной России раздаются наиболее злобные слова. Некоторые «страны-хулители» или земли, на которых они расположены, в определенные моменты времени были составной частью Запада. Как следствие, некоторая часть населения этих стран воспринимает западный образ жизни как свой. Поэтому, когда эти страны или земли оказались в составе Российской империи/СССР, реализация принципов «диктатуры совести», а не «диктатуры прибыли», а также участие в проектах, устремленных в будущее, а это – создание технологически новых отраслей промышленности, наука, космические проекты…, представлялось им как невыносимое духовное насилие. В настоящее время власть в этих странах оказалась в руках тех, кто представляет именно эту часть населения. Но, коль скоро, эти страны продолжительное время не входили в состав Запада, то в настоящее время они своими действиями должны продемонстрировать Западу, что «русская/советская оккупация» не привела их к принятию российского цивилизационного кода, что они разделяют картину мира, свойственную Западу, и поэтому по статусу принадлежат именно ему, Западу. То есть, каждая из этих стран-хулителей своими действиями должна предъявить Западу, если воспользоваться термином социальной психологии, свою «Я-концепцию». Что делает человек, когда хочет быть принятым каким-либо сообществом? Правильно!, он не только сам пытается принять стандарты и систему взглядов нового для него сообщества, но и делает все для того, чтобы принятая им новая Я-концепция была понята и принята теми, с кем он пытается себя соотнести, а своими действиями подтвердить желанному для него сообществу свою способность следовать его стандартам. Но, что поразительно, «предъявленные» данными странами Я-концепции оказались во многом идентичны, то есть данные страны проявили себя не как «этнические личности», а как обычные слуги Запада: ведь только слуги хорошо усваивают кодекс своего господина, в то время как личности следуют своему кодексу, который, зачастую, не идентичен кодексу других. Поэтому, чтобы быть понятыми Западом, эти страны, как под копирку, раскрутили миф об агрессивных намерениях современной России. Но подобные действия обостряют отношения России с Западом, вследствие чего может возникнуть ситуация, «решение» которой возможно лишь через силу.
4) Наконец, остановимся еще на одном аспекте переписки, из которого следует принципиальное различие Запада и России в методах разрешения конфликтных ситуаций. «Наиболее эффективно, – пишет Фрейд, – такое завершение конфликта, при котором противник полностью … уничтожен… Эта процедура имеет два преимущества: во-первых, враг не может возобновить военные действия и, во-вторых, его судьба является … «примером» для остальных… Однако есть аргументы и против убийства – это использование врага как раба: если дух его будет сломлен…. В этом случае насилие находит выход не в убийстве, а в покорении…». Правда, Фрейд сразу же отмечает, что подобное справедливо для примитивных сообществ. Но это лукавство – подобное было справедливо как для «прежнего» (см. упомянутые выше результаты франко-аварской войны в 796 г.), так и для «тогдашнего» западного сообщества. Различие Запада и России в методах разрешения конфликтных ситуаций хорошо просматривается при сравнении Первой Кавказской войны (1817 – 1864) с освоением американцами прерий Северной Америки. Многие закавказские княжества со времен Грозного и Годунова просили принять их «под высокую руку русского царя». Лишь в начале XIX в. после долгих колебаний Россия приняла «под свою руку» Грузию, Абхазию, а также некоторую часть Азербайджана. В результате внутри России оказался огромный анклав — Северный Кавказ, население которого отказывалось, в целом, жить по ее законам. Ситуация усугублялась еще и тем, что связь с закавказскими территориями зачастую была затруднена. Она была возможна либо по некоему подобию дороги, вернее — по караванной тропе в Дарьяльском ущелье, либо по узким полоскам земли вдоль Черного и Каспийского морей, на которые порой высаживались соответственно турецкие и персидские военные десанты. К тому же, в первом случае связь была возможна лишь в летние месяцы и при условии, что она не прервана горцами.
Парадоксальность возникшей геополитической ситуации, а также постоянные набеги горцев на сопредельные анклаву территории с угоном скота и уводом людей в рабство требовали соответствующего разрешения. Война стала неизбежной. Для России это была самая жестокая война, которую она когда-либо вела… «Близкой по ситуации» была война североамериканцев с индейцами. Война была жестокой с обеих сторон… В результате этой войны индейцы потеряли, по сути, места для проживания, их загнали в резервации, при этом многие племена исчезли с лица Земли, остальные же стали этническим реликтом, В итоге, североамериканцы избавились, скорее всего навсегда, от каких-либо конфликтов с индейцами в будущем. Как говорится, все было сделано по науке, т.е. по Фрейду… В России — все наоборот. Так, говоря словами И. Ильина, сколько Россия после этой войны получила народов, столько и соблюла. При этом каждому народу была обеспечена территория для его демографического развития, сохранились, в целом, самобытные языки, религия и культура народов Кавказа. При этом местная элита без особых проблем кооптировалась в имперскую, а позднее — в советскую элиту. Например, в 1557 – 60 гг. маленькие кавказские княжества Адыгея и Кабарда добровольно воссоединились с Московией. С того времени «адыго-кабардинский» род князей Черкасских вплоть до 1917 г. занимал видные места во властных структурах России. Например, Черкасский Иван Борисович в 1633 – 42 гг. фактически был руководителем правительства Михаила Федоровича (1613 – 45), другой «представитель» рода – Алексей Михайлович – в 1730 – 42 гг. был членом Кабинета министров Империи, а третий – Владимир Александрович – членом комиссии по подготовке реформы 1861 г. Даже тогда, когда те или другие земли силой присоединялись к Московии, обычай инкорпорирования местной власти в высшую соблюдался. Например, после присоединения к Московии Сибирского ханства все сыновья сибирского хана Кучума получили титул «царевич Сибирский». Подобная практика имела место и в Советском Союзе: руководители республик были членами ЦК, а некоторые – членами Политбюро… Низкий уровень агрессивности русского народа способствовал сохранению пассионариев народов Кавказа (последнего предводителя горцев имама Шамиля в России принимали с княжескими почестями), вследствие чего у ряда этносов Кавказа сохранились силы для нового противоборства с российским суперэтносом, что и произошло в конце второго тысячелетия. Как видно, Россия и в этом случае «вела себя не по науке», т.е. не по Фрейду.
В пору младенчества Россия на своих западных окраинах конфликтовала только с отдельно взятыми государствами или государственными образованиями Европы. Например, конфликты Северо-Западной Руси с Тевтонским орденом и Швецией в XIII в., война Царства Русского с Ливонским орденом в 1558 – 1583 гг., война Российского государства со Швецией в 1700 – 1721 гг. Это были, скажем, «обычные войны», при этом на стороне той или другой стороны иногда были и другие страны. Так, в Ливонской войне на стороне Ливонии оказались Великое княжество Литовское (с 1569 г. – Речь Посполитая), Шведское и Датское королевства, а в Северной войне в те или иные годы на стороне России были Польша, Датское королевство и Саксония, на стороне Швеции – Малороссия, Османская империя… То есть, Россия вела себя также, как и многие другие «нормальные» страны. Однако в XIX в. ситуация коренным образом изменилась. Так, в 1812 г. в войне против России на стороне Франции выступили Пруссия, Австрия, Швейцария, Герцогство Варшавское, Испания, Португалия, Италия, а также энное количество немецких княжеств и герцогств Рейнского союза… Как следствие, французы составили лишь половину из 500-600-тысячной армии Наполеона, вторгнувшейся в Россию. По сути, в 1812 г. Россия отражала нашествие практически всей Европы! И в дальнейшем Европа уже не сворачивала с проложенной колеи. Это было осознано еще О. Шпенглером (1880 – 1936), который в 1919 г. отмечал: «как бы глубоко ни было душевное и, следовательно, религиозное, политическое и хозяйственное противоречие между англичанами, немцами, американцами и французами, но перед русским началом они немедленно смыкаются…». По сути, 1812 г. открыл новую эпоху в отношениях Европы с Россией. Суть этой «новой эпохи» в том, что в борьбе с Россией Европа стала, как правило, выступать «единым фронтом» как на полях сражений, так и на «дипломатических сходках». Так, в Крымской войне (1853 – 56) против Российской империи выступили все остальные мировые империи – Британская, Французская и Османская, а также Сардинское королевство, а Австро-Венгрия и Пруссия заняли позицию «враждебного нейтралитета»… После Сан-Стефанского мирного договора 1878 г., закрепившего блистательный успех русского оружия в деле освобождения южнославянских народов от османского ига, был срочно созван Берлинский конгресс, на котором Россия в одиночестве противостояла всему западноевропейскому миру.
В итоге, результаты победоносной войны России с Турцией в 1877 – 78 гг. были сведены к минимуму. В 1918 – 20 гг., по сути, уже «весь мир» (Англия, США, Япония, Франция, Турция и т.д., всего 14 государств) пошел войной на Россию, усугубив, тем самым, трагические результаты гражданской войны в России. И в 1941 году с Гитлером была, практически, вся Европа. О степени участия той или иной европейской страны в агрессии против СССР можно судить по числу пленных, взятых Красной/Советской Армией с 22 июня 1941 по 9 мая 1945 года. Сразу же после окончания войны 1941 – 45 гг. Западом была объявлена «Холодная война» Советскому Союзу. Но, по-настоящему, «Холодной» она стала после 1953 г., т.е. после создания в СССР водородной бомбы. Сначала же Соединенными Штатами планировалась превентивная война, которая после 1949 г. – года испытания Советским Союзом ядерной бомбы оказалась невозможной. После 1953 г. все усилия США были направлены на подготовку коалиционной войны против СССР. Предполагалось (см. Н. Яковлев «ЦРУ против СССР»), «что совместно с США выступят все страны НАТО. Ирландия, Испания, Швейцария, Швеция, Египет, Сирия, Ливия, Ирак, Саудовская Аравия, Йемен, Израиль, Иран, Индия и Пакистан «постараются остаться нейтральными, но присоединятся к союзникам, если подвергнутся нападению или серьезной угрозе». Как видно, планировалось навалиться на СССР/Россию «всем миром». О том, каким «угрозам» могли подвергнуться упомянутые страны, с позиций сегодняшнего дня «свидетельствуют», например, следующие факты: подрыв американского крейсера «Мэн» в гаванской гавани в 1898 г., инцидент в Тонкинском заливе в 1964 г. с участием кораблей ВМС США, сбитие над Сахалином в 1983 г. корейского авиалайнера «Боинг-747», вылетевшего из США… Как установлено, упомянутые события – это провокации, устроенные США. Первый случай привел США к войне с Испанией, второй – к войне с Вьетнамом, третий – к обструкции СССР в западном мире… Однако усиление военной мощи СССР обнулило и эти планы Запада. И все же, Холодная война закончилась частичной победой Запада: в 1991 г. СССР распался и на некоторое время «холодное противоборство» Запада с Россией прекратилось. Однако после воссоединения в 2014 г. Крыма с Россией Холодная война Запада с Россией возобновилась, принимая порой остервенелые черты. При этом на сторону Запада встали практически все страны Восточной Европы, а также некоторые бывшие советские республики. Начался новый этап противостояния… Противоборство «Запад – Россия» не имеет аналогов. Слабое подобие – противоборство Рима с Карфагеном, война между которыми с перерывами продолжалась «лишь» 118 лет – с 264 до 146 г. до н.э. (1-я Пуническая война происходила в 264 – 241 гг., 2-я – в 218 – 201 гг., 3-я – в 149 – 146 гг. до н.э.). Но это была борьба между двумя крупными «государственными образованиями»: Риму до Империи еще идти и идти…