Общественное мнение
Предлагаю Вашему вниманию статью А. Леонидова «Шкала соответствия» (источник: https://ss69100.livejournal.com/5126652.html). «Произвол в области оценки процессов, предельная их субъективность (мне нравится или не нравится, и ничего сверх того) – разрушают не только мораль, но, в конечном счете, и рассудок, здравый смысл. Если человек, как на современном Западе, теряет измерительный инструмент, скатывается к самообожествлению в признании себя эталоном (если он гомосексуалист, то гомосексуализм норма, ведь он же эталон!) – то существование рационального сознания становится невозможным. В попытках уравнять такие понятия, как «цивилизация», «прогресс» и любое собственное поведение кроется клиническое безумие. У западников любое состояние Запада есть «прогрессивное»… Но так нельзя. Чтобы не сойти с ума, надо вернуться к объективным формулам прогресса и регресса. Иначе человек, заболев, не сможет даже поставить диагноза, не то, что излечиться! Объективная формула прогресса неразрывно связана с человеческой способностью различать Добро и зло, и базируется на этой сортировке: Положительное + его рост = прогресс; Отрицательное + его рост = регресс. Нетрудно заметить, что тут самый важный вопрос – способность разделения Добра и зла. Имеется в виду: 1). Сама способность отделять Добро от зла. 2). Ясность, недвусмысленность и последовательность в таком разделении. Как только мы определились с положительным и отрицательным, дальше уже никаких вопросов, кроме чисто технических, нет. Формула прогресса становится простой, как больничный термометр, которым все и всякий умеют пользоваться. Если, например, мы определили наркоманию как отрицательное явление, то никаких проблем, кроме технических, не существует в замерах. Любое общество легко сверит маршрут, сопоставив количество наркоманов в себе. Если это количество сокращается, то мы движемся в правильном направлении, если растет, то в неправильном. Ничего сложного! Беда в том, что современная масс-культура не в состоянии ясно и отчетливо отделить Добро от зла. Она создана для сумрачного состояния сознания, в котором «все кошки серы», она героизирует самые омерзительные и гнусные пороки, высмеивает и шельмует любой подвиг традиционной культуры. А если мы не знаем, что у нас в жизни положительно, а что отрицательно, то, естественно, формула прогресса не работает, мы подобны путникам, утерявшим компас и вообще всякую способность к ориентированию на местности.
Этому печальному состоянию человечества содействуют: — Растущий и все более выходящий из тени сатанизм; — Институализированный криминал (транснациональные мафиозные корпорации); — Проявления зверства и скотства в природе человека, принимаемые, как «естественные»; — Деидеологизация и толерантность, по сути, означающая капитуляцию общественных институтов перед тоталитарными сектами и подпольными обществами. Не зная, что хорошо, а что плохо – мы не в состоянии понять, идем ли мы вверх или вниз, вперед – или назад. Неопределенность Добра и зла ломает всю систему координат цивилизации. 1). Мы уже не знаем, что лучше: перемена или ее отсутствие, потому что бессильны в сумрачном состоянии сознания оценить качество перемены. 2). Мы не знаем, чем одна перемена лучше другой – по той же самой причине. Уже биология, даже простейших видов, делит мутации на ароморфоз (развитие вида) и злокачественные мутации, порождающие дегенератов. Но это связано с человеческими представлениями о положительном и отрицательном. Потому что и появление, и утрата способности летать – это мутация! Не имея измерительного инструмента, мы не отличим прогрессивных перемен от злокачественных мутаций, как человека, так и человеческого общества. Очень способствует сумрачному сознанию человечества контрпродуктивная позиция Запада, который осуществляет подмену предмета субъектом. Вместо описания неотъемлемых свойств, качеств и проявлений цивилизации (ее предмета, содержания), он грубо и эгоистично предлагает всем считать себя эталоном цивилизованности в любых его проявлениях. По либеральной формуле: что бы ни делал Запад – это прогресс, кто бы не противоречил Западу – он мракобес и т.п. В итоге такого подхода предмет цивилизованности, как содержание, испаряется. Запад меняет свои позиции на 180 градусов, но каждый такой поворот призывает считать новым этапом, ступенью вверх человеческой цивилизации. Не определяя ее составных частей никак, кроме как принадлежностью к нему во всяком его поведении! Одна из важнейших задач ОТЦ – преодолеть подмену предмета субъектом. Для этого нужно полностью отказаться от «имен собственных» и географической привязки, и сформулировать признаки цивилизованности абстрактно, обобщенно. Для сравнения: есть ученик с именем и фамилией, с определенными возможностями его родителей, а есть его способность решать математические задачи. Чтобы имя и фамилия не влияли на оценку – их иногда на экзаменах скрывают. В этом случае оценивается только одно: способность решить задачу. Это и есть удаление субъекта для повышения предметности. Задача ОТЦ – сформулировать четко измеримые индикаторы цивилизованности, которые совершенно независимы от конкретно-исторической формы. Таким образом, мы уйдем от все более бессмысленного, содомского американоцентризма и придем к «смысло-центризму», к определению объективной цели человечества. Не может же такой быть цель «походить на США», которые, к тому же, и сами на себя уже не похожи!
Как и у всякого научного определения, у цивилизации должен быть неизменный, объективно-измеримый предмет, который и описывается словом «цивилизация». Только предметность придает словам смысл, иначе их нет смысла использовать! Что касается шкалы измерений, то ее нужно: 1). Ясно определить; 2). Применять по единому стандарту, без «двойных стандартов». Например, если самоопределение наций благо – то тогда дикостью является шельмование Крыма или Приднестровья. А если принять благом территориальную целостность – тогда дикостью является расчленение СССР, Югославии, признание Косово и т.п. Другой пример: на заре «рыночных реформ» было озвучено в качестве главного блага рост материального потребления. Не будем обсуждать, хорошо это или плохо, просто примем по умолчанию, чтобы посмотреть, как работает шкала оценки. 1). Если считать, что рост материального потребления людей – главное из благ 2). То многолетнее падение его во всем мире (как в бывших социалистических, так и в старо-капиталистических странах) заставляет говорить о РЕГРЕССЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Вы обозначили благо. Заметим – не мы его предложили. Вас никто за язык не тянул. Вы задали точку отсчета. Ну так имейте мужество, измерить от вами же предложенной точки! Вы сразу же вынуждены будете признать, что США, Европа, страны бывшего соцлагеря находятся в состоянии цивилизационного отката по вашему же собственному индикатору. И это при том, что он далеко не безупречен с философской точки зрения, но мы сейчас о другом. Мы о том, что нужна измерительная аппаратура прогресса и регресса, имеющая объективный характер. Мы договорились о базовой ценности – и потом измеряем через пять, десять, пятнадцать лет – как она реализуется. Это очень важно. Если мы этого не сделаем – тогда у нас нет ни маршрута, ни пути, ни направления, ни цели. Мы, получается, блуждаем между случайностями, которые вообще никак не оцениваем. Кончился на Западе «средний класс» – и хрен с ним! Как это так?! Это же состояние коллективного сознания, близкое к безумию, когда любая ценность меняется на собственную противоположность и обратно, а никто этого даже замечать не желает и оценивать средствами разума не пытается! Скажем, пассажир может ехать в Москву или не ехать. Это его выбор. Но если он будет перескакивать туда-сюда, не доезжая до Москвы, но и домой не возвращаясь – тогда это уже безумие. Бесцельность и запутанность жизни исходят из совершенно необоснованных предположений, что мы никак не можем развивать цивилизацию, и никак не в состоянии ей навредить. Мол, она развивается параллельно любым нашим действиям, и что бы мы ни делали – мы ее не ускорим и не затормозим. Такое предположение – очевидная нелепость: человек и есть главный носитель цивилизации, как ее источник, так и потребитель ее благ. И если ему безразлично, тянут к нему в дом провода, или, наоборот, обрезают – он останется без электричества.
Нам очень просто найти путь прогресса и избежать пути деградации, если мы трезвы и ясны по части разделения Добра и зла. Больше-то, по сути, ничего и не нужно! Определили положительное, закрепили – и начали наращивать. Определили отрицательное, закрепили определение, чтобы от зубов отскакивало, и начали его сокращать. Скорость, конечно, будет у процессов разная, но ЛЮБАЯ скорость наращивания положительного и сокращения отрицательного есть прогресс в его безусловном и первозданном виде. А значит, единственное, что нужно для торжества разумных форм жизни – четко определить, что положительно в ней, а что отрицательно. И только наша нечеткость, сбои, смута и разруха в головах – препятствуют прогрессу цивилизации. Разучились мы отделять Добро от зла – и именно потому разучились двигаться путем прогресса. Какая же может быть целенаправленность без целеполагания? Если мы не решили куда идти, то зачем нам вообще выходить в путь? Ведь прогресс – это превращение желаемого в доступное. У него есть и отрицательные формы, когда в силу извращенных, патологических желаний прогрессирует нечто плохое (поэтому и говорят – «прогрессивный паралич»). Но нельзя оторвать прогресс от ясности желаний. Если такой ясности в желаниях нет, то мы не только не сможем способствовать прогрессу, но даже не сможем пассивно определить – прогрессивно ли то, что вокруг нас или дегенеративно? Для человека, рукоплещущего наркомании, рост числа наркоманов вокруг может казаться торжеством социального прогресса и проявлением свободы общества. Что мы часто и видим, и слышим сегодня…» (Леонидов). Субъективность оценки любого процесса в нашем мире всегда была и наверняка останется. Это проистекает из двойственного положения самого человека, с одной стороны, он представляет собой индивидуума, а с другой, он — член какого-то человеческого сообщества. А потому, и «произвол в области оценки процессов, предельная их субъективность (мне нравится или не нравится, и ничего сверх того)» — всегда был и будет. Другое дело, что необходимо сокращать этот «произвол». А как это сделать, если «общественное мнение» является коллективным по определению? Более того, чего греха таить – «общественное мнение» далеко не всегда справедливо. И мы не сможем ответить на поставленный вопрос, не разобравшись, откуда возникает это самое «общественное мнение».
Итак, согласно Википедии, «общественное мнение» — это форма массового сознания, в которой проявляется отношение (скрытое или явное) различных групп людей к событиям и процессам действительной жизни, затрагивающим их интересы и потребности. Общественное мнение выражается публично и оказывает влияние на функционирование общества и его политической системы. Именно возможность гласного, публичного высказывания населения по злободневным проблемам общественной жизни и влияние этой высказанной вслух позиции на развитие общественно-политических отношений отражает суть общественного мнения как особого социального института. При этом общественное мнение представляет собой совокупность многих индивидуальных мнений по конкретному вопросу, затрагивающему группу людей. В настоящий момент эта точка зрения отражена в большинстве научных трудов и считается общепризнанной. Явление существовало во все исторические эпохи, начиная с глубокой древности, однако, сам термин, обозначающий этот уникальный феномен общественной жизни человечества, появился в Англии в XII в. Его возникновение связывают с именем английского государственного и общественного деятеля, писателя Солсбери, который использовал его в книге «Поликратик» для обозначения моральной поддержки парламента со стороны населения страны. Тогда термин «общественное мнение» представлял собой буквальный перевод сочетания двух слов «Public Opinion». Из Англии это выражение проникло в другие страны и с конца XVIII в. стало общепринятым. В последние годы, постоянно растущий уровень участия представителей мировой общественности в политической сфере очевиден. Во многом именно этим обстоятельством объясняется также неизменно возрастающее внимание исследователей из различных стран мира к проблемам в контексте их рассмотрения сквозь призму такого феномена как «общественное мнение». Общественное мнение принадлежит к числу явлений, которые с большим трудом поддаются всестороннему анализу и строгому определению. В настоящее время можно встретить сотни определений общественного мнения. Зарождение представлений об общественном мнении относится к эпохе Античности, однако, еще в текстах древнекитайской философии речь шла о важности изучения общественного мнения людей с целью его адекватного использования в управлении. В частности, в даосизме считалось, что из четырех причин гибели государства, одна — это когда чувства и настроения людей не используются правителями в деле управления.
В Древней Греции софисты, будучи сторонниками демократического государства, отводили значительную роль в его делах общественному мнению. Часть философов того времени считали демократию наилучшим состоянием общества. К таким относится Демокрит и его последователи. Они полагали, что мнение большинства — важнейшее мерило организации всей общественной жизни. Протагор, подразумевая под общественным мнением «мнение большинства», отдавал ему на откуп решение вопросов о том, что истинно и что ложно, что справедливо и что несправедливо. В гражданской общине он видел меру и источник правовых норм. Школа Сократа противопоставляла народному самоуправлению аристократическое правление людей мудрых и знающих. Эта идея получила развитие в трудах Платона, где, в частности, обосновывалось положение о том, что «мнение мудрых» (аристократии) истиннее «мнения большинства». Аристотель утверждал, что мнение народа — инструмент, с помощью которого можно контролировать дела государства и в то же самое время расценивал его в качестве права. Аристотель особо подчеркивал данный аспект жизнедеятельности людей в их социальной гармонизации. «Большинство, — писал он, — больше и лучше судит…». Более того, по его заключениям, знание мнения большинства — есть объективный элемент нравственной и государственной самоидентификации любого государства в целом. Известная латинская поговорка «vox populi vox Dei» (с лат. - «голос народа – голос Бога»), эквивалент русской пословицы: «Глас Народа — Глас Божий», по всей видимости, появилась в период, когда существовало могущественное Римское государство. Авторство этого крылатого выражения зачастую неверно приписывается английскому историку XII в. Вильяму Мальмсберийскому. Другое общеизвестное употребление выражения находим в послании известного ученого VIII в. Алкуина к будущему императору Карлу Великому. Письмо датируется 798 г. и содержит следующую цитату по-латыни: «Nec audiendi qui solent dicere, Vox populi, vox Dei, quum tumultuositas vulgi semper insaniae proxima sit» («И людям не должно прислушиваться к тем, кто говорит, что глас народа является гласом Божиим, ибо необузданность толпы всегда граничит с безумием»).
Н. Макиавелли в трактате «Государь» подошел к многозначной политической интерпретации общественного мнения. Это было связано с попыткой впервые в истории дать характеристику политического сознания и политического действия, обращенную к конкретному носителю политической власти — новому государю. Он видит в народе «большую силу», мощную опору государя: «…тем государям, которые больше боятся народа, нежели внешних врагов, крепости полезны; а тем из них, кто больше боится внешних врагов, чем народа, крепости не нужны… Лучшая из всех крепостей — не быть ненавистным народу…». При этом Н. Макиавелли подмечает некоторые социально-психологические особенности отражения в общественном мнении фигуры государя: «…люди большей частью судят по виду, так как увидеть дано всем, а потрогать руками — немногим. Каждый знает, каков ты с виду, немногим известно, каков ты на самом деле, и эти последние не посмеют оспорить мнение большинства, за спиной которого стоит государство». В свою очередь, Ф. Бэкон обратил внимание на то, что ложные суждения оказывают определенное влияние на общественные умонастроения, чем могут пользоваться власть имущие. Однако распространение предрассудков в общественном мнении он связывал с прирожденным стремлением людей некритически воспринимать общественные идеи, с чувствами и мыслями, искажающими познание. Признавая ключевую роль общественного мнения в массовых коммуникативных процессах, он неоднократно указывал на то, что данный институт в поисках достижения истины может выступать в различных формах, как прогресса, так и регресса. Широко известно учение Ф. Бэкона о так называемых «идолах» или «призраках» заблуждений, имеющих место в массовом сознании. Среди них выделены: «идолы площади (idola fori)», — привычки людей опираться на распространенные представления и стереотипы, и некритическое их восприятие, «идолы театра (idola theatri)» — утверждающие веру в авторитет, в частности, в авторитеты философских систем древности, со всей торжественностью преподносимые людям наподобие театральных представлений и т. д. и т. п. Одной из научных целей Ф. Бэкона являлась разработка форм и методов достижения адекватности в отражении общественным мнением фактов и событий. В связи с этим за мерило истины была взята наука. Преодоление «идолов» в массовом сознании людей рассматривалось как важнейший аспект научной деятельности. «Знание есть сила, сила есть знание», — один из ключевых афоризмов Ф. Бэкона.
На иной источник существования различных мнений впервые указал Т. Гоббс, рассматривая их как отражение определенных социальных потребностей. При этом он придавал мнениям социально-практическое значение, отмечая, что действия людей обусловлены их мнениями, и что в хорошем управлении мнениями состоит хорошее управление действиями людей, ведущее к установлению среди них мира и согласия. Воспитательную роль общественного мнения впервые отметил Дж. Локк в своей работе «О человеческом разумении». Он писал: «Люди, соединяясь в политические сообщества, отказываются в пользу государства распоряжаться всею своею силою, так что не могут пользоваться ею против своих сограждан больше, чем позволяет закон страны, однако они все же сохраняют за собой право быть плохого или хорошего мнения о действиях людей, среди которых живут и с которыми общаются, одобрять или не одобрять эти действия. В силу этого одобрения или неприязни, они и устанавливают между собой то, что они намерены называть добродетелью или пороком,…но никто не может жить под гнетом постоянного нерасположения и дурного мнения своих близких и тех, с кем он общается». Так, по мнению Дж. Локка, общественность принуждает человека к конформности, используя страх перед изоляцией. Основой «для нашего согласия является мнение других. То, что мы называем своим мнением, не принадлежит нам, произведено не нами, есть простое отражение мнения других. Люди не доверяют новым мнениям на том лишь основании, что они новые, еще не модные, в них не видно истины». И автор этого сайта поддерживает подобную трактовку – подавляющее большинство мыслей, которые человек воспринимает, как свои, таковыми не являются, они являются отражением «общественного мнения» в психике данного человека. Понятие общественного мнения, как «всеобщего, субстанциального и истинного», которое отражает «правильные тенденции действительности» и «связано в нем со своей противоположностью, со стоящим само по себе своеобразным и особенным мнением многих» впервые появилось в «Философии права» Гегеля. «Формальная субъективная свобода, состоящая в том, что единичные лица как таковые имеют и выражают своё собственное мнение, суждение о всеобщих делах и подают совет относительно них, проявляется в той совместности, которая называется общественным мнением». В общественное мнение входят «принципы справедливости, подлинное содержание и результат всего государственного строя, законодательства и общего состояния дел в форме человеческого здравого смысла…», — отмечает Гегель.
При этом, он выделил в общественном мнении целый ряд структурных элементов: первый — условия существования общественного мнения, второй — объект (содержание) общественного мнения, третий — субъект (носитель) общественного мнения, четвертый — характер суждения, выступающего в качестве общественного мнения, пятый — соотношение «всеобщего» и «особенного» мнений, сочетание и противоположность в общественном мнении истины и лжи. Гегель был первым, кто разработал цельную концепцию общественного мнения. В соответствии с диалектической традицией, он представил и интерпретировал общественное мнение в контексте субъектно-объектных отношений, четко определив их количественную и качественную специфику. При этом Гегель первым признал, что общественное мнение — неотъемлемый атрибут демократического строя. «Общественное мнение, — указывает он, есть неорганический способ познания того, чего народ хочет и мнит… общественное мнение было во все времена большой силой, и таково оно особенно в наше время, когда принцип субъективной свободы обрел такую важность и такое значение». Трактовка понятия «общественное мнение» в его современном значении впервые появляется в конце XIX века в работе французского социолога Г. Тарда «Общественное мнение и толпа». Общественность рассматривается как совокупность людей, потребляющих одну и ту же информацию и вырабатывающих во многом совпадающие мнения и оценки, то есть общественное мнение — мнение общности, группы людей, основанное на принятии либо отрицании одинаково поданной и эмоционально окрашенной информации. При этом Г. Тард предпринял попытку выявить истоки существования общественного мнения. Согласно его концепции, творцом общественного мнения является некая публика с весьма подвижными и неясными границами, уходящими своими корнями в особенности массовых духовно-психологических процессов. При этом практически все представленные выше авторы отмечают большое влияние «мнения властной элиты» на «общественное мнение» народа. Другими словами, какова власть, таков и народ. Понятное дело, что существует и обратная связь (причем, положительная), но ее интенсивность уступает первой. Фашизм в Гитлеровской Германии – яркий тому пример. И если властная элита «сбрендила», то исправить «общественное мнение» народа можно только одним способом – исправив «мнение властной элиты» (например, поменяв эту элиту). Окружающий нас мир постоянно само усложняется, и когда властная элита страны перестает соответствовать этому усложнению, она также самопроизвольно отходит от дел.
Один из современных исследователей общественного мнения Г. Чайлдз в своей работе «Общественное мнение: природа, формирование и роль» (1965 г.) в поисках наиболее точного определения этого феномена дал ему более 50 различных определений. К наиболее существенным и точным можно отнести следующие определения: Общественное мнение — это мнения, способы поведения, которые нужно выражать или обнаруживать публично, чтобы не оказаться в изоляции; в противоречивых, меняющихся обстоятельствах или в возникших зонах напряжения можно выразить свою позицию, не опасаясь изоляции. Общественное мнение — это согласие между представителями одной человеческой общности по вопросу, имеющему важное эмоциональное или ценностное значение, которое должны уважать и индивид, и правительство под угрозой быть отвергнутым или свергнутым — по крайней мере, в виде компромисса публичном поведении. Многие определения касаются других особенностей общественного мнения: воздействия средств массовой коммуникации, которые обеспечивают публичность и облекают аргументы в слова или, наоборот, отказывают им в чеканных формулировках, лишая тем самым возможности распространения и внесения темы в «повестку дня»; двух источников общественного мнения, обуславливающих появление «двойного климата мнений». Добавим при этом, что существует еще несколько определений технико-инструментального характера, в которых общественное мнение приравнивается к результатам опросов общественного мнения, то есть к «сумме индивидуальных ответов опрашиваемых». Дискуссия по вопросу, связанному с трактовкой понятия «общественное мнение» продолжается. Очевидной, однако, является тенденция, в соответствии с которой определение данной дефиниции с каждым годом становится по своему звучанию все более «демократичным», что, по всей видимости, есть отражение современных процессов, происходящих в общественно-политической жизни многих стран мира. В изданной в 1995 г. «Энциклопедии демократии» понятие «общественное мнение» определяется как «политическая ценность, …точки зрения, исходящие от самой широкой общественности или же другой политической единицы, включающие, в том числе, процесс голосования и другие варианты политического поведения». Подчеркивается, что «роль общественного мнения и его влияние на принятие решений в политике напрямую зависит от степени демократии».
Одной из ключевых является концепция общественного мнения, предложенная Уолтером Липпманом. Эпиграфом к своей книге «Общественное мнение» он выбрал фрагмент из «Государства» Платона с описанием пещеры узников, которые вынуждены всю жизнь наблюдать только тени мира, но не сам мир: поскольку узники никогда не видели того, кто и что отбрасывает тени, они не в состоянии и заподозрить существование чего-то более реального, чем тени. Если попытаться приписать У. Липпману принадлежность к какому-либо философскому течению, то, скорее всего, это был бы неоплатонизм. Определение понятия «общественное мнение», которое предложил У. Липпман, в первой половине XX века считалось классическим: «Те черты внешнего мира, которые имеют отношение к поведению других людей — в той мере, в какой это поведение пересекается с нашим, зависит от нас и интересует нас, — мы грубо называем общественным мнением. Образы в сознании людей — образы самих себя, других людей, своих нужд, целей и взаимоотношений — являются их общественным мнением». Важнейшей характерной чертой позиции У. Липпмана являлось то, что он считал, что «средний человек» не способен компетентно судить о все усложняющихся в мире процессах, так как ему не хватает на это знаний и времени, постоянно указывая также на то, что в сознании так называемых «средних американцев» играют стереотипы — схематизированные, упрощенные и стандартизированные образы или представления об объектах, явлениях и процессах социальной реальности, отличающиеся высокой устойчивостью и ярко выраженной эмоциональной окраской. Это постоянно действующий и, по сути, определяющий фактор массового сознания, а, следовательно, и общественного мнения. Согласно У. Липпману, познавательные возможности человека ограничены: человек не может знать все, быть абсолютно информированным, так как окружающая среда слишком сложное и изменчивое образование. Преодолевая разнообразие мира, человек систематизирует знание о нем в категории. Эти категории, — фикции, стереотипы, элементы псевдосреды, с помощью которых человек приспосабливается к своему окружению. Поведение человека есть реакция на стимулы псевдосреды. Стереотипы объединяются в системы стереотипов, которые предстают в виде повседневных укладов, верований, учений, социальных институтов и т. д. И так вплоть до стереотипа, охватывающего все системы стереотипов и известного под названием «социальная реальность». Мир, с которым мы вынуждены иметь дело как субъекты, с точки зрения У. Липпмана, остается за пределами достижимости: человек не бог, озирающий единым взглядом все сущее, а продукт эволюции, который только и может выхватить фрагмент реальности, достаточный, чтобы «выжить и в потоке времени поймать несколько моментов озарений и счастья».
В результате, каждый человек в отдельности, может хорошо знать лишь небольшой фрагмент реальности, быть специалистом или экспертом только по каким-то узким проблемам. А опросы общественного мнения включают в себя вопросы заведомо более широкого тематического спектра. Поэтому получается, что на какой-то вопрос продуманные и обоснованные ответы могут давать лишь немногие респонденты, компетентные именно в этой проблеме. Критика опросного метода, становится для У. Липпмана отправной точкой, для разделения общественного мнения с маленькой буквы и Общественного Мнения с большой буквы: общественное мнение с маленькой буквы, а точнее, общественные мнения, это то знание об окружающем мире, которое касается самих людей или интересно им, вытекающее из поведения других людей или всего того, что называется общественными событиями. В таких случаях люди используют распространенные среди других людей и заимствованные заготовки стереотипных схем, интерпретаций, морали и т. д., направляющих игру воображения и само видение событий. Общественное Мнение с большой буквы это образ реальности, в соответствии с которым действуют группы людей или индивиды, действующие от имени групп, например, государственные деятели. Начиная с этого разграничения, У. Липпман уже как социолог и политолог приступает к критике демократии, ранние теории которой наивно предполагают, что сами по себе общественные мнения максимизируют общественную полезность принимаемых политических решений. Отсюда, основная задача демократии сделать так, чтобы в современном ему обществе Общественное Мнение формировалось, влияло и учитывалось бы разумно и рационально, будь то сферы управления или политики. В современной России, как мы выяснили в предыдущей главе, первые роли в народе и власти играет «средний человек». А раз так, то и общественное мнение у нас – «среднее». И главной причиной такого положения дел является отсутствие у народа и власти единого и общего для всех целеполагания. Нет единой цели, нет и консенсуса в обществе. А без консенсуса «общественные мнения» народа и властной элиты все время расходятся в разные стороны, и говорить об «общественном мнении» всего народа уже не приходится. Другими словами, общественное мнение нынешнего русского народа не только «среднее», но интенсивность его воздействия на народ все время падает, и оно становится даже «ниже среднего». И если мы не найдем общей цели, оно может и вовсе затухнуть.