Война и мир
Предлагаю Вашему вниманию статью Ростислава Ищенко — «Это другое!». «Мы любим возмущаться двойными стандартами в политике, применяемыми западными странами и их добровольными помощниками внутри России. Этим возмущением мы не отменяем применения ими двойных стандартов, никак не можем повлиять на эффективность их работы (она зависит от компетенции конкретного западного труженика информационного фронта и уровня адекватности восприятия реальной действительности его руководством). Мы лишь ограничиваем собственные технологические возможности и создаем проблемы сами себе. Обвиняя Запад в использовании двойных стандартов, мы априори подразумеваем, что двойные стандарты — это плохо. Чем обоснованнее выглядят наши инвективы против двойных стандартов, чем мы убедительней в своей аргументации, тем более негативно относится общество не только к использованию двойных стандартов Западом, но к двойным стандартам как к технологии вообще. Технология сама по себе не может быть порочной. Даже оценка нами убийства зависит от обстоятельств. Если законопослушный гражданин убит асоциальным элементом, это однозначно плохо и заслуживает самого сурового наказания. Если приговор исполняет палач, это, может быть, не самая почетная работа, но все же всего лишь работа, за которую не наказывают и не награждают, а просто платят зарплату. Если убийство совершает солдат на фронте, то чем больше он убивает, тем больше у него шансов получить за это от государства награду (и не одну), а от общества почет и уважение. Следовательно, технология порочна, только если используется против нас, против интересов нашего государства и нашего общества. Если же мы обращаем ее себе на пользу, она автоматически становится полезной. У них гадкий шпион, у нас благородный разведчик. У них наглое вмешательство во внутренние дела, у нас оказание законной помощи дружественному режиму против наглых мятежников или восставшему народу против антинародного режима. Все идут на войну, утверждая «С нами Бог!». Но Бог един и не может поддерживать две воюющие стороны одновременно. Более того, христианство в принципе требует возлюбить врага своего и решать споры миром, на основе компромисса, отрицая гнев и насилие. Осуждая двойные стандарты как изначально порочные, мы приучаем общество считать, что порядочные государства (в первую очередь наше собственное) никогда не опускаются до применения столь презренной технологии.
Но в политике иногда приходится отрицать очевидное, и верить в невероятное. Мы смеемся над немцами, которые верят, что боевым отравляющим веществом (оружием массового поражения) можно отравить человека так, что не только никто рядом не пострадает, но и сам он не только не умрет, но через пару недель окажется здоровее, чем был. Но разве мы сами не делаем вид, что верим, будто донецкие шахтеры, еще вчера пытавшиеся приспособить для ведения боевых действий единичные музейные экземпляры артиллерии и бронетехники, на следующий день стали массово выкапывать у себя в шахтах танки, артиллерийские орудия, установки залпового огня, тонны снарядов, запчастей и ГСМ к ним. А парикмахеры и таксисты в считанные часы освоили эту сложную технику в достаточной степени, для того чтобы разнести в хлам несколько бригад украинской армии и добровольческих батальонов. Моментальный переход ополчения Донбасса из состояния разрозненных, плохо вооруженных отрядов, способных создавать проблемы наступавшей на них регулярной армии, только опираясь на плотную городскую застройку (и то не всегда и не везде), в состояние небольших, но отлично вооруженных, обученных, вполне современных вооруженных сил, командиры которых принимают тактически грамотные решения и умеют реализовывать с высокой степенью слаженности и синхронизации взаимодействия, не более вероятно, чем «чудесное исцеление» Навального. Но я до сих пор встречаю людей, искренне верящих, что ополчение голыми руками захватило у украинской армии сотни танков и артиллерийских орудий. Причем они даже не задаются вопросом: откуда ополчение берет к ним снаряды и запчасти? С ГСМ еще ладно, можно верить, что солярка самозарождается на заправках, но одних только боеприпасов в периоды активных военных действий (летом–осенью 2014 года и в январе–феврале 2015 года) было израсходовано несколько сотен, а то и тысяч тонн. Не думаю, что большинство этих людей столь наивны. Просто они убеждены, что двойные стандарты — это плохо. Мы не можем прибегать к двойным стандартам. Если РФ официально заявляет, что оружие ополчению не поставляла, значит, не поставляла. Если говорит, что регулярные части не принимали участие в боевых действиях, значит, не принимали.
Кстати, артиллерии, для того, чтобы нанести украинским войскам огневое поражение на то расстояние, на котором тогда находились от границы украинские войска, границу пересекать было и вовсе незачем (достаточно было, чтобы ее пересекли снаряды). Танковые экипажи могли действительно формироваться из добровольцев. Но напомню термин «отпускники» родился из официально предложенной версии, в соответствии с которой солдаты и офицеры регулярной российской армии брали отпуск и ехали повоевать в Донбасс. Даже если предположить, что так оно и было, то это не отменяет их статуса как официальных военнослужащих. Батальон американских военнослужащих «в отпуске», приехавших повоевать куда-нибудь в Сирию, вряд ли будет воспринят нами как нечто естественное. Итак, большинство людей все прекрасно пронимали. Об этом, наряду с упомянутым эвфемизмом «отпускники», свидетельствует аналогичный ему (описывающий те же процессы) «Северный ветер». Да и регулярные ссылки командиров ополчения на то, что им Мариуполь брать Москва запретила, свидетельствуют о решающей роли России в координации военных операций ополчения. Но если мы верим, что танки, пушки и снаряды к ним ополчение нашло в шахтах и степях Донбасса, то с какой стати ополченцы, голыми руками отнявшие у украинских войск сотни единиц бронетехники (есть версия именно так объясняющее возникновение танкового парка ДНР/ЛНР) должны были прислушиваться к мнению Москвы? Такое послушание, когда сказали остановиться и не брать пустой город, ну и не стали его брать, возможно, только в том случае, если полностью зависишь в военном плане от того, кто тебе дает такие «рекомендации». Итак, всем все ясно, но многие посыпают себе головы пеплом и страдают от того, что «Россия совсем не помогала героическому Донбассу». Такое извращение действительности наносит России, чем дальше, тем больше репутационных потерь, в том числе в глазах населения Донбасса.
При этом надо понимать, что наши западные «друзья и партнеры» прекрасно знают, сколько, чего, куда и кому было передано, а также кто, откуда, когда и по кому стрелял. Так же, как и мы знаем их аналогичные действия. По правилам игры в двойные стандарты важно не то, знает ли противник, что конкретно ты сделал, а признал ли ты свою роль. Если не признал, то любые, самые железные доказательства ничего не значат. Все знают, что США из корыстных побуждений спровоцировали вторжение в Ирак. Но по официальной версии Вашингтона разведка просто немного ошиблась. И никакие разоблачения не помогают. Только разоблачители, если живут на Западе, скоропостижно умирают. Мы живем в сюрреалистичном мире, когда можно утверждать, что Кремль сбросил на Навального атомную бомбу, но мужественному оппозиционеру удалось выжить в эпицентре взрыва, о котором никто не знал, пока не сделали анализы. Ни его, ни окружающих даже не поцарапало, разрушений не было, но вы должны поверить: ядерная атака была. И никакими апелляциями к разуму, требованиями — предоставить доказательства, невозможно усовестить глумящихся «партнеров». Наоборот, в последнее время нарочитая бездоказательность и хамская нахрапистость становятся дополнительным поражающим фактором технологии двойных стандартов. Наше собственное население отказывается понимать, почему они над нами нагло глумятся, а мы им до сих пор в морду не дали. Умеренность российской власти, ее стремление следовать классическим принципам международных отношений, подается российскому же народу, как ее слабость. Но слабость наша в другом. Практически все люди (за исключением очень редкой породы абсолютных негодяев) для сохранения психической устойчивости должны считать, что правда в конфликте на их стороне. Кроме всего прочего в том, что мы на стороне правды, нас убеждает то, что наша страна не использует позорные и бессовестные методы борьбы. Если мы утверждаем, что двойные стандарты априори плохо, значит, эти методы мы использовать не можем, а если используем, значит далеко не святы. В результате часть политически ангажированного населения, понимая, что отрицая использование нами двойных стандартов, мы грешим против истины, делает вывод, что правда на стороне оппонентов. Их мало, но они есть. Часть, для сохранения психической устойчивости, пытается отрицать очевидное, быстро превращаясь в политических фриков. Наконец, часть цинично принимает то, что мы говорим одно, а делаем другое, но они отказываются понимать, почему мы, в таком случае, не можем или не хотим провести блиц операцию по смене власти на Украине (ведь хуже не будет, говорят они) или почему во всех постсоветских республиках (до которых только руки дотянутся) Россия не приведет к власти абсолютно пророссийских политиков.
У них много возникает таких «почему». Поскольку же они сталкиваются с несомненным применением двойных стандартов при абсолютном отрицании моральности таких действий, люди начинают выстраивать конспирологические теории, доходя даже до отрицания российской международной субъектности. На деле в политике, как на войне, используется весь арсенал известных и доказавших свою эффективность средств воздействия на противника. Если противник освоил и применил какую-то новую технологию, ее требуется максимально быстро изучить, освоить, вписать в рамки собственных стандартов и использовать для достижения победы. Любая технология, использованная нашим правительством в интересах нашего государства моральна, если она ведет кратчайшим путем к успеху, поскольку высшей моралью политика является наиболее эффективная защита интересов вверенного его попечению государства и народа. Кроме того, мы открыты для переговоров. Если наши политические оппоненты считают какую-то технологию слишком опасной (как ядерное оружие) мы готовы наложить всеобщий мораторий на ее использование. Но из этого правила не должно быть исключений, а механизмы контроля должны быть не менее эффективными, чем в вопросах контроля ядерных арсеналов. И майданные технологии мы можем и должны использовать себе во благо в тех случаях, когда они являются наиболее эффективным средством решения проблемы. Эффективность (то есть соотношение цена/качество) является главным критерием оценки полезности или вредности конкретной технологии. Наконец, даже теми технологиями, которыми мы не предполагаем пользоваться, мы должны владеть в совершенстве, ибо они могут быть применены против нас, а чтобы эффективно защищаться надо оружием противника владеть лучше, чем владеет им противник. Мораль не в технологиях, мораль в нас самих, моральность и аморальность наших действий определяют не средства, а цели. Даже атомная бомба в руках США является оружием агрессии, а в руках России — средством стабилизации международных отношений и сохранения мира. Впрочем, американцы оценивают ситуацию с точностью до наоборот. Противник всегда будет считать себя образцом морали и честности, использующим определенные технологии исключительно на благо человечества. И нам стесняться не надо. Все, что мы делаем — хорошо и правильно, поскольку мы всем хотим добра, а что думают по этому поводу остальные, нас не касается. Их тоже не очень интересует, что мы о них думаем» (Ищенко).
Если кратко пересказать написанное Ищенко, то получится только одно: «На войне, как на войне». И Ищенко абсолютно прав в этом – война между Россией и Западом никогда не прекращалась ни на единую минуту. Случались лишь временные перемирия России с какой-то частью Западного мира с целью ведения совместной войны с другой частью этого мира. При этом надо помнить, что войны бывают разными, однако цель у любой войны всегда одна и та же – уничтожение противника (пусть не физическое, а экономическое или даже моральное). А стало быть, и конца этой войны мы не увидим до тех пор, пока один из противников не будет уничтожен. Другими словами, кто-то из «вечных противников» должен стать доминирующей Силой в современном мире. А сделать это можно лишь двумя путями. Самым простым путем является физическое уничтожение противника (его полное истребление), в этом случае победитель будет доминировать лишь над самим собой (больше не над кем). Второй способ значительно трудней, и он заключается в постепенном наращивании Силы, причем, по всем возможным направлениям. В Советские времена этим занимался и Западный мир, и Россия (причем, практически на равных). А после победы в России либерально-буржуазной контрреволюции девяностых годов прошлого века, Запад решил, что он достиг искомого (там даже выпустили медаль «За победу в холодной войне»). Но Запад ошибся, и Россия стала подниматься с колен. А стало быть, возродилась и новая «холодная война». И эта война может тянуться сколь-угодно долго, пока одна из воюющих сторон не станет доминировать в мире «по всем возможным направлениям». А добиться этого можно только за счет «резкого рывка вперед», и этот шанс сегодня есть только у России. А чтобы реализовать его, Россия должна отказаться от нынешнего «бандитского индивидуального капитализма» и перейти к «государственному коммунизму» («цивилизованному социальному капитализму»). Западным странам сие не под силу (в эту сторону их не пустит собственный менталитет западных жителей). Менталитет же русского народа вполне подходит для такого «рывка вперед». Вот только нынешние Российские правители для этого явно не подходят. А потому, сегодня мы наблюдаем в мире лишь одно — «Перемена баланса сил: от однополярного мирового порядка к многополярному», автор Фатима Ариф.
«Международную систему можно описать как сложную совокупность социальных, научных, политических, военных и технологических систем. Эта динамическая структура очень трудно поддается оценке, и еще труднее предсказать ее будущее. Распределение силового потенциала в международной системе определяет число ведущих держав и тем самым полярность международной системы. Система будет многополярной, если великих держав более двух: если их две, система будет двуполярной, а система только с одной великой державой называется однополярной. Можно ожидать, что в будущем многополярном мире глобальная экономика не будет ограничиваться несколькими ведущими странами, но скорее это будет множество стран с различающимися возможностями. В какой-то одной сфере, в которой отдельная страна имеет уникальные отличия, ее руководство будет иметь решающее слово. Помимо США, экономическое влияние способны оказывать Япония, Китай, ЕС и Индия благодаря своим достижениям в технологиях, растущей экономике и большой численности населения. Иран, Саудовская Аравия, Венесуэла, страны Африканского союза и Бразилия будут иметь влияние благодаря своим крупным запасам энергоносителей. У России должны быть преимущества по обоим направлениям. Немногие страны, такие как Пакистан, страны Центральной Азии, Украина и Турция, благодаря геостратегическому положению обретут некоторое региональное влияние, так как они расположены на энергетических маршрутах, по которым энергоресурсы будут направляться в другие части мира. В руководстве Соединенных Штатов существует широкий двухпартийный консенсус в отношении того, что страна должна остаться глобальным лидером/ведущей мировой державой. Из этого постулата вытекает и фундаментальное обоснование того, что Соединенные Штаты ведут мир к свободе и торжеству либеральных принципов. Третья его составляющая – решимость сдерживать Китай. Вызывает беспокойство та непреклонность, с которой США преследуют цель сдерживания Китая. «Демократический альянс» или «поворот к Азии» это примеры американских проектов. Китай тоже со своей стороны перешел от своего обычного осторожного подхода и провозглашенной стратегии мирного развития к однозначной позиции по Южно-Китайскому морю. Однако прямо сейчас вряд ли дойдет до лобового столкновения. Тем не менее, это соперничество может привести к серьезной и опасной ситуации в дальнейшем.
США не намерены прямо вмешиваться сюда, задействовав свои войска. У них внутри страны существует сильное сопротивление очередной войне. Это не означает, что США бессильны. Что мы имеем, так это слабеющего гегемона, не желающего уступать свою позицию лидера. С другой стороны, ни одна другая страна не способна заменить сегодняшнего гегемона, хотя разные страны часто стремятся поставить под сомнение его авторитет. Периодические отходы Китая от традиционной осторожности и нежелание США уступать создают опасную ситуацию. США являются единственным гегемоном с окончания холодной войны, но с момента кризиса 2008 года их мировое господство подорвано. Разрыв в мощи между Китаем и США сокращается. В 2011 году ВВП Китая составлял примерно половину ВВП США. Если ВВП Китая продолжит расти на 8.5%, а ВВП США – менее чем на 3.8%, сегодняшний разрыв между этими двумя силами исчезнет в течение следующего десятилетия. Между тем, экономический разрыв между двумя этими странами и другими крупными державами в следующее десятилетие продолжит увеличиваться. В следующие пять лет только США и Китай будут тратить на оборону по 100 млрд. долларов в год, увеличивая свой отрыв от других стран. Соответственно, международное устройство перестанет быть однополярным. Двуполярная мировая система рухнула с концом холодной войны. Соединенные Штаты стали единственной сверхдержавой и, что нашло выражение в новом промышленном укладе производства вооружений, международная система превратилась в однополярную. Ведущие державы мирового сообщества это Китай, Россия, Япония и ЕС. Превратится ли международная система в двуполярную или многополярную, зависит от развития многих стран и регионов в технологическом, политическом, экономическом и военном плане. Китай, Россия, Япония и ЕС, а также Индия обладают потенциалом, чтобы изменить свое положение в международном устройстве.
За последние 25 лет потенциал Китая неуклонно рос до таких размеров, что это существенно изменило международный порядок. Для Китая экономическое процветание идет рука об руку с прогрессом в области науки и технологий. Он разрабатывает дорогостоящие системы вооружений, которые становятся все более мощными по сравнению с самыми передовыми системами вооружений развитых стран. Еще одним важным фактором, определяющим будущее международного сообщества, является относительное превосходство США в области науки, техники, экономики и военного потенциала по сравнению с другими крупными державами. Положение развивающихся стран, на которые влияют колебания и изменения международной системы, очень трудно оценить. Общие контуры этого феномена становятся более очевидными, когда происходит переход под влиянием глубоких внутренних динамических факторов, а не каких-то факторов извне. Есть группа кандидатов, которых можно считать усиливающимися державами, и наблюдается быстрый всплеск в этой фазе перехода, но он продолжительнее, чем ожидалось. В условиях меняющейся институционализации возникает центральная составляющая этих изменений. Все еще есть неясность в оценках относительно принципов сотрудничества и конфликтов. Национальные интересы и принципы, несомненно, важнее всего при меняющемся мировом порядке, и это также может приводить к крайне запутанным и разочаровывающим переговорным ситуациям, которые необходимо разрешать путем расширения сотрудничества на государственном уровне. Единые сообщества распадаются, вместе со старыми представлениями и убеждениями. Согласно разным представлениям о мировой системе, эти страны не менее разделены, и они могут постоянно бороться и одновременно общаться друг с другом. Поэтому будущая многополярная система не будет отличаться от других моментов многополярности, которые видела история, то есть приведет к большему хаосу и непредсказуемости, чем в сегодняшнем однополярном мире. Тем не менее, многополярность несет не только риски, связанные с поисками нового баланса между великими державами — впервые в истории» (Ариф). В общем и целом, Ариф права в своих оценках, однако рассуждая, она остановила наш мир в неравновесном положении, ведь многополярность – это процесс, а не статичное равновесное состояние. В равновесное состояние наш мир может прийти только после его превращения в двуполярный мир. Ведь многополярность вызывает появление доминирующей Силы (и, соответственно, однополярности), а та, в свою очередь, — появление второй Силы, конкурирующей с первой. В Советские времена этими Силами были США и СССР, а в будущем мире такими Силами, скорее всего, станут Россия и Китай. В любом случае, одна из этих Сил будет всегда доминировать над другой по отдельным направлениям (и Западному миру будет намного лучше, если более доминирующей силой станет Россия, а не Китай).
Процесс «переполюсовки мира» сегодня протекает прямо на наших глазах, но закончиться этот процесс, может никак не раньше 2137 года. Возникает вопрос – а закончится ли к этому времени «холодная война»? Увы и ах, но нет. Просто начнется новая «холодная война» между Россией и Китаем. Другими словами, человеческий мир устроен таким образом, что он просто не в состоянии не воевать. А потому, самое первое дело для любой страны в нашем мире, и во все времена – это обеспечение своей обороноспособности — «Хочешь мира, готовься к войне». Слава Богу, в России с этим дело все в порядке. И Путину было, ой, как не просто, восстановить утраченную Ельциным обороноспособность страны, но он сделал это, за что ему большое спасибо. А что такое мир? Согласно Википедии, мир – это совокупность всех форм материи в земном и космическом пространстве, с одной стороны, и отсутствие войны, с другой. Однако, как мы выяснили чуть выше, отсутствие войны в нашем мире практически невозможно. А стало быть, второе определение можно отбросить, как неверное. Согласно философскому словарю, отсутствие войны не означает отсутствие конфликтов. Мир – еще не согласие, но он почти всегда предпочтительнее вооруженного насилия или военного вмешательства. Уточнение «почти» здесь не случайно, поскольку именно по этому признаку мы различаем сторонников мира и пацифистов. «Если рабство, варварство и запустение, – пишет Спиноза, – называть миром, то для людей нет ничего печальнее мира» («Политический трактат»). Если же мир сочетается со свободой и справедливостью, для человека нет ничего лучше. Понятие «мир», которое вплоть до 18 в. (до Канта) обозначало весь комплекс творения, сегодня обладает двумя основными значениями. 1) Совокупность объектов, образующих физический универсум; это материальный мир, объект науки. 2) Комплекс человеческих отношений, образующих человечество; это мир в «экзистенциальном» смысле, в его противопоставлении физическому универсуму. Это мир человеческих отношений, который Кант, исходя из гипотезы, что все эти отношения выражают моральную и чисто рациональную интенцию, назвал «интеллигибельным миром». В философии Хайдеггера понятие «мир» приняло особенный смысл: оно означает «открытость» субъекта свету вообще (который представляет собой как физический свет, так и духовный свет) в его противостоянии темноте «земли» (обозначающей укорененность живого существа в его физической и исторической среде). Другими словами, мир существует всегда, и его существование не зависит от человека, а отсутствие войны (или какого-то конфликта и его разрешения) в этом мире попросту невозможно. И происходит это как раз потому, что наличие любого конфликта напрямую зависит от человека. Таким образом, «человек, война и мир» всегда идут «под руку» друг с другом. Разница же между войной и миром заключается лишь в одном – любой конфликт можно разрешить как немирным путем, так и мирным.
Первый путь разрешения конфликтов как раз и называют войной. Согласно Википедии, война – это разрешение конфликта между политическими образованиями — государствами, племенами, политическими группировками и так далее, — происходящего на почве различных претензий, в форме вооруженного противоборства, военных (боевых) действий между их вооруженными силами. Как правило, война является средством навязывания противнику своей воли. Один субъект политики пытается силой изменить поведение другого, заставить его отказаться от своей свободы, идеологии, от прав на собственность, отдать ресурсы: территорию, акваторию и другое. По формулировке Клаузевица, «война есть продолжение политики иными, насильственными средствами». От политического руководства зависит, начать ли войну, с какой интенсивностью ее вести, когда и на каких условиях согласиться на примирение с врагом. От политического руководства также зависит приобретение союзников, создание коалиций. Внутренняя политика государств тоже имеет большое влияние на ведение войны. Так, слабая власть нуждается в быстрых успехах; успех на войне настолько же зависит от внутренней политики, как и от полного согласия между внешнеполитическим руководством и военным командованием, которые также находятся в зависимости от внутренней организации государства. Основным средством достижения целей войны служит организованная вооруженная борьба как главное и решающее средство, а также экономические, дипломатические, идеологические, информационные и другие средства борьбы. В этом смысле война — это организованное вооруженное насилие, целью которого является достижение политических целей. Тотальная война — это вооруженное насилие, доведенное до крайних пределов. Главным средством в войне являются вооруженные силы (армия, авиация и флот). Общая цель войны всегда состоит в том, чтобы обессиливать врага, пока он не перестанет оказывать сопротивления. Этого можно достигнуть победой над неприятельскими военными силами и покорением неприятельской страны, а иногда и недопущением подвоза средств существования и т. п. Военные авторы обычно определяют войну как вооруженный конфликт, в котором соперничающие группы обладают достаточно равными силами, чтобы сделать исход сражения неопределенным. Вооруженные конфликты сильных в военном отношении стран с находящимися на примитивном уровне развития государствами называются принуждением к миру в текущей парадигме военной стратегии, военными экспедициями или освоением новых территорий. С небольшими государствами — интервенциями или репрессалиями. С внутренними группами — внутренними конфликтами (гражданская война). Подобные инциденты, если сопротивление оказалось достаточно сильным или продолжительным по времени, могут достичь достаточного размаха, чтобы быть классифицированными как «война».
Психологи, например Э. Дурбан и Джон Боулби, утверждают, что человеку по природе вещей свойственна агрессия. Она подпитывается сублимацией и проекцией, когда человек превращает свое недовольство в предубеждения и ненависть к другим расам, религиям, нациям или идеологиям. Согласно данной теории, государство создает и сохраняет определенный порядок в местном обществе и в то же время создает базу для агрессии в форме войны. Если война является неотъемлемой частью человеческой натуры, как предполагается многими психологическими теориями, то полностью изжить ее никогда не удастся. Зигмунд Фрейд считал агрессивность одним из основных инстинктов, определяющих психологические «пружины», направленность и смысл человеческого существования и, исходя из этой позиции, З. Фрейд даже отказался участвовать в движении борцов за мир, так как считал войны неизбежным следствием периодических вспышек человеческой агрессивности. Несмотря на то, что данные теории могут объяснить, почему войны существуют, они не поясняют причины их возникновения; в то же время они не объясняют существование некоторых культур, не знающих войн как таковых. Если внутренняя психология человеческого разума неизменна, то подобные культуры не должны бы существовать. Некоторые милитаристы — такие, как Франц Александер, утверждают, что состояние мира — это иллюзия. Периоды, которые принято называть «мирными», на самом деле являются периодами приготовлений к будущей войне или ситуацией, когда воинственные инстинкты подавляются более сильным государством. Данные теории основываются якобы на воле подавляющего большинства населения. Однако они не учитывают тот факт, что только небольшое количество войн в истории было действительно результатом волеизъявления народа. Гораздо чаще народ насильно втягивается в войну своими правителями. Одну из теорий, которая ставит во главу угла политических и военных лидеров, разработал Морис Уолш. Он утверждал, что подавляющее большинство населения нейтрально по отношению к войне и что войны случаются только тогда, когда к власти приходят лидеры с психологически ненормальным отношением к человеческой жизни. Войны затеваются правителями, которые преднамеренно стремятся воевать — такими, как, например, Александр Македонский, Наполеон, Гитлер. Подобные люди становятся во главе государств во времена кризиса, когда население ищет вожака с твердой волей, который, как им кажется, способен решить их проблемы.
Сейчас наступило именно такое время, а стало быть, без войны нынешнему человечеству точно не обойтись. Если наша цивилизация (цивилизация «Русского мира») имеет желание, а главное, возможность — разрешать любой конфликт с Западом мирным путем, то «Западный мир» не имеет, ни такого желания, ни такой возможности. Однако напрямую на Россию сегодня никто напасть не может, вот Запад и придумывает все новые и новые приемы ведения непрямой агрессии. А единственный способ для России закончить эту «холодную вону» (и начать новую «холодную войну» уже с Китаем) – это уничтожить нынешнего противника (любым, но лучше не физическим способом). Это обстоятельство понимает и наше Мироздание, однако в арсенале его средств ведения войны наличествуют лишь «летальные приемы» (приемы физического уничтожения). А наше Мироздание очень по-доброму относится к любой разумной жизни, а потому, будет придерживать имеющие у него приемы до самого последнего момента. При этом надо помнить, что человек, который думает только о себе, Мирозданию не интересен. Нынешняя же коронавирусная эпидемия – лишь осторожное предупреждение человечеству, что время подходит к финалу. Но если Россия сумеет построить у себя «государственный коммунизм» до этого финишного момента, глядишь, все обойдется сравнительно мирно. Главное, чтобы США сдувались потихоньку, а не лопнули одномоментно (тогда и доброта Мироздания уже не поможет). Ученые, изучающие эволюционную психологию, склонны утверждать, что человеческие войны — это аналог поведения животных, которые сражаются за территорию или конкурируют за еду или партнера. Животные агрессивны по своей природе, а в человеческой среде подобная агрессивность выливается в войны. Однако с развитием технологии человеческая агрессивность достигла такого предела, что начала угрожать выживанию всего вида. Одним из первых адептов этой теории был Конрад Лоренц. Этой теории придерживается и автор данного сайта. А потому, как бы то ни было, но, по мнению автора, «лучше плохой мир, чем хорошая драка».