Главный конфликт современности
Предлагаю Вашему вниманию статью Александра Халдея «От Глазьева к Грефу и обратно: главный конфликт современной экономики». «Пока технократы обеспечивают прикрытие, созревают предпосылки для утилизации либерального идейного ресурса. Отныне модернизация означает не либерализацию, а утилизацию ее наследия. Тот, кто опоздает с такой модернизацией, проиграет будущее. Современная экономика наполнена конфликтами и противоречиями на разных уровнях, однако главным из них можно назвать конфликт способа производства и способа управления. Если принять предлагаемое либералами разделение на макро‑ и микроэкономику, то общей тенденцией является отмирание рыночных тенденций и объективная необходимость в применении нерыночных способов управления производством, распределением, обменом и потреблением прибавочного продукта. Рыночные тенденции еще сохраняются в микроэкономике, где свободные ниши на местном или региональном рынке еще могут служить стимулом для предпринимательства при условии решения проблемы финансирования, однако на макроуровне рыночные механизмы выдохлись и без мер государственного регулирования не способны решать проблему реструктуризации отраслей и перехода на новый технологический уклад. Таким образом, возникает конфликт между рыночными методами управления макроэкономикой и способами реагирования производства на эти методы. При моральном устаревании прежней технологической базы и переполненности рынков сбыта кризис перепроизводства не решается рыночными способами закрытия одних отраслей и перетока ресурсов через биржу в другие. Скорее рыночные институты начинают отрываться от реального сектора, переполняются атрибутами фиктивного капитала и перекрывают переток ресурсов в новые отрасли. В этой ситуации банкиры забрасывают свое ремесло и превращаются в революционеров. А точнее — в заговорщиков. Ресурс продления способа существования они видят в наборе силовых способов реконструкции глобализации. Даже здесь роль государства возрастает, и потому банкиры начинают вторжение в область государства и подминают под себя его силовые институты. Возникает ситуация, когда без Пентагона и ЦРУ Уолл-Стрит нежизнеспособен. В США это приводит к перерождению политической системы, реструктурированию правящего класса и перетоку власти от финансистов к гибридным стратам типа неоконов, состоящим из совокупности чиновников, военных и разведсообщества. Банкиры утрачивают инициативу и превращаются в пациентов теневых государственных квазиинститутов, получивших образное название «глубинное государство».
Теперь не ФРС заказывает политику, а политики заказывают ФРС, причем от ФРС выделилась группа банкиров, ставшая политиками именно для защиты своих интересов. Простая прежняя скупка политиков уже недостаточна. Сорос давно забросил биржевые спекуляции и полностью стал революционером. Это говорит о том, что рынок исчерпан, а банкиры как представители разросшегося сектора фиктивного капитала без государства не могут обеспечить себе выживание. Вмешательство государства в экономику становится не роскошью, а жизненной необходимостью, без которой рынки стагнируют и теряются в пользу конкурентов, где роль государства выше, чем в преимущественно рыночных укладах. То есть тот, кто практикует преимущественно рыночные способы управления макроэкономикой, очевидно, проигрывает борьбу за глобальные рынки. Происходит изоляция правящих либеральных групп от реального сектора экономики. Находящиеся во власти либеральных рыночных догм либералы уже не в силах обеспечить не просто расширенное, а даже простое воспроизводство. Все мизерные проценты ежегодного роста в рыночных экономиках достигнуты благодаря нерыночным способам управления экономикой. При этом рынки США и ЕС наглухо проигрывают Китаю. Спасение они находят в протекционизме и попрании всех надстроек рынка, созданных за предыдущие двести лет ради укрепления господства своих банков и бирж. Однако административно-директивные методы защиты рынка входят в противоречие с рыночными механизмами функционирования экономики. Можно заставить уйти из Китая, но нельзя заставить снизить зарплату до китайского уровня. Что делать с неконкурентоспособностью американской продукции на фоне китайской — не знает ни один американский политик. От отчаянья они запускают самые нерациональные сценарии — развязывают тотальную войну, рассматривая даже варианты применением СЯС, что говорит о полной исчерпанности потенциала рыночной догматики и основанной на ней политической системы. Деньги начинают перетекать в непроизводительные сектора — в пропаганду, разведку и ВПК. Кризис рынка как способа стимулирования производства и организации распределения в ядерный век ставит человечество на грань выживания.
Рынок из господствующего института должен стать вспомогательным регулятором, индикатором пропорций и средством заполнения локальных товарных ниш. На уровне макроэкономики рынок — такой же атавизм, как директивное планирование до последнего гвоздя. Однако наличие в правящем классе подавляющей страты рыночников мешает человечеству перейти на адекватные методы управления макроэкономикой. В политике это выражается в конфликте способа управления макроэкономикой (производственными отношениями) и ее потребностями (производительными силами). То есть конфликт вполне описывается на языке классической даже буржуазной, а не марксистской политэкономии. Но так как политэкономия либералами запрещена по идеологическим причинам, то отсутствуют средства адекватного осмысления происходящего. В рыночном новоязе все упоминания о системном кризисе либерального капитализма и его (кризиса) структуре являются табу. Политическая предвзятость верхушки обслуги либерального правящего класса не позволяет назвать вещи своими именами, потому что тогда не только станет видна вся изжитость и бесполезность либералов, но и возникнет крайняя необходимость удаления их от рычагов управления макроэкономикой и глобальной политикой. Это недопустимо, так как речь идет уже не о судьбе класса условных Эльвиры Набиуллиной или Кристин Лагард, а о судьбе владельцев ФРС. Это конфликт, похожий на конфликт нарождающегося капитализма и старой дворянской феодальной элиты, которая не знала, куда себя деть в новых условиях хозяйствования. Тенденция нарастания противоречий между заполнившими коридоры власти адептами мертвого рыночного глобального либерализма и нарастающими потребностями локализующихся экономических кластеров во внерыночных методах управления приводит к риску войн и революций. Мир усиленно ищет альтернативных способов разрешения этого конфликта, где можно избежать сценария ядерной войны. Здесь оружием становится гибридная война, и переток денег в ее инструменты становится вынужденным шагом. Обособление регионов и формирование новых блоков при сдерживающем потенциале СЯС способно трансформировать реальность в ближайшее двадцатилетие с практически полным вытеснением нынешнего маригнализирующегося либерализма на периферию политической истории.
Сейчас либеральные элиты господствуют в идеологии, но теряют господство в экономике. В политике это отражается в виде появления, так называемого, класса технократов — это латентно антилиберальная страта, готовая практиковать любые методы государственного регулирования политики и экономики, но маскирующая свое кредо идеологической нейтральностью. В плановом СССР технократы были скрытыми рыночниками, сейчас они скрытые государственники. Это переходная страта, позволяющая демпфировать конфликты меду правящей стратой либералов и потребностями реального сектора экономики, стремящегося отгородиться от глобальных ТНК границами политически оформленных кластеров. Особенность ситуации в том, что простого протекционизма недостаточно, экономика — это единый организм, и невозможно строить его на несочетаемых компонентах. Если вы применяете нерыночные методы в распределении, вы непременно должны сделать то же самое и в производстве. Иначе система допустит аварию, сломается или производство (высокие издержки), или распределение (из-за кризиса сбыта протекционизм не даст результата), или обмен (финансовые болезни парализуют спрос). И верно — как он даст результат, если вы закрываете границы от конкурентов, но у вас единый финансовый рынок, где конкуренты господствуют? И единые коммуникации? Здесь тоже нужно отделяться, и это случится раньше или позже, так как это объективная необходимость. Сейчас мир находится в переходном периоде от долларовой гегемонии к мультивалютным системам. Одновременное наличие старого отмирающего уклада и нового, нарождающегося, влечет, как писали классики марксизма про уходящий феодализм и рождающийся капитализм, резонанс старых и новых противоречий. Политическая система любого общества в таком состоянии ломается и переформатируется. Насилие тут становится повивальной бабкой истории. Пока ясно, что с либералами в системе политической власти нужно что-то делать, иначе политические преграды на путях экономических трансформаций неустранимы. Ресурс либералов в любом микрокризисе немедленно будет использован деструктивно, потому что конструктивных рецептов у них больше нет. Деконструкция деструкторов — самый конструктивный рецепт выхода из антагонистического, то есть неразрешимого противоречия между субъектом и объектом управления (конфликт производительных сил и производственных отношений)» (Халдей).
В общем и целом, автор согласен с диагнозом Халдей, но тот не отвечает на главный вопрос (даже не задается им) – почему это случилось именно сейчас? Давайте разберем представленную выше статью «по полочкам». Каков главный вывод статьи? Вот он – «Пока технократы обеспечивают прикрытие, созревают предпосылки для утилизации либерального идейного ресурса. Отныне модернизация означает не либерализацию, а утилизацию ее наследия. Тот, кто опоздает с такой модернизацией, проиграет будущее». Другими словами, когда-то в прошлом модернизация заключалась, прежде всего, в либерализации всех сторон жизни современного человечества, а сегодня она заключается в «утилизации ее наследия». Модернизация – это движение вперед, и в соответствие с диалектическими законами это движение может осуществляться под действием разных (даже противоположных) причин. Это утверждает диалектический закон «отрицания отрицания». Однако когда две противоположные причины вызывают движение в одну и ту же сторону, это значит только одно — один цикл «отрицания» закончился и начался другой — «отрицание отрицания». Другими словами, поменялась «фаза процесса», а смена фазы – это обязательно «экстремум функции» (либо ее максимум, либо минимум). Экстремум (лат. extremum — крайний) в математике — максимальное или минимальное значение функции на заданном множестве. Точка, в которой достигается экстремум, называется точкой экстремума. Если применить эти термины для описания существования современного человечества, можно сказать, что нынешняя цивилизация находится в точке экстремума, по-другому – в кризисе. «Отрицание», в данном случае, является частичным и постепенным процессом (если отменить все и разом, ничего не останется). Иначе говоря, данный кризис может быть следствием самой обычной смены поколений людей. Но так ли это? Давайте разбираться. Общей тенденцией нынешнего развития мировой макро‑ и микроэкономики является «отмирание рыночных тенденций и объективная необходимость в применении нерыночных способов управления производством, распределением, обменом и потреблением прибавочного продукта». Если сказать совсем просто, то «свободный рынок накрывается медным тазом», причем, повсеместно. И это обстоятельство проявляется, прежде всего, в макроэкономике. «Возник конфликт между рыночными методами управления макроэкономикой и способами реагирования производства на эти методы», более того, банкиры начали вторжение в область государства и подминают под себя его силовые институты. Мировой «рынок исчерпан, а банкиры как представители разросшегося сектора фиктивного капитала не могут обеспечить себе выживание без государства». И такое положение дел в нашем мире наблюдается впервые за всю историю его существования.
Понятное дело, что во все времена, и государства зачастую вмешивались в дела банкиров, и банкиры «скупали для себя» государственных чиновников. Однако эти процессы всегда как-то компенсировали друг друга. Ну а сегодня складывается такое впечатление (по крайней мере, у автора этого сайта), что уже все государственные чиновники всех стран современного мира «скуплены на корню» десятком-другим самых крупных банкиров, которые и составляют все вместе — «мировое правительство» или «глубинное государство». Однако их объединяет только одно – они стремятся заработать как можно больше денег. Все остальное их только разъединяет, а стало быть, «война всех против всех» стала просто неизбежной. Именно это обстоятельство и проявляется в современном мире много ярче, чем все остальные. А потому, простая смена поколений людей не является достаточной причиной для возникновения нынешнего кризиса цивилизации. Главная причина состоит совсем в другом – в разнонаправленных действиях, так называемого, «мирового правительства», что является результатом «глобализации». Ну а что является причиной самой «глобализации»? По мнению Халдея, сегодня «происходит изоляция правящих либеральных групп от реального сектора экономики. Находящиеся во власти либеральных рыночных догм либералы уже не в силах обеспечить не просто расширенное, а даже простое воспроизводство». Вот мы и подошли к ответу на самый главный вопрос. Современный мир просто не в состоянии обеспечить «расширенное воспроизводство всего человеческого» — самого населения, производства товаров и услуг, потребления сырья и т.д. Человеческий мир стремится восстановить это уже утраченное «расширенное воспроизводство всего человеческого», а весь остальной мир не хочет этого. Другими словами, мы наблюдаем «кризис ноосферы». Именно этот кризис и обуславливает все остальные процессы, происходящие в современном мире. Ну а банкиры находят спасение себе (но не мировому рынку) в протекционизме и попрании всех надстроек рынка, созданных за предыдущие двести лет, ради укрепления господства своих собственных банков и бирж, и входят при этом в противоречие с другими банкирами. «В политике это выражается в конфликте способа управления макроэкономикой (производственными отношениями) и ее потребностями (производительными силами). То есть конфликт вполне описывается на языке классической даже буржуазной, а не марксистской политэкономии. Но так как политэкономия либералами запрещена по идеологическим причинам, то отсутствуют средства адекватного осмысления происходящего. Тенденция нарастания противоречий между заполнившими коридоры власти адептами мертвого рыночного глобального либерализма и нарастающими потребностями локализующихся экономических кластеров во внерыночных методах управления приводит к риску войн и революций». Тут автор вполне согласен с Халдеем. Главным оружием сегодня становится гибридная война, а переток денег в ее инструменты, является лишь вынужденным шагом.
Согласен автор и с тем, что «сейчас либеральные элиты господствуют в идеологии, но теряют господство в экономике. В политике это отражается в виде появления, так называемого, класса технократов — это латентно антилиберальная страта, готовая практиковать любые методы государственного регулирования политики и экономики, но маскирующая свое кредо идеологической нейтральностью. В плановом СССР технократы были скрытыми рыночниками, сейчас они скрытые государственники. Это переходная страта, позволяющая демпфировать конфликты меду правящей стратой либералов и потребностями реального сектора экономики, стремящегося отгородиться от глобальных ТНК границами политически оформленных кластеров». Увы, «технократы» плохо справляются с этим делом, по той простой причине, что не считают его важным. А не считают они так, потому, что тоже «скуплены банкирами», причем, поголовно. «Особенность ситуации в том, что простого протекционизма уже недостаточно, экономика — это единый организм, и невозможно строить его на несочетаемых компонентах. Если вы применяете нерыночные методы в распределении, вы непременно должны сделать то же самое и в производстве. Иначе система допустит аварию, сломается или производство (высокие издержки), или распределение (из-за кризиса сбыта протекционизм не даст результата), или обмен (финансовые болезни парализуют спрос)». То же самое можно сказать и о нынешнем кризисе в целом. Чтобы выйти из него, исправить одну экономику недостаточно. Необходимо исправить само человечество, построив внутри него коммунистические общества («от каждого – по способности, каждому – по потребности). Только такие общества смогут безболезненно перейти к «простому воспроизводству», а именно к этому, нас (все человечество) и призывает Мироздание, причем, делает это милосердно по отношению к человечеству, и далеко не самыми кардинальными мерами, которые есть у него в запасе. Другими словами, Мирозданию нужно человечество (если бы это было не так, человечества попросту не было бы), но не такое, каковым оно сегодня является. Такое человечество не нужно даже самому человечеству, и оно сегодня существует только из-за инстинкта самосохранения, присущего всему живому. Вот Вам ответ на первый вопрос – почему сейчас? И сразу же на второй вопрос – почему это происходит не революционно (одномоментно), а эволюционно (постепенно)? Революция – это «полное отрицание», и она может привести только к разрушению всего уже построенного. А потому, автор (так же как и Мироздание) категорически против любых революций (за исключением «революций сверху», то есть, эволюции). А в остальном, диагноз Халдея абсолютно правильный и справедливый, и автор этого сайта разделяет его. А теперь, давайте разберемся с отличительными особенностями макро- и микро-экономики.
Согласно Википедии, макроэкономика (от др.-греч. μακρός — «длинный», «большой», οἶκος — «дом» и νόμος — «закон») — раздел экономической теории, изучающий функционирование экономики в целом, экономическую систему как единое целое, совокупность экономических явлений. Впервые термин был употреблен Рагнаром Фришем 14 августа 1934 года. Основателем современной макроэкономической теории считается Джон Мейнард Кейнс, после того, как в 1936 году он выпустил свою книгу «Общая теория занятости, процента и денег» (англ. The General Theory of Employment, Interest, and Money). Наука макроэкономика занимается вопросами, ответ на которые невозможно найти на микроэкономическом уровне: изучаемые макроэкономикой проблемы являются общими для экономики в целом. Макроэкономическими проблемами можно назвать: — Экономический рост, экономические циклы: Что такое экономический рост? Как определить темпы экономического роста? Какие факторы могут влиять на экономический рост? Как экономический рост влияет на развитие рассматриваемой страны? — Безработица: Кто такие безработные? Является ли безработица положительным или губительным фактором для экономики? Как бороться с безработицей? Как можно определить различные уровни безработицы в стране? На что влияет безработица? — Общий уровень цен: Что подразумевают под общим уровнем цен? Как изменения в ценовом уровне влияют на состояние экономики? Что такое инфляция? Какая инфляция полезна, а какая вредна? — Денежное обращение, уровень ставки процента: Какова роль денег в макроэкономике? Что влияет на общую ставку процента и на что она влияет в экономике? — Государственный бюджет: Как государство регулирует свои доходы и расходы? Как зависят такие критерии как благосостояние общества или развитие бизнеса в стране от изменений в государственном бюджете? — Торговый баланс: Как страна осуществляет международную торговлю с другими странами? Как изменения в экспорте и импорте влияют на валютный курс, развитие рассматриваемой страны, состояние мировой экономики? Макроэкономика как наука зародилась относительно недавно. До 30-х годов двадцатого века самого термина «макроэкономика» просто не существовало как такового. С 1940 по 1977-е годы идет «консолидация» этой науки, а с 1980-х годов и позднее начинается плодотворное развитие макроэкономики. Несмотря на это, еще с более ранних времен развивались все новые и новые макроэкономические идеи, объясняющие поведение экономики, причины, по которым стоит или не стоит использовать ту или иную экономическую политику для ее развития, разницу между долгосрочным и краткосрочным периодами в экономике и другие факторы. Некоторые из них противоречили друг другу. Таким образом, появилось немало сторонников разных макроэкономических идей; появились целые школы макроэкономической мысли.
Сторонников саморегулируемой экономики считают приверженцами классической или неоклассической макроэкономической мысли. Данная школа была основана еще в семнадцатом веке. В конце XVIII века начинается второй этап развития классической экономической теории. Данный период ознаменован значительным влиянием Адама Смита и его «принципа невидимой руки». Появляются гипотезы о вечной стабильности экономики, зарождается теория «laissez-faire», которая гласит, что на всех рынках действует совершенная конкуренция, все цены регулярно изменяются в зависимости от состояний спроса и предложения, рынок способен самостоятельно прийти в равновесие. В девятнадцатом веке приходят такие экономисты как Давид Рикардо и Томас Мальтус. Именно в этот период было сформулировано предположение о том, что в макроэкономике не может быть дисбаланса совокупных спроса и предложения, поскольку последнее «само порождает совокупный спрос». Данное утверждение было сделано выдающимся французским экономистом Жаном Батистом Сэем и было названо законом Сэя. Для сторонников классической модели основной проблемой в экономике является ограниченность ресурсов, для них не существует разницы между краткосрочным и долгосрочным экономическими периодами. Данная модель фактически перестала работать к началу XX века, когда во времена Второй мировой войны и Великой депрессии 1930-х годов, мировая экономика была не в состоянии оправиться самостоятельно. Основными представителями неоклассической макроэкономической мысли являются Альфред Маршалл, Леон Вальрас, Артур Пигу и другие. Кейнсианская экономическая школа была основана британским экономистом Джоном Мейнардом Кейнсом в 1936 году, когда он опубликовал свою книгу «Общая теория занятости, процента и денег». К этому времени Великая Депрессия пошатнула веру в классическую, саморегулируемую экономику. Кейнс, исходя из своих исследований, опыта Первой мировой войны и Великой Депрессии 1929-1933 годов, пришел к заключениям, практически полностью опровергавшим идеи классицизма. Во-первых, он показал, что на рынке не может оперировать только совершенная конкуренция. Во-вторых, Кейнс предположил, что в краткосрочном периоде цены могут «залипать», то есть не меняться в течение небольшого промежутка времени. Для представителя кейнсианской мысли экономика может быть нестабильной: Кейнс был уверен, что в определенных ситуациях рынок не в состоянии поддержать себя сам; иногда государство должно вмешиваться в экономику, чтобы устранить «неполадки». Таким образом, Кейнс был сторонником смешанной экономической системы.
Монетаризм зарождается в шестидесятые годы двадцатого века. Данная школа основывается на том, что предложение денег в экономике является главным критерием ее развития. Монетаристы считают, что согласно монетарному правилу, экономика всегда стабильна и функционирует на полном уровне занятости ресурсов, если предложение денег меняется с постоянной скоростью. Также, для приверженцев монетаристской школы долгосрочный период в экономике играет большую роль, чем краткосрочный. Знаменитое уравнение количественной теории денег была сформулирована Ирвингом Фишером, что стало одной из важных составляющих монетаристской школы. Монетаристы часто спорят с «кейнсианцами» по поводу эффективности проведения монетарной и фискальных политик. Последние считают, что спрос на деньги крайне чувствителен к равновесной ставке процента, из-за чего увеличение предложения денег не сильно помогает увеличить объем совокупного выпуска; представители кейнсианской мысли полагают, что фискальная политика намного эффективней монетарной. Монетаристы же, наоборот, верят в эффективность монетарной политики и сомневаются в эффективности фискальной политики, считая, что, наоборот, денежный спрос крайне нечувствителен к ставке процента. Для проведения фискальной политики нередко требуется увеличить размеры государственных закупок товаров и услуг. Для этого государству нужны средства: возрастает спрос на заемные средства, что ведет к росту ключевой процентной ставки. Монетаристы полагают, что последнее приведет к резкому снижению частных инвестиций в экономику, что, в свою очередь, значительно замедлит увеличение совокупного предложения. Подобный эффект называется эффектом вытеснения частных инвестиций (англ. Crowding-out Effect). Таким образом, для монетаристов фискальная политика неэффективна. Монетаристами считаются такие известные экономисты как Милтон Фридман и Эдмунд Фелпс.
Вторая половина 2000-х годов ознаменована началом финансового кризиса во всем мире, который заставил многих экономистов серьезно задуматься о его причинах. Вскоре стало известно, что так называемый экономический пузырь стал основной причиной данного спада. Под пузырем обычно понимается «вздутие» рынка большим количеством ценных бумаг, в том числе производных, продаваемых по цене, значительно превышающей их реальную стоимость. При этом, ни одна экономическая школа не выдвигала ни гипотез, ни предположений о свойствах, проблемах экономических пузырей и способах борьбы с ними. Опыт финансового кризиса принес немалые плоды в развитии макроэкономической мысли и положил конец и так хрупкому консенсусу между «кейнсианцами» и «новыми классиками» об эффективности применения фискальной и монетарной политик. Представители обеих школ когда-то вместе пришли к выводу, что монетарная политика должна быть использована для сглаживания бизнес-циклов, однако финансовый крах экономики в это время снова открыл спор по этой теме. Макроэкономика является социальной наукой. Поэтому экономические явления не поддаются точным предсказаниям; за макроэкономическими агентами можно лишь наблюдать и делать прогнозы на этих наблюдениях. Экономическая модель является упрощенной формой для изучения экономики в целом. Многие экономические модели имеют серьезные недостатки и не учитывают многие важные факторы. Изучению подлежат макроэкономические переменные, которые могут быть или экзогенными, то есть происходящими вне экономической модели, или эндогенными, которые формируются внутри самой модели. Все макроэкономические параметры могут рассматриваться как за определенный период времени, так и быть характеризованы на определенный момент. Таким образом, все переменные в макроэкономике делятся на две группы: Потоки — переменные, рассматривающиеся за определенный период времени, например, за год. К потокам можно отнести такие параметры, как инвестиции, состояние государственного бюджета (профицит или дефицит), экспорт и импорт, валовой внутренний продукт. Запасы — показатели, определяющие количество на данный момент времени. К запасам можно отнести размеры богатств, количество безработных, государственный долг.
Анализ макроэкономических показателей делится на две группы: позитивный анализ и нормативный. Первый определяет и объясняет поведение экономики, является базой для экономических прогнозов на будущее. Нормативный анализ показывает, что нужно делать и какие экономические преобразования должны быть исполнены. Как правило, нормативный анализ является политическим подходом к исследованию экономики в целом. Макроэкономические исследования проходят в режиме «ceteris paribus» («при прочих равных условиях»), то есть при рассмотрении одной переменной другие в данный момент не меняются. В макроэкономике рассматриваются четыре экономических агента: — Домохозяйства — основные потребители товаров и услуг. В качестве дохода получают заработную плату за использование фирмами рабочей силы: основного ресурса, производимого домохозяйствами. Платят налоги государству и от него же получают необходимые трансферты, такие как пенсия, пособие по безработице, стипендии студентам, и другие. — Фирмы — основные производители товаров и услуг, главная цель: максимизация собственной прибыли. Являются основными заемщиками на рынке ценных бумаг. Фирмы получают прибыль с инвестиций в товары и услуги. Основными расходами фирм являются налоги, инвестиционные расходы и плата домохозяйствам за ресурсы. Домохозяйства и фирмы образуют частный сектор экономики. — Государство — основной производитель общественных благ, основные цели: перераспределение национального дохода, регулирование экономической активности других агентов и рынков. Получает налоги — свой основной источник дохода, платит трансферты домохозяйствам и субсидии фирмам, если необходимо, делает закупки на рынке товаров. Государство неразрывно контактирует с финансовым рынком. Частный сектор с государством образуют закрытую экономику. — Иностранный сектор — международная торговля, обращение капитала и ценных бумаг. А теперь, пару слов о задачах макроэкономики. Одной из важнейших задач макроэкономической политики является обеспечение высоких темпов экономического роста. На теоретическом уровне причинами различий в уровне доходов населения и долгосрочных темпах экономического роста между странами, а также условиями выхода стран на траекторию устойчивого развития и поддержания высоких темпов роста на длительном временном отрезке занимается теория экономического роста. Первые исследования, изучающие эти проблемы, появились в конце XVIII века, когда наиболее распространенной концепцией стало мальтузианство, центральной идеей которого было уменьшение рождаемости. С середины 1930-х годов в экономической науке начало доминировать кейнсианство, основной концепцией которого в вопросах экономического роста с середины 1940-х годов стала теория «большого толчка». Она предполагала аккумулирование государством средств при помощи фискальной и кредитно-денежной политики для проведения индустриализации экономики за счет государственных инвестиций.
В конце 1950-х годов в вопросах экономического роста стали доминировать неоклассические модели, которые не предполагали никаких рецептов выхода на траекторию устойчивого роста, концентрируясь на вопросах достижения равновесия и его устойчивости. В начале 1990-х годов были разработаны модели, объясняющие экономический рост как следствие монопольной прибыли от производства разрабатываемых в секторе НИОКР новых товаров. В настоящее время свое видение причин и механизмов экономического роста предлагают новая классическая теория, новая институциональная теория и единая теория роста. Вы можете прочитать о них в интернете. Однако и эти теории далеки от совершенства. В любом случае, надо признать, что макроэкономика рассматривает основные вопросы существования (жизни) того или иного государства. Ну а микроэкономика – это раздел экономической теории, изучающий поведение отдельных экономических агентов в ходе их производственной, распределительной, потребительской и обменной деятельности. И в контексте данной главы, микроэкономика нас не интересует (хотя экономика любой страны мира является суммой экономик ее отдельных предприятий и результатом их управления). А нынешний «кризис ноосферы» вызывает неразбериху, прежде всего, в сфере управления, когда каждый крупный банкир управляет всей своей сферой влияния, исключительно, по-своему и независимо от всех прочих (государств, других крупных банкиров, народов и т.д.). Именно это обстоятельство и вызвало к жизни Главный конфликт современности – конфликт между властью (субъектом управлением) и народом (объектом управления). И этот конфликт сегодня явно просматривается во всех странах нашего мира без исключения. Ткните наугад в любую точку глобуса, посмотрите название страны, в которую Вы попали, и вспомните ее историю на протяжении последнего десятка лет. И Вы наверняка (со стопроцентной гарантией) вспомните о каких-то народных волнениях, там произошедших, а то, и не об одном таком случае. Причем, чем ближе к нынешнему времени, тем чаще. Не поленитесь, и проверьте, и себя, и автора. И в заключение, пару слов о «революциях сверху». Произнося этот термин, большинство современных людей понимают под ним реформы правительства. И в целом они правы, НО в нашем случае, «сверху» означает не человеческую власть, а власть Мироздания. Вот теперь, уважаемый читатель, Вы полностью в курсе происходящего на Земле. И выводы делайте сами.