Революции, как они есть
Предлагаю поговорить в этой главе о революциях. А для начала давайте познакомимся со статьей Данилы Уськова «Хаос и власть. Кто и почему дискредитирует революцию?». «Неубедительная, отвязная критика революции властью не устраняет для нее и государства опасность пришествия хаоса, а ускоряет его приход, ибо по-настоящему контрреволюционным является именно он (хаос – авт.). В том представлении о революции, которое транслирует наша современная власть, Октябрьская революция 1917 года, впрочем, как и любая другая, представляется как некое стихийное бедствие. Мол, жила себе и жила Российская империя, а потом какие-то смутьяны взяли и ее разрушили, да еще при этом пролили реки крови. Так как Ленин является основателем СССР, а современная Россия является правопреемницей советской державы, в том числе и в ООН, а население год от года смотрит на советский опыт все более положительно, то власть в целом, будучи антисоветской, не может слишком сильно проклинать Октябрьскую революцию и советский период. Такой, наиболее умеренной позиции придерживается Владимир Путин. Он считает Ленина виновником отделения ряда советских республик в эпоху перестройки, так как Владимир Ильич был автором «мины замедленного действия» — идеи права республик на самоопределение, которое было заложено в советскую конституцию. То, что отсутствие подобного права в других империях отнюдь не помешало им развалиться, Владимира Владимировича интересует мало. Но в целом, ввиду вышесказанного, позиция Путина не носит жестко антисоветского характера. Правда, время от времени в постсоветской России возникают эксцессы, например, в виде комиссии Федотова — Караганова по десталинизации. Но при помощи доходчивого объяснения юридических последствий подобных затей их пока удается останавливать, как бы к их осуществлению ни рвалась всей душой наша постсоветская элита. Но если Октябрьскую революцию власть вынуждена критиковать сдержанно, не скатываясь в откровенное поношение, как бы ей этого ни хотелось, то по отношению к революции самой по себе можно позволить себе гораздо больше. Это связано не только с юридической стороной вопроса, но и с содержательной. Большевики, бесспорно, имели положительное содержание, проект. Причем это было бы очевидно даже в том случае, если бы они провалились и не смогли осуществить революцию. Конечно, если очень хочется, то можно назвать увесистый том «Капитала» «красивой, но вредной сказкой», но не признать содержательность Маркса и большевиков — невозможно. Особенно, если учесть, что портрет Маркса висит во всех уважающих себя университетах мира.
Даже если революционерам удается взять власть, то они всегда вынуждены обращаться за помощью к старым кадрам. А там, где старые кадры, там и старая элита. Кроме того, любая новая власть после того, как начинает постепенно остывать революционный перегрев, выстраивает связи с предшествующим укладом — это закон жизни. Такое постреволюционное сближение со старым со времен Великой французской революции называется термидором. В результате такого термидорианского процесса к власти часто могут вернуться старые классы и элита. Кроме того, во время революций имеет место еще один процесс, в чем-то схожий с термидором, однако, противоположный ему по содержанию, на который указывал Карл Маркс в «Манифесте Коммунистической партии»: «Наконец, в те периоды, когда классовая борьба приближается к развязке, процесс разложения внутри господствующего класса, внутри всего старого общества принимает такой бурный, такой резкий характер, что небольшая часть господствующего класса отрекается от него и примыкает к революционному классу, к тому классу, которому принадлежит будущее. Вот почему, как прежде часть дворянства переходила к буржуазии, так теперь часть буржуазии переходит к пролетариату, именно — часть буржуа-идеологов, которые возвысились до теоретического понимания всего хода исторического движения». Однако, тут поди разбери, действительно ли «часть буржуа-идеологов» возвысилась «до теоретического понимания всего хода исторического движения» или просто перешла на сторону силы, сохранив свою контрреволюционную суть. Короче говоря, по многим причинам новое постреволюционное устройство общества со временем очень сильно начинает напоминать старое, как в содержательном плане, так и по составу элиты. Да, новое общество всегда включает в себя новые права и свободы, которые отнять не так-то просто. Но, поди, докажи, что эти права и свободы не дала бы старая власть без революционных «потрясений», в рамках «эволюционного», а не «революционного» пути. В итоге вырисовывается примерно следующая картина, не лишенная объективных оснований, которую использует власть, когда она начинает дискредитировать явление революции. «Революционеры управлять не умеют, а мы умеем», — как бы говорит власть. «Результатом же революционных, очень кровавых действий является в лучшем случае немного улучшенный вариант прежнего общества. Но ведь и мы, власть, тоже проводим реформы и учитываем общественные требования. Так стоит ли «воду мутить»?
На подобный ряд аргументов работает и субъективный фактор. Как относительно недавно заявил Никита Михалков: «Если я что-то утверждаю, то я не обязан это доказывать. Если же вы это оспариваете, то вы должны приводить доказательства». В такой риторической позиции по отношению к революции и революционерам всегда находиться любая власть. Ведь если я хочу что-то менять, то у меня для этого должны быть очень веские основания и право, которые еще я должен суметь очень убедительно предъявить. Ответ же власти всегда будет строиться примерно по следующей логике: «Допустим, в ваших претензиях что-то есть. Однако, я власть, отвечаю за ход жизни, а она, как вы видите, как-то идет, то есть я могу этот ход обеспечить. А вот что сможете обеспечить вы, кроме развала наличествующего, еще неизвестно». Занимая подобную позицию, власть начинает не особо сильно утруждать себя качеством своих аргументов. Ведь на критику своей позиции власть, в пределе, всегда может ответить, что, мол, может, я и несу сейчас ахинею, но жизнь-то обеспечиваю. А вы, может, и говорите что-то умное, но к чему это приведет кроме ужаса — не ясно. Кстати, об этом ужасе. Одним из главных аргументов власти против революции является обвинение ее в хаосе. Мол, революцию делает различный деклассированный, антисоциальный элемент, который разрушает наличествующую, пусть и несовершенную, жизнь. Действительно, любая революция, помимо благого начала, несет в себе и хаос, с которым боролись, прежде всего, сами революционеры, одной из главных задач которых было высветление революционной стихии. Вот что писал об этом Маркс в «Манифесте Коммунистической партии»: «Люмпен-пролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоев старого общества, местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего жизненного положения он гораздо более склонен продавать себя для реакционных козней». Маркс сетует на то, что этот антисоциальный элемент вовлекается в революционное движение. Здесь и в других местах, как Маркс, так и Энгельс указывают на губительное влияние люмпен-пролетариата для любого революционного движения в любые времена. Но именно на этот слой люмпен-пролетариата как раз и указывает власть, когда старается дискредитировать революцию, предпочитая не замечать ее подлинную классовую основу и то позитивное содержание, которое она в себе несет.
Более того, как мы видим, Маркс указывает на то, что одним из основных свойств люмпен-пролетариата является продажность, которую использует в том числе власть. Таким образом, мы имеем дело с «игрой в две руки», когда власть одной рукой использует люмпен-пролетариат, то есть хаос против революции, а другой, пропагандистской рукой, обвиняет революцию в том, что она несет хаос в себе. Более подробно тему взаимодействия люмпен-пролетариата и власти Маркс разрабатывал в работе «Классовая борьба во Франции». В ней он писал: «Февральская революция выбросила армию вон из Парижа. Национальная гвардия, т. е. различные слои буржуазии, составляла единственную военную силу, но она не чувствовала себя достаточно крепкой для того, чтобы справиться с пролетариатом. К тому же она была вынуждена, хотя и после упорнейшего сопротивления, после сотни всяческих помех, мало-помалу, частично, открыть доступ в свои ряды вооруженным пролетариям. Таким образом, оставался только один исход: противопоставить одну часть пролетариев другой. С этой целью временное правительство образовало 24 батальона мобильной гвардии из молодых людей в возрасте от 15 до 20 лет, по тысяче человек в каждом батальоне. Они принадлежали большей частью к люмпен-пролетариату, который имеется во всех больших городах и резко отличается от промышленного пролетариата. Этот слой, из которого рекрутируются воры и преступники всякого рода, состоит из элементов, живущих отбросами с общественного стола, людей без определенных занятий, бродяг — gens sans feu et sans aveu (люди без огня и без признания — прим. авт.); они различаются в зависимости от культурного уровня нации, к которой принадлежат, но везде и всегда они сохраняют характерные черты лаццарони. Крайне неустойчивые в том юношеском возрасте, в котором их вербовало временное правительство, они способны были на величайшее геройство и самопожертвование, но вместе с тем и на самые низкие разбойничьи поступки и на самую грязную продажность». Эти «лаццарони» часто использовались реакционно-монархическими кругами Италии в борьбе против либерального и демократического движения и представляли собой деклассированные люмпен-пролетарские элементы. Но, что особенно интересно в этом отрывке, Маркс противопоставляет один пролетариат другому и говорит, что этим противопоставлением занимается власть. Причем люмпен-пролетариат, помимо продажности, обладает еще таким свойством, как способность «на величайшее геройство и самопожертвование», что делает его очень серьезным участником любого революционного процесса.
Такой сговор власти с хаосом против революции, который, как считает власть, она контролирует, имеет место и на более высоком идеологическом уровне. По Марксу, любой класс, который исчерпал свое историческое содержание и начинает просто бороться за свое выживание, в стратегическом плане работает на «поворачивание колеса истории вспять». А сведение всего к грубым интересам выживания — это именно удел люмпен-пролетариата. В итоге этот люмпен-пролетариат начинает нарождаться не только в низах, но и в верхах общества. В той же «Классовой борьбе во Франции» Маркс пишет: «Именно в верхах буржуазного общества нездоровые и порочные вожделения проявились в той необузданной — на каждом шагу приходящей в столкновение даже с буржуазными законами — форме, в которой порожденное спекуляцией богатство ищет себе удовлетворения сообразно своей природе, так что наслаждение становится распутством, а деньги, грязь и кровь сливаются в один поток. Финансовая аристократия, как по способу своего обогащения, так и по характеру своих наслаждений, есть не что иное, как возрождение люмпен-пролетариата на верхах буржуазного общества». Таким образом, по мере испарения позитивного исторического содержания из власти она все больше начинает хаотизироваться сама. И, во многом сама того не ведая, она начинает не усмирять хаос, а наращивать его. По поводу данного состояния великий Шекспир написал следующие слова: «Вот он, гнойник довольства и покоя: прорвавшись внутрь, он не дает понять, откуда смерть». Хаос, который поначалу соглашается продавать свои услуги власти, в итоге уничтожит своего незадачливого работодателя. Одним из важнейших маркеров нарастания этого процесса во власти является ее отношение к революции. Пришествие хаоса, за которое власть несправедливо ругает революцию, невозможно остановить консервативным синдромом и, тем более, сговором с теми силами, которые Маркс называл «реакционными». Его можно остановить, только предъявлением позитивного исторического содержания, которое есть в любой подлинной революции. А любая власть всегда является носительницей ценностей предшествующей революции, по отношению к которой она является наследницей. Поэтому, если власть не хочет допустить пришествие хаоса, она должна наращивать это свое историческое содержание, а не соотноситься с ним двусмысленным образом потому, что он, видите ли, когда-то было революционным.
Конечно, не следует ждать от власти, что она будет восхвалять революцию, ибо любая революция покушается на власть и общественный строй. Однако, памятуя о том революционном содержании, которое составляет и ее позитивное содержание тоже, власть ни в коем случае не имеет права проклинать революцию как явление, а ту революцию, которая лежит в основе ее существования, она должна чтить. В нашем случае это Великая Октябрьская революция 1917 года. Неубедительная, отвязная критика революции властью не устраняет для нее и государства опасность пришествия хаоса, а ускоряет его приход, ибо по-настоящему контрреволюционным является именно он» (Уськов). Автор, хоть и считает себя революционером, во многом не согласен с Уськовым. Но в одном тот, безусловно, прав – любая власть есть потомок и продолжатель линии поведения какой-то предыдущей революции. Так и нынешняя Российская власть является потомком революции, но не Великой Октябрьской революции 1917 года, как утверждает Уськов, а либерально-буржуазной контрреволюции девяностых годов прошлого века. И каждая предыдущая революция является причиной наступления какой-то новой революции (контрреволюции), отрицающей предыдущую. Это обстоятельство является следствием работы «маятника смены поколений» (каждое новое поколение людей частично отрицает дела и мысли предыдущего поколения). И если власть после очередной революции сохраняется без серьезных изменений более четверти века (времени смены поколения людей), то такую революцию можно считать успешной. Таким образом, можно считать успешной и контрреволюцию девяностых. Однако и революции бывают разными, например, различают «революцию снизу» (главным действующим лицом которой является народ) и «революцию сверху» (главным действующим лицом которой является сама власть). Предыдущая революция в России как раз и являлась «революцией сверху». И такие революции («сверху») значительно чаще становятся успешными по сравнению с «революциями снизу». Да и вреда для страны от них — много меньше, чем от «революций снизу». Хотя свой вред (и свою пользу) вместе с собой приносит любая революция. Таким образом, и «термидор» наступает после каждой революции. И в результате подобного «термидориального процесса» к власти в стране приходят прежние властные элиты и классы — только в случае неуспешной революции. В случае же успешной революции, следующая за ней контрреволюция приводит к власти не прежние «властные элиты и классы», а какие-то новые (но тоже различающиеся во взглядах). Причем, различие во взглядах зависит от времени существования предыдущей власти. Если власть существовала от 25 до 50 лет, то взгляды различаются не очень сильно, ну а если 50 – 75 лет, то эти взгляды различаются уже кардинальным образом (можно сказать, противоположны). Таким образом, будущая революция в России, которая должна произойти до 2037 года, скорее всего, будет «революцией сверху» (по крайней мере, автор об этом мечтает), и взгляды на жизнь будущей властной элиты будут не сильно отличаться от нынешних.
«Яркий пример «революции сверху» — события 1991 года, в которых все ключевые участники — Горбачев, Ельцин и даже ГКЧП были представителями действующей власти, причем, самого высокого уровня. Горбачев – президент СССР, Ельцин – президент РФСР (выбран 10 июля 1991 года), ГКЧП – группа, состоящая из членов правительства. Но вот, что интересно – если присмотреться к революции 1917 года, можно обнаружить, что и она тоже началась сверху. Беспорядки в Петрограде начались «снизу», стихийно, но они сами по себе еще не были революцией. По-настоящему революция началась с отречения Николая Второго и его брата Михаила от престола. А они пошли на этот шаг под давлением генералов – Рузского (командующего фронтом), Алексеева (начальника Ставки), других командущих фронтами и председателя Думы Родзянко. Получается, что революцию начала правящая верхушка – председатель Думы, военное командование и сам император, поддавшийся на их уговоры. Конечно, генералы и Родзянко, уговаривая императора отречься, ссылались на беспорядки в столице – это так. Но если разобраться с мотивацией генерала Рузского и буржуазного демократа Родзянко – легко заметить, что они просто воспользовались возникшей ситуацией в Петрограде, чтобы уговорить императора отречься, с целью превратить Россию из абсолютной монархии в республику, о чем они давно мечтали, но не было удобного случая осуществить данную затею. А тут случай представился – в столице беспорядки, император в этот момент оказался за ее пределами, в штабе генерала Рузского, вдали от семьи – возникла отличная возможность убедить его оставить престол и ехать к семье. Будь генералы и Родзянко монархистами – они бы действовали совершенно иначе и уж точно не заводили бы речь об отречении сами, а если бы император задумался о чем-то подобном – еще бы и уговаривали остаться, убеждая, что столица пошумит и успокоится. Но они не были монархистами – они были либералами. Политические взгляды Родзянко и генерала Рузского были вполне известны. Таким образом, из событий февраля-марта 1917 года видно, что революция в России начиналась сверху, а беспорядки в столице использовались сторонниками перехода от монархической формы правления к республиканской, как удобный аргумент и подходящая ситуация для реализации своих замыслов. Одно из ключевых событий революции 1917 года, которое сыграло важную роль в приходе к власти большевиков – Корниловский мятеж. Именно это событие привело к тому, что Троцкий и другие большевики оказались освобождены из-под ареста, отряды рабочих оказались вооружены, а генерал Корнилов и его соратники, которые планировали разогнать «Советы», наоборот, арестованы. И правый политический фланг оказался практически разгромлен, что окончательно открыло большевикам путь к власти» («Я вам пишу…» Субъективная действительность в пересказе Александра Русина). Другими словами, «Власть сожрала сама себя», что является непременным событием любой революции.
Если остановиться на этом обстоятельстве подробней, то любая революция, что «сверху», что «снизу», является результатом трений внутри самой действующей власти. А эти трения возникают из-за появления во власти групп инакомыслящих людей. Откуда же они появляются, и по каким, таким причинам? Главной причиной этого как раз и служит процесс «смены поколений людей», что в народе, что во власти. В результате смены поколения «Главного Заказчика будущего» (людей в возрасте от 25 до 50 лет) изменяется «общественное мнение» народа (а любая власть – это часть народа), и появляются группы людей с различными взглядами на жизнь. Эти группы начинают бороться друг с другом, и в любом случае, побеждают те группы, мысли которых соответствуют новому «общественному мнению». Если разногласия не велики, а власть достаточно гибка, то страна изменяется постепенно или эволюционно (в том числе, и с помощью «революции сверху»). Ну а если этого нет, или присутствует давление извне, то реализуется «революция снизу». При этом любая власть и в любые времена всегда настроена против революций, по определению (она как раз и существует, прежде всего, для того, чтобы в стране не случалось никаких революций). А если произошла «революция снизу», значит, власть в стране совсем херовая (и ее, действительно, пора менять)! Так что, не прав Уськов – «по-настоящему контрреволюционным» является не хаос, а всего лишь смена поколений людей, которые поочередно строят то более, то менее традиционное общество. Причем, это происходит по всему нашему миру и синхронно. С 12 по 37 (а также с 62 по 87) год каждого века все люди мира строят более традиционные общества, а в остальное время – менее традиционные. Правда, традиции у разных обществ – совсем разные. А потому, к 12 и 62 году каждого века (когда в мире наблюдается пик построения менее традиционных обществ) различия в идеологических вопросах между Западом и Россией сглаживаются, а к 37 и 87 году – наоборот, усиливаются. Усиливаются различия в идеологических вопросах — усиливается и давление Запада на Россию, и России на Запад. А заодно увеличивается и вероятность протекания революций, что у нас, что на Западе. Есть одна шутка авторства Терри Пратчетта – суть исполнения желаний состоит в том, что заказчик получает именно то, что заказывал, но что ему совершенно не нужно. Так, и власти нашего мира, причем, во все времена, очень сильно желают бороться друг с другом, а в итоге выходит, что борются сами с собой. То же самое мы наблюдаем и сегодня, что у нас в России, что на Западе. Например, действующий президент США Дональд Трамп во вторник во время теледебатов с Джозефом Байденом фактически отказался гарантировать мирную передачу власти после предстоящих в ноябре выборов главы государства.
«Когда я слышу, как Джо говорит о переходе власти после выборов. Не было перехода с тех пор, как я выиграл. Если вы посмотрите на Хиллари Клинтон, если вы посмотрите на всех этих людей, там не было перехода, потому что они преследовали меня, пытаясь совершить переворот. Они преследовали меня, шпионили за моим штабом. Они начали с того дня, как я выиграл, и даже до того, как я выиграл», — сказал Трамп. После этого он в очередной раз раскритиковал метод голосования по почте, сославшись на невозможность точного и оперативного подсчета голосов. «Они отправляют миллионы бюллетеней по всей стране. Это будет мошенничество, подобного которому вы никогда не видели. 3 ноября вы смотрите и видите, кто выиграл выборы. Но знаете, что? Возможно, мы не узнаем имя победителя в течение месяцев», — сказал Трамп. Ведущий спросил, рассчитывает ли президент на вмешательство Верховного суда страны в случае возникновения каких-либо споров относительно бюллетеней. «Да, думаю, я рассчитываю на них, чтобы они посмотрели на бюллетени. Надеюсь, они не понадобятся нам в плане самих выборов, но относительно бюллетеней — я так думаю, потому что происходящее невероятно», — ответил Трамп. «Надеюсь, это будут честные выборы. Но если я буду видеть, что десятки тысяч бюллетеней подтасованы, я не смогу согласиться с этим», — добавил американский лидер позднее. Ранее Трамп допускал, что исход предстоящих в ноябре выборов определит лишь Верховный суд США. Глава Белого дома неоднократно критиковал в последние месяцы метод голосования по почте, который демократы предлагают масштабно использовать на предстоящих выборах из-за пандемии. Этот способ не позволяет точно и оперативно подводить итоги голосования, убежден глава администрации США. Он пояснил, что имеет в виду, прежде всего, угрозу масштабных подтасовок и фальсификации бюллетеней, голосования мертвых душ и лиц, не имеющих права на участие в выборах. Трамп также заявлял, что голосование по почте делает предстоящие выборы уязвимыми для вмешательства из-за рубежа. А что все это означает? Да, лишь одно – Трамп не признает президентом Байдена, а тот, в свою очередь, — Трампа. А тут и до Гражданской войны недалеко. А что такое новая Гражданская война в США? Это – начало конца всей Западной цивилизации. Да и хрен бы с ним, с Западом, да вот беда, такой поворот в истории запросто может привести к третьей мировой войне, а это уже не конец Западной цивилизации, а конец всего современного человечества. Наше Мироздание не хочет реализации данного сценария, а потому, если события начнут ползти в данную сторону, оно обязательно вмешается, и громыхнет Йеллоустонским супервулканом. Так что, нам надо готовиться к этому, неважно, случиться извержение или нет. В любом случае, революция – это смена общественно-политического устройства страны. А толпа менять государственное устройство не способна. Толпа может устроить бунт, погромы, но не революцию. Толпа может только шуметь, в лучшем случае – выходить на демонстрацию с транспарантами, но менять законы она не может. Это могут сделать только выбранные ей депутаты (то есть, новая власть), но толпа всегда против любой власти (и новой – тоже). В общем, как ни крути, а любая революция – это, прежде всего, «революция сверху». Так что, любые революции, как начинаются «сверху», так там и заканчиваются.
А что же тогда означает термин «революция снизу»? Согласно Википедии, революция (от позднелат. revolutio — поворот, переворот, превращение, обращение) — радикальное, коренное, глубокое, качественное изменение, скачок в развитии общества, природы или познания, сопряженное с открытым разрывом с предыдущим состоянием. Революцию как качественный скачок в развитии, как более быстрые и существенные изменения, отличают и от эволюции (где развитие происходит более медленно), и от реформы (в ходе которой производится изменение какой-либо части системы без затрагивания существующих основ). Различают революции: — в природе (геологическая); — в развитии общества (в том числе экономическом — неолитическая революция, промышленная революция, культурная революция, «зеленая революция», демографическая революция, «революция растущих потребностей» и политическом — революция как метод захвата власти); — в науке (термин «научная революция» введен в обращение Томасом С. Куном); — в технике (используется термин «научно-техническая революция»). В принципе, революция (как и эволюция) может произойти в любой сфере. Революция как тип общественных движений, имеет ряд причин, объясняющих их появление. Исследователи революционного движения насчитывают пять общих элементов, которые считаются необходимыми: 1. Проблемы в экономической и фискальной сфере. Снижение потока денежных средств в государственную казну и в руки элит обычно приводят к повышению налогообложения или влезанию в кредит, часто несправедливым образом. Отчего способность выплачивать зарплату чиновникам и военным уменьшается, что приводит к росту недовольств и волнений. 2. Отчуждение и сопротивление элит. В элитарных слоях каждый борется за власть и управление. В этой борьбе некоторые элиты могут прийти к мнению, что существует узкий круг из членов этнической или региональных групп, в которую входит правитель и имеет несправедливо больше полномочий, нежели другие. Отчего недовольные элиты могут воспользоваться народным возмущением и вызвать мобилизацию. 3. Революционная мобилизация. Широко распространенное народное возмущение, подкрепленное поддержкой элит, перерастает в мятеж, который может быть вызван не обязательно нищетой или неравенством, а ощущением потери положения в обществе. 4. Идеология. Представляет собой убедительный и разделяемый большинством нарратив борьбы, объединяющий требования населения и элит. Она может принимать разные формы: религиозного движения, национального освобождения и прочее. 5. Благоприятная международная обстановка. Успех революции часто зависит от иностранной поддержки в форме отказа поддерживать политику правительства или согласия сотрудничать с оппозиционным лагерем. Так же, как вмешательство иностранной державы интервенцией, направленной на укрепление контрреволюции, приводил к краху многие революционные мятежи.
Все пять условий совпадают редко. Более того, их трудно распознать в периоды мнимой стабильности. Эти факторы можно логично расписать ретроспективно, но «изнутри» в ходе нарастания революционных настроений их выявить проблематично. Отличительной чертой всех революций является неправовой характер изменений — несоответствие правовой системе предшествующего строя или режима. Даже когда происходит «революция сверху», отдельные действия самой власти зачастую носят нелегитимный характер. В любом случае, политическая революция — это процесс незаконного свержения государственной власти оппозицией при поддержке части народа, за которым следуют значительные преобразования, приводящие к смене государственного (политического, общественного) и экономического строя. Если значительных изменений не происходит, то это не революция, а переворот. Таким образом, переворот является необходимым условием для любой «революции снизу» (в современной интерпретации этого термина), однако не всякий переворот ведет к революции. Тем не менее, чуть выше мы с Вами уже определили, что никакая «революция снизу» не обходится без «революции сверху». И чтобы не путаться в этих терминах, автор предлагает совсем иное определение «революции снизу». Под «революцией снизу» следует понимать периодический процесс изменения «общественного мнения» того или иного народа (с периодом в четверть века, плюс — минус, три — четыре года). И если предыдущее поколение людей строило более традиционное общество, то новое поколение будет строить менее традиционное общество, и наоборот. И все «революции снизу» протекают в нашем мире в периоды: с 21 по 28, с 46 по 53, с 71 по 78 год каждого века, а также с 96 года и по 03 год следующего века. Таким образом, очередная «революция снизу» произойдет в нашем мире в период с 2021 по 2028 год и эта революция должна вызвать «революцию сверху» в России в период 2029 – 2033 года. Как видите, мы с Вами совсем отказались от бунтов и всякого прочего хаоса в отношении любой «революций снизу». А разнообразные бунты и государственные перевороты – это лишь бунты и перевороты, а не революции, и осуществляют их не народ, а толпа. Другими словами, «революции снизу» (целенаправленное изменение «общественного мнения») — это прерогатива умных людей (народа), а бунты – удел глупых людей (толпы и ее лидеров). Да, да, и ее лидеров. Обычно лидеры толпы считают, что они стоят над толпой и руководят ей, но это не так. На самом деле, как сама толпа, так и ее лидеры, в одинаковой мере подвержены животным инстинктам толпы. У этих ребят очень хорошо работает подсознание, и совсем плохо – разум. Автор научился отключать свой разум и снова включать его по приказу самого разума, и знает, о чем говорит. Такой режим автор включает только в смертельно опасной ситуации, и, находясь в нем, он «на автомате» может убить любого человека. Примерно в таком же режиме работает и толпа. Разница заключается лишь в одном – автор полностью отключает свой разум, а толпа – частично. Ну а подробней о народе и толпе мы поговорим в следующей главе.