Коронавирус и авторское право
Предлагаю Вашему вниманию статью от военного аналитика, начальника ситуационного центра при правительстве Москвы, специалиста по оценке степени угроз различного вида, в том числе и масштабных эпидемий Александра Евсина под названием «Маски-шоу», (источник: https://www.facebook.com/av.evsin/posts/3261535867231984?__tn__=K-R). «Итак, власти убедительно доказывают, что маска за 40 руб. это нормально… Форс мажор, вот это все. Ок, не будем спорить. При этом разъяснили подробности. Носить не более 2 часов. Повторно не использовать. Что из этого следует? Зашел в метро +40 руб. к стоимости проезда. Обратно надо ехать, снова +40 руб. Зайти в магазин +40. Ну, вот уже на выполнение простейших действий +120 руб. в день. Естественно, мало кто при таких раскладах будет пользоваться масками так, как положено. А как положено? Примерно вот так. С собой упаковка новых масок. В опасной ситуации (транспорт, магазин) надел — потом выбросил. В реальности, все будет не так. Будет одна маска, которую носят либо в кармане, либо на шее. Маска при таком использовании становится не средством защиты, а средством сбора пыли и патогенов из окружающего мира с доставкой прямо в нос и рот пользователя. Носить постоянно одну и ту же маску — это однозначно больше вреда, чем пользы. Кое-какая теоретическая логика есть, конечно, при использовании масок, но на практике это будет больше вредить, чем помогать. Перчатки это вообще отдельная история, с полным отсутствием логики. Даже если считать что все так опасно (нет), вирус через кожу не проникает, руки участвуют в процессе инфицирования исключительно механически, т.е. дотрагиваясь руками до лица руками, можно донести патоген к органам дыхания и слизистым. Как могут защитить перчатки от такого способа инфицирования? Никак. В перчатках вы дотроньтесь или голыми руками, разницы особой нет. Вернее голыми руками, конечно безопаснее. Потому что кожа у нас в процессе миллиардов лет эволюции появилась и обладает вполне себе эффективными механизмами защиты от обычных патогенов окружающей среды. В отличие от перчатки. Ну и про экземы и раздражения в результате частого ношения перчаток можно было бы добавить. Сценарий использования перчаток в медицине совсем иной. Их надевают для выполнения процедуры, где требуется стерильность. Медсестра делая укол, наденет одноразовые перчатки, а после снимет их и выкинет. Или из гигиенических соображений. Врач, осматривая больного, наденет перчатки, а после осмотра выкинет. Если медсестра или врач будут постоянно ходить в перчатках, то перчатки сами станут сборищем заразы. Неужели это непонятно? Это так трудно понять?
Если комплексно смотреть на процесс, то человек в маске и перчатках будет чаще трогать лицо руками, неуклюже поправляя маску руками в перчатках… совершенно очевидно, что использование перчаток и масок в быту будет тотально с нарушениями медицинских требований. И это неудивительно, даже не учитывая отсутствие специальных знаний. Знания эти нехитрые…, но не каждый готов за вход в магазин (метро, автобус) платить 40 рублей. А именно это является следствием правильного использования — большой расход масок и перчаток. И вот еще. Волосы! Власти забыли про волосы. Волосы — это вообще природный сборщик патогенов из окружающей среды. Волосы растут на голове, особенно буйно у женщин. А также на лице — в виде бороды у мужчин. Ну что же вы, дорогие власти, надевая под страхом наказания маски и перчатки, забыли о волосах и бороде?! Давайте уж не останавливайтесь. Всем надо быть подстриженными налысо и чисто выбритыми. Меньше заразы прилипает, легче мыть, маски плотнее прилегают к лицу. Нет ничего хуже, чем половинчатые решения, а у вас по улицам бородатые и волосатые до сих пор бродят… В общем, с точки зрения медицины, вирусологии, эпидемиологии, да и просто логики и здравого смысла непонятно очень многое в этой пандемии. От начала карантина при 1 тыс. «зараженных» человек и началом выхода из карантина при 200 тыс. «зараженных». Потенциал инфицирования в 140 миллионной стране, явно еще не исчерпан при 200 тыс… Если все так действительно страшно, то с чего вдруг все заканчиваем? Ответ один. Как не было логики во вводе карантина, так нет логики и при его снятии. В целом же все это подтверждает совершенно очевидное — степень опасности covid-19 была радикально неправильно оценена и выбраны неверные действия по противодействию. Вероятно, абсолютно вся добавленная смертность (она не очень большая, к счастью) обусловлена вообще не эпидемией, а нарушениями работы системы здравоохранения. Дело в том, что когда скорые стоят по 9 часов в очереди, больные которым действительно необходима неотложная медицинская помощь (инфаркты, инсульты, бронхиальная астма и многое, много другое…) — могут ее не дождаться. Дело в том, что если сидеть 2 месяца в квартире, смотря телевизор, где ужас на ужасе непрерывно рассказывали — то это не улучшает здоровья. Дело в том, что отказ от плановых операций, может приводить к обострениям и ухудшению здоровья. Ну и наконец, если лечить больного сахарным диабетом исключительно от вируса, он может не дожить до конца лечения.
Про экономические проблемы, политические, цифровые пропуска, полицейщину и штрафы не буду сегодня. Думаю, и так все понятно. Было довольно сложно всего за 2 месяца настолько усложнить ситуацию в стране. Но наши власти справились. И пока все еще не останавливаются на достигнутом… Возможно властям кажется, что их решения воспринимают понимающе? Нет. Их понимают далеко не все… Одни дрожат от страха перед вирусом, запуганные госпропагандой, а потому не понимают, почему карантин закончился. Другие боятся штрафов от государства. Третьи взбешены потерей доходов из-за запретов со стороны власти. Четвертые вообще уже не верят ни единому слову… Пятые раздражены нелогичностью происходящего… У многих создается ощущение, что нашим властям не нужно общество разумных ЛЮДЕЙ, которые могут решать СВОЮ судьбу, а нужна биомасса, обслуживающая их камеры и их нефтяную трубу. Одни обслуживают, другие надзирают за обслуживающим персоналом. Буду рад ошибаться. Но пока выглядит именно так, к сожалению» (Евсин). Все-таки, военный – есть военный, уже, сколько десятилетий прошло после победы буржуазной контрреволюции, а для него пока все еще «выглядит». Да, нет, уважаемый аналитик, это Вам не кажется, это происходит на самом деле. Впрочем, «нет худа без добра». Нынешний мировой цивилизационный кризис очень хорошо подсветил невежество всей современной мировой власти (смотри главу «Эпидемия невежества власти»), в том числе и у нас в России. И «Неумолимо приближается Время Ответственности. Отвечать будут все и за все» «Русский Демиург» (источник: https://cont.ws/@mgb96/1663435). «03 мая 2020 г. на ТГ-канале ВЧК-ОГПУ прошла информация, что в ближайшее время май-июнь, могут быть проведены Президентом серьезные изменения. ВЧК-ОГПУ пугает инсайдами олигархов страны, говоря о том, что Владимир Путин планирует изменения, которые их очень опечалят. Разброс вариантов заставить грустить олигархов довольно большой — от прогрессивной шкалы НДФЛ, полноценной, а не показной, национализации элит, до очередной смены Правительства, с которым уже настроены связи. Олигархам нужна стабильность и любые изменения в Status Quo могут запустить цепную реакцию, так как олигархи начнут сопротивляться системе, что может, в итоге, пошатнуть всю конструкцию.
А бороться за стабильность они будут, потому что, привыкшие постоянно получать ренту со всего и всех, олигархи, в большинстве своем, не умеют выживать в изменяющихся условиях. Но Президент, скорее всего, понимает это, так как у него были 4 месяца, чтобы увидеть — кто, как и на что реагирует. Можем добавить, что изменения на май уже были запланированы в конце января — начале февраля — смена в силовом блоке ФСБ, МВД, возможно в СК России, вопрос по председателю Мосгорсуда, висел в воздухе. Вместе с тем, произошла пандемия, обрушение цен на нефть, мы стали жить в другой реальности, когда правительством руководит Белоусов А.Р., имеющий другие взгляды и подходы в экономике, в отличии от модели, что продвигал с 2000-х Кудрин и другие. Средства массовой информации выплеснули 03.05.2020 г. тему с «Пятым глазом», таким образом, видимо будут вопросы к разведсообществу РФ, так как пока мы только в поисках плато, по пандемии. Путиным неоднократно, в том числе в феврале 2009 г. была высказана просьба к экономическому блоку, другим странам — следующего содержания, а именно: «Не поговорив о причинах, которые привели экономику к сегодняшнему состоянию, мы не сможем выработать правильных рецептов лечения этой болезни». За столько лет, слова экономическим блоком не услышаны, что дает основание полагать, что решения будут» (М. Безпалов). И скорее всего, Безпалов прав – в 2000 году к власти в России пришла единая либеральная команда во главе с Путиным, а сегодня в этой команде остался всего один либерал – сам Путин, все остальные стали неолибералами, или, как их ласково называют в народе – «либерастами». А главная разница между ними состоит в том, что либералы могут услышать свой народ, а «либерасты» — уже нет (у них со слухом что-то непоправимое случилось). И судя по всему, Путин это понимает (недаром он совсем недавно кардинально изменил свое правительство). А вот что по этому поводу думает Иван Засурский «План «А» и операция «Последний шанс»: «Пришло время освободить ХХ век, пока мы его не забыли — и освободить себя, пока мы можем». Вам может показаться, что авторское право – не самое главное для сегодняшнего дня. Но именно оно дает возможность всем людям Земли услышать друг друга.
«Эпидемия коронавируса, по словам декана экономического факультета МГУ Александра Аузана, радикально ускорила цифровизацию общества. Режим самоизоляции и карантина привел к резкой модификации социального пространства, когда вся мобильность общества и способность участвовать в каких-либо взаимодействиях оказалась, как правило, обеспечена новыми медиа и каналами коммуникации. Общество как бы переместилось в виртуальное пространство, однако этот переход обнажил зияющую брешь в виде культурных ценностей. Музеи и галереи, кинотеатры и театры, даже газеты и журналы — все это стало существующим ровно настолько, насколько оно представлено онлайн. Новая ситуация обострила противоречия там, где они были заметны немногим: наша история, выраженная в виде книг (особенно книг ХХ века, на которые еще действует авторское право), оказалась просто выведена из оборота. В отличие от фильмов советских студий, которые часто можно найти в YouTube легально (они монетизируются рекламой), музыкальные коллекции часто оказываются доступными без всяких правовых тонкостей и нюансов, а иногда и без упоминания автора — в социальных сетях и торрентах, где по-прежнему живет либертарианский эпос раннего интернет-комьюнити. Зигзаги истории, масштабные репрессии и человеческие жертвы, как видно сегодня, дорого обошлись нам — дороже, чем просто потери, если мы потеряем даже память о них. Это лишает наше общества истории и углубляет поколенческий разрыв пропастью между медийными платформами, которую оказались неспособны одолеть произведения, автора или правообладателя которых установить невозможно. Конечно, закон об авторском праве важен, понимание прав Автора как человеческих прав — необходимо, их нужно защищать, однако и здесь все оказывается не так просто. Во-первых, в момент создания произведений, например, ХХ века — вплоть до 1993 года, когда был принят новый закон — закон был другим. СССР давал авторам 25 лет на получение вознаграждения, и только после присоединения к Бернской конвенции права стали длиться 50 лет после смерти автора, а потом и все 70. Однако немногим из авторов удалось на этом заработать. Самые крупные правообладатели — вроде Эдуарда Успенского — потеряли права в противостоянии с государственными структурами. Другие так и не смогли заработать потому, что вместе с СССР довольно быстро исчез высокодоходный издательский бизнес, по которому эпидемия наносит очередной удар. Защита прав автора обернулась приоритетом копирайта как права зарабатывать на произведениях, которые зачастую самим авторам уже не принадлежат (их наследники тоже редко интересуются судьбой произведений, составляющих большую часть библиотечных коллекций). Однако главное право автора — моральное, оно не ограничено во времени и предполагает, что произведение создано для других и ценно именно тем, что сохраняет имя и творческий вклад автора в нашей памяти.
Желая защитить мэтров нашей культуры, мы вычеркнули их из памяти общества. Выиграли единицы. По оценкам исполнительного директора Ассоциации интернет-издателей Владимира Харитонова, не более 200-300 писателей или их наследников в России получают в виде гонораров за свои книги суммы, сравнимые с прожиточным минимумом. Возможно, кому-то из индустрии развлечений это может показаться необычным (хотя явно не всем), но любой автор научного произведения понимает, что смысл его создания — не в том, чтобы на нем заработать, а в том, чтобы выразить нечто важное, поделиться этим, внести вклад, донести смысл. Прекрасной иллюстрацией беспощадного абсурда ситуации стала идея начинать отсчет охраны произведений с даты реабилитации репрессированных авторов, которых в ХХ веке у нас было ужасно много. Теперь они «заперты» надолго! Права на Мандельштама освободятся к середине века, а до этого их нельзя использовать на легальных ресурсах, хотя стихи были созданы именно для того, чтобы их читали — желательно, вслух. Просто в момент создания существующих законов трудно было представить себе, что доступ к читателям автору будут предоставлять не издатели, а платформы, и защита произведений может приводить к тому, что для всей или большей части аудитории они останутся недоступными или будут доступными только в нарушение закона. Начиная с 2010 года Ассоциация интернет-издателей настаивает на изменении политики государства в сфере охраны авторских прав, призывая к широкомасштабной реформе. В 2019 году под эгидой «Сколково» мы приняли участие в исследовании, которое наметило конкретные шаги в этой области. Как и раньше, мы выступаем за максимальное расширение доступа к знаниям и культурным ценностям без ущемления прав авторов произведений и правообладателей. Это значит, что мы нашли массу простых и понятных способов сделать главное: обеспечить доступность знаний и культурных ценностей на скорости коммуникации, что позволило бы нам получить огромный стимул к развитию общества знаний и цифровой экономики во всех сферах, ведь повысить свой уровень компетенции и понимания в новых условиях сможет каждый. Осталось только сделать! Но если часть решений может быть реализована в правовом поле усилиями законодателя или исполнительной власти, то некоторые вопросы требуют все же определенного политического решения. Например, внедрение нового порядка работы с орфанными или сиротскими произведениями, то есть теми, автор или правообладатель которых не может быть установлен с помощью разумных и должных мер. Или, что еще важнее, выкуп прав на произведения — важнейшая современная практика, которая открывается с новой стороны в сложившейся ситуации: как одна из ключевых мер по стимулированию творческой индустрии, социальной поддержке авторов и их наследников — и, одновременно, огромный вклад в развитие современной цифровой культуры.
Конечно, это не так просто организовать, учитывая, что кому-то и как-то придется принимать решение о сделке. Однако следует помнить и то, что в советское время, к которому относится большая часть произведений, финансирование индустрии культуры, творчества и научной деятельности осуществлялось не через издательский бизнес или эксплуатацию прав, а также через меры стимулирования и поощрения, в качестве которых выступали и загородные дома, и квартиры, и машины, и премии. Хотя срок охраны авторских прав был почти в три раза короче, чем сейчас (Россия увеличила его «задним числом» после присоединения к Бернской конвенции, несмотря на изначальную оговорку, позволявшую этого избежать). Вернув мэтрам и создателям всех произведений должное, мы не только награждаем лучших и проявляем благодарность, но и возвращаем привычный по советским временам баланс отношений. Здесь есть почва для страхов, осторожности и критики, но есть и шанс восстановить справедливость, одновременно накормив всех «семью хлебами». Однако важно успеть: мы агитируем за это уже десять лет, а тех, кому мы могли бы сказать «спасибо» становится с каждым месяцем все меньше… Особенно очевидно это сегодня, 9 мая, в день Победы. Без привычного уже парада этот день показывает свою истинную природу как день Памяти. Операция «Последний шанс». Сильнее всего от эпидемии коронавируса страдает старшее поколение. Но их и так косит смерть. Не проходит и недели, чтобы из жизни не ушел очередной властитель дум прошлого: гениальный драматург, режиссер, актер, исполнитель или композитор. Из-за эпидемии многие из них пропустили свой последний шанс хоть что-то заработать на своих произведениях, но мало кто из них может об этом должным образом позаботиться. Их наследники далеко не всегда готовы заниматься правами на творческие произведения, особенно если их некому продать: до последнего времени еще мало кому приходило в голову, что лучшим способом позаботиться о наследии является решение опубликовать все легально в открытом доступе с возможностью допуска поисковиков и резервированием. Так поступают наследники Высоцкого и Стругацких. Лев Толстой смог, хотя это стоило ему скандала, передать в открытый доступ большую часть своих произведений, и они дошли до нас во всей своей полноте. Но большую часть созданного в ХХ веке не переиздают. Есть два графика, которые прекрасно иллюстрируют ситуацию. С одной стороны, исследование, проведенное на базе Amazon, в котором можно увидеть количество переизданий книг, распределенных по столбикам в зависимости от года издания. С другой стороны, данные Книжной палаты РФ. Хотя разница между ними видна невооруженным взглядом, с ХХ веком плохо у всех — хотя у «них» есть век ХIХ, эпоха науки и Просвещения. А у нас последние 200 лет цензура… и зияющий провал в доступе к книгам, созданным в мире и у нас самих в 1920-1980-х гг. — в советское время.
Ко всем без разбору — как к неумелым пропагандистским и потому поделом забытым, так и к тем, произведения которых и сейчас по праву относятся к лучшим образцам русской литературы. Но забываются и они, потому что издателям просто невыгодно выпускать «всякое старье», да и у библиотекарей руки редко доходят все это сканировать, потому что спрос низкий — а он низкий, потому что найти ничего нельзя! Получается замкнутый круг беспамятства. Эпидемия для создателей наших культурных и научных ценностей — это «контрольный выстрел», следующий за законодательно заданным забвением и технологически обусловленной невозможностью монетизации. Конечно, многим кажется экстравагантным принятым властями Берлина решение поддержать грантами городских художников. Наше консервативное общество видит это, возможно, как ничем не обоснованный аванс, не понимая ценности творческого комьюнити в жизни социума. Но вот наши создатели культуры и знания. Они все скоро уйдут или уходят на глазах. Мы смотрим в сторону, когда под видом заботы об их интересах их вклад вычеркивают из памяти или вяло пытаются им торговать. Почему мы не может расплатиться со всеми, кто создал для нас культуру и науку ХХ века, чтобы сделать их произведения общедоступными? Что стоит нам освободить хотя бы наш собственный ХХ век? Сколько стоит память? Эпидемия и программы стимулирования экономики задают правильный масштаб для сравнения: освободить ХХ век можно, условно говоря, на сдачу. Уже 10 лет мы говорим об этом, но время уходит: наверное, сейчас — последний момент, когда сделать это будет справедливым по отношению к создателям произведений. Можно разработать механизмы, можно найти ресурсы. Они будут несопоставимы по сравнению с триллионами, которые пожирает уголь и госкомпании, дающие нам выхлопы в качестве бонуса — и занятость для старых опасных профессий, на которые в эпоху глобального потепления падает спрос. Здесь же мы могли бы вернуть из небытия и спасти имидж государства, сделать ту же Национальную электронную библиотеку реальным вместилищем культурных ценностей… Да и помощь пожилым деятелям науки, культуры, искусства и образования — нашим авторам — будет явно не лишней сейчас. Она будет восприниматься как заслуженное признание, но обойдется дешевле «спасения» одного проблемного банка, одного крупного проекта или даже бесплатного доступа к небольшому набору государственных сайтов, анонсированного в послании.
У нас еще сохранились советские организации, которые когда-то распределяли блага для творческих работников. Еще есть те, кто сможет найти автора — или правообладателя, если мы не успели. Конечно, мы в первую очередь защищаем моральные права автора, когда хотим открыть доступ к произведениям, но те, кто зарабатывает на своих произведениях, должны получить компенсацию за то, что их произведения перешли в общественное достояние или в открытый доступ на основе выбранного типа открытых лицензий. Алгоритм здесь простой: чем больше прав передает автор, чем ценнее произведение, тем больше может быть выплата. Можно начать с общего открытого предложения на единых основаниях и потом отдельно решать вопросы с тем, кто хочет другую сделку. Конечно, в таких вопросах нельзя без давления — но если информация о переговорах будет открытой, то можно ожидать, что разумное решение будет найдено как в целом, так и в отдельных ситуациях — и задача будет решена. Главное — озаботиться тем, чтобы выкуп прав сопровождался реальным появлением произведений в легальном открытом доступе с резервированием, индексацией и свободным распространением — так, чтобы ничего уже нельзя было «потерять». Если же автора произведения найти невозможно, то необходимо реализовать гибридную систему с нотификацией в реестре о поиске автора произведения и использованием его бесплатно в случае некоммерческой, в т. ч. научной или образовательной деятельности, или за страховку. В сочетании с реформой авторских прав таким образом мы можем запустить колоссальную по значимости программу насыщения единого электронного российского пространства знаний — или Ноосферы, как больше нравится, — знаниями и культурными ценностями, нашей памятью, понимая, что эффект этих мер будет многократно умножен, ведь очищая права на произведения, мы должны стимулировать их использование: ведь именно так работы ХХ века могут проявиться в мозаичной постмодернистской реальности новых медиа. Цифровая среда, культура новых медиа — это «культура Ремикса», которая формируется во многом за счет цитирования и использования произведений, созданных ранее. Логично предположить, что чем больше их будет доступно, тем лучше будет результат, богаче и глубже смыслы, крепче память. Главное — освободить массив произведений от избыточных ограничений.
План «А». Трудно сказать, получится ли у нас освободить XX век быстро, либо это займет так много времени, что перестанет иметь какое-либо значение. Сложно также предсказать, если нам удастся, как мы будем делать это: легализуем использование орфанных произведений или расширим права библиотек, запустим кампанию по схеме страхования ответственности или займемся выкупом прав — неизвестно. Я согласен с теми, кто говорит, что крайне важно в процессе освобождения не обидеть авторов, как это произошло с неуклюжей попыткой дать «бонусы» за реабилитацию, которые оказались путевкой в забвение. Но есть вещи, которые можно сделать прямо сейчас. Мы провели целое исследование, чтобы ответить на вопрос о том, как можно расширить использование произведений и открыть доступ к ним, не нарушая права автора и правообладателя. Получился весьма объемный документ с серьезным обоснованием, идущим от понимания прав автора и потребителя знаний и культурных ценностей в разных странах мира, с предложениями для России. Однако ни одно из них не идет в сравнение с необходимостью вводить моду на легальную открытую публикацию произведений, просвещать людей, ликвидировать правовую безграмотность и нигилизм, так сказать. И с этой целью полезной может оказаться идея Владимира Харитонова, исполнительного директора Ассоциации интернет-издателей, которую он высказал еще в процессе подготовки нашего исследования, однако в кристально ясном виде эта идея оформилась только сейчас. Она очень проста. Вот что предлагает Владимир: Авторское право строится на том, что только автор имеет право копировать и продавать его произведения — отсюда и копирайт, и всем знакомый знак его охраны ©, извещающий всех, что исключительное право на произведение принадлежит вот такому-то автору или, что бывает значительно чаще, какому-то издателю. А если автор заинтересован как раз в обратном? Что, если, он хочет только того, чтобы его произведения читали, смотрели, слушали, чтобы его самого помнили и уважали? Что, если ему достаточно только его моральных прав на произведение? Удивительно, но для этого авторское право не очень хорошо приспособлено. Как автор может оповестить мир о том, что с его произведением все могут делать все, что хотят, лишь бы не забывали, кто его написал? Знак © такому автору уже не подойдёт. Нужен другой — Ⓐ, знак охраны памяти, знак охраны авторства, извещающий всех о том, что вот это вот произведение доступно без ограничений, открыто для копирования и использования, но только при условии сохранения имени автора, его создавшего.
От себя могу добавить для понимания контекста, что моральные права автора, в отличие от имущественных, не истекают никогда, они не ограничены во времени. К ним относятся право на атрибуцию, то есть авторство произведения — в соответствии с Бернской конвенцией, оно возникает автоматически в момент создания. Есть также право на целостность произведения. Мы в Ассоциации интернет-издателей, давно пришли к выводу о том, что защита моральных прав авторов требует специальной инфраструктуры резервирования и индексации копий (и версий) произведений и даже сделали специальный проект Федеральной резервной системы банков знания с реестром Noosphere.ru. Из открытых лицензий, которые внесены в 4 часть ГК РФ стараниями Дмитрия Медведева и группы интернет-просветителей, самой популярной, к примеру, в научных кругах является лицензия атрибуции (условное обозначение: CC BY), предоставляющая максимально широкие права пользователю: именно ее используют крупнейшие репозитории для облегчения доступа к произведениям. Авторы легко соглашаются на это, ведь задачей научной публикации является порождение резонанса и обсуждения, а значит, необходимо обеспечить максимально широкое распространение информации о произведении. Возможно, кому-то это покажется удивительным, но именно моральное право автора породило понятие «плагиата» как присвоение чужих идей, открытий и выступлений. В античности это было страшное преступление, ведь если убийца мог отнять только жизнь, то вор чужих творений покушался на бессмертие автора — память потомков, единственную доступную человеку форму преодоления своего времени. По сути, пользователи социальных сетей руководствуются той же мотивацией. Распространение произведения — например, пользовательского ролика или поста в соцсетях — представляется желаемым результатом его создания, особенно если возможно сохранение авторства и упоминания, выполнения тех условий, которых де-юре требует эта лицензия. Для практического воплощения этой идеи необходимы изменения в законодательство. В частности, следует изложить статью 1271 «Знак охраны авторского права» ГК РФ в следующей редакции: Правообладатель для оповещения о принадлежащем ему исключительном праве на произведение вправе использовать знак охраны авторского права, который помещается на каждом экземпляре произведения и состоит из следующих элементов: буквы «C» в окружности; имени или наименования правообладателя; года первого опубликования произведения. Автор для оповещения о том, что он разрешает использовать произведение любым способом при условии указания его авторства, в соответствии со ст. 1286.1, может использовать знак авторства, который помещается на каждом экземпляре произведения и состоит из буквы «А» в окружности и имени автора» (Засурский).
Вы наверняка возразите, мол, сейчас не самое подходящее время для обсуждения вопросов авторского права. Однако это не так. Именно нынешняя эпидемия дает нам возможность, спокойно и не торопясь, заняться не самыми важными делами. У большинства людей и так «крыша поехала» от всего происходящего в мире, и отвлечься от насущных вопросов для них – только благо. Как ни крути, а авторы всегда писали, пишут и будут писать, а читатели всегда будут их читать. И пишут настоящие авторы, конечно же, не за деньги, а за свой личный творческий интерес. Более того, как только «настоящий автор» начинает писать «за деньги», он тут же перестает быть «настоящим». Что ни говори, а человек всегда остается человеком, и как очень верно подметила троица Гайдая: «Жить – хорошо, а хорошо жить – еще лучше». Однако чем лучше живет человек, тем меньше ему хочется в своей жизни чего-то нового. Хочешь – не хочешь, а закон единства и борьбы противоположностей никто не отменял. А потому, монетизация труда автора – далеко не самый главный вопрос в авторском праве. Увы, власть в нашем мире сегодня принадлежит буржуям, а для них «монетизация» — это как раз главное, буквально, для всех сторон их жизни. Как видите, уважаемый читатель, какой бы вопрос мы с Вами здесь не рассмотрели, он обязательно упирается в одну и ту же преграду – в противостояние власти и народа («буржуинов» и наемных работников). Казалось бы, авторское право очень далеко от этого, но нет, и здесь все та же преграда. Другими словами, чтобы хоть как-то оптимизировать нынешнюю общественно-политическую систему России (во всех ее проявлениях), необходимо сломать ее, причем, практически целиком. А она очень не хочет этого, и потому, будет упираться «до последнего». Что же касается Путина, то он очень умный человек и отличный президент, однако и он порожден все той же системой. А потому, кое-какие подвижки неизбежны, но ломать всю систему Путин никогда не станет. Именно поэтому автор и говорит здесь о трех «мини-революций сверху», начало которым положил Путин, и закончиться которые должны уже после него (предположительно, до 2030 – 2031 года). Буржуй же до самой смерти останется буржуем, это – лично его чисто «буржуинское авторское право».