Посткризисный мир
Многие современные авторы признали в нынешнем коронавирусе Мировой кризис, и пытаются заглянуть в будущее, ответить на вопрос – что нас ждет впереди? Предлагаю Вашему вниманию две статьи, посвященные этому вопросу. Первая – статья Елены Рычковой «А.И. Фурсов: Капитализм свое отработал. Российская элита пойдет под нож» (источник: https://ss69100.livejournal.com/4942986.html). «Кризис 2008-го «залили деньгами», а теперь все возвращается. Ситуация в мировой экономике усугубляется. Обвал на рынках усиливается, биржи и нефть возобновили падение. На этом фоне США признали опасность глобальной рецессии. Федеральная резервная система США пошла на экстренные меры: — рекордно с 2008г. снизила процентную ставку сразу на 1% (до 0-0,25%); — запустила печатный станок (четвертый раунд количественного смягчения): ФРС на 500 млрд. долларов выкупит гособлигации и на 200 млрд. ипотечные бумаги. Экономисты отмечают, что действия ФРС США – это сигнал того, что ситуация в мировой экономике критическая. Коронавирус тут, конечно, не причина обвала, но спусковой крючок, который запустил эффект домино и сдетонировал накопленные за десятилетия глубинные дисбалансы. В беседе с Накануне.RU историк Андрей Фурсов делится своими прогнозами на будущее, и по его словам, кризис капиталистической системы может сказаться уже на всем мире и изменить его так, как многие сейчас даже не представляют. — Есть мнение, что нефтяной кризис повторяет ситуацию 1985-86 годов, когда США и Саудовская Аравия играли против нас. Мы помним, что для СССР это закончилось распадом, а что сейчас? — Советский Союз, конечно, рухнул не из-за того, что Саудовская Аравия опустила цены на нефть, Советский Союз разрушил кластер проблем – внутренних и внешних, а потом некоторые попытались спрятать это за историей с нефтью. Хотя удешевление нефти, безусловно, нанесло удар по Советскому Союзу, так же как и чернобыльская катастрофа, но тогда ситуация была все же другая. Тогда речь шла о сознательном курсе на разрушение Советского Союза теми, кто использовал Горбачева как ширму. Сейчас, действительно, мы имеем дело с экономическим, нефтяным кризисом, который накладывается на общие кризисные явления в мировой экономике уже несколько лет. Экономисты говорят о том, что вот-вот начнется кризис, ну, вот, видимо, он начинается таким образом. Он комбинированный – тут и коронавирус, тут и нефть, и реально плохое состояние мировой экономики. Все вместе. – То есть речь, прежде всего, о мировом кризисе? – Дело в том, что мы с конца 20 века живем в условиях терминального кризиса капиталистической системы. Такие события, как разрушение Советского Союза и социалистического лагеря, за которым последовало 20 лет разграбления этих стран, этот кризис несколько отодвинули, он пришел в 2008 году, его «залили» деньгами, которые фактически не функционируют в виде того, что мы называем «деньги». Если люди могут напечатать сколько угодно денег – это уже не совсем деньги.
Мы, действительно, присутствуем в ситуации кризиса, кризиса социальной системы, это процессы длительные и растягиваются, как растянулся кризис феодализма на сотню лет. Мы, безусловно, свидетели кризиса капиталистической системы, и в этой системе Россия – слабое звено, у нас нет того социального жира, который накоплен в ядре капиталистической системы, и в этом отношении наша ситуация хуже. С другой стороны, у нас социальный болевой порог намного выше, чем у людей на Западе, которые привыкли жить сытно, для которых катастрофа – какие-то бытовые проблемы. Здесь ситуация довольно неоднозначная. Но то, что она будет развиваться в сторону постепенного ухудшения, у меня сомнений нет. – В нагнетании конфликта интересов между Россией и альянсом Саудовской Аравии и США кто-то может быть заинтересован? – В современном кризисе, точнее в его оседлании, заинтересованы те, кого Дизраэлли называл «хозяевами денег», а писатель Олег Маркеев «хозяевами мировой игры». Если мы посмотрим на историю всех кризисов, то верхушки всегда использовали кризис для самоусиления, они становились богаче, сильнее или иногда переводили себя в другое системное состояние. Ну, вот, например, сеньоры адаптировали себя к изменениям и превратились в капиталистов. То, что нынешняя верхушка стремится создать принципиально иной строй, чем этот, предполагает и изменение социо-биологической природы человека. Это может быть в одних случаях так называемый «электронный концлагерь», в других – более мягкая форма «хлеба и зрелищ», но мировая верхушка совершенно точно постарается этот кризис обратить себе на пользу и отсечь от будущего значительную часть капиталистической же верхушки, прежде всего, молодые деньги, которые наворовали за последние 20-30 лет, вот их и пустят первыми под нож. — То есть именно российская элита и пойдет первой под нож, получается? – Да, но не только российская – бразильская, часть индийской, все молодые деньги, тем более, что юридическая и моральная базы подведены под это, об этом еще сказала в свое время, несколько лет назад, Кристин Лагард в Токио – что такую базу нужно подвести под раскурочивание молодых денег. Что касается российских олигархов, то вспомним, например, суд «Березовский против Абрамовича», когда они должны были под присягой говорить правду, иначе бы им было очень плохо. Все юридические основания для раскурочивания российских олигархов были сделаны. – И что же ожидает общество в итоге, часто, если обратиться к истории, такие потрясения провоцировали социальные перемены революционного характера, население окажется под ударом, и могут начаться протесты? – Если мы возьмем системный кризис феодализма – с середины 15 до середины 17 века это сплошные потрясения, резкое ухудшение жизни населения. Если брать не системные, а структурные кризисы, это уже внутри самой системы, это конец 18 начало 19 века, начало 20 века – и вот кризис, который стартовал на рубеже 70-80 годов – тетчеризм, рейгономика, развал Советского Союза.
Безусловно, нас ожидают ближайшие 20-30 лет очень серьезные социальные потрясения, которые, конечно же, изменят мир так, как мы и представить себе не могли. Я думаю, что эти изменения будут значительно более серьезными, чем те, которые произошли в ходе и в результате Первой мировой войны, потому что это был внутрикапиталистический, структурный кризис, а нынешний кризис – системный, капитализм свое отработал, об этом говорят разные люди, например, Жак Аттали, организатор Давосского форума Клаус Шваб, он открытым текстом говорит, что капитализм не соответствует тому миру, который существует сегодня. Так что я думаю, нас ждут такие очень интересные и очень жесткие времена. Но это не значит, что нужно паниковать – во-первых, поздно, во-вторых, бессмысленно, паникующий человек всегда проигрывает». Как видите, Фурсов уверен, что «системный, капитализм свое отработал» и его ждет полная переделка. Но, что именно придет на смену капитализма? — Фурсов не говорит. А между тем, ответить на этот вопрос – не составляет труда. После «индивидуального капитализма», который нас окружает сегодня, может наступить лишь «капитализм социальный», ничего другого люди еще не придумали. Да, нас ждут серьезные перемены, но суть нашего мира останется прежней – капиталистической. Согласно Википедии, капитализм – это экономическая система производства и распределения, основанная на частной собственности, юридическом равенстве и свободе предпринимательства. Главным критерием для принятия экономических решений является стремление к увеличению капитала, к получению прибыли. Впрочем, понятие «капитализм» — это экономическая абстракция, в которой выделены характерные черты экономики на определенном этапе ее развития и при этом отброшены все другие — менее значимые. Другими словами, даже нынешние государства оказывают достаточно серьезное влияние на частный капитал и реальная экономика конкретных стран никогда не основывалась только на частной собственности и не предоставляла полной свободы предпринимательства. Всегда в той или иной мере присутствовали несвойственные капитализму черты — сословные привилегии; государственная собственность; ограничения на владение имуществом, в том числе ограничения на размеры недвижимости или земельных участков; таможенные барьеры; антимонопольные правила и т. п.
А маячащий в будущем «социальный капитализм» можно назвать еще и государственным капитализмом. Другими словами, «самым главным буржуином» при социальном капитализме является само государство, а не какие-то частные лица, как сегодня. И об этом хорошо написал А.Г. Дугин в своей статье «Постглобальный порядок. Неизбежность» (источник: https://ss69100.livejournal.com/4943834.html). «Кризис, который переживает человечество в связи с пандемией коронавируса, уже приобрел столь глобальный масштаб, что возврат к той ситуации, которая существовала накануне эпидемии, просто невозможен. Если в силу каких-то обстоятельств распространение вируса не остановить радикально в течении полутора-двух месяцев, то все процессы приобретут необратимый характер, и в одночасье весь миропорядок рухнет. История знает аналогичные периоды, которые были сопряжены с глобальными мировыми катастрофами, войнами и чрезвычайными обстоятельствами. Если попытаться заглянуть в будущее из той позиции, где мы находимся сейчас, то при всей неопределенности и открытости, можно тем не менее наметить несколько наиболее вероятных сценариев или отдельных моментов. 1. Глобализация рухнула окончательно, стремительно и бесповоротно. Она давно уже подавала признаки кризиса, но эпидемия просто взорвала все ее основные аксиомы: открытость границ, солидарность обществ, эффективность существующих экономических институтов и компетентность правящих элит при столкновение с проблемой коронавируса. Глобализация пала как идеология (либерализм), экономика (глобальные сети), политика (лидерство западных элит). 2. На обломках глобализации будет создаваться новая архитектура постглобалистского (постлиберального) мира. Чем быстрее мы признаем именно такой поворот, тем более подготовленными окажемся к тому, чтобы справиться с новыми вызовами. Это сопоставимо с последними днями СССР: подавляющее большинство правящего советского класса отказывалось даже думать о возможности перехода к новой модели государства, управления и идеологии, и лишь совсем незначительное меньшинство осознавало фатальный характер кризиса и готовилось принять альтернативную модель. Но в условиях двухполюсного мира при крахе одного из полюсов оставался второй. И решение состояло в том, чтобы признать его победу, скопировать его институты и постараться включиться в его структуры. Это собственно и дало глобализацию 90-х и тот однополярный мир, который тогда и сложился. Сегодня рушится именно эта однополярность, которая – при всех попытках отстоять независимость и отвоевать наилучшие условия – признавалась (в области идеологии, экономики и политического устройства) всеми крупными мировыми игроками – включая Китай, Россию и всех остальных. Следовательно, правящие элиты стоят перед более сложной проблемой: выбор между рушащейся в бездну моделью и полной неизвестностью, в которой ничто не может выступать в качестве образца или надежного рецепта для строительства будущего.
Можно себе представить, насколько отчаянно – еще более отчаянно чем в позднесоветскую эпоху советская номенклатура – будут правящие элиты цепляться за глобализм и его структуры, даже вопреки очевидному краху всех его механизмов и инструментов, институций и структур. Поэтому число тех, кто сможет более или менее свободно ориентироваться в нарастающем хаосе, будет совсем невелико даже среди элит. Как будут складываться отношения между глобалистами и постглобалистами представить себе трудно, но уже сейчас можно в общих чертах предвосхитить основные моменты постглобалистской реальности. 1. На первый план выходит не открытое общество, а закрытое общество. Суверенитет становится высшей и абсолютной ценностью. Благом объявляется спасение и жизнеобеспечение конкретного народа в пределах конкретного государства. Власть будет легитимной лишь в том случае, если она сможет справиться с этой задачей: вначале спасти жизни людей в условиях пандемии и сопутствующих ему катастрофических процессов, а затем организовать политико-экономическую и идеологическую структуру, позволяющую отстоять интересы данного закрытого общества перед лицом других. Это совершенно не обязательно предполагает войну всех со всеми, но вместе с тем изначально определяет главный и абсолютный приоритет эта страна и этот народ – прежде всего. И никакие иные идеологические соображения не могут перекрыть этого принципа. 2. Закрытое общество должно быть автаркийно. Это значит, что оно должно быть самодостаточным и независимым от внешних поставщиков в вопросах, прежде всего, продовольствия, промышленного производства, денежно-финансовой системы и военной мощи. Все это в ближайшее время станет главными приоритетами в условиях борьбы с эпидемией, когда государства вынужденно закроются (уже закрылись), но в постглобалистском мире такое состояние станет перманентным. Если глобалисты рассматривают это как временную меру, то постглобалисты должны, напротив, готовится к тому, чтобы это стало стратегическими приоритетами. 3. Самодостаточность в вопросе жизнеобеспечения, ресурсов, экономики и политики должна сочетаться с эффективной внешней политикой, где на первый план выходит стратегия альянсов. Самое важное иметь достаточное число стратегически и геополитически важных союзников, совместно составляющих потенциальный блок, способный обеспечить всем участникам эффективное сопротивление и достаточно надежную оборону от вероятной внешней агрессии. Это же касается и экономических и финансовых связей, расширяющих объем доступных рынков, но не в глобальном, а в региональном масштабе.
- Для обеспечения суверенитета и автаркии важно установить контроль над теми зонами, от которых жизненно зависит суверенитет и безопасность каждого суверенного образования. Это превращает определенные интеграционные процессы в геополитический императив. Существование в угрожающей близости к национальной территории (потенциально или актуально) враждебных анклавов подорвет обороноспособность и безопасность. Следовательно, уже в условиях борьбы с эпидемией определенная модель интеграции должна быть предусмотрена и заложена. Постглобалистский мир можно представить себе в виде нескольких крупных центров и ряда второстепенных. Каждый крупный полюс должен отвечать требованиям автаркии. Он будет представлять собой аналог традиционных Империй. Это значит: — единая вертикальная система жесткого управления (в ситуации кризиса с диктаторскими полномочиями высшей власти); — полная ответственность государства и его институтов за жизнь и здоровье граждан; — принятие государством ответственности за обеспечение населения продуктами питания в условиях закрытых границ, что требует развитого сельского хозяйства; — введение валютного суверенитета с привязкой национальной валюты не к мировой резервной системе, а к золоту или товарному покрытию (то есть к показателям реальной экономики); — обеспечение высоких темпов развития национальной промышленности, достаточных для эффективного конкурирования с другими закрытыми государствами (что не исключает кооперации, но лишь в тех случаях, когда не страдает принцип независимости и промышленной автаркии); — создание эффективной военной промышленности и необходимой для этого научной и производственной инфраструктуры; — контроль и поддержание транспортной и коммуникационной системы, обеспечивающей связь между отдельными территориями государства. Очевидно, что для реализации таких чрезвычайных задач необходимы — совершенно особая элита (постглобалистский политический класс) и — соответственно совершенно новая государственная идеология (либерализм и глобализм для этого решительно не годятся).
Политический класс должен рекрутироваться из управленцев и сотрудников военных учреждений. Идеология должна отражать исторические культурные и религиозные особенности конкретного общества и иметь футурологическую ориентацию – проекцию цивилизационной идентичности в будущее. Важно заметить, что нечто подобное предстоит пройти практически всем современным странам и блокам стран – и тем, кто полностью погружен в глобализацию и тем, кто старался находиться от нее на дистанции. В этой связи следует допустить, что подобные процессы сделают США одним из важнейших мировых игроков, который вместе с тем поменяет свое содержание – от цитадели глобализации к мощной и отстаивающей только свои интересы автаркийной мировой державе. Предпосылки к такой трансформации уже содержатся отчасти в программе Дональда Трампа, а в условиях борьбы с пандемией и чрезвычайного положения приобретут еще более отчетливые черты. По тому же пути – пока в условиях чрезвычайных мер – готовы пойти и некоторые европейские державы – сегодня это Франция и Германия. По мере углубления и затягивания кризиса эти процессы будут все больше приближаться к общим образом описанной нами схеме. Китай относительно готов к подобному повороту идеологически и политически, будучи жестким централизованным государством с ярко выраженной вертикалью власти. Китай много теряет с крахом глобализации, которую он сумел поставить на службу своим национальным интересам, но в целом всегда особый упор делал на автаркию, которую не упускал из виду даже в периоды максимальной открытости. Есть предпосылки для подобной постглобалистской эволюции у Ирана, Пакистана и отчасти Турции, которые могут стать полюсами исламского мира. Индия, стремительно возрождающая свою национальную идентичность, в условиях пандемии стала активно восстанавливать связи с дружественными странами региона, готовясь к новым процессам. Россия также имеет ряд положительных моментов в данных стартовых условиях: — политика Путина последних двух десятилетий на укрепление суверенитета; — наличие серьезного военного потенциала; — исторические прецеденты полной или относительной автаркии; — традиции идеологической и политической независимости; — сильную национальную и религиозную идентичность; — признание большинством легитимности централистской и патерналистской модели управления.
Однако существующая правящая элита, сформировавшаяся в позднесоветское и постсоветское время, совершенно не соответствует вызову времени, являясь наследницей двухполюсного и однополярного (глобалистского) миропорядка и связанного с ним мышления. Экономически, финансово, идеологически, технологически Россия слишком тесно связана с глобалистской структурой, что во многом делает ее неготовой к эффективному противостоянию с эпидемией – в том случае, если она из краткосрочного чрезвычайного происшествия превратится в создание нового – и необратимо постглобалиского – миропорядка. Эта элита разделяет либеральную идеологию и основывает свою деятельность в той или иной степени на транснациональных структурах – продажи ресурсов, делокализация промышленности, зависимость от иностранных товаров и продуктов, включенность в мировую финансовую систему с признанием доллара как резервной валюты и т.д. Ни по своим навыкам, ни по своему мировоззрению, ни по своей политической и административной культуре эта элита не способна к переходу в новое состояние. Впрочем, такое положение дел является общим для подавляющего большинства стран, где глобализация и либерализм до самого последнего времени считались нерушимыми и неопровержимыми догмами. И в этом случае у России есть шансы изменить такое положение дел, приведя государство и общество в готовность ко вступлению в новый постглобалистский порядок» (Дугин). Как видите, Дугин пошел дальше Фурсова и четко указал на ориентацию России по пути к «государственному капитализму». Более того, он четко показал нам, что нынешняя властная элита не готова идти по этому пути. А стало быть, ее необходимо заменить. И тут перед нами стоит трудноразрешимый вопрос – а кем ее заменить? Увы, ответ на этот вопрос предельно прост – сегодня таких людей в России просто нет. А потому, их необходимо выращивать, как цыплят в инкубаторе. И «Коалиция Неба» Охлобыстина, по мнению автора, вполне может подойти на роль такого «инкубатора». В любом случае, суть капитализма остается неизменной – это получение прибыли, но не частными лицами, а прежде всего, государством. А коли суть осталась прежней, то и управлять таким государством надо по капиталистически. А что мы наблюдаем во всех «цивилизованных» капиталистических странах Запада? Самое первое, что бросается в глаза – это пропорциональный налог на все доходы и расходы (в отличие от нашей линейной шкалы налогообложения). Вы можете возразить, что налогов на расходы там вовсе нет. Правильно, прямых налогов нет, а косвенные есть. Во всех Западных странах есть магазины для богатых и бедных, где один и тот же товар можно приобрести по совершенно разным ценам. И если «богатый буратино» зайдет в магазин для бедных, его тут же осудят. Что это, если не налог на расходы?
А теперь поговорим о государственном капитализме. Согласно Википедии, государственный капитализм представляет собой политико-экономический термин, имеющий различные значения: Общественный строй, в котором государственный аппарат управления страной играет роль капиталистов. Такая трактовка госкапитализма породила направление в политико-экономической мысли, которое считало, что экономика СССР с 1930-х годов была именно такой моделью. Наиболее последовательно эту теорию обосновал Тони Клифф. В 1947 г. он написал книгу «Государственный капитализм в России», в которой утверждал, что возможен капитализм с одним капиталистом — государством, при котором господствующим классом, который присваивает прибавочную стоимость, является высшая государственная и партийная номенклатура: крупные госчиновники, директора и администрация предприятий. А кроме того, это — модель капитализма, при котором происходит сращивание государства и капитала, проявляется стремление власти взять под контроль крупный частный бизнес. Такое понимание связано с понятием этатизм (убеждение в том, что государство должно вмешиваться в жизнь общества и контролировать его экономические и социальные аспекты; политика активного вмешательства государства во все сферы общественной и частной жизни; направление политической мысли, рассматривающее государство как высший результат и цель общественного развития). Автор рассматривает здесь именно такую модель. Другими словами, основная прибыль в подобных странах всегда достается государству, как главному «буржуину», и является его собственностью. А государство – это, прежде всего, населяющий страну народ, а стало быть, и государственная собственность – это общенародная собственность. Именно поэтому, автор и называет государственный капитализм – социальным капитализмом. Уже сегодня именно правительства, а не частные акционеры, владеют крупнейшими мировыми нефтяными компаниями и контролируют 75 % общемировых запасов энергоносителей. 13 крупнейших нефтяных компаний мира (по оценке их запасов) находятся в собственности государств и управляются государствами. К ним относятся Saudi Aramco (Саудовская Аравия), National Iranian Oil Company (Иран), Petroleos de Venezuela (Венесуэла), «Газпром» и «Роснефть» (Россия), China National Petroleum Corporation (Китай), Petronas (Малайзия) и Petrobras (Бразилия).
После Октябрьской революции, большевики де-юре провозгласив своей целью построение коммунизма в России, не прошедшей переходный период от феодализма к капитализму и стадию первоначального накопления капитала, де-факто были вынуждены строить госкапитализм. Еще в конце XIX века, Плеханов писал: «Социалистическая организация производства предполагает такой характер экономических отношений, который делал бы эту организацию логическим выводом из всего предыдущего развития страны», ибо «декретами не создать условий, чуждых самому характеру современных экономических отношений». Если этого нет, после социальной революции «придется мириться с тем, что есть, брать то, что дает… действительность». В таком случае «здание социалистической организации будет строиться руками правительства», а не рабочего класса, не народом, а «сверху». Не партия будет служить классу, а рабочий класс и рядовые члены этой партии будут обслуживать верхние структуры партии, которые Г. В. Плеханов назвал «кастой». «Национальным производством будет заведовать социалистическая «каста» (номенклатурные хозяйственники, из среды которых выдвигались партийные и государственные работники), относительно входящих в которую лиц «не может быть никаких гарантий в том, что они не пожелают воспользоваться захваченной ими властью для целей, не имеющих ничего общего с интересами рабочего класса». Собственно, именно так и произошла в СССР. Другими словами, СССР стала развиваться по первой модели «государственного капитализма». Именно это обстоятельство и являлось главной причиной развала СССР. 8 февраля 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) официально отменило партмаксимум. Тем самым, был ликвидирован «фонд взаимопомощи», за счет которого партия имела возможность поддерживать своих наименее обеспеченных членов, с другой стороны, снимался тот барьер, который сдерживал обогащение партийных верхов. С этого момента процесс имущественного расслоения внутри партии приобрел узаконенный характер. Важной вехой на этом пути стало постановление 19 апреля 1936 г. о создании директорского фонда, в который должны были поступать 4 % плановых доходов и 50 процентов сверхплановых. Таким образом, был создан один из легальных источников накопления, сыгравший определенную роль в перерождении партийной номенклатуры. И Сталин в 1937 году боролся, прежде всего, с подобными «перерожденцами» (хотя перед этим сам и создал все необходимые для подобного перерождения условия).
В любом случае, нам такой государственный капитализм не нужен. Автор называет такой капитализм – «бандитским». Ведь вся властная элита государства разбивается на небольшие «группы по интересам» (на банды), которые, конкурируя друг с другом, объявляют «войну всех против всех». И разнообразные «чистки» в этом случае становятся абсолютно неизбежными — «на войне, как на войне». Отсюда вывод — нам необходимо построить вторую модель «государственного капитализма», при котором «происходит сращивание государства и капитала, проявляется стремление власти взять под контроль крупный частный бизнес». Однако и в этом случае мы не застрахованы от перерождения властной элиты. Такая страховка может появиться только после обретения коллективными органами власти (Союзами народных депутатов) права на утверждение любых указов и законов центральной власти, касающихся подвластных им территорий и жителей, на них проживающих. Однако в этом случае мы не добиваемся необходимой, по мнению Дугина, «автаркии» центральной власти. Таким образом, нам необходимо создать такие условия, при которых мы будем заставлять эти власти (центральную и коллективную) договариваться друг с другом. Другими словами, если местный Совет не утвердил какой-то указ центральной власти, то он на подвластной Совету территории не действует. С другой стороны, центральная власть имеет право объявить на этой территории чрезвычайное положение, в результате чего Совет лишается своего права на утверждение указов. Чрезвычайное положение объявляется на конкретный срок, и весь этот срок центральная власть, объявившая чрезвычайное положение, ежемесячно выплачивает из своего бюджета в местный бюджет — дополнительные средства в размере месячного бюджета местного Совета. В свою очередь, и местный Совет обязан полностью переизбраться в тот же месячный срок. Срок чрезвычайного положения заканчивается и обновленный местный Совет возвращается к вопросу об утверждении указа центральной власти. И если он опять его не утвердит – «начинай сначала». Очевидно, что такое «подвешенное положение» не понравится ни центральной власти, ни местному Совету, и чтобы избежать подобной ситуации, они будут вынуждены как-то договариваться друг с другом.
Ну а главной страховкой перерождения властной элиты (из народной в антинародную) является возможность переизбрания любых выборных чиновников в любое удобное народу время. Причем, если народ проголосовал за импичмент, это автоматически приводит к административному аресту бывшего чиновника на пятнадцать суток и проверкой его деятельности (за отведенное на это время) со стороны следственного комитета. Таким образом, автократия центральной власти сохраняется в полном объеме, однако если эта автократия перерастает в тоталитаризм, то народ сможет его остановить. Понятное дело, что в нынешних условиях невозможно осуществить ни одну из предложенных выше реформ. Так, провести реформу налогообложения можно будет лишь в одном случае – если в России будет существовать только один Государственный Банк. А провести реформу в избирательной системе страны можно только тогда, когда эта система перестанет зависеть от государства. Другими словами, все надо делать постепенно и обязательно по конкретному плану. А для этого России нужна новая идеология. Увы, в Охлобыстинской «Доктрине-77» такая идеология напрочь отсутствует, там прописано только одно: «Мы за все хорошее и против всего плохого». Автор этого сайта придерживается точно таких же взглядов, однако он старается конкретно решать стоящие перед страной задачи (смотри главу «Хронология реформ» в двенадцатой книге сайта). Возможно, кое в чем он и не прав, так поправьте его, и дело с концом! Однако никто не поправляет, единственное, что автор слышит от своих читателей: «Это – все Утопия». Да, Утопия, так ведь любая мысль, пока она не стала претворяться в жизнь, является Утопией. Так что ж, теперь совсем не думать? «Нет, ребята-демократы – только чай». Главная работа любого человека – это думать и не совершать бездумных поступков. А нынешнее человечество, судя по всему, совсем забыло об этом. И совсем напрасно! Мысль — это идея, которая появилась в результате размышления. А мышление — это познавательная деятельность человека, оно является опосредованным и обобщенным способом отражения действительности. И любая мысль является результатом мышления. Само же мышление изучается почти всеми существующими научными дисциплинами, являясь в то же время объектом исследования ряда философских дисциплин — логики, гносеологии, диалектики. «Уже в античной науке с мышлением была связана установка на выявление не явлений, а сущности, не видимого (данного в чувственном восприятии), а того, что существует на самом деле», — отмечает доктор философских наук, профессор В. М. Розин. Первым же философом, который поставил вопрос о мышлении (ноэзис), был Парменид. Согласно ему, результатом мышления может быть как истина, так и мнение. Если Вы внимательно читали этот сайт, то наверняка обратили внимание на то, что его автор никогда не утверждает, что все его мысли истинны. Самая часто встречающаяся здесь фраза звучит так: «по мнению автора». А истинно ли это мнение или нет – решать Вам, уважаемый читатель.